Гарри Грейнджер, узник экрана (джен)

Проснувшись, он не сразу понял, где он. Комната была слегка размыта. Он подумал, что уснул у какой-то девицы, которую снял на студенческой вечеринке. Из-за двери раздался крик:

— Поттер, кончай валятся, дармоед чертов!

И он тут же вспомнил, что ему сейчас не девятнадцать лет, а тринадцать, и что он теперь — Гарри Поттер. Опять всплыли слова “участь, хуже смерти”, но все же условия письма казались лишь неприятным сном в свете утреннего солнца, ярко игравшего лучами и пылинками по его комнате. Размытость все не проходила. Он вспомнил, что надо надеть очки. Вот только не помнил, куда он положил их вчера. После непродолжительных поисков очки обнаружились под кроватью. Блин, почему этот Поттер не купит себе хотя бы контактные линзы? Да и вообще, разве нет заклинания, способного вылечить такой незначительный дефект зрения? Тоже мне мир чародейства и волшебства!

Пока он думал, из комнаты Дурсля-младшего раздался крик (Блин, как же его зовут-то, я же должен знать имя брата. Хотя нет, пока они меня тоже только по фамилии называют).

— Что случилось, солнышко, Дадли, милый?

— Моя плейстейшин новая, та, что ты подарила мне на день рождения — она не работает, — Дадли орал как резаный. Господи, какие же они и правда противные и отвратительные, эти Дурсли!

Но, впрочем, у него как раз появился шанс изменить сюжет. Гарри вошел в комнату Дадли.

— Поттер, какого черта ты пришел, да еще и без стука? — заорала на него Петунья.

— Слушай, Дадли, давай я подчиню твою приставку.

В комнате воцарилось гробовое молчание. Петунья и Дадли смотрели на него так, будто он был персонажем картины “Явление Христа народу”.

— Гарри, ты что, белены объелся? — наконец выдавил из себя Дадли.

— Я не позволю тебе заниматься своими магическими штучками, — тут же включилась Петунья.

— Что вы, никакой магии, я починю ее с помощью паяльника и вольтметра, ну может еще пары деталей из гаража.

Через несколько часов семейство Дурслей собралось в зале. Они сначала долго спорили, но Вернон Дурсль был тем еще скрягой, и хорошо знал, во сколько обходится постоянный ремонт всего, что ломает любимый отпрыск.

Они решили, что “пусть этот Поттер попробует”, только так, чтобы все они видели, что он делает.

Ну, какая в этом проблема? Он устроился в одном углу зала, а семейка Дурслей — в другом, смотря на него, как на аквариум с пираньями.

Даташит* плейстейшина он знал почти наизусть. Не так давно собирал робота на основании деталях Пи-ес-ван.

(* Даташит — схема размещения и взаимодействия компонентов в радиоэлектронике)

Через десять минут все было готово, но он наслаждался тишиной завороженных его быстрыми движениями Дурслей. Да, пусть еще помолчат. Еще двадцать минут Гарри просто протирал несколько чуть-чуть окислившихся мест на плате.

— Готово! — наконец он выдал приставку Дадли.

Дурсли все еще молчали. Ну правильно, ведь этого не было в оригинальном сюжете. Интересно, какие же неприятности теперь его ждут?

Тут Вернон крякнул.

— Хм, ну ты это, можешь ведь по-человечески, если захочешь. Слушай, а там в моей машине, в гараже, почему-то кондиционер уже год как не работает. Не посмотришь?

— И это… — вклинилась и проснулась Петунья, — завтра приезжает тетка Мардж, так ты это, веди себя… как сегодня.

— Да не вопрос — ответил Поттер, и отправился в гараж.

На следующий день утром приехала тетка Мардж. Она всячески пыталась задеть Гарри, но, во-первых на нее шикнула Петунья, а во-вторых, ему как то было параллельно на все подначки, на которые так легко велся настоящий Гарри Поттер. В конце концов, Петунья прижалась с ней в углу, и они долго шептались, бросая взгляды в его сторону. Он как раз заканчивал ремонт блока автокондиционера из машины Вернона.

— Гарри (о, они вспомнили как зовут меня! — отметил наш герой), не будешь ли ты любезен, глянуть мой новый мобильный телефон? — обратилась к нему тетка Мардж. Что-то он плохо ловит сеть.

Вечером он сидел с Дурслями за общим столом, и постороннему наблюдателю могло бы показаться, что это просто семейный ужин. Дурсли и Мардж бросали косые взгляды в его сторону, а он наелся от души.

В конце концов поднимаясь в свою комнату, Гарри чуть ли не в слух напевал:

— Неприятности, наверно, это лишний вес от пирожков Петуньи,

Неприятности, наверно, это возможность подольше поспать…

Он уже почти ложился спать, как в дверь робко постучали. Поттер открыл дверь: на пороге стояла тетка Мардж.

— Гарри, я хотела бы поблагодарить тебя за ремонт телефона. Он теперь так чудно ловит сеть, — с этими словами тетка вошла в комнату и закрыла дверь. Она была в халате, и от нее пахло какими-то женскими духами, явно набрызганными только что и с “небольшим” запасом.

— Что вы, Мардж, не стоит, — ответил Гарри.

— Нет, стоит. Ты такой… ты так поменялся, Гарри, — и она положила руку на его плечо.

В этот же момент халат ее разошелся, обнажив тонкой полоской груду жирной отвратительной плоти.

— Гарри… — почти простонала она. Сомнений в том, как его собирается благодарить Мардж не оставалось. Гарри с отвращением представил, что этот монумент из целлюлита будет с ним в одной постели и решил охладить страстный пыл тетки. На столе как раз заряжался конденсатор. Небольшой разряд мигом приведет ее в чувства.

— Тетя, подождите минуту, я кое-что возьму в столе.

— О, шалунишка, ну бери, бери и иди к своей тетеньке.

Гарри ухватил конденсатор и подумал, что одну небольшую шалость в день ему простят. Он плотно прижал конденсатор к голому окороку тетки, и та, дернувшись, упала на кровать.

— Ах ты, неблагодарное животное! — крикнула она.

И тут стало происходить невероятное… Мардж стала раздуваться. С каждой секундой все больше и больше. Она вздувалась как шарик, наполняемый гелием. Халат соскочил, и обнажились уродливые, надутые груди, а промежность была заполнена салом. Тетка стала взлетать…

И тут он вспомнил, что почти так же и развивались события в оригинальной книге. Тетка начала орать что-то про магию, и что он пытался ее изнасиловать, и тут Гарри понял, что значил первый пункт письма. Да, его блестящая карьера в радиоэлектроннике накрылась медным тазом. Пока Дурсли ловили тетку по двору, он быстро собрал чемодан различные сломанные штуки, которые принес из сарая Дурслей, кинул пару книг и понесся прочь из дома ни Тисовой аллее.

— Никогда не буду больше пытаться нарушить сюжет, — подумал он. Вот только если бы он помнил этот самый сюжет...