Драко Малфой на краю Ойкумены (гет)

Пацан-то оказался бешеным. Кидался дорогостоящими мобильниками, к просьбам прислушиваться отказался.

Влад развалился на заднем сидении служебного «мерседеса», рассеяно глядя сквозь затонированные стекла на хлопья падающего снега, и размышлял, что сказать дочери. Семен уверил его, что после сегодняшней «беседы» парень минимум неделю в университете появиться не сможет.

По понятиям семеновских бойцов, они с ним действительно обошлись мягко — не убили, рук-ног не переломали. Но на душе у Влада было неспокойно. Владелец двух банков, половины завода, нескольких газет и несчетного числа мутных контор, в основном занимавшихся обналичкой и переводов денег в оффшоры, откровенно боялся родной дочери. Если Ника узнает, как папины люди поговорили с ее любимым, вчерашняя истерика покажется им с женой детсадовским утренником...

Влад десять раз успел пожалеть, что поддался минутному раздражению и велел ребятам перейти от наблюдения к активным действиям. Завтра дочь кинется в университет, а ублюдка нету! Кто виноват? Что делать? Виноват, конечно, сам ублюдок. Если бы он не спровоцировал бойцов, отделался бы парой синяков. А вот что теперь делать — неясно. И Семен что-то темнит, отвечает уклончиво, просит дать время на дальнейшие наблюдения. С каких это пор 18-летние подростки требуют дополнительного изучения?!

А как было хорошо, пока дочка была маленькой! Купишь новую Барби — и целый день радости ребенку обеспечен! Зачем они только вырастают..?

**

Гиппогриф тебя разорви, Грейнджер, почему всегда надо все усложнять? Разве у нас плохо получается?

Превозмогая головокружение, Драко оторвал голову от кровати и потянулся за ускользающими губами.

Так хорошо было, так... горячо. Зачем все портить?

Он попытался сесть на кровати, прижать девушку к себе. Чертова кровать нырнула, и руки поймали пустоту.

Куда она ушла?! На секунду отпустил, и вот... ненавижу гриффов! Ну что ей опять не так?! Ведь только что была в руках, целовала с такой силой, что губы болели...я что, все испортил? Комната кружится перед глазами, словно танцует танго. Грейнджер, прости меня, вернись! Все слишком в дыму... эта чертова комната расплывается перед глазами. Клянусь, я докажу... я все исправлю, только дай мне возможность! Не покидай. Дай мне еще один шанс! Дай мне, Грейнджер.

Кровать снова совершила кульбит. И сердце тоже.

Неужели Уизли делает это лучше? Дементор бы его забрал, всегда терпеть не мог эту рыжую скотину! И когда эта гребаная комната перестанет кувыркаться?

— Пей.

Одной рукой она вытирает мокрые глаза, второй протягивает ему какую-то дрянь в фиале.

-Что это?

— Лекарство.

Нет уж. Не буду лечиться, если ты не будешь меня целовать. Ты должна вернуться в мои объятия. Ты теплая. Иди сюда. И хватит заливать меня слезами, я еще не умер.

Малфой промычал что-то отрицательное. Попытался взмахнуть руками. Зрачки расширены, прядь волос упала на лицо. Вид обиженный донельзя. Словно ребенок, у которого отбирают игрушку. Избалованный наследный принц.

— Грейнджер...Ненавижу гриффиндорцев...

— Пей.

— Поцелуй, тогда выпью.

-Тшш. Обещаю. Я поцелую тебя, как только ты это выпьешь. Честное слово.

— Обещаешь? Сразу?

— Да. Сразу.

Ну вот давно бы так! Музыка в голове становится громче.

Драко расслабленно улыбается, нежно проводит рукой по ее мокрым щекам, шепчет:

-Тогда согласен... но смотри — ты обещала!

И с блаженным видом выпивает все зелье одним глотком. Через секунду серые глаза закрываются, и рука, схватившая фиал, расслабленно падает вниз.

Пьяная бестолочь. Теперь будешь спать до утра.

Гермиона склонилась к спящему юноше.

Я всегда выполняю данные обещания. Дыхание у него тихое, а губы мягкие и расслабленные. Спит весь, до последней волосинки на теле. Спит и не чувствует. В губы, в нос, в щеки, в подбородок, в шею...

Гермиона оторвалась, почувствовав, что снова начинает задыхаться.

Это невозможно. Совершенно недопустимо.

На секунду ей до боли захотелось, чтобы рядом оказался Гарри. Просто посидеть с ним, почувствовать ту огромную внутреннюю силу, которая переполняет его, согревая всех вокруг, давая защиту каждому, кто за ней обратится.

Знал бы он, что я вытворяю в этом чужом сером городе на самом краю обитаемого мира! И винить в этом приходится только себя. Малфой-то ни чем не виноват, он просто делает то, что привык, не задаваясь вопросами морали или уместности. Видит девушку, хочет девушку, целует девушку. Наверняка он предпочел бы Панси, но в ее отсутствие сгодится и нудная Грейнджер. Ведь такие понятия, как «нравственность» или «верность» Малфоям недоступны. А то, что Грейнджер растекается в его объятиях, словно плавящийся воск, вероятно, придает всему приключению забавную остроту. Сегодня он должен был все понять окончательно. Одна надежда, что он был слишком опьянен, чтобы запомнить...если бы еще я сама могла забыть! Так стыдно мне не было с того дня, когда я наполовину превратила себя в кошку на втором курсе.

И все равно удержаться невозможно. Последний раз. Никто не узнает.

Гермиона провела пальцем по его губам. Удивительно четкий рисунок.. поправила волосы, упавшие на закрытые глаза. Безвредный сонный Малфой... смешно. Малфой никогда не бывает безвредным. То, как я себя чувствую, глядя на него — лишнее тому доказательство.

Хочу к Рону. Хочу, чтобы он обнял меня и все было по-прежнему. Так, как надо. Чтобы все были счастливы. Чтобы все снова стало просто и правильно. Я не позволю этому безумию продолжаться.

**

Что вчера было?

Драко осторожно перевернулся на бок, чтобы можно было разглядывать спящую на противоположной кровати девушку. Он довольно четко помнил, как сидел в библиотеке и ждал Грейнджер, а потом вышел в туалет и оказался избит двумя великовозрастными ублюдками. Сколько можно судить, Грейнджер вылечила все раны, потому что сейчас он чувствовал себя едва ли не лучше, чем вчерашним утром. Он вспомнил, как она шептала над ним заклятия, и магия разливалась по его телу теплым опьяняющим потоком. Потом... потом он целовал ее. Совершенно точно. Его губы до сих пор ощущали ее кожу. Драко улыбнулся, вспомнив, как Грейнджер целовала его в ответ. И тут же нахмурился.

Великий Мерлин, что дальше-то случилось?!

Насколько он помнил, они лежали вдвоем вот на этой самой кровати и целовались так, что зубам было больно. И что?

Поверить не могу. Я вырубился на самом интересном месте? О Мерлин, пожалуйста, нет! Только не это! Что она обо мне подумала? Или все-таки мы.... помню, как собирался опрокинуть ее вниз и .. и вроде бы отпустил ее плечи и сунул руку под юбку... ноги были такими горячими и гладкими, рука поднималась выше, Грейнджер что-то сказала, попыталась вырваться... а дальше?

Дальше мы летели на метлах над квиддичным полем, откуда-то возник Поттер, и я пытался поймать снитч, который все время превращался то в Грейнджер, то в волшебную палочку. Потом Уизли ухватил меня за метлу и пытался сбросить, и мы с ним все кружились и кружились, а Грейнджер сверкала глазами и требовала, чтобы я перестал... разбудить ее и спросить, как далеко мы вчера зашли? Почему-то это не кажется хорошей идеей. Джинсы на мне расстегнуты. Но не сняты. Но расстегнуты... Ох, я, кажется, вспоминаю, как она их расстегивала... Так, об этом сейчас лучше не думать.

Драко осторожно встал с кровати и отправился умываться. Когда он вернулся в комнату, девушка все еще спала.

Приятно видеть, какая она помятая. Зубрилка Грейнджер, золотая гриффиндорская староста, лучшая подруга Сбывшейся Надежды Магического Мира, спит тут... лицо серьезное, веки сомкнуты, губы припухли...руки сложены под щекой, как у младшекурсницы... а на шее — засос, поставленный преступным слизеринским гаденышем. Красота...

**

Вчерашний день вспоминался Нике одним темным расплывчатым пятном. После того, как она заела успокоительным выпитую водку, родители решили, что дочь планирует самоубийство, и весь вторник дома продежурила медсестра. Еле-еле удалось убедить мать, что развитая той из-за пары таблеток тазепама бурная деятельность с вызовом скорой помощи и прочим была очень преувеличенной реакцией. Мать смотрела с сомнением, но медсестру все же рассчитала. Правда, не раньше, чем та вколола Нике очередной укол успокоительного, благодаря которому Ника снова уснула в семь часов вечера — проснувшись только за два часа до этого — и проспала до утра. Зато выспалась. И, действительно, успокоилась.

Теперь ей даже казалось странным, что она так распсиховалась. Она ехала в институт в приподнятом настроении. Немного нервничала, но не больше обычного. Скоро она увидит Драко, и он ей все объяснит. И даже если не сможет объяснить — она все равно все ему простит! Тем более, что вечером предпоследняя репетиция, а в субботу премьера. Папа обещал прислать телевизионщиков. И вся страна увидит, как Драко говорит ей: «Леди, можно голову к вам на колени?» И кладет голову к ней на колени! Ооо!!!

**

Малфой, кажется, решил, что теперь ему все позволено. Проснулся утром и, не долго думая, полез целоваться. Так просто, словно они не были врагами все семь школьных лет! Словно не увиделись позавчера в первый раз со времен битвы за Хогвартс! Словно у него нет невесты, а у нее жениха. Некоторые люди совершенно не понимают значения слова «этика».

Гермиона поймала себя на желании со всей силы пнуть стену. Помешала шедшая перед ней по коридору горничная.

Она чуть было не позволила ему снова! Так дальше продолжаться не может. Нам надо... расстаться... глупо — мы и не встречались. Остаться друзьями? Только не в нашем случае. Нам надо остаться врагами, Малфой.

**

Прекрасное утро! Грейнджер дала ему очередную пощечину. Но, если честно, разве он этого совсем не ожидал, когда прилепился к ее сонным губам своими? Какие у нее были глаза! Полыхнуло так полыхнуло!

Моментально проснувшись, она слетела с кровати, ринулась в ванну, а потом надела мантию-невидимку и вылетела вон, кинув ему мрачно: «Поговорим за завтраком!»

Мммм... завтрак... может быть, где-нибудь между первой и второй чашкой кофе ему удастся выяснить точно, как далеко они вчера зашли? Просто, чтобы знать, с какого места продолжить.

Драко откинулся на стуле и с блаженной улыбкой воззрился на танцующие за окном снежинки. Прекрасное утро.

**

Неприметный парень перехватил Нику у входа. Кто-то из папиных сотрудников. Сказал, что все выяснил про Драко. Тот, оказывается, уехал на неделю к себе домой, навещать умирающую бабушку. Так вот почему он так нервничал! У него семейные проблемы, а она навыдумывала себе бог весть что! Вот и объяснение, почему телефон сейчас находится вне зоны доступа. Она будет так ему сочувствовать, когда он вернется! Она так его утешит! Жаль только, что спектакль придется переносить.

**

Ушам своим не могу поверить. Что она несет? Она называет это «проблемой»?

Драко медленно поставил чашку обратно на стол.

**

Стыдно. Но нужно это сказать, чтобы выяснить все раз и навсегда. Сказать, пока все не стало еще хуже. Я люблю Рона. А это... физическое влечение.. на месте Малфоя мог оказаться кто угодно. Он просто все время застает меня врасплох! И мой проклятый темперамент берет надо мной верх.

Меня удивляет другое. Почему я так уверена, что после того, как все объясню, он не решится этим воспользоваться? Давно ли я стала верить в слизеринское благородство? Ответ прост. Я не верю в благородство Малфоя, но верю в его высокомерие. Он просто не унизится до этого.

Гермиона вздохнула и продолжила.

— Эта проблема не связана с тобой, Драко. Мне тяжело... в общем, тяжело остановиться. Я легко завожусь. Но это не значит, что я этого действительно хочу.

Просто отлично. Первый раз в жизни она назвала его по имени, чтобы объяснить, что ее легко может увлечь ЛЮБОЙ парень. Неважно, кто. Так? Это она хотела сказать? И Гойл ее может, как она выразилась, «завести», и Кребб? Как насчет Лонгботтома? Давно меня так не унижали.

— Я люблю Рона. По-настоящему люблю. Ты должен меня понять.

Понять этого я не смогу никогда, не надейся.

— Ответь мне, Грейнджер. Со сколькими парнями ты... скажем так, проверяла свой темперамент?

Молчит. Драко почувствовал, как кровь ударяет ему в голову.

Невероятно! Я бы знал. Ни один парень не промолчал бы после такого. Ну... я бы, правда, промолчал. Если бы она выбрала меня и попросила молчать. Хорошо попросила... Мерлин, это невозможно! Я Уизли-то не могу пережить... а если еще кто-то...Блейз на нее точно засматривался. И...ччерт, надеюсь, что она блефует. В последний год нам всем было не до того. Надо сосредоточиться на этой мысли. Слава Темному Лорду!

Но она шлялась по лесам и полям вместе с Поттером и Уизли. Нет, гриффиндорцы не пошли бы на такое. Хотя я раньше позволял себе шутить на эту тему. Идиот. Дошутился.

— И кто это был? Кроме Уизли? Поттер?

Краснеет. Вздергивает голову.

— Ты меня неправильно понял. Для этого не обязательно пробовать со многими. Просто я, ну, знаю это о себе. Это моя проблема. И обсуждать здесь дальше нечего. Просто не обманывай себя. Ты мне не нравишься.

Нет уж, раз ты завела этот разговор, давай выясним все до конца.

— И что заставляет тебя думать, что то, что ты.. чувствуешь.. то, что мы... Мерлиноу мать, Грейнджер, ты пытаешься мне сейчас объяснить, что твой темперамент не дает тебе никому отказать? Ты ЭТО хочешь сказать? И то, что ты целуешь меня в ответ, ничего не значит? А на самом деле я тебе противен? В этом ты пытаешься меня убедить? Значит, если тебя поцелует... кто угодно.. как насчет Снейпа? Флитвика? Лонгботтома? Тролль меня побери, мне надо будет обязательно рассказать парням!

Разозлилась. Глаза так и мечут молнии. Но и я тоже разозлился. Вообразить не могу, как какой-нибудь Крам, похожий на утку, зажимает ее в углу, а ей это НРАВИТСЯ! Не представляю, как Уизли ее вообще выпускает из дома, если это правда. Я бы не выпустил. Запер бы в поместье и приставил эльфа-дуэнью. И уж точно не оставлял бы ее наедине с Поттером и Уизли. В глазах темнеет, как подумаю, чем они там могли заниматься.. все эти совместные походы под одной мантией-невидимкой... Так, у меня появилась еще одна причина ненавидеть ее друзей.

— Просто имей в виду, что твое знаменитое обаяние тут не при чем. Я люблю Рона. Просто когда ты начинаешь это все... я теряюсь.

У вас в Гриффиндоре это называется «теряюсь»? У нас в Слизерине это называлось «я тоже безумно тебя хочу». И кто честнее?

Драко издал какое-то омерзительное хмыканье, и Гермиона сердито вздернула голову.

— Малфой, это все. Не думай, что я что-то к тебе чувствую. Просто смешно. Я тебе не верю. И ты мне не нравишься.

Драко медленно кивнул головой.

— Ты мне не веришь. Правильно. Я сам себе не верю.

Он подошел на шаг ближе.

— Но я тебе не нравлюсь? Грейнджер, даже если вся эта безумная история, которую ты мне рассказала, правда.. мне плевать, понимаешь? Я просто не могу от тебя отказаться. Ты вся трясешься, стоит до тебя дотронуться! И меня, понимаешь, меня тоже трясет!

-Ты меня слышал. Любовь — это и есть доверие. Между нами ничего нет, Малфой. Ради Мерлина! Мы были врагами семь лет! Ты называл меня грязнокровкой!

Наконец-то. Я ждал этого аргумента. Мало ли кого и как я обзывал в детстве. Ты еще вспомни времена, когда я мечтал о Черной метке.

— Послушай, Грейнджер. Ты хочешь сказать, что тебя так же трясет, когда ты танцуешь с Лонгботтомом? А как насчет всех этих шастаний по ночам под одной мантией с Уизли и Поттером? Прикасания в темноте? Ближе, о, Поттер, еще ближе? Тебя это возбуждало?

Мерлин, да она снова покраснела! Я убью Поттера.

Драко смотрел на нее, побелев от бешенства. Конечно, слизеринскому принцу неприятно слышать, что успехом он обязан не своей красоте, а ее собственному проклятому темпераменту. Ничего, переживет. В следующий раз подумает, прежде чем лезть с поцелуями.

— Я люблю Рона. И снова прошу тебя, Малфой, учесть это. Оставь меня в покое.

В два быстрых шага Малфой оказался возле нее. Лицо бледное, на щеках красные пятна. Прошептал:

— Тролль тебя побери, Грейнджер. Думаешь, я поверю, что ты реагируешь так на всех?

И прежде, чем она успела ответить, начал покрывать поцелуями ее лицо. Гермиона отшатнулась к стене.

— Ты... отпусти.. Мне это не нравится!

— Не нравится? Будто бы?

Его язык начал выписывать иероглифы на ее щеке.

— Я же чувствую. Это невозможно скрыть... невозможно подделать.. мы нравимся друг другу... просто признай... признай же это, тролль тебя раздери!

Его рука стала подбирать подол ее юбки. Задыхаясь, Гермиона покачала головой.

— На самом деле нет! Нет! Об этом я и говорю! На твоем месте мог бы быть консъерж снизу... любой более-менее нормальный парень. Пойми, я люблю Рона!

Сколько раз еще она собирается это повторить?

— Если тебе некуда девать свой пыл, займись той блондинкой, Офелией! То, что ты делаешь со мной... пользуешься моей слабостью.. это почти изнасилование.

Молчание. Задыхаясь, они смотрели друг на друга. Потом Малфой медленно опустил руки и отвернулся.

— Будь ты проклята. Иди ко всем чертям, Грейнджер. Я к тебе больше не прикоснусь.