Линия жизни (гет)

I'm going off the rails on a crazy train

(c) Ozzy Osbourne — Crazy Train

1 сентября 1971г.

* * *

— Это вопрос чести, мой сын. Я знаю, ты не подведешь меня. — сказал Виктор Мальсибер своему единственному сыну перед тем, как тот вошел в алый вагон Хогвартс-Экспресса в первый раз.

Речь шла о факультете, на который 11-летнего мальчика этой ночью должна была отправить шляпа. Поколение за поколением Мальсиберы учились на Слизерине. Эрик знал историю факультета от его создания до последней минуты. Все награды, вклад в развитие общества магов, имена великих магов, окончивших факультет. У него не было сомнений, что именно Слизерин станет его домом на ближайшие 7 лет. Отец мог не утруждать себя напоминаниями. Эрик поднял на него взгляд и кивнул. Тот сжал плечо мальчика через школьную мантию, и поспешно убрал руку. Мужчины в роду Мальсиберов предпочитали сводить телесный контакт к максимально возможному минимуму. Мать сдержанно обняла его, потом Эрик направился к поезду.

— Что ты так долго?

Голос прозвучал из купе, которое только что прошел юный Мальсибер. Эрик сделал шаг назад и заглянул в помещение. У окна расположился его товарищ, знакомый с самого раннего детства. Деметрий Эйвери выглядел расслабленным и скучающим, как всегда. Он поднял руку в знак приветствия, кивнул на свободное сидение напротив себя.

— Нотации и наставления. — вздохнул Эрик, присаживаясь.

Эйвери скривил тонкие губы, бросил взгляд за окно, где все еще стояли его собственные родители. Мать сдержанно помахала ему, Деметрий ответил тем же, а потом перевел взгляд на друга.

— Если ты вдруг попадешь в Рейвенкло, как думаешь, твой папаша лишит тебя наследства?

— Более чем уверен. — усмехнулся Эрик.

Деметрий улыбнулся понимающей улыбкой. Их готовили к этому с самого детства. Только Чистая кровь, только правильные дисциплины, только Слизерин. Мало кого удивляло, что результатом подобного воспитания становилось поголовное распределение наследников аристократических семейств именно на этот факультет.

— А ты что будешь делать, если вдруг…

— Не будет никакого вдруг, — уверенно перебил товарища Эйвери.

Эрик пожал плечами. Если Деметрий не хотел о чем-то говорить, бесполезно было пытаться продолжать развивать тему.

Поезд издал последний гудок, а потом тронулся и лениво пополз вперед. Мимо по коридору пронеслась рыжая девочка с заплаканным лицом. Другие первогодки начали то и дело заглядывать в поисках места, которое ни один из мальчиков не горел желанием предоставить. Деметрий встал и закрыл дверь купе, чтобы никто не мешал им. Так было намного спокойнее. Платформа осталась позади, два мальчика сидели молча, уставившись в окно.

— Эта развалина еле ползет. — Фыркнул Эрик. — Неужели школа не может позволить себе несколько порталов? Так было бы намного быстрее.

Эйвери посмотрел на него бессмысленным взглядом человека, которого только что отвлекли от целиком поглотивших его мыслей, но взгляд его быстро обрел осмысленность.

— Портал может подобрать маггл, слишком рискованно. А поезд, даже случайно замеченный, не вызывает никаких проблем.

— Ты-то откуда про это знаешь? — прищурился Мальсибер.

— Почитал на досуге «Историю Хогвартса». И тебе советую. — усмехнулся Деметрий. — Там, в частности, немало написано про изменения, которые пришлось сделать ради грязнокровок и их успешного вливания в наше общество.

Выражение его лица стало кислым. По сути, с книги для Эйвери началось осознание тех истин, что прежде он принимал как данность, когда отец вкладывал их в его голову. Его мир, привычный, удобный и надежный, непрерывно подвергался атаке и изменялся. В него пробиралось все больше людей, которых не интересовали привычки и обычаи семей волшебников. Они перекраивали все под собственные представления об удобстве — и вот результат. Маггловский поезд, грязнокровки в Хогвартсе, еще и, не приведи Салазар, придется делить с ними комнату. Если прежде он принимал неприязнь отца как что-то абстрактное, теперь он начинал осознавать это чувство как свое собственное.

— Скукотища, — протянул Мальсибер.

Он не любил большие тома, они навевали на него скуку. В отличие от тяготеющего к книгам Эйвери, Эрик был человеком практики. Это не без успехов пытался скорректировать его наставник в Мальсибер-Мэноре, но стержень остался все тем же. Эрик лучше понимал, когда делал что-то сам, чем когда читал о чем-то. Но у него не было причин не верить словам Деметрия, грязнокровки вполне могли быть виноваты в этом долгом утомительном путешествии, которое только-только началось. В конце концов, это было самым невинным, в чем они были виноваты, если вспомнить все, чему его учили.

Потом в дверь постучали. На пороге появилась ведьма с тележкой из «Сладкого Королевства». На сладости мальчики не поскупились, а от продавщицы узнали о происшествии в санузле, где кто-то взорвал навозную бомбу. Когда она скрылась, Мальсибер скривился.

— Навозная бомба! Что за деревенщина будет такое делать?

— Это к вопросу о нашем прошлом разговоре, — усмехнулся Деметрий, разворачивая шоколадную лягушку. — А, проклятье. Снова Моргана. У меня их уже три.

Мальсибер властно протянул руку, друг передал ему карточку. Эрик быстрым взглядом бывалого оценщика скользнул по карточке, а потом положил ее на стол, в гору других сладостей.

— Попробуй выменять за нее что-то толковое, когда доберемся до замка. Наверняка найдется парочка олухов.

Идея была стоящая, Эйвери принял предложение к сведению. Поедая сладости, мальчики обменялись теми немногими новостями, что успели накопиться за время, что они не виделись. Потом Мальсибер продемонстрировал парочку заклятий, которые у него с помощью наставника уже получались довольно сносно. Повод для гордости тут действительно был — тщательно скрываемая зависть в глазах Эйвери была тому лучшим доказательством. Эрик ждал, что дорога до Хогвартса будет бесконечной, но в действительности день пролетел довольно скоро. Несколько часов — и солнце начало клониться к закату, пейзаж за окном с зеленых лугов сменился на горы, кутающиеся в сумрак, а затем и поезд начал сбавлять ход. Путешествие вступило в заключительную часть.

* * *

— Почему нельзя? — упрямо спросил Джеймс, глядя прямо на старосту, загораживающего проход.

— Это последний вагон состава, Мерлина ради! — воскликнул пятикурсник, закатывая глаза. — Не хватало еще, чтобы ты вывалился из поезда. С момента посадки в поезд ответственность за тебя несет школа, в том числе старосты. Так что иди и сядь в купе, пока я не рассказал о тебе старостам школы и они не заперли тебя в купе без права передвижения по поезду вообще.

Джеймс прищурился, круто развернулся, вернулся в купе, где оставил свою наплечную сумку. С сумкой этой мальчик не расставался с того самого дня, как отец передал ему удивительную мантию-невидимку, способную полностью скрыть человека от глаз. Даже в сложенном виде она была слишком большой, чтобы влезть в карман, а вот в наплечную сумку помещалась прекрасно, хоть Джим и выглядел с ней порой как сельский почтальон. Помимо мантии сумка была пригодна для хранения еще целой кучи вещей различной степени запрещенности. Он еще не решил, как обманет завхоза, который непременно станет проверять багаж, но не оставлять же было, в самом деле, отличные навозные бомбы, хлопушки и обманки дома только потому, что одному старому хрычу они не нравятся? Навозная бомба, к слову, и была ему нужна. Джим выглянул в коридор, убедился, что зловредный староста увлечен беседой с другим студентом, и пружинящим шагом направился в противоположный конец вагона.

Здесь располагались туалеты, лучшего места для установки бомбы и не придумаешь. Джим вошел, захлопнул за собой дверь и критическим взглядом осмотрел помещение. Они ехали достаточно долго, чтобы город остался позади, так что происшествие вряд ли заставит поезд вернуться на платформу. Экспресс уже набрал скорость, это чувствовалось по мерному стуку колес и вибрации вагона. Да и, в конце концов, он уже использовал эти бомбы раньше. Не такой уж сильный эффект они давали. Ничего такого, с чем старосты не справились бы сами, как ему, во всяком случае, казалось. Джим достал из сумки небольшой шарик-бомбу, поднял крышку унитаза, и…

— Что ты делаешь?

Джеймс вздрогнул, едва не выронил бомбу, а потом быстро оглянулся. В распахнутой двери стоял мальчик примерно его возраста и со скептическим интересом во взгляде наблюдал за ним.

— Закрой дверь, дурья твоя башка! — вызверился на него Джеймс, втаскивая за плечо в туалет и на этот раз запирая дверь на щеколду, как это нужно было сделать с самого начала.

— Чего? — опешил от такой наглости незнакомец.

— Тс-с-с! — Джеймс приложил ухо к двери и прислушался.

Было тихо, похоже, кроме этого пацана в коридоре вагона никого больше не было. По крайней мере, в этой его части. И тут в плечо ему ощутимо прилетело. Джим удивленно оглянулся, потирая плечо. Второй мальчишка яростно смотрел на него, как человек, которому нанесли смертельное оскорбление.

— Ты сдурел?

— Сам ты сдурел, придурок! На кой черт ты меня сюда затащил? Испугался, что на месте преступления застукали? Так нечего было попадаться.

— Ничего я не испугался. — прошипел в ответ Джеймс, которого сама возможность такого толкования его поведения приводила в бешенство. — И я, кажется, еще не попался. Или ты, как маленькая мамина принцесса, побежишь ябедничать?

Второй мальчик выглядел смущенно. С одной стороны, соблазн был велик, с другой — подлость поступка была слишком очевидна. Джеймс же, чтобы зря времени не терять, бросил бомбу в унитаз, открыл дверь и со всех ног бросился бежать.

Второму мальчику потребовалась секунда, чтобы взглянуть на унитаз, понять, что сейчас произойдет, и рвануть следом за очкариком. Он видел, как тот заскочил в одно из ближайших купе. Недолго думая, мальчик последовал за ним. В конце концов, если старосты поймают его после взрыва рядом с туалетом, он запросто может стать главным подозреваемым, а доказывать потом, что он вообще никакого отношения к нему не имел, мальчику совершенно не хотелось.

— А, снова ты. — сказал очкарик, оглянувшись и увидев нового пассажира.

Они были не одни в этом купе. У окна сидела, глядя на них большими удивленными глазами, темноволосая девочка.

— Почему вы… — робко начала она, и в этот момент грянул взрыв.

Поезд задрожал, но практически сразу выровнялся. Джеймс расхохотался, запрокинув руки.

— Отлично! Точно по плану!

— Что…

Он повернулся к девочке и приложил палец ко рту. Однако, удивление на ее лице теперь сменилось страхом, так что Джеймс счел мудрым немного ее успокоить.

— Тебя как зовут?

— М-мэри. — с запинкой сказала она.

— Мэри. Красивое имя. А я — Джеймс. Там в туалете случилась маленькая неприятность, но старосты с ней быстро разберутся. Тебе можно доверять, ты не скажешь, что я здесь был?

Она посмотрела на него долгим, пристальным взглядом, будто хотела прочесть мысли, а потом медленно кивнула.

— Ну, и славно. — улыбнулся Джеймс.

— Да заткнись ты уже! — прошипел сероглазый.

Джеймс возмущенно оглянулся и увидел, что второй мальчик напряженно вслушивается. Он подошел поближе и тоже навострил уши. В коридоре ругались несколько голосов. Джим оттеснил мальчика от двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Двое старост и несколько первокурсников стояли возле дверей туалета, поглощенные выяснением виновника произошедшего. Джим усмехнулся, выскользнул из купе и бегом бросился в противоположный конец вагона. Путь был свободен, дверь легко открылась, он оказался на задней площадке поезда. Это было небольшое огороженное пространство, справа начиналась лестница на крышу вагона. Джим заметил ее не сразу, поначалу все, что его интересовало — вид, открывающийся с площадки. Ветер свистел в ушах, но чувство было прекрасное.

— Ух ты… — раздалось позади.

Сероглазый мальчик тоже вышел на площадку, сразу за Джеймсом, и теперь не менее восхищенным взглядом смотрел вперед. Пожалуй, этого было достаточно, чтобы простить ему его не слишком дружелюбное поведение. Не мог человек, способный так быстро оценить прелесть проезда на задней площадке поезда, быть совсем уж плохим.

— Это ты еще не видел самое крутое. — сказал Джеймс.

У него не было изначального плана лезть на крышу вагона, но в тот момент это показалось чертовски хорошей идеей. И он полез, а затем уселся на крыше, свесив ноги и вцепившись в боковую железную ручку, которую, видимо, использовали обслуживающие поезд волшебники, когда нужно было забраться или спуститься с крыши. Поезд ехал быстро, но не настолько, чтобы сидение на крыше причиняло дискомфорт. Джим решил, что, пожалуй, он и пробежаться мог бы по ней, если бы у него возникло такое желание. Но пока его не было. Вид с крыши был еще лучше, чем с площадки. Перед ним как на ладони раскинулись леса и луга северной Англии, солнце грело, небо было голубым-голубым. Джеймс вдохнул полной грудью, ощущая отчего-то бесконечное счастье, и покосился на устроившегося рядом мальчика. Вид у того был такой же довольный, как у самого Поттера.

— Я Джеймс Поттер. — он протянул мальчику руку.

— Сириус Блэк. — ответил тот, и не глядя пожал протянутую руку. — Ты совершенно чокнутый, Джеймс Поттер.

— По-моему, это круто.

Сириус посмотрел на него хитрым оценивающим взглядом, а потом усмехнулся.

— Пожалуй.

— Ты сказал Блэк? — нахмурился Джеймс. Потом лицо его разгладилось, и мальчик расхохотался. — Так ты, стало быть, мой родственник! Моя мама, Дорея Поттер, из твоей семьи. Вот так встреча.

Сириус, ошарашенный открытием не меньше Джима, моментально восстановил в памяти семейное древо, нашел на нем Дорею Поттер и в свою очередь рассмеялся. Она была сестрой его деда по материнской линии.

— Ну, здравствуй, мой двоюродный дядя. Я представлял, что ты будешь немного выше.

— Дядя? — поморщился Джеймс. — Назовешь меня так еще раз — сброшу с поезда.

Сириус в ответ добродушно пихнул Джеймса локтем в бок. Тот ответил аналогичным выпадом, и на этом ребята сочлись. В конце концов, не каждый день обретаешь родню, о существовании которой или вовсе не подозревал, или знал просто номинально.

— Для первой поездки в Хогвартс лучше крыши поезда места не придумаешь, я считаю. Ну что там, в этих купе? Тесно, душно, куча соседей. То ли дело здесь. Свобода! — Джеймс раскинул руки и ноги в стороны, выкрикнув последнее слово во весь голос.

Сириус рассмеялся и повторил движение Джима. Несколько минут они старательно изображали птиц, пытаясь поймать широкими рукавами мантий поток воздуха. Пару раз это едва не закончилось падением с крыши, но спасла хорошая реакция, и потому даже эти довольно опасные моменты приключения оба мальчика восприняли как просто веселое происшествие.

— Почти как на метле. — сказал Поттер, когда имитация полета ему надоела. — Но на метле, конечно, в разы круче. Ты летаешь?

Сириус сделал кислую мину.

— Мой дом находится прямо в городе, куча магглов вокруг. О покупке метлы и речи никогда не шло.

Джим удивленно приподнял брови.

— И у родителей нет?

— Для моей матушки это слишком неэлегантный способ передвижения. — фыркнул Сириус.

Джеймс сочувственно покачал головой.

— Это дело поправимое. Я вот с десяти лет летаю. Поверь на слово, только в небе можно чувствовать себя действительно свободным.

Сириус смерил его изучающим взглядом, а потом усмехнулся и снова уставился на пейзаж позади поезда. У него не было причин не верить Поттеру. Более того, Блэк уже всерьез начинал верить, что вытащил свой золотой билет, когда вошел в туалет поезда и застукал там Джеймса. Этот парень, каким бы придурошным на вид он ни казался, был именно тем, чего Сириусу не хватало все эти годы в обществе скучного Рега. Он был такой же неугомонный искатель приключений, каким всегда ощущал себя сам Сириус. Одна вылазка на крышу поезда чего стоила, в конце концов! Если их при этом еще и не поймают, то парень явно заслужит почетное первое место в пустующем пока списке людей, с которым Блэку хотелось бы дружить. Да и родство, опять же… В своей семье Сириус то и дело ощущал себя белой вороной. Только существование Андромеды до сих пор убеждало его, что он не подкидыш — с кузиной у них было много общего. С Джеймсом было такое же ощущение. Мальчик очень высоко ценил его и укреплял, как мог.

— Как думаешь, Хогвартс именно такой, как про него рассказывают? — спросил Сириус, откидывая с лица темные пряди волос, которые неугомонный ветер тут же вернул на прежнее место, к раздражению их хозяина. — Я имею ввиду потайные комнаты, исчезающие коридоры и тому подобное. Хочу найти их все. Семь лет — срок долгий, считай, целая жизнь. Хочешь помочь?

— Помочь? — усмехнулся Джеймс. — Да я с пяти лет планирую, куда именно пойду в первую очередь. У меня даже план есть, гляди!

Джим сунул руку в свою наплечную сумку, достал оттуда пергамент и развернул на коленях. На пергаменте было очень схематично изображен Хогвартс, каким представлял его Джеймс по рассказам родителей, и вся карта была покрыта заметками и зарисовками Джеймса. Сириус усмехнулся.

— Большая работа.

— Не то слово! — ветер рванул пергамент, но Джеймс его удержал, поспешно сложил и сунул обратно в сумку. — Потом дам посмотреть получше, если захочешь. Я считаю, нам надо быть партнерами. У меня есть план, а у тебя — энтузиазм. Прекрасное начало, а?

Сириус на автомате хотел ответить, что всегда работает один, но что-то его удержало. Мальчик внимательно посмотрел на своего нового знакомого, а потом небрежно пожал плечами и кивнул, как будто это вовсе не было для него чем-то важным.

— Ну, вот и договорились. — довольно улыбнулся Джеймс. — Прямо завтра и нач…

— Эй, вы! Совсем разум потеряли?!

Джеймс нагнулся, увидел спешащего к лестнице старосту, отвечавшего за охрану двери (тот, по-видимому, услышал их голоса и вышел проверить) и тут же вскочил на ноги, пошатываясь от ветра, набросившегося на него с удвоенной силой, как только тело приняло полностью вертикальное положение.

— Сматываемся!

Он мог бы этого и не говорить, реакция у «племянника» была превосходная: он оказался на ногах одновременно с Джеймсом, как только услышал голос старосты. Преодолевая сопротивление ветра, оба мальчишки бросились бежать по крыше вагона, благо тот был не слишком длинным. С другого конца также обнаружилась лестница, по которой можно было попасть в тамбур между вагонами. Туда они и спустились. Перед тем, как крыша окончательно исчезла из виду, Джеймс увидел бегущего следом пятикурсника с перекошенным от злости и беспокойства лицом.

В тамбуре было пусто, но Поттер хорошо понимал, что с поезда деться им некуда, рано или поздно преследователь все равно их настигнет. Стало быть, чтобы выиграть как можно больше времени и провести его, нужно было рискнуть, продемонстрировав новому знакомому свое самое главное сокровище. Времени думать не было: он уже слышал стук ботинок старосты, спускающегося следом по лестнице. Джеймс быстро вытащил мантию, толкнул Сириуса в угол тамбура и накрыл их обоих. В ту же минуту в тамбур ворвался разъяренный староста. Надолго он не задержался, решив, видимо, что мальчишки побежали в соседний вагон. По крайней мере, именно туда он отправился.

Как только дверь за пятикурсником закрылась, Джеймс скинул мантию и рассмеялся. Сириус дружелюбно толкнул его в бок.

— Ты, друг мой, полон сюрпризов. Что это за штуковина? Зачарованная, поди.

— Еще какая. — гордо ответил Джеймс. — Это, дружище, мантия-невидимка. Самая настоящая. А теперь давай найдем нам комфортное купе, пока этот олух будет искать нас по всему поезду.

Они, смеясь, вернулись в вагон первокурсников, прошли его почти до середины, а потом зашли в купе, где у окна, прижав лицо к стеклу, сидела заплаканная рыжая девочка. Она не обратила на их появление внимания, кроме, пожалуй, единственного настороженного взгляда, брошенного в их сторону, когда дверь купе открылась. Ребята ответили ей тем же, усевшись на мягких диванах и продолжая болтать, как будто были знакомы уже тысячу лет.

* * *

Все происходящее казалось каким-то волшебным сном. Ремус даже дважды ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что все происходит наяву. Рука теперь покраснела в месте щипка, недвусмысленно намекая, какой шикарный завтра там будет синяк, но Люпин едва ли обращал на это внимание. Он ехал в Хогвартс! Он. Ехал! В Хогвартс!

— Ну, вот и все. — сказал Лайелл Люпин, сложив багаж сына в багажный вагон. — Какой у тебя номер вагона?

— Девятый…

— Самый конец поезда? Идем.

Отец ободряюще обнял сына за плечи и повел вдоль платформы, где школьники прощались с родными. Звуки и запахи заполняли собой все. Ремуса будто поместили в невероятный калейдоскоп событий и явлений, сменяющихся так часто, что он не знал, на что ему смотреть, за что хвататься, что запоминать. Заухала сова в клетке, мимо которой они прошли. Маленькая девочка просила брата, отправляющегося в Хогвартс, писать ей каждый день. Рыжая девочка и ее светловолосая сестра спорили о чем-то… Взгляд мальчика задержался на них, потому что девочки показались ему знакомыми, но он так и не расслышал, о чем шла речь. Заметил только, что блондинка злилась, и невольно вспомнил, как она обманула его, притворившись волшебницей. А потом они пришли, мама крепко его обняла и расцеловала в обе щеки.

— Ремус, если что-то вдруг пойдет не так, что угодно — тут же пиши, хорошо? Мы с отцом заберем тебя.

— Все будет хорошо, мама. — ответил ей Ремус, которого перспектива быть забранным из школы приводила в ужас.

Поезд издал гудок, оповещающий о скором отправлении, Лайелл сверился с часами, а потом тоже обнял сына и пожелал ему удачи. Он держался собраннее, чем мать, но в глазах его Ремус видел ту же тревогу. Он улыбнулся родителям, заходя в поезд, задержался в дверях ненадолго и помахал им рукой на прощание. Отец обнимал мать, у нее в глазах стояли слезы, но оба улыбались и махали в ответ. Ремус шагнул в коридор Экспресса, и они пропали из виду.

Свободное купе оказалось найти невозможно, везде уже кто-то сидел. Некоторые были настолько полными, что там буквально негде было присесть. В итоге Рем остановил свой выбор на купе, где сидела одна-единственная светловолосая девочка. Вид у нее был задумчивый и угрюмый, на появление Ремуса она не обратила никакого внимания, продолжая смотреть в окно, как будто он и не заходил.

— Привет… — робко поздоровался Рем. — Здесь свободно, можно я сяду?

Только теперь, когда он обратился лично к ней, девочка оторвалась от окна и посмотрела на него. Глаза у нее были голубые-голубые, Люпин никогда не видел такого цвета ни у одного человека. Девочка внимательно окинула его взглядом, а потом равнодушно кивнула и снова уставилась в окно. Ремус сел на сидение напротив, сцепив руки перед собой, не зная, как теперь себя вести. Его попутчица явно не горела желанием общаться, а его переполняли эмоции и, быть может, впервые в жизни ему хотелось так сильно ими с кем-то поделиться. Он уже совсем-было собрался с силами, чтобы снова с ней заговорить, когда дверь в купе снова отворилась, и на этот раз на пороге возник толстый мальчик.

— Простите, у вас найдется место? — промямлил он. — Все остальные заняты…

Ремус вопросительно посмотрел на девочку. Та взглянула на новичка с некоторым раздражением, что ее снова отвлекли, потом посмотрела на Люпина и пожала плечами. Мол, решай сам. Ремус подвинулся, приглашая мальчика разделить его сидение.

— Конечно, заходи.

Пухлый мальчик счастливо улыбнулся и протиснулся в купе, тут же устроившись рядом с Ремусом на сидении. Вид у него был несколько нервный, так что Ремус решил немного его отвлечь, чтобы успокоить. По крайней мере, этот попутчик выглядел как вполне благодарный собеседник, так что не было никаких причин и дальше ехать молча.

— Меня зовут Ремус, а тебя?

— П-питер. — с запинкой представился мальчик.

Оба посмотрели на девочку, но та продолжала их игнорировать и в знакомстве явно не желала принимать участие.

— Приятно познакомиться, Питер. Тоже едешь в первый раз?

— Ага…

— Что-то не так?

— Я… Ну… Мне страшно. — признался Питер.

Ремус удивленно вскинул брови.

— Почему?

— Я же никого там не знаю, понимаешь? — сказал мальчик, теребя край своей мантии. — Там не будет мамы, и вообще…

Ремус понимающе кивнул, а потом улыбнулся собеседнику.

— Ну, меня вот ты теперь знаешь. А я знаю тебя. Уже не так страшно?

Питер смущенно ему улыбнулся и кивнул.

— Знаешь, а я ведь до последнего боялся, что меня не возьмут. — продолжил Рем. — Мало ли, что может случиться… А потом письмо пришло, и это было так здорово. Наверное, если бы меня не пригласили, я сбежал бы из дома и сам полетел в школу.

Непритворный ужас на лице Питера заставил Ремуса тихо рассмеяться.

— Я шучу, не обращай внимания.

— А… Я не очень хорошо умею шутить, и понимаю шутки тоже не очень… — смущенно признался Пит.

— Над этим можно поработать. — ободряюще улыбнулся ему Люпин.

— Мама говорит, что в Хогвартсе у меня будет много друзей, самых разных. А у тебя много друзей, Ремус?

— Не очень. — со вздохом признался Люпин. — Но я думаю, твоя мама права. Все, кто захочет, смогут найти в Хогвартсе себе друзей…

В коридоре что-то бахнуло. Мальчики переглянулись и высунули головы из дверей купе, чтобы понять, что случилось. Пахнуло свежим навозом, оба тут же отшатнулись и захлопнули дверь.

— Фу-у-у-у, ну и гадость. — пожаловался Питер.

— Кто-то, похоже, взорвал навозную бомбу. — поделился идеей Ремус, открывая в купе окно.

Девочка, кажется, слушала их с любопытством, впервые за все время поездки. Но как только за дверью послышались раздраженные голоса, потеряла, казалось, к этой теме всякий интерес.

В помещение ворвался свежий ветер, принося с собой запахи лугов, реки и дорожной пыли. Ремус невольно задержался у окна, высунул голову, вдохнул полной грудью, а потом вернулся в купе.

— Вот, так намного лучше.

Питер с готовностью кивнул. Выглядел он так, будто заочно готов был поддержать все, что скажет Ремус. Это было странное чувство, приятное, с одной стороны, но с другой какое-то очень тревожащее.

— Как ты думаешь, кто мог это сделать?

— Какие-нибудь хулиганы. В школе у них такое провернуть не вышло бы, там завхоз проверяет вещи…

— Это хорошо… Я не люблю хулиганов. — пробормотал Питер.

Ремус пожал плечами. Хулиганов вообще мало кто любил, так что тут не было ничего удивительного. Они еще немного поболтали на общие темы, а потом дверь в купе снова отворилась. На этот раз на пороге стояли двое: рыжая девочка, которую Ремус сразу узнал, и темноволосый мальчик позади нее.

— Извините, здесь есть два свободных места?

Девочка у окна на этот раз даже головы не повернула, так что Ремус решил, что ему полностью делегировано право решать, кому ехать в купе, а кому — нет.

— Да, заходите.

Дети вошли в купе и разместились рядышком на сидении молчаливой девочки. Рыжая выглядела чем-то разозленной, но очень старалась держать себя в руках. Она перевела взгляд с Ремуса на Питера, а потом довольно дружелюбно сказала:

— Меня зовут Лили, а это — Северус.

Питер и Ремус представились в ответ, угрюмая девочка снова промолчала, вызвав у Лили заинтересованный взгляд. Ее спутник был менее дружелюбным. Северус Снейп с нескрываемым беспокойством смотрел на шрамы Ремуса и даже не думал принимать участие в беседе, которая тут же завязалась между Лили и мальчиками. Северус никогда не видел таких шрамов, ни у кого. Он даже представить себе не мог, от каких ран они могли остаться. И почему родители мальчика, в таком случае, не избавились от них? Если только раны эти не были нанесены магией. Но кому и зачем нападать на ребенка? Очень уж подозрительным был этот Ремус Люпин.

Снейп поймал себя на мысли, что он пялится, и отвернулся к окну прежде, чем это заметил бы кто-то еще. Теперь, когда взгляд его не был больше сконцентрирован на мальчике со шрамами, вернулись полные обиды мысли про двух придурков в купе, из которого Лили увела его. Это не было первое оскорбление в жизни Снейпа, но он ведь так рассчитывал, что в Хогвартсе все будет по-другому! Он ведь волшебник. И они — волшебники. Не какие-нибудь неотесанные магглы. Так как это могло произойти и почему? Северус сжал губы в тонкую полоску. А теперь эти двое… Лили, казалось, вообще про него забыла, болтая с ними. Он ощутил острый укол ревности. Она была его единственным другом, если и ее заберут, он останется совсем один. Даже подумать об этом было невыносимо. Снейп метнул в хохочущего противным высоким смехом Питера Петтигрю уничтожающий взгляд, и уже хотел сказать что-то обидное, когда дверь отворилась в четвертый раз, и на пороге показалась пухленькая ведьма с тележкой сладостей. Дети накинулись на ее товар так, как будто их перед этим неделю не кормили.

Лили мало что знала о волшебных сладостях, поэтому выбор ей помогли сделать куда более сведущие в этом мальчишки. Потом все вместе вернулись в купе и продолжили прерванный разговор. Сладости свалили в одну кучу на столике, каждый угощался, чем хотел, и только угрюмая девочка по-прежнему таращилась в окно, лишь иногда, когда собеседникам удавалась отличная шутка, поглядывая на них и усмехаясь себе под нос. Этого никто, кроме Лили, не замечал, потому что никто больше не смотрел на угрюмую девочку. Лили же с самого первого взгляда заинтересовалась молчуньей и невольно ощутила свойственное общительным детям желание ее растормошить. Рыжая повертела в руках нераспечатанное еще сахарное перо. Она съела точно такое же минуту назад, было очень вкусно. Напоминало чем-то сахарную вату, но не таяло и не пачкалось, о чем она почти сразу же сообщила своим новым знакомым. Понял ее только Северус, ни Питер, ни Ремус про сахарную вату ничего не знали.

— Хочешь? — Лили аккуратно коснулась предплечья девочки и протянула ей упаковку с пером.

Девочка оглянулась, удивленно, как будто до сих пор искренне считала, что едет в купе одна. Потом смерила Лили внимательным взглядом, задержала его на протянутом пере, и, когда Лили уже готова была от неловкости сквозь землю провалиться, взяла предложенное угощение.

— Спасибо.

Все в купе притихли. Это было первое слово, которое они услышали от угрюмой девочки. Голос у нее оказался вовсе не такой угрюмый, как внешний вид. Правда, разговорить ее так и не удалось — девочка сразу же отвернулась обратно к окну. Лили вынуждена была признать, что сейчас лучшим решением будет отступление, и не пыталась больше тормошить ее.

— Кстати, а вы не знаете, что там случилось в коридоре? — спросил Ремус, сосредоточенно хрустя тыквенным печеньем. — Пахло просто ужасно.

— Я… Нет. — ответила Лили, смутившись.

Не хотелось признаваться, что она никакого происшествия и вовсе не заметила, потому что была целиком поглощена своим горем от очередной размолвки с сестрой.

— Это была навозная бомба. — вдруг подал голос Северус. — Какие-то придурки взорвали ее в туалете.

— Так и знал. — кивнул Ремус. — Их поймали?

— Еще нет. Но поймают, точно. Не спрыгнут же они с поезда.

Почему-то Северусу на месте хулиганов-подрывателей с болезненной четкостью рисовались два мальчишки-обидчика, и на душе светлело, только когда он представлял, как их ловят и наказывают. Лили пристально посмотрела на него, как будто могла читать мысли, а потом легко погладила по предплечью, так ничего и не сказав. Этот жест, в общем-то, весьма приятный, вызвал у Северуса жуткий внутренний протест. Она его утешала. Призывала беззвучно не обращать на идиотов внимания и не тратить нервы. Она уже сказала ему это словами, когда они вышли из злосчастного купе, но всего этого было недостаточно. Снейп знал, что нужно сделать, чтобы злость утихла. И всепрощение тут было совершенно ни при чем. Он кисло улыбнулся Лили, не желая причинять ей лишнее беспокойство, а про себя уже составил план. Староста выглядел жутко разозленным, когда обходил купе и искал виновников взрыва в туалете. Интересно, что он сделает с мальчишками, если ему сказать, что виноваты они?..

— Ну и хорошо. — сказал Питер. — Не люблю хулиганов.

— Их никто не любит. — кивнула Лили, снова бросая на Снейпа обеспокоенный взгляд.

— Да и пусть, не будем про них больше. — вмешался Ремус. — Лили, тебе что из сладостей понравилось больше?

Разговор снова потек в мирном русле. Сложно было придумать для детей более многогранную тему, чем конфеты. В конце концов даже мрачный Северус втянулся, и только угрюмая девочка по-прежнему хранила молчание. Дети даже не заметили, когда за окном начало темнеть, а потом поезд начал замедлять ход. Лили попросила Ремуса пустить ее к окну, и тот с готовностью сделал это. Девочка высунула голову и увидела огни платформы Хогсмид. Самой настоящей, точно такой, как описывал ей Снейп.

— Это Хогсмид, Сев! — воскликнула Лили. — Это правда Хогсмид!

— Ну конечно, что же это еще может быть? — удивился Питер.

— Он настоящий!

Северус улыбнулся, наблюдая неподдельную радость Лили от этого открытия. Он знал, что это — самое незначительное из чудес, что еще ждали их этой ночью. Когда поезд остановился, она не могла больше сидеть на месте и одной из первых вышла в коридор. Снейп последовал за ней, опасаясь потерять ее в толпе первокурсников на платформе. Кроме того, ему еще нужно было найти старосту, чтобы рассказать про мальчишек, но того нигде не было видно. Северус с досадой подумал, что придется теперь ждать другой возможности, уже в школе.

Лили вдруг взяла его за руку и крепко сжала.

— Северус… Кто это?

Она округлившимися глазами смотрела на бородача больше двух метров ростом, который зычным голосом призывал всех первокурсников следовать за ним. Снейп пожал ее руку в ответ. Куда-то испарилась, наконец, его злость. Они были здесь, на платформе, в теплой сентябрьской ночи, и великан звал их, чтобы отвести в школу. Лили держала его теплой ладошкой за руку. Ему ничего больше было не нужно в тот момент.

— Это великан. Помнишь, я тебе рассказывал? И этот еще маленький.

Они двинулись следом за великаном, огни поезда и скупые лампы платформы Хогсмид скоро стались позади. Дорожка была узкая, кругом — кромешная темнота. Лили не разжимала руку, она как будто приросла к своему другу, но ладонь оставалась сухой и теплой. Она не боялась, как можно было бы подумать. Для рыжей девочки это тоже были счастливые моменты предвкушения.

Потом темнота вдруг рассеялась. Они вышли на берег большого озера. Вода казалась совершенно черной, будто все озеро состояло из плотных чернил, по ней едва-едва пробегала рябь. Но самое важное находилось на другом берегу, за гладью воды. Там, на вершине скалы, находился огромный замок, светившийся яркими огнями окон.

— Это он, Северус. — прошептала Лили, поворачивая к другу сияющее лицо. — Это Хогвартс!

— Мы наконец-то здесь. — с улыбкой ответил Снейп.