Семья и дружба (джен)

— В любом деле, Северус, главное — правильно кончить!

Люциус зарылся в кипу бумаг, локтем отодвинул в сторону несколько пергаментов, не обратив внимания, как с края стола свалился кожаный тубус и покатился в сторону гостя. Северус негромко вздохнул и наклонился подобрать. В личном рабочем кабинете Люциуса всегда царил такой разгром, что Северус частенько всерьез задавался вопросом, как тот вообще был способен работать. Пергаменты громоздились друг на друге неопрятной горой, книги попадались в самых неожиданных местах, а важные документы временами прятались под черновиками или даже огрызками яблок, которые Люциус обожал и ел в невообразимых количествах. Домовым эльфам входить сюда было запрещено, так что убирался в кабинете Люциус сам… как умел. Северус не раз думал, что с удовольствием полюбовался бы на это зрелище.

Разумеется, для официальных встреч и переговоров было другое место. Парадный кабинет, с внушительным столом из черного дерева, на котором царил идеальный порядок.

Люциус его терпеть не мог. И стол, и кабинет.

— Начать. Главное — правильно начать, — вздохнул Северус и вернул тубус на место.

— Это мелочи, — отмахнулся Люциус. — Начать всегда несложно. Немного фантазии, чуточку терпения, нужные люди на нужных местах, звон монет — и вуаля! Нашел!

Он торжествующе взмахнул найденным свитком, затем вскочил.

— Что именно нашел?

— Проект! Я, — Люциус гордо ткнул пальцем себя в грудь, — работал над ним последний месяц. Представляешь?

— Месяц — это серьезно, — кивнул Северус, старательно удерживая невозмутимое выражение на лице. — И что это?

— Идеальный подарок. И-де-аль-ный! Смотри-смотри.

И он развернул перед Северус пергамент.

— Оранжерея?

— Именно. Я уже заказал панели из зачарованного при лунном свете стекла. Тончайшие и невероятно прочные, чтобы выдержали как нашу погоду, так и детские стихийные выбросы, с серебряным узором, с чарами регуляции освещения...

— Оранжерея, — повторил Северус и провел пальцем по наброску. — Погоди секунду, Люциус. Ты уже почти месяц не вылезаешь отсюда, оставив свою беременную жену на мои, между прочим, нервы. Ты пропадаешь ночами, почти перестал завтракать с Нарциссой, носишься по всей стране…

— И не только.

— И все это ради оранжереи?

— Нарцисса сказала, что ей хочется тюльпанов, — пожал плечами Люциус. — Букет — это так мелко, так что я решил подарить ей что-то… посерьезнее. Сделать все правильно. Тридцать восемь сортов ей хватит, как считаешь?

Северус длинно выдохнул, затем выдернул пергамент из пальцев Люциуса.

— Болван, — с чувством сказал он. — Иди и успокой свою жену, а то она уже рыдает вечерами, потому что уверилась, что ты ее видеть не хочешь с этим животом.

— А?..

— Марш, говорю, к Нарциссе. Утешай, стой на коленях, осыпь тюльпанами, только перестань ее игнорировать.

— Я ее не игнорирую, — возмутился покрасневший Люциус. — Я ей сюрприз готовлю!

— Вот ей это и рассказывай. Все, пошел отсюда.

Дождавшись, пока возмущенный Люциус перестанет на него орать и хлопнет дверью, отправившись к жене, Северус покачал головой, сел за стол и взял перо.

— Тридцать восемь сортов, ну конечно, — пробурчал он. — А как они сочетаться друг с другом будут, он, разумеется, не продумал.

И углубился в работу.

В конце концов, если уж дело начато, то закончить его надо правильно.