2 июня 1676г.
о. Сицилия, г. Палермо
— «Нуэстра Сеньора дель Пиляр» горит! — в отчаянии выкрикнул лейтенант Мартин ван Ноорт, указывая рукой на яркий факел, в который превратился флагман испанского флота. — Боже мой, откуда у них столько брандеров?!
Его слова заглушил громовой раскат, и они увидели, что огромный семидесятипушечный линейный корабль взлетел на воздух. Видимо, огонь добрался до крюйт-камеры. В ночное небо взмыли обломки, и стало светло как днем.
Палуба под их ногами отчетливо дрогнула, и Блад был вынужден закрыть глаза и отвернуться, чтобы уберечься от ослепительной вспышки.
— Мы слишком близко! — крикнул он, понимая, что вряд ли можно исправить эту ситуацию. Здесь, в этой тесной гавани, голландско-испанский флот оказался зажатым в ловушке, и то, что сейчас творилось на внешнем рейде, больше всего походило на бойню. Под покровом ночи дерзкие французы подошли к входу в гавань города Палермо и, встав на шпринг*, принялись бомбардировать испанские корабли, оказавшиеся у них как на ладони.
Другая часть вражеского флота просочилась в саму гавань и теперь превращала в обломки корабли голландцев.
Фрегат, на котором служили Блад и ван Ноорт, тридцатишестипушечный «Лейден», стоял в первых рядах и принял на себя самый страшный удар.
Да, они обрубили якорные канаты и открыли ответный огонь, но деться все равно было некуда. Выход из порта прочно перекрыли искалеченные и пылающие испанские корабли. А тех, кому все же удавалось прорваться, безжалостным огнем встречала эскадра Прельи.
Палубу снова тряхнуло, и Блад бросил отчаянный взгляд назад. Совсем недавно на квартердеке стоял капитан ван Эбкод, но теперь... теперь там зиял внушительных размеров пролом, из которого вырывались языки пламени.
Мартин отреагировал быстрее:
— Горим! Все на помпы, живо! — и принялся подгонять оцепеневших от ужаса матросов.
А с неба продолжали сыпаться тлеющие обломки испанского флагмана: куски парусины, обрывки такелажа и деревянная обшивка с рангоутом...
Блад ринулся следом, помогая лейтенанту ван Ноорту справиться с паникой в рядах команды. Однако огонь разгорелся очень быстро, и матросы отказывались идти его тушить.
— Еще брандеры! — взвизгнул один из плотников, указав багром на алое от всполохов море по правому борту.
Блад посмотрел туда, прищурив слезящиеся глаза — пороховая гарь была ужасно едкой, — и увидел три небольших судна, идущих прямо на них.
— Питер, — Мартин снова вырос перед ним, весь мокрый — его окатили водой во время тушения пожара, — большой, неуклюжий, со съехавшим набок обгорелым париком. — Капитан погиб... Согласно боевому расписанию...
— Знаю! — горько ответил Блад, вытирая вспотевший лоб. Согласно боевому расписанию командование кораблем переходило к нему. И лейтенант видел, что этот «звездный час», увы, не продлится долго. «Лейден» горел, в его бортах зияли многочисленные пробоины, и вряд ли удастся заставить канониров сделать еще один залп...
Блад открыл рот, чтобы отдать единственный приказ, какой оставался в такой ситуации. Попытаться выбросить корабль на берег, а потом покинуть его.
Но пушечный выстрел заставил его посмотреть вперед, туда, где вдоль узкого пролива двигались несколько кораблей. На мгновение порыв ветра развеял черные клубы пороховой завесы, и у Блада замерло сердце. Это был их флагман, «Конкордия», на борту которого находилось тело адмирала де Рюйтера, погибшего в недавнем сражении при Агосте.
Флаги на нем были приспущены, как полагалось во время траура, и спустя еще минуту он сделал новый залп... впрочем, залпом это назвать было нельзя — выстрелила только носовая пушка.
— Неужели они посмеют его обстрелять?! — вскричал Мартин в полном отчаянии, подбежав к фальшборту.
Но страх его, по счастью, не оправдался. Два французских корабля, до этого момента закрывавшие выход в открытое море, медленно расступились, прекратив огонь.
Блад увидел, как белые флаги с лилиями соскользнули вниз, приспущенные: французские капитаны отдавали должные почести покойному Великому Голландцу, который был достойным противником и пользовался уважением даже у своих врагов.
«Конкордия» вышла из гавани, которая к тому времени превратилась в пылающий ад**. Но французы тут же сомкнули строй перед другими двумя кораблями, которые пытались прорваться следом за флагманом. И открыли шквальный огонь...
— Команде приготовиться покинуть корабль! — загремел Блад, заставив себя вернуться к действительности.
У «Лейдена» к тому моменту уже горели паруса и мачты.
Фрегат опасно кренился на правый борт, который пострадал во время обстрела. Неизвестно было, что случится раньше: его затопление или взрыв пороха в крюйт-камере.
Днище противно заскрежетало по песку и прибрежным камням. А потом «Лейден» начал заваливаться набок.
Крики перепуганных людей смешались с грохотом пушек, которые, перегревшись, начали стрелять сами, усиливая панику и хаос.
— Питер, прыгай! — закричал Мартин ему прямо в ухо. — Тут уже ничего не поделаешь!
Блад подбежал, точнее, скатился кубарем к борту, намереваясь прыгнуть в темную воду — до берега было всего ничего...
И замер, увидев, что в результате мощного обстрела порт и все постройки в нем — сараи и пакгаузы, — всё пылает. Даже если им удастся выбраться на сушу, они в буквальном смысле слова попадут из огня да в полымя.
— Они за это заплатят, Мартин, клянусь богом! — в бессильной ярости выкрикнул Блад, перекинув ногу через планшир. — Честное слово, я ...
Договорить он не успел, ибо что-то тяжелое больно ударило его в плечо, заставив потерять равновесие и упасть в воду... и пока он летел, то видел, что «Лейден» исчез, а вместо него распустился огромный алый шар, который всё ширился и рос...
— Мартин! — позвал он, а потом, захлебнувшись соленой водой, камнем пошел на дно...
* * *
Начало января, 1685 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»
Марго сидела на кровати, глядя на спящего мужчину. Обычно она старалась не задерживаться у клиентов слишком долго и уходила до того, как они проснутся. Но не сегодня. Она вздохнула, рассеянно прибирая длинные рыжие волосы. Мужчина спал беспокойно, вздрагивал и что-то бормотал на непонятном ей языке. Иногда он начинал говорить громче, отдавая кому-то приказы. Что бы он ни говорил, сейчас, когда сон избавил его от повседневной маски, она видела, что ему нездоровится, причем, сильно.
Марго вздохнула снова и бросила взгляд в окно. Там было темно — зимние ночи долгие, — но она знала, что рассвет близок.
Блад попросил ее разбудить его пораньше. Говорил, что это очень важно, потому что корабль не станет его ждать. Да-да, она знает. Он возвращается домой, в свою Ирландию, вечно скрытую за туманами Ла-Манша. Уезжает навсегда. Так он сказал.
Говорил, что должен был остаться на том корабле на ночь, как положено, но решил проверить, как у нее дела...
Марго кусала губы.
Блад позвал кого-то, и она наклонилась к нему, пытаясь понять, что ему снится. Он был мокрым от пота, черные вьющиеся волосы прилипли ко лбу.
Марго покачала головой. Он же болен, совсем болен, какое еще путешествие по зимнему Бискаю?!
А если разбудить его часом позже? Обмана ведь не будет?
Она подперла рукой подбородок, борясь с сильнейшим искушением.
Ну и что, если тот корабль уйдет? Весной придут другие, и погода наладится, да и он подлечится, уж она-то об этом позаботится...
— Мартин! — вскрикнул Блад, метнувшись в постели.
Марго закрыла лицо руками.
Всего полчаса позволить побыть в том кошмаре, который сейчас ему снился... Лишних полчаса...
Блад вскрикнул снова, и она не выдержала, схватила его за руку и окликнула:
— Лейтенант... Месье Блад! Питер! Просыпайся же!
Он подлетел на кровати, с диким взором, всё еще во власти кошмара, и вцепился в ее руку так сильно, что она охнула от боли.
— Это всего лишь сон, — сказала она, пытаясь вернуть его к действительности.
Блад смотрел на нее, явно не узнавая, как на чужую. Марго стало на мгновение не по себе от его застывшего взгляда. И она повторила снова:
— Это всего лишь сон, Питер!
— Да... просто сон... — он схватился за голову, тяжело дыша.
Потом, взяв себя в руки, оглянулся на окно.
— Который час?
И, чертыхнувшись, принялся одеваться, несмотря на то, что его шатало из стороны в сторону.
— Что за зелье ты выпил прошлым вечером? — спросила она, помогая ему найти вещи.
Блад замер, моргая, а потом проворно натянул сапоги.
— Я так плохо себя вел? — его голос был хриплым.
— Ужасно, — кивнула она, чуть улыбнувшись.
— Я больше не буду, — самым серьезным тоном ответил он, застегивая камзол.
— Боюсь, что да, — грустно сказала она.
Он быстро пригладил растрепанные волосы, решив, что остальной марафет наводить смысла не имеет — всё равно придется бежать, как угорелому, в порт.
Потом, почувствовав ее напряжение, повернулся и провел рукой по ее щеке.
— Я напишу тебе письмо, как только доберусь, — сказал Блад с улыбкой.
— Ты же знаешь, что я не умею читать! — ответила она, сморщившись.
Он развел руками, виновато улыбнувшись.
— Ты же совсем болен! — Марго все-таки попыталась воззвать к его здравому смыслу. — И на море шторм.
— Я еще больше разболеюсь, если останусь здесь, — ответил он, открывая дверь.
— Я тебя провожу! — вскрикнула Марго, поспешив следом.
— Тогда побежали! — ответил он, подав ей руку. — Времени почти не осталось!
И они понеслись по темным улочкам города Нант в сторону реки, над которой, в клубах тумана, занималась утренняя заря...
Примечания:
*— Шпринг (нидерл. spring) — трос, заведенный в скобу станового якоря или взятый за якорь-цепь, другим концом проведенный на корму, для удержания корабля (судна) в заданном положении.
** — Этот случай действительно имел место, хоть и немного позже. Эскадра Дюкена, встретив «Конкордию», отвозившую на родину останки Рюйтера, пропустила ее и дала салют в честь покойного адмирала.
natothавтор
|
|
мисс Элинор, да уж, дуракам было бы у него тяжело, учитывая, какой у доктора острый язык (и он довольно безжалостно может им пользоваться). Пусть на кухне ведет речи. Со стаканчиком рома (но без злоупотребления!).
Может заразится от Питта графоманией и будет мемуары строчить (назло штурману, а то тот слишком много сиропа налил в их хроники) 1 |
natoth, ха-ха)) да, ему лучше речи о жизни вести дома, на кухне или, скорее, в гостиной)) В кругу друзей или тесном семейном)) Дети, а затем и внуки составили бы ему отличную аудиторию, думаю))
А со студентами он о жизни болтать бы не стал. Он по предмету гонял бы в хвост и в гриву! Оу, мемуары капитана Блада! Это было бы круто)) Какая тема для фанфика... |
natothавтор
|
|
мисс Элинор, блин, надо еще заявку на мемуары блада составлять, видимо. Сидит такой старый но прыткий хрыч Блад с трубочкой да тросточкой, и вещает, вещает внукам разумное, доброе вечное...
1 |
natoth, ага, а они бегают вокруг: "деда, деда, расскажи, как ты..." и дли-инный список. А потом мечтательная внучка, вскинув на дедушку восторженные синие глазки, воскликнет: "Милый дедушка, я хочу написать о вас роман!"
Вот тут-то он ахнет (мало ему Джереми с его красивостями и преувеличениями!) и засядет за работу сам... )) |
natothавтор
|
|
мисс Элинор, я думаю он раньше засел, начитавшись про свои пиздострадания в мемуарах Джереми.Ужаснется, заорет, что все было совсем не так и...
|
natothавтор
|
|
Главное, чтобы Волвик за мемуары не засел. А то все, туши свет %)))
|
natoth, вот и куча заявок! А что, у Волверстона тоже башка варила, недаром же Сабатини сказал, что мир в нём потерял великого историка. Так что...
1 |
natothавтор
|
|
мисс Элинор, уж от него-то мы такую Одиссею узнали бы - огого!
|
natoth, написанную сочным и красочным языком - Эльмира Нетёсова отдыхает!
|
natothавтор
|
|
мисс Элинор, Ибервиль тоже мемуары пишет, но, хитрец, о природе. Про птичек и бабочек, блин. Натуралист он. И вместе с Джереми еще карты рисует.
Заметки Блада я бы зачла. Только боюсь, там частично на латыни... 1 |
natoth, о даа))
|
1
Показать полностью
В лучших традициях авантюрного романа первая глава — медленная, неторопливая, описательная. Но не настолько, как, например, у Майн Рида (у него первые главы читать вообще невозможно). Однако и не настолько динамичная, как у автора канона — в «Одиссее», помнится, всё закрутилось с первой строки в бешеном темпе. Заинтересовали три совпадения, что встретились Бладу. Разумеется, это неспроста! В хорошей книге жанра реализм всегда есть место мистике. Описания настолько втягивают в книгу, насколько это возможно. Это какие-то три дэ очки, а не описания. Словно тоже сидишь на лошади с тремя подковами и едешь рядом с Бладом под проливным дождём. 2. Трактирщик доставил. Это и мэтр Ла Юрьер, и Лавр Наркисс в одном лице! И в то же время совершенно оригинальный персонаж. Его диалог с Бладом звучит как музыка. Как тактично он, бедный, пытается скрыть свои денежные мотивы! (А, спрашивается, о чём ещё думать человеку, если он трактирщик?) Страдания Блада описаны чересчур живо, рука сама тянется к обезболу. Не знаю пока, где он получил эту рану (если в каноне, то надо перечитать), но чую, что там не всё так просто. И как легко он отдал коня! Что он, в пропасть шагнуть собирается? Похоже, поездка в Ирландию по штормовому морю действительно большой риск. 3. Прочитала и поняла, что что-то пропустила. Но подруга у него симпатичная) Хотелось бы увидеть брабантский воротник, что он ей подарил. Но он с ней не как с возлюбленной, а как с дитём... Или даже как с вещью. Видно, что не любит. 4. Батальная сцена не хуже, чем у самого Сабатини. Вот, оказывается, где герой заработал травму плеча! И в этой морской баталии Блад вполне канонный. Чего не скажешь о сценах с Марго — там он предстаёт с новой стороны. Похоже, ему и в голову не приходит, что Марго тоже человек. И только в этой главе стало ясно, что она не горничная и не уборщица... Да уж, понятно теперь, почему он к ней так относится. А она, судя по всему, его искренне любит. 2 |
natothавтор
|
|
Veronika Smirnova
Показать полностью
Однако и не настолько динамичная, как у автора канона — в «Одиссее», помнится, всё закрутилось с первой строки в бешеном темпе. Во-первых, спасибо за развернутый отзыв! Во-вторых, у Сабатини действительно очень энергично идет действие в романе, но как раз первая глава, где только расстанавливаются декорации, может считаться самой неторопливой :) Это какие-то три дэ очки, а не описания. Словно тоже сидишь на лошади с тремя подковами и едешь рядом с Бладом под проливным дождём. Автор не силен в описаниях, но когда эти главы творил, реально видел картинку и просто ее записывал.Трактирщик доставил. Это и мэтр Ла Юрьер, и Лавр Наркисс в одном лице! И в то же время совершенно оригинальный персонаж. Он от таких, как Блад, в свое время изрядно настрадался, да. Впрочем, особо жалеть его не нужно, такие, как он, в огне не горят, в воде не тонут. И все потому, что всегда думают о своей выгоде, да. Veronika Smirnova И как легко он отдал коня! Что он, в пропасть шагнуть собирается? Похоже, поездка в Ирландию по штормовому морю действительно большой риск. Коня бы он не отдал, но за море его не возьмешь, увы. Так что пришлось расставаться с боевым товарищем. А путешествовать по Бискаю зимой - чистое самоубийство. Он и летом-то не очень приятный залив. Veronika Smirnova Хотелось бы увидеть брабантский воротник, что он ей подарил. Но он с ней не как с возлюбленной, а как с дитём... Или даже как с вещью. Видно, что не любит. Брабантское кружево было в те времена (да и сейчас) вещью ценной и красивой. Насчет отношения Блада к Марго - тут тоже все сложно, но дальше будут пояснения. 1 |
natothавтор
|
|
1 |
natoth, прижимает к сердцу в ответ))
1 |
natothавтор
|
|
Чото подумала, что надо название и этой главе придумать, но в башке пустота. Ыыы 😧
1 |
natoth, возможно, название само придёт? Когда надо) Так бывает...
|
natothавтор
|
|
мисс Элинор, пока в голове только "Неловкое положение" (поскольку бонус как раз к той главе).
1 |
natoth, а что - вполне соответствует!
|
natothавтор
|
|
мисс Элинор, ну да, далеко ходить не надо :)
1 |