Luminosity - Сияние разума (гет)

По дороге на Украину я никого не съела. Мы выехали рано, так что у меня было время насытиться кровью животных почти прямо перед церемонией. В то время как остальные проходили регистрацию в отеле, Эдвард взял напрокат машину и отвез меня посреди ночи в достаточно безлюдную лесистую местность. Пока я ждала его в машине, он убедился, что рядом не было ни единого человека, затем дал мне отмашку. Я съела двух лосей, одну рысь и дикого кабана. (Выяснилось, что кабан мне почему-то кажется вкуснее других животных. У него был такой же противный привкус, как и у остальных, но, если провести аналогию с человеческой пищей, этот привкус показался мне отдаленно похожим на йогурт или сметану, а не на гниль, как обычно.) К концу пиршества я чувствовала себя надутой и раздобревшей от избыточной крови — я не могла больше выпить ни капли.

В отеле повсюду пахло людьми, но мне не пришлось подходить к кому-нибудь слишком близко. Я сосредоточилась на ощущении прикосновения ладони Эдварда к моей, когда мы в предрассветные часы рука об руку возвращались в наши номера, и не сожрала ни ночного швейцара, ни кого-либо из наших соседей. Наполняющий комнату запах людей сделал воздух в ней сухим и вызывающим жажду, но ощущение было терпимым — как будто находишься в Долине Смерти посреди лета, но не в топке крематория. Неприятно, однако вынести можно, особенно при моей сытости.

Нам не нужно было спать или пользоваться уборной, поэтому мы всей семьей заехали в две смежные комнаты, а не в несколько отдельных. Комната для девочек — в ней вокруг меня хлопотали Элис, Эсме и Розали (в основном, Элис), и комната для мальчиков, в которой разместились все остальные.

Где-то около трех утра я услышала, как Эмметт и Джаспер упрашивают Эдварда провести мальчишник. Я нахмурилась, гадая, что они задумали, но потом просто пожала плечами. Не похоже, что Эдвард способен смотреть на кого-либо еще, кроме меня, даже если они по какой-то необъяснимой причине надумают нанять стриптизерш. Он целиком принадлежал мне. Подумав об этом, я тихо замурлыкала.

Элис, очевидно, была в курсе, что не стоит тащить меня в людное место на девичник, который был мне совсем не нужен, но она настаивала на том, чтобы завить мне волосы. Она подняла их и собрала на макушке в каскад элегантных локонов, и закрепила с помощью чуть ли не шести фунтов заколок. Нанести макияж было практически невозможно, так как если не сохранять лицо в абсолютной неподвижности, косметика на нем держаться не будет, от любого движения краска будет идти трещинами или осыпаться. Но можно было использовать тушь — ресницы, как и другие волосы, не были затронуты превращением, они просто росли медленнее. Элис умоляла меня позволить ей нанести немного туши. Я считала, что это будет выглядеть глупо — пытаться улучшить и так уже совершенное мое новое лицо, однако позволила ей это сделать. Может быть, накрашенные ресницы отвлекут от черных кругов под глазами. (Я никогда не чувствовала усталости — просто, как и у всех вампиров, глаза у меня выглядели так, будто я не спала всю ночь.)

После того, как она наконец была удовлетворена моими волосами и макияжем, Элис пригладила свои темные торчащие волосы. Затем она сделала прически Розали и Эсме, закручивая идеально заплетенные косы в узлы, закрепленные сзади на голове с помощью заколок из ее неистощимых запасов.

Эдвард и все остальные из их комнаты ушли первыми, поэтому после того, как он удалился на достаточное расстояние, чтобы мы вышли из радиуса действия его силы, я смогла надеть свое платье с минимальным риском, что глупые суеверия снова его обеспокоят.

Элис, в своем постоянном стремлении организовать что-нибудь стильное, позаботилась обо всех деталях. Мы должны были встретиться с человеком, который отвечал за церемонию заключения брака, в живописной пустынной степи, равно как и с фотографом — под открытым небом мне будет легче выносить близость людей. У меня был букет, так же как и у Элис, Розали и Эсме (в качестве девушек-подружек невесты. Ну, строго говоря, скорее уж тетушки-подружки, но такой термин вроде бы никто никогда не использовал). Элис и для них выбрала платья. Золотые — как цвет глаз, которого я надеялась добиться с помощью тщательного следования "вегетарианской" диете. На моих глазах снова были линзы карего цвета, чтобы не напугать священника.

Прохода, как в церкви, не было, но Элис откуда-то добыла большую ширму и установила ее прямо посреди поля. Эдвард и люди стояли в двадцати футах от нас, а остальные сгрудились за ширмой, чтобы выйти оттуда, когда придет время. Подружки невесты и жениха (ни Эдвард, ни я не назначали конкретных почетную подружку невесты или шафера) вышли первыми, попарно: Эсме и Карлайл, Розали и Эмметт, Элис и Джаспер. Я слышала, как щелкает камера у фотографа, который начал съемку.

Мой отец здесь не присутствовал, и я не хотела, чтобы Карлайл сопровождал меня к "алтарю". Поэтому я шла в одиночестве. Я была вся на нервах — "а-а-а-а-а, я выхожу замуж, что скажет Рене, когда об этом узнает?!" — но нервы — это не жажда. Я готова была испытывать что угодно — кроме жажды. Я глубоко вдохнула относительно свободный от человеческого запаха воздух. Ширма помогала экранировать их аромат. Я сделала большой шаг из-за ширмы и направилась к тому месту, где я выйду замуж.

Эдвард выглядел потрясающе. Он был таким ликующим, невероятно счастливым — такую улыбку у него на лице я видела лишь однажды, когда согласилась выйти за него замуж, — и вот я вижу ее снова, и больше в мире нет ничего, даже теплого сердцебиения фотографа и священника.

Мне с трудом удалось не сорваться на бег. Я шла к нему большими, но рассчитанными шагами, чувствуя, как лицо само расплывается в улыбке. Казалось, что проходят годы, но на самом деле в считанные секунды я оказалась на нужном месте, на той стороне, где веером выстроились подружки невесты. Эдвард взял меня за руки.

Служба велась на украинском языке. До этого я прочитала разговорник и запомнила все, что мне нужно было сказать, но слова священника — что бы там ни было вместо "Мы собрались здесь сегодня ..." — прошли мимо моих ушей, кроме случайных слов и наших имен. Если бы служба была на английском, ничего бы не поменялось — я смотрела только на Эдварда, думала только о нем, слушала его дыхание и сжимала его ладони своими. Священник не заслуживал моего внимания.

Когда меня спросили, я произнесла свои слова. Из-за них у меня закончился воздух. Я сделала вдох, стараясь сконцентрироваться на аромате Эдварда, а не людей. Ликование от моей неминуемой свадьбы изгнало из моих мыслей порыв кинуться в левую от меня сторону и впиться в яремную вену стоящего там человека.

Эдвард произнес свои слова с торжествующей выразительностью. Я подняла руку, когда пришло время, и он добавил обручальное кольцо к тому, которое он дал мне при помолвке: изящный обруч из золота, который также принадлежал его матери, тонкий и легкий, он почти не был виден под россыпью бриллиантов. Оно тоже подошло мне идеально.

Священник, которого я почти не замечала из-за нахлынувшей эйфории, произнес фразу, которая, как я уже знала, на украинском означала: "Вы можете поцеловать невесту".

Эдвард набросился на меня, будто рядом не было людей, которые увидят его невероятную скорость, как будто на нас вообще никто не смотрел, будто во всей вселенной были только мы вдвоем и время, которое настало для нашего поцелуя. Его старомодная сдержанность испарилась после заключения брака, и меня можно было безопасно целовать; а я ухватилась за него с такой силой, что чуть не проделала в нем дырки — но он не возражал, лишь обнял меня еще крепче...

...Эмметт. Ну конечно, как же Эмметту не присвистнуть. Эдвард и я оторвались друг от друга с низким рычанием, слишком тихим, чтобы его мог услышать священник. Человек смотрел на нас снисходительно, как будто ему совсем не впервой было видеть что-то подобное. Но он и понятия о таком не имел. Любой человек бы взорвался, если б мог чувствовать то же самое. Эдвард тоже выглядел так, будто вот-вот взорвется, настолько его распирало удовлетворение и чувство победы. Я и сама чуть не лопалась от распиравших меня чувств. Я любила его, будучи человеком, если, конечно, человеческая "любовь" заслуживает этого слова, но совсем не так. Ни одно сердце, у которого и так полно дел с перекачиванием крови, не справится с такой нагрузкой.

Я снова его поцеловала; я не могла устоять, а он даже не пытался.

В конце концов нам пришлось снова прерваться, и встать так, как велел фотограф. Мы сделали фотографии со всеми возможными сочетаниями. Я и Эдвард; я и все подружки невесты; Эдвард и все друзья жениха; я и Элис вместе с Эдвардом и без него (для тех, кому отправится только частично правдивая информация); все присутствующие на свадьбе; все остальные попарно.

Священник и фотограф приехали по отдельности, на собственных машинах. Они попрощались с нами и разъехались каждый в свою сторону. Фотограф обещал нам прислать все фотографии, как и было условлено, и в бумажном, и в цифровом виде. (Эдвард перевел мне их слова, нагнувшись, чтобы прошептать их мне на ухо, и не дождавшись окончания его фразы, я развернулась в его объятиях и снова его поцеловала.)

Когда они уехали, в обозримом пространстве больше не осталось ни одного человека. Я мягко вынула контактные линзы из глаз и бросила их на землю, затем снова повернулась к своему мужу.

— Потанцуй со мной, — прошептала я Эдварду, и тогда мы закружились по степи, полные изящества, безупречно следуя ритму, синхронно поворачиваясь, как фигурки на музыкальной шкатулке.

У нас с ним были две почти идеальных недели, пока не разразилась катастрофа.

* * *

Для нашего медового месяца Эсме одолжила нам частный остров у побережья Бразилии. Его подарил ей Карлайл, но большую часть времени остров пустовал. Небольшой самолет, который Эдвард арендовал, чтобы он доставил нас на Украину и обратно, нельзя было использовать для беспосадочного полета над Атлантическим океаном, а я не хотела провести ночной перелет в самолете, полном пассажиров-людей. Мы могли бы доплыть до него, но это заняло бы много времени.

Так что Эдвард купил себе билет на самолет, а я поехала в его багаже. Он нервничал по поводу нашего плана, ему казалось, что у меня должны были остаться негативные ассоциации, связанные с полетом в грузовом отсеке, но на самом деле, это были совершенно разные ситуации. Я была в гигантском чемодане, с книгами для чтения (я вполне хорошо могла читать в темноте), мне не нужны были ни еда, ни вода, ни сон, ни свежий воздух. Я была недостаточно мягкой, чтобы меня смутили вещи подо мной, или вес, давящий сверху, и у меня не было судорог из-за неудобной позы. Самое главное, что меня не держало в плену существо, сила которого во много раз превышает мою и которое увозило меня в Италию вне зависимости от моего желания.

Чемодан, разумеется, досматривали при каждой пересадке; конечно же, на меня реагировали все просвечивающие устройства — но мы заранее были к этому готовы. Я была абсолютно неподвижна, не дышала, глаза были закрыты, и вокруг запястья у меня была этикетка с надписью (на норвежском, английском и португальском): "Без названия: смешанная техника. 2004. Неизвестный скульптор". Я чувствовала на себе горячие, влажные руки, пока они нащупывали этикетку. Я слышала, как они снова застегивали чемодан. Однажды, когда мы были на пересадке в Штатах, я услышала смущенное бормотание о том, как же можно такую прекрасную статую перевозить без специальной упаковки, в обычном чемодане, в котором еще и набор каких-то учебников по разным языкам и коробка с контактными линзами. Я не думаю, что это любопытство зашло бы куда-нибудь далеко. Скорее всего, я была не самым странным перевозимым объектом даже в этом месяце.

Эдвард снял меня и остальные сумки с багажной дорожки в Рио-де-Жанейро, а я в чемодане надела контактные линзы. Я, наконец, выбралась наружу, когда Эдвард арендовал машину и загрузил остальные чемоданы в кузов; он освободил меня в тот же момент, как мы избавились от посторонних взглядов, и я расположилась в пассажирском кресле. Эдвард сразу же поцеловал меня, что было встречено с большим одобрением.

В конце концов мы вспомнили, что куда-то направлялись и поехали на пристань. Эдвард нашел место, где можно было спрятать машину на неопределенное время, мы взяли вещи и взошли на новую белую лодку, выделявшуюся среди других, более старых. Я не знала, как управлять ею, но наблюдая как ловко с этим управляется Эдвард, понемногу начала понимать, что, предположительно, он делает, выделяя его действия и реакцию лодки на них.

Дорога заняла менее часа. Солнце взошло, когда огни Рио уже почти нельзя было различить, так что никто не мог увидеть нас. Я предавалась праздности на борту, просто наблюдая как сияет моя кожа.

Остров Эсме показался в зоне видимости. Это был крошечный остров, с пляжем на одной стороне и раскачивающимися пальмами с другой. Наша лодка причалила к деревянному причалу, Эдвард привязал ее к нему. Он вытащил наши сумки на причал, а потом подхватил меня на руки.

— Это остров Эсме, а не наш, — отметила я, — тебе не нужно переносить меня через этот порог.

— Просто хочу быть последовательным, — галантно сказал Эдвард, перенеся мой вес на одну руку и подхватив чемоданы другой. Я пожала плечами и не стала возражать далее, пока он нес меня оставшуюся часть пути до дома на острове.

Это был большой светлый дом, весь из стекла и украшенный белыми коврами, что выдавало архитектурный вкус Эсме. Я представила, как Карлайл впервые привел сюда Эсме, подарив ей полуразрушенную игрушку и оснастив всем нужным оборудованием, которое она хотела. Эдвард сделал торжественный шаг через широко открытые входные двери.

— Вот мы и пришли, миссис Каллен, — сказал он, смакуя мое имя так, словно это был кусок пирога. Пирога, сделанного из крови, дополнила я мысль, заметив пошатнувшуюся аналогию. Он поставил чемоданы на пол.

— Ты собираешься поставить меня на ноги? — весело спросила я.

— Хммм, — сказал он в притворной задумчивости, — думаю, пока еще нет.

Я позволила ему внести меня в дом — он был довольно внушительным для этого маленького острова — и в большую белую комнату с большой белой кроватью. Все было залито солнечным светом через стеклянную западную стену.

Я усмехнулась Эдварду, подняв бровь, и прикоснулась левой рукой к его, чтобы кольца сверкнули.

* * *

Среди улучшенных вампирских чувств есть и осязание.

* * *

В конце концов, несколько дней спустя, нам пришлось прерваться на охоту. Ладно, мне пришлось — постоянная жажда новорожденной работала против меня, Эдвард вполне мог бы обойтись без крови еще неделю. Он предложил сплавать на материк, но я не хотела дополнительных рисков пребывания рядом с людьми, если без них можно было обойтись, даже при всех его заверениях, что для своего возраста у меня прекрасный самоконтроль. Вместо этого мы охотились под водой. Я выпила большую часть косатки, обнаружив, что крови у нее слишком много, чтобы выпить все за один присест; Эдвард допил ее и потом еще поймал небольшую китовую акулу. Охотиться под водой было интересно, а кит был даже вкуснее, чем дикий медведь (насколько вообще могут быть вкусны животные). Когда я упомянула об этом, Эдвард заверил меня, что китов, вероятно, можно найти и близ Норвегии — у них широкий ареал обитания.

А потом мы вернулись на остров.

Нам не нужно было дышать и отдыхать, мы нечасто нуждались в еде.

Быть вампиром было очень... очень... мило.

Эдвард заверил меня, что Эсме не будет волноваться, если что-то из ее мебели понадобится заменить. Мы договорились, что будем находиться снаружи, плавая в теплой воде, пока команды уборщиков соберут остатки перьевых подушек и щепки от кровати.

Спустя двенадцать дней по прибытии на остров произошло несколько событий.

* * *

Сначала зазвонил мой телефон. Элис приобрела его мне, когда мы остановились в Норвегии сразу после свадьбы, и обещала держать моих родителей подальше от него столько, сколько сможет. Я сказала, что если они начнут по-настоящему паниковать, то она должна дать им номер. И теперь он звонил. Я зарычала, но тут же прервалась, чтобы ответить.

— Алло?

— Здравствуйте! Скажите пожалуйста, я могу поговорить с Беллой? — пробурчал Чарли.

Ну конечно. Мой голос звучал иначе. Как я не подумала об этом? Я попыталась изменить тональность и силу голоса, пытаясь вспомнить как он звучал до того как стал похожим за перезвон колокольчиков.

— Это я, папа.

— ИЗАБЕЛЛА МАРИ СВОН! — заорал Чарли, вероятно, приняв фальшивый голос за мой собственный.

— Изабелла Мари Свон-Каллен, — поправила я его, — предполагалось, что Элис тебе скажет.

Как я бы себя ощущала, если бы была той, кого представляет себе Чарли? Пристыженной, полагаю, но, как Рене, с энтузиазмом идущей по новому пути — хотя Чарли мог бы никогда так и не узнать, насколько постоянно это изменение.

— Я не захотел разговаривать с Элис, — прокричал Чарли. — Я хочу говорить с тобой! Ты... ты... ты сбежала с женихом! Тебе всего семнадцать лет!

— Ага, нам пришлось пожениться на Украине из-за этого. Пап, я знала, что ты никогда не одобришь этого, но мы так счастливы, пожалуйста, прости меня, — умоляла я, — я так счастлива.

Чарли в течение нескольких минут неразборчиво ворчал в трубку, я слышала как он формулирует другой протест. Наконец он сказал:

— Твоя мама даже не знакома с Эдвардом.

— Мы постараемся найти возможность навестить ее вскоре, — пообещала я. Если я займусь этим зимой, куплю ей билеты в Норвегию и сломаю обогреватель в доме, возможно у меня будет оправдание укутаться достаточно плотно, чтобы мои изменения были не так заметны. Тогда Рене будет холодно, но она ничего не узнает сверх меры — возможно. Или, возможно, Элис увидит ее понимающей, принимающей, проходящей обращение...

Чарли опять начал свой напор:

— Это поразительно, ты же знаешь как Рене относится к раннему браку, но она утверждала, что ты "старомодна" и знаешь как лучше. Я ожидал, что она знает об этом, но она, похоже, ждет, что ты ей позвонишь. Но я хочу знать, когда ты приедешь домой.

— У меня середина медового месяца, пап, — ответила я, — и еще остаток тура по Европе. Он уже расписан.

— А после этого что? — настаивал он.

— Правда не знаю, пап, — признала я, — думаю, я могла бы пойти пораньше в колледж вместе с Эдвардом.

— Ох, Беллз, — взволнованно вздохнул Чарли.

— Ты справишься без меня, — ободряюще сказала я, — справлялся же раньше.

— Я уже скучаю по тебе, — ответил он.

— Я тоже скучаю по тебе, пап, — у меня сдавило горло, хотя я не могла плакать, — я люблю тебя.

— И я тебя, Беллз, — вздохнул он, — отдыхай в этом своем… медовом месяце.

— Обязательно, — пообещала я.

— Я люблю тебя, — повторил он и повесил трубку.

Эдвард обнял меня, когда я отложила сотовый. Я вздохнула.

— Предполагаю, что вы уже испробовали все возможные способы грима и не нашли того, который придал бы мне человеческий вид, — сказала я.

— Нет, если нужно двигаться, — с сожалением ответил он, — все, что держится, начинает трескаться. А то, что не трескается — не держится.

— А как насчет тонкого слоя глины или чего-нибудь...

Эдвард покачал головой:

— Ненатурально реагирует при движении. Можно было бы закутаться в ткань, но вряд ли кто из твоих знакомых поверит, что ты внезапно пристрастилась к парандже.

Я зарычала, и Эдвард начал успокаивающе меня гладить. Спустя несколько минут я позволила этому способу отвлечения захватить меня, и мы вернулись к тому, на чем нас прервали.

* * *

Через секунду мой новый мобильный снова зазвонил.

Из моего горла вырвался невразумительный рык, я села и схватила телефон.

— Алло, — как обычно музыкально сказала я.

— Белла, — прошептал нервный женский голос. Знакомый, но не настолько, чтобы сразу вспомнить кто это — у меня были только человеческие воспоминания о ней — кто она? Я задумалась, кому бы Элис разрешила позвонить мне, и кто может так звучать...

— Джанна? — недоверчиво спросила я. — В чем дело?

— Белла, мне жаль, что приходится просить, я ненавижу это делать, но не могла бы ты прислать кого-либо в Италию? — тихим шепотом спросила Джанна.

— Но… я не понимаю… зачем?

— Думаю, они собираются убить меня, Белла, — прошептала она. А потом внезапно пропала, оставив только статические помехи.

Я посмотрела на Эдварда.

— Ты слышал? — тихо спросила я его. Он кивнул с мрачным видом.

— Не думаю, что мы можем ее спасти, Белла, — сказал он мне, — ее дни в любом случае были сочтены. Я считал, что она задержится у них подольше, возможно до следующего года, но они никогда не планировали держать ее рядом с собой всегда, как она надеялась.

Он верно предположил, что в текущих обстоятельствах я не буду против узнать мысли Джанны в надежде выяснить нечто, что может помочь — даже если он не слишком уверен в возможности.

— Я должна попробовать, — сказала я ему. У Джанны должно было быть несколько важных контактов вне Вольтури. Она знала, что я стала вампиром, но не знала, что я могу, в отличие от прочих новорожденных, контролировать себя, что вряд ли съем ее. Если бы она могла добраться до кого-то еще, конечно она бы сделала так. Но похоже, она ожидала, что я пошлю кого-то из семьи. И при этом сделала звонок через Элис. Что происходит?

Я решила позвонить Элис.

Раздался звонок от Элис, я взяла трубку.

— Привет, Белла, — сказала она, — Джанна звонила?

— Да, — ответила я, — считает, что Вольтури собираются ее убить, я не знаю, как помочь...

— Тебе сейчас позвонят еще раз, — сказала Элис, — Аро послал тебе письмо сюда, в Норвегию, и подарок. Я не думала, что будет хорошей идеей затягивать с ответом ему, так что позвонила и рассказала, как с тобой связаться. Они хотят личной встречи с тобой. Собирались приехать сюда, но я сказала, что ты прибудешь к ним. Я вижу много исходов, где Джанна жива, так что у тебя есть возможность вытащить ее, — пообещала она, — но… прямо сейчас что-то мешает мне увидеть каким образом. Вольтури знают о моей способности, так что могут целенаправленно блокировать меня, сомневаясь, так что точно не могу сказать. Тебе нужно в одиночку поехать туда, — продолжила она, — все будет в порядке, если ты полетишь обычным рейсом, только сначала насыться по полной и включай вентилятор, если хочешь подышать.

— Почему я должна ехать одна? — не то, чтобы мне нравилась идея тащить туда Эдварда, читаемого и полного воспоминаний о медовом месяце...

Элис ответила:

— Я не знаю. Но в любом будущем с живой Джанной, ты едешь одна, насколько я вижу, — голос ее звучал сдавленно, словно у нее голова раскалывалась, — возможно, ты подумаешь о чем-то, о чем не подумала бы, будь рядом Эдвард? Я могу только предполагать.

— Ладно, — вздохнула я, поверив ей на слово.

— Сейчас тебе позвонит Сантьяго, — внезапно сказала Элис и повесила трубку.

* * *

Телефон снова зазвонил, уже в третий раз. Голос Сантьяго было легче распознать, будучи заранее предупрежденной.

— Алло, — формальным тоном произнесла она.

— Привет, Сантьяго, — ответила я, с трудом услышав небольшой шум удивления, когда она заметила мой новый звонкий музыкальный голос. Скрываться от нее не было смысла — наоборот, нужно было это подчеркнуть.

— Чем могу помочь? — спросила я, ускоряя события и давая понять, что я уже вампир.

— Аро желает, чтобы ты оказала ему честь, появившись у нас, как только сможешь, — ответила она, — он сожалеет, что приходится прерывать вас, но с нетерпением ждет встречи с тобой в твоей новой жизни.

— Уже начала собираться, — сказала я, наблюдая как Эдвард с хмурым видом складывает вещи в чемоданы, — буду примерно через день.

— Мы осведомлены, что ты новорожденная, и напоминаем, что в Вольтерре охота запрещена, — добавила она.

— Нет необходимости волноваться об этом, — сказала я, дав ей возможность прийти к собственным выводам, предположительно, что я приеду с эскортом из Калленов.

— Очень хорошо, — ответила она, — увидимся.

И положила трубку.

— Иди поешь, — прошептал Эдвард, — я закончу со сборами.

Я поймала его руки, находящиеся в вихре активности, и поцеловала их.

— Со мной все будет хорошо, — пообещала я.

Он с тревогой в глазах посмотрел на меня, а потом высвободил руки, чтобы взять мое лицо и поцеловать. Через минуту я с сожалением прервала поцелуй и отправилась на охоту.

* * *

Элис заказала для меня все необходимое для путешествия; я прибыла в аэропорт Рио и обнаружила, что для меня забронирован билет на рейс в Италию. Эдвард расстался со мной крайне неохотно. Дышала я только в те моменты, когда нужно было говорить с персоналом. (Путешествие на берег и дорогу до аэропорта я провела за изучением португальского и итальянского, продвинувшись в достаточной мере для полета. Неожиданно полезным оказались обрывки знания испанского еще со школы.)

Мне пришлось зайти в туалет аэропорта, чтобы сменить контактные линзы. Полет я провела за чтением грамматических примеров, по большей части итальянских; у меня была широкая выборка, и я проговаривала их на сверхскорости шепотом про себя. По прибытии в Рим я не владела языком свободно, но уже могла при необходимости объясняться.

В моей сумке, кроме наборов линз и книг, была немалая сумма денег, сияющая черная кредитка на мое имя, поддельный американский паспорт и водительские права для нескольких стран с фотографией моей новой внешности, а также некоторые другие необходимые вещи. Я купила на одной из пересадок бутылку воды, хотя выпила достаточно крови косатки, которую случайно нашла, к тому же мне пришлось вдохнуть только несколько раз за все путешествие в близости от людей.

Была почти полночь, когда я прибыла в Италию. Я арендовала машину в аэропорту, пролистав карту и показав служащим, куда хочу доехать, и выехала в Вольтерру.

Найти место для парковки было трудно, но в конце концов я оставила машину в гараже с завышенной ценой, закатив глаза и помахав рукой с обручальным кольцом перед глазами администратора, который неуклюже пытался со мной флиртовать. Я поняла только две трети из того, что он говорил, но его взгляд был достаточно красноречив.

Я смутно помнила путь, которым Джеймс вел меня к вратам Вольтури. Но тогда было светло и я была человеком. Побродила по пустынным улицам в попытках найти знакомое место. После получаса таких блужданий, я начала принюхиваться к воздуху, пытаясь уловить запах вампиров и при этом не увлечься человеческим. Буквально через минуту я ощутила отголосок характерного холодного и сладкого аромата. Неумело я последовала за ним, пока не нашла ту же дыру, в которую со мной прыгал Джеймс. Я вытащила линзы из глаз, что тут же дало мне возможность видеть в темноте куда лучше.

Я спрыгнула в туннель и последовала по нему до ворот, через дверь и в холл. У лифта стоял только один страж, незнакомый мне — будучи человеком я видела его только мельком.

— Я Белла Каллен, — представилась я.

— Иди за мной, — ответил он. Я вошла в лифт, пытаясь скрыть свое опасение. Если он и заметил это, то никак не прокомментировал.

Как только двери лифта открылись, я тут же поняла, что Джанна здесь. Спустя секунду я заметила ее, и, как только она увидела меня, на ее лице проступил чистый ужас. Она закрыла глаза.

— Джанна, это я, Белла, — сказала я, на мгновение растерявшись. Но тут же поняла, что она точно знает, что это я — и знает, что я новорожденная.

Она открыла один зеленый глаз, все еще трепеща в ужасе.

— Я не собираюсь навредить тебе, — уверила я ее, — все в порядке.

Джанна выдохнула. Я стиснула зубы немного, но моя жажда не была очень уж сильной, и я использовала все мои приемы против желания пить людей. Джанна была, если уж на то пошло, менее притягательной нежели средний случайный незнакомец, ведь у меня были причины не есть ее.

Охранник Вольтури выглядел сконфуженно. Я задумалась, не в этом ли был их план по убийству Джанны — привести новорожденного к ней, дать мне разорвать ее на кусочки, потеряв контроль, назвать это преступлением и использовать как рычаг для… чего-либо? Но охранник быстро пришел в себя и повел меня дальше. Я послала Джанне ободряющий, надеюсь, взгляд. Она, сбитая с толку, наклонила голову и смотрела мне вслед.

* * *

Стража провела меня через лабиринт куда быстрее, чем когда я была человеком, да и сами переплетения коридоров и лестниц казались менее сложными, чем когда я была человеком. Без промедления мы оказались в круглом зале, который я уже видела.

Аро, так же как и Марк, Кай и несколько других вампиров, был уже там. Я осмотрелась, запоминая лица на будущее. Узнала Сантьяго, Джейн и Алека, а также еще трех вампиров, имен которых не знала. Также было еще двое, которых я прежде не видела.

— Добрый день, — произнесла я, делая реверанс в сторону Аро: не было причины выказывать высокомерие. Вероятно, в течение разговора у меня еще будет необходимость спровоцировать его, так или иначе, но пока я хотела сохранить свободу действий.

— Моя дорогая Белла, — сказал Аро, с едва уловимой неопределенностью в голосе. Он смотрел мне в глаза; я могла представить, как он думает, что, да, это глаза новорожденной, но где же безумная жажда крови? — Я удивлен, что ты приехала одна...

У меня было хорошее объяснение, к тому же разве Элис не говорила, что это будет хорошей идеей? Не совсем...

— Вы же хотели встретиться именно со мной, не так ли?, — невинно спросила я. — Мой ковен не крутится исключительно вокруг меня.

— Конечно, — согласился Аро, — изначально я планировал навестить тебя в твоем новом доме...

— Рада, что сэкономила ваши усилия на путешествие.

— Хм. По большей части я надеялся убедиться, что ты обращена, согласно закону. Вижу, что это так. Бессмертие, похоже, тебе к лицу, — он осмотрел меня сверху донизу, с восхищением или чем-то подобным во взгляде.

— Да, все прошло, как я и говорила ранее, — уверила я его, — никто из людей не заподозрил ничего странного в моем исчезновении, и я собираюсь приложить все усилия, чтобы это так и осталось.

— Приятно слышать, — Аро выдержал паузу. — Я впечатлен, что ты не тронула Джанну.

— Я сыта, — по большей части честно ответила я, ведь недавно я выпила целого кита в одиночку, готовясь к путешествию среди множества людей, и пусть уже не ощущала себя так, словно из меня польется кровь косатки, если сделать дырку, особо жажда пока не ощущалась.

— И вообще, ты кажешься весьма… необычной… новорожденной, — продолжил он.

— Мой разум защищен, — напомнила я. Не думаю, что это настоящая причина моего контроля, но этот момент он уже знал, и это вполне правдоподобно укладывалось в данную версию, если не иметь иной информации.

— Верно. Это по-прежнему так? — осведомился он. — Даже от твоего партнера?

— Да.

— А от меня? — спросил он, протягивая руку.

Я без промедления подала ему правую руку, которая была без кольца. С улучшенными чувствами я могла ощущать, что его кожа отличается от других вампиров. Она не была такой гладкой, думаю, я могла чувствовать нечто вроде пор — которых у меня не было. Я задумалась, держался ли бы грим на его коже.

Аро опустил свою руку с некоторым разочарованием на лице:

— Как любопытно. Ты заметила какое-либо изменение в своей силе с момента обращения, если не считать твоей необычной ясности ума?

— Нет, — ответила я. Разумеется, я же постоянно отвлекалась, имея теперь множество новых способностей, которые попробовать было куда проще.

— Хм. Что ж… возможно ты захочешь присоединиться к нашей страже, дорогая Белла?

Как извернуться, чтобы не нажить себе неприятностей?..

— Не думаю, что мой партнер хотел бы этого, а я должна быть с ним, — сказала я.

Это было весьма правдоподобно. Вампиры никогда не расходятся, Эдвард не заинтересован в присоединении к Вольтури. Если и есть какая-то причина отказать им, то это "моему партнеру это не понравится". И без самого Эдварда здесь, Аро придется поверить мне на слово, даже если бы Эдвард отреагировал бы иначе (возможно в ответ на чьи-то мысли).

— Думаю, ты права, — вздохнул Аро. — Хорошо, в таком случае у меня нет причин задерживать тебя... Я предполагал, что Джанна будет подарком тебе, — добавил он, подняв бровь, — уверена, что не хочешь выпить ее перед уходом? Это действительно непостижимо, почему ваш ковен отказался от нашей естественной пищи...

Я быстро размышляла — чего он пытался добиться с этим "подарком"? Чего он от меня ожидал?

— О, а можно все же ее мне? — невинно и радостно, подобно ребенку, спросила я. Было легче притворяться, будучи вампиром; все, что мне нужно было сделать — угадать с нужными мне эмоциями, дав им расцвести на плодородной почве моего легко отвлекающегося сознания.

Лицо Аро растянулось в улыбке:

— Конечно, дитя.

Бинго.

— Я так рада. Мне хотелось бы забрать ее с собой, — сказала я.

Его улыбка дрогнула.

— Забрать с собой?

Я позволила глазам широко распахнуться:

— Я не собираюсь есть ее. Моего партнера бы это разочаровало.

Вероятно, это не было на самом деле правдой, но, по крайней мере, он должен был бы разочароваться, если бы я так сделала.

— Но тогда что ты хочешь с ней делать? Я опасаюсь, что ты можешь просто… отпустить ее, — сказал Аро, неопределенно помахав рукой, — а она слишком много знает.

— Ох, нет, совсем не так! — ответила я, — Я заберу ее к себе домой, разумеется.

— Надеешься обратить ее? — предположил Аро. — И присоединить к своему ковену?

Был какой-то оттенок в его голосе, едва заметный, который можно было даже списать на работу воображения. Но я предположила, что верным ответом не должно быть нечто, что можно было бы интерпретировать как "да, я ищу возможности расширить влияние моего ковена, при том, что мы уже самый большой ковен в мире, если не считать ваш, и даже не учитывая наших друзей из Денали, исповедуем противоположные вашим ценности, забрав вашу секретаршу и обратив ее, в то время как вы хотели ее убить". Мне нужен был какой-то специфичный мотив для Джанны, нечто, что могла сделать только она...

— Она мне нужна, чтобы выносить моих детей, — сказала я ему.

* * *

— Прошу прощения? — спросил Аро после четырех секунд молчания. Мне удалось удивить его.

— До моего обращения меня неоднократно предупреждали на эту тему, поэтому одна из моих сестер извлекла несколько моих яйцеклеток, — объяснила я. Разумеется мне не хотелось обсуждать нечто столь личное в комнате, полной Вольтури, но Аро уже знал об этом; он читал Эдварда уже после моей операции. — Я в конце концов захочу использовать их, хотя бы одну. Можно было бы нанять незнакомку, чтобы выносить ребенка, но я не смогу хорошо следить за ней, поскольку это трудно сделать не находясь в близком контакте с человеком. Поэтому в данном случае Джанна — идеальный выбор. Вы уже сделали для нее исключение в плане знаний о существовании вампиров, так что нет необходимости поддерживать рядом с ней режим секретности. Я могу держать ее дома и знать, что для нее осуществляется весь необходимый уход.

— Я… понимаю, — моя ситуация, с возможностью иметь детей, вероятно была неслыханной для других вампиров. Не было прецедентов или оснований для запрета так делать. В конце концов это, конечно, означало, что вампиров станет больше — я не смогла бы изобразить достоверно заявление, что планирую иметь детей и при этом позволить им умереть. Но такой метод действий был растянут по времени и потому был менее тревожным, нежели немедленное обращение Джанны, если я все сумела подать правильно. И при этом Аро уже недвусмысленно предложил мне ее. Я с самой невинной улыбкой, которую смогла изобразить, не моргая ждала ответа.

Марк скользнул к Аро, и они на мгновение соприкоснулись руками. Аро глянул на Кая, который выглядел так, словно съел бы любого несогласного с ним. Поскольку меня нельзя было исключить из разговора при помощи способности Алека, Кай ничего не сказал вслух, а только подошел к Аро и тоже передал ему своим мысли через касание. Я ждала, пока Аро все обдумает. Его глаза были закрыты, а лицо — спокойно и нейтрально.

— Моя дорогая, — сказал Аро через полминуты, практически с отеческой улыбкой, — я сказал, что Джанна твоя, и это так. Если ты хочешь использовать ее по-своему, я не буду запрещать этого.

Словно я была четырехлетним ребенком, которому подарили игрушку, а я вместо этого играюсь с упаковкой из-под нее. Надеюсь, Джанна не возненавидит мой план и будет согласна на что угодно, чтобы успокоить Вольтури...

— Благодарю вас, — сказала я, снова поклонившись.

— Нам придется послать к тебе проверяющих, через год-другой, убедиться, что ты удовлетворена моим подарком, конечно же, — продолжил Аро. — Я был бы весьма разочарован обнаружить, что мой подарок не понравился тебе. То же самое насчет объектов, что я послал тебе письмом. Надеюсь, они тебе понравятся.

Как… мило. Крайний срок для моего воспроизводства. Я сумела избежать скрещивания пальцев в надежде на то, что Джанна — и Эдвард — сумеют принять эту ситуацию. Заодно я отодвинула на потом мысли о том, насколько это нужно мне самой. Иного безопасного пути не было.

— Я еще не видела их, но уверена, что ваш вкус безупречен, — дипломатично ответила я, — и что я всегда буду хранить их.

— Я сильно надеюсь на это, хотя ты сама по себе сокровище, затмевающее все, что я мог бы предложить.

Как долго мы еще будем продолжать этот нелепый обмен любезностями? Скажи уже мне забирать Джанну и уходить...

— Вы слишком добры, — вывернулась я.

— Это не так, милое дитя. Раз уж ты здесь, есть ли что-то, чего бы тебе еще хотелось?

— Не хотелось бы вас чем-то обременять. Рада, что смогла убедить вас в моем следовании нашему закону, — это должно показать, что я рассматриваю закон как свой собственный. Я быстро обнаружила, что одно из наиболее удобных применений совершенной памяти — способность поддерживать собственную легенду.

— Хорошо, тогда я больше тебя не задерживаю, можешь возвращаться к своему избраннику и ковену, — радушно сказал Аро. — Солнце взойдет через несколько часов. Не хочу задерживать тебя так долго, иначе тебе придется пережидать здесь еще день.

— Благодарю вас, — сказала я, с еще одним поклоном, — до встречи.

— До встречи, — согласно кивнул Аро.

* * *

Обратно я пошла тем же путем без провожатых, хотя Сантьяго следовала за мной, предположительно наблюдая за моим поведением и заодно возвращаясь на свой пост.

Джанна все еще была за своим столом. Она огляделась, когда я направилась к ней; Сантьяго прошла за мной к лифту, не оглядываясь.

— И снова привет, — сказала я, стараясь звучать безобидно.

— П-привет, Белла, — ответила она робко.

— Все в порядке, я не собираюсь причинять тебе вред. Я хочу забрать тебя с собой, ладно? Все будет хорошо, — пообещала я.

Она уставилась в мои красные глаза.

— Тебе станет легче, если я надену контактные линзы? — спросила я, подняв бровь. — Я не буду есть тебя.

— Куда мы поедем? — тихо спросила она.

— В Норвегию, моя семья там. Мы не едим людей, — обнадежила я ее. — Давай, уверена, что Элис заказала нам билеты, не хочу пропустить самолет. Тебе много вещей нужно собрать?

— Не слишком… Паспорт, одежду, — обеспокоилась Джанна, однако не поднялась с места.

— Мне помочь тебе собраться? — подтолкнула я.

— Они не собираются убить меня? — по-прежнему тихо спросила она.

Я моргнула.

— Ну… Аро дал тебя мне в качестве "подарка". Считаю, он думал, что я убью тебя еще до этого, но не вышло. Я и не собираюсь. И моя семья тоже. Мы сделаем все возможное, чтобы ты была в безопасности. Пожалуйста, иди собираться. Давай, я бы не отправила тебя собираться, если бы хотела только съесть тебя, не так ли?

Независимо от того, приняла ли она эту логику, или просто включились привычки, Джанна сумела встать и выйти на ватных ногах из комнаты. Я ждала, не видя причины следовать за ней, чтобы не напугать.

На сборы у Джанны ушло около восемнадцати минут. Она вернулась с небольшим чемоданом — либо у нее было не так много вещей, либо она хотела быстрей убежать и бросила все остальное.

— Готова? — спросила я ее, когда она вошла в комнату.

Джанна безмолвно кивнула.

— Есть путь наружу быстрее, чем этот? — я указала на лифт.

Она кивнула и провела меня через запертые двери (к которым у нее был ключи и которые она запирала за собой) в незнакомую мне часть здания. Все выглядело как часть художественного или исторического музея, вплоть до веревочных ограждений и информационной доски, но, так как Джанна похоже торопилась, я не стала акцентироваться на этой странности. Мы прошли через темный пустынный музей за пару секунд и оказались на улицах Вольтерры.

Я немного покрутилась, и уже через секунду, сориентировавшись, поняла, где мы находимся относительно моей машины. Вставив новую пару линз, я повела Джанну туда.

Она безмолвно следовала за мной; я могла слышать, что ее сердце бьется слишком быстро и задумалась, в порядке ли она. Но я не знала, как спросить о ее самочувствии так, чтобы не напугать еще больше, и, по крайней мере, она была в состоянии идти за мной. Я привела ее к арендованной машине, и мы выехали в аэропорт.