Доска треснула, фигуры разлетелись на куски... (гет)

— Хочешь что-то добавить, Северус? — Волдеморт жадно вглядывался в его лицо, отыскивая хотя бы намек на слабость. Одновременно Снейп чувствовал как тот грубо и бесцеремонно рыщет по его разуму.

— Нет, мой Лорд, — спокойно ответил он, и Волдеморт наконец оставил его и перевел взгляд на остальных.

Пожиратели вновь собрались в поместье Малфоев. Снейп, как уже повелось, снова сидел по правую руку от Волдеморта. Возможно, кого-то другого из собравшихся здесь такая близость к хозяину обрадовала бы, но Северус был уже на пределе. С каждым разом ему все тяжелее становилось выдерживать ментальные атаки Темного Лорда. Как будто бы какая-то часть его «я», бывшая до этого омертвевшим обрубком, внезапно ожила и начала расти. Буйная, дикая часть, которую так просто не спрячешь за привычными ментальными барьерами. Она рушит все преграды и рвется наружу.

Гермиона.

Не сейчас!

— Северус, — вкрадчиво прошипел Волдеморт, снова поворачиваясь к нему, — а как там дела у Драко?

Снейп краем глаза заметил, как вздрогнула Нарцисса и подалась вперед Белла.

— Скоро ли он выполнит задание?

— Он делает все, что от него зависит, мой Лорд. — Опять эта жуткая необходимость выдержать взгляд, проникающий под черепную коробку.

— Я жду, что он будет делать больше.

— Я передам ему, мой Лорд.

— Хорошо, потому что задание Драко очень важно для всех нас. Ну же, Люциус, будь бодрее. Твой сын может сделать то, на что ты никогда не был способен. Он должен гордиться, что я выбрал его на эту роль.

— Он очень гордится, мой Лорд! — влезла Белла. — Мы все гордимся!

Волдеморт только кивнул, не желая развивать тему дальше.

* * *

— Ну как там Том? — добродушно спросил Дамблдор, когда усталый Снейп явился в его кабинет. — Все еще ничего не подозревает?

— Нет, — процедил Северус сквозь зубы. — Все как обычно.

— Хорошо, — Дамблдор удовлетворенно кивнул и сложил руки на животе, приобретя вид безмятежный и довольный жизнью.

Он некоторое время молчал, не обращая внимание на недоумевающего Снейпа, который не понимал к чему эти молчаливые посиделки в директорском кабинете.

— Как ты думаешь, Северус, может ли зелье подмены давать осечки? — внезапно спросил он, заставив Снейпа похолодеть.

— Конечно, нет, — холодно ответил Северус, совладав с собой. — Оно совершенно. Вы сами в этом убедились, неоднократно применяя его на волшебниках.

— Рад, что ты так уверен. — Дамблдор поднял глаза и уставился на Снейпа из-за своих очков-половинок.

Северус и забыл каким пронзительным бывает этот взгляд. Голубая сталь глаз Альбуса, прикрывающая бездну безумия, была ничем не лучше красных щелок Темного Лорда. Противники стоили друг друга. Только почему из-за двух злобных безумцев должен страдать весь мир?

— Я не подвергаю сомнению твое мастерство, просто хотел убедиться.

Снейп молчал.

— Да это и не важно, — почти прошептал Дамблдор. — Скоро все решится. Все, представляешь, Северус, все! Точно по плану. Так много лет прошло, а все идет так, как должно. Вот, что совершенно, Северус, мой план.

Если бы это не было на самом деле так страшно, то Снейп бы просто рассмеялся. Старика опять понесло. Но ужасающая правда заключалась в том, что он прав. Все вокруг действительно происходило в полном соответствии с планом одного безумца.

— Но лучше не радоваться раньше времени, правда?

Снейп слегка приподнял брови, что можно было истолковать, как знак согласия.

— Сосредоточимся пока на повседневных делах. У нас их много, — продолжал Дамблдор. — Что делать с мистером Малфоем, ты уже знаешь.

Снейп не ответил. Сколько можно говорить об одном и том же? На этот раз Дамблдор, очевидно, заметил его недовольство.

— И правда, Северус, ты ведь уже все знаешь. Не буду повторяться. Сейчас только одна вещь вызывает у меня легкое беспокойство. — Он сделал паузу, видимо, чтобы Снейп спросил «какая?», но тот вновь промолчал, и Дамблдор вынужден был продолжить, не дождавшись отклика, чтобы пауза болезненно не затянулась. — Мистер Уизли.

— Принести зелье подмены? — с нескрываемой иронией спросил Снейп.

Возможно, ирония тут была неуместна, но когда годами выполняешь приказы душевнобольного чародея, ирония — единственное, что сохраняет разум.

— Нет, не в этом смысле, — махнул рукой Альбус, кажется, ничего не заметив. — Боюсь, зелье на данном этапе не поможет. Уизли стал слишком ненадежен. Он оказался слишком слаб, и, боюсь, с трудом сможет выдержать тяжелые испытания будущей войны. Скорее всего, он предаст или бросит Гарри при первой же возможности. Однако же воздействовать грубыми методами на него нельзя. Передо мной встал вопрос: как сохранить его личность, но при этом ограничить или вовсе свести на нет попытки дезертирства? И ответ оказался прост: необходимо укрепить эмоциональную привязанность к команде.

Снейп уже не в первый раз приходил к мысли, что, должно быть, Дамблдору частенько бывает одиноко строить все эти «гениальные планы» и не видеть восторженных взоров и зрителей, ошеломленных его прозорливостью. Поэтому он бывает рад даже малейшей возможности выговориться. А возможность эта ему выпадает только наедине со Снейпом. «Может, это именно та причина, по которой я еще жив», — с сарказмом подумал Северус. А Альбус тем временем продолжал:

— Дружеских чувств, как я убедился, в данном случае недостаточно. Так что, копнем глубже. Мисс Грейнджер и мистер Уизли должны стать парой.

В контексте данной ситуации звучало довольно рационально. Если не учитывать, конечно, что все вместе это — часть безумного плана. А так да, рационально. Вот только это же Гермиона...

— Альбус, вам не кажется, что это несколько чересчур? — осторожно спросил он.

— Мерлин, Северус, при мне тебе нет нужды делать вид, что у тебя существуют какие-то моральные принципы.

— Проблема не в принципах, просто не испортит ли такое вмешательство все дело?

— О нет, мой мальчик, дело будет испорченно, если не вмешаться. От тебя мне потребуется всего лишь капля любовного зелья. Уизли надо чуть-чуть подтолкнуть и все. В конце года они будут вместе, и вместе будут сопровождать Гарри в его великом путешествии. А когда вернутся, партия будет закончена. Это будет моя победа. Жаль, Том никогда не поймет мой план. Не увидит прекрасные узоры, украшающие ткань реальности. Узоры, которые выткал я! — последнюю фразу он прокричал так внезапно, что Снейп вздрогнул. — Впрочем, Том никогда не был способен видеть дальше своего носа, — успокоившись продолжил Дамблдор. — Он был таким талантливым мальчиком, но таким слепцом...

* * *

Гермиона вошла, когда Снейп мерил шагами кабинет. Десять шагов в одну сторону, десять шагов в другую, десять ша...

— Что-то случилось?

Он резко остановился.

— Дамблдор случился. Ничего нового. Положение дел все хуже и хуже, а наш директор все довольнее и довольнее. Для кого-то жизнь удалась, для кого-то нет. Ничего нового.

Он поймал себя на немного неуместной мысли о том, что приятно, когда есть человек, которому можно пожаловаться.

— Ничего нового, — повторил он.

Гермиона покачала головой.

— Когда же это закончится? — только и вопросила она, не ожидая ответа.

— Относительно скоро, надеюсь. Но вопрос в том, кто выживет?

Теперь Гермиона мерила шагами кабинет, взволнованное состояние Снейпа передалось и ей.

— Профессор, вы не должны доигрывать эту игру до конца. — Гермиона остановилась напротив Северуса. — С чего вы вообще взяли, что должны? Почему не убежали давным давно? Тогда, когда поняли, что знамя света в руках Дамблдора — ложь. Почему? Не верю, что вы не смогли бы скрыться. — Чем больше она говорила, тем сильнее распалялась. Она уже почти кричала. — Почему? Да все потому что вы наказывали себя! И наказываете до сих пор. Как будто бы родились кругом виноватым. Так не бывает! Вы не вините никого, хотя все зло, происходящее вокруг, не ваших рук дело. Знаете, что? Дамблдору очень удобно иметь такого слугу. Слугу, который разъедает себя чувством вины и из-за этого не способен сбежать! Вы до сих пор вините себя в смерти Лили, хотя очевидно, что ее подстроил Дамблдор! Он даже взял мантию невидимку Поттеров, чтобы быть уверенным, что у них не будет и шанса спрятаться и спастись. Он подстроил так, что вы подслушали пророчество в «Кабаньей голове». Ну кто вообще назначает собеседования в таких местах? Он знал о вашей любви к Лили, он знал, что сможет заполучить вас, как ценного агента, только если вы будете обременены тяжелым чувством вины. Он просчитал вас с самого детства, так же, как и всех остальных в этой партии! Неужели вы не видите? И вы все еще продолжаете на него работать. Профессор, я вас знаю, может, плохо, но что я успела понять, так это то, что слизеринец из вас никакой. Вы когда-нибудь действовали ради собственной выгоды? Хоть раз в жизни? Честолюбие побеждало в вас сердце? Многие ли слизеринцы страдают от чувства вины? Вы думаете шляпа распределила вас верно? А что забыл Петигрю в гриффиндоре? Вы не видите, что Дамблдор и тут произвел грандиозную перестановку? Подумайте, если бы вы оказались на гриффиндоре, то вся история бы изменилась. Вся!

Снейп стоял, оглушенный пламенной речью Гермионы. Ее слова звоном отдавались в ушах.

«Вся история бы изменилась. Вся!»

«Неужели вы не видите?»

Это же правда. Почему он видел все, кроме этого? Почему он не сбежал? Почему сам не спрятал Лили и ее семью? Почему хотя бы не попытался? Почему, почему все эти годы продолжал работать на Дамблдора?

— Вы видите? — продолжила Гермиона, приблизившись. — И вы продолжаете делать то, что делать не хотите. Почему? Из-за чувства вины. Из-за совести, которая мучает вас каждый день. Вы говорили, что запутались в паутине Дамблдора. Но можно же разом оборвать все нити. Можно сбежать.

— Если бы все было так просто... — прохрипел Снейп. Отчего-то его собственный голос не поддавался контролю.

Гермиона стояла теперь совсем близко.

— А все всегда просто, — сказала она. — Вам же нечего терять. Вы можете уйти и больше никогда не возвращаться.

Северус не знал, что сказать. Она была права. Права во всем. Он мог сколько угодно обдумывать свою жизнь и партию Дамблдора. Мог страдать, жалеть себя, но он никогда не сделал ни одной реальной попытки освободиться и сбежать. Он не считал себя достойным свободы. Неужели на это и был расчет Дамблдора? Разумеется. Конечно, да. Дамблдор, как никто другой, умеет разбираться в людях. И в Северусе он разобрался давным давно. Вот только в Гермионе, видимо, ошибся.

— Я мог бы... мог бы сбежать, — откашлявшись прошептал Северус. Его пробрала дрожь от того, что он сказал это вслух. — Но теперь ведь уже нет смысла...

— Смысл есть! — Гермиона возмущенно смотрела на Снейпа. — Конечно, есть. Вы же хотите свободы. Вы же не собираетесь до конца жизни служить Дамблдору, а потом умереть! Вы даже не знаете, что такое жизнь. Вы никогда и не жили. И я тоже еще не жила. — Она подошла совсем близко, и Северус волевым усилием подавил желание отступить. — Давайте сбежим вместе, — совсем тихо сказала Гермиона. — Мы сумеем скрыться. Нам незачем тут оставаться. Правда, Северус? — прошептала она и положила руки ему на грудь.

Снейп нервно сглотнул и накрыл ее ладони своими. Он чувствовал, как в груди разгорается пламя, а сердце бьется все быстрей.

Гермиона чуть приподнялась и коснулась его губ своими. Снейп приоткрыл рот и ощутил, как ее язык проникает внутрь. Он закрыл глаза и ответил на поцелуй, плохо осознавая, что делает. Он чувствовал, как ее руки обвивают его шею, а сам он обнимает ее за талию. Сердце билось будто сумасшедшее, бешено стучало в висках.

Это было то самое. То самое, чего он так давно желал, сам не отдавая себе отчета. Было ли дело в Гермионе или в том, что ему просто хотелось любви? Хоть раз в жизни.

— Нет, — выдохнул Снейп, отстраняя Гермиону. — Нет, мы не можем... Я не могу.

Гермиона откинула назад растрепавшиеся волосы и взглянула ему в глаза:

— Почему?

Снейп снял ее руки с себя и отступил.

— Не стоило. Просто вы еще ребенок. Вы ученица, а я учитель, понимаете. Это все не то...

Он чувствовал себя ужасно неловко. И гадко. Чувствовал, что виноват, потому что ему действительно нравилась Гермиона. Но ведь она еще ребенок.

— Но я же вам нравлюсь, и вы мне нравитесь. Тут нет проблемы. — Гермиона запустила руки себе в волосы и с маниакальным упорством пыталась их пригладить. — Да и какая разница правильно это или нет? Вы ведь сами заметили, что мир летит к чертям! Мы можем умереть или быть отравлены этим вашим зельем. Мы в западне психопата. И то, что я ребенок, вам надо было думать пять лет назад, когда вы напоили меня тем гребанным зельем! — закричала она. — Я вам доверяла. А вы до сих пор с удовольствием играете роль марионетки Дамблдора.

— Прости, — прошептал Северус, пряча глаза за завесой волос.

— Вот, все, что ты можешь — делать глупости, а потом извиняться. И корить себя всю жизнь. Чудесно так существовать, правда?

Северус отвернулся, чувствуя странную и необъяснимую резь в глазах.

— Ты же хотел меня поцеловать, да? — упавшим голосом спросила Гермиона.

— Да. Но ты же понимаешь, мы не можем...

— Я только не понимаю почему.

Снейп хотел ответить, сказать что-то успокаивающее, но услышал, как громко хлопнула дверь.