Морские люди (джен)

— Санджи! — окликает Зефф мосластого поварёнка.

— Чё-о? — хмуро поднимает тот лохматую башку от кучи недочищенного картофеля — ножик на секунду замирает в грязных пальцах.

— Как тебя по-полному зовут, цыплёныш недощипанный? — Зефф грозно пощипывает ус.

— Да я такой был всегда. — Мальчишка, оттопырив губы, точит кожуру. — Санджи и Санджи. Разве это редкость, когда такое имя?

Зефф задумчиво разглядывает его густые льняные пряди, выбившиеся из кое-как приглаженной шевелюры — поварёнок нервно сдувает их со лба.

— Так как тебя по-полному величать? Ассанджей или Сандорий? Сандерс, Ассандер или, может, Альсандро, как это принято на Тангалоде?

Санджи, поразмыслив, улыбается.

— Если тебе так интересно, то — пускай буду Александрий.

— О! Александрий! — Зефф хохочет и быстро серьёзнеет, грозно ткнув узловатым пальцем в сторону мальчишки. — Это имя для корсара, а не для ресторанного поварёнка! Знаешь ли ты, что это за имя?

— Знаю.

— Ничего ты не понимаешь, Санджи.

Зефф, крякнув, тяжело садится на колченогий табурет; Санджи, настороженно проследив за этими движениями, откладывает нож и поудобнее перекладывает затёкшие ноги — хозяин будет что-то рассказывать.

— Так звали только самых лучших, Санджи. Так звали полководцев, командиров, революционеров и королей. Так звали Чёрного Александрия из западного океана, тангалодского барона — самого лучшего из морских баронов, ибо он проиграл лишь четыре сражения из трёхсот и был так богат, что все — слышишь, Санджи: все! — его помощники носили золотые серьги. Они жили в четырнадцатом веке, и у них никогда не было недостатка — ни в порохе, ни в вине, ни в чём…

Голос Зеффа то затихает, то крепнет и наливается яростью, и Санджи пугливо сжимает кулаки покрепче, слушая о битвах и войнах, — то вздрагивая, то восторженно открывая рот.

-…А потом он погиб, не дойдя сотни миль до края земли. И когда его убивали, в него всадили двадцать девять литых пуль, и все как одна были свинцовые. И его пронзили шпагой девять раз — вот только тогда он упал. Его с лучшими командирами дивизионов повесили в старой крепости в Гавани, а вороны и серые чайки не клевали их тела — вот каким уважением пользовался Чёрный Александрий! — и их тела высушило ветром и просмолило солью… А когда его сняли, ни один волос не упал с его бороды. Вот какой это был человек! Он прожил всего тридцать пять лет, а умер сто восемьдесят лет назад — а кажется, будто вчера. И он всегда смеялся.

Зефф щурится и строго смотрит на мальчишку.

— Если ты, хлыщ, мать твою растак, не станешь самолучшим коком на все четыре океана — клянусь Богом, матерью и своими усами, я выдеру тебя ремнём за опозоренное имя всех Александриев, сопляк! Не для того ты выбрал такое имя, чтобы протирать штаны на кухне и стрелять сигареты!

— Право, постараюсь, — мечтательно говорит Санджи, думая о чём-то своём.

— А теперь дочисть картошку, Александрий Белобрысый… Выспаться надо.

* * *

Сколько Санджи себя помнит, работать приходилось с детства.

Не потому, что хотелось или заставляли. Просто такая уж жизнь у того, кто круглый год дрейфует меж восточным и южным морями.

Однажды Зефф подзывает его прямо от плиты, у которой совершенно упавший духом Санджи, сам толком до неё ещё не дотягивающийся, пытается варганить картофельные блины, которые пока что и на блины не походят, — «Санджи! А ну-ка иди сюда, негодный ты оглоед!» — и вопросительно зыркает на него, раскладывая на столе набросанный от руки календарь — синие цифры, забитые в наспех начерченные клетки, расплываются на пожетлевшей газетной бумаге прямо поверх дешёвых типографских знаков.

— И что-о-о? — разочарованно и гундосо тянет Санджи, тайком вытирая пальцами нос.

— Слушай, растение! Ты когда родился?

— В начале марта…

Хозяин хмыкает, привычным жестом ерошит его выгоревшие волосы и уверенно тыкает в кривое число 2.

— В твой день небо совершает поворот на Южный крест. День Сандора Моряцкого, младшего из морских богов, его больше всех любят. И пираты, и рыбаки, и дозорные до сих пор ему молятся, когда просят послать доброго ветра, хорошей еды и крепкого сна. Да и имена у вас похожие!

— Это сегодня. Так? — смущённо интересуется Санджи.

— Так! — гаркает Зефф, заботливо прикрепляя календарь на пока ещё не докрашенную стену. — Потому — быстро тащи задницу доделать эти твои разнесчастные блины, а потом доколотим пирс и будем гулять!

* * *

Санджи в этот вечер особенно старается: не посрамить бы возраст — все морские люди рано начинают работать. Уж так на роду написано. Сколько ему лет было, когда он первый раз тайком вытащил из касаточьего чехла гарпун? Может, года три-четыре, не боле…

Зефф по старой привычке ворчит на него и в какой-то момент отбирает ведро — мол, у этого Санджи руки непонятно откуда растут, половину извести разольёт ещё, одни только расходы! — но подзатыльников не даёт, сдержанно хвалит готовку и даже на то, что Санджи благополучно потерял молоток, уронив его в воду, не говорит ни слова.

А потом они сидят на пирсе, грызут жареные баклажаны с луком и смотрят, как над морем темнеет и заливается грозным насыщенно-алым закат.

— Смотри и запоминай, — Зефф суёт миску Санджи, чтоб тот взял ещё лука, — какой сегодня закат красный, будто небесам кровь пустили. Значит, где-то была большая страшная битва… Сколько тебе уже полных лет, негодяй?

— Десять, старый хрыч, — отзывается Санджи, хрустя луком.

— Ещё пара лет, и будешь совсем дылда. Может, перерастёшь свою криворукость, а? Может, когда-нибудь келпи притащишь за гриву…

— А кто такая келпи? — интересуется Санджи, одним титаническим усилием проглотив лук — вопрос-то достаточно интересен, чтобы ради него пожертвовать лишней секундой наслаждения жареным луком!

— Морская кобыла, — почесав локоть, сообщает Зефф. — Волшебница. Хвост у неё серебряный, а грива тёмная и светится. Под луной ходит, прямо по лунной дороге, когда Крест в полнолунии, и моряков зовёт. А кто на неё сядет, тот пропадёт — на дно уводит.

— Ух, здорово!

Восхищённый Санджи болтает босыми ногами в похолодевшей к вечеру воде.

— А она красивая?

— Только наполовину, — хохочет Зефф, — если у тебя нормальные вкусы, но ежели тебе нравятся русалочьи хвосты…

— Ой, интересно! А она в Олл Блю живёт?

— Наверное. Там красиво и рыбы много водится. Почему и нет?

— Вырасту — поймаю такую! — мигом загорается Санджи и, подпрыгнув, чуть не съезжает прямо в воду. — И прокачусь на ней верхом. А потом накормлю и отпущу в море!

— Дурак! — осаживает хозяин, легонько скручивая его за шиворот. — Утопит она тебя!

— Вот и не утопит, — фыркает мальчишка и для наглядности растопыривает руки. — Я во какой везучий!

— Везучий он… — недоверчиво кривится Зефф, отпуская рваный ворот поношенной рубахи.

А Санджи уже вновь молчит, круглыми синими глазами зачарованно вглядываясь в маслянистую водную темь: под доками мечутся звёздными сполохами бледные, чуть-чуть зеленоватые морские светляки, скользя замысловатыми шестёрками и мелькая чёрными длинными хвостами.

Ужас как интересно.