Тень Тени (гет)

Чтобы собраться с духом и прийти к Рону с повинной, Гермионе понадобилось гораздо больше времени, чем она предполагала. Она не была трусихой и умела просить прощения, когда неправа. Добрый и отзывчивый Рон конечно же, простит ее за то, что не поверила ему. Но как объяснить, почему она больше не может оставаться с ним? В ее голове это звучало как издевательство: «Рон, прости, я знаю, что ты никогда мне не изменял, но все равно ухожу от тебя». Стыд и чувство вины разъедали ее каждый раз, когда она пыталась придумать себе убедительное оправдание, и то, что почти каждую ночь она проводила в постели с другим мужчиной, совесть ничуть не облегчало. Она старалась вести себя правильно, не видеться со Снейпом до тех пор, пока не поговорит с Роном. НоСнейп не поддерживал ее старания, а в его объятиях она чувствовала себя безвольной, не способной противиться его желаниям. Гермиона понимала, что это плохо, но сбивающая с ног смесь страха, вины и острого удовольствия от этой запретной связи заставляла забывать о запретах и осторожности, кружила голову, сводила с ума.

Гермиона не находила в себе сил прекратить это безумие, но и бесконечно оттягивать разговор с Роном нельзя. И когда перед Гермионой привычно распахнулись двери аврората, у нее все еще не было никаких идей, что сказать или как вести себя с лучшим другом и бывшим любимым мужчиной.

Рон, казалось бы, совсем не удивился, увидев ее на пороге, словно давно ждал. Он быстро встал из-за стола, подошел и обнял, как делал это всегда, когда она забегала на минутку в обеденный перерыв или после работы. Только необычно грустная улыбка, не коснувшаяся ясно-голубых глаз, напомнила, что как всегда уже не будет. Сердце болезненно кольнуло и пропустило удар. Идя сюда, Гермиона никак не ожидала почувствовать боль и сожаление оттого, что навсегда разрывает отношения, длившиеся, казалось, всю ее сознательную жизнь. Формально они расстались почти два месяца назад с криками и взаимными обвинениями. Но, видимо, в глубине души она все еще продолжала считать, что это временно и вскоре они помирятся, как делали множество раз прежде. То, что она сама решила разорвать отношения, никак не облегчало тяжесть на сердце.

Гермиона так долго готовила убедительную речь, а вместо этого почувствовала, что захлебывается слезами, не в силах произнести ни слова. Рон, все это время просто стоявший рядом, бережно обнял ее и прижал к широкой груди. Он шептал что-то утешительное, ласково гладя ее по волосам, и от этого Гермиона чувствовала себя худшим человеком на земле. Она все испортила, предала Рона, а он, вместо того чтобы проклясть ее и выставить за дверь, вытирает слезы с ее лица и успокаивает как маленькую.

— Мне так жаль, Рон, — наконец справившись со слезами, произнесла Гермиона, все еще не поднимая головы. Она боялась встретиться с ним глазами.

Рон тяжело вздохнул и отступил на шаг, приподняв ее лицо своими теплыми пальцами.

— Я знаю, — тихо ответил он, и от неприкрытой горечи в его голосе Гермиона снова разрыдалась.

— Я так понимаю, раз ты пришла, то выяснила, наконец, что я никогда тебе не изменял, — стараясь скрыть волнение, произнес Рон, протягивая носовой платок, когда Гермиона все же успокоилась.

Все еще не уверенная, что справится с голосом, Гермиона обреченно кивнула.

— Но ты все равно не хочешь, чтобы мы были вместе, — скорее утвердительно, чем вопросительно продолжил он.

— Но как?.. — Гермиона сама не знала, что именно хотела спросить: Как он узнал? Как он отнесется к такому решению? Или как он может так спокойно на нее смотреть, а не кричать и обвинять во всем, в чем она сама себя обвиняет?

— Я знаю тебя всю жизнь, Гермиона, — видимо, решив ответить на первый из незаданных вопросов, сказал Рон. — Если бы ты все еще любила меня, то не ушла бы, не сдалась бы, даже не попытавшись все вернуть. Ты бы, наверное, прокляла меня так, что живого места не осталось. Но не ушла молча.

Гермиона хотела объяснить, насколько непросто ей было уйти, но Рон жестом остановил ее.

— Не нужно, не перебивай меня. У меня было много времени подумать. Я не хочу, чтобы ты сейчас сказала что-то утешительное, начала заверять, что я все не так понял. Потому что я, скорее всего, поверю тебе, только чтобы через месяц или год понять, что мне ничего не показалось и ты осталась со мной из жалости или по привычке. Я же все понял правильно? — все же не сумев скрыть нотку надежды в голосе, переспросил он.

— Ты сможешь меня простить? — вместо ответа задала вопрос Гермиона.

— А у меня есть выбор? Я же сказал, у меня было время подумать. Я понял, что не хочу терять тебя совсем, даже если мы не будем вместе. И Гарри меня убьет, если я не попытаюсь сохранить нашу дружбу, — попытался пошутить Рон, но его улыбка вышла какой-то вымученной.

— Мне так жаль, Рон! — пискнула Гермиона, бросаясь на шею лучшему другу, снова не в силах сдержать бегущие по щекам слезы.

— Я знаю. Мне тоже жаль, — произнес он, целуя ее лохматую макушку, как делал всегда после их примирений. Но в этот раз на сердце легче не стало.

—Уизли, где, черт побери, тебя носит?! — без стука врываясь в дверь, прокричал один из авроров.

Заметив обнимающуюся парочку, он на секунду замер, но тут же пришел в себя и так же громко скомандовал:

— Отставь свою девушку, она никуда не денется! У нас срочный рейд, выходим через десять минут.

— Куда? — коротко поинтересовался Рон, неохотно отстраняясь и разглаживая аврорскую мантию.

— У нас новый свидетель, видевший Снейпа на месте последнего ограбления. Нам, наконец, выдали ордер на обыск всех его нор! — не скрывая воодушевления, ответил аврор и скрылся за дверью.

— Я пойду, — быстро бросила Гермиона и выскочила из кабинета вслед за аврором, даже толком не попрощавшись с застывшим в изумлении Роном.