Новый век Туманного Альбиона (джен)

— Трансфигурация – область колдонаучной и колдопрактической деятельности по исследованию магических преобразовательных процессов, вызванных с помощью магической энергии индивида, наделённого магическим даром [1], — бодро отрапортовал я. — Иными словами – умение из неудобного, — демонстрирую им деревянную табуретку, — сделать удобное, — табурет, возмущенно скрипнув, превращается в кресло, — из ненужного – нужное, — деревянный сук в пишущее перо, — из скучного – весёлое, — серо-коричневая бабочка сверкает всеми цветами радуги и радостно отправляется в путешествие по классу. – Этим, мы и займёмся…

С последней парты доносится приглушённый смех, и я замолкаю, безошибочно упираясь взглядом в двух улыбающихся мальчишек. Мордред недобро косится на нарушителей тишины и возмущённо закатывает глаза – когда-нибудь из него выйдет суровый староста.

— Молодые люди, — те тут же смущенно замолкают и пытаются спрятать радостные улыбки, — не поделитесь с классом весельем?

Роза Уизли, гордо восседающая на первой парте, не удерживает разочарованного вздоха, и я понимаю, кто передо мной. Юный Альбус Поттер и Скорпиус Малфой, слизеринец и гриффиндорец за одной партой, преувеличенно внимательно, словно сговорившись, смотрят на абсолютно пустую доску и безуспешно хмурят брови.

Улыбаюсь, зная, что истинной причины моего веселья они не поймут, и уже отворачиваюсь, собираясь продолжить прерванную лекцию, как позади меня снова раздаются два смешка – громче прежних.

Вновь оборачиваюсь и приподнимаю бровь:

— Итак?

Альбус неуверенно косится на друга и, наконец, решается:

— Профессор, — прокашливается и смущенно смотрит мне в глаза, — вас правда зовут Мерлин?

Пожалуй, я куда больше был удивлён тому, что они не спросили сразу, а терпели целых… три минуты. По классу прокатывается весёлый шумок, и я дружелюбно улыбаюсь. Прислоняюсь к учительскому столу и скрещиваю руки на груди.

— Правда, — совершенно серьёзно отвечаю я.

— А, — Скорпиус гордо вздёргивает нос, пряча смущение за дерзостью, — почему? Сэр.

Хмурюсь и склоняю голову к плечу.

— А почему тебя назвали Скорпиусом?

Мальчик поджимает губы, не радуясь, что на вопрос ответили вопросом и неохотно отвечает:

— Это созвездие. Моя бабушка урождённая Блэк, в их семье традиция – называть детей в честь созвездий и самых ярких звёзд.

— А ты знаешь, что такое «сердце Скорпиона»?

Юный Малфой качает головой немного раздосадованно, словно стесняясь своей неосведомлённости, и с любопытством подаётся вперёд.

— Ярчайшая звезда Антарес, — рассказываю я, — что по-гречески означает «противник Ареса». Красный сверхгигант, больше и ярче, чем само Солнце в тысячи раз! У этой звезды двойной контур – один ярко-красный, а второй, чуть позади – зелёный, — бросаю короткий взгляд на мальчишку Поттера и вновь смотрю на Малфоя. – Не такой броский, как свой алый сосед, но именно благодаря ему тот светится так ярко. Тебе дали чудесное имя, Скорпиус: у тебя сердце воина и преданная душа.

Парнишка едва заметно краснеет и отводит взгляд. Довольный реакцией, смотрю в изумрудные глаза лохматого гриффиндорца.

— Ну а ты, Альбус. В честь кого назвали тебя, знаешь?

— Конечно, — кивает тот. – В честь Альбуса Дамблдора, он учил моего отца.

— И был директором Хогвартса, — тут же ехидно доносится со стороны.

— И героем войны, — вторят ему.

— А ещё сильнейшим волшебником двадцатого столетия!

— Я знаю! – тут же ощеривается юный маг. – Просто… — смотрит на меня, пытаясь объяснить всё взглядом, и я тепло улыбаюсь.

— Просто ты ответил на вопрос, почему тебя назвали именно так, — подсказываю я, и мальчик благодарно кивает.

— Но… — оборачиваюсь к подавшему голос ученику за третьей партой, — как это отвечает на вопрос, почему вас так назвали, профессор?

У мальчика смешной курносый нос и кудрявые чёрные волосы, выглядит совершенно незнакомо, и имени я угадать не могу.

— А как зовут тебя?

— Артур, сэр.

Не тот самый, конечно. Но скрыть из голоса грусть у меня не выходит.

— В честь кого назвали тебя?

— В честь короля Артура, — просто отвечает ребёнок. – Величайшего из королей Альбиона, хотя… — хмурится и обиженно поджимает губы. — Сэм, мой старший брат, говорит, что его никогда не существовало, и всё это выдумки.

— А Мерлин был? – хитро спрашиваю я.

— Был, — тут же отвечает мальчик.

— Тогда, — доверительно склоняюсь к нему, — ни секунды в существовании короля Артура не сомневайся. Ты назван именем благороднейшего, достойнейшего и сильнейшего из людей – помни об этом. И соответствуй.

Артур довольно улыбается и несколько раз кивает, а я выпрямляюсь и, путаясь в складках мантии, достаю волшебную палочку.

— Ну а меня назвали в честь Великого Волшебника! Поэтому сейчас мы с вами будем превращать этот белый лист в чёрный...

* * *

— Мерлин!

А вот это, вероятно, речь всё же о том самом, Всевышнем.

В восемнадцатом столетии со мной приключилась довольно забавная история. Тогда мне посчастливилось коротать лето в одной из испанских магических деревушек. В деревне этой проживало ни много ни мало – сорок пять душ и три совы. Здешний климат для пернатых никоим образом не подходил, и случалось так, что почтовые совы, маясь от жары, наглым образом купались в корытах для лошадей – тайком от хозяев, разумеется. Ну а я, тоскуя по былым временам и пользуясь расположением местных волшебников, частенько катался по выжженным Солнцем полям верхом.

И после одной из таких прогулок уснул прямо в конюшне. Разбудил меня громкий вопль:

— Мерлин!

Я тут же подскочил, от испуга вышиб ставни на окнах, и растерянно поинтересовался:

— Что?

Сеньора Ибарра, разумеется, воззвала вовсе не ко мне, а предметом её возмущения были купающиеся в корыте совы, но вот интонация тогда была…

Да-да. Точно такая же, как сейчас у тренера Колби.

— Ох, Гвен, прости! – громко извиняюсь я и захлопываю дверь её комнаты. – Я постучался, правда!

Старая подруга открывает дверь, спешно приглаживает волосы и поправляет мантию. Я виновато улыбаюсь и смотрю в сверкающие тёмные глаза.

— Честно, стучался.

Губы у неё припухли, щёки раскраснелись, а на шее завтра, наверняка останется несколько отметин. Нужно будет порекомендовать ей парочку полезных заклинаний, но…

Додумать я не успеваю. Смотрю на не менее сконфуженного, чем я, мужчину за её спиной и нелепо приоткрываю рот.

— Ланселот – Мерлин. Мерлин – Ланселот, — уныло знакомит нас Гвен и прислоняется к дверному косяку. – Только слово, Эмрис, и я тебя испепелю.

Широкоплечий рыцарь спешно поправляет мантию и протягивает мне раскрытую ладонь.

— Приятно познакомиться! Гвиневра так много о вас рассказывала!..

— Взаимно, — бормочу я. – Странно, а вот я о вас ни слова не слышал, — опускаю взгляд на подругу и вопросительно приподнимаю брови.

Та только зло поджимает губы и упрямо отворачивается.

— Простите её, — извиняется за неё Ланселот. – Я преподаю в Хогвартсе Защиту, мы с вами не виделись — я не успел подъехать к распределению. Служебные романы не запрещены, но нам бы не хотелось, чтобы поползли слухи.

— Да, это ни к чему, — соглашаюсь я, радуясь ответной улыбке старого друга и, покосившись на Гвен, добавляю: — в нашем-то Камелоте.

Бывший рыцарь понятливо усмехается, нежно смотрит на возлюбленную и кивает:

— Да. Судьба, наверное.

Подруга больно тычет меня в бок, а я в ответ смеюсь как дурак и всю дорогу до собственных комнат никак не могу успокоиться.

Потому что иногда Судьба — это плохо.

А пятнадцать веков всё и так было не очень хорошо. Но сейчас вдруг стало налаживаться.

__________________________

[1] — источник: http://darkhistory.4bb.ru/viewtopic.php?id=567