Большая игра (гет)

Серия глухих взрывов — и то, что всего несколько часов назад было американским эсминцем «Кашинг», исчезает под водой. Между об­рубками мачт «Спрюэнса» скользят сигнальные флаги.

— Что там написано? — поинтересовался Датч.

— «Запишите на свой счет, ублюдки», — прочитал сигналы стоявший рядом с ним капитан-лейтенант — командир инженерной службы.

Потрепанные боем корабли уходили прочь. Американский — на запад, русский — почти строго на север.

— Пять дней до Кейптауна, — продолжил офицер, глядя на удаляющийся «Спрюэнс», — и хорошо бы за это время ввести правую турбину…

— А что с ней?

— Да пиндосы паропровод перебили — хорошо, в машинном никого не было…

— Сварщик нужен?

— Да не повредит… А что, случалось корабли ремонтировать?

— Корабли, может и нет, а вот катер… — Датч тяжело вздохнул. Где теперь тот катер…

— Как там Балалайка? — Реви сидела на койке, поджав ногу.

— Оперируют, — Рок сел рядом, притянул девушку к себе, — говорят, все будет в порядке…

— Рок?..

— Да?

— Что она сказала в святилище? — девушка подняла глаза, — ты ведь слышал ее?

— Честно говоря, нет, — качнул головой Рок, — я почти ничего не помню.

— Твое счастье… — Реви закрыла глаза, устроив голову на плече парня, — поверь, Рок, тебе повезло, что ты не помнишь…

Зато помнит она — за двоих… «Я люблю тебя…» — и рывок вперед, словно он боится ее ответа. Кровь из незамеченной раны на руке, на одежде и на полу… Багряное древко, так естественно лежащее в его руке — словно сделанное именно для него… Страх — за него, сунувше­гося в драку… «Придурок! — прижаться и больше не отпускать, — что за чертов придурок!..»

— Рок?..

— Да?

— Я люблю тебя…

Пять дней пролетели как один, занятые бесконечным ремонтом. Для «пассажиров» никаких исключений не предусматривалось и Рок, по правде говоря, был только благодарен за это. В бесконечной череде забот схватка в Антарктиде постепенно отходила на второй план. Ста­новилась просто воспоминанием…

Балалайка пришла в себя и медленно, но верно поправлялась, хотя ей предстояло долгое лечение.

В общем, все шло своим чередом, когда «Быстрый» бросил якорь на рейде кейптаунского порта…

— Что-то случилось? — Реви, возвращавшаяся из лазарета, столкнулась с Федоровым и поразилась его удивленно-озабоченному виду.

— Не то, чтобы случилось… Но положение довольно неприятное — мы обязаны покинуть порт не позднее, чем через двадцать четыре часа.

— Странное требование…

— Да нет, вполне нормальное положение военного права… Вот только войны нет, и с чего буры вздумали его применить — не понимаю.

— Наверно, что-то знают о нашей стычке, — предположила Двурукая, — но это меняет все наши планы.

Команда собралась в каюте, и Реви сообщила новости.

— Плохо, — отреагировал Датч, — за сутки мы ни черта сделать не успеем…

— Значит, будем возвращаться морем, — пожал плечами Рок, — я лично ничего против не имею.

— Я, в общем-то, тоже, — Датч хмыкнул, — в основном потому, что другого выхода у нас нет. А раз так — пойдемте-ка на погрузку…

Кейптаун исчез в сгущающихся сумерках, и полковник облегченно вздохнул. Они все-таки уложились в отведенное время, и хотя южно-африканское правительство и сформулировало свое требование в виде пожелания, проверять, что последует за его нарушением как-то не хотелось.

В принципе, у Претории было не так уж много возможностей задержать «Быстрый» или принудить его немедленно покинуть порт, но они были. А втягивать в этот тайный конфликт еще и ЮАР, правительство которой, по словам консула, было в курсе случившегося на Земле королевы Мод, было бы опасной глупостью…

Последние отсветы городских огней скрылись за горизонтом, и Федоров ушел с палубы. Его работа далеко не закончена, да и кроме нее были дела…

— Как вы, Владилена?

— Настолько хорошо, насколько возможно с дырой в легком, товарищ полковник, — Балалайка подняла глаза от экрана, — спасибо за ноут­бук, кстати.

— Простите, что втянул вас в эту историю…

— Вам самому не надоело извиняться? Каждый раз, как приходите, так и начинаете… Я прекрасно знала, за что взялась и что могу по­лучить в итоге. И, кстати, об итогах: «Лагуна» представила вам счет?

— О да!.. Ваши друзья явственно решили не мелочиться.

— Они честно отработали все до последнего цента, брат.

— Да я и не спорю… Гонорар мы уже перевели, а вот со счетом возникли небольшие проблемы, но за пару дней все будет улажено. Ну, не буду вам надоедать, — Федоров поднялся со стула, отдал честь и вышел из палаты.

Закрыв глаза, Реви расслабилась. Ощущения были непривычными, но на редкость приятными — она лежала, устроив голову на плече спя­щего Рока и прижавшись к нему — благо, узкая койка и не оставляла других вариантов…

— Рок… — девушка почти коснулась губами его уха, — я тебя не отпущу, понял?..

Все-таки, подумала она, засыпая, Рок — придурок. Мог и раньше сказать…

Познания Бенни в русском были даже меньше, чем у его напарника — в английском, но это ничуть не мешало двум компьютерщикам вести оживленную и непонятную для всех окружающих дискуссию на профессиональные темы и при этом следить за экраном радара. Экран, впрочем, был девственно чист — не было даже засветок от волн, а оба вахтенных давно уже привыкли следить за радаром вполглаза и по­тому могли себе позволить не напрягаться. Впрочем, особо расслабляться тоже никто не собирался — в океане всякое бывает…

Покосившись на столпившихся за спиной ремонтников, инженер включил подачу топлива. Шум в отсеке не то, чтобы усилился, но как-то изменился, а стрелки указателей температуры и давления лениво оторвались от нуля.

— Зря стоите, — буркнул инженер, — еще долго.

Тем не менее, никто, включая и Датча, уходить не собирался. Все ждали, когда, наконец, котел будет готов и всем было наплевать, сколь­ко времени это займет… Наконец, когда стрелки указателей остановились, инженер щелкнул переключателем на пульте, открывая кла­паны. Раздался гул, и впервые за прошедшую неделю ожил тахометр правой турбины…

— Товарищ капитан, — потянулся офицер к переговорному устройству, — докладывает командир БЧ-5. Носовое МКО введено.

Большую часть сообщения Датч не понял — но это и не требовалось. Было более, чем очевидно, что ремонт окончен и паропровод держит давление…

В этот вечер на палубе собралась вся компания, за исключением Балалайки, и полковник Федоров.

— Наверное, лучше будет, если вы сделаете это сами, господин Окадзима, — сказал он, — все-таки, это ваше копье…

— Думаю, да, — Рок взвесил на ладони тяжелый наконечник, — хотя я бы не сказал, что оно мое… Боже, в чьих руках оно только не побыва­ло и вот… — он не договорил. Замер на секунду-другую, широко размахнулся и швырнул наконечник за борт.

— Вот и все… Три тысячи лет истории выброшены за борт… — Рок вздохнул, — странное чувство… Ладно, пошли, что ли…

— Ты какой-то странный, Рок, — девушка устроилась на койке рядом с ним, — что это с тобой?

— Да ничего особенного, — японец полез было за сигаретой, но вспомнил, что курить в каютах было категорически запрещено, — просто… Я вспомнил, что сказала Балалайка в том храме: «Тот, кто возьмет Копье Судьбы, получит в свои руки власть вершить судьбы всего мира»… Неужели мы действительно держали в руках судьбу всего мира?

— Ты держал, — откликнулась Реви, придвинувшись вплотную, — и очень может быть, что это правда… Рок… Давай просто забудем эту исто­рию, а? Не знаю, как ты, а меня просто с души воротит от всего этого…

— Хотел бы я забыть, — проворчал Рок, — да, боюсь, не выйдет…

— Я помогу… — Реви потерлась щекой о его плечо.