Breaking Green (гет)

− Первокурсники, за мной! — позвал Люциус Малфой как-то чересчур лениво для того, на ком лежала такая ответственность, а высокий, совсем не мужской голос заставил кого-то рассмеяться.

Лили встала из-за стола вместе со всеми учениками и двинулась в общем потоке серебристо-зеленых галстуков к выходу из Большого зала. Все толкались, пихались, громко разговаривали и шли неровным строем, поэтому она старалась держаться рядом с Северусом, чтобы не потеряться в большой толпе.

Северус нащупал вспотевшую ладошку Лили и ободряюще сжал. Она вымученно улыбнулась, но глаза её пылали неуверенностью и страхом. Может, стоило послушаться Шляпу? Пойти на Гриффиндор, где не смотрят на чистоту крови? Да, Лили с первой секунды поняла, отчего ей так упорно советовали не соваться на Слизерин — одно лишь её имя в сочетании с новоиспечённым факультетом резануло слух слизеринцев, вызывая на их лицах гримасу презрения. Упрекать Северуса совершенно не хотелось, ведь он считал, что делает ей добро, советует лучшее — наверняка, он и не подозревал. Но чёрные глаза отчего-то смотрели с жалостью. Неужели и он сумел прочувствовать эту острую неприязнь к ней так скоро или… или знал с самого начала? Лили попыталась вновь поймать его взгляд, но Северус упорно глядел в пол, впрочем, не отпуская её руки. Из груди её вырвался вздох: в конце концов, ничего не поделаешь, ведь решение уже принято.

Лили оглянулась. Синие глаза незнакомца, определённого на Гриффиндор отчего-то к удивлению многих, сверлили взглядом дырки в одном из первокурсников Слизерина, который всячески старался не обращать внимания на красно-золотой факультет. Лили вздрогнула — между ними было поразительное сходство, они, верно, братья. Каким жестоким, оказывается, бывает распределение, если оно разобщает семью. Она не могла отвести взгляда от гриффиндорца, пытаясь угадать его историю, но тот, почувствовав на себе внимание, посмотрел на неё и мягко улыбнулся. Лили поспешила отвернуться, крепче сжимая руку Северуса.

− Сев, кто это? — прошептала она ему на ухо.

− Блэки, — ответил он, даже не оборачиваясь. — Одна из древнейших семей магической Британии, на данный момент их тут учится четверо-пятеро, точно не знаю. Все на Слизерине, конечно, кроме, вон, — он неопределённо качнул головой в сторону гриффиндорской вереницы первокурсников, — одного особенного.

− И дома ему явно не поздоровится? — предположила Лили.

− Наверняка, — коротко бросил он.

Лили повернулась вновь в надежде в последний раз взглянуть на «особенного Блэка», но теперь наткнулась на глаза цвета миндаля и карамели, спрятанные за круглыми очками. Губы почему-то сами растянулись в глуповатой улыбке.

— А рядом кто, Сев?

— Не знаю я, Лили! — в его голосе слышалось нескрываемое раздражение. — Я не учил наизусть имена всех волшебников на свете, ясно тебе?

Она почувствовала себя неуютно, осторожно вытащила руку из его ладони, дальше пошла молча, дабы не беспокоить больше друга, который, по-видимому, отчего-то нервничал, потому и рассердился так на неё. Конечно, и ей не стоило проявлять такого чрезмерного любопытства — она волновалась и отчаянно пыталась занять себя хоть чем-то. Она не имела ни малейшего понятия, как быть дальше.

− Слизерин, ведите себя тихо! — красивый и мелодичный голос заставил всех обернуться назад.

Лили невольно ахнула. Высокая стройная девушка с длинными светлыми волосами, ниспадающими с плеч. Красивое лицо, ровный нос с чуть курносым кончиком, равнодушный и холодный взор голубых глаз оглядел учеников, словно подсчитывая, и задержался на Лили, отчего она снова сжала ладонь Северуса. Форма идеально сидит на ней, изумрудный галстук с серебряными полосками туго затянут, а на груди поблескивал серебром приколотый значок старосты. Она очень походила на прекрасную принцессу из сказок, которые давно читала им с Петуньей мама перед сном.

− Какая красивая! — ахнула какая-то девочка из толпы.

− Кто это?

− Староста! Ты что, значка не видишь?

Но староста будто и не слышала перешептываний первокурсников. Она грациозно двинулась прямо на толпу первокурсников, к Люциусу, и те расступились, освобождая ей путь. Встав рядом Малфоем, она поглядела через плечо на учеников. И гомон сразу утих, отчего девушка позволила себе легкую улыбку.

− Слизерин, — голос, словно перезвон колокольчиков, — за мной.

И дружный и ровный строй учеников факультета Слизерин последовал за старостами в подземелья.

Гостиная Слизерина встретила её холодом и безразличием, таким же, как и в глазах самих слизеринцев. От кожи, которой были обиты диваны, шёл довольно-таки неприятный запах, огонь в камине, казалось, совершенно не грел своими зелёными языками пламени, лижущими стенки камина, серебро, изумруд и мрамор не вселяли и капли тепла, чёрное дерево казалось мёртвым. Не то, что в гостиной Гриффиндора, как рассказывали близнецы, кажется, Прюэтты, с пятого курса красно-золотого факультета, которые ехали с ними в одном купе поезда. Там всё было тепло и по-домашнему, огонь горел жарко и с весёлым потрескиванием, дерево хранило запах леса, подушки на диванах были мягкими, да и вообще атмосфера казалась очень дружелюбной. Лили изо всех сил пыталась найти плюсы и в том, что видела на данный момент.

− Глаза, — шепнул Северус, видимо, пришедший в себя после вспышки гнева. — Твои глаза.

Лили понимает, что и вправду, многие ей говорили, что глаза у неё цвета изумрудов, весенней зелени. Вот только она не знала, как этот цвет превратить в зелёный слизеринский лёд.

* * *

Лили сидела на постели в пижаме спиной к двери и слушала. Слушала потому, что очень боялась услышать что-то о себе из уст новых соседок по комнате, но и одновременно страшилась молчания, царившего в комнате — возможно, девочкам достаточно было лишь взгляда, чтобы обменяться мыслями. Двигаться не хотелось. Повернись она к ним лицом, сразу, наверняка, наткнётся на враждебность или неприязнь. Осторожно подтянув к себе чемодан, Лили покопалась в нём и разложила в ящики своей прикроватной тумбочки всё, чему не было места в шкафу и в ванной комнате. Она не решилась ставить на всеобщее обозрение фотографию её семьи в деревянной рамке, спрятала личный дневник в ящик с нижним бельём, крошечную, с ладошку, плюшевую игрушку надёжно упрятала туда же.

− Эй, ты!

Лили вздрогнула. Тон был отнюдь не тёплый. Голос дрожал, скорее, от плохо скрываемого презрения или чего-то типа этого.

− Да, да, я обращаюсь именно к тебе.

Ей не оставалось ничего, кроме как послушно повернуться. Она ещё на распределении успела заметить, что девочки выглядят несколько старше её. Перед ней стояла, соответственно, одна из них, вероятно, самая старшая или из самой известной семьи. Черные кудрявые волосы, руки скрещены на груди, горделиво вздернутый подбородок и обдающие холодом темные глаза.

− Послушай меня внимательно. Не знаю, что ты сделала, чтобы попасть сюда, с кем там поговорила, но тебе здесь не место, ясно? Тебе тут рады не будут, можешь даже не сомневаться. Судя по тому, что фамилия твоя никому не известна… ты грязнокровка, верно? Так вот грязнокровок никто не любит, особенно здесь. Такие, как ты недостойны носить звание волшебницы. Уяснила?

Горло сдавил спазм. Девчонка отошла, бросив уничтожающий взгляд напоследок. Все четверо улеглись на свои места, не переставая посматривать на Лили. Она не помнила себя от страха. Дрожащими руками ей удалось запахнуть тёмно-зелёный полог на кровати. Вот она в своём маленьком убежище, которое так легко сломать снаружи. По щекам покатились горячие слёзы, но Лили не смела и носом шмыгнуть, чтобы не выдать себя, тело била жестокая дрожь, и, пока за окном не взошло солнце, она не сомкнула глаз.

Из отражения на неё смотрела Лили Эванс с красными, опухшими от слёз глазами, спутанными и, казалось, потускневшими за одну ночь волосами и бледным лицом. Наверное, это был первый раз в её недолгой жизни, когда она не знала, что делать. Наскоро одевшись и приведя себя в порядок, лишь бы поменьше попадаться соседкам на глаза, Лили выскочила из спальни. К её удаче в гостиной перед камином стоял Северус с книгой в руках, вероятно, собирающийся опуститься в кресло. Лили закрыла глаза на общественное мнение и бросилась к нему в объятия.

− Доброе утро, — прогудел Северус в копну рыжих волос.

− Сев, мне так плохо, ты не представляешь! Мне здесь не место. Шляпа ошиблась. Я не смогу тут, меня не любят здесь, презирают, унижают. Я хочу домой, понимаешь? Я чужая здесь, — проговорила Лили на ухо Северусу.

− Лили, ты чего? — он неуверенно положил руку ей на голову. — Это же Хогвартс. Помнишь, как ты мечтала о нём? Мы мечтали. Ты так просто хочешь всё бросить?

− Но я правда не могу… — она отстранилась, губы её задрожали.

Лили помотала головой и выбежала прочь из подземелий, слыша, как Северус все еще окликает ее. Ей нужен был воздух, чистый и свежий, настоящий, без напряжения. В подземельях всё было по-другому, слишком неуютно. Так много отрицательного вокруг, ни капельки тепла и ласки, ничего привычного. Когда она обещала себе справиться со всем, она и представить себе не могла, что всё будет… так. Лили столкнулась с кем-то, выбежав из-за угла, и, ойкнув, прислонилась к стене, тяжело дыша.

− Извини, — выдавила она, с облегчением отмечая, что слёзы больше не сдавливают горло и не мешают видеть.

− Ничего, — он взлохматил волосы и поправил очки и протянул руку для пожатия. — Джеймс Поттер.

− Лили. Лили Эванс, — она пожала ладонь.

− Что, Лили Эванс, уже познала всю «прелесть», — он пальцами изобразил кавычки, — слизеринских подземелий?

Она мигом скисла, её передёрнуло от неприятных воспоминаний.

− Да уж, — буркнула она, опустив взгляд в пол. — Спасибо, что напомнил.

Джеймс смутился, снова взъерошив и без того растрепанные волосы.

− Эй! — он положил руку ей на плечо, заглянув в глаза. — Все будет хорошо, — и подмигнул. — Ты скоро привыкнешь. Думаешь, на остальных факультетах народ дружелюбнее?

Лили неопределенно пожала плечами, посмотрев Джеймсу в глаза. Теплый взгляд карих глаз и мягкая улыбка немного приободрили её, и она слабо улыбнулась.

− Так-то лучше, — кивнул Джеймс, похлопав Лили по плечу. — Не расстраивайся из-за такой ерунды, они все тебя полюбят во время какой-нибудь контрольной.

Он снова улыбнулся, начав рассказывать Лили о Хогвартсе. Что-то, о чем она читала в «Истории Хогвартса», но слушала, ни разу не перебив своего нового знакомого.