Эпохи. Часть первая: Великий Мерлин (гет)

ПРОЛОГ

Он увидел свое отражение — бледное, испуганное лицо. Но мгновение спустя отражение подмигнуло ему. Оно засунуло руку в свой карман и вытащило оттуда кроваво-красный камень. А потом, снова подмигнув, засунуло камень обратно. Гарри ощутил у себя в кармане что-то очень тяжелое. Каким-то образом — каким-то невероятным образом — камень оказался у него.

Потом он увидел мертвенно-белое лицо с узкими щелями вместо ноздрей и ярко-красными глазами. Но оно появилось уже не в зеркале, а скрывалось под тюрбаном Квирелла — это было лицо волшебника, которого все считали мертвым вот уже десять лет, лицо Волдеморта. Гарри готов был завопить от ужаса, но не смог выдавить из себя ни звука. Кажется, Волдеморт уговаривал отдать ему философский камень...

Затем наступила боль. Дикая боль, приходящая каждый раз, когда он дотрагивался до Квирелла, пытавшегося его задушить. Эта боль пронзала голову, и Гарри почти ослеп. Он слышал дикие крики Квиррелла, слышал голос Волдеморта, вопившего: «Убей его! Убей его!» А потом пришли другие голоса, выкрикивавшие его имя. Но возможно, они ему только почудились.

Гарри ощутил, как Квиррелл выкручивается из его захвата. Он понял, что все кончено, и провалился в темноту. Он летел все ниже, и ниже, и ниже...

ГЛАВА 1. ВОЛШЕБНИЦА ДАНУ И ПОСОХ МЕРЛИНА

Все тело было налито свинцом, будто к рукам и ногам привязали по десятифунтовой гире, не дающей пошевелиться. Гарри с трудом разлепил веки, но перед глазами все плыло, как обычно бывало по утрам, когда он оказывался без очков.

— Pwy wyt ti? Beth yw eich enw? /Кто ты? Как тебя зовут?/

Какая-то женщина склонилась над ним, тихо говоря что-то на непонятном языке. Гарри прищурился: лицо неизвестной так и осталось смазанным светлым пятном, обрамленным черными косами. Мальчик попытался встать, но, слегка приподнявшись на локтях, без сил рухнул на землю.

— Мерлин... — прошептал он, уставившись в небо. Оно было чистым, наполненным сиянием множества звезд, отчего лес вокруг казался поистине волшебным.

— Merlyn? /Мерлин?/ — произнесла женщина с легкой запинкой. — Enw rhyfedd... /Странное имя.../

Гарри тяжело вздохнул. Внутри разливалась слабость, замедляя мысли и отуманивая разум. Лишь прохладная ладонь женщины, прикоснувшейся к его лбу, немного привела ребенка в чувство.

— Извините, я вас не понимаю.

— A yw’n boenus? /Больно?/ — спросила незнакомка, дотронувшись до рук Гарри. Ладони обожгло резкой болью.

— Ай! — вскрикнул мальчик, попытавшись отдернуть руки. Из-за слабости движение получилось вялым, но женщина сама убрала пальцы. Кожу продолжало нещадно щипать.

— Dal ymlaen. Bydd popeth yn iawn. /Потерпи. Все будет хорошо./

Она говорила что-то еще на своем непонятном певучем языке. Ее убаюкивающие слова и невесомые прикосновения чудесным образом успокаивали, даруя желанное забытье.

* * *

Гарри проснулся от запаха свежего хлеба, наполнявшего комнату. Он знал этот запах, потому что тетя Петунья часто велела сбегать с утра в пекарню, где готовили вкусные сдобные булочки. Гарри никогда не давали их попробовать, но никто не мог запретить ему приоткрывать по дороге домой бумажный пакет, вдыхая аромат теплой выпечки. Он был таким приятным, что даже сейчас мальчик не мог сдержать счастливую улыбку.

— Merlyn? /Мерлин?/ — послышался мелодичный голос, и Гарри заставил себя разлепить глаза.

Круглая комната, в которой он очнулся, была залита светом. Солнечные зайчики задорно плясали по деревянным стенам и полу, а некоторые вскакивали прямо на кровать, заставляя Гарри жмуриться и зарываться лицом в колючее одеяло.

— Rydych yn effro? /Проснулся?/

Мальчик широко зевнул и, прищурившись, попытался как следует разглядеть молодую женщину, стоявшую рядом с очагом в центре комнаты. На ней было длинное зеленое платье, обхваченное на талии широким поясом и украшенное по подолу причудливым цветочным узором. Темные волосы, на этот раз не заплетенные в косы, тяжелой волной падали на спину, и если бы не тоненькая кожаная повязка на голове, они, наверное, все время лезли бы в глаза и ужасно мешали.

— Доброе утро, — промямлил Гарри, ужасно смущаясь и натягивая одеяло повыше, будто хотел за ним спрятаться. — Эммм... Извините, но я не знаю, кто вы... И как я сюда попал?

Женщина мягко улыбнулась, но ничего не ответила. Только склонилась над одним из котлов, которые крепились на металлических держателях, увенчанных фигурками в виде головы собаки. Котлы висели над открытым огнем — дым от него закручивался сиреневатыми спиралями и выходил через небольшое отверстие в крыше. Зачерпнув ковшом немного вязкой жидкости, женщина подошла к Гарри и присела на край постели. Еще раз улыбнувшись, незнакомка посмотрела на руки ребенка, обвязанные тканью, и аккуратно размотала узкие полоски материи, от которой почему-то пахло травами. Кожа на ладонях мальчика была покрасневшей и немного саднила, но все ожоги, оставленные от встречи с Квиреллом, чудесным образом зажили.

Гарри завороженно следил за действиями волшебницы — а в том, что она волшебница, мальчик уже не сомневался — и внимательно прислушивался к ее напевам, но так и не смог разобрать ни единого слова. Когда женщина, не переставая тихонько петь, вымочила чистую ткань в травяном растворе из ковшика, она снова забинтовала руки ребенка. Гарри все время молчал и боялся пошевелиться, чтобы ненароком не помешать доброй женщине читать заклинание. Он даже задержал дыхание во время ее мелодичной песни, но в носу вдруг так жутко защекотало, что мальчик не сдержался и оглушительно чихнул.

— Byddwch yn bendithio gan y duwiau! /Да благословят тебя боги!/ — произнесла волшебница, оборвав заклинание.

Гарри сначала вжал голову в плечи, испугавшись, что все испортил, но увидев улыбку женщины, немного расслабился и облегченно выдохнул.

— Ydych chwi yn newynog? /Ты голоден?/

Он непонимающе посмотрел на волшебницу и пожал плечами. Тогда она сделала жест, как будто зажала в воздухе невидимую ложку и поднесла ее ко рту.

— Аааа... Вы предлагаете поесть? Хорошо! — догадался Гарри и радостно закивал.

Женщина положила ему на колени одежду и подошла к удивительно низкому столу, где загремела посудой. Гарри быстро натянул простые льняные штаны и рубаху. Своей одежды он нигде не нашел: наверное, она прилично пообтрепалась и выкинуть ее было самым правильным решением.

— Fy enw i yw Danu /Меня зовут Дану/, — сказала гостеприимная хозяйка, когда Гарри, немного потоптавшись на месте, наконец подошел к столу. Никаких стульев не было, только овечьи шкуры лежали прямо на полу.

— Danu, — медленно повторила женщина, показывая на себя. — Da-nu.

— Дану, — сказал Гарри, и лицо волшебницы озарилось улыбкой. — Очень приятно, Дану. Меня зовут Гарри. Гарри Поттер.

Беря пример с Дану, Гарри сел прямо на шкуру и потянулся к своей тарелке. Завтрак был для него необычным: кусок отварной курицы, пара свежих плоских лепешек и кружка парного молока, которое оказалось очень необычным на вкус. Сначала мальчик, привыкший обходиться куда менее сытным завтраком, думал, что не осилит все это, но голод сделал свое.

— Спасибо, — от души поблагодарил хозяйку Гарри, когда подмел все до последней крошки.

— Spasibo, — старательно выговорила Дану и слегка задумалась. — Aaaa! Diolch! /Спасибо!/

— Диолх, — согласился Гарри и для убедительности добавил: — Диолх, Дану.

— Ar iechyd, — ответила волшебница, поднимаясь с пола, — Merlyn. /На здоровье, Мерлин./

* * *

В уютном круглом доме с соломенной крышей было хорошо, и Гарри радовался, что никто не гнал его оттуда. Дни потекли своим чередом. Мальчик боялся стать обузой для доброй Дану и помогал ей, как только мог. Каждое утро он ходил за водой к роднику, Дану научила его доить коз и ухаживать за домашней птицей. Во дворе расположился небольшой садик, и Гарри часто работал в нем, пропалывая сорняки. Там, по глубокому убеждению мальчика, росли не только обычные травы, но и незнакомые магические растения.

Иногда ночами Гарри снились кошмары. Ему снова виделось бледное лицо с красными щелями глаз, и мальчик просыпался в холодном поту. Тогда Дану обнимала его и бормотала успокаивающие слова.

— Breuddwydion drwg? Nac ofnwch /Плохие сны? Не бойся/, — говорила она, укачивая ребенка, и часто пела какую-нибудь колыбельную на языке, который казался Гарри самым прекрасным на свете.

Постепенно Гарри начал понимать отдельные слова, а вскоре после этого и сам стал изъясняться на языке Дану — пока еще неуверенно, но каждую его попытку волшебница принимала с такой радостью, словно это он творил чудеса. Гарри несколько раз пробовал объяснить, что его имя вовсе не Мерлин, но то ли его предложения оказались слишком корявыми, то ли Дану просто привыкла так его называть — в конце концов мальчику пришлось махнуть на это рукой и смириться со своим новым именем. Однако оно оказалось не единственным, к которому Гарри предстояло привыкнуть.

Прошло больше месяца с тех пор, как Гарри неведомым образом перенесся в лес неподалеку от своего нынешнего дома. Дану давно приметила необычные способности мальчика, который стал ей приемным сыном, и теперь часто поручала ему варить простые зелья и много рассказывала о магии. И вот однажды она принесла в дом длинный посох, вырезанный из толстой дубовой ветки. Посох был таким большим, что Гарри, встав на цыпочки и вытянув руку, едва смог достать до кроваво-красного камня, служившего ему навершием.

— Теперь это твой посох, Мерлин, — сказала Дану с уже привычной мягкой улыбкой. Она старалась подбирать простые слова, чтобы мальчик ее понял. — Когда ты вырастешь, он не будет казаться тебе таким большим.

— Спасибо, Дану, — счастливо улыбнулся Гарри, обнимая волшебницу. — Ты сама его сделала?

— Мне помогли силы природы и знания земли, — ответила женщина. — Ты узнаешь камень наверху? Он был с тобой в тот день, когда я тебя нашла.

— Философский камень! — пораженно выдохнул Гарри, подслеповато щурясь. Он не знал, как сказать это на своем новом языке и объяснил, как смог: — Этот камень может делать так, чтобы вещи были золотыми, а люди не умирали. Я думал, что потерял его!

— Нет, Мерлин, ты не потерял его, — сказала Дану, ласково глядя на мальчика. — И я уверена, в умелых руках камень сможет не только это. Магия безгранична в своем могуществе, но тебе надо научиться ею управлять. Ты сможешь гораздо больше, чем делать вещи золотыми, а людей бессмертными. Для тебя это будет так просто, что твоим вторым именем станет Эмрис Вледиг.

— Бессмертный и золотой? — повторил Гарри и задорно рассмеялся. — Ты шутишь!

— Вот увидишь, Эмрис Вледиг, по прозвищу Мерлин, — покачала головой Дану, — вот увидишь.