Как твои дела? (гет)

Андрей не услышал шума шагов и голосов. Посторонние звуки пробились к его сознанию только тогда, когда дверь в приёмную отворилась. Наверное, так выглядела знаменитая немая сцена в представлении Гоголя. На пороге застыли родители и Кира, за их спинами маячили секретарши.

— Что здесь происходит? — голос отца прорвался сквозь шум в ушах.

Андрей вдруг подумал, что сейчас он может разом или уничтожить всё, или… Что «или» он додумать не успел. Он стоял в смешной и нескладной позе, снизу вверх глядел в лица родителей, и нелепые слова вырвались сами собой:

— Катя согласилась стать моей женой, и у нас будет ребёнок.

Сказал и замер, ему тотчас захотелось оглохнуть. Надолго, навсегда. Пустые надежды — на Андрея обрушилась какофония голосов:

— Андрюша, что ты говоришь? — мама.

— Андрей, Екатерина Валерьевна… — обычно спокойный, но только не сейчас, отец.

— Во дурак, Палыч! Вот ты дурак…— это Ромка.

— О-о-о, — это вступил женсовет.

И крещендо — Кира:

— Андрей, ты сошёл с ума!

Катя застонала, вырвала из рук Андрея свои ладони и закрыла ими лицо. Возгласы присутствующих сливались в единый гул, разбивались на отдельные слова, вновь сливались...

Малиновский достаточно быстро выдавил из приемной подпрыгивающих от любопытства и информационного восторга секретарш, закрыл за ними дверь и встал, прислонившись к ней спиной. Андрей вяло подумал, что Малина — молодец, сориентировался… Только это уже не поможет. Андрей только что самостоятельно, без руководства и помощи со стороны, себя закопал. В глазах у него мелькали точки, голова разбухла от напряжения и звуков. Видеть и слышать никого не хотелось, но кто спрашивал о его желаниях?

Почему-то Андрей всё время натыкался взглядом на друга, который телом подпирал дверь и смотрел на него с сочувствием, как на умирающего больного. Из коридора слышались возгласы, дверь за спиной Романа слегка подрагивала.

Глаза Андрея цепляли детали, которые в нормальном состоянии он не заметил бы.

Красивые серьги Киры, её искаженный гримасой рот.

Бриллиантовое кольцо на пальце у мамы и её рука, прикрывающая дрожащие губы.

Седые виски отца и его отсутствующий взгляд.

И опять Ромка в роли кариатиды, сдерживающей готовое упасть на Андрея небо.

Андрей понял, что всё ещё стоит на коленях, поднялся и выпрямился во весь рост… Единственное, что было хорошо — его головная боль совершенно исчезла.

— Я люблю Екатерину Пушкарёву. У нас будет ребенок. Мы решили пожениться.

— Нет! — раздался голос у него из-за плеча.

Андрей развернулся, уставился на Катю. Она вскочила с дивана, вытянулась, даже, кажется, встала на цыпочки и сейчас смело смотрела ему лицо. Если конечно видела что-то… Он засунул руку в карман брюк, нащупывая Катины очки. Сейчас он наденет их на её упрямый нос, закроет стёклами огромные глазищи, и Катя опять превратится во влюблённую и послушную девочку. Вот сейчас…

— Екатерина Валерьевна, — прервал его размышления голос отца. — Нам хотелось бы услышать объяснения от вас, но не в такой обстановке. Думаю, всё, что сказал Андрей…

— Да что она может объяснить! — перебила отца Кира.— Эта тихушница! Что? Андрей!

— Тише, тише, — это в разговор вступила мама. — Не нужно оповещать общественность о личных делах. Что вы раскричались? Андрей…

— Да, сейчас мы... я... Проходите в конференц-зал. Я... Мы с Катериной… — он запнулся, потом продолжил увереннее: — с Катей подойдем через пару минут. Пожалуйста.

Последние слова он выдавил уже сквозь зубы — у него опять начиналась головная боль. Чёрт, кажется, она ему обеспечена в ближайшем будущем постоянно… в прямом и переносном смысле.

Отец за руку вывел из приёмной маму. Ромка оставил свой пост и подхватил под руку упиравшуюся Киру. Она пошла с Малиновским, но оглядывалась и смотрела на Андрея широко раскрытыми глазами, и он видел, что Кира удерживается от слёз только усилием воли. Он всё-таки очень хорошо её знал.

Проводив взглядом невесту и друга, Андрей снял очки и потёр переносицу. Сумасшедший день только набирал обороты…

— Катя... — Андрей огляделся, недоумевая, куда она исчезла.

Катя сидела на диване, на самом краешке, положив руки на колени. Голову она опустила и, кажется, плакала.

— Кать… — Нужно что-то говорить, но что? Андрей уцепился за идею, которую неожиданно озвучил при родителях и Кире. — Я всё решу. Мы поженимся. Всё нормально будет, Кать.

— Ты дурак, Жданов! Ох, какой ты дурак...

Оказывается, Катя не только плакала, но и злилась тоже. Мокрые слипшиеся ресницы, сверкающие глаза и несчастное сердитое лицо... Андрею пришло в голову, что сегодня он просто обречён смотреть в глаза обиженных им женщин.

— Ты не слышишь меня. Слушаешь, но не слышишь! Я не собираюсь за тебя замуж. Я не хочу с тобой и твоей компанией ничего общего иметь, понимаешь?

— Катя! — Нет, он вынужден был оставаться спокойным. Кто-то же из них двоих должен быть разумным? Может, сейчас пришла его очередь? Протянул ей руку: — Пойдём.

— Я не выйду за тебя замуж. Я видеть тебя…

— Я понял, — резко оборвал он. — Я понял тебя. Но сейчас, если вы не забыли, Екатерина Валерьевна, должен состояться совет директоров. А вы, как мой помощник и финансовый директор компании, должны представить отчёт. Вы подготовили копии? — Андрей говорил громко, почти кричал, не получалось у него быть спокойным и разумным, вот не получалось и всё!

— А личные отношения мы обсудим после совета. Впрочем, как я и предлагал.

Он подумал, что Катя разозлится ещё сильнее, может быть, закричит, выйдет из себя… Но она вдруг успокоилась, вытерла ладошками мокрые щёки.

— Я подготовила все документы ещё вчера. Копии отчёта в конференц-зале. Но копий доверенности…

— Мы не будем говорить сейчас о доверенности. Хорошо, Екатерина Валерьевна? Ведь Вы подготовили… нужный отчёт?

Она обожгла его взглядом:

— Да, — коротко и презрительно.

Презрительно? Какое она имеет право? Она... Да, спокойствие — сегодня не конёк Андрея.

— Нас ждут, Андрей Павлович.

— Так почему же Вы стоите, Екатерина Валерьевна? — он широким жестом показал на дверь. — Только после вас…

Катя замешкалась. Покраснела. Он, уже не скрывая злости, глянул на неё в упор:

— Что же Вы?

Катя закусила губу, сделала неуверенный шаг вперед.

— Отдай…те, пожалуйста…

Но Андрей уже отвернулся от неё, открыл дверь в кабинет, устав от Кати, от её непокладистости, неподчиняемости, не…

— Очки! — вскрикнула Катя. — Отдай мои очки!

Андрей молча развернулся, достал из кармана Катеринины очки, молча протянул ей. Катя стояла, опустив руки, и беспомощно смотрела на него. Вздохнул, надел ей очки на нос, заправил дужки. Сам взял её за руку — она руки не отняла... И повёл в конференц-зал. Длинным путём повёл, через свой кабинет.

— Делаешь доклад, отвечаешь на вопросы, если будут... Потом молчишь. Я сам!

— Я не выйду за тебя, и я увольняюсь.

— Да понял я, понял. Но сейчас, при всех, ты молчишь. Мы не успели сформулировать… апрельские тезисы. Сейчас главное — не расходиться в показаниях, Катя, как ты не понимаешь?

В ответ — упрямое молчание. Андрей остановился перед дверью в конференц-зал и тихо попросил:

— Пожалуйста, Катя. Я опять тебя прошу. Пожалуйста, помоги мне ещё раз.

* * *

— …Пожалуйста, помоги мне ещё раз, — и Андрей распахнул дверь, завел Катю в кабинет и, не выпуская её руки, аккуратно дверь за собой закрыл.

В конференц-зале атмосфера была накалена — их ждали. Катя застыла у самого порога, Андрей остановился рядом с ней. Он окинул взглядом присутствующих, задержал его на напряженном лице мамы, потом перевёл на заплаканное белое лицо Киры.

Неловкое молчание затягивалось, и Малиновский попытался разрядить обстановку:

— Но вот явились к нам они, сказали: «Здрасьте»! Мы их не ждали, а они уже пришли!

— Роман Дмитриевич, не могли бы вы воздержаться от ваших неуместных высказываний, — отец произнёс эти слова спокойно.

Рома пробормотал что-то о бессмертном творчестве барда, но под пристальным взглядом Павла Олеговича сник. Андрей с сочувствием поглядел на друга. Да, отец… Всегда вежлив и холоден, как будто отстранён от происходящих событий. Интересно, что нужно совершить, чтобы пробить эту его броню?

«А ты расскажи о состоянии дел в Zimaletto и узнаешь, Жданов».

Андрей, будучи не в силах посмотреть в отцовские глаза, повернулся к Кате. Она стояла, расправив плечи и не опуская головы. Но пусть она и смотрела прямо, однако же, явно не видела никого и ничего. Андрей был уверен в этом. «Если она сорвётся, всё пропало». Эта мысль появилась и исчезла. Как ни странно, больше всего сейчас он боялся того, что Катя опять потеряет сознание, настолько бледной она стала. Андрей крепче сжал Катину руку. Девушка поморщилась, зато на её лицо вернулись краски, а глаза приобрели осмысленное выражение.

Кира прерывисто и как-то очень громко вздохнула. Андрей машинально проследил за её взглядом — невеста смотрела на их с Катей сцепленные ладони. Пушкарёва попыталась выдернуть свою ладошку. «Не отпущу», — упрямо подумал он, и рассердился сам на себя.

Вбежавший в конференц-зал Урядов прервал взрывоопасную тишину. Выглядывая из-за спин Кати и Андрея, он громогласно заявил:

— Безобразие! Технический персонал совершенно распоясался... Мне не сообщили о том, что совет уже начался!

— Садись, Георгий, — голос отца был полон иронии. — Без тебя мы, конечно, не начали бы. Кира…

Кира, которая внимательно рассматривала поверхность стола, подняла полные слёз глаза.

— Кира, стоит ли нам ждать Кристину и Сашу?

— Я не могу… — голос Киры прервался, она следила, как Андрей отодвинул стул для Кати, потом с видимым усилием добавила: — Я не могу сказать, придёт ли Кристина… но вряд ли, а Саша сказал, что непременно будет.

Андрей усадил Катю и занял место между нею и Романом. Он не пытался заговорить и не собирался брать на себя главенство на совете, по привычке уступив его отцу. Сегодня Андрея весьма устраивала второстепенная роль. Временное затишье его не обмануло, поэтому хотелось сосредоточиться и приготовиться к буре. Вот и Ромка непривычно притих, почти съёжился в своем кресле, хотя Андрей не прочь был, чтобы друг отвлёк внимание от него и Кати парой обычных дурацких шуточек.

Мама то смотрела на Киру, то переводила удивлённый и возмущенный взгляд на Катю, опять возвращалась глазами к Кире и явно готовилась что-то заявить. Андрей подумал, что только присутствие Урядова останавливало дражайшую Маргариту Рудольфовну от того, чтобы она высказала все свои соображения. И её сын вовсе не думал, что эти соображения будут простым и ласковым материнским упрёком.

Дверь снова распахнулась, и в помещение вплыл Милко. Был он на удивление молчалив и серьёзен, небрежно кивнул, сел и погрузился в свои мысли. Только руки выдавали его состояние: он беспрестанно теребил кончик безумной расцветки платка, накинутого на плечо.

Почти сразу же после явления творческого директора в дверях показалась чуть сутулая фигура Воропаева. Он застыл на пороге, приковав внимание почти всех присутствующих. Позёр. Только Катя не смотрела в его сторону. Она, пользуясь тем, что внимание акционеров обращено в сторону Александра, встала и начала раскладывать на столе подготовленные папки с отчётом.

Кира увидев брата, несколько секунд сидела недвижимо, потом вскочила с кресла и с плачем кинулась Сашке на шею. Воропаев обнял сестру, и обвинительно уставился на Андрея:

— Это ты? Ты опять…

— Знаешь, Воропаев… — Андрей по привычке разозлился на Александра сразу.

— Саша, Кира, Андрей… — возглас перекрыл голоса Александра и Андрея, и отец уже тише добавил: — Сейчас не время и не место. Мы собрались обсудить деловые вопросы.

— Деловые? — Александр нехорошо улыбнулся, опять посмотрел на Андрея в упор. Теперь в его глазах застыла злая усмешка. — Хорошо, давайте начнём с вопросов… деловых.

Бережно обняв сестру рукой за плечи, Воропаев повёл её к дальнему концу стола. Она же, дотянувшись губами до уха брата, что-то быстро шептала. Андрей видел, как лицо Воропаева постепенно застывает. Сашка придвинул кресло Киры, но на своё место рядом с ней уселся лишь немного погодя. Насмешливое выражение с его лица исчезло. Он опять словно выстрелил взглядом в Андрея, и тот понял, что Воропаев обдумывает какую-то каверзу.

Неприятности множились, снежный ком катился с горы и разрастался, а надежды, что он остановится, не было. Ромка тревожно завозился рядом, пихнул Андрея локтем, дёрнул подбородком, указывая на Воропаева. Андрей кивнул и шепнул: «Вижу».

— Чуть раньше, чем было назначено, но, думаю, можно приступать, не дожидаясь Кристины, — отец вопросительно посмотрел на Андрея и Катерину.

Катя вскинула голову и сильнее, до побелевших пальцев, сжала открытую папку с отчётом. Андрей откашлялся, но произнести ничего не успел. Немного успокоившаяся, как ему казалось, Кира вскочила на ноги:

— Вы что, будете делать вид, что ничего не произошло? И спокойно здесь сидеть и её слушать? Андрей!

Урядов оживился и обвёл присутствующих заинтересованным взглядом:

— А что произошло? У нас кризис? Нужно сокращать работников? Я предлагаю сократить должности секретарей. Вот, например, секретарь ресепшен…

Милко тоже очнулся от своей необычной апатии, выпрямился в кресле:

— Как всегда, мне ничего не сообщили! Конечно, гениев всегда пытаются задвинуть в угол, а при нынешнем руководстве… — дизайнер обхватил руками голову. — Я умру в этой обстановке кошмара и недомолвок… Показ не состоится…

— Георгий Юрьевич! Милко! Успокойтесь… Небольшие семейные проблемы никоим образом не…

— Небольшие?! — Кира всхлипнула, и разрыдалась. Красиво разрыдалась: нос не краснел, глаза не опухали, слёзы катились по щекам, не размазывая косметики.

Воропаев, до этого прожигавший глазами Катерину, попытался усадить сестру на место. Но она оттолкнула Сашку, оперлась руками о стол, чуть наклонилась вперёд и теперь обращалась только к Жданову — старшему:

— Как вы можете? Павел Олегович, как вы можете так… со мной?

— Кира мы с тобой непременно поговорим, после совета, — Андрей бросил взгляд на Катю, та сидела, зажмурив глаза, но больше ничем не выдавая волнение.

— Кира, сейчас личные вопросы мы обсуждать не будем, — в голосе отца послышался металл. — И мне кажется, сначала вы должны обсудить всё с Андреем. Марго, пожалуйста…

Расстроенная мама, которая до этого момента сидела, откинувшись на спинку кресла, встрепенулась:

— Кирочка, может быть, мы выйдем, выпьем чаю, успокоимся…

— Маргарита Рудольфовна, вы тоже хотите сделать вид, что ничего не происходит? — Кира стремительно срывалась в истерику и по-прежнему отталкивала руку брата, который пытался её успокоить. — Меня вы хотите удалить… А она будет сидеть здесь с невинным видом… Мерзость…

Утихнувшая было головная боль Андрея усилилась до такой степени, что заболели даже глаза. Нужно было что-то делать… Он встал, прошагал к Кире, отбросил плечом Александра, который пытался преградить ему дорогу. Схватил девушку за руку и, не обращая внимания на ругань Воропаева, причитания матери, потащил невесту из зала. Она сначала застыла на месте, и Андрею пришлось несильно дёрнуть её за собой, однако дальше пошла с ним добровольно, охотно пошла.

Дверь в конференц-зал закрылась за их спиной, отрезая гул голосов. Только сейчас он понял, что вытащил Киру в приёмную, а не в свой кабинет.

Кира вырвала руку из захвата его руки, но сразу обняла его за шею:

— Скажи, что ты пошутил, Андрей, пожалуйста!

— Кира…

— Андрей, она обманывает тебя, конечно, обманывает! Я говорила с ней недавно... Она просто хочет мне отомстить… Андрей, она лжёт, она ищет выгоду… Пушкарёва никогда, никогда не делает ничего просто так! Она фальшивая, жуткая… Она чудовище! Ты не должен ей верить… И ты же не мог… с ней? — Кира говорила быстро, сбивчиво, непоследовательно, не слушая его и уже без рыданий, хотя слёзы копились в её голосе. -

Не мог, правда, Андрюша?

На «Андрюше» он не выдержал, попытался отстранить Киру, но она крепко вцепилась в его плечи, как будто близость к нему могла удержать его, отменить всё им сказанное…

— Кира, я виноват перед тобой. И перед Катей тоже виноват...

Кира издала странный звук, как будто хотела вздохнуть, набрала воздуха в легкие и захлебнулась.

— Но ты же видишь, что не нормально всё у нас в последнее время…

Кира не дала ему договорить:

— У нас свадьба скоро, мы приглашения…

— Кира! Ты меня не слышишь! — Андрей начал орать, почти повторяя недавние Катины слова, ему самому адресованные. Голова ответила взрывом боли, но он опять не сдержался, не сумел: — Не будет нашей свадьбы!

— Ты её… любишь?! — и такой ужас ослышался в голосе Киры, как будто она не о Кате Пушкарёвой спрашивает, а о монстре из фильма ужасов.

Андрей не ответил. Он сам-то себе не готов отвечать на такие вопросы. Соврать? Открыл рот, но слова застряли в горле. Нет, он не готов. Зато, кажется, знает, что он должен делать.

— Кира, так получилось…

Лицо невесты сморщилось.

— Так получилось, — добавил он твёрже, — что будет ребёнок. У Кати от меня…

— Она лжёт!

— Катя не такая!

— Андрей, ты… Ты её защищаешь?!

В этот момент Андрею удалось-таки оторвать от себя Киру. Он подвёл её к дивану, на котором ещё полчаса назад без сознания лежала Катерина, усадил. Наверное, Кира тоже вспомнила, какую картину застала здесь совсем недавно, потому что с выражением ужаса на лице сразу же вскочила на ноги и почти отпрыгнула от этого безобидного предмета мебели.

— Кира, пожалуйста, — он ни на секунду не забывал, что оставил Катю одну среди нерасположенных или равнодушных к ней людей, поэтому торопился закончить разговор: — Мы поговорим с тобой после совета, хорошо? Ты не уходи никуда. Подожди меня. Мы всё обсудим, милая. Ты мне очень дорога…

Кира смотрела на него широко распахнутыми несчастными глазами и готовилась что-то сказать, но тут из конференц-зала вышла мама:

— Андрей, без тебя не начинают. Папа и все остальные тебя ждут… Кирочка, мы с тобой тоже подождем Андрюшу, хорошо? Выпьем у тебя в кабинете чаю, поговорим… Знаешь, я в Англии так привыкла пить именно чай…

Андрей, воспользовавшись тем, что Кира отвернулась от него, быстро вышел из приёмной. С Кирой, конечно, нужно договорить. И с Катей. Где на это найти время? Вечером показ, от которого зависит перспектива выхода Zimaletto из долговой ямы. Да и с советом лучше разделаться сегодня. Кто знает, сколько ещё Катя будет его поддерживать? Может, он уже всё окончательно испортил? Так что или пан, или пропал.

…И ещё Андрею очень не понравилось победительное выражение лица Сашки Воропаева, с которым он появился в конференц-зале.