Любой ценой (джен)

Миралисса задумалась, но пару секунд спустя отрицательно покачала головой:

— Название встречалось в нескольких книгах и в сфере тоже, но пояснений нигде не приводилось. Только предупреждения не соваться, а лучше и вовсе тут же забыть, что видел название.

— Неудивительно, — кивнул Волдеморт. — Это по-настоящему Тёмная магия. Страшная магия. Смертельно опасная магия. Моё детство пришлось на военные годы, — пустился он в откровения к полнейшей неожиданности Миралиссы. — Лондон бомбили, я видел смерти каждый день, и я боялся, что меня, волшебника, наследника самого Салазара Слизерина, уничтожат маггловским оружием. Наткнувшись в Запретной секции хогвартской библиотеки на ветхую книгу, повествующую о способах обрести бессмертие, я загорелся этой идеей. Не стану скрывать, я был очень амбициозен и очень самоуверен. Это и подвело меня. Ответственность с себя я не снимаю, но вину возлагаю на «учёных мужей», что не удосужились привести нормальных объяснений, посчитав, что слов об опасности будет достаточно. Глупцы! Что Дамблдор, что Слизнорт… Словно никогда не слышали о желанности запретного плода! — Лорд досадливо поморщился и продолжил рассказ спокойным тоном. — Не узнав всех последствий, видя лишь обещание бессмертия, я создал крестраж — предмет, в котором заключена часть души. И сделал я это не зря. Именно благодаря крестражам я смог возродиться после развоплощения физического тела.

Лисса восхищённо открыла рот. То, что Тёмный Лорд говорил с ней о таком — поражало. В прошлый раз, когда он позволил себе откровенность, Миралисса поняла, что они похожи, и что ей нравится Том Риддл. Как бы то ни звучало. Но сейчас степень откровенности пересекла черту. Она была почти на сто процентов уверена, что Лорд ни с кем не обсуждал своё детство и причины, побудившие его разорвать душу. И его доверие… Она не знала, как выразить чувства.

Но слова ему и не были нужны. Лорд читал в её душе — щиты Лисса не выставляла.

— Да, ты права, это потрясающе. В особенности для того, кто совсем недавно считал себя пусть и не самым обычным, но просто человеком. Магглом. Первый крестраж… Я даже не очень понимал, что делаю. А вот второй я создал после бомбёжки соседнего квартала — не мог удержаться, чувствовал, что должен действовать, что одного крестража недостаточно. Не могу сказать, что считаю тот свой поступок ошибкой, но цена… Чувства, эмоции — ерунда, без них жить стало даже проще, но терпение, самоконтроль, и даже логичность — слишком высокая плата. Самое же ужасное, что я даже не осознавал, чего лишился, а Пожиратели не спешили сообщать об этом. Мне потребовалось много времени и усилий, чтобы просто понять, что со мной не всё в порядке. Но поняв — я стал действовать. Те изменения, что испугали Пожирателей смерти, были итогом обратного ритуала: я вернул себе часть души, и на привыкание к прежнему уровню эмоциональности в том числе, нужно было время.

Лорд замолчал, давая Миралиссе осознать информацию.

«Хвост, — подумала она, почему-то именно эта ассоциация возникла в голове, — вроде не самый важный элемент тела, но лишившемуся хвоста животному приходится заново учиться ходить, бегать, прыгать — координация-то меняется».

Она подняла взгляд, и Лорд возобновил монолог:

— Диадема — тоже крестраж. Ещё одна часть души вернётся ко мне.

— Но… вы ведь станете уязвимы! — испуганно воскликнула Лисса, почти вскакивая с места.

— Я нашёл более сложный, но и более надёжный способ, — успокаивающе поднял руку Лорд, и она поняла, что её вспышка пришлась ему даже по душе. — Как я уже сказал, твоя помощь оказалась очень ценна, потому я решил оказать тебе честь ассистировать мне во время ритуала.

— О!

Глаза Волдеморта, давно утратившие багровое сияние, сверкнули, и он улыбнулся. Не ухмылкой или усмешкой, а самой обычной улыбкой — доброжелательной. Встав, он взмахом руки отодвинул всю мебель к стенам, освобождая пространство, и материализовал каменный стол, на который положил диадему.

В течение нескольких минут Лисса с интересом наблюдала за вычерчиванием многолучевой звезды, стараясь понять, что делает Риддл, но её знаний катастрофически не хватало. Поклявшись изучить ритуалистику, она сосредоточилась на том, чтобы всё запомнить.

— Подойди, Миралисса, — негромко позвал Лорд. — Возьми диадему, позволь ей управлять тобой.

Лисса послушно выполнила распоряжение. Страшно ей не было — она полностью доверяла Лорду, но вот волнение захлёстывало — не оправдать его ожидания было бы ужасно обидно.

Риддл начал читать литанию на незнакомом языке, и она почувствовала, как от диадемы к ней потянулись призрачные лучи, впитавшиеся в ладони. Стало немного больно, но не настолько, чтобы прервать ритуал. Голос Лорда то вибрировал на высоких нотах, то затихал до едва различимого шёпота, боль становилась сильнее; в изолированном от окружающего мира помещении поднялся ветер, разбрасывая лежавшие на столе бумаги…

Она видела, как нечто неосязаемое отделилось от украшения в её руках и поплыло к Тёмному Лорду. Видела, как на его лбу выступила испарина, когда нечто коснулось его. Видела, как он зашатался, но продолжила стоять неподвижно — знала, что ни в коем случае нельзя прервать ход ритуала ни одним неосторожным движением.

Всё закончилось внезапно. Шатаясь, Лорд пошёл к креслу и буквально рухнул в него. Поняв, что всё позади, Лисса обессиленно опустилась прямо на пол — ноги перестали держать.

Устало улыбнувшись, Риддл вызвал домовика. В помещении будто даже стало светлее.

— Ты справилась, — констатировал он. Приняв чашку ароматного напитка, он некоторое время смотрел на Лиссу, а потом с любопытством спросил: — Что ты почувствовала?

— Многое, — только и смогла сказать она, не в силах формализовать вихрь чувств, что вызвал в ней ритуал. — Но теперь я, кажется, всё-всё понимаю…

* * *

После ритуала она не сразу смогла уйти, а Лорд и не гнал её. Оба чувствовали сильную усталость, двигаться не хотелось, а вот неспешно беседовать — вполне. Лисса почти не робела, ритуал что-то изменил в её отношении к Лорду, словно в неприступной стене между великим магом и школьницей образовалась брешь, и она знала, что это необъяснимое чувство взаимно: Тому Риддлу было комфортно находиться с ней в одном помещении, молчать или отвечать на вопросы, рассказывать историю о том, как к нему попала диадема Елены Равенкло, как он решил сделать из неё крестраж…

Он даже раскрыл истинный смысл разыскиваемого в магической части Бодлианской библиотеки свитка с протоколом ритуала — именно этой части головоломки недоставало для того, чтобы Лорд обрёл бессмертие без помощи крестражей.

Споткнувшись о каминную решётку, Миралисса едва не растянулась на полу гостиной.

— Мира! Ты цела?! — подлетел к ней взволнованный Бартемиус.

— Да, — удивлённо протянула она, потирая ушибленную лодыжку. — Что-то случилось?

— Третий час ночи, — нахмурился тот, подавая ей руку и помогая подняться.

Лисса округлила глаза:

— Так поздно?!

— Я места себе не находил, — успокаиваясь, признался Крауч. — Как ты завтра встанешь?

— Как-нибудь, — усмехнулась она. — Как думаете, восстанавливающее зелье на голодный желудок — плохая идея?

— Ужасная, — кивнул тот и вызвал эльфа: — Чай с бутербродами сделай, — после чего вновь обернулся к крестнице: — Что хотел Лорд?

— Не могу сказать. Но, Барти… он — гений!

Бартемиус рассмеялся.

— Загонял тебя гений, — беззлобно буркнул он, садясь за стол. — Мы так и не закончили с анимагией, да и эмпатический щит так и остался невоплощённой идеей.

— Ничего, — отмахнулась Миралисса, — в этом семестре должно быть попроще, я смогу иногда сбегать домой. К тому же я столько узнала за эти каникулы, что на осмысление уйдёт не один месяц. Пока я могу мыслить, скучно мне точно не будет.

— Ты так похожа на Реймонда, — усмехнулся Крауч. — Тот полвечера рассказывал мне о гениальных идеях, посетивших его после погружения в сферу. Постарайся отдохнуть. Всё же работа с ментальными сферами очень сложна, а то, с чем пришлось столкнуться вам — в разы превосходит любые взаимодействия с живыми носителями… Белла тебе привет передавала, — резко сменил он тему, — сетовала, что вы так и не встретились.

— Я напишу ей из школы, — расстроенно сказал Лисса, которая тоже скучала по Беллатрисе. Едва успев прикрыть зевок, она извинительно улыбнулась: — Пойду спать, сил совершенно нет.

— Спокойной ночи, дорогая.

— И вам, — обняв крёстного, ответила она и направилась в спальню.

* * *

Утро наступило отвратительно скоро. Пожалев крестницу, Бартемиус не стал будить её заранее, отправив эльфа лишь в начале одиннадцатого.

— Барти, я же опоздаю! — воскликнула Миралисса, вбегая в столовую.

— Не опоздаешь, — отмахнулся тот. — Вещи у тебя собраны, а на то, чтобы позавтракать, оставшихся двадцати минут вполне хватит.

Лисса попыталась пантомимой дать понять, что думает о самоуправстве крёстного, так как говорить с полным ртом не могла, но лишь рассмешила его.

— Даже если что забудешь, напиши, и я пришлю на следующий же день, — успокоительно произнёс Крауч за минуту до выхода, видя, как взгляд Лиссы скользит по стенам и мебели в попытках обнаружить то, что она не взяла. — Или вовсе домовика вызови. Ну что?

— Ладно, — решительно кивнула она, соглашаясь с предложением, и протянула руку для перемещения.

Кингс-Кросс привычно кишел людьми, и прощание решено было не затягивать.

— Будь осторожна, — притянув крестницу к себе, Бартемиус чмокнул её в макушку и отпустил. — Удачи, малышка.

— Пока.

Все купе были уже заняты, поэтому Миралиссе пришлось подсаживаться к младшекурсникам. Там-то её и обнаружил Поттер.

— Привет, — неуверенно протянул он, глядя на её спутников. — Мы можем поговорить?

— Здесь? — уточнила Лисса, копируя гримасу Драко. — Или потерпишь до школы?

— Э-э-э… ладно, — буркнул Гарри и, не прощаясь, закрыл дверь.

Пожав плечами, Миралисса вернулась к прерванным размышлениям.

Хогвартс встретил учеников высокими сугробами и покрытыми льдом дорожками. Забравшись в карету, Лиссу наколдовала согревающие чары и зябко поёжилась: её одежда подходила для Лондона, но не для Шотландии, о чём она спросонья не подумала.

В Большом зале она не стала задерживаться, скопившаяся за время каникул усталость требовала немедленного отхода ко сну, так что, дослушав приветственную речь Дамблдора, Миралисса, специально севшая с краю, тихо удалилась.

Первый день занятий прошёл спокойно. Несмотря на то, что домашние задания остались невыполненными, Лисса не волновалась. Сверившись с расписанием, она убедилась, что успеет написать все эссе, и после уроков направилась в библиотеку. Тишина книгохранилища, совершенно пустого в первый день учёбы, благотворно сказалась на скорости заполнения свитков пергамента, и к тому моменту, когда её решили отвлечь, эссе для Флитвика было готово.

— Привет, — осторожно усаживаясь напротив, сказал Поттер. — Так и думал, что найду тебя здесь… Домашнее задание по чарам? — удивился он, прочитав заголовок.

— Не успела написать, — пояснила Миралисса, сворачивая пергамент и убирая его в сумку. — Что ты хотел?

— Э-э-э… Я подумал над тем, что ты говорила.

— Я рада, — равнодушно усмехнулась она.

— Я пытался дать миссис Уизли денег, но… Они хоть и бедные, тоже гордые…

— Идиоты, — не удержалась от ремарки Лисса.

Поттер сделал вид, что не услышал оскорбления.

— И поэтому я решил, что должен… ну, я сделал всем рождественские подарки. Дорогие подарки, — смешавшись, тихо закончил он.

— Поттер.

— Что?

— Это не обращение, а оскорбление, — скривилась Миралисса. — Давай я подарю тебе дорогой лак для полировки метлы, а ты его съешь или пойдёшь в нём на очередную вечеринку к Слизнорту.

— Но что ещё я мог сделать?! — повысил голос Гарри. — Миссис Уизли действительно обиделась, что я снова заговорил о деньгах. Мне пришлось полчаса извиняться! Как же мне отплатить?..

— Не занимать, — отрезала Лисса, которой порядком надоело контролировать каждое слово в попытке подружиться. Поттер её раздражал. И чем ближе она его узнавала, тем сильнее не хотела иметь что-то общее. — Зачем ты вообще мне это рассказываешь?

Гарри пожал плечами, но ответ она уже узнала, и теперь прилагала неимоверные усилия, чтобы сохранить лицо. Поттеру больше не с кем было поговорить!

Поттер хоть и казался непробиваемым, на самом деле очень зависел от чужого мнения, и слова Миралиссы запали ему глубоко в душу. С Уизли и Грейнджер он хоть и помирился, но и до того не на все темы мог с ними разговаривать, в том числе и потому, что выросшие в атмосфере семьи и любви дети его не понимали. Поттер не мог объяснить, что всю жизнь чувствует себя лишним, что ему важно не быть обузой, а те даже и не догадывались, что их друг — не самый счастливый человек. И познакомившись с Лиссой, Поттер нашёл то, чего ему не хватало — понимание. Она стала для него не образцом для подражания, но авторитетом, чьё мнение неожиданно даже для него самого приобрело вес, которым не могли похвастаться все остальные.

Сначала он сомневался, не доверял слизеринке, но время шло, а Миралисса по-прежнему оставалась единственной, кто его по-настоящему понимал, и он даже против воли проникся к ней симпатией, стал искать встреч, испытывал потребность в общении…

Не веря, что таких результатов удалось добиться всего за несколько разговоров, Лисса сосредоточилась на диалоге. Видимо, почувствовав, что её настой изменился, Гарри осмелел и принялся рассказывать о каникулах.

Странно было слушать о проблемах Уизли, на которых она никогда не обращала внимания, и переживаниях Грейнджер, для которой у Лиссы никогда не находилось доброго слова. Гарри говорил так, словно она была частью их жизни. Ещё удивительнее показался тот факт, что он прислушался к совету и не стал подымать тему совершённого Гермионой убийства.

— Ты была права, — со вздохом сообщил Поттер. — Я сначала хотел поговорить, сказать, что ни в чём её не виню, что по-прежнему её друг… Но чем больше я думал об этом, чем яснее становилось, что делать этого не стоит. Если Гермиона поймёт, что я в курсе, станет стыдиться и избегать общения, а она и так замкнулась в себе…

Про Грейнджер слушать было скучно, но Лисса понимающе кивала, и пустившийся в откровения Поттер, кажется, даже не заметил, что с Гермионы перешёл к обсуждению директора. А уж когда принялся жаловать на Дамблдора, Лисса и вовсе лишилась дара речи от удивления.

Библиотеку она покидала с гудящей головой. Вторая проблема разрешилась неожиданно легко, так что теперь не было нужды волноваться не только насчёт Исчезательного шкафа, но и насчёт дружбы с Поттером: Миралисса сделала всё правильно, и теперь и то, и другое зависело только от времени.

* * *

Жизнь в Хогвартсе была тиха и спокойна, и Лисса смогла отдохнуть и восстановиться после сумасшедших каникул. Единственным событием января стало письмо от Розье, в котором тот выражал благодарность за спасение друга и передавал привет от полностью оправившегося Флинта. Дружеский тон послания был, несомненно, приятен, но настораживал, с Клэйтоном они всё же не были друзьями, и она невольно ожидала подвоха.

В Хогвартсе практически ничего не происходило, и Лисса проводила время так, как желала. Взаимодействие с ментальной сферой не прошло бесследно, тысячи впитанных книг требовали серьёзного осмысления, и она скрупулёзно анализировала новую информацию, составляя конспекты с неизвестными доселе заклинаниями и ритуалами. Воспоминания вместе с Омутом, естественно, остались дома, но и без них Лиссе было, о чём подумать. К сожалению, хоть и читала она много, хоть и знала не в пример больше сокурсников, предпочитавших праздное времяпрепровождение учёбе, для понимания и осмысления хранимых в той библиотеке знаний её уровня катастрофически недоставало. Проконсультировавшись с крёстным, Лисса занялась базовой артефакторикой и ритуалистикой, надеясь хотя бы определить направление дальнейших изысканий. Было интересно, но на её вкус — слишком медленно. Хотелось прямо здесь и сейчас во всём разобраться и создать какой-нибудь простенький артефакт, и смириться с отсрочкой не на один год (пока не наберётся знаний и опыта), было сложно.

Единственным источником беспокойства был Снейп. Он, конечно, по приказу Тёмного Лорда принёс Непреложный обет, что ни словом, ни звуком, ни намёком не выдаст директору информацию о присутствии в школе менталиста-шпиона, однако Снейп был слишком умён, чтобы на этом можно было успокоиться. По крайней мере, сам Снейп сдаваться так просто явно не собирался и прилагал максимум усилий, чтобы её хотя бы вычислить.

Миралисса видела, как он незаметно считывает мысли старшекурсниц. Начал он, разумеется, с наиболее подходящий по его мнению кандидаток в шпионы — чистокровных слизеринок, но проверив Паркинсон, Булстроуд, Гринграсс и других, обратил внимание на учениц Равенкло. Миралисса не знала, скольких он уже исключил, но останавливаться декан не собирался, готовый проверить хоть всех, но найти мисс Делатор. И чем меньше оставалось кандидаток, тем больше злился Снейп, и тем сильнее волновалась Лисса. Грязнокровка Торн, которую Снейп лично забрал из маггловского приюта и привёл в мир волшебства, им даже не рассматривалась, но это только пока, а когда все остальные подозреваемые будут исключены…

Лисса силилась придумать, как помешать предателю, но идей не было.

Несмотря на регулярные отчёты, повествующие об отсутствии новостей, Регулус Блэк являлся на заснеженную поляну каждую субботу. Сначала Миралисса терялась, не зная, о чём рассказывать, но постепенно привыкла, что говорить можно не только о делах. Ей нравилось просто гулять по безмолвному лесу, обсуждать нумерологию, ритуалистику, погоду, политику, школьный рацион, и чувствовать себя свободно. С Регулусом не нужно было следить за каждым словом, как с Поттером, контролировать каждое выражение лица, как в гостиной, она могла быть собой и не притворяться кем-то, кого хочет видеть собеседник. Блэк понимал её не хуже Бартемиуса, но одновременно его отношение мало напоминало отцовскую заботу.

Лисса не знала, как реагировать, когда он со смехом наколдовал многоярдовый шарф и замотал её им, а потом обнял. Не знала, что чувствовать, когда он называл её по имени, которое в его устах звучало непристойностью, не знала, почему в его обществе краснеет… Но всё сильнее радовалась каждой встрече, всё с большим нетерпением ждала каждую субботу, всё отчётливее понимала, что её отношение к другу отца давно вышло за пределы обычной симпатии.