Драко Малфой на краю Ойкумены (гет)

На Англию нагрянуло Рождество. В домах горели огнями елки, в воздухе мерцала золотая канитель, от праздничных нарядов искрило в глазах. И маггловские, и магические семьи засели за праздничными столами. Только компании японских туристов в полутьме бродили по пустынному центру Лондона, трудолюбиво осматривая достопримечательности.

**

— Еще карпика? — повинуясь движению моллиной руки, поднос с карпом приподнялся и завис возле Гермионы. Из камина полыхало жаром, в комнате стоял веселый неразборчивый гомон. От рыжих волос разного оттенка рябило в глазах. Рождественская фея только что закончила петь свою песню и уселась на елку чуть ниже Ангела, отряхивая с рук и крыльев золотую пыльцу. Сидевший по правую руку от Гермионы Рон, нарядившийся в новую темно-зеленую мантию, возбужденно переговаривался через стол с Гарри, к плечу которого с мечтательным и несколько оглушенным видом привалилась Джинни.

— Ты такая бледная, Эрмион, словно не спала трое суток, — промурлыкала Флер, на секунду отвлекшись от шушуканья с Биллом.

— Она очень много работала! — с гордостью промычал Рон, стараясь не выронить изо рта непрожеванный кусок мясного рулета.

— Да уж, Герми все время по ночам диаграммы рисовала, а потом спала на ходу, — улыбнулся Гарри.

— В эти две недели с Древом жизни творилось что-то невообразимое! — озабоченно заметил Перси, — как быстро ты сумеешь подготовить отчет?

— А наш отдел очень заинтересован в тех расчетах про тупырей, о которых ты сказала. Я отдам их аналитикам, и если все получится, Министерство может выделить средства на специальный проект. Ох, ладно, ты правда устала, отложим серьезные разговоры на завтра, — сказал Артур Уизли.

— Огневиски, кто-нибудь? — помахал бутылкой Джордж.

Стаканы Гарри и Чарли дружно подлетели, подставляясь под густую янтарную струю. Гермиона растянула губы в улыбке. Так хотелось спать, что все вокруг казалось слегка нереальным. Рон под столом положил ладонь на ее колено. У него был до смешного счастливый и собственнический вид. Гарри кивал головой на какую-то фразу Молли. Джинни, опустив бледные голые руки на кроваво-красный шелк платья, сидела непривычно тихо. Судя по всему, она так перенервничала от его появления, что успела глотнуть немалую дозу успокоительного. Кроме рождественского карпа, на столе было полно других угощений —мясные рулеты, всевозможные салаты, сладости, маслянистый пунш в огромной позолоченной чаше, который планировалось зажечь чуть позже. Гермиона протянула руку и взяла с блюда печеньице в виде маленького белого дракона. Дракончик выгнул спину и зашипел, словно кошка.

— Просто откуси ему голову, — посоветовал Рон, видя, что она невольно выронила печенье, — вот так! — показал он на коричневом печеньице.

Гермиона опять протянула руку. Белый дракончик вновь зашипел. Рон засмеялся. Гермиона нахмурилась. Конечно, защищать право волшебных печений на жизнь... это, наверное, уже слишком? И все же — дракончик-печенье явно не хочет, чтобы его съели. Никто не должен погибать в такой светлый праздник, как Рождество! Хм, Рождество. Может быть, кампания «Спаси Оживленные Печенья Ради Иисуса»? Нет, такое название отдает тетей Маргарет и ее иеговистами, надо будет еще... подумать...хррр....хррр....

— Герм, у тебя опять глаза закрываются, — немного обиженно пробурчал Рон, обнимая ее левой рукой. Гермиона попыталась из вежливости проснуться и возразить, но стол вдруг улетел куда-то, а вместо него возник транзитный каминный зал в Болгарии, где пару часов назад она ждала своей очереди к Большому лондонскому камину. Посередине зала стояла огромная кровать, на которой развалился Малфой, делая ей бесстыдные призывающие жесты. Конечно, неприлично заниматься ЭТИМ на виду у всей очереди... как они галдят, эти туристы! Но у снов — свои законы. Тихо посапывая и приоткрыв рот, девушка, раскрасневшись, спала на плече Рона, и громкие застольные разговоры не только не мешали ей, но, наоборот, действовали усыпляюще. Флер права. Она действительно плохо высыпалась последние три ночи.

**

Первые сутки они почти не вылезали из кровати. Завтрак в постель — Малфой сидит, небрежно завернувшись в простыню, словно в тогу, поедает канапе с икрой и запивает все самым крепким кофе, который только удалось найти в отеле. Откидывает назад платиновые пряди, щурит сумрачные серые глаза. И хихикает. Дикое, на самом деле, зрелище — хихикающий Драко Малфой. Гермиона не могла вспомнить, видела ли она такое хоть раз за все семь лет в школе. Дикое, но симпатичное. Особенно, когда он смеется твоим шуткам. Которые понимает с полуслова, хотя они касаются такой специфической вещи, как нумерология и арифмантика.

**

Она проснулась от стыда и неудобства, причиняемого непристойным сном — словно вырвалась из малфоевских объятий — но все еще сидела, не открывая глаз, привалившись головой к крепкому плечу Рона. Опять эта удивительная смесь вины и ощущения, что она ни о чем не жалеет. Ощущения, что она еще пожалеет, но... позже, когда по-настоящему осознает, что произошло. Что-то бубнил Перси, слышались взрывы смеха с той стороны, где сидели Чарли, Гарри и Джордж, рука Рона лежала на ее плече, ограждая и обнимая. Молли зашикала на сыновей, призывая к тишине, и сделала погромче радиоприемник, откуда раздалось неизбежное «Так приди, помешай мой котел, полный чистой волшебной любви!». Парни послушно замолчали, и стало слышно, как Флер простонала тоскливо: «О, неееет!», Билл что-то проговорил в ответ, отчего они оба засмеялись, а Молли сделала музыку еще громче.

**

Гермиона никогда бы не смогла объяснить Рону с Гарри даже примерно, насколько забавными вышли расчеты по русскому магическому вакууму. Трагическими, это да — она еще сделает доклад на эту тему в Министерстве, потому что теперь, когда Вольдеморт убит и есть возможность заняться спасением русских магглов, было бы бесчеловечно не сделать этого, — но одновременно на редкость смешными! Арифмантический черный юмор. Бесконечная временная дробь, упрощаемая одним движением палочки до повторяющегося каждые 75 лет цикла. Такое не каждый день увидишь.

А вот Малфой сразу понял. Рассмеялся и сказал: «Да, ничего не скажешь, красиво! Безнадежно, но красиво». Теперь, когда Драко вдруг вбил себе в голову, что влюблен, и бросил привычные оскорбления, с ним оказалось на редкость легко разговаривать. Просто лепить, как вздумается, не беспокоясь о том, поймут тебя или нет. Разговаривать, не присев внутренне на корточки, словно с ребенком, а просто... болтать на разные темы. Удивительно, сколько всего он знает. Того, что не проходят в школе, того, что всасывают с молоком матери. Старые аристократические семьи... И все равно — мальчишка. До сих пор злится на Гарри и бесится, если в разговоре случайно упоминаешь его имя. И этот его мрачный взгляд, когда он смотрит-смотрит на тебя, а потом закусывает розовые тонкие губы и тянется поцеловать... таким движением, что дыхание перехватывает. И хмурится, отодвигаясь.

Потому что я так ничего и не пообещала. Но как можно что-то обещать человеку, который вдруг решил, что он влюблен, после 7 лет ссор и ненависти?! Это несерьезно. Если кто и оказался влюблен в этом холодном северном городе, так это я. Мама бы сказала: «втюрилась». И была бы права. Втюрилась по уши. В Драко Малфоя, как добрая половина хогвартовских девиц. Не прошли даром все эти разговоры в женских спальнях... томные вздохи Лаванды, мечтательные замечания Луны... Наглые хвастливые россказни Панси возле женского туалета у Большого зала, перед выпускной вечеринкой на пятом курсе. Представить было невозможно, что «грязнокровке» выпадет случай проверить эти байки самой. Все знали, что Драко предпочитает Райвенкло и Слизерин — недаром Лаванда, единственная из гриффиндорок, так гордилась их двухнедельным романчиком! И все оказалось правдой. Интересно, Драко хоть представлял себе, каким недоступным принцем казался девчонкам Хогвартса? Или был так занят своей выдуманной борьбой с Гарри, что на все остальное не хватало внимания?

Что ж, надо сказать, «заучка Грейнджер» тоже многое о себе поняла в эти три дня. Ведь я всегда хотела поступать правильно. Заслужить свое место в магическом сообществе, что-то доказать... Дамблдору, Макгонагалл, однокурсникам. Даже Снейпу. Почему я с самого начала влюбилась в Рона, а не в Гарри? Вот же он сидит — живое воплощение мальчишеского обаяния! Настоящий герой, интересующийся только драконами, злыми волшебниками и заколдованными принцессами... рыжими. Словно блок на него стоял. Всегда была уверена, что он не полюбит меня ни за что... ну, только, как сестру. Ужасная мысль. Неужели я выбрала Рона, потому что сочла, что никого лучшего не достойна?

Нет. Конечно, нет! Рон очень хороший. Надежный. Недаром его выбрал и Гарри! И в «Норе» так тепло и уютно.. так по-домашнему. И его ладонь на моем плече, такая горячая, родная, привычная... Совсем меня не раздражает... чего не скажешь про это жуткое «белье экстаза», которое он мне вручил. Оно такое вульгарное! Могу представить, что сказал бы Мал... слава Мерлиновым кальсонам, он меня в ЭТОМ не увидит... и натирают же все эти кружева! Но у Рона был такой гордый вид. Придется носить хоть изредка. Он ведь хотел, как лучше. И, по крайней мере, это НЕ книга. Надо оставить это московское безумие в прошлом и жить дальше.

**

Гермиона приподняла голову и поцеловала Рона в щеку.

— Герм, ага! Ну наконец-то ты проснулась! Ты, наверное, час спала, у меня даже рука затекла! Ты даешь! Чем ты, интересно, в Москве занималась? Разве можно столько работать?! Давай, отодвинься от стола, а то полыхнет, мало не покажется, Джордж любит, чтоб до потолка. Сейчас будем пунш жечь!

Девушка сонно кивнула, прислушиваясь к себе.

**

Ой. Что это тако... Мерлин, это белье еще и возбуждающими чарами пропитано! Так вот почему оно называется «белье экстаза»! Рональд Уизли, это уже просто свинство! Малфой бы такое подарил только в виде черной шутки. Стеба. И уж наверняка понял бы, что заставлять девушку надевать такое белье на СЕМЕЙНЫЙ вечер — бессовестно. Но это же Рооон!!! Интересно, он рекламу-то хоть внимательно прочитал?! И ПОНЯЛ, что там написано? Просто отлично. Мой жених подарил мне на Рождество мастурбирующее белье. С ума сойти можно. Теперь понятно, почему мне приснился этот впечатляющий сон с Малфоем в каминном зале! Я хоть не стонала?! Гарри смотрит как-то...сомнительно. Он прилетел на день раньше. Если Рон успел ему рассказать, я убью обоих! Ооо, ох...ааа... ооо... эти трусы пытаются меня изнасиловать практически на виду у всех... знает ли кто-нибудь из его братьев, что на мне сейчас надето?!

**

Гермиона лихорадочно потерла раскрасневшиеся щеки и протянула руку к бокалу с тыквенным соком. Прохладная жидкость утолила жажду, но совершенно не остудила разгоравшийся внутри пожар.

**

О чем Рон вообще думал?!! Наверняка где-нибудь на упаковке написано мелким шрифтом, что носить это белье больше... скажем, часа... нельзя! Что-нибудь про риск передозировки. Но мой рыжик упаковку ведь выбросил! А я в этом комплекте уже больше двух часов. Рон с утра дежурил в нашей квартире, чтобы перехватить меня перед «Норой» и вручить подарок. Как я могла не проверить, а просто надеть? Все от недосыпа...и этого тоскливого чувства вины, из-за которого мне хотелось во всем ему потакать... чтобы только забыть, кто целовал меня утром. Зато теперь я чувствую себя виноватой перед обоими, и неизвестно, перед кем больше... потому что Драко так смотрел, так молчал... так кривил губы, словно действительно... вдруг он и правда? Так хочется поверить, что слизеринский принц всерьез... в первый раз в жизни... влюбился в гриффиндорскую зануду... Грейнджер, ты такая дура!

Ох, теперь еще и бюстгальтер туда же! Это не «белье экстаза», это «белье-сексуальный маньяк»! Слава Мерлину, погасили весь свет, и Джордж зажигает пунш. В темноте не так будут заметны мои красные щеки. Ооо... вот сейчас.. это белье точно рейтинга NC-17... а у Драко выходит лучше... Гарри что-то говорит, неважно, сделаю вид, что пью пунш... рука дрожит... ох... даа... уже скоро... дааа... конечно, Рон, да, за Рождество, за Рождество, чокнемся, ооо... и поцелуемся, если хочешь, только чуть позже... прости, я уронила ложечку, надо срочно наклониться под стол, вот так, чтобы никто не увидел моего лица... ох, аа, ууу, фууу... божеее... Мерлиновы кальсоны! Три дня с Драко... и тут тоже самое.. эти оргазмы меня доконают! В жизни столько никогда... в такой короткий срок! Придется выйти в туалет и снять развратное белье к мерлиновой бабушке. Да уж, такой рождественский ужин не забудешь! И почему Джордж смотрит на меня с такой глумливой ухмылкой?! О, нет, умоляю! Рональд Уизли, если кто-нибудь еще узнает, я тебе этого НИКОГДА не забуду!

Гермиона поймала себя на ужасной мысли «хорошо, что Фред умер», немедленно ее подавила и на подгибающихся ногах выскочила из-за стола.