Time after time (гет)

Aerosmith — I Don`t Wanna Miss A Thing

Гарри с Роном в ужасе подбежали к Гермионе. Она лежала с закрытыми глазами, сначала редко, а потом всё чаще и чаще ее тело содрогалось, будто по нему пробегал электрический разряд.

— Гарри-и, — пропищал Рональд, — что такое с Гермионой?

Гарри не ответил. Просто не знал. Он судорожно пытался придумать, как помочь подруге.

— Надо сообщить об этом в Орден, — решительно заявил он. Время утекало так стремительно, что другого выхода Гарри просто не видел. Рон послушно закивал головой. Он плохо соображал после того, как крестраж пытался проникнуть ему в душу. Но Гарри знал, что делает, его следовало слушаться.

— Ты аппарируешь в дом Люпина. Сейчас же.

После разоблачения убежища на площади Гриммо Орден, конечно, обзавелся новой штаб-квартирой. Однако было и другое тайное место. Дом Люпина служил пунктом встречи в самых экстренных случаях, когда времени уже не было, как и других вариантов. Последнее прибежище. Там Рону и предстояло искать помощи.

— Пароль помнишь? — уточнил Гарри.

— Да. — Рон еще раз взглянул на белое полотно, которое было у Гермионы вместо лица.

— Если поторопишься, — вмешался Гарри, — она будет жить!

Рон сжал палочку в руках и в следующий миг исчез.

Гарри опустился на колени перед Гермионой. Он взял лицо подруги в свои ладони: несмотря на страшную бледность, кожа ее пылала огнем. Гарри зачерпнул в руку снега и протер им лоб Гермионы, чтобы хоть немного снять жар.

— Пожалуйста... Я прошу Вас... — стала умолять Гермиона, бредя.

— Гермиона? — Гарри наклонился к ее еле шевелящимся губам. — Это я, Гарри. Я здесь.

— Не забирайте его у меня! — Гермиона задыхалась, грудь ее вздымалась и опускалась так стремительно, что тело снова начало сильно биться в судорогах. Гарри навалился на нее сверху, чтобы унять крупную дрожь.

— Гермиона, успокойся, скоро придет помощь! — просил Гарри. Впервые он не знал, как помочь близкому человеку. Он терял ее и заклинал Рона поскорее вернуться.

— Северус, не оставляй меня! Севе...

Потом Гермиона затихла. Она отключилась. Опять. Гарри ошеломленно смотрел на девушку. Единственным человеком с таким именем, которого знал Гарри, был профессор Снейп — убийца Дамблдора и предатель Ордена.

* * *

Рон приземлился, как всегда, неудачно — прямо в грязную жижу посреди пустынной улицы маленького провинциального городка, казавшегося притихшим и словно вымершим. В окнах одноэтажных домов то загорался, то гас свет, — и это было единственным признаком наличия там жизни. Рон быстро вскочил на ноги и бросился бежать к знакомому дому. Ветер безжалостно трепал его рыжую шевелюру.

Дом Люпина находился в конце улицы и был погружен во тьму. Вероятнее всего, большую часть времени он был пуст.

— Лунный шоколад! — прокричал пароль Рон и воровато огляделся, — улица по-прежнему была пуста — юноша вошел внутрь.

В доме никого не было. Это было обычное, как и многие дома по этой улице, одноэтажное строение, недостаточно уютное, чтобы в нем жить, но вполне приемлемое для волшебников, оказавшихся в беде. Рон прошел в гостиную, переоборудованную в кабинет, и плюхнулся на старый диван, из которого местами торчали пружины. Не успел он отдышаться, как дверь распахнулась, и на пороге появился сам хозяин дома. Люпин выглядел слегка потрепанным. Впрочем, он часто так выглядел, если ночка выдавалась не из легких.

— Ремус, у нас там Гермиона... Надо скорее... Она, кажется, умирает... — срывающимся от волнения и спешки голосом бормотал Рон. Он старался не смотреть Люпину в глаза, боясь, что проницательный маг угадает в его взгляде стыд перед предательством друзей.

Видя состояние Рона, Люпин быстро понял, что времени на выяснение причин и обстоятельств нет.

— Какие симптомы? — дежурно спросил Ремус.

— Ее колотит, тело бьют судороги... Все очень серьезно, Ремус! — закончил Рон. Но потом подумал и добавил, будто это было железным аргументом: — Гарри сильно напуган.

— Показывай дорогу, — скомандовал Люпин, на ходу бросая в чемоданчик склянки и пузырьки, наполненные разноцветными жидкостями и мазями, которые он выуживал из шкафчиков в кабинете. Рон вскочил с места и бросился к выходу. Он уже держал палочку наготове, когда Ремус показался на пороге.

Как только Люпин коснулся руки Рона, они вместе аппарировали в лес Дин.

* * *

Услышав хлопок аппарации и заметив Рона и Ремуса, Гарри облегченно выдохнул. За последние несколько минут приступы у Гермионы только участились, длительность их увеличилась, она то бредила, то теряла сознание. Это Гарри и рассказал подоспевшему на помощь Люпину.

Ремус коротко кивнул в ответ и полез в чемоданчик.

— Что случилось? — спросил Люпин.

— Темная магия ударила ее, — ответил Гарри, намеренно исключая упоминание о хоркруксе.

— Я дам ей некоторые зелья, но ее срочно нужно забрать в Орден, — отчеканил Ремус, обследуя обмякшее тело Гермионы с помощью магии. — Придется сварить кое-что посерьезнее.

— Ремус, она выживет? — прошептал Гарри. Он винил себя за происшедшее и не находил места от страха перед неизвестностью.

— Да, Гарри, — мягко ответил Люпин, видя растерянность парня. — Но для этого нужно спешить.

Рон и Гарри поддерживали голову Гермионы, пока Люпин поил ее несколькими зельями сразу. Наконец, мертвенная бледность сошла с ее лица. И на коже проявился слабенький румянец.

— Думаю, можно ее перемещать. Во всяком случае, это единственный способ, — бескомпромиссно объявил Люпин.

Гарри с Роном переглянулись.

— Ремус, нам нужно идти дальше. — В голосе Гарри слышалась виноватая грусть. — Мы не сможем отправиться с вами, прости.

Он любил Гермиону и не хотел оставлять в таком тяжелом состоянии. Но так же сознавал, что сам по себе Темный Лорд не остановится. И таких жертв, как Гермиона, скоро можно будет исчислять тысячами. Люпину Гарри доверял безоговорочно, после Сириуса он был ему самым близким из взрослых. Всё уже было решено за него.

— Всё нормально, Гарри. — Ремус ободряюще потрепал его за плечо. — Трудные времена. Я о ней позабочусь, — прошептал он, указывая взглядом на Гермиону.

Гарри поднял руку на прощание. Люпин с Гермионой растворились в воздухе.

А Гарри с Роном продолжили путь в неизвестность.

* * *

Едва Ремус и Гермиона приземлились, девушка ненадолго пришла в сознание, и прежде чем снова провалиться в темноту, она успела увидеть исчезающие шрамы на лице Люпина, нос, принявший орлиную форму, а еще знакомую складку меж бровей, так явственно проявляющуюся на бледной коже.

* * *

Постепенно приходя в себя, Гермиона старалась восстановить в памяти череду событий ночи, в которую должен был быть уничтожен очередной хоркрукс.

«Удалось ли Гарри это сделать? — подумала Гермиона и тут же подскочила на постели: — А что там делал Рон?!»

— Прекратите скакать, мисс Грейнджер. Мне стоило немалых усилий вернуть Вас в нормальное состояние. — Услышала она Снейпа рядом с собой.

— Где я? — неровным от слабости голосом спросила Гермиона и попыталась осмотреть комнату, в которой находилась. Но всё, что ей удалось увидеть, прежде чем Северус насильно уложил ее обратно, — старый высокий книжный шкаф, небольшой письменный стол у давно немытого окна и грязный клочок шторы.

— В моем доме, мисс Грейнджер. Я ведь просил Вас вернуться в палатку. Вы же, как обычно, всё сделали по-своему. — Снейп был зол. Он нарезал круги возле кушетки, на которой лежала Гермиона.

— Я ничего не помню о прошлой ночи. Абсолютно, — слукавила Гермиона. Она попыталась перевести разговор на другую тему, чтобы Снейп больше не отчитывал ее, словно ребенка.

— С той ночи прошло уже две недели, Гермиона. — Теперь он говорил спокойно, отмеряя каждое слово.

— Две недели! — воскликнула Гермиона. — О, Мерлин, ребята наверно с ума сходят. Как Вам удалось забрать меня у них? — Гермиона искренне недоумевала.

Снейп внимательно наблюдал за ней.

— Поттер оказался слишком предсказуем. В экстренной ситуации ему в голову пришла только одна (но совершенно правильная!) мысль — обратиться за помощью в Орден. Он отправил Уизли в дом Люпина. Я уже ждал его там.

— И Рон доверился Вам? — не могла поверить Гермиона. На самом деле, сильнее ее шокировал Северус, признавший мысль, посетившую голову Гарри Поттера, правильной.

— Не мне — Люпину, — сказал Снейп; тут в голове у Гермионы всё окончательно перепуталось. Видя это, Северус продолжил: — Оборотное зелье; биологический материал каждого, кто состоит в Ордене, я собирал еще по наставлению Дамблдора, — коротко пояснил он. — К тому же, этот бестолковый олух Уизли выкрикнул проходной пароль так громко, что удивительно, как его еще не услышал Темный Лорд.

Гермиона могла бы долго спорить со Снейпом, отстаивая честь Рона, но не стала, сейчас не стала. Она была всё еще зла на друга, поэтому позволила Снейпу позлорадствовать над умственными способностями Рона, как бы в наказание тому.

— Рон остался с Гарри? — не скрывая тревоги за последнего, спросила Гермиона.

— Да, — коротко ответил Северус и переместился к окну.

Снейп встал спиной к Гермионе. Он смотрел сквозь стекло и тихонько постукивал длинными пальцами по книге, что лежала на столе. Девушка неотрывно следила за каждым его движением. Гермиона поняла, что Северусу неприятно осознавать, что она волнуется за Гарри.

«Он ревнует меня к другу», — с грустью понимала Гермиона. Она наблюдала молча, хотя так много всего могла бы сказать.

Гермионе столь сильно хотелось сейчас обнять Северуса. Признаться в том, что она бесповоротно и уже очень давно в него влюблена, что думает о нем и переживает за него ничуть не меньше, чем за друзей. Но она прекрасно понимала, что, несмотря на правду, которая открылась перед ним, он был всё тем же строгим скрытным взрослым мужчиной. Двадцать лет изменили его сильнее, чем Гермиону Лабиринт. Она пробыла в нем всего несколько дней. Снейп же жил во мраке, мучимый чувством бесконечной вины, под неподъемным грузом ответственности так долго, что уже наверное забыл о том, каким он однажды стал благодаря Елене.

От того, что творилось в душе у Гермионы, ей хотелось плакать. Но показать слезы Северусу она не могла.

— Я вижу, мисс Грейнждер, что Вам уже намного лучше. Завтра я останусь в Хогвартсе, — не оборачиваясь, произнес Снейп. Он по-прежнему смотрел в окно.

— Да, профессор, мне действительно уже гораздо лучше, — зло, стараясь не расплакаться, заговорила Гермиона. — Не смею больше злоупотреблять Вашим гостеприимством. Завтра я тоже покину Ваш дом и вернусь к друзьям. — Никому прежде (даже Рону, когда тот предал их) не удавалось вызвать в ней подобных чувств. Ее разрывало на части безразличие Снейпа. И в тот момент ей хотелось уничтожить самого черствого мужчину на свете. Ужасным было то, что лишь он один и был ей нужен.

Снейп развернулся к Гермионе лицом.

— Грейнджер, Вы только что восстановились после тяжелой травмы. И перестаньте мне грубить. — Руки были сцеплены в замок, костяшки побелели — он еле сдерживал себя.

— Я не буду прохлаждаться в Вашем доме, в то время, как мои друзья подвергают себя опасности каждый день, каждое мгновение. Дамблдор завещал, чтобы каждый из нас бился до последнего! — вдруг выпалила Гермиона.

Она не подумала, что упомянуть покойного директора в эту самую минуту, в этой самой комнате было не самой лучшей идеей.

Снейп застыл. Его глаза бешено прожигали Гермиону насквозь.

— Дамблдор?! — пронзительно зашипел Снейп, подлетая к Гермионе на огромной скорости. Ей даже показалось, что он аппарировал. — Человек, который очень любил манипулировать людьми, вмешиваться во все подряд, распоряжаться чужими судьбами, тот, что мнил себя Всемогущим? — Но Снейп вовсе ничего не уточнял, не спрашивал — он утверждал.

Гермиона почти не дыша смотрела на Северуса. Он был всего в нескольких дюймах от нее. Злой, затравленный, словно тот мальчишка из далекого прошлого. Ей нестерпимо хотелось броситься к нему, закричать, что она тоже осуждает бывшего директора, сказать, что ей было так же тяжело и страшно, как ему, Снейпу. Но она просто молчала. Потому что ему было в сотню раз хуже. Потому что того, чтобы произнести эти слова вслух, он ждал двадцать лет, а она всего полгода. Потому что вся его жизнь стала этим ожиданием. Теперь он понимал, что жил в иллюзорном мире. И она не смела его перебивать.

— А еще старик заставил меня думать, что я люблю Лили, — уже с грустью выдохнул Снейп. — Что моя нескончаемая тоска — плата за ее смерть. Я положил свою жизнь на алтарь вины перед этой женщиной, оберегая ее сына. Дамблдор забрал у меня мою настоящую любовь. Он сделал меня своим рабом, потому что лишь у него была правда о тебе, Гермиона...

Снейп замолчал.

Гермиона протянула руку к его лицу и подушечками пальцев провела по небритой щеке. Она закрыла глаза, чуть подалась вперед и хотела поцеловать Северуса, когда услышала его холодный голос:

— Я запрещаю Вам делать это, мисс Грейнджер.

Профессор Снейп изо всех сил старался соблюдать условности, а эта упрямая девчонка, не менее настойчиво, старалась их нарушить. Но он твердо решил, что ему не нужна ее жалость.

Северус резко направился в сторону двери, чтобы уйти. Гермиона вихрем вскочила с кушетки и бросилась следом за ним. Она догнала мужчину уже у выхода и со всей силы прижалась к его спине, обхватив плечи Северуса своими тоненькими девичьими руками.

Оба замерли. Гермиона уткнулась лицом ему в спину, и сквозь мантию Снейп почувствовал, каким горячим было ее дыхание.

— Не уходи, Северус, не уходи, — повторяла Гермиона, плотно зажмурив глаза, точно читала молитву. Северус Снейп стал ее богом, ее королем.

Снейп еле слышно вздохнул и повернулся к девушке.

— Мисс Грейнджер, Вы же знаете, — когда я нужен, я всегда приду на помощь, — сухо ответил Северус.

Гермиона подняла голову и заглянула в его черные, как непроглядная ночь, глаза. Северус увидел жгучий огонь, который горел в глазах Гермионы. Он почувствовал, как в нем самом медленно закипает кровь от ее взгляда.

Ему вдруг страстно захотелось притянуть ее к себе, снова ощутить вкус ее губ на своих губах, целовать их жарко, сильно, чтобы она снова, как только что, сдавила, стиснула его тело в своих руках. Но он не посмел сделать этого, а только дальше отстранился от Гермионы.

Тогда она неожиданно для Снейпа бросилась к нему и обняла за шею. Северус не успел среагировать.

— Я люблю тебя, — тихонько, в самое ухо ему, прошептала Гермиона.

Северус наконец-то услышал то, что хотел. У него больше не было причин сопротивляться ласкам любимой женщины.

Он нежно поцеловал ее горячие искусанные в бреду губы. Это легкое прикосновение, казалось, длилось бесконечно, наполняя тело Гермионы глубоким теплом. Он целовал ее, а его рука скользила по знакомым округлостям ее тела уверенно, нежно, без похоти. Северус аккуратно поднял Гермиону на руки и отнес обратно на кушетку.

Окружающая их темнота давала иллюзию уединения и отстраненности от всего мира. Северус и Гермиона были в своем собственном мире, и в нем не существовало никого, кроме них двоих; все остальное было ненужным, лишним, только их маленький мир играл красками, а вся остальная вселенная вокруг была сплошной тьмой.

Сухие жесткие губы Северуса дарили Гермионе столько страсти, что она пьянела от одной только мысли о чем-то больше поцелуя. На лбу Северуса блестели капельки пота, непроглядная чернота его глаз рассеялась и превратилась в озера страсти. Северус тяжело дышал, хватая ртом воздух.

Поцелуи, негромкие стоны и ритмичные движения уносили Гермиону в забытье, которое было соткано из переплетенных пальцев рук, протяжных стонов и мокрой от пота кожи. Обнаженные жаркие тела отрывались от реальности и уносились куда-то вдаль, туда, где правят мираж и сладкая истома.

* * *

Бесконечная темнота за окном сменилась разноцветными всполохами на небе. Сначала они были бледными, но постепенно становились ярче. Сквозь мутные стекла в комнату пробивался тусклый свет рождающегося утра.

Гермиона почувствовала свет сквозь закрытые веки, но открывать глаза не спешила. Она лежала неподвижно, старательно прислушивалась к звукам. Но вокруг была тишина. Гермиона боялась быть отвергнутой единственным необходимым ей человеком.

— Я же вижу — ты уже не спишь, — тихо обратился Северус к ней. — Я не стану притворяться бездушным куском дерьма, Гермиона. И я ни о чем не жалею.

Гермиона радостно распахнула глаза и увидела легкую ухмылку на лице любимого. Впервые ухмылялся он по-доброму.

Она смотрела на человека, которого знала так давно, но так мало. Как бы ей хотелось видеть его каждое утро и разговаривать каждый вечер, поддерживать важные споры и просто болтать ни о чем, пить вместе чай или кофе, гулять, наслаждаться жизнью. Но они могли не дожить и до следующего утра. Поэтому всё, что у них было — даже не «сегодня», а лишь «сейчас».

* * *

Северус и Гермиона стояли на пороге покосившегося домика в Тупике Прядильщиков. Они не смотрели друг на друга, но чувствовали. Их руки не соприкасались, но души слились в одну.

— Береги себя, Гермиона, — попросил Снейп. Ему было невыносимо больно расставаться с любимой, которую он снова обрел совсем недавно. Война всегда безжалостна. И бесполезна.

— Я к тебе вернусь. — Гермиона намеренно избегала смотреть ему в глаза.

— И я вернусь, — одними губами, почти беззвучно, прошептал Снейп.

* * *

Через минуту их дороги опять разошлись. Он вернулся в Хогвартс. Она отправилась в коттедж «Ракушка» — нынешнее местонахождение Поттера и Уизли (Снейп раздобыл для нее всю нужную информацию, он ведь знал, что долго не удержит в своем доме эту храбрую девушку).

Одна ночь; для кого-то она ничего не значит. Для Северуса и Гермионы она стала чрезвычайно важной — победа во имя любви имела все шансы стать реальностью.