Что ты знаешь... (гет)

Гермиона Грейнджер, вернувшись в свою гостиную, обнаружила, что ее друзья: Рон, Гарри, Джинни и Невилл, а также примкнувшая к ним Лаванда, обосновались на диванчике около камина и поджидают ее. Гермиона уже успокоилась, собралась с мыслями и была готова отвечать на любые вопросы, поэтому без колебаний подошла к ним.

Как только девушка приблизилась, Джинни сразу начала допрос:

— Гермиона, почему ты убежала с завтрака?

— Я опаздывала на нумерологию, торопилась. Простите, — соврала Гермиона заготовленной фразой, надеясь, что никто не вспомнит, что этого предмета в ее расписании на сегодня нет.

— Ты так и не ответила на вопрос. Мы все хотим знать твое мнение, — продолжила Уизли.

— Эм-м... я забыла, какой был вопрос.

— Вопрос? Нравится ли тебе Малфой... внешне?

— Нет! Не нравится, — уверенно ответила Грейнджер.

— То есть тебе в нем ничего не нравится? — уточнила упорная Джинни.

— Нет, совершенно ничего. Волосы жуткого белого цвета. Если бы я встретила его в маггловском кафе, то подумала бы, что он пользуется перекисью водорода.

— Перекисью водорода? — в голос переспросили оба Уизли, Невилл и Лаванда.

— Это маггловская краска для волос, — пояснил Гарри. — От нее волосы становятся светлыми.

— Глаза у него... — на мгновение Гермиона задумалась. Она вспомнила глаза Драко, в которые смотрела буквально час назад, — водянистые, какого-то расплывчатого серого цвета.

Девушка сама поразилась своему ответу. Раньше она никогда не замечала или не придавала значения тому, какого цвета у парня глаза. Да и сегодня при разговоре, когда они не отрывали друг от друга взгляда, не обратила внимания на цвет глаз Драко. Только сейчас ее память услужливо предоставила ей воспоминание. Во время перепалки Малфой стоял напротив окна и солнечный свет падал ему на лицо, поэтому его зрачки были суженными, радужка — широкой, и от этого Гермионе показалось, что его серые глаза имеют какой-то нечеткий цвет, водянистый, расплывчатый, холодный.

Джинни же поразилась тому, как могла Гермиона через расстояние между столами рассмотреть, какой у Драко цвет глаз, да тем более в подробностях.

— Какой-то он... тощий, — продолжила Грейнджер, вспомнив, как описывал слизеринца Рон. Хотя, когда Малфой стоял около нее, тощим он ей не показался.

— И весь в черном. Это жутко выглядит.

— Но согласись, он производит впечатление, — вставила Лаванда.

— Да, производит. Отталкивающее.

— То есть, если бы ты встретила его... ты бы не обратила на него внимания? — упорствовала Браун.

— Нет. А если бы и обратила, то не с самыми лестными отзывами.

— То есть, ты бы не стала с ним встречаться? — как-то отчаянно спросила Уизли.

— Что за бред, Джинни? Это самое страшное, что может случиться в моей жизни. Встречаться с Малфоем... ужас! — искренне воскликнула Гермиона.

Джинни и сама понимала глупость своих вопросов, но не могла остановиться. Она не желала, чтобы подруге понравился Малфой, или чтобы та стала с ним встречаться, ей просто хотелось, чтобы у Гермионы поскорее появился парень. Не такой далекий, как Виктор из Болгарии, а реальный и близкий, в Хогвартсе. Ей нужно было, чтобы Гермиона бегала на свидания, чтобы ее мысли были заняты каким-нибудь мальчишкой, чтобы она полюбила и ее полюбили. Конечно, Джинни хотела, чтобы ее подруга была счастлива, но в первую очередь она думала о себе, хотя никогда бы в этом не созналась. Она полагала, что если у Гермионы появится сердечный друг, то это автоматически отдалит ее от Гарри.

Девушка подсознательно боялась, что в один ужасный момент ее Гарри увидит, что Гермиона умнее, красивее, соблазнительней и просто лучше ее самой. Она просто боялась, что Поттер предпочтет ей ее подругу, ведь, ко всему прочему, Джинни понимала, что он больше доверяет Гермионе, чаще с ней общается, любит ее. Хотя он и утверждал, что любит Грейнджер как друга и сестру, но что мешает ему поменять свое отношение? По мнению Уизли, помешать этому может только занятое сердце Гермионы. А уж кто займет его, Джинни было не важно. Раньше она надеялась, что это будет Рон, но он почему-то не предпринимал никаких действий в этом направлении. Потом она думала, что Виктора будет достаточно, но он был далеко. И сегодня, предлагая подруге посмотреть на Драко, как на мужчину, Джинни втайне, даже втайне от себя, надеялась, что он ей понравится. А дальше Джинни бы что-нибудь придумала для развития их отношений. Малфой был самым беспроигрышным вариантом. Ведь если бы Гермиона стала с ним встречаться, то она непроизвольно бы отдалилась от Гарри. И ей, и ему пришлось бы выбирать, что важнее: дружба или любовь. Была бы надежда, что дружба проиграет. Но также Джинни понимала, что это самый безнадежный вариант. Даже если бы сейчас Гермиона сказала, что Малфой ей понравился, никаких отношений между ними бы не получилось, как бы ни старалась Джинни. Вот поэтому она и задавала все эти бредовые вопросы. Да и поддержка Лаванды ее вдохновила. Лаванда же руководствовалась теми же доводами, что и Джинни. Она тоже опасалась, что Гермиона будет препятствием на ее пути к завоеванию Рона, и ей тоже страстно хотелось, чтобы у Грейнджер появился возлюбленный, и не важно, кто это будет.

— Поэтому я считаю, что эксперимент закончен. Думаю, стоит закрыть эту тему, — между тем продолжила Гермиона.

— Да, я тоже так считаю. По-моему, мы сегодня много говорим о Малфое, — поддержал ее Поттер.

— Но, Гарри, ты сам все время о нем говоришь, — защищалась Джинни.

— Да, но я говорю, что он Пожиратель и что у него, наверное, уже есть Метка. А вы... Я еще не разу не слышал, чтобы мы так много говорили о Малфое... эм... хороших слов.

— Гарри прав. Я не понимаю, почему мы сегодня целый день обсуждаем Малфоя, — продолжила мысль друга Гермиона. — Я не понимаю, как он может кому-то нравиться. Поэтому я не хочу больше говорить о нем. Я иду на занятия и вам тоже советую.

Рон, Гарри и Невилл как будто ждали указаний, потому что после слов девушки сразу вскочили и поспешили на уроки. Джинни и Лаванда, немного помедлив, догнали их у самого выхода из гостиной.

«Я больше никогда не буду думать о Малфое... и воспринимать слова Забини всерьез тоже не буду. Мне это не нужно», — подумала Гермиона, с улыбкой оглядываясь на друзей.

— А в выходные предлагаю собраться и сыграть пару партий, — чтобы окончательно перевести тему, громко предложила Гермиона. — Я обещаю тоже поиграть.

Все с энтузиазмом поддержали ее.

Блейз же думал о Гермионе весь день. И вечером, когда они с Малфоем остались одни в гостиной, озвучил свои дневные размышления.

— Знаешь, Драко, мне кажется, что тебе следует отдать письмо Грейнджер. Я, конечно, понимаю, что ты никогда не извинишься за все то, что ты ей наговорил, но письмо, думаю, нужно отдать.

Драко, оторвавшись от учебника по нумерологии, удивленно посмотрел на друга.

— С чего это я должен извиняться? И почему должен отдавать письмо? — не менее удивленно спросил он.

— Понимаешь, мне кажется, это ее это сильно задело, обидело. То, что ты читал письмо, да еще вслух.

— Какое мне дело до этого? — все больше удивляясь, поинтересовался Малфой.

— Она может отомстить!

— Она? Отомстить? — Драко искренне расхохотался. — Блейз, это Грейнджер. Правильная заучка Грейнджер. Истинная гриффиндорка. Я не думаю, что она умеет мстить.

— Когда мне было десять лет, мы с матерью отдыхали во Франции, — монотонно начал Забини, задумчиво глядя на огонь в камине. — Я подружился с одной соседской девчонкой. Милая, тихая девочка, не отличавшаяся ни большой красотой, ни умом. И я ее обидел. Мне показалось, что не так уж и сильно. Когда об этом узнала мать, она попросила меня извиниться. Сказала, что если я задел чувства этой девочки, то она может отомстить. Я тогда тоже так ответил, что, мол, эта тихоня даже не знает, как это делается. На что мать возразила, что, может, она и тихая и спокойная, что, может быть, не очень умна, но она в первую очередь женщина, а женщины инстинктивно знают, как мстить мужчинам, и даже если мне кажется, что не такое уж и страшное я сделал, то она может воспринять это по-другому и затаит обиду. Может, сейчас у нее не хватит ума или смелости отомстить, но она запомнит, и, когда подвернется случай, — а он непременно подвернется, — она всадит мне нож в спину. Так и сказала... «нож в спину». Я тогда очень испугался, поняв все это буквально. Представил, как эта девчонка замахивается ножом мне в спину... На следующий день я извинился.

Блейз замолчал. Некоторое время слизеринцы сидели молча. Забини пребывал в воспоминаниях, Драко в недоумении.

— Она была чистокровной? — спросил Малфой и, видя, что Блейз непонимающе смотрит на него, пояснил:

— Девочка эта... она была чистокровной?

— Да. А при чем тут это?

— При том, что у чистокровных ведьм умение мстить и правда в крови. А эта грязнокровка никогда не сможет придумать план мести, чтобы это могло считаться за нож в спину. Максимум, что она может сделать — послать в меня какое-нибудь мерзкое заклинание. Но это мелочи.

— Малфой, ты такой наивный! — чуть не расхохотался Забини. — Ты правда думаешь, что это зависит от чистоты крови? Ты думаешь, что маггловские женщины не умеют мстить? А Грейнджер, как ты заметил, женщина, и притом очень умная, и если ты задел ее чувства, то она вполне может так тебе отомстить, что ты пожалеешь, что на свет родился.

— Да? И что она может сделать?

— Я не знаю. Но можно спросить у моей матери. Она-то в этих делах профессионал. Хочешь поехать со мной на эти выходные в поместье? Там и поинтересуемся у неё о способах женской мести.

Драко, подумав минуту, кивнул:

— Хорошо, поедем и спросим.

Малфоя не особо занимали способы женской мести, но тема была небезынтересна. Ему очень не хотелось ехать к себе домой, а также не хотелось оставаться в школе, поэтому вариант провести выходные в гостях у Блейза выглядел очень привлекательным.

Забини был доволен ответом Драко. Ему было очень любопытно, что скажет мать по этому поводу. Он не боялся мести Грейнджер, и ему было, по сути, наплевать, отомстит ли она Малфою. Парня интересовали способы, которыми обиженная женщина может всадить нож в спину. Он знал, что ему это предстоит. Он знал, что обидел и что такое не прощают. И не было возможности все исправить. Не было надежды. Поэтому ему хотелось знать, чего опасаться, чтобы в будущем, когда ей подвернется случай и она придумает план мести, а затем осуществит его, ему не было так больно. Предупрежден — значит вооружен, да и за то время, что ему осталось до этого события, он успеет приготовиться морально, насколько это возможно. Нет, сделает это не та тихая чистокровная француженка, сделает это другая ведьма. Совсем не тихая, совсем не француженка, совсем не чистокровная, но такая... любимая. Блейз и сам мог бы спросить у матери о том, что его интересует, но тогда ему пришлось бы объяснять, что произошло, а этого он не мог сделать. Вариант, когда виновником оказался Драко и это ему нужно было узнать про способы возмездия, вполне устраивал Блейза. Он уже с нетерпением ждал выходных...