The moment to live (гет)

Начало ноября 1998

— ... сообщаю заранее, чтобы вы определились со своими планами и возможностями. — Договорив, МакГонаггал кашлянула и отправилась к себе, оставив гриффиндорцев притихшими.

Объявление о Рождественском бале, может, и стало для кого-то полным сюрпризом, но Гарри не сомневался в том, что на каникулах будет устроено какое-то мероприятие. Было довольно много тех, кто хотел подправить себе репутацию и мог оплатить расходы; было много тех, кому надо было показать, что Англия и отдельно Хогвартс все еще "живут" и процветают, несмотря на все прошлогодние беды.

Повернувшись к Джинни, негромко переговаривающейся с Гермионой, Гарри сказал:

— Джинн — я так, на всякий случай — ты со мной пойдешь?

Девушка хихикнула и взъерошила волосы:

— Зачем спрашивать-то?

— Я же говорю, на всякий случай. — Гарри подмигнул Рону, и тому ничего не оставалось делать, кроме как спросить то же самое у Гермионы. — Ну ладно, я уже спать...

Оставив своих девушек в большом воодушевлении, Гарри и Рон отправились в комнату. Усевшись на подоконник, Рон скрестил руки на груди и начал деловито возмущаться:

— Нет, ну зачем они так... зачем омрачать праздник?

Гарри подавил смешок:

— Рон, это в тебе говорит четырнадцатилетний подросток, который недоволен партнером его предполагаемой девушки. Остынь. Танцы — это забавно. — Он, конечно, немного покривил душой, но... по сравнению с представлениями трехлетней давности его нынешние мысли о предстоящем бале были гораздо позитивнее. Теперь у него была та, с которой он действительно хотел провести весь вечер, танцевать и говорить обо всем на свете. Кроме того, как сказала МакГонаггал, на бал приедет кое-кто из Министерства — Гарри подозревал, что в их числе будет и Кингсли, которому есть, что выслушать.

Ко всему прочему, бал наверняка поднимет всеобщее настроение и заставит скованных сомнениями и тревогами ребят почувствовать себя легче и, наверное, отдохнуть. Девушки, во всяком случае, точно получат от вечера удовольствие.

Осталось только запастись нервами и вспомнить все движения, подумал Гарри, глядя на все еще недовольного Рона.

* * *

До праздников оставалось еще почти два месяца, а ученики, похоже, уже были в предвкушении. Гарри слышал множество разговоров о том, каким ожидается бал и что будет твориться на каникулах. У него самого приближающаяся зима вызывала лишь смутно тревожное чувство, и он не мог понять, связано ли оно с какими-то опасностями или просто с тем, что с зимой времени до выпуска и до момента принятия решения насчет своего будущего становится все меньше.

На каникулы у многих студентов, кажется, были грандиозные планы, и Гарри невольно оказался среди таких ребят. Однажды утром Гермиона, проглядев письмо от родителей, с сияющей улыбкой заявила, что ее семья приглашает их всех к себе на празднование нового года. У Гарри возникло ощущение, что Грейнджеры в числе прочего хотят познакомиться с Роном, но он не стал говорить об этом вслух.

Итак, их ожидал Рождественский бал с множеством специально приглашенных гостей, а затем домашний праздник у, фактически, будущих родственников. Это казалось довольно неплохим... но тревожное чувство все не покидало Гарри и, наоборот, лишь нарастало.

* * *

Все девушки Хогвартса предсказуемо пришли в полный восторг от предстоящего бала.

Если на глаза попадалась компания, состоящая из девчонок, то можно было с уверенностью сказать, что они либо говорят о нарядах, танцах и кавалерах, либо хотя бы думают об этом же. Повисшая в замке легкая мечтательность (слишком ранняя, по мнению Гарри), кажется, отразилась абсолютно на всех. Гермиона однажды со смехом рассказала, как на ее глазах две скромные четверокурсницы-хаффлпафки подошли к профессору Флитвику и попросили его рассказать о косметическим чарах.

— Он, кажется, опешил, а потом просто дал им список книг, где можно найти эти заклинания, — сказала Гермиона, — не думаю, что полугоблин будет рассказывать девочкам-подросткам о том, как накраситься, — она не выдержала и снова захихикала.

Несмотря на такие легкие и светлые моменты (а их, надо признать, было довольно много, ведь Гарри с Роном, Гермионой и Джинни часто сидели по вечерам в уютном уголке и болтали обо всем на свете, стараясь абстрагироваться от мрачных и неприятных тем, хоть и волей-неволей иногда к ним возвращались), на душе у Гарри было совсем уж неспокойно. Он продолжал отслеживать случаи попадания слизеринцев под надзор мадам Помфри — это стало происходить почему-то реже, но все равно относительно регулярно, — и думал, стоит ли рассказать учителям. Он все еще не был уверен в том, что это действительно серьезные внутрифакультетские распри, а не случайности и мелкие бытовые травмы, — но, с другой стороны, он точно так же не был уверен и в том, что это не результаты каких-то темных заклятий, практикуемых регулярно и добровольно.

Да, Гарри старался как можно более толерантно относится к потомству действительных Пожирателей смерти и подавать этим самым пример остальным студентам, но в то же время иногда не мог отделаться от мысли, что на Слизерине происходит что-то еще, кроме побоев. То, что несмотря на ни что остается в узком кругу слизеринцев и никоим образом не выплывает наружу.

Однажды он попробовал еще раз поговорить с Гринграсс, но выбрал совершенно неудачное время: девушка разговаривала с Панси Паркинсон и, кроме того, действительно обсуждала учебу, а не что-то малозначимое, так что попытка не удалась.

В мысли Гарри приходила даже идея расспросить Малфоя, но она казалась абсолютно безумной, да и вообще — Гарри был уверен, что слизеринец просто не станет его слушать или даже даст в глаз.

К началу декабря у Гарри было ощущение, что он ежедневно сидит у подножия крутого склона, с которого в любой миг может сойти лавина, а возможности предсказать это происшествие у него совсем нет.

Он старался не загружать своими — может быть, надуманными — проблемными мыслями друзей, но Джинни чувствовала, что у него на уме что-то малоприятное, и иногда пыталась давать советы. Самым странным из них был совет поговорить о слизеринцев с Луной Лавгуд — и он же, как ни странно, оказался самым действенным.