Сталь и шелк или Гермиона, займемся любовью (гет)

Рон Уизли стоял на кухне своей квартиры и смотрел в окно. Уже неделю было холодно, и он видел, как низкие рваные тучи цеплялись за серые крыши и оставались на них пришпиленными.

Вниз на Лондон стекал туман, и этого хватало с избытком, чтобы всё вокруг выглядело мрачным, словно чёрно-белым.

Настроение Рона тоже было чёрно-белым: белой была злость на самого себя за страх, а чёрной была зависть — самая худшая из возможных — зависть к другу. Он написал Анне и отправил министерскую сову отнести его письмо, а потом сам же выругал себя за глупость, осознав, что ответа не получит. Придётся идти, так сказать, живьём и доказывать, что никогда не хотел использовать служебную власть и связи в личных целях. Доказывать женщине и высшему вампиру, и ещё не известно, что в данной ситуации является первой, определяющей реакцию Анны, константой.

Ухмыльнувшись своей мысли, характерной скорее для Гермионы, чем для него, Рон снова разозлился, и шрам на щеке начал зудеть как порез, в который попала соль. Тогда пришло сравнение с Гарри, и Рон окунулся в зависть. Последние полтора месяца в голове Уизли все мысли об одном друге были неразрывно связаны с мыслями о другом — о другой… О Гарри и Гермионе вместе.

Рон помнил, как Гермиона объясняла ему, что их отношения недолговечны, и их нельзя доводить до взаимного раздражения и отвращения — помнил так, будто это случилось утром. Тогда он просто повернулся и ушёл, повторяя про себя, как ребёнок: «Ты пожалеешь, но будет поздно, у меня уже будет самая красивая жена, а ты станешь просить начать всё с начала, и тогда уже я скажу, что дружба намного лучше».

Он долго ждал этого, встречаясь то с одной, то с другой девушкой, бросаясь из крайности в крайность, от магглы к высшему вампиру.

Рон расплющил нос и щёку о холодное стекло, чтобы унять боль в шраме и, наверное, в памяти. Сейчас он знал, что не любит Гермиону, но не мог допустить, что они с Гарри будут вместе. Он то приходил в ярость, то грустил, не понимая, что вызывает его ревность больше: то, что его лучший друг станет встречаться с его бывшей девушкой, или то, что бывшая девушка не вышла замуж, пока Гарри был свободен.

— Чёрт бы побрал Джинни! Надо же было так все испортить, — выводя пальцем узоры на запотевшем от дыхания окне, прошипел туману Рон.

Краем сознания парень понимал, все его разговоры о Джинни, напоминания о ней — лишь способ удержать Гарри в воспоминаниях о былой любви. А попытки познакомить друга с новыми девушками — возможность показать Гермионе, что Гарри не свободен.

— Рон, ты чёртов эгоист, — как всегда, чувствуя от таких мыслей вину, пробормотал он.

Часы пробили половину шестого, пора было собираться на встречу. Друзья надеялись на его помощь, и Рону от этого было еще безрадостнее.

Полутёмный зал ресторана, гармонично разделенный круглыми столиками на VIP-зону и места для простых смертных, был почти пуст.

В самом углу, соприкасаясь коленками и опустив локти на льняную скатерть, сидела парочка. «Чужой муж и секретарша», — цинично хмыкнул рыжеволосый парень в сером костюме. Уизли устроился за последним столиком в лучших маггловских шпионских традициях — лицом к входу. Перед ним стоял бокал, до половины наполненный водой. Официант, длинный худой парень, внешне — вылитый венгр, игнорировал Рона уже минут пятнадцать, и тот не имел возможности сделать заказ и пригласить сомелье, к которому… к которой, собственно, и пришёл Уизли. Рон в лучших традициях рыжих выходил из себя и был готов взорваться от бешенства.

— Рон… Здравствуй, рада тебя видеть, — прошелестел шёлковый голос возле шеи парня, и он, подскочив на своем стуле, резко поднялся, изменив свекольно-красный цвет лица на нежно перламутровый.

Высокая, изысканно грациозная блондинка с длинными волосами, похожими на жемчужные нити, обтекающие спину, появилась из-за спины Рона и смотрела на него серыми глазами. Засуетившись, Уизли попытался пододвинуть ей стул, и был остановлен коротким жестом изящной руки. Расправив волны шёлкового платья, девушка опустилась на бархатное сидение, оказавшееся точно в необходимом месте.

— Анна, — выдохнул Рон, — спасибо, что согласилась поговорить со мной.

— Я не соглашалась говорить с тобой, я согласилась встретиться… — с улыбкой, способной заморозить огненного дракона, ответила девушка.

Рону стало плохо, и он, отведя взгляд от озера стального шёлка, омывающего ножку Анны, уставился в бокал с водой, попытавшись взять себя в руки.

Два с половиной года назад он шатался по злачным местам Лондона, чередуя сомнительные маггловские бары «с танцами» и заведения магического мира с репутацией притонов тёмных сил. Анну Рон встретил в баре, в компании двух девиц-маггл. Короткие волосы, стриженые ёжиком, топорщились в разные стороны. Драные джинсы и нечто, с трудом определяемое как майка, целиком открывали живот девушки, украшенный цепочкой с бессчётным количеством брелоков, среди которых он заметил пару рунических символов, определяющих принадлежность к магическому миру.

Изрядно выпив, парень решил познакомиться с приглянувшейся ведьмой. В ту ночь они обошли ещё четыре заведения, потеряв по дороге подружек. Проснувшийся ближе к полудню в своей постели в компании новой знакомой Рон, суматошно собираясь на работу, порезался, пытаясь бриться одной рукой. Выйдя в кухню, в надежде получить чашку кофе, с окровавленной салфеткой, прижатой к подбородку (заживляющее заклинание с похмелья упорно не получалось), Рональд Уизли столкнулся лицом к лицу с Анной, у которой от запаха крови поплыла наведённая иллюзия. Считанные секунды парень видел перед собой жутковатого вида существо с жёлтой, обтянувшей скулы кожей и выступающими в оскале клыками. Глаза, потерявшие привычное человеческое очертание, полыхали голодом, более древним, чем магия стихий.

В тот момент Рон, оказавшийся без палочки и в одних трусах, струсил так, что встреча с акромантулами на втором курсе вспомнилась ему детским карнавалом. Аппарировав к дверям дома Поттера, он остался не только без бровей, но и без волос под мышками.

Когда, прихватив огневую мощь в лице друга — Гарри Поттера, парень вернулся в свою берлогу, Анны уже не было. Оставался лишь свиток пергамента, заполненный нечитаемыми готическими буквами. Способностей Гарри и Рона не хватило, чтобы прочесть послание, пришлось обращаться к Гермионе. Применив к пергаменту специфическое, известное лишь архивным работникам заклинание, друзья ознакомились с текстом магического договора, включающего в себя гарантированную неприкосновенность работников аврората со стороны вампиров клана Болейн. Ниже были добавлены извинения девушки за осмотр одежды Рона: искала чистую не обслюнявленную рубашку, а нашла аврорскую мантию и значок.

— Ну, Рон, тебя угораздило переспать с ищейкой, — ляпнул тогда Гарри, а Гермиона просто подавилась тем количеством приятных слов другу, что вертелись у нее на языке.

— Рон, — в конце концов выдавила она, — все члены семьи Болейн — неописуемые, и все, включая Анну, поисковики, а ты видел ее истинное «лицо».

— Да, друг, — снова вмешался Гарри, — я удивлюсь, если тебе не сотрут память.

Все обошлось, Рон, по понятным причинам, держал язык за зубами. Анна Болейн больше не появлялась, и парень решил, что и она нарушила правила, утратив контроль над иллюзией личины, поэтому помалкивает о нём.

И вот теперь аврор и женщина из клана высших вампиров сидят за столиком в крайне приличном ресторане, и Рону необходимо не просто избежать ярости, или, не приведи Мерлин, жажды вампира, но и заполучить сведения и помощь.

Кое-как оторвав взгляд от содержимого бокала, Рон призвал на помощь всех знакомых богов и волшебников со своих пятисот восьмидесяти карточек от шоколадных лягушек.

— Анна, я пришел просить у тебя помощи, — с места в карьер бухнул парень, — моему другу нужна помощь.

— Другу, Рон? — девушка изобразила ласковое внимание на безупречно красивом лице.

— Гарри Поттеру, Анна, — прикрылся именем победителя Рон.

— Что нужно Гарри Поттеру от клана Болейн? — спокойно спросила Анна.

— Нет! Я не хочу беспокоить весь клан, — поперхнулся воздухом парень, — Мерлин, мне бы и в голову не пришло, — ещё больше побелел он.

— Рональд Уизли, кавалер ордена Мерлина второй степени, командир оперативного подразделения аврората, действующий оперативник группы розыска, — медленно выдохнув, обратилась девушка с перечислением всех действительных званий Рона, — если ты обращаешься, будем называть вещи своими именами, к вампиру… Ты просишь помощи у всего клана, — полыхнув глазами, продолжила девушка.

Воспользовавшись замешательством Рона, она жестом отправила тут же материализовавшегося официанта в погреб. Ничем не выдавая своего нетерпения или раздражения, Анна наблюдала за парнем, решающим сейчас для себя вопрос: а стоит ли продавать душу дьяволу?

— Рон, — решила всё же успокоить его девушка, — прежние договоры остаются в силе вечно, ты же понимаешь, что значит для высшего вампира «вечность».

Появившийся с бутылкой белого сухого вина, обернутой салфеткой, официант вернул покинувшего пределы разума Рона на землю.

— Анна, я хотел бы сразу прояснить всё. Я — Рональд Артур Уизли, признаю твою силу и силу, стоящую за тобой, способную раздавить волшебника, куда более мощного, чем я, прошу помощи,— стараясь не отрывать взгляда от глаз девушки, проговорил Рон.

С удовлетворением, относящимся как к словам собеседника, так и к наполнившимся вином бокалам, Анна ответила принятой формулировкой:

— Проси, маг. Время и сила семьи Болейн в помощь тебе. Цена — знание лица.

Магический контракт был заключен. Клан Болейн даст все необходимые сведения, запрашиваемые Роном и помощь, как в слежке, так и в поимке, а Рональд Уизли добровольно соглашается на стирание памяти об эпизоде двухгодичной давности, с полной потерей знания лица и двух наведённых иллюзий Анны, по окончании выполнения работы. Срок определяет волшебник.