Морские люди (джен)

— А теперь кайся, — строго говорит Зефф, прижав заскорузлым пальцем облупленный веснушчатый нос помощника.

— В чём? — ершится Санджи, вытирая мокрые руки передником.

— Во всём плохом за этот год. Или пойдёшь кормить рыб!

Санджи, памятуя, что хозяин не бросает слов на ветер, зажмуривает один глаз и старается смотреть на длинные усы.

— Старый хрыч, я пересолил неделю назад капустный суп...

— Это я знаю.

— Старый хрыч, я подложил Джонсу Сидке жука-носорога на стул... — Сидка нанялся в ресторан не так уж давно, но уже успел основательно надоесть Санджи: вечно хочет драться, неряха и ворует сахар.

— Я зна... Стоп, а где ты его достал?

— Выменял в порту у мальчишки на жареного омарчика.

— Болван! — Палец жмёт чуть слабее.

— Старый хрыч, я не молился перед сном четыре вечера.

— Бывает.

Санджи в неизбывном отчаянии зажмуривает оба глаза и стискивает зубы: пришло время перейти к самому сложному.

— Стари-и-ик!

— Что ещё? Перестань выть, право! Ты так орёшь, будто покромсал кого-то и подал как жареного осьминога! В таком случае ты как повар куда лучше меня, молокосос!

— Нет!

— Да говори уже!

— Старик, я уже год как мужчина!!!

Санджи ёжится и выжидает подзатыльника.

— Врёшь! — отрезает хозяин. — Тебе тогда не было и шестнадцати!

— Нашей работой клянусь, правда!

Вместо подзатыльника Зефф небольно защемляет пальцами его нос и тягает его туда-сюда; Санджи обречённо вертит головой и хохочет.

— Подлец! Ах ты, дрянь разэтакая! Когда ты успел, паразит?!

— В день... Хомпера Восточного...

— Позор! На "Баратти" полагается жарить только мясо и котлеты!

— Помните? Такая светленькая...

— Что за пацана я подобрал в море, боги морские?! Вот что! — Нос Санджи обретает долгожданную свободу. — Поймаю — полетишь в небеса с милости моей деревянной ноги. Прямиком и сразу!!! Понял?

— Агашеньки, — потирает Санджи порозовевший нос.

— Всё. За этот год прощаю. Марш помогать мне наводить порядок в зале, там все стулья в милость праздника переворотили. И отлынивать не вздумай.

— Можно подумать, я когда-то ленился, — с фальшивым раскаянием тянет тот. — Разве только, может, когда отравился тухлым рисом...

— Марш в зал, крокодил!!!