По прямой (гет)

Гарри нашёлся за домом.

Если не лукавить, язык не поворачивался назвать это место садом или даже садиком. По сравнению с обширными землями Гринграссов, эту полянку можно считать разве что уголком, где выгуливают питомца. А единственное «содержимое» этого дворика — ласковая травка да небольшое деревце. Ну и неброский забор, который и скрывает дворик от посторонних взоров — как же без него? Что удивляло — пятачок перед домом пестрит всевозможными бутонами и лепестками, а тут — ни единого цветочка. Впрочем… только сейчас заприметила в дальнем углу «знаменитую» газонокосилку. Верно, Гарри уже поведал о своих обязанностях в этом доме. С неохотой, конечно.

Застала я его под тем самым деревом (кстати, это едва ли не единственный бук на всю Тисовую улицу). Умиротворённый и задумчивый, он откинулся на ствол и лёгкими движениями что-то набрасывал на листе бумаги, которая лежала на твёрдой синей папочке. Той самой, куда, как бы я ни старалась, он так и не дал заглянуть. Ни одним глазком! Дома вообще куда-то запрятал, а если я поблизости, никогда не выпускал из рук. И… Стоп! Он что, рисует?

Я могла сделать вид, будто ничего не заметила, или просто развернуться и уйти, но упустить редкую возможность (особенно когда любопытство достигло пика) — неразумно и не в моём стиле. Поэтому прокралась ему за спину, стараясь не дышать, словно загнанный гиппогриф, и выглянула из-за дерева.

Такую красоту невозможно описать словами!

Это я про себя, конечно.

— Эй! Нарушение авторских прав карается сотней поцелуев! — звонко возмутилась я.

Правой рукой он в мгновение ока перевернул лист чистой стороной вверх, а левой бросил «секретную» папку себе под ноги, и теперь её вовсе не видно. Ух ты, какой быстрый! Видать, знатно я его напугала. Ну и ладно! Зато успела вдоволь на себя насмотреться, аж глазам больно.

Гарри на меня покосился.

— Что? Каких таких прав?

Ладно, плевать на какие-то там приличия и личное пространство — сажусь вплотную, и пусть только пикнет. Ну вот — не отстранился! Естественно, возражений я бы не приняла, так их и не последовало. И все бы хорошо, только ствол какой-то тонкий. И это называется деревом? Гриб-переросток!

— Таких. Сяких. Авторских! Я — это я, моё лицо — только моё, — наигранно надулась и ткнула пальцем в бок. — Ау, молодой человек! Избыток серы пагубно влияет на ваш слух? И что это за идиотская улыбка?

— Поймите меня правильно, о моя прекрасная нимфа — не каждый простой смертный удостаивается чести сидеть едва ли не в обнимку с богиней. — Ну вот, растеклась-таки от комплиментов в лужицу. Зато и от меня польза есть — авось деревце полью! Гарри воспользовался моим секундным замешательством и чмокнул в лоб. — А ещё вы слегка бредите. Советую вашим микробам залечь на дно и не булькать. Иначе придётся вас... полечить.

Да уж… Не таким я себе представляла наш первый поцелуй. А чёртов Гарри Поттер наплевал на это с Астрономической башни и всё пустил радужному пони под хвост. Значит, решено — поцелуй не состоялся. Он просто-напросто вытер мой лобик своими губами.

— Не заговаривай зубы — созерцая моё великолепие, все микробы начинают исповедоваться в своих грехах! И это я брежу? А ну покажи лист и папку! Дай убедиться, что ты не ярый последователь Пикассо. Ну да-а-ай!

Забавно.

Очередные тычки меж рёбер снова заставили его захихикать. Вот так номер! С Лордом сражается, а противоположного пола (ещё недавно, по крайней мере) и щекотки как чумы боится. Воистину в моих руках смертоносное оружие!

Принялась внимательно разглядывать шедевр. И впрямь есть на что полюбоваться. Во всяком случае, если смотреть вблизи, а не с высоты собственного роста, можно подметить новые детали.

Ошибки быть не могло — это действительно я крупным планом. Кулачок подпирает подбородок, уголки полноватых губ (если начистоту, в реальности они чуть меньше, но... так и быть, спишем на долгую практику в любовных утехах) чуть приподняты, а блестящие серые глаза (ух ты, глубина какая!) по-настоящему выразительны, будто их взяли и перенесли на бумагу. Прямые волосы по обыкновению собраны и перекинуты через плечо, закрывая большую часть клетчатой рубашки, но не кулон — он чётко прорисован на шее.

Ах, какая бестия!

И вообще, Гарри ведь не дорисовал.

— Тебе не кажется, что я немного хмурой получилась? — мурлыкнула ему на ухо.

— А ты вечно такая! — Да уж, что правда, то правда. Не слишком много причин улыбаться. А вот поводов грустить — хоть отбавляй. Да и нервов рядом с ним не напасёшься.

— И кто научил?

— Рисовать? — уточнил он.

— Карандаш держать, — снова ткнула его в бок. Гарри таинственно улыбнулся и начал жевать травинку.

— В младших классах в магловской школе от нечего делать посещал кружок рисования. Да и домой тогда не торопился. А так в основном самоучка. Да и с Дином Томасом хорошо знаком. Вот кто художник!

— И всё-таки у тебя талант, — я констатировала очевидное.

— Само собой! — он стукнул себя в грудь. — Погоди-ка! — Гарри вскочил и метнулся в дом. Судя по грохоту, что-то осмелилось встать у него на пути. — Давай сюда, буду дорисовывать с натуры. Располагайся.

— И какую позу принять?

— «Титаник» вспомни, — брякнул он, не подумав, и в тот же миг я вспыхнула до кончиков волос. Да, на фильм мы выбрались только вчера, так что детали из памяти ещё не выветрились. Кстати, на этот раз мы вели себя крайне осторожно — пошли под оборотным (Люциус прислал), прихватив несколько скрывающих артефактов.

— Дурак! — выпалила я и погрозила ему пальцем. Ну уж нет, повторять подвиги Розы не готова. — Попридержи коней — я же без макияжа! И... Что? Что ты на меня так смотришь?

— Твои ушки так мило краснеют. — Всего за минуту он дважды умудрился меня смутить. Как любила поговаривать мама, «аmon non est medicabilis herbis». Других давно бы уже фингалом «одарила», а на этого нахала рука не поднимается. — И хватит делать серьезную мину — мой карандаш жаждет твоей улыбки.

Вот кто я такая, чтобы сопротивляться щенячьим глазкам? И куда деваться? Вот-вот… Ничего не остаётся, кроме как пристроиться на краешке стула, а тем временем вдохновленный Гарри взял карандаш наизготовку. То внимательно меня изучая, то снова утыкаясь в рисунок, он легонько хмурился и насвистывал какой-то весёлый мотивчик. Кто бы мог подумать, что великого и ужасного Гарри Поттера так тянет к мольберту? Ну, или к листу бумаги — как сейчас.

Пусть радуется, что не придушила в счастливом порыве! А то взял и исчез, никого не предупредив.

Когда два часа спустя целый и невредимый Гарри вывалился из воронки портала, передо мной и впрямь встал нелёгкий выбор — обнять или прибить? А может, два добрых дела сразу? А в каком порядке? Не хватило выдержки — он ещё не успел оценить обстановку и почувствовать опору под ногами, как я уже повисла у него на шее. А потом как хлопну по спине! А нечего так пугать! Так и в могилу свести недолго!

Значит, и обнять, и прибить.

И только когда страсти улеглись, я, порядком смущённая столь явным проявлением чувств, наконец-то сумела оценить очередной выверт его судьбы. А по окончании рассказа застонала и спрятала лицо в ладонях. Это каким же надо быть простодушным, чтобы заключать сделки с таким изворотливым лжецом? С Малфоем! Просто нет слов. Нет, гриффиндорцев мне никогда не понять.

— И как я вообще связалась с таким дураком? — вслух говорить не хотела — вырвалось в сердцах. А слово, как известно, не воробей. Внутри всё клокотало от злости, только не на самого Поттера, а на его слепую доверчивость. Да, переживаю за него. Ну и подумаешь!

— Противоположности притягиваются! — тут же просиял Гарри, аки звезда небесная. Ну ещё бы он обиделся на мою резкость. Ведь я, можно сказать, впервые объявила во всеуслышание (не совсем прямо, но и так сойдёт), что он мне небезразличен.

— О да, логичное объяснение, — проворчала я. Дафна нервно хихикнула — и ничего больше. Внешне оставаясь невозмутимой, она тоже изнывала от беспокойства… в чём, конечно же, никогда не признается.

Итак, накрученная до невозможности и вся на эмоциях, я была просто не в состоянии мыслить рационально. А вот сейчас такая возможность есть, да и делать нечего. Тогда поехали.

Гарри-то оказался не полным простофилей: сообразил, что абсолютно доверять Малфою не стоит, как бы тот не изображал белого и пушистого. Впрочем, если вспомнить «тёплые» отношения Гарри с этой семейкой... Удивительно другое: Люциуса не затруднило бы подложить свинью, но, тем не менее, он согласился с требованиями второй стороны. Гарантия безопасности более чем надёжная — с магическими контрактами знакома не понаслышке.

Больше того — Люциус всё просчитал заранее и даже контракт подготовил! И не пришлось сочинять на ходу. Гарри оставалось внимательно прочитать, проникнуться и подписать. Что-что, а текст составлен добротно — никаких лазеек. Мы с Даф ознакомились с копией и не нашли к чему придраться. А оригинал забрал сотрудник Отдела Тайн.

Лишь однажды у меня в голове тревожно звякнул колокольчик — Малфой, как ни странно, не указал своё второе имя, тогда как у Гарри не забыл. Надеюсь, это не смертельно. Может, какие-то свои причуды? Ну и бонус: Люциус не решится рисковать единственным наследником, а Драко уже поклялся, что всё обойдется без подставы. Не решится ведь?

И кстати! Условий-то было два, но по поводу второго — молчок. Конспиратор хренов! Почему, что за секреты?

У меня развилась какая-то сумасшедшая паранойя. Но Гарри позарез нужен этой меркантильной заднице, так что оставим эту тему. Похоже, с этой стороны нам ничего не грозит. Во-первых, с его помощью Люциус надеется закончить затянувшийся террор Тёмного лорда, а во-вторых — сильно напакостить Дамблдору. И тогда директор вряд ли уже оклемается и восстановит былые позиции. Короче, выйдет ещё один политический «труп».

Кстати, о директоре. Ох и физиономия была у Гарри после нашего разговора о «почтенном» волшебнике! Как-то раз буквально вспыхнув, Дафна попросту завалила его таким количеством нелицеприятных фактов о якобы непогрешимом старике, что он несколько дней ходил как пришибленный. Будто у него из-под ног выбили абсолютно непоколебимую опору. Это как если бы слепой верил, что ему продали чёрный костюм, а под занавес жизни прозрел и увидел, что всё это время ходил в клоунском наряде в горошек.

Короче, убрали с глаз шоры.

Гарри ещё до Хогвартса внушили, что Дамблдор — величайший и светлейший. И маленький испуганный воробушек схватился за эту «правду» как утопающий за соломинку. Впрочем, разве он виноват? Повидав в детстве столько несправедливости, он хотел верить, что в новой школе всё будет иначе. А кто как ни директор — образец лучших человеческих качеств?

Уж сколько раз твердили миру: не всё то золото, что блестит. Пора бы запомнить.

С того знаменательного дня Гарри уже не бросается защищать Дамблдора, очертя голову. Наоборот — сам при случае готов бросить очередной булыжник в огород его репутации. Кстати, назавтра Люциус любезно пригласил нас в свой павлинник. Судя по всему, нас ждёт непростой разговор. Зато можно расставить точки над i. Ну а у меня особое задание — проследить, чтобы Гарри не забивали голову всякой белибердой.

Лично я считаю, Дамблдору давно пора на пенсию. Впрочем, здесь меня поддержит большинство его недоброжелателей. Пусть где-нибудь отдохнёт… в жерле вулкана, например. Потому что за свои фокусы заслужил хорошую трёпку. Самый настоящий паук, затаившийся в центре паутины и дёргающий за ниточки. Ему же прекрасно известно, что и где именно происходит в школе. Зная о положении моей семьи задолго до маминого письма, он даже не почесался помочь. А ведь возможности-то были! И что он сделал? Обложился попкорном и лимонными дольками, устроился в первом ряду и наблюдал за развязкой.

А ещё вовсю пропагандирует любовь и взаимовыручку!

Снейп — ещё одно разочарование. Как жаль, что отец не убил его, когда этот ручной шпион Дамблдора пришёл предложить местечко у него под боком. Памятуя о школьной дружбе, папа очень даже вежливо выставил его за порог. Не знаю, повлиял ли Дамблдор на решение Снейпа не вмешиваться, но если да — вдвойне позор. Кишка оказалась тонка пойти старику наперекор. Может, поэтому он такой мрачный и одинокий? А я ещё за человека его считала, личной ученицей была…

Жаль, что не могу отблагодарить отца — разговоры с ним научили нас с сестрой мыслить в нужном русле.

Пожалуй, пора закругляться. Гарри закончил, и вот-вот начнет хвастать моим портретом.

— Так о чём вы ещё договорились? — особо не рассчитывая на ответ, спросила больше для проформы.

Он сладко потянулся и с лукавой улыбкой вложил мне в руки законченный рисунок. А заодно — ещё один лист. Развернув вчетверо сложенный пергамент, я обомлела.

Это уже не копия!

— Я посчитал, ты сама вправе сделать с ним, что пожелаешь. Контракт твой, так что и решать тебе. Короче, Асти, поступай как знаешь, — мягко сказал Гарри.

Брачный договор душил словно удавка, и с каждым новым рассветом я всё острее нуждалась в глотке свежего воздуха. Может, сигануть с какой-нибудь башни? Да, поэтично, но всё-таки не выход. Даже думать об этом стыдно, но чем ближе совершеннолетие, тем чаще меня посещали подобные мысли. Одна вшивая бумажонка, а столько слёз пролито! Хватит на небольшой водоём. Само собой, даже от Дафны переживала втайне, но … конечно же, проницательная сестрёнка сама обо всём догадывалась.

По правде говоря, я уже смирилась со своей участью и даже пробовала называть себя «миссис Малфой» — привыкать-то надо! И меня знатно передёргивало. Ненавижу эту фамилию!

— Ну знаешь! — воздух словно загустел, поэтому в негодовании только и могла открывать и закрывать рот. — Т-ты... Ты!

— Непобедимый рыцарь, укравший твоё сердце?

— Задница! — я не на шутку рассердилась. — И ты молчал!?

Может, Гарри уже прибил Дамблдора и Лорда? Или что? Иначе понятия не имею, чего ему стоило выторговать этот договор, который вскоре перевернул бы мою жизнь с ног на голову. Эх, хотела бы я видеть физиономию Люциуса. Не быть тебе моим свёкром, павлин-импотент!

Впервые за долгое время ощутила себя человеком, а не чьей-то побрякушкой. Интересно, не в этом ли счастье? Больше не сдерживаясь, кинулась на шею этому глупышу, который всё чаще занимает все мои мысли. А клочки разорванного пергамента радостно подхватил ветер. Пара мгновений — и остались от него только неприятные воспоминания.

И наконец-то дело дошло до нормального поцелуя. Нет, теперь своего не упущу!

* * *

К Малфоям собирались долго.

Точнее, долго собиралась я, а Гарри (уже при параде) бессовестно валялся на нашей с Дафной кровати и комментировал мои наряды, которых я уже перемерила тьму.

В надежде, что показ мод на этом закончится, я снова выпорхнула из-за ширмы. Но у Гарри, похоже, на этот счет было своё мнение. И это несколько странно: у меня этот «подиум» уже в печёнках сидит, а ему мой каждый выход в радость.

— Слишком глубокое декольте, — провозгласил Гарри, ухмыльнулся и крутанул кистью. — Следующее! А то придётся для Драко наколдовать слюнявчик.

— Ну уж нет! — вспылила я. Мы собираемся уже часа два, и за это время он успел раскритиковать почти весь мой гардероб. — Надену предыдущее, и идём! Нечего меня укутывать как мумию!

— Я тебе скафандр куплю, — мечтательно предложил Гарри. — И что-нибудь наколдую для отвода глаз.

Я покрутила пальцем у виска, а Дафна хихикнула и ушла на кухню смотреть телевизор. Выразив желание остаться дома и посмотреть любимые сериалы, ни на какие встречи она не собиралась.

В холле Малфой-мэнора нас встретили три домовика — по одному на каждого. Только вот Люциусу даже в голову не пришло, что старшая Гринграсс наплюет на приглашение главы одного из самых богатых и древних родов магической Британии. Интересно, зачем гостям эльфы? Наверняка традиция такая — им и приказать-то нечего.

Рассматривая убранство особняка, Гарри крутил головой, пока я стояла по стойке «вольно» и ждала кого-нибудь из хозяев. В конце концов, у нас дома были точно такие же порядки. Привыкла.

Драко не заставил себя долго ждать. Не отпустив ни единого оскорбления или язвительного комментария, он провёл нас в элегантную столовую и рассадил за столом. Попутно мы поздоровались с ухоженной Нарциссой, которая одарила нас ласковой улыбкой, и Люциусом, который явно ушёл в себя. Просчитать, о чём он так глубоко задумался, оказалось невозможно.

Отобедали мы чинно, почти ни о чём не разговаривая. Всё, как и требует этикет. А вот за десертом Люциус немного оживился и начал излагать:

— Мистер Поттер, вы знаете, что почти у каждого человека есть болевая точка? Надавив туда, можно заставить его сделать всё что угодно, — задумчиво начал старший Малфой. — Изучив вместе с Грегом ещё одну копию пророчества, которая хранится в архивах Министерства, мы пришли к совместному выводу: исполнять предсказанное вам вовсе необязательно. Почти каждое слово этой сумасшедшей можно трактовать минимум двояко.

— Я уже думал над этим, — Гарри кивнул, а потом поправился: — Мы уже думали.

Да, мы с Даф ему помогли.

— А раз так, с Тёмным лордом нужно разбираться иначе. Если вы, конечно, не хотите сыграть роль пушечного мяса и нарушить хрупкое равновесие в магическом сообществе. А единственный, кто сейчас способен остановить Лорда, — это Дамблдор.

— Дамблдор даже не почешется, — я подала голос. — Ему лишь хочется поучаствовать в представлении и посмотреть, как будут развиваться события. Его политика ясна. Не думаю, что он отступится от своих идей.

Драко хмыкнул, а Нарцисса сухо улыбнулась и в свою очередь заметила:

— И вот тут мы возвращаемся к вопросу о болевых точках.

Впервые я порадовалась, что Рита Скиттер жива, невредима и ради старушки Британии трудится не покладая рук. Слова Люциуса кардинально меняли всю картину. О да, если это действительно так... тогда всё пройдёт согласно плану.

Хотя это и планом не назовёшь. Никаких хитроумных комбинаций — просто и незатейливо ставишь перед фактом. Ага — ткнуть разъярённого зверя в незажившую рану.

Сидели мы ещё около часа, обсуждая то да сё. Разговаривали с нами учтиво, и даже Драко сбросил маску высокомерного принца и с удовольствием рассуждал о всякой чепухе. Да, вот так — никакой неприязни. Заметно, что отец ему доверяет, раз допускает на подобные обеды, и Драко несказанно рад.

Следующие несколько дней мы просто гуляли по городу. Люциус обвешал нас артефактами, словно рождественские ёлки, и теперь мы могли пройти у Волдеморта чуть ли не перед носом, а тот бы даже лысину не почесал. И вот в пятницу утром (по моим меркам, маленькая стрелка часов застряла у двенадцати) перед завтраком сова принесла газету. Гарри с ленцой развернул «Ежедневный пророк» и вдруг резко выпрямился.