Отражение (гет)

*Кхе-кхем. В общем, не знаю, какие магические ритуалы Вы применили, дорогие читатели, но они все-таки пробудили мою черноголовую совесть, которая, в свою очередь, надавала пинков Музу, Вдохновению и мне. Большое спасибо Вам, читатели, за это!

Собственно, вот одна из многих частей, которые написаны на тетрадных листах — да, я приверженец старых традиций — и которые я надеюсь в скором времени перепечатать, исправить и показать Вам.

С уважением и любовью, Ваша Мелоди*

— Кричер, подай почту, — Гарри требовательно вытянул вперёд дрожащую руку. Вся пришедшая почта образовала огромнейшую кучу, из которой домовик, по приказу хозяина, выудил несколько писем. Пока Поттер читал их, Малфой молчал. Тихо стоял он и когда парень скомкал последний лист бумаги и сжал переносицу, однако слёзы всё равно покатились по впалым щекам.

Сказать было нечего, да и без слов было понятно: младшая Уизли не соврала, и друзья Поттера действительно мертвы. И это безусловно сильный удар по национальному герою.

— Малфой, — тихо позвал Гарри, и Драко, что удивительно, подошёл к нему и наклонился пониже, чтобы лучше слышать, что там бормочет вмиг обессилевший молодой человек, — уходи отсюда. И Генри забери.

— Зачем?

— Жить хочешь? — просто спросил Гарри. Как и многие разы до этого, в комнате запахло свежестью и озоном, резко похолодало. Драко мгновенно опознал надвигающийся магический всплеск. Неужели Поттер всё ещё провоцирует выбросы собственной энергии? — Малфой, сваливай!

Только после этого громкого окрика Драко осознал всю опасность происходящего. Если верить газетам — и собственным глазам, — у Поттера было просто невероятно много магической энергии. И расходовалась она, по большей части, вхолостую, богато орошая всех вокруг тёплыми или холодными волнами. И если раньше она выходила за рамки, установленные Поттером, что же может случиться сейчас, когда он сам убрал эти рамки?

— Поттер, — Драко схватил однокурсника за предплечья, — ты не можешь просто так всё бросить!

— Да? — Гарри поднял на блондина мутный взгляд и безумно рассмеялся ему в лицо, — И кто же меня остановит? Ты?

— Ты же упрямый осёл, тебя бесполезно останавливать. Подумай о близких!

— У меня их нет! — крикнул Гарри и съёжился в кресле, — Больше нет. Я хочу к ним, Драко!

Поттер поднял на Малфоя влажно блестящие глаза, на его лице отчётливо читались все эмоции, терзавшие его: отчаяние, горе и страх. Каким бы героем не был Поттер, Драко ясно видел, что он боится умирать. И всё-таки желает этого.

— Гарри, — последняя, отчаянная попытка увещевать охваченного горем мальчишку, — Послушай, ну неужели всё это было зря? Школа, твои приключения, битвы с Тёмным Лордом... твоя жизнь? Неужели ты не понимаешь, чем обернётся твоя гибель?

— Моя жизнь с самого начала была посвящена борьбе с Волдемортом. Всегда. Мои шаги были распланированы, мои решения предугадывались теми, кто был умнее, но от того не добрее. Может, хотя бы моя смерть будет самостоятельным решением?

Драко почувствовал, как и его глаза наполняются слезами. Страшно подумать, что случится с магическим миром, если Гарри Поттер умрёт. Ещё страшнее представить, что будет с самим Малфоем, если Гарри Поттер умрёт на его руках. Драко отвесил недругу оплеуху и, кипя от негодования, зашипел:

— Ты идиот, каких можно только поискать! Твои друзья никогда, никогда не хотели, чтобы ты умирал! Они готовы были отдать жизнь, лишь бы ты, придурок безродный, мог родить детей! Назвать их в честь твоих родителей и прожить счастливую жизнь до старости! А ты поступаешь по-свински по отношению к ним!

Гарри молчал. Холод и запах грозы никуда не исчезли, но ветер, трепавший портьеры и раскидавший письма по полу, утих. Прошло несколько секунд, полминуты. Тишина резала уши, но прервать её Малфой не осмелился. Вдруг плечи Поттера расслабились, он обмяк в кресле и, наконец, разрыдался.

Драко растерялся, он не знал, что можно сделать в этой ситуации. Он не представлял, как вести себя, когда плачет женщина, однако теперешняя ситуация просто выбила почву из-под ног. Кто угодно мог плакать, но только не Поттер. Тот всегда шёл навстречу опасности с распахнутыми объятиями и решительным взглядом. Он прятался после очередной победы и не показывал собственных слабостей — собственно, кроме семьи и близких, слабых мест у него не было. И вот теперь он полностью обнажил свои чувства, и Малфой не имел ни малейшего понятия о том, что можно сделать или сказать.

— Я... сожалею, Гарри, — Драко вдруг осознал, что говорит абсолютно искренне. Ему действительно жаль, что Грейнджер и Уизли больше нет. Ему действительно жаль, что Поттер теперь полнейший, абсолютный сирота.

— Оставь при себе, Малфой, — Поттер поглядел на него, устыдившийся собственной слабости. И внезапно гриффиндорца скрутил приступ жуткой боли, от которого он закричал, а по комнате прошлась сильнейшая волна магии. Затряслись стены, обветшалые опорные балки натужно заскрипели, посыпалась штукатурка.

— Поттер! — закричал Драко, однако тот уже не слышал ничего, потеряв сознание. А его беснующаяся магия продолжала методично разрушать особняк. Надо было что-то делать, — Кричер! Проверь, чтобы Генри здесь не было! И сам уходи!

— Да, молодой господин! — домовик исчез, оставив Драко один на один с бессознательным Поттером и разрушением. Молодой человек обхватил бывшего недруга за грудную клетку, закинул его руку себе на плечи, чтобы легче было тащить. Несколько метров до камина превратились в самую длинную в жизни Драко дорогу; ссыпавшаяся штукатурка и ветер слепили глаза, давно погасли свечи, перевёрнутая мебель вставала непреодолимыми препятствиями на пути. Летучего Пороха едва хватило на то, чтобы швырнуть в камин, однако зелёное пламя всё же взвилось, и последнее, что видел Драко, перед тем, как исчезнуть — это рухнувшая несущая балка.

* * *

— Заходи, что сидишь? — Драко вскинул голову на возвышавшегося над ним Генри и поднялся. Маггл хмыкнул, — Кому бы сказал, что увижу сидящего на лестнице под моей дверью Малфоя, меня бы сочли психом.

— Замолкни, а? — моральных сил на то, чтобы препираться, не было, поэтому Драко слабо огрызнулся и вошёл в приветливо распахнутую дверь. Хэнк пожал плечами и отправился на кухню, откуда вернулся уже с чашками, полными горячего кофе.

— Держи.

— Угу.

Драко не знал, с чего начать, а молчать в компании Генри оказалось на редкость приятно. Вернее, было бы, если бы не распиравшие Малфоя чувства.

— Ты даже не спросишь, что произошло?

— Я и так знаю, что задал он тебе жару. Я видел.

— Как?

— Дар, не забыл? — Хэнк постучал костяшками пальцев по собственному виску; Драко недовольно поджал губы:

— Я думал, дед Абракас отнял у бастарда и его потомков магию.

— Это абсолютно не мешает мне видеть прошлое и будущее. Впрочем, в одном ты прав: я не колдую.

— Но можешь ведь?

— Могу. Помимо того, что моя мать была незаконнорожденной дочерью твоего деда, у меня отец был сквибом, — Хэнк закурил, и тишина снова окутала парней вместе с сигаретным дымом. Драко подумал, что мог бы полюбить подобные вечера в спокойствии, которое прерывалось лишь ничего не значащей болтовнёй. Ему хотелось бы, чтобы мир был не так жесток, чтобы не было Тёмного Лорда, не было жадных до власти и денег чиновников, не было этой грязи и зла. Понятно, что это всего лишь детские желания, но меньше от этого понимания они не становились.

На Драко навалилась чудовищная усталость. Ему захотелось точно так же, как Поттер, впасть в кому, чтобы вход в его палату охраняли лучшие авроры, чтобы колдомедики носились с ним, как с писаной торбой. Не проводить многие и многие часы в обществе следователей, которые не доверяли его словам и грозились выбить из него признание куда более привычным для них способом. Спасибо, одна из медиведьм вмешалась, заявив, что «у мистера Малфоя чудовищное нервное истощение, и он свалится буквально под ноги аврорам». Только тогда его оставили в покое, пообещав ещё прислать извещение о вызове на допрос.

Прошло около получаса, наполненных ничего не значащими фразами, когда Драко, наконец, решился задать вопрос, который волновал его сейчас больше всего:

— Что будет с Поттером?

Хэнк посмотрел на него долгим, немигающим взглядом, потом опустил глаза и вздохнул:

— Ты уверен, что хочешь знать? — Драко утвердительно кивнул, вызвав ещё один полный безнадёжной тоски вздох, — Гарри умрёт. Его заберёт мать.