Гарри Поттер и на самом деле (джен)

(Чувствительным к мату людям предупреждение. Его немного есть в этой главе, под соответствующие эмоции. В данном случае не обойтись заменами)

Под ногами круглая площадка из туго сплетенных зеленых лиан метров двадцать в диаметре. Вокруг внушительный купол через который кое-как пробивается дневной свет. Он похоже из таких же лиан, но разобрать это сложно, полутьма, не в фокусе, да еще как-то всё подрагивает и колышется. Видимо что-то для скрытности намагичили. А вот что в фокусе так это насаженные на колья разнообразные черепа, с багровыми глазницам. От них разливается свет, выделяющий кривую полусферу в центре. Эдакий бугор усыпанный цветами шиповника тревожно оранжевого цвета, наполняющие окрестности розовым ароматом. В центре бугра угадывается круглая дверь границы которой можно определить по отсутствию цветов.

Я вопросительно глянул на сопровождающего и сказал:

— Ну, я осмотрелся. Впечатляет. Жилище хоббита-некроманта не иначе. Нужно ахать, возмущаться или восторгаться?

Хозяин явно ждал иную реакцию — поморщился. Гм, как-то я расслабился и обнаглел. По-взрослому «слишком» все-таки вести себя нельзя. Но как скорректировать поведение с хода не понял, он сделал приглашающий жест мол «пойдем», поэтому просто топаем куда зовут. Тем более рукоятка по центру прекрасно видна хоть и заплетена веточками шиповника каким-то магическим образом превращенного в лиану. Причем видно как вглубь уходит их толстый слой. Объемный даже... Я машинально присмотрелся сквозь очки: дверь вдруг дрогнула и обрела вид толстенного стекла пронизанного вмонтированными в его толщу колючками. Причем чем глубже тем гуще, так что дальняя часть того стекла просто терялась в глубине. Только рукоятка висела в магическом зрении вообще без опоры, настойчиво предлагая схватиться.

— Это ещё что за... — пробормотал я сквозь зубы, волевым усилием останавливая хватательное движение. Тут, словно в ответ на моё нежелание поддаваться порывам, в глубине пошло какое то быстрое движение шевелящее игольчатые кусты. Миг, рукоятка с хрустом лопнула распавшись на две половинки, после неё как чертика на пружине вынесло какую-то мохнатую тварь, заверещавшую как кошка, распятая на андреевском флаге. И второе не фигура речи, реально рыжая тварь повисла Х-иксом на колючках пронзивших её конечности. Она пронзительно орала рвалась и сучила когтистыми лапами, дергаясь словно пытаясь спрыгнуть и перед последним издыханием изодрать мне лицо в клочья. А выпученные бельма глаз и вскипающая пена на клацающих зубах, казалось способными передать бешенство воздушно-капельным путем.

Все эти её ужимки и нюансы я разглядывал в прыжке с места назад, инстинктивно замедлив движение взгляда сквозь очки, тем самым приемом что цеплялся за пролетающих мимо птиц. А вот вопил в прыжке я уже по собственной инициативе. Причем децибел выдал столько что мигом сорвал глотку не привыкшую к такому обращению. Впрочем пролетел не далеко, шедший позади хозяин меня поймал. И судя по его хохоту, вот на такую реакцию он вполне рассчитывал. Я ощутил натуральный прилив злости, невольно вспоминая давным-давно забытую реакцию на чужой злорадный смех, вывернулся, отскочил ещё дальше, заорав:

— Что это за гнилая белка, мать твою за ногу, Флоримон? Что за отрыжка некроманта животновода? Я, блядь сука искренне думал что такая в принципе может придти только если лет десять бухать не просыхая! Но, чудо блядь магия меня реально удивляет, подослав такую трезвому и ни разу не пробовавшему алкоголь!

Все таки ругань, да с постепенным переводом эмоциональных междометий в многоэтажный мат, помогает быстро переключиться с эмоций на мозги. Соответственно поуспокоиться, хотя тварь продолжала верещать и корчиться в дверных ветвях как проклятая, а хозяину местности мой гневный спитч писклявым голосом определенно добавил ещё забавы.

— Прости, Гарри, не удержался, — наконец уже внятно проговорил колдун, утирая слёзы. — Просто ты так уверенно проигнорировал охранные черепа и попёр ко входу в чужой домен как к себе, что я невольно подумал: «а чем Локки не шутит, вдруг ты действительно каким-то образом в родстве с Уэлсли. Настолько что сама магия организовала нам встречу, и вот действительно сейчас прямо с ноги зайдёшь в родовой мэнор. Но нет, магия есть, но чудеса штука редкая. Аха-ха-ха...»

— Флоримон, да заглуши ты эту свою верещалку наконец, прямо рвёт уши зараза! — рявкнул я, помотав головой.

Колдун взмахнул мгновенно появившейся в ладони палочкой:

— Силенцио! — и продолжил, — да, чудес не бывает. На хозяев и реакции такой нет, и визг как ты говоришь, мы слышим как птичий щебет. Кстати этот страж не белка а гигантская ласка. Уэльсский мегалитис. Так то они вымерли давно, но магические ещё встречаются кое где.

Я подавил остатки раздражения, пока он говорил, выдохнул и посжимал кулаки за спиной, поэтому проговорил уже почти спокойно:

— Да понял я понял. Не лезть первым туда куда не знаешь. Просто магии в черепах почти не почувствовал, крохи разве что да и те на освещение уходят. Ну и похожи они на антураж современных ужастиков, которых я много по телевизору пересмотрел. А вот дверца к себе потянула, заставив насторожиться.

Флоримон с досадой цыкнул:

— Ну да, от черепов охраны уже только на одно название осталось. Магии только и хватает что рунную трансфигурацию защитных оболочек поддерживать, да на рунку самого экономичного зеленого люмуса.

Реальная магия начинается от двери. Предки колдовать умели. Рукоятка охранная считай рычаг и вместилище трансфигурированного мегалитиса, его хоть уничтожь хоть развей, через некоторое время восстановится все равно. Это древняя традиция вешать на дверь родового зверька замешанного на чарах трансфигурации и иллюзиях. Сигнал подает что какое-то существо с магией у двери. Не случайные дождутся, а случайных что смогли грибные круги пройти, могут и отпугнуть.

— Тут тоже ведьминская защита стоит? Или ты это про общие традиции?

— Да, стоит ведьминская, как же без них. И да, круги движутся вместе с «шиповником». Магия Уэлсли родовая в принципе на призрачных субстанциях замешана. Так что вот так вот. Ну что, пойдём?

Флоримон сунул клацающей рыжей бестии палец в рот, я аж вздрогнул, но он мне с усмешкой продемонстрировал едва видимые уколы мгновенно заросшие и щелкнул охранника по носу, отчего тот мгновенно исчез в недрах колючек. После чего не очень понятно проговорил:

— Тебе не нужно, а выход изнутри я могу открыть в любой действующий камин. Это снаружи ко мне попасть невозможно никому.

Затем он повернул ручку на девяносто градусов против часовой стрелки (автоматика поттера отмечает и запоминает) и она полетела перед нами как деревянная птица, после чего я почувствовал нарастающее скольжение. Флоримон согнул ноги в коленях как лыжник и расставил руки в стороны. Принцип «делай как я», подкрепленный армейкой включается инстинктивно. Ну и «предки инициации» отозвались изнутри легким одобрением. Мол «свой человек». Еще немного и я понял что вестибулярный аппарат начинает шалить как в детском аттракционе «комната страха в которой начинают вращаться стены, и судорожно хватаешься страшась упасть, раскачивая сиденье, что еще сильней дезориентирует. Я просто напряг все мышцы, перенеся на них внимание, а взгляд сфокусировал на воздухе перед собой, так что запрокидывающиеся и свивающиеся в спираль стенки практически пропали. Краем глаза увидел косящегося на меня колдуна, что удивленно ухмылялся.

— Удивительно хорошо сориентировался, Гарри. Похоже такие переходы у тебя в крови.

Я хмыкнул:

— Ага, в ней, само собой. В чём же ещё...

Тут в ноги мягко но сильно толкнуло и я ощутил инерцию, невольно пробежал несколько шагов вперед по звонко цокающим плитам. Флоримон же встал как влитой. Он взмахнул палочкой и провозгласил:

— Добро пожаловать, Гарольд, в Уэлсли домен.

Если под ногами я видел вполне себе внятный каменный пол из кривых серых булыжников, материалом которым похоже служили колотые валуны принесенные сюда когда-то великим ледником, то что видел перед собой, вокруг и позади моё сознание просто не понимало. Какая-то дрожащая хмарь...

«Словно я попал в желудок призрака...»

Озвучивать конечно не стал, ощущение было на грани вспышек «почти появляющегося вокруг мира», и внутренней убежденности что ещё чуть-чуть, «что-то дожмётся» и всё что нужно появится. Общее же ощущение походило на то главное, которое возникло когда-то в детстве по приезду в Беловежскую пущу. Я по приезду тогда буквально пил воздух насыщенный кислородом, что на контрасте с пропитанным пылью и бензином атмосферой города казался изысканным яством. Нигде и никогда впоследствии такого не ощущал, тамошний воздух казалось расправлял каждую клетку тела, открывал какие-то не работающие никогда внутренние органы. И эти ощущения впитывания кислорода оттесняли на задний план и чудовищных зубров в «естественной среде», и чучело огромного волка голова которого была на уровне лица взрослого человека, и причудливые деревянные скульптуры...

И вот сейчас было нечто похожее. С каждым вдохом я ощущал магию. Нет... МАГИЮ! Она наполняла меня, а я пытался подобрать слова которые наконец оформились. Я обернулся к с любопытством разглядывающего меня хозяина и сказал дрогнувшим голосом:

— Как будто выравнивается внешнее и внутреннее давление.

Флоримон всплеснул руками закатывая глаза:

— Мерлин всемогущий... Это наверное самая прагматичная фраза которую я услышал за всю жизнь от ребенка впервые входящего в магический мир!

Ощущение «выравнивания» совпало с появлением наконец окружающего мира. Площадка мощеная камнем оказалась в тесной пещере с низким потолком, а в паре десятков шагов развернулся огромный выход, с резкими каменными изломами похожими на то словно гора распахнула пасть, или некто могучий вырвался из сковывающей его пещеры в мир.

Зрительно же я удивленно понял что вижу каждую грань каменного излома, каждую чешуйку слюды в камне, вижу каждый миллиметровый кристаллик кварца затаившегося в крошечном занорыше у самого пола. Тени, травинки у входа, да и сам Флоримон словно обрели дополнительный объем, какое-то наложившееся сверху измерение, превращающее каждый предмет в произведение искусства вырезанное резцом талантливого скульптора. Ветер дунувший в лицо принес туманную сырость пропитанную запахами трав, чётко различаемых нюхом, но не имеющих названия. Колыхнувшиеся волосы пощекотали лоб и шрам-молния на лбу «охладился как-то иначе» Снаружи неслись трудные древесные скрипы и шелест, которые будили ощущение чего-то очень знакомого, понятного, а внутри продолжало что-то разворачиваться и укладываться, как я ощущал «должным образом».

«Да уж, если Роулинговский Гарри Поттер почувствовал все это шагнув на Косую аллею, расчет Дамблдора на комплект правильных привязок, был стопроцентен.

Нахлынул восторг, похоже моим ощущениям добавились и природные гарриковские, захотелось чтоб мир засиял ещё сильнее. Я поправил очки и сконцентрировал внимание на магии...

В глаза полыхнуло такое болезненное многоцветье что было сродни удару в переносицу. Я отшатнулся прикрывая глаза ладонью, а подбородок защекотала струйка крови хлынувшей из носа.

Колдун издал удивленно озадаченный возглас и подхватил меня под руку:

— Что такое?

Я выдавил:

— Очки. Артефакт. Посмотрел на магию...

Перед глазами так и прыгали разнообразные световые пятна, но сквозь них было видно как Флоримон разглядывает стёкла моих кругляшей, ставших совершенно чёрными. Он выдохнул и уже без всякой веселой бодрости назидательно проговорил:

— Похоже предохранители все-таки какие-то встроены. Повезло. Добро пожаловать в наш мир, Гарри. Будь осторожен, потому что мы магические существа и магия же может как помочь так и вполне реально навредить. Посмотреть без навыков в такое устройство это все равно что маглу глянуть в телескоп на Солнце. Выжжет глаза ко всем пиксям бесячьим! И маглу так же трудно будет вылечить глаза, как и магу коли их выжжет магией. Сними очки аккуратненько, да припрячь пока. Пойдём пока в обитель, с неё проще начинать знакомство.