Лягушка Волшебная (джен)

С нашей вылазки в Запретный лес в гости к гигантским паукам до самого Самайна в Хогвартсе практически ничего не происходило. Школьная жизнь состояла из учёбы и тренировок — не было никаких клубов по интересам, кроме хора и квиддича, никаких мероприятий, чтобы немного передохнуть. Старшекурсники могли хоть немного развеяться в Хогсмиде по воскресеньям, но первый и второй курс откровенно дурели в стенах замка. Впрочем, надо признать, что первокурсники Слизерина, сиречь мы, довольно неплохо сдружились. Отчасти, потому что все остальные дружили против нас, отчасти благодаря некоторому пересечению интересов. Поначалу мы все ещё старались держать некоторую подобающую дистанцию, но совсем скоро стало ясно, что все наши друзья тусуются в одном и том же подземелье. И я умудрилась подружиться с одноклассниками, несмотря на то, что несколько сторонилась их.

Чтобы передать всю степень однообразия школьных будней, стоит заметить, что самым интересным событием за это время было то, что я подсадила парней из команды по квиддичу на магловскую художественную литературу с лёгкой подачи Хеймдалля. На одной из тренировок Перегрин и Люциан не очень-то хорошо справились, и он недовольно сообщил, что будет звать их Туком и Брендибаком, пока они не станут хоть на унцию полезнее. Перед ним они оба повесили повинно головы, а позже насели на меня — кто такие эти самые Тук и Брендибак. Пришлось рассказать. Всего «Властелина колец» я, правда, пересказать не смогла, так что пришлось сгонять Арчера за экземпляром. Надо ли говорить, что в атмосфере тотального безделья чтение их засосало? И надо ли говорить, что к нашим загонщикам намертво прилипли имена Пиппин и Мерри?

Из отломанного Хеймдаллем тисового бревна удалось вырезать всего пять заготовок для палочек. Они оказались довольно разными на вид, так что шансы совместить хотя бы одну из них с сердечником были довольно высоки. Вдобавок, палочки мы делали не первый раз, так что пара заготовок — из дуба и из ели — у нас завалялись. Тридцать первого октября, на Хэллоуин, уже практически по привычке отправилась к Хеймдаллю. С утра по субботам у нас с ним технически занятий не было, но я не могла отказать себе в кофе, а он был вроде как не против моего присутствия. Когда я пришла, оказалось, что лак был наконец-то готов — состав расслоился на три части: чёрную, прозрачную и коричневую. Каждая из них, по сути, и была отдельным лаком. А раз лак был готов, значит, пора было заканчивать.

Мы разложили заготовки по столу, и я ещё раз осмотрела их. Я делала ставку на ту, что я вырезала второй: она была прямой, с рукоятью, на которой был вырезан кельтский узор, проложенный плоским шнуром из шерсти грифона. Его золотистый оттенок придавал особой гриффиндорскости красноватой древесине палочки. Хеймдалль принёс банку, в которой в прозрачном специальном растворе плавала хелицера акромантула. Яда в ней, конечно, уже не было, однако трогать её руками всё равно не следовало. Он достал её специальными деревянными щипцами и осторожно провёл над заготовками. И моя ставка себя оправдала — хелицера действительно потянулась именно к той заготовке, о которой я думала. Мы вставили сердечник в палочку, и Хеймдалль опустил её в прозрачный лак. Хотя это была довольно густая, но всё-таки жидкость, извлечённый через пять минут артефакт был абсолютно сухим. Я собрала заготовки и вызвала Арчера, чтобы убрал их в наши закрома.

— Отличная работа, — улыбнулся Хеймдалль, глядя на палочку, но не трогая её.

— Не могу не согласиться, — кивнула я. Палочка и правда вышла довольно симпатичной. — Когда ты планируешь отдать ему?

— Хм… — он задумчиво нахмурился. — Может, завтра? Они устроили бардак у меня на уроке, так что я назначил им отработки по воскресеньям после завтрака.

— На твоём уроке устроили бардак? — не поверила я.

— Ну… Не то чтобы я этого не подстроил… — протянул Хеймдалль. — Но никто не заставлял их вестись на провокацию.

— И кто же те счастливчики, что обрушили на свои головы твой гнев? — мне едва удавалось избегать насмешливого тона.

— Мистер Уизли и мистер Гойл, — отозвался он. — Один ленивый, второй тупой.

— Нельзя же так про детей, — наигранно укоризненно хмыкнула я.

— Льзя или нельзя — сути не меняет, — скривился Хеймдалль. — Я был бы рад сказать о них что-то другое.

— То есть, они должны будут прийти к тебе завтра утром? — нахмурилась я. — После ночи Хэллоуина?

— Э… Да, — протянул он, а затем ударил себя ладонью по лбу. — Это не очень хорошо.

— Ага… — вздохнула я. — Насколько я поняла, школа не проводит особых мероприятий в эту ночь. Что довольно странно, если честно.

— Да, школа этого действительно не делает, — Хеймдалль кивнул и поморщился. — И я думаю, тебе должны быть ясны причины этого. Ведь это не самая простая ночь с точки зрения магического фона. А в школе полно тех, кому неймётся.

— А что насчёт нас? — помрачнела я.

— Я говорил и с директором, и с Северусом, — он мягко улыбнулся, и я поняла, что для этого разговора он выкручивал свои способности харизмы на максимум. — Директор дал согласие на проведение мероприятия, а Северус сказал, что будет присутствовать и также готов взять некоторых студентов Слизерина.

— О, — это можно было назвать достижением в уговорах. — Но профессор ещё ничего не говорил на факультете.

— Я не думаю, что он объявит это для всех, — Хеймдалль пожал плечами. — Скорее, это будет мероприятие для избранных.

— Кхе-хе, — вырвался у меня немного нервный смешок. — Понятно. У меня есть к тебе ещё одно дело. Я почти смирилась с постоянным трёпом в голове, но он утомляет. Я не очень хочу есть таблетки на завтрак, обед и ужин. Поэтому мне нужна шапочка из фольги.

— Я думал об этом, но директор так и не дал мне изучить Распределяющую Шляпу, — он скривился. — Сказал, что это очень сложный и древний артефакт, который легко испортить.

— Чушь какая, — фыркнула я. — Но это и не важно. Я изучила талмуд по ментальной артефакторике. Мы сможем сделать нужный артефакт максимум за десять дней. Хотя это будет не так уж просто.

— А что у нас вообще просто? — усмехнулся Хеймдалль и попросил достать книгу.

«Ratio mentis»⁽¹⁾ была книгой объёмом в четыреста страниц и размером с два альбома для рисования. К слову, интересно, что в Хогвартсе и этого предмета не было. Впрочем, программа вообще была… однобокой. Я носила её с собой в уменьшенном виде, поскольку оставлять её в комнате было бы несколько неразумно. Теперь же я вытащила её и вернула книге нормальный размер. Хеймдалль открыл первые главы. Всего в книге было три части — материалы для ментальных артефактов, предметы и, собственно, чары. Назвать хотя бы одну из них простой у меня не повернулся бы язык. Впрочем, я бы не сказала, что достать что-либо из материалов было большей проблемой, чем, например, хвостовой шип мантикоры, так что это был лишь вопрос времени и желания.

Хеймдалль пролистал первую главу, не особо всматриваясь в текст, а затем перешёл ко второй. Её он просматривал медленнее, дошёл, видимо, до конца, и вернулся назад на несколько страниц.

— Я думаю, тебе подойдёт вот это, — он развернул книгу ко мне и показал рисунок чего-то среднего между ободком и диадемой.

— Я тоже об этом подумала, — я кивнула. — Учитывая мою не самую шикарную шевелюру, я бы предпочла что-то максимально тонкое и простое.

Хеймдалль задумчиво покивал головой, бросая взгляд на страницу под разными углами.

— Лучше использовать ёмкие материалы — морион, белый опал и серебро, — я скривилась. — Их все достать не очень сложно, казалось бы.

— Казалось бы — ключевое слово, — вздохнул он. — Нужны же не просто какие-то, я прав?

— Повторю за тобой — а что у нас вообще просто, — я поджала губы. — Однако насколько я поняла, конкретно для этих материалов происхождение не имеет большого значения. Зато большое значение имеет предобработка перед изготовлением предмета. Для камней она довольно муторная.

Хеймдалль снова начал листать первую часть книги, пока не остановился на некоторых страницах, которые заложил пальцами. Он задумчиво хмурился, проглядывая то одну, то другую, однако мрачным он при этом не выглядел. Это могло значить, что все вопросы решаемы. Вообще, хорошо, когда рядом есть кто-то, кто делает проблемы решаемыми. Плохо, когда наоборот.

Примерно в половине двенадцатого Хеймдалль меня выставил, сказав, что ему нужно подумать и подготовиться к тренировке. «Ratio mentis» он мне при этом не вернул — прижал книгу к столу ладонью, стоило мне потянуться за ней. Первая игра сезона должна была состояться через неделю. И открывать его должен был матч Гриффиндор — Слизерин. Кто бы сомневался. И я даже знала, почему именно так: первая игра сезона привлекала очень много внимания просто потому, что она первая. А было прекрасно известно, что остальные факультеты всегда болели за противника Слизерина. Разумеется, расчёт был на проигрыш нашей команды, на возвеличивание Поттера, на ликование и восторг всех остальных от победы. Технически, испортить такой педагогический приём было не самой лучшей идеей. Однако меня вообще не волновало, что затевал директор и чего хотел добиться. Я не собиралась позволять команде, капитан которой сравнил меня с лабораторной крысой, пусть и только в мыслях, выигрывать.

— Нам придётся сделать это до игры, — я остановилась практически в дверях, когда уже почти вышла.

— Что? — не понял Хеймдалль.

— Нам придётся закончить этот артефакт до игры. И убедить директора, что он эффективно работает, — я обернулась и нахмурилась. — В команде о моих способностях не знают, но я бы всё равно не хотела давать ни малейшего повода для обвинения в грязной игре.

— Да, я тебя понял, — он вздохнул. — Дурацкая система. Я бы её изменил.

— М? — я изогнула бровь. — Хочешь в директорское кресло?

— Мне подобный предмет мебели не жмёт, вообще-то, — Франкенштейн сложил руки на груди и улыбнулся, склонив голову набок. — Но работать в конторе твоей семьи гораздо интереснее.

— Это греет мне душу, — усмехнулась я и всё-таки вышла.

Хеймдалль действительно подготовился к тренировке. О-ох… Парней он гонял в связках, передачах и чистой командной игре. У них были какие-то сложные схемы, хитрые ходы и многоходовки. У меня были практически отдельные тренировки. Сегодня он дал мне довольно суровое спецзадание — я должна была летать, уворачиваясь от его любимых мячей. При этом в мельтешащем цветном месиве мне надо было вылавливать зелёные мячи и собирать их в сумку под запястьем. Не сказать, чтобы такая тренировка была мне прямо в новинку, но восторга это не прибавляло. И самым пугающим было даже не то, что мне предстояло летать, как сапсан, а то, что мне предстояло делать это все два часа тренировки. Почему в квиддиче нет страховочных заклинаний? Ведь если бы я упала или врезалась во что-нибудь или кого-нибудь, это бы очень плохо кончилось.

В принципе, я была так сконцентрирована на том, чтобы не получить одними шарами, поймать другие, не упасть с метлы и ни во что не врезаться, что в голове у меня буквально свистел ветер. Какое там мысли окружающих — я едва могла думать свои собственные! Одна какая-то билась на периферии сознания, но я никак не могла поймать её, только смутно осознавая, что это что-то важное. А отвлекаться мне было нельзя, потому что шарики Хеймдалля очень медленно, но всё же ускорялись, и мне и так едва удавалось уклоняться от них.

Время вышло. Нас должны были сменить когтевранцы, так что Хеймдалль быстро снял чары сокрытия, а я спустилась на твёрдую землю прежде, чем они могли увидеть меня в воздухе. Информацию о том, как я летаю, слизеринцы старались скрывать, что особо сложной задачей не было. А команда Гриффиндора, видевшая меня в воздухе, списала всё на метлу. Более того, они были убеждены, что мой почти вертикальный взлёт на той тренировке к Пьюси был следствием моей неспособности обуздать метлу. Откуда я это знала? Ну… Близнецы Уизли долго не могли перестать изображать этот полёт руками в столовой и смеяться. И если бы я тогда действительно не справлялась с метлой, это было бы совершенно не смешно.

Мы покинули стадион раньше на какую-то минуту, так что команду Когтеврана встретили уже на пути к замку. Буквально у выхода со стадиона. Хотя вся школа уже знала, что я буду играть в команде, парни по-прежнему старались идти так, чтобы я терялась в толпе. Опекать меня постоянно им действительно быстро надоело, так что они только в столовой сидели рядом с нами. В остальное же время я была без присмотра. Когда с сине-бронзовыми мы разминулись, цепкие пальцы Хеймдалля ухватили меня за плечо, чтобы потянуть из гущи людей.

— Я заберу мисс Нильфхейм до ужина, — не убирая руки с моего плеча, заявил он.

— А переодеться мне можно? — повернулась я к нему. И в душ сходить мне тоже хотелось.

— Зачем? — Хеймдалль изогнул бровь.

— Эм… — я замялась.

— Вот и я причин не вижу, — его пальцы сжались сильнее, не оставляя мне шанса вырваться без драки, которую определённо не следовало затевать.

Мы прошли наружной галереей и уже в замке разделились — парни направились к подземельям, прихватив мою метлу, а мы в комнаты Хеймдалля. Его рука так и сжимала моё плечо — крепко, но не больно. И всю дорогу он хранил молчание, блуждая взглядом по стенам. Я боялась лезть в его мысли. Достаточно давно я поставила на его разум блок, чтобы случайно не считывать их. Хеймдалль не знал об этом, но мне требовалось сконцентрироваться и захотеть прочитать его мысли, чтобы сделать это. И сейчас я определённо не хотела. Вместо этого я пыталась найти причину, по которой он мог бы быть мной недоволен. Меня осенило, когда он уже открыл дверь в свой кабинет и слегка подтолкнул меня внутрь.

— Я что, тренировку завалила? — спросила я, затравленно обернувшись.

— Что? — Хеймдалль недоумевающе нахмурился. — С чего ты это взяла?

— Даже не знаю… — протянула я, внутренне выдыхая.

— Нет, ты хорошо справилась, — он наконец выпустил моё плечо и я еле удержалась от того, чтобы размять его. — Я думал об артефакте для тебя.

— Насколько всё плохо? — тут же напряглась я.

— Вообще-то, всё наоборот довольно хорошо, — Хеймдалль сложил руки на груди. — Арчер доставил материалы из наших закромов… Ты знала, что у тебя в особняке почти двадцать фунтов мориона?

— Разумеется, я знала, — я изогнула бровь и тоже сложила руки на груди. — И про серебро, и про белые опалы, и про алмазы, и про янтарь, и про всё остальное тоже. Арчер же ведёт учёт.

— А я не знал… — медленно отозвался он. — По крайней мере, точное количество мне известно не было.

— Если хочешь, мы пересмотрим порядок отчётности, — я пожала плечами.

— Не суть, — Хеймдалль отмахнулся. — Сегодня удачная ночь. Хотя в «Ratio mentis» указано, что для подготовки белого опала подойдёт любая роса, роса в сегодняшнюю ночь будет обладать лучшими магическими свойствами. А для мориона и серебра мы с тобой сейчас будем делать специальные приспособления.

— Как скажешь, — я глубоко вздохнула и пожала плечами. — Я хотела принять душ и переодеться перед ужином — глупо буду выглядеть.

— У нас мало времени, — он поджал губы. — Надо успеть до захода солнца, иначе нам не хватит времени закончить артефакт до пятницы.

Я сокрушённо вздохнула. На крайний случай можно было трансфигурировать одежду, чтобы не выделяться. Если, конечно, мы с ним вообще пойдём на ужин. Я почему-то начинала укрепляться в мысли, что мы не успеем. А ведь Большой зал был сегодня красиво оформлен тыквами, свечками и летучими мышами. Ходили слухи, что стол будет изобиловать блюдами из тыквы и сладостями. Почему-то у большинства студентов это вызывало радостный ажиотаж. А у меня фантомные зубные боли.

На изготовление приспособлений подготовки материалов была убита масса времени. Меня несколько озадачило то, что в особняке их не нашлось, хотя это вовсе не были какие-то свежеизобретённые конструкции. Ящик для освещения серебра лунным светом, макающие весы для опала и мешок для мориона были даже описаны в «Ratio mentis». Но, видимо, моим предкам эти штуки не требовались. В итоге, когда мы наконец закончили, было уже начало девятого. Хеймдалль унёс ящик с серебром в свою спальню, окно которой выходило на юг, так что свет проникал через него почти всё время. А вернулся он уже в льняном балахоне под мантией. Я думала только о том, что наконец смогу переодеться и сходить в душ. А ещё я думала позвать Арчера, чтобы он доставил мне что-нибудь съестное. Так что я не сразу заметила идущего рядом со мной Хеймдалля. Заметив мой озадаченный взгляд, он усмехнулся и сказал, что намерен зайти к профессору Снейпу.

Наш путь лежал через второй этаж. Я витала в облаках, продолжая отгораживаться от чужих мыслей. Внезапно у меня под ботинками захлюпало. Я остановилась и посмотрела под ноги — на полу была разлита вода. Я поймала Хеймдалля за мантию, когда мой взгляд проскользил по луже и добрался до отражения какой-то красной надписи и кошки, подвешенной на стене. В то же мгновение в этот коридор с другой стороны вышли Поттер и его друзья — Рон и Гермиона. С секунду мы впятером молча взирали друг на друга и на картину впереди. А затем послышался шум, и с другой стороны коридора появились ученики и преподаватели.

— Тайная комната снова открыта. Враги наследника, трепещите! — прочитал кто-то.

Гомон мгновенно усилился. Я не могла разобрать ни слов, ни взволнованных мыслей.

— Тихо! — громко объявил директор Дамблдор. — Я прошу старост проводить учеников в их гостиные.

Студентов как ветром сдуло. И только мы оставались на месте, отделённые от остальной толпы огромной лужей, надписью и кошкой. В коридор выбежал мистер Филч. Он был сквибом, и об этом знала вся школа. Точно также, как знала о том, что он искренне ненавидел всех учеников. А тех, кто шалил — особенно. Увидев кошку, он бросился к ней, осторожно снимая тело и прижимая его к себе.

— Это он сделал, — зашипел завхоз, указывая почему-то на Поттера.

— Не думаю, что это так, — произнёс Хеймдалль. — Я задержал мисс Нильфхейм после тренировки ради некоторых дел, и мы столкнулись с мистером Поттером прямо здесь. Он пришёл вместе с друзьями с той стороны, — он махнул на коридор, откуда они пришли.

— Так почему вы не были на ужине? — спросил профессор Снейп.

— Мы были на празднике сэра Николаса, — отозвалась Гермиона. — А потом… Гарри сказал, что не хочет ужинать, и мы решили вернуться в свою гостиную. И здесь столкнулись с профессором Эдельштейном.

— Такое проклятье в любом случае не под силу ученику второго курса, — заметил директор. — Профессор Эдельштейн, что вы скажете?

Хеймдалль снова вцепился в моё плечо и потащил через лужу. Спрашивали его — зачем было меня тянуть? Мы приблизились, и он осторожно взял кошку у мистера Филча.

— Миссис Норрис… — произнёс завхоз. — Она мертва?

— Нет, — ощупывая её, отозвался Хеймдалль. — Она попала под мощное убивающее проклятье, но что-то помешало ему подействовать в полную силу, — он посмотрел на меня. — Вы можете принести сюда свою аптечку?

— Да, сэр, — я кивнула.

— Бегом, если вас не затруднит, — добавил он.

Я коротко кивнула и рванула с места на такой скорости, на какую только была способна. Мне нужно было промчаться до подземелий, пробежать через гостиную, забрать ящик из своих вещей и добежать обратно. Мне понадобилось на это около пятнадцати минут из-за обилия лестниц. Вернулась я туда же — к месту происшествия. Я думала, что отдам её, и Хеймдалль меня отпустит, но стоило мне приблизиться, как его пальцы снова сжали моё плечо.

— Мне понадобится помощь мисс Нильфхейм, — заявил он и потянул меня снова через лужу назад в свой кабинет.

Быстро освободив стол, Хеймдалль положил на него кошку. Она выглядела окостеневшей. Я поставила аптечку на край стола и присмотрелась. Свет над моей головой загорелся ярче, и я наконец увидела то же, что и Хеймдалль ещё в коридоре: поза кошки была такой, будто она смотрела вниз. Если бы она попала под направленное проклятье, в месте его попадания остался бы след. Его не всегда легко заметить, но всё же он обязательно присутствовал. Здесь же его не было. Эти факты могли указывать только на одно существо, которое могло бы сотворить подобное. Одно такое жило около нашего особняка. И звалась эта тварь василиск. Прямой его взгляд убивает, но если увидеть только его отражение, то он вызывал именно такой вот эффект. Мы с Хеймдаллем оба это знали. И поскольку нам приходилось время от времени общаться с ним, у нас было и противоядие из корня мандрагоры. Скажем так, тот факт, что василиск был моим фамильяром, не помешал бы ему схарчить меня при случае.

— Надо выяснить, кто это сделал, — произнёс Хеймдалль, открывая мою аптечку.

— Огромный волшебный змей, что тут выяснять, — фыркнула я. — И зачем было меня гонять? У тебя есть те же самые препараты.

— Мне нужно было подтвердить догадку, — отозвался он. — Директор не стал бы при учениках говорить о наличии василиска в замке.

— Ясно-понятно… Так что, ты говоришь, надо выяснить? — я склонила голову набок.

— Надо выяснить, кто этого змея выпустил, — он достал нужный флакон и посмотрел на просвет. — Для кошки многовато, — он поджал губы.

— Так я же не кошка, — я дёрнула плечом.

— Этот василиск явно чей-то, — продолжил мысль Хеймдалль. — Иначе он бы жрал детей и преподавателей каждый год. Но этого не происходило. Так что надо выяснить, кто именно это сделал.

Я кивнула и сосредоточилась. Иными словами, мне надо было прощупать сознания всех находящихся в замке людей и выяснить, кто именно приложил к этому руку. Это заняло у меня время. Я осела на стул и смотрела прямо перед собой, ничего не видя. Я не слышала мыслей Хеймдалля, но чувствовала как он возился рядом со столом. Мысли студентов были взволнованными и перепуганными. Они думали и обсуждали события с кошкой. Филч метался в своей каморке. У учителей в головах бродили мрачные мысли о том, что если виновник не найдётся, школу могут закрыть. Я не нашла того, кто это сделал. То есть это произошло, видимо, в бессознательном состоянии. Это напрягало, но с этим можно было разобраться позже. А вот то, что я действительно нашла, обдало меня холодным потом. В башне Гриффиндора в спальне мальчиков второго курса в анимагической форме крысы размышлял о еде тридцатилетний мужик. Я выпала в реальность.

— Не зря мне та крыса не понравилась, — поморщилась я. Стоило расслабиться и перестать концентрироваться, как накатила жуткая головная боль.

— Какая крыса? — напряжённо переспросил Хеймдалль.

— А помнишь, в поезде. Крыса Рона, — отозвалась я. — Она не крыса. Она — мужик.

— Что?! — его лицо возникло прямо передо мной.

— Я сказала, что это был анимаг, — медленно произнесла я. — Надо директору сказать. Пусть его выдворит.

Со стола донеслось протяжное «Миау». Мы повернулись. Миссис Норрис села, встряхивая головой. Она посмотрела на нас и снова мяукнула. Прошло не больше пяти секунд, как в дверь постучали.

— Моя кошка. Как она? — донёсся из-за двери голос мистера Филча. — Вы сможете спасти её?

— Секунду, — отозвался Хеймдалль и открыл дверь. Через мгновение миссис Норрис уже была на руках у завхоза. — Вашей любимице нужно будет несколько дней бывать на солнце и пить молоко, если она его переносит, — мягко произнёс Хеймдалль. — А сейчас я прошу вас отправиться вместе с нами к директору.

Мистер Филч кивнул, и мы угрюмой гурьбой направились к проходу под горгульей.

1) Система разума (лат.)

Вернуться к тексту