Спустя пять лет (гет)

Родителей ей удалось выловить, когда следующим вечером они прогуливались по крытой галерее — любимое их место досуга во время дождливых дней. Стража и слуги оставались снаружи, и королевская чета могла наслаждаться уединением, приятным разговором и шорохом дождевых струй.

Лею пустили без вопросов.

— Мама, — после приветствий тут же перешла она к делу, — можно я в этом месяце похожу в университет на открытые лекции?

— В университет? — удивилась Кая, поскольку ранее дочь не проявляла интереса к такому способу провести время. Она уже думала радостно согласиться — рвение к учёбе нужно поощрять! — но не успела ответить, потому что разом нахмурившийся король-консорт подозрительно переспросил:

— Это не на лекции ли про электричество?

Он, разумеется, знал, что Ней приехал в Райанци — а вот его дела здесь представлял уже весьма смутно, потому что этим занималась внутренняя разведка. Передавать ей каких-то особых приказов касательно Нея он не стал, потому что не представлял, как бы тот сумел связаться с принцессой, и оптимистично полагал, что эта научная командировка пройдёт без эксцессов.

Против его ожиданий, вместо того, чтобы усовеститься, Лея возмутилась.

— Ты знал!.. — обличительно и гневно воскликнула она, пронзая отца горящими злыми взглядами.

Королева, сложив два и два, бросила на мужа укоризненный взгляд — мол, почему вовремя не доложили? — но в разговор встревать не стала.

— Лея… — попытался, меж тем, высказать что-то недовольное и логичное король-консорт, но не преуспел.

— Ты знал! — потрясённо всплеснула руками Лея, и совсем уж увлекалась эмоциям: — Ну конечно, ты знал! — в словах её звучала глубокая горечь — Как тебе могли не доложить? Небось, все пять лет за ним следил! А я… а ты… — её душили слёзы обиды и досады.

— Лея! — прибавил отец в голос строгости.

— Зачем, за что?! — продолжала возмущаться дочь, нервно расхаживая по галерее. — Да я давно всё поняла. Я давно всё поняла! — для убедительности взмахнула она руками и зло, горячо, нервно заговорила: — Вы были правы, вы оба с самого начала были правы, а я просто дурочка, да! — её звонкий голос душили подступающие слёзы. — Я была юная, глупая, не хотела слушать… но сейчас-то! — она, остановившись против отца, посмотрела на него с горечью и обидой. — Я ведь выросла, пап. Я понимаю, что между нами не могло быть отношений, что это было просто увлечение. Я всё понимаю теперь, — тихо и серьёзно напомнила она. — Зачем ты продолжаешь вести себя так, будто я по-прежнему неразумный ребёнок?

В словах Леи был резон; эпоха её юношеского бунта давно осталась позади, и она ожидала от родителей большего понимания. Недоверие короля резануло ей по сердцу.

— Я просто горжусь тем, чего он сумел добиться, — гипнотизируя отца, спокойно резюмировала она. — И я хочу разделить момент его триумфа. Потому что, в конце концов, — она гордо выпрямилась и с королевским видом напомнила: — Если бы я тогда не влюбилась в него, вам бы не пришло в голову финансировать его учёбу, и сейчас в мире было бы на одного учёного-физика меньше.

— Справедливо, — согласился король-консорт.

Они быстро переглянулись с женой, принимая решение. По этому молчаливому договору слово взяла королева:

— Хорошо, Лея, — спокойно кивнула она. — Ты можешь посещать лекции своего друга. И… — прибавила она тоном весьма официальным: — Я очень горжусь тобой, милая.

По лицу Леи мелькнула тень, но она лишь с благодарностью поклонилась.

— Полагаю, мы можем и впредь спонсировать исследования господина Дорне, — великодушно прибавил король. — Его прорыв в изучении электричества будет иметь общемировое значение.

Лея благодарно кивнула, заталкивая обиду на отца поглубже. В конце концов, он её услышал! Это явно говорило в его пользу.

Довольная своей победой Лея испытывала глубокое воодушевление. Она действительно гордилась Неем — пусть любовное чувство к нему и осталось в прошлом, он был словно бы посланцем из её юности, кем-то близким, с кем она привыкла делиться радостями и тревогами. Она была так счастлива быть свидетелем его достижений!

На первую лекцию она шла как на праздник, тщательно выбирая наряд и письменные принадлежности — чтобы делать заметки. Ей хотелось показать, что она относится к моменту торжественно и серьёзно.

В аудитории она почувствовала себя немного скованной, потому что её сплошь заполняли мужчины в возрасте. Была парочка пожилых леди и пять или шесть юношей; но Лея оказалась единственной девушкой, и это её смутило. Она на всякий случай села поближе к леди.

Ней, тихо беседовавший о чём-то с коллегами, заметив её появление, с улыбкой ей поклонился. Она улыбнулась в ответ, снова воодушевляясь и любуясь тем, как он с пылом что-то доказывал солидному типу с пышными седыми усами. Тот в ответ хмыкал снисходительно, но Лея заметила, что в глазах его виднелось одобрение.

«Так его, Ней!» — мысленно подначивала она, радуясь успеху друга.

Наконец, подошло время начала; все присутствующие расселись по местам, и только Ней остался один перед ними.

Лея видела, что он ощутимо волнуется: заведя руки за спину, он нервно сжимал пальцы, и голос его чуть дрогнул, когда он начал свою речь:

— Уважаемые коллеги!..

Сперва медленный и мерный, голос его постепенно обретал силу и скорость. Выйдя на свою любимую тему — электричество — он, кажется, совершенно уже забылся, перед какой аудиторией выступает, в красках и эмоционально описывая путь своих поисков.

Лея была весьма увлечена его речью — гипотезы, опыты, провалы и новые задумки! — но, чем больше он говорил, тем чаще в его речи проскальзывали слова, которых она совершенно не понимала. Она было взялась их записывать, чтобы спросить позже; но на втором десятке бросила это безнадёжное дело.

Ей сделалось тоскливо и грустно.

Когда-то давно они говорил с Неем на равных; а потом… потом он уехал учиться, и вот, сыплет терминами и формулами, в которых она — получившая, между прочим, блестящее образование! — ничегошеньки не смыслит.

По правде признать, Лея не слишком утруждала себя учёбой. Ей казалось, что она и так знает слишком много всего — гораздо больше, чем ей могло бы пригодиться. И теперь она досадовала на саму себя, что так бездарно потратила последние пять лет своей жизни, в то время как Ней — Ней все эти годы продолжал учиться и делать открытия, и вот, стал учёным, которого с живым интересом слушают лучшие умы Райанци.

У остальных слушателей, и впрямь, проблем с пониманием речи лектора не возникало. Иногда они задавали уточняющие вопросы — Ней вспыхивал от радости, чувствуя, что понят, что обрёл единомышленников.

Лея не всегда понимала даже и суть вопросов; что уж там говорить об ответах.

Она, однако, старательно держала на лице тёплую спокойную улыбку, и кивала Нею ободрительно всякий раз, как его взгляд останавливался на ней — а это случалось довольно часто.

Лекция завершилась аплодисментами; Лея от всей души к ним присоединилась, хотя и не могла сама оценить значимость открытий, о которых говорил друг.

Нея обступили со всех сторон; ему жали руки, хлопали по плечу, поздравляли, задавали ещё какие-то вопросы.

Лея решила подождать, когда схлынет этот поток, чтобы тоже поздравить; но дело, определённо, затягивалось. Один из профессоров — сухонький старичок с длинной седой бородой — выпытывал у Нея что-то узкоспециализированное, и явно о чём-то спорил с ним. Ней, горячо отстаивающий свою точку зрения, в ответ на очередной вопрос старичка вдруг хлопнул себя по лбу.

— Вот я болван! — самокритично воскликнул он. — И в самом деле, вы правы, что я упёрся в эту платину…

Он наклонился над столом, копаясь в своих чертежах и заметках — видимо, хотел что-то записать.

От наклона из-за ворота его рубашки выскользнула цепочка; в ярком солнечном блике сверкнул изящный золотой крест.

Лея вздрогнула, уставившись на него так, словно увидела приведение.

Не узнать его она не могла: это не был какой-то новый купленный Неем крестик (если и предположить, что у студента откуда-то нашлись деньги на такую дорогую вещь). Это был тот самый крест, который она когда-то сняла со своей шеи и отдала ему.

Тот самый крест, поцеловав который, он пообещал, что вернётся сразу, как закончит обучение.

Всё тело Леи пробил озноб; она только смотрела и смотрела на этот крест, не в силах принять тот факт, что Ней до сих пор носит его.

Между тем, парень нашёл что искал и вернулся к профессору, на ходу поправляя цепочку машинальным жестом. Сверкнув на прощанье на солнце, крестик снова спрятался под рубашку.

Дрожащими поледеневшими руками Лея собрала свои письменные принадлежности и встала.

Диспут двух учёных явно затягивался.

Проходя мимо них деревянным шагом — ноги отказывались гнуться — она всё же выдавали из себя улыбку:

— Поздравляю, Ней. Это было великолепно! — успела она вставить в паузу между непонятными ей речами про что-то углеродное.

— Спасибо! — просиял ей навстречу глазами, лицом и голосом Ней.

Возможно, он хотел сказать что-то ещё, но быстро и лихорадочно заговорил профессор, тыкая пальцем куда-то в заметки. Ней отвлёкся на него, и уже спустя пару секунд с головой ушёл в обсуждение.

Для чего-то всё ещё удерживая на губах вежливую улыбку, Лея вышла из аудитории.