Тёмный Лорд (джен)

Том посмотрел в мокрое от разводов окно и тяжело вздохнул. Книга, над которой он так долго бился, оказалась неинтересной. В течение трех часов Том старательно пролистывал затхлые страницы, надеясь отыскать нужную информацию. Заметив что-нибудь подходящее, он обмакивал перо в чернила и делал примечание. Однако в этот раз ему удалось выписать только полстраницы.

Стоял ноябрь сорок первого года. Минувшие полгода прошли для Тома, как в тумане. Ему снова, как после смерти Лесли, казалось, что он каждый день теряет много крови. Первое время Том вел мысленные разговоры с Мирандой, представляя ее рядом с собой и придумывая за нее всевозможные реплики. Но затем страшная правда, что Миранда ушла навсегда, становилась все яснее. Каждую минуту Том старался заниматься делом, лишь бы не остаться наедине с собой.

Чтобы не сойти с ума, Том попытался превратить боль в озлобленность. С начала осени он впал в такую депрессию, что друзья стали его побаиваться. «Вот и хорошо», — думал Том. Еще сильнее он мечтал сделать больно приютским маглам. С одним из врагов — Брендой Бэкки он отчасти поквитался: после убийства Патрика шайку возглавил пухлый Генри Ойрен, который сделал девочку своей наложницей. Том с удовлетворением отмечал, как Генри брал пальцами подбородок Бренды, а затем пару раз сношал ее на темной лестнице. Риддл осторожно посылал Генри мысленные приказы усиливать зверские забавы с Бэкки. Хотя это не могло утешить, но испуганный вид Бренды и синие мешки под ее глазами повышали Тому настроение.

От боли Тома отвлекало чтение газет: за минувшие полгода капризное колесо фортуны сделало несколько оборотов. В первые дни после смерти Миранды казалось, что до капитуляции Советского Союза оставались считанные дни. Но железный маршал Тимошенко каким-то непостижимым образом собрал бегущие русские армии и построил оборону вдоль Днепра. Когда Том ехал в школу, вокруг говорили, что немцы увязли под Киевом и разбиты под Смоленском. Однако через месяц русские были разгромлены под Киевом и Вязьмой, а Вермахт стал приближаться к Москве. Рейх Гриндевальда теперь простирался от Атлантики до Днепра. Утешало то, что русские, похоже, собирались сражаться под Москвой.

В вечерних струях ливня исчезли очертания соседних башен. Том с досадой отодвинул ненужную книгу и провел рукой по усталым глазам. Библиотекарь мисс Лаймон посмотрела на Тома с подозрением, но он не обратил внимания на взгляд сквиба: эти создания казались ему еще более ничтожными, чем маглы. Бросив в портфель «Расширенную теорию магических знаков», Том, пригнувшись в дверном проеме, пошел в коридор. За минувшие месяцы он стал еще выше, а черты его бледного лица стали более резкими, чем раньше.

Через несколько минут Том сказал пароль стене с ржавыми подтеками. Грязно-серые камни разъехались по сторонам, и он вошёл в гостиную. Большинство одноклассников Тома, поеживаясь от сквозняка, сидели в креслах. Перед ними, как на арене, стоял третьекурсник Альберт Эйвери, пытаясь заколдовать различные предметы. Рядом валялась бесформенная масса, напоминавшая расплющенный стул. В душе Тома мелькнуло что-то вроде жалости, но она тотчас прошла: Эйвери сам согласился играть роль шута.

— Ты придурок, Эйвери, — устало вздохнул Том. — Зачем ты испортил стул, на котором мы сидим?

— Да ладно, Том! — подмигнул приятелю Лестрейндж. — Вчера было хуже, когда превращали чайник в черепаху.

— Давай, преврати чайник в слоненка! — худенькая Кэролл Пьюси подпрыгнула от восторга.

Том хмыкнул. Год назад профессор Дамблдор велел неуспевающему в трансфигурации Эйвери заниматься под контролем Лестрейнджа и Руквуда. Эти двое, недолго думая, превратили совместные уроки в шоу с издевательствами над Альбертом.

— Ути-пути, Эйвери, — замурлыкала Эмилия Гринграсс, сидящая с ногами в темно-зеленом кресле. — Надо больше тренироваться, как в свое время мы…

Лестрейндж зашелся от хохота. Том прищурился на тусклый отсвет салатовых светильников и про себя усмехнулся пристрастию Эмилии к мелкому кокетству. Даже укрыв ноги покрывалом, девочка как бы невзначай оставила приоткрытыми белоснежные «мраморные» коленки.

— Отойди, — прошипел Том. Брезгливо поморщившись, он направил палочку на стул и через секунду вернул ему первоначальный вид.

— Здорово, Том, — воскликнула Элеонора Монтегю. — Теперь Эйвери начнет все сначала! — Ее слова потонули в гуле восторга.

«Им нравится травить, — думал с отвращением Том, идя по маленькому коридору в спальню. — Сегодня Эйвери, завтра кто-то другой…»

«Выдающееся открытие, Волдеморт! — расхохотался надменный голос. — Ты разве не знал, что достаточно бросить им кого-то на растерзание, и они будут готовы для тебя на все? Воспользуйся этим, и ты можешь стать величайшим волшебником из всех, когда-либо живущих».

«Каким образом?» — тупо спросил Том самого себя, разглядывая складки темно-зеленого полога. Спальня четверокурсников, как на грех, была самой холодной за все годы его учебы.

«Как насчет черной магии? — продолжал ехидный голос. — Ты ведь убедился, насколько полезны темные искусства?»

«Убирайся», — устало вздохнул Риддл.

Внутренний спор прекратился, и он уставился в серо-зеленую подушку. За минувшие полгода он не раз ощущал желание бросить темные искусства, но не мог это сделать. В их изучении было что-то затягивающее. Том не мог точно сказать что, но именно это чувство эйфории влекло его в Запретную секцию чуть ли не каждую ночь. Однако сегодня он настолько устал, что не мог пошевелить ногами. Перед глазами поплыло видение, как Миранда показывает ему движущиеся снежинки на ватмане. Том закрыл глаза и расслабился, пытаясь представить, каково это — лежать в темноте, без единой мысли и шороха. Нет, не получается. Должно быть, живым этого не дано понять.

«Займись-ка делом, Волдеморт», — хихикнул в голове надменный голос.

Том не сопротивлялся. Достав палочку, он наколдовал холодный синий шар и углубился в задание по древним рунам.

* * *

— Я предупреждал тебя, Том, — змееподобное лицо в зеркале расхохоталось леденящим душу смехом. — Ты не пожелал меня послушать.

— Ты убил ее! — закричал с ненавистью Том, выхватив палочку.

— В самом деле? — глумливо ухмыльнулся призрак. — Разве я, а не ты, придумал дуэльный клуб? Разве я, а не ты, довел ее на балу до сидения на мраморном полу? Разве я, а не ты, водил ее в Хогсмид во время метели?

— Все это случайности! — закричал в отчаяние Том. — Слу…

Он не договорил: рука с палочкой бессильно упала. Страшная мысль от того, что змееподобное лицо говорит правду, закрывала для него все. Том понимал, что надо скорее бежать отсюда. Но, слушая слова призрака, он чувствовал себя во власти странной магии, которой не мог противостоять.

— Это Волдеморт, Том, — проговорило чудовище. — То, чего ты так хочешь, не так ли?

— Это я — Лорд Волдеморт, — воскликнул с негодованием Том.

— Пока не совсем, — серьезно сказало лицо. — Ты знаешь, что такое Волдеморт?

В зеркале появилось изображение Тома, которое стало тотчас превращаться в высокую фигуру со змееподобным лицом…

Том огляделся по сторонам и с дрожью посмотрел на часы. Половина пятого утра. Это был просто страшный сон. Он хотел было снова лечь, но понял, что не сможет больше уснуть. Преодолевая головную боль, парень тихонько спустился в гостиную и сел у тусклого камина.

Утомленно вздохнув, Том взмахнул рукой. Книга, которую он взял накануне вечером, проплыв по воздуху, приземлилась открытой на его ладони. Он пролистал первую часть, не ожидая увидеть ничего нового. Поэтому для него оказалось полнейшей неожиданностью, когда под буквой «D» он заметил знак в виде пересеченных круга и треугольника. Том вспомнил этот рисунок: он был выгравирован на портсигаре того волшебника, чьей палочкой он убил Патрика. Ниже стояла подпись: «Знак Даров смерти. Используется в качестве официального знака Гриндевальда».

— Черт возьми, это может быть интересным, — пробормотал Том. Продолжая поглядывать в страницы, он вышел из гостиной.

Коридор оказался на удивление холодным. Факелы горели тусклым ночным светом, и Том знал, что ровно через час — не раньше и не позже — карлик Мур зажжет их дневным светом. В жизни все наступает по расписанию, даже смерть. Невдалеке послышался стук каблуков: необычайно легкий, без сомнения принадлежавший нежному существу. Том посмотрел влево и чуть не улыбнулся. По плитам, цокая каблуками, шла Оливия Хорнби в окружении подруг.

— Представляете, — прошептала с лукавой улыбкой девочка. — Я невзначай сказала, что тролли живут в предгорьях: там, где лес подходит к горам.

— И что кретин? — рассмеялась высокая Эллис.

— Он насторожился! А тут дылда Стаффорд из Гриффиндора появилась, и он давай ее про троллей спрашивать. Он пойдет туда, пойдет! — От восторга Оливия подпрыгнула и захлопала в ладоши.

Большой зал заполнялся учениками, обсуждавших предстоящий квиддичный матч между Гриффиндором и Слизерином. Развернув «Пророка», Том начал рассеянно читать, что Вермахт захватил Ясную Поляну — имение графа Льва Толстого.

— Том… — раздался голос Дамблдора. Он вздрогнул: профессор трансфигурации подошел к слизеринскому столу. — У Вас все хорошо?

— А, да… — пробормотал он, растеряно глядя на его серую мантию.

— Вы очень бледны… — посмотрел с тревогой Дамблдор. — Как хорошо Вы спали сегодня ночью? — прищурился он.

— Ну… Мне не спалось, — вздохнул Том. За минувший месяц он начал изучать науку с необычным названием «окклюменция» и подозревал, что профессор Дамблдор бросает на него не простые взгляды.

— Вам следует сократить время занятий. — Глаза учителя трансфигурации сузились. — Если почувствуете себя плохо, бегите ко мне или мадам Эльвире.

Дамблдор, подобрав мантию, пошел к выходу. Том, прищурившись, посмотрел ему вслед. Ему всегда казалось, что профессор Дамблдор либо считает его сумасшедшим, либо он ему попросту не нравится, но что касается последнего, в этом парень не сомневался. Со времени смерти Миранды неприязнь Тома к Дамблдору возросла, однако он считал нужным скрывать ее. Лениво закрыв книгу, он поплелся на занятия.

* * *

На уроке предсказаний профессор Лариджани обучал четверокурсников составлять гороскопы. Движение созвездий по звездному небу было бы интересным, не сопровождай их постоянный треп Араминты, Марты и Сьюзен. Слизеринки составляли любовные гороскопы, проверяя совместимость знаков. Тусклое осеннее солнце слабо освещало бордовые кроны Запретного леса. В лужах еще искрились слабые лучи. Останься в живых Миранда, она нарисовала бы это на ватмане. Но Миранда не увидит этого никогда, как не увидит однажды и он, Том Риддл.

— Между прочим, на Сьюзен положил глаз Мальком Хиггз с шестого курса, — прошептала Араминта, когда слизеринцы собирали вещи.

— На эту уродину? — Том изумленно поднял брови. — Интересно, как в такую можно влюбиться? Вырвет при одной мысли ее обнять.

— А ведь ты прав, Том! — рассмеялся Лестрейндж. — Уродливые девушки должны дать дорогу нормальным, — вздохнул он, плотоядно взглянув на тонкую фигуру спускавшейся по лестнице Мари Аркон.

Том задумчиво посмотрел на яркий факел. Все ли люди имели право на любовь, или она должна, как привилегия, принадлежать тем, кто заслужил? Одна половина души смеялась над этим. Зато высокий и насмешливый голос утверждал, что так и должно быть. На каменных сводах виднелись водяные подтеки — проклятое отопление, которое карлик Мур никак не мог починить. Усмехнувшись, Том медленно пошел на зелья.

— Сегодня, — заметил Слагхорн, — мы приступим к изучению интереснейшего зелья — амортенции. — Том с отвращением заметил, как Мона МакКейб и Дженни Сполдинг зашлись счастливыми улыбками. — Но прежде всего, — загадочно произнес профессор, — кто скажет мне закон Адальберта Уоффлинга?

Том лениво посмотрел на пробирки. Сейчас профессор будет рассказывать, что амортенция способна вызывать влечение, но не способна дарить любовь. Потом он будет спрашивать, что чувствуют ученики от запаха амортенции. Тех, кто скажет хоть что-то, будет ждать град насмешек.

— Или, например, запахи, — продолжал Слагхорн, расхаживая по классу. — Мне кажется, мы можем перейти к выяснению их природы, хотя природа влечения…

Он не закончил. От волнения Энтони Крэбб уронил чернильницу и под общий хохот пролил ее на бархатную туфельку Эмилии Гринграсс. Девочка с ненавистью пнула его, оставив на лбу фиолетовую отметину. Профессор Слагхорн с трудом отчистил обоих, под несмолкающий хохот гриффиндорцев.

— Скажите, сэр, — спросил профессора Том, спускаясь с ним по лестнице после урока. — На днях я готовил эссе по древним рунам и наткнулся на странный знак… — Том замялся, поймав взгляд Слагхорна, — Дары Смерти.

— Не думал, что Вы увлеклись сказками, Том, — мастер зелий смотрел на ученика с почти искренним изумлением. — Я понимаю, «Сказки барда Бидля» занимательны… Особенно «Сказка о трех братьях и смерти»…

— Но я прочитал, что, — от волнения Том заломил руки за спину, — этот знак использует Гриндевальд.

Эффект был неожиданным, хотя меньший, чем тот, на который рассчитывал Том. Круглое лицо зельевара вытянулось, а в бесцветных глазах мелькнули искорки страха. С минуту он смотрел на ученика, словно оценивал его, но затем рассмеялся.

— Ах, вот оно что… Бьюсь об заклад, что Вы, юноша, читаете не совсем разрешенные книги, — лукаво погрозил он толстым пальцем. Риддл поспешил улыбнуться в такт его шутке. — Но, Том, это же естественно: Гриндевальд обожает дешевые эффекты! Сам Черный орден называется Орден СС «Тотенкопф», то есть «Мертвая голова».

— «Мертвая голова»? — повторил Том. Ему показалось, что пламя в чаше вспыхнуло сильнее, но это был только отблеск.

— Да, именно так, — кивнул Слагхорн. — К сожалению, Том, я сейчас занят, — заметил зельевар, давая понять, что разговор окончен.

— Конечно, сэр, — улыбнулся Риддл. С минуту он смотрел на огонь в чаше, а затем, развернувшись, пошел в библиотеку.

* * *

После обеда Том изучал сказку о Дарах Смерти. Повествование о трех братьях показалось ему занимательным, но не серьезным. Но если, например, воспринять ее как аллегорию, то все вставало на свои места. Возможно, речь шла о неких предметах, обладание которыми позволяло стать Мастером Смерти… Перед глазами Тома поплыли образы эсеэсовцев с кокардами в виде черепов.

В Большой зал Том спустился к ужину. Слушая болтовню райвенкловок, Том почувствовал, как сердце обливается кровью от того, что среди них нет Миранды. Вспоминая ее тихий смех, Том подумал о том, что Миранда могла бы стать призраком вроде Серой Дамы. Интересно, можно ли с помощью магии создать световой образ Миранды, который мог бы всегда говорить, думать и ходить точно, как она? Том хотел было что-то сказать себе, но не успел: вдалеке раздался оглушительный рев. Профессор Раджан быстро шагнул к окну. Вслед за ним побежали ученики.

— Тролли! — закричал Филипп Диггори.

Он не ошибся: в сумрачном свете было заметно, как на поляну перед Запретным лесом вышел огромный горный тролль. Через минуту к нему присоединился и другой. Оба они потрясали кривыми дубинками и жутко ревели.

Полутемный зал утонул в гаме голосов. Девочки, особенно слизеринки, завизжали. Араминта упала без чувств; Эмилия с визгом залезла на стол, растолкав позолоченную посуду. Том выхватил палочку, приготовившись нападать или защищаться. Профессоры Дамблдор и Мэррифот помчались к выходу.

— Всем оставаться на местах! — крикнул директор Диппет.

Дальнейшие события замелькали так быстро, что Том не всегда успевал за ними уследить. Стоявшие возле окон уверяли, что учителя взмахами палочек заставили троллей скрыться в лес. Затем преподаватели вернулись в Большой зал, волоча за руку потрепанного Хагрида. Губы великана были разбиты, а на лице красовалась пара синяков.

— Этого дегенерата будто потоптали небольшие слоны, — хмыкнул Лестрейндж, глядя на Рубеуса.

— Так ему, кретину, и надо, — заметил Том, рассматривая синий стол.

— Такую тварь пора посадить на цепь! — взвизгнула Эмилия, свесив со стола тонкие босые ножки в дорогих чулках. В вечернем отсвете факелов ее кожа приобрела оттенок слоновой кости. — Я бы держала его в клетке, где этот зверь не мог бы встать в полный рост!

Девочку продолжало трясти. Ее зеленые глаза стали серо-голубыми от испуга. Том чуть не фыркнул, представив, как Гринграсс прохаживается возле клетки со скрючившимся в ней Хагридом. Взмахнув палочкой, Риддл поднял в воздух маленькие черные лодочки на высоких каблуках и обул дрожащую Эмилию.

— Попрошу внимания! — крикнул Диппет. Гул смолкал с трудом, и директору пришлось наколдовать стучащий металлический гонг. — Сейчас мистер Хагрид объяснит нам причины своего… Гмм, как бы сказать… Необычного поступка.

— Я… — всхлипнул Рубеус. — Я только эта… Глянуть хотел…

— Вы понимаете, что ходить в предгорья запрещено? — спросил Диппет.

— Так ведь интересно тама… Лес и горы… — вздохнул Хагрид. Том с интересом отметил, что смеялись в основном гриффиндорцы — многие из них, видимо, считали Рубеуса кем-то вроде клоуна.

— Армандо, Хагрид еще ребенок, — бросил с мольбой Дамблдор. — Великаны любят горы, это в их природе… Может, снимем двести баллов с Гриффиндора?

— Нет, Альбус. — На этот раз Диппет оказался жесток. — Мистер Хагрид совершил омерзительный поступок и будет наказан.

Том почувствовал, как в душе нарастает ярость. Сказал бы Дамблдор хоть слово в его защиту, попадись он, например, во время похода в Запретную секцию? Том, рассматривая темные окна, задумался о том, почему таким даунам, как Хагрид, прощается все, а ему не спустили бы малейшее нарушение.

— Да-да, оставить такой проступок безнаказанным означало бы развалить дисциплину. — Диппет сложил морщинистые руки в замок. — Решено: мистер Хагрид получит тридцать ударов розгами и проведет ночь в карцере.

— Что же… — вздохнул декан Гриффиндора. — Только никаких кандалов и подвешиваний за ноги, Армандо! — жестко сказал он, глядя на Диппета.

— Альбус, успокойтесь: я не Финнеас, — откликнулся директор. — Ради Вас, — смутился он, наткнувшись на строгие искры в глазах Дамблдора, — я готов уменьшить количество ударов до двадцати пяти… Мистер Мур?

— Да, сэр, — кивнул карлик. — Поскольку мистер Хагрид велик, я увеличу станок для порки и розги в два раза.

— Его будут пороть! — воскликнула Лукреция Блэк. — Вот бы посмотреть на такое зрелище, — мечтательно улыбнулась она.

Том не расслышал ее слов. Только сейчас, несмотря на всю суету с Хагридом, он начал понимать смысл прочитанного. Если сказка о трех братьях была аллегорией, то титул Мастера Смерти мог быть доступен только магии Певереллов. Чтобы это прояснить, стоило бы сходить ночью в Запретную секцию. Или просто… Щурясь на отсветы факелов, Том едва не рассмеялся.

Или просто взять разрешение у профессора Слагхорна.