Не имея звезды (гет)

18 января 1995г. Англия, Хогвартс

Ланс, оглянувшись, подошел к опушке заснувшего Волшебного Леса. Он мгновение стоял, казалось бы — неподвижно, лишь изредка качаясь словно травинка на ветру. Вдруг юноша исчез и появился уже в глубине запорошенной снегом опушки. Нет, это была совсем не аппарация, просто ни мой, ни ваш взгляд не уследили бы за Гербертом, когда тот бегал по лесным тропинкам.

Музыкант присел на корточки, погладил снег, принюхался, а потом вдруг пронзительно засвистел, пристав два пальца ко рту. Свист промчался среди ветвей, сбивая с них снежные хлопья, затопил овраги, проскользил по ледяным коркам ручьев, искупался в незамерзающих родниковых ключах, а потом все же отыскал того, кто не засыпал зимой вместе с лесом.

Герберту не пришлось долго ждать. Там, среди белого снежного полотна и скрипящих, покрытых коркой льда стволов деревьев, показалась чья-то призрачная фигура. Она все приближалась, гипнотизируя зрителя своей неописуемой грациозностью и легкостью. Наконец на свет показалась морда.

Раздался громкий рык, эхом пронесшийся по лесу.

— И тебе привет, — ничуть не испугался волшебник.

Зверь чуть принюхался, а потом исчез его оскал, а хвост больше не был вытянут стрелой. Зимний охотник признал в посетители если не брата, то хотя бы друга. Пусть и двуного.

— Подойдешь?

Некоторое время четвероногий думал, а потом одним прыжком преодолел почти трехметровое расстояние, разделявшее двух существ.

Герберт, оглашая окрестности своим смехом, в котором слились отзвуки весенней капели и кошачьего мурлыканья, упал в снег, придавленный тяжелой, но очень теплой и пушистой тушей. Юноша потрепал зверя рукой, а потом немного сморщился — тот облизал его своим шершавым языком, больше похожим на наждачную бумагу. Какое-то время они игрались, один несильно кусался, другой трепал шерсть. Но вскоре зверь сполз с двуногого друга.

Ланс приподнялся и внимательно осмотрел это создание. Внешне пушистый походил на Снежнего Барса — тот же пятнистый окрас, те же повадки, форма морды и длинна пушистого хвоста, но были и отличия. Во-первых это создание было раза в два, два с половиной больше барса. Во-вторых, не знай вы что искать, то никогда бы не нашли его в зимнем лесу. Пушистый был настолько бел, что без труда сливался с окружающей средой, а пятнышки, вопреки здравому смыслу, лишь только усиливали свойства его «маск.халата». Ну и наконец, вместо мутноватого белка и черного, угольного зрачка, вы обнаружите глазницы, словно затопленные синим туманом. Нет, это был совсем не Снежный Барс.

Перед Лансом стоял Прелумкум, снежный дух, хранитель спящего леса, ну и еще сотни других наименований. Никто не знал откуда приходят эти создания зимой, и куда они уходят к весне. Но любой образованный маг знал, что встреча с этим зверем столь же опасна, как и с разбуженным драконом, которого вы побеспокоили в его же пещере. Редкий глупец отважится сражаться с Прелумкумом и уж точно от него не стоит бегать. Все что вы должны делать при встрече — стоять не двигаясь, тогда хранитель спящего леса пройдет мимо вас. Зверь не станет трогать того, кто не беспокоит покой уставшего леса.

Ланс достал из кармана полиэтиленовый пакет, в котором, если приглядеться, можно было найти несколько вещей. Сломанную расческу, испачканный платок, обгрызенное перо и даже черный носок.

— Я знаю, мы с вашими не очень ладим, — произнес Ланс. — Но может поможешь мне? Буду должен.

Зверь оскалился, рыкнул, но увидев, что это не возымело эффекта, успокоился. Казалось бы он задумался на мгновение, а потом подошел и вновь лизнул Геба.

— Спасибо, — произнес Проныра, осознавая, что теперь на нем висит долг зимним духам. Если вы знаете Ланса, то поймете, что это не то, чему мог обрадоваться юноша.

Парень резко открыл пакет и зверь засунул туда морду. Немного подержал, запоминая запаха, а потом резко отскочил в сторону. Было видно, что ему неприятно это амбре. Хотя — какому духу будет приятен человеческий запах. Такого вы не найдете в этом, да и пожалуй — любом другом мире.

— Когда придет время — помоги ему.

Прелумкум, обогнув пакет по широкой дуге, подошел к юноше и вновь лизнул его, а потом позволил немного себя потрепать. В следующее мгновение он истаял, растворившись в поднявшейся метели. Проныра выпрямился, поднял воротник пальто, засунул руки в карманы и побрел прочь, чувствуя, как ледяной холод обжигает его щеку. Как раз в том месте, где теперь будет еще долгое время покоиться невидимая для глаза метка. Метка долга перед духами снега и зимы.

— Чего не сделаешь, ради аферы столетия, — вздохнул Ланс, в спешке покидая лес.

Даже для него, того кто может быстрее ветра бегать по тропкам, Зимний Волшебный Лес действительно становился Запретным. Когда уходит на покой солнце, не столь щедро одаривая землю своими горячими ласками, смелеют самые ужасные и опасные твари. Те твари, которые теперь часто видятся Проныре в одолевающих его кошмарах. Зима была в самом разгаре.

4 февраля 1995г Англия, Хогвартс

— Ужасно Ланс! — брызгал слюной Снейп. — Как вообще можно было смешать печень трирога с вытяжкой из носа книлза?! Вы что, мимо учебника смотрели?!

Герберт, ловя на себе насмешливо превосходящие взгляды (притом не только слизеринцев) молча выслушивал распекания профессора. Ему даже не было что возразить. Конечно он мог честно ответить, что ничего он не путал, а все произошедшее лишь очередная пакость Малфоя и Ко. Но Герберт Артур Ланс не был стукачом, да и к тому же если дал себя провести, значит сам и виноват.

— Ваше зелье не стоит и выеденного яйца!

Снейп элегантно, изящно и плавно, но стремительно и неуловимо взмахнул своей черной палочкой и котел Геба опустел. Тот лишь озадаченно почесал затылок. Он все еще мозго.штурмил весьма простой вопрос — как Малфой смог это сделать. В конечном счете Геб списал все на преследующую его сонливость. В последнее время Геб плохо спал. Ему либо снились кошмары, в которых он редко когда оставался со всеми конечностями, либо изнывал от томительных, страстных, горячих эротических снов.

Миллер на эту тему говорил — «между первой и второй, перерывчик должен быть небольшой» и всячески подталкивал Проныру к побегу в Лондон, где не так сложно раздобыть «вторую». Но у Ланса постоянно не хватало времени. Он быстро понял простой факт — Чемпионство никоим образом не освобождает его от школьной рутины. Все так же приходилось усердно заниматься, не менее усердно проказничать и, порой, вечерами отбывать срок на отработках.

— Вам повезло, Ланс, что сегодня я не взял с собой Список. Иначе это была бы «Т».

— Удача со мной, сэр, — кивнул юноша.

— Вон из кабинета! — рявкнул Снейп.

Ланс собрал вещи, проигнорировал смешки Малфоя и Ко, а так же похрюкивания Уизли и поспешил на выход. Со Снейпом все как с диким зверем — главное не бесить. Хотя, зверя можно было подкармливать, но вот чем можно подкармливать зельевара Ланс не знал и даже не догадывался. Судя по фигуре профессора, тот не только не призновал шампунь, но так же не уважал и любые мясные блюда. Геб был уверен, что любой анатомический кабинет будет рад такому экспонату — кожа на костях была натянута до невозможности. Как Снейп держал палочку, тоже было загадкой. Геб был уверен, что в руке профессора мышцы отсутствуют как таковые.

Закрыв за собой дверь, Проныра поплелся к кабинету Трансфигурации, которая шла следующим предметом. Согласитесь, не самое лучшее расписание, какое можно придумать — утром аж три пары Зелий (с перерывом на обед). Потом пара трансфигурации, и две пары Чар. Всего — шесть, но что самое печальное, три профессора, которые отчаянно не терпели Ланса. Снейп, потому что страдал манией «я-самый-умный-в-комнате» и просто не выносил, когда в комнате появлялся тот, кто мог бы быть даже не то чтобы умнее его, а просто почти так же умен. Комеденти потому что Ланс сам нарвался (он вообще частенько сам нарывался, но что поделаешь — такой характер). Герберт был уверен, что тот инцидент с кабинетом можно было решить более спокойно. Но, что поделаешь, тогда он был на год младше, а следовательно — гораздо глупее.

Почему же Геба не любила МакГи? Вот тут юноша просто пасовал. Он примерно три года бился над этим вопросом, но так ничего и не выяснил. Однажды он пришел к выводу что это может быть как-то связанно с тем-кого-хер-кто-назовет-по-имени, но отмел сей вариант как малосущественный и не жизнеспособный. В общем и целом, в этом семестре нелюбимым днем Ланса был вторник. А сегодня, как вы уже догадались, и был вторник.

Юноша свернул за поворот и приметил стайку леди курса с пятого или шестого. Проходя мимо, юноша взглянул на одну из них и подмигнул своим коронным. Герберт даже не старался, не вкладывал в подмигивание чего-то такого, но леди мигом зарделась и задышала через раз, потупив взгляд. Проныра устало покачал головой.

С той знаменательной ночи он понял, что что-то все же изменилось. Изменилось в его общении с прекрасным полом. Теперь девушки относились к нему как-то иначе, да и он сам смотрел на них несколько по-другому. В общем, неудивительно что за эти полтора месяца, Ланс отдалился от своих гриффиндорских приятельниц.

Сейчас же Проныра был полностью согласен с присказкой «мужчины и женщины дружить не могут». Во всяком случае не могут дружить двое более менее красивых людей. Очень сложно спокойно относится к человеку, когда постоянно представляешь его в самых откровенных позах и в самых страстных нарядах, ну и чего греха таить — и вовсе без таковых. Не то чтобы Проныра резко стал озабоченным, но он целиком и полностью отдавал себе отчет в том, что «шлюзы сорвало». Наверно Миллер все же был прав...

Проныра свернул за поворот и остановился у кабинета. Он огляделся, потом в наглую подтащил себе скамейку и уселся. Юношу даже нисколько не волновал тот факт, что эта скамья стояла у противоположной стены и во время своего не самого короткого путешествия издавала не самые скромные звуки.

Усевшись, Ланс, подперев кулаком подбородок, стал ждать звонка. Порой он размышлял на весьма отстранённые темы, стараясь не съезжать в сторону воспоминаний о приключениях в женских душевых. Это было сложно. И если вы, человек который однажды затянул с этим пресловутым «перерывчиком», то поймете почему.

В какой-то момент Проныра вновь задумался как же Малфой смог его обдурить, но вскоре плюнул на это дело. Наверняка слабозадый зашел в кабинет пораньше и при помощи талантливой Гринграсс наложил на ингредиенты иллюзии. Дафна вообще в вопросах иллюзий была необычайно сведуща.

Наверное, еще год назад, Ланс бы стал размышлять над ответным уколом или даже полноценным укусом, но он действительно повзрослел и такие пакости его не волновали. Не получил «Т» и ладно, вот если бы получил... Но история не знает сослагательных наклонений, так что плевать.

Геб откинулся, прислонившись спиной к стене и тяжело вздохнул.

— Хоть бы третье испытание поскорей, — бурчал слизеринец. — Скучно как хрен знает где. Я даже согласен на бал у Сатаны.

Герберт зажмурился, потом приоткрыл один глаз, но так и не увидел прямоходящего кота, который протянул бы ему билет на серебряном блюде. Мда, видно даже Воланд зимой отдыхал, и не устраивал празднеств.

Тут прозвенел звонок и юноша вздрогнул. Последние ночи были неспокойными и Герберт был на взводе. Порой ожидание известной опасности может быть страшнее, нежели внезапная неизвестность.

Открылась дверь кабинета и в коридоры хлынул поток первачков. Многие из них бросали быстрые взгляды на Ланса, а затем смущенно опускали их в пол. Не то чтобы Проныра возгордился, но вот такой авторитет ему нравился. Главное — заслужил своим трудом и никак иначе.

Вскоре на горизонте показались однокрусники Геба. Они весело галдели, иногда «погрызываясь» с противоположной фракцией. Больше всех на этом фронте усердствовали Уизли и Малфой. Один все пытался уколоть Поттера и самого рыжего, а другой, тот, который и был рыжим, все пытался быть не тем, кто он есть на самом деле.

Вот, возьмем к примеру Проныру — у него в кошельке лежало что-то около двадцати или тридцати галлеонов, ну и еще дохлая муха, а может и две. Но юноша совсем этого не стыдился. Другое дело Уизли — любой укол в сторону капитала его крупной семьи и сразу взрыв нервов, злобы и глупой детской зависти. Странно, но это всегда веселило музыканта.

— Что, Ланс, повезло тебе сегодня? — самодовольно и насмешливо бросила Гринграсс, садясь рядом на скамейку.

С ней же примостилась и латинос-Забини, которая постоянно собирала аншлаг из алчных до плоти взглядов. Такой бы в кино сниматься, в боевиках там или триллерах — успех был бы бешенный. Шутки про порно не принимаются — слишком скучные. А Лансу и так хватало зимней скуки.

— Да я вообще везучий, — пожал плечами Проныра.

Не то чтобы он горел желанием поболтать с одногрупницами, но вид взбешенного Нотта, признаться, приносил ощущения некоего удовольствия. Впрочем, опять же, если вы не представитель мужской половины, то вряд ли поймете, что это за удовольствие. Ах да, совсем забыл — как и предсказывали друзья Геба, Гринграсс бросила Нотта. Тот, конечно же, убеждал всех в том, что это он бросил Дафну. Мол ему надоело ревновать её к каждому столбу и пусть эта «кукла» продолжает соблазнять своим видом всех и вся.

— Вот было бы здорово, — подключалась Блейз, сверкая белоснежной улыбкой. — Если бы удача на этом иссякла и на следующем Испытании ты подох.

— Да, было бы неплохо, — протянул юноша. — Во всяком случае я был бы избавлен от необходимости выслушивать ваши бредни.

— Как всегда — говоришь как деревенщина, — фыркнула Гринграсс, скрещивая ножки.

Даже учитывая, что была зима и по форме девушкам надлежало носить длинные юбки, этот жест чуть не довел многих парней до вынужденного побега в уборную. Впрочем, он так же успешно довел мисс Паркинсон и мисс Булстроуд до зубовного скрежета. Красотой эти дамы не блистали. Наверно он так же должен был довести и Грейнджер (та еще замухрышка) но ей было индифферентно.

— Какой же ты мерзкий, — скривилась Забини. — Мне жаль ту несчастную, которая тебе дала.

— И кто еще тут деревенщина, — хмыкнул Ланс. — У меня от вашего лексикона, дамы, уши в трубочку заворачиваются.

— Слова то какие выучил, — прошипела Дафна. — Хотя о чем это я. Может просто твою шлюшку мать пялил какой-нибудь прыщавый студент филолог.

На противоположной стене вдруг вспыхнул факел, опаляя потолок, но когда все повернулись. То увидели лишь длинную черную дорожку гари, оставленную вспышкой пламени.

— Вот я и говорю, — покачал головой Проныра. — Языки у вас грязноватые. Но тут уж я вас не обвиняю, видно ваши ухажеры не всегда свои причиндалы моют.

— Ах ты...

Ланс уже знал, что будет дальше — Гринграсс и Забини выхватят палочки, но в этот момент прозвенит звонок и откроются двери кабинета, из которого покажется Железная Леди. Дафна и Блейз состроят разочарованные мордашки и спрячут свои артефакты.

В следующие несколько секунд, все произошло именно так, причем именно в таком порядке. Ланс даже не удивлялся. Может слизерники специально так время рассчитывали. Чтобы вроде и позубоскалить, а вроде и в грязь лицом не ударить. Все же после той схватки с японцем, в школе осталось мало таких дураков, которые бы вздумали тягаться с Лансом в дуэльном мастерстве. Вот всем скопом навалиться — расплюнуть, но раз на раз слизеринцы выходить не хотели. А здесь скопом не получилось бы, на защиту встали бы грифы. Не из глубокой симпатии к Лансу, а из извечной любви к справедливости и бобру... пардон — добру.

Зайдя в кабинет, Ланс поправил шляпу. Сделал он это очень осторожно — там мог спать Роджер. Вообще дракончик был весьма свободолюбив и летал где хотел. Но на ночлежку он устраивался либо на шляпе, либо в нагрудном кармашке Герберта. Так что юноша не был дракону хозяином, но был его другом. Вот такие вот у них сложились отношения.

— Привет красавица, — поздоровался Ланс, садясь за парту к Заучке.

Та подняла на него взгляд, а потом прошипела не хуже Снейпа.

— Отвали Ланс.

Юноша пожал плечами и уселся за парту. Грейнджер все так же в штыки принимала Геба. Конечно тот мог ей напомнить, что она ему до сих пор должна за помощь на втором курсе, но к чему это. Не хочет соблюдать простые правила приличия — ну и не надо. Более женственной она от этого не станет, скорей даже — менее. А вот Ланс не мог себе позволить потерять джентельменское достоинство. И я сейчас вовсе не о проклятии кастрации говорю. Но это уже пошлости какие-то пошли.

За кафедру встала Железная Леди и принялась вещать. Все еще вещание весьма успешно стенографировало Самопишущее Перо — гордость Проныры. Еще на первом курсе он выиграл его в честном пари не у кого-нибудь, а у маньяка психопата, прислужника самого Темного Лорда (тоже, впрочем, маньяка и психопата, только рангом повыше). А это, в глазах любого «мальчишки», а «мальчишкой» ты продолжаешь быть и в тридцать и в сорок пять, сразу поднимало стоимость Пера до немыслимых высот.

— Сегодня мы с вами рассмотрим весьма полезное заклинание. Возможно вы даже уже с ним знакомы, во всяком случае те из вас, кто навлек на себя гнев моего коллеги — профессора Снейпа. Итак — записываем, заклинание Evanesko...

В классе послышались шепотки. Конечно, подобные чары они должны были проходить на шестом курсе, или чуть раньше, а может и чуть позже (Геб не очень хорошо запомнил программу на следующие курсы), но, поскольку этот курс весьма неслабо обгонял программу, то и некоторые чары, проклятья, заклятья и заклинания преподавал раньше срока. Вообще программа была весьма условной, потому как вровень с ней не шел практически ни один поток. Все либо обгоняли, либо отставали.

Ланс продолжал смотреть в стену, пока Перо все тщательно конспектировало. Сей факт — «ничего не деланья» Геба жутко раздражал не только сидевшую рядом Грейнджер, но и МакГи. Будь её воля она бы вообще запретила Самопишущие перья, но это было не в её полномочиях. А Директор был прочно подкуплен сладостями, так что Герберт не очень переживал по этому поводу.

Когда с лекционным материалом было покончено, МакГи дала студентам минут десть на его прочтение, а потом попросила Грейндежр раздать учебный материал. Герберт предполагал что в коробке будут лежать спички, и был весьма удивлен когда на парту к нему приземлилась маленькая белая мышка. Завидев Геба, она тут же засеменила к нему, а потом устроилась в подставленной ладошке. Таким образом лапа Ланса стала для мыша чем-то вроде постели.

— Итак, в точности повторите отрепетированный взмах и произнесите формулу.

В классе тут же все стали пытаться аннигилировать животное. Признаться, зрелище было отвратным. Мало у кого, да чего там — ни у кого не получилось сразу уничтожить мышку, но многие смогли «исчезнуть» какой-нибудь кусочек. Так что вскоре все парты были залиты кровью, а МакГи, как в ни чем не бывало, ходила между рядов и убирала алую жидкость, заживляя рану животного и давая советы.

«Ну прям лекция в Гестапо» — мысленно сморщился Ланс.

Сам он, понятное дело, не мог позволить себе убить беззащитное, спящее животное. Да и будь оно весьма защитное и крайне бодрствующее, Ланс бы все равно на него руку не поднял. Дракон был исключением — крылатый сам попросил смахнуться.

Больше всех пыхтела, понятное дело — Грейнджер, она, закусив губу, губила уже третью, а то и четвертую мышку. Ланса начинало подташнивать. Его действительно чуть не вырвало, в тот момент когда Гермиона радостно воскликнула и продемонстрировала МакГонагалл хвостик, оставшийся от мыша.

— Десять баллов Гриффиндору, — умилилась профессор.

Ланс уже читал «Отче наш», потому как обед явно стремился покинуть желудок не через положенный ему — задний выход, а через парадный.

— Мистер Ланс, почему вы не колдуете? — сурово спросила декан алых, встав напротив юноши.

— Не могу, мэм — боюсь.

— Боитесь?

— Ага. Я так и вижу как ночью мне присниться эта мышка. Она будет стоять на той стороне Стикс, тянуть ко мне свои маленький лапки и говорить «Я жду тебя, брат».

В классе повисла тишина. МакГонагал по-кошачьи сощурилась, а Ланса так и подмывало зашипеть на неё и обнажить когти. Увы, когтей у него в человеческой форме не было, да и шипеть получалось не очень — пробовали, знаем.

— Ланс, вы мне цитируете Илиаду?

— А вам не нравится Гомер? — удивился парень. — Ну тогда я могу еще на эту тему припомнить у Гете или Алигьери. Хотя, признаться — лучше Алигьери. Мне «Божественная Комедия» нравится больше терок старины Фауста и Мефисто.

— Минус десять баллов за хамство!

— Классику надо любить, — покачал головой Геб.

— И еще минус двадцать!

— Значит все таки Алигьери?

МакГи чуть палочку свою напополам не переломила от еле сдерживаемой злобы.

— Мистер Ланс, если вы сейчас же не заколдуете учебный материал, я поставлю вам «Т».

— Это шантаж, мэм! — возмущенно воскликнул Ланс.

Если быть прозаичным, то за звание Лучший Ученик Геб получал стипендию, которую не должен был отдавать Уизли, что, если вы забыли, касалось денег из фонда помощи сиротам. А получи он хоть одно «Т» и место Лучшего тут же займет Грейнджер. Хотя в её случае это будет уже «Лучшая», но не суть.

— Считаю до десяти...

— Это бесчеловечно...

— Девять...

— Да как можно такую милаху и под нож!

— Восемь...

— Я буду жаловаться в Гринписс!

— Семь...

— Даже Темный Лорд бы не одобрил подобного злодеяния!

— Шесть! И минус еще тридцать баллов!

— Это бесчестно, в конце-то концов!

— Пять! Если вы сейчас же не примените заклинание, одной «Т» не отделаетесь!

Ланс хлопнул рукой по столу, а потом гаркнул.

— Да подавитесь!

Он взмахнул рукой и в тот же миг в классе стало еще тише. Хотя, в принципе, это было попросту невозможно, так как все и так молчали. Герберт, уюрав мышку в карман, собрал вещи и по привычке стрелой вылетел из кабинета. Ему срочно надо было избавиться от обеда, потому как вид обнаженной МакГи, чья одежда исчезла под действием заклинания, было сверх того, что могла выдержать весьма нежная психика Проныры.

Когда за спиной Ланса захлопнулась дверь кабинета, то шум разбитого ветража, заглушил визги и крики профессора.

Вечер того же дня, кабинет Дамблдора

— Я требую отчисления! — распылялась МакГонагалл.

В кабинете находились все, кто там бывал в подобных случаях. Единственное но — пустовал стул профессора Флитвика, так как Ланс счел бы личным врагом любого, кто отважился бы на него сесть. У стены стоял уставший профессор Снейп, рядом с Гебом сидела профессор Вектор, выступавшая в роли свидетеля. Правда непонятно чему она свидетельствовала. Зачем-то привели мадам Помфри, возможно, чтобы если что — оказать первую помощь МакГи, в случае если её все же хватит удар. Еще неведомым образом сюда просочились профессор Грюм и мисс Кора Комеденти. Что здесь забыли эти двое, Ланс не знал.

— Вынужден не согласитесь, Миневра, — покачал головой зельевар. — Мы не можем отчислить Чемпиона.

— Ты покрываешь его?! — вопила Железная Леди. — Он обесчестил меня!

Геб подавился, а потом проворчал:

— В некрофилии меня еще не обвиняли.

Увы, эта фраза прозвучала в антрактной паузе тирады зам. директора.

— Ну а что, — пожал плечами Герберт, которого все сверили гневными взглядами. — Вы бы видели — зрелище не для слабонервных. То ли дело — конкурс бразильских бабушек. Дамама хорошо за шестьдесят, а фору дадут многим двадцатилетним.

— Ланс, — прошипел Снейп.

— Могу фотки принести.

— Минус сорок баллов! — хором гаркнула вся профессора, кроме Дамблдора и Грюма. Дамблдор тупо был в ментальном нокауте, а Грюм давился своим смехом.

— Опа, — закончил подсчет Геб. — Я побил свой рекорд, теперь новый — минус двести восемьдесят баллов за день.

— Для вас это все шутка?! — рычала МакГонагалл.

— Да ладно вам, — отмахнулся Геб. — Студенты все равно ничего принципиального нового не увидели. Вы ж не та марсианка из «Вспомнить все» со Шварцем, — тут Геб прищурился, поправил шляпу и протянул. — Или...

— Дамблдор! — воскликнула Комеденти. — Сделайте с ним уже что-нибудь! Просто невозможно терпеть это хамство и бескультурье.

Проныра схватился за сердце, делая вид, что его оскорбили до глубины души. Грюм уже начал задыхаться.

— Герберт, вы же понимаете, что в этой ситуации крайне неправы, — наконец подал голос местный глава совета старейшин, как называл Ланс это подобие пет.совета.

— Вообще-то, профессор, я кругом прав.

— Да как вы...

— Год отработок!

— Наглый юнец!

— Отребье!

— Спокойней, — тихо произнес Дамблдор и тут же в кабинете повисла тишина. — Что вы имеете ввиду, мистер Ланс?

— Да тои имею, — пожал плечами юноша, грызя лимонную дольку. — Перед самым, как вы говорите — «инцидентом», профессор МакГонагалл изменила правила «игры», сказав — «примините заклинание», но не сказав куда, как и к кому. Так что, то что я сделал было лишь исполнение задания моего преподавателя, а вовсе не «безобразие».

— Миневра, все было так, как говорит Герберт?

— Де-факто так, но этот мерзавец все передергивает!

— Я сегодня не передергивал, — скривился юноша. — И вообще в моем возрасте все парни этим страдают, спросите у Помфри.

— Минус тридцать баллов! — грохнула профессура.

— Что ж вы делаете, — притворно всхлипнул парень. — Мне ж этот рекорд ни в жизнь не побить.

— Минус...

— Коллеги, — перебил Дамблдор. — Так вы весь Слизерин по миру пустите. Что же до произошедшего, боюсь мистер Ланс прав — он лишь выполнил указание. Спокойней! Вы итак уже сняли с него больше трехсот баллов, оставив на счету слизерина лишь полсотни. Думаю, это приемлемое наказание. А отработки мне назначить не за что, да и не куда — у Герберта все до лета забито ими.

— И все равно, — не унималась Кора. — Мне кажется он легко отделалась. За подобные выходки нужно вообще в министерство писать. Пусть его на учет в Аврорат поставят.

— Уже стою.

— Что?

— Я говорю, — повторился Ланс. — Что уже там стою. Правда не в Британском, а Египетском, но не суть.

— Вот видите! — завопила американка. — Он же малолетний преступник.

— Я больше люблю термин пират.

Профессура опять загомонила, но её вновь успокоил лишь маленький жест Дамблдора, просящего тишины.

— Иногда мы рубим с плеча, не зря в корень. Герберт, будь добр, достань то, что лежит у тебя в правом кармане.

— Здесь живодеры, я мыша им не сдам.

— Обещаю, с ним ничего не произойдет, — по-доброму улыбнулся старик.

Герберт, немного подумав, недовольно бурча опустил руку в карман, а потом с удивлением достал на свет не белую мышку, а простую иголку.

— Но...

— Мистер Ланс, разве вы забыли, что заклинания из группы Эванеско не действуют на ижвых существ?

Ланс был готов посыпать пеплом голову и утопиться в ближайшей луже, хотя где он эту лужу возьмет в феврале. В произошедшем оставалось винить лишь одно — зимнюю скуку. Она слишком ослабила бдительность вечно сонного Геба. Снег его просто убивал.

— Нехорошо вышло, — покачал головой Проныра, смахивая иголку на стол.

— Да нет, — продолжал улыбаться Дамблдор. — Все очень даже хорошо. Вы в очередной показали свою доброту и готовность пожертвовать собой во имя своих убеждений. А это очень важно. За проявленную доблесть, самоотверженность и честность, я присуждаю вам двести пятьдесят баллов.

Вот теперь МакГи явно нужна была помощь мадам Помфри.

— Идите спать, мистер Ланс и я надеюсь, что вы не забудете, как были готовы сражаться за маленькую мышку. Это многого стоит.

— Спокойной ночи, сэр.

— Добрых снов, мой мальчик.

5 февраля 1995г Англия, Хогвартс

Ланс, поправив шляпу, зашел в Большой Зал. Примом стрелой промчался Роджер, за милу почуявший овсянку с медом. Проныра еще на той неделе договорился с эльфами (то есть он встал у кухни и двигал свою речь, эльфы почему-то сторонились юношу с тем же усердием, что и приведения) чтобы дракончику ставили маленькую плошку с кашей. Больше этому мелкому прохвосту и не требовалось.

— Слышали про твой вчерашний прикол, — начала издалека Анастасия.

— Ты хотела сказать прокол? — устало протянул Ланс, копаясь ложкой в тарелке. Зимой у него даже аппетит пропадал.

— Какой умный мальчик — сам все понимаешь.

— Насть, не дави на юношу, — вклинился Миллер.

— Сам ты юноша, — буркнул Проныра. — Понимаю, напортачил, идите без меня.

Дурмштранговцы переглянулись, а потом Крам ответил за всех.

— Ты нам мозги парил этим фильмом с октября, а теперь без тебя? Можно сказать, ты наш идейный вдохновитель. Плюс когда рванут бом...

На Ловца зашипело сразу пять человек и болгарин замолчал, опасливо озираясь по сторонам. Герберт в это время подставил ладонь Роджеру. Тот, комично семеня лапками, тоща набитое до отвало брюхо, с трудом забрался на подставленню ему площадку, а потом жалобно посмотрел на слизеринца. Геб вздохнул и приподнял дракончика к шляпе, тот аккуратно сполз на загнутую к верху полу и устроился там на «после-завтрачный» сон. Теперь со стороны Геба порой будет доноситься довольное пыхтение наевшегося Роджа.

— Это какой-то кошмар, — хлопнул себя по лицу Ланс. — Даже витамины не помогают.

— А как насчет... — Миллер смешно заиграл бровями, чем взывал у своей невесты приступ закатывания глаз.

Ланс только отмахнулся и принялся неспешно поглощать овсянку. Близняшки в это время стреляли глазками куда-то в сторону двух американцев, которые имели несчастье понравиться леди. Несчастье, потому как леди не собирались ограничивать себя только этими ухажерами, да и вообще Инна и Жанна весьма любили развлекаться, и горе тем, кто станет для них развлечением.

— Ладно, — Ланс положил ложку на стол. — Пойду строить из себя паиньку.

С этими словами Проныра закинул сумку на плечо и уныло поплелся к лестницам, зевая на каждом шагу. Иностранцы снова переглянулись.

— По слухам, — завел шарманку Миллер, игнорируя прищур Анастасии. — В прошлом году ему зимой было лучше.

— И откуда пошли эти слухи.

— Да так, — пожал плечами Давид и уткнулся в тарелку.

— Может ему каждый год становится хуже? — судя по интонациям Крама, вопрос был скорее риторическим. — Впрочем, неважно, когда мы сегодня сва...

Виктору так и не удалось договорить, так как на него вновь зашипели — правда теперь только четверо.

Проныра остановился около дверей кабинета ЗоТИ и примостился на уже приставленную к стене скамью. Грюм, иногда, был вполне адекватным «парнем» и сочувствуя хандре Ланса, не стал отодвигать скамью, как это делали все другие профессора.

Герберт, положил сумку на подлокотник, принял горизонтальное положение, использовав получившуюся конструкцию в качестве подушки. Вскоре коридор сотрясали сразу два посторонних звука — храп Роджера и сопение Ланса.

Герберт стоял на маленькой площади, мощенной булыжником. В руках у него была гитара, а на ногах кеды без носков. Пальцы весело бежали по струнам Малышки, из глотки вырывалась неизвестная юноше песня на Португальском языке. Закатанные рукава рубашки щекотали локоть, а из под надвинутой на глаза шляпы сверкали два голубых огонька. Юноша неотрывно смотрел на танцующую леди. Она казалась ему знакомой, но двигалась так быстро, что сложно было разглядеть лицо.

В воздух взметались черные волосы, смуглокожие руки будто ласкали теплый ветер, стройные ножки отплясывали забойный ритм, и порой Проныра мог разглядеть отблеск глубоких, карих глаз. Ритм все ускорялся, движения становились плавнее, но одновременно с этим резче и эротичнее.

Пальцы бежали по струнам, песня сотрясала воздух, раздавались мерные хлопки, отбивающие ритм, гогот пританцовывающих детей и смех танцующих девушек, но Ланс следил только за одной. Ему становилось жарко, впервые Гебу было жарко...

— Подъем рядовой! — гаркнули над ухом.

Ланс, от неожиданности, скатился со скамьи, а потом вытянулся по струнке. У него рядом с ухом в воздухе так же вытянулся и Роджер, козырнувший кончиком хвоста. Послышался добрый смех гриффиндорцев и злорадный — со стороны слизеринцев.

С просони Геб не сразу понял, что на него волком смотрит профессор Грюм, чей искуссвтеный глаз сейчас бешено вращался в глазнице.

— Спать надо ночью, мистер Ланс! — гаркнул он.

— Утверждение относительное, сэр, — зевнул юноша, прикрывая рот кулаком.

— Непонял... Хамить мне вздумал?!

— Никак нет, сэр! Просто если у нас сейчас день, то где-нибудь на другой половине планеты — ночь. Следовательно — утверждение относительно.

Грюм окинул юношу презрительным взглядом, а потом разве что не сплюнул:

— Умник, так тебя эдак. А ну давай на плац, тьфу — на эшафот... да мать моя женщина! На помост шуруй!

Проныра пожал плечами и поплелся в открытые двери. В окно пробивался тусклый свет солнце, укрытого плотными, тяжелыми облаками. И если бы не наличие мутного, желтого диска, который не сразу и разглядишь, то Проныра бы решил что солнце и вовсе — собрало манатки и умотало на курорт. Например, на Гавайи, где круглый год лето, или на Тенерифе, где застыла вечная весна.

Оставив сумку на столе и попросив Роджера охранять ей, Геб двинулся к помосту. Грюс все рвался восстановить в школе «Дуэльный клуб», но после инцидента с Локхартом и фиаско его творения, в подобные идеи Попечительский совет, выделявший бюджетные средства на клубную деятельность — не верил. Дамблдор конечно предлагал оплатить все из своего кармана, но это было не «по уставу», так что отставной Аврор не соглашался.

Что, впрочем, не мешало профессору ЗоТИ устраивать небольшие дуэли раз в неделю, а иногда чаще. Обычно он вызывал отстающих учеников, что бы все видели, как плохо быть «фиговым» магом, или преуспевающих, дабы продемонстрировать как круто быть «офигенным» магом. Ланса не вызывали никогда, да и сам он желанием не горел. Подраться с достойным противником, ну или на худой конец, с превосходящим числом, это действительно занимательно и неплохо горячит стылую кровь. Но вот махаться с однокурсниками дело довольно скучное, да чего там, в школе найдется всего пара человек, с которыми не грех потягаться в дуэльном мастерстве. Это, конечно же — Седрик Диггори, Антуан Пери (ворон семикурсник) и Говард Шор — студент последнего курса слизерина. Вот эти трое были на уровне Чемпионов.

— Итак, с кем же мне тебя поставить, — задумался профессор, сверял всех и каждого своим всевидящим оком.

По мнению Ланса, оку, для атмосферы, не хватало только огненного «покрова», а так же вертикального черного зрачка.

— Кого хотите, — пожал плечами Ланс.

— Что, и со мной смахнешься?

Проныру передернуло.

— Предпочту тактику отступления.

— Тогда стой и молчи, — отрезал вояка.

Ланс выполнил указ — он стоял и молчал. И если бы за это действие давали баллы, Проныра бы получил всю сотню, за безупречное «стояние и молчание». Не то чтобы Геб боялся Грюма, но в зимнее время Проныра ему не соперник. Вот летом... но сейчас же не лето.

— Поттер, я бы предложил взять тебе реванш за первое испытание, но вижу тебя больше интересует фотография Ловца сборной Рэйвенкло.

Лохматый, залившись краской, мигом закрыл учебник и тайком вытянул из него черно-белую фотку. Всем своим не очень воинственным видом Очкарик пытался доказать, что он готов к схватке, но Грюм уже смотрел в другую сторону. В сторону слизеринцев.

— Кто-нибудь из вас хочет подняться на помост? — спросил препод.

Абсолютно все обладатели змеиного герба подняли руки.

— Вы бы так на контрольных отвечали, — пробурчал Грюм. — Впрочем... Драко Малфой.

Слабозадый поднимался с места под всеобщие (слизеринские) одобряющие высказывания, пожелания и хлопки по спине. Малфой шел к помосту с таким видом, будто Ланс уже повержен, да и вообще Драко только что был избран президентом целой планеты. Проныра всегда удивлялся — как можно быть настолько чванливым и надутым.

В то время, пока индюк в мантии поднимался на помост, Грюм поймал взгляд Геба и подмигнул ему. Проныра быстренько смекнул, что злопамятный препод не забыл оскорбления Малфоя. Видно профессор был согласен с тем, что каждый сам должен был разбираться со своими проблемами и это было своеобразное извинение за того хорька. Ланс надвинул шляпу на глаза и незаметно кивнул. Этого Драко не забудет никогда.

— Постоянная бдительность! — рявкнул профессор ЗоТИ, заставляя всех и каждого подпрыгнуть на месте. — На счет три — любые заклятья кроме Непростительных. Дуэль до третей крови.

— Один!

Малфой принял классическую низкую фехтовальную стойку. Будь у него в руке шпага, Ланс бы забеспокоился о сохранности своей глотки, ведь именно туда был бы устремлен первый, самый быстрый выпад.

— Два!

Было видно, что Драко собирается атаковать сразу чем-то убойным, но Геб даже не думал доставать палочку. Он стоял, засунув руки в карманы брюк и лишь слегка покачивался на каблуках туфель.

— Три!

— Aqualis! — выкрикнул Малфой.

Ланс даже поморщился, он то привык что на тренировках с Крамом, и, упаси боже — Миллером (поляк был сущим дьяволом, когда дело доходило до «раз на раз». За прошедшие полгода Ланс так ни разу его и не одолел. Как, собственно, и Крам. В руках Давида самые безобидные заклинания, комбинируясь в немыслимых связках, становились настоящими адскими клинками, от которых не было спасения) они пользовались исключительно невербальными чарами, и лишь иногда добавляли вербальную составляющую.

Словно походя, Проныра качнулся в сторону и водяной резак пролетел мимо, истаяв в волшебной Хогвартской стене. На лице Ланса отражалась вселенская скука, а руки его так и не покинули карманы брюк.

Дракон начал закипать, он сделал несколько резких, отрывистых пассов, а потом вновь крикнул:

— Seko!­

Герберт вновь качнулся и невидимый нож прошел мимо. Ланс даже не сделал ни единого шага — он стоял как вкопанный. Ему не надо было слышать формул, уже по первому движению кисти, юноша знал какое заклинание в него полетит и был готов буквально ко всему. Из Малфоя был дряной дуэлянт, даже Поттер, на подсмотренных Лансом тренировках, справлялся лучше. Хоть соперниками Очкарика и выступали подушки, до птички, созданные Грейнджер.

— Stupefuy!

В Ланса полетел ярко-красный луч, но Геб в этот раз вообще не шевелился. Луч прошел в миллиметре от его уха, вновь растворяясь в стене. Да, в кабинете ЗоТИ стены были очень необычными. Как, собственно, и следовала ожидать от кабинета, в котором изучают условно-боевую магию.

— Ты это серьезно? — устало поинтересовался Ланс.

В классе висела тишина, а Малфой пыхтел, утирая лоб. Наконец он разразился настоящей дуэльной связкой. Проныра даже не предполагал, что белобрысый знает о таком. Впрочем, Геба связки никогда не интересовали. Как говорил товарищ Миллер — «хрен ты высунешь вовремя». Что в переводи с глубоко пошляковского, на обычно-английский означало — «Начав связку, ты её уже не остановишь».

Судя по всему, это было весьма слабенькая комбинация. Проныра без проблем пропустил за спину Петрификус, потом пригнулся, позволяя веревкам Инкарнацео пропорхать у него над головой, затем он приподнял правую ногу и Ватные Ноги ударили в пол, ну а очередной оглушитель опять ударил в молоко. И все это Проныра проделал, не вынимая рук из кармана. Движения Малфоя, конечно, были максимально быстры, но не быстрее человека, который буквально не расставался со спортивными снарядами. Если сравнивать скорости Драко и Герберта, то первый был хорошим БМВ, а вот последний находился на уровне спорт-кара.

— Вы это серьезно? — на этот раз Ланс с той же интонацией обращался уже к Грюму, пропуская очередное заклинание себе за спину.

Грюм уже хотел что-то сказать, но в это время Ланс, скучно вздыхая, вынул руки из карманов и стал подносить ко рту сигарету.

— Insendio! ­— завопил Малфой, пользуясь, как он думал — ошибкой противника.

Ланс впервые за это время сделал шаг в сторону, а потом наклонил голову и поджег сигарету о ленту пламени, так и не нашедшего своей цели.

— Спасибо, — кивнул Ланс, затягиваясь и выпуская облачко дыма.

— Стоп! — завопил Грюм, а потом, массируя виски, обратился к Лансу. — Ты почему не колдуешь?!

— Не могу, — пожал плечами Геб.

— Не можешь?! В пацифидоров записался?!

— Никак нет, просто у меня очень своевольная палочка, сейчас покажу, — Ланс достал из за пояса своюбвишневую подругу, а потом направил на Малфоя и громко произнес:

— Furunculus! ­­

Драко машинально поставил щит, но ничего не произошло. Никакого заклинания так и не вырывалось.

— Furunculus! Furunculus! Furunculus!

Новсетщетно.

— Вот видите, — пожал плечами Ланс. — Моя подруга сражается только с достойными.

— Это я по-твоему недостоин?! Грязная ты грр... — Малфою не хватило выругаться про полукровном профессере. Поэтому он проглотил окончание фразы.

Судя по взгляду Грюма, тот сразу понял, что Ланс в конце каждого заклинания невербально добовлял «Finite» что запрещало палочке колдовать. В общем и целом — Проныра попросту выпендривался, по-черному опуская одногрупника. И, если верить блеску живого взгляда Грюма, тот находил это очень забавным и достойным всяческих похвал.

— До третьей крови и разбирайтесь как хотите.

— Tenebri Musco! — в тот же миг выкрикнул Малфоя.

Из кончика его начищенной до блеска палочки вырвалось, как могло показаться — черное облако. Но в то же мгновение, слух бы различил ужасающее жужжание мириада мелких крылышек. «Черный Рой» — около темномагическое проклятье, насылающее на врага рой ядовитых насекомых. Защита очень простая, достаточно воздвигнуть чар Помех, но не сделайте вы этого и уже после десятка укусов впадете в кому, а там уже и до гибели недалеко.

Ланс был удивлен что Малфой не то что знал, а был способен на такие чары. В тех книгах, которые он изучал в качестве программы подготовки к Турниру, это заклинание относилось к уровню повышенной сложности.

— Ну ладно, — произнес Геб.

Ланс был спокоен, в то время пока к нему летели ядовитые москиты, мухи и даже какие-то летающие блохи. Он, держа в правой руке палочку, левой сдернул с себя галстук. Одно заклинание, и вот уже короткая «селедка», похожа на длинную ленту, с которыми обычно танцуют стройные леди. Впрочем, Ланс хоть и был стройным, но не был леди и уж точно не собирался танцевать.

С бешенной скоростью замелькала левая рука юноши, а черная лента превратилась в размытое пятно. Малфой, видимо уже праздновал победу, когда шумный рой плотным шаром окружил его противника. Но минуло мгновение, и вот мошкара стала осыпаться, пока вовсе не укрыла пол плотным, хрустящим хитином слоем. На проныре красовалось всего несколько укусов. Он лениво дотронулся до них палочкой и они мигом исчезли.

— Хреново танцуешь белобрысый, — хмыкнул Ланс.

Никто так и не понял, кроме Грюма, причем здесь «танцы».

— Перейдем к танго?

С этими словами Ланс замахнулся лентой, вдруг обернувшийся хлыстом. Раздался резкий щелчок и вот первая кровь закапала на помост — губы Драко были разбиты буквально «в хлам». Разве что не захлебываясь кровью, Малфой выкрикнул:

— Putrisherbe! ­

Но вместо этого его пострадавшие уста выдали:

— Putanishere!

И вместо проклятья, заставляющего гнить кости, из палочки Малфоя не вырывалось ровным счет ничего. Ланс только усмехнулся, а потом его галстук замелькал, отбивая раз за разом — «щелк», «щелк», «щелк».

Каждый новый удар приходился по старому месту и поэтому Грюм не поднимал второй красный флажок. Тут нельзя было определить какая по счету эту кровь. Малфой пытался как-то прикрыться руками, но галстук нещадно бил и по ним, оставляя лишь синяки, уже почти полностью покрывшие синяками предплечья юноши.

Наконец кто-то крикнул, вернее завизжал:

— Остановите это!

Как нетрудно догадаться, этот визг принадлежал главной поборницы справедливости и бойца гуманизма — Гермионе Джин Грейнджер.

Грюм еще некоторое время позволил Лансу попрактиковаться в вопросах «Укрощения Строптивых», а потом все же поднял сразу два флажка. В тот же миг рука Геба замерла, теперь уже щелкнула палочка и абсолютно чистый галстук вернулся на положенное ему место — на шею Проныре.

— Так себе, — пожал плечами Ланс и спрыгнул с помоста. Он вновь засунул руки в карманы и уныло поплелся к себе на галерку. Где, накрывшись шляпой, решил подремать чуток, как это уже делал весьма предусмотрительный Роджи.

— Отведите это...го, — с умело скрываемым отвращением, распоряжался Грюм. — К мадам Помфри.

С места подорвались дуболомы Крэбб с Гойлом и взвалив постанывающего, моросящего кровью Малфоя на плечи, потащили его к выходу. Последнее, что сквозь подступающую дрему услышал Ланс:

— Двадцать баллов Слизерину.

Вечер того же дня

— Честь нажать запретную красную кнопку, — важно вещал Миллер, пока дружная компания шла к проселочной дороге Хогсмида. — Сегодня вручается миледи Анастасии.

— Так нечестно, — хором возмутились близняшки.

— Ты предвзят, — согласно кивнул Ланс.

— А ну цыц! — шутливо прикрикнул Давид, протягивая устройство невесте. — А ты, кошак, уже нажимал кнопку.

— Туше, — признал Ланс, а близняшки дружно надулись. Впрочем, по их насмешливым взглядам, было понятно что они играются. Крам привычно сохранял нейтралитет.

Проныра подошел к обочине и приготовился взмахнуть палочкой, чтобы остановить автобус. В это время Настя подняла большой палец, с длинным ногтем, на котором красовался какой-то головокружительный маникюр. Ланс до этого никогда не знал, что на ногтях можно еще и рисовать, причем неплохо так рисовать. Потом раздался уже который за день «щелк» и на территории Хогвартса начался настоящий апокалипсис.

— Сваливаем! — крикнул Миллер и в тот же миг перед ребятами распахнулись двери «Ночного Рыцаря».

— Вас приветствует... ох ну ни х..я себе!

— И тебе привет Стэн, — поздоровался Ланс. — Нам в Берлин.

Кондуктор наконец оторвался от зрелища, развернувшегося в долине Хогвартса, а потом запоздало крикнул.

— В Берлин Эрни.

За бортом оставался замок, переживающий не лучшую свою ночь. По всему периметру разрывались десятки, сотни бомб. Какие-то выпускали фейрверки, другие возводили немыслимые фигуры из плотного газа, иные просто забрызгивали все навозом или краской. Многие, подложенные под джет, пагоду, подкинутые на корабль и к карете, искрились и пели дурные песни, или, опять же, заволакивали все угстым дымом. В самом замке тоже что-то шипело и взрывалось. Ланс даже самолично положил несколько бомб в нишу перед дверью в спальню Снейпа. О действии тех бомб лучше даже не думать. Впрочем, с таким утверждение не согласился бы сам Снейп... но это уже его проблемы.

В общем и целом — отвлекающая внимание диверсия было выполнена на все десять баллов и солдаты... пардон, студенты, спокойно отправились в свое маленькое приключение.

5 февраля 1995г Германия, Берлин

Буквально из пустоты на мостовой возникло шесть молодых людей. Три девушки и три парня, они возникли прямо перед кинотеатром, где уже выстроилась целая очередь. Ребята остановились в самом конце и стали смиренно ждать. Правда все их смирение истаяло уже через пару минут и вскоре очередь стало нервно поглядывать на веселящихся людей, которые слишком громко смеялись (по мнению очереди) и слишком громко разговаривали (по мнению очереди).

Уже через десять минут они подошли к кассиру, который им радосто объявил:

— Последние шесть билетов на «Braveheart» — вы же на него, да?

— Именно, — кивнул Крам, подавший деньги за билеты.

Ребята, сняв пальто и сдав их в гардероб, где, по мнению Геба, было попросту не протолкнуться, прошли в вестибюль. Здесь было очень просторно... когда-то, но сейчас все было битком набито людьми, спешившими попасть на премьеру.

Студенты, купив на баре по попкорну, сели за, как могли бы поклясться некоторые, возникший из воздуха столик.

— А ты знаешь что Гибсон антисемит? — спросили близняшки у Давида, державшего за руку Анастасию.

— Так мне ж с ним не водку пить, — пожал плечами Давид. — Главное что актер хороший.

— Какие у нас хоть места? — поинтересовался оживший Ланс, перемигивающейся со стайкой молоденьких «Fräulein». Те, в свою очередь, хихикали, прикрыв рты ладошками.

— Центральные, — удивленно произнес Крам. — Шесть рядом.

— И это у них такие последние? —удивлялись остальные.

Ланс не стал рассказывать ребятам, что он в кино всегда сидит на центральном. Вместо этого юноша поднял голову к потолку и подмигнул — за ним явно кто-то присматривал. Пусть присмотр порой и заключался лишь в удачных билетах в кино, но, с другой стороны, у кого-то не было и такого.

— Тррр, — прозвенел первый звонок и открылись двери зала.

— Пойдемте, — сказал Крам и ребята, поднимаясь и захватывая с собой поп-корн, удалились на просмотр.

6 февраля 1995г, Англия, Хогсмид

По заснеженной дороге к замку двигалось шестеро веселых, молодых людей. Все они обсуждали недавно просмотренный фильм, находя его без малогго эпичным, а музыку просто божественной. Особенно ребята отмечали работу всех, без исключения актеров, сыгравших просто отлично. Ну и, конечно же, Анастасия и близняшки шушукались на тему голубоглазого красавца. И в этот раз речь шла вовсе не о Лансе.

Давид переглянулся с Гебом, а потом они вдвоем напрыгнули на Крама, поваливая того в снег и заламывая ему руки.

— Признай величие молока, Виктор, — менторским тоном, вещал Миллер.

— Всего одного слово, Виктор, — в тон другу, декламировал Проныра. — Скажи лишь «молоко» и то, чего был лишен Уоллес, мы оставим при тебе.

Крам что-то замычал, давясь снего и смехом.

— Кажется, — это уже подошли девушки. — Подсудимый хочет что-то сказать.

Звезду мирового квидича вытащили из сугроба, и тот во всю мощь луженой глотки проревел:

— ВИИИСКИИИИИ!!!

(п.а. если юмор этой сценки вам не ясен — пересмотрите финал фильма)

— Казнить, — засмеялись ребята и вскоре обычное поле превратилось для них в поле снежной битвы, где в ход шли отнюдь не волшебные снежки и весьма прозаичный сугробы. Вместо щитов был заливистый смех, а в качестве предводителя, девиз — «каждый сам за себя».

Ребята веселились, позабыв что по последним развед. данным, Третье, самое пугающее испытание начиналось уже завтра.

(п.а. всем лучей добра и с приближающимся Новым годом!)