Все будет хорошо... (гет)

Вернувшись в «Седые Холмы» девушка обнаружила на двери своего недостроенного дома официальный бланк торговой фирмы, в которой она заказывала отделочные материалы. Случившееся с Джорджем полностью вытеснило из головы гриффиндорки мысли о ремонте; нет ничего удивительного в том, что она совсем забыла о приезде курьеров и пропустила его. Что-то предпринимать было уже поздно, и Гермиона решила оставить визит в контору на следующий день.

Оставшийся вечер ведьма провела за раздумьями. Нет, она не пропустила мимо ушей доводы Рона, но если бывший муж прав, и Джордж действительно что-то чувствует к ней, то пусть первый шаг сделает он… Она слишком боялась… Это так больно — ошибаться. Да, Гермиона подождет — она умеет ждать.

На оформление документов о неустойке и восстановление заказа на доставку ушло на удивление много времени. Гриффиндорка никогда бы не подумала, что это так трудоемко, нудно. Куча на первый взгляд совершенно бесполезных бумажек, на каждой нужно поставить подпись, каждую оформить в нескольких экземплярах, подождать, пока её завизируют… Девушка тихо начинала звереть. Когда всё было кончено, Гермиона откровенно ненавидела, казалось бы, ни в чем не виноватую сотрудницу торговой фирмы по работе с клиентами и покинула контору с нескрываемым облегчением.

Материалы доставили утром следующего дня. Приняв их и расписавшись в журнале доставки, ведьма принялась за работу, надеясь, что труд вытеснит из головы назойливые мысли о Джордже…

Дни потекли один за одним, сливаясь в бесконечное, душное, жаркое месиво. Солнечная погода не радовала. Успешные работы по подготовке стен и потолков к покраске и оклейке обоев не приносили удовлетворения, хотя должны бы были, если учесть, что девушка занималась подобного рода трудом впервые и, надо признать, у неё вовсе неплохо получалось.

Ведьма поднималась рано утром, не спеша, завтракала. Дожидалась совы от Рональда, приносившей короткие записки о состоянии здоровья Джорджа. Вооружившись приобретенными в той же фирме, что и отделочные материалы, инструментами, а так же осмеянной в своё время Джорджем учебной литературой по ремонту, отправлялась в дом. Физические нагрузки выматывали, обеспечивали крепкий сон и отсутствие лишних мыслей… Что было вполне на руку Гермионе.

За прошедшие дни гриффиндорке удалось самостоятельно зашпаклевать и загрунтовать стены, выровнять потолки, благо книги и палочка всегда под рукой. Порой девушка думала, что будь она простой магглой, она ни за что бы не справилась. Даже будучи волшебницей, это было трудно, получалось далеко не с первого раза… Но потом, что называется, приноровилась, набила руку. И последние две спальные комнаты на втором этаже она смогла сделать гораздо быстрей, в сравнении с кухней, которую ведьма делала первой, потратив на помещение почти два дня…

Но удачно завершенные работы по подготовке дома к косметической отделке не принесли ожидаемого удовлетворения и радости, как и новые знания. Хорошая погода парадоксально навевала тоску и больше раздражала, нежели доставляла удовольствие. Девушка всё чаще чувствовала непонятную горечь и грусть, всё чаще ей хотелось плакать.

Причину данного явления Гермиона определила достаточно быстро, но предпочитала не думать о том, что без Джорджа ей стало чертовски одиноко, что без него восстановление дома потеряло смысл, как бы глупо это ни было… Гриффиндорка старательно искала другие объяснения тому факту, что ей, так любившей работать в одиночестве, вдруг нестерпимо остро захотелось общения. А как только в голову приходила предательская мысль, что ей вовсе не любое общение требуется, а общество одного отдельно взятого волшебника, девушка принималась остервенело листать почти выученные наизусть книги, в попытках обнаружить там что-то не замеченное ранее и тем самым пытаясь убежать от собственного внутреннего голоса, твердившего ей о том, что она совершает очередную ошибку, отказываясь от откровенного разговора с Джорджем.

Беда её была в том, что, приняв решение однажды, она от него не отступала, даже если интуитивно чувствовала его неправильность. Гермиона решила, что разговор, если суждено, состоится только с подачи Джорджа, и упорно не желала принимать во внимание тот факт, что молодой человек тоже может испытывать страх. Даже убедительный довод нашла: он мужчина, он должен быть первым… Вот только от этих доводов, от её решений, не становилось легче, а наоборот всё тоскливее и горше.

Ситуацию ухудшал Рональд, ежедневно присылая свою сову с небольшими посланиями о самочувствии брата. И, с одной стороны, ведьма была бесконечно благодарна бывшему мужу, за эту информацию. А с другой… Она откровенно злилась, вот только никак не могла понять на кого? На верного друга или на себя. Потому что, держа в дрожащих руках желтоватый пергамент, на котором знакомым с детства далеко не аккуратным почерком было написано несколько коротких фраз, ей до боли хотелось аппарировать на Диагон-Аллею в магазин «Вредилок» и самой удостоверится в том, что Джордж идет на поправку. И ей ведь совершенно ничего не мешало. Абсолютно! Кроме дурацкой упертости и страха…

О, да… Гермиона сама не могла это объяснить. Как, ну как, девушка, не испугавшаяся войны, не сломленная болью потерь и ужасом тех страшных дней и происходивших тогда событий, могла так постыдно трусить? Ну, казалось бы, чего боятся? Она просто навестит своего близкого друга… Но ведьме казалось, что он сразу всё поймет, по её взгляду, по голосу. Поймет и почувствует себя неловко от того, что не может ответить взаимностью. Поймет и отвернётся, предпочтя свести общение с влюбленной в него подругой к минимуму… Она когда-то слышала навечно врезавшуюся в память фразу: «Если хочешь потерять друга — скажи ему, что ты его любишь».* А девушка совсем не хотела терять Джорджа. Гермиона отчаянно надеялась, что она сумеет скрыть от него свои чувства, не дать ему заподозрить что-то. Только вот сейчас она вовсе не была уверена в том, что сможет с достоинством выдержать этот лукавый взгляд голубых глаз, в которые всегда смотрела прямо и открыто; сможет не подать виду, что любит его с такой силой, которую никогда не подозревала в себе, опрометчиво считая, что страсть и сильные чувства не её история…

Окончив с подготовкой стен днём раньше, теперь она занималась окраской кухни. Девушка медленно водила по стене кистью, без интереса наблюдала, как от пушистого хвоста малярного инструмента остается очередной бежевый след. Ей уже не нравился этот спокойный теплый оттенок, так радовавший раньше; ведьме хотелось чего-то более мрачного, темного.

Вверх, вниз…

Вверх, вниз…

Наклониться, обмакнуть кисточку в емкость с краской, дать стечь излишкам краски по металлической стенке…

Вверх, вниз…

Вверх, вниз…

Вверх…

В какой-то момент Гермиона почувствовала подступающие слезы, отерла испачканной в краске рукой ещё сухие глаза. Глубоко вздохнула, пытаясь прогнать охватившую её грусть. Вновь вернулась к прерванному занятию…

— Кто тебя учил так держать кисточку?

Плечи вдруг расслабленно опустились, глаза вновь заволокла влажная пелена отступивших было слез, а губы сами собой расплылись в счастливой улыбке. Впервые за целую неделю…

— Что ты здесь делаешь. Джордж? — Не оборачиваясь и часто моргая, произнесла девушка. — Рональд упоминал, что тебе прописали постельный режим ещё минимум на три дня…

— Я сбежал из-под назойливой опеки младшего братца. — Беззаботно ответствовал парень.

— Джордж. — Как можно строже проговорила обернувшаяся Гермиона. — Это совершенно наплевательское отношение, как к собственному здоровью, так и к людям, о тебе заботящимся!

Молодой человек глубоко вздохнул.

— Герм, я знаю всё, что ты можешь мне сказать. Но, поправь меня, если я ошибаюсь, наилучшим способом забыть о недуге издревле считался труд.

— Это не значит, что ты должен пугать своим исчезновением Рона!

— Я оставил записку. Это, во-первых. А во-вторых, меня терзают смутные сомнения, что ты мне не рада… — Друг очень серьёзно и грустно посмотрел в карие глаза девушки.

— Я очень рада тебе, Джордж, правда. Но тебе стоит вернуться домой, ты ещё не до конца поправился…

— Помогая тебе, я поправлюсь куда быстрее…

— К тому же, — Перебила его ведьма. — У тебя самого забот полон рот. Рон рассказал мне о вашем контракте и о том, что ты работаешь ночами в лаборатории. Мне очень не хочется доставлять тебе неприятности. И я, если честно, чувствую себя отчасти виноватой в том, что с тобой произошло, ведь ты так уставал здесь… Ничего удивительного нет в том, что ты совершил ошибку в лаборатории.

Молодой человек внимательно посмотрел Гермионе в лицо, а потом тихо и задумчиво произнес:

— Кого из вас мне убить первым: тебя — за упрямство или Ронни, за то что не умеет держать язык за зубами? — И уже громче добавил. — Герм, помощь тебе не имеет ровно никакого отношения к тому инциденту. Я просто пренебрёг техникой безопасности, это моя ошибка и она никак не связана с тем, что я работал над заказом ночами. Я всегда очень мало сплю, большую часть своего времени проводя в лаборатории. Даже если бы я тебе не помогал, я бы работал ночью, понимаешь?

— Нет, Джордж, не понимаю. Ты чуть не погиб!

— Но не погиб же!

Девушка возмущенно посмотрела на друга, её просто убивало его легкое отношение к собственной жизни, это причиняло сильную боль…

— Назови мне хотя бы одну вескую причину, по которой я смогла бы позволить тебе остаться помогать мне и тем самым подвергнуть опасности твоё здоровье и ваш с Рональдом контракт. — Вкрадчиво проговорила гриффиндорка.

Молодой человек некоторое время молчал, отведя взгляд от лица ведьмы, разглядывая открывающийся из окна вид, а потом посмотрел в её глаза. И от этого взгляда сердце в груди Гермионы словно совершило сальто.

— Я люблю тебя, Герм. — Тихо и очень спокойно произнес парень.

Несчастное гермионино сердце, кувырнувшись ещё раз, резко ушло в пятки. Девушка глубоко вздохнула и открыла глаза.

Перед ней на корточках сидел Джордж:

— Привет. — С улыбкой произнес он.

Сон… Это был всего лишь сон! Девушка прикусила губу, боясь выдать другу свое разочарование. Она так не хотела, чтобы парень видел, как она расстроена. И, повторяя фразу, произнесенную во сне, Гермиона выдавила:

— Что ты здесь делаешь. Джордж? Рональд упоминал, что тебе прописали постельный режим ещё минимум на три дня…

_________________________________

* (с) Елена Ваенга, песня: «Друг»