Фантастические твари и как они появляются (джен)

В бывшей гостиной Слизнорта было холодно, пусто и неуютно. Совсем не так, как дома или в шумной, вечно наполненной народом Норе. Гарри затопил камин, зажёг свечи и, вызвав домовика, попросил принести ему несколько бутербродов. Впрочем, есть совершенно не хотелось, заплывающий глаз ощутимо болел, и даже мазь, которую дала ему мадам Помфри, не слишком-то помогала. Он уселся перед камином прямо на ковёр и, высыпав вещи Невилла из коробки, заново начал их просматривать. Клык фестрала, чёрная пробка из-под сливочного пива, утешающий шарик — едва ли что-то из этого могло превратить Невилла в дракона. Или всё же могло? От ощущения внезапно нахлынувшей тоски захотелось всё бросить и аппарировать в Зимбабве, где на сборах перед чемпионатом мира по квиддичу тренировалась сейчас Джинни. Но вряд ли из этого вышло бы что-то хорошее. Нравится ему это или нет — сначала он должен сделать то, ради чего приехал в Хогвартс, и он надеялся, что МакГонагалл ему не откажет. Гарри машинально сжал в кулаке утешающий шарик и на мгновение почувствовал облегчение.

Порывшись среди пакетиков с семенами, он просмотрел список удобрений, написанный рукой Помоны, и не нашёл в нём ничего предосудительного. Взял сложенное пополам письмо, развернул его, и, увидев, что оно от Луны, отложил в сторону. Он слышал, что Невилл и Луна расстались, и что Невилл воспринял это плохо, и не хотел читать их переписку. В монетах и совином корме тоже не было ничего интересного. В конце концов, спустя четверть часа Гарри решил, что если разгадка превращения Невилла и пряталась где-то поблизости, то точно не в его карманах. А затем он сложил все вещи назад в коробку, достал из кармана своё собственное злополучное письмо, развернул его и взялся за перо. Он до сих пор не был уверен, что поступает правильно, но в общем-то выбора у него не было. Спустя полчаса, так и не написав ни единой строчки, он убрал свиток назад в карман и, не сумев избавиться от чувства вины, отправился спать. А в семь утра его разбудил Патронус Флитвика.

— Вставайте, Гарри! — сказал искрящийся голубым светом горностай, запрыгивая на тумбочку возле кровати. — Учительская. Срочно. У нас неприятности!

Гарри торопливо натянул аврорский мундир и почти бегом бросился в учительскую.

— Вот! — сказал Флитвик, стоило Гарри переступить порог.

Посреди учительской, рядом с растерянным Флитвиком, невозмутимо стоял фестрал и с лёгким презрением взирал на Гарри. Вид у фестрала был самый что ни на есть надменный.

— Чёрт! — с досадой выдохнул Гарри, глядя на мрачную костлявую «физиономию». — Это же Снейп! И ведь как похож!

— Не дождётесь, Поттер, — заходя в учительскую, произнёс настоящий профессор Снейп.

Гарри посмотрел на фестрала, на вошедшего Снейпа, снова на фестрала и удивлённо спросил:

— А кто же тогда это?

— Септима Вектор, — виновато ответил Флитвик. — Я и сам не знаю, как это произошло. Только что она стояла посреди учительской, а потом раз — и передо мной уже фестрал!

— Хорошо, что мы способны видеть фестралов, — мрачно произнёс Снейп. — А то бы мы с ног сбились, пытаясь её отыскать.

Он порылся в карманах, достал небольшую коробочку, похожую на табакерку, и, откинув крышечку, заглянул внутрь.

— Ещё одну порцию зелья Истинной сущности мне не сварить, — констатировал он. — Оставшейся наперстянки не хватит даже на то, чтобы расколдовать кошку. Сколько Септима весила, прежде чем стать лошадью?

— И кто, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, рискнул бы её об этом спросить? — удивился Флитвик.

— Вы как дети, — появляясь в дверях учительской, возмутилась МакГонагалл. — Можно подумать, вы не в состоянии определить на глаз. Стоунов десять. Может, одиннадцать. И кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Кто-то решил извести всех моих преподавателей? Я могу понять — Невилл! Но Септима? Она же всегда была образчиком степенности и благоразумия!

Гарри посмотрел на расстроенное и как-то разом постаревшее лицо директора и понял, что ей непросто дались все эти новости. Как бы она и вправду не засобиралась на покой! Вот это действительно была бы катастрофа. Хогвартс без МакГонагалл был бы уже не Хогвартс. И Гарри внезапно захотелось как-то её утешить.

— Мы пока не знаем, что случилось, — сказал он, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности, которой на самом деле не чувствовал, — но обязательно с этим разберёмся.

— И как прикажете нам это сделать? — цинично кривя тонкие губы, спросил Снейп.

Но его риторический вопрос повис в воздухе.

— Не думаю, что Поппи позволит нам привести Септиму в Больничное крыло, — сказала МакГонагалл, рассматривая когти фестрала и мощный клюв на скелетообразной морде. — А значит, придётся перепоручить её заботам Хагрида. Прости, Септима, — добавила она, обращаясь к профессору Вектор, — но, боюсь, тебе придётся какое-то время пожить в загоне, пока мы не сварим очередную порцию зелья. Ты ведь найдёшь ингредиенты? — спросила она, оборачиваясь к Снейпу.

Тот пожал плечами и неохотно кивнул.

* * *

После получасового обсуждения утреннего происшествия Снейп пришёл к выводу, что никто из них не понимает, что же делать. В конце концов Флитвик решил, что попытается найти хоть какую-то информацию в библиотеке, МакГонагалл повела фестрала к Хагриду, а потом планировала связаться с Министерством, Поттер остался в учительской исследовать место происшествия. Самого Снейпа ждали уроки. Что бы там ни происходило в Хогвартсе, школьные занятия ещё никто не отменял. На перемене он разослал письма поставщикам в попытке раздобыть хоть немного наперстянки или готового зелья Истинной сущности, но в глубине души не слишком надеялся на успех. Обрабатывать наперстянку было сложно, а применялась она так редко, что затея не стоила и выеденного яйца.

А за обедом он вновь увидел Поттера. Тот сидел в полнейшем одиночестве за учительским столом и, позабыв про остывающую курицу, что-то очень нервно черкал в пергаменте.

— Доносы пишете? — с издёвкой спросил Снейп, садясь рядом. Поттер странным образом покраснел и тут же спрятал порядком измятый свиток в карман.

— Есть новости? — спросил он, проигнорировав вопрос Снейпа и делая вид, что целиком сосредоточен на обеде.

Всё это выглядело немного странно, и Снейпу почему-то вспомнились вчерашние слова Поттера: «Это ведь не вы ему что-то подсыпали?»

У самого Поттера хороших новостей не было. Он связался с Мунго, где ему ожидаемо ответили, что болезни, превращающей людей в животных, не существует, и обещали прислать ближе к вечеру своего специалиста, чтобы он осмотрел Септиму и Невилла. В учительской он тоже ничего интересного не нашёл. Огромные стопки свитков с домашними работами, книги, журнал. Ни тебе чёрных крышек от сливочного пива, ни чьих-то когтей…

Снейп положил себе в тарелку кусок ростбифа, и оба они замолчали, сосредоточившись на еде.

— Почему фестрал? — внезапно откладывая вилку в сторону, спросил Поттер. — Почему Невилл превратился в дракона, а профессор Вектор — в фестрала? Я не могу перестать об этом думать! Почему? Если причина их превращения одна, почему животные разные?

— У Септимы в прошлом месяце умер брат, — сказал Снейп. — Может, это как-то связано?

Он тоже думал об этом весь день и тоже не нашёл ответа.

— У Невилла в кармане был клык фестрала, вы ведь помните? — спросил Поттер.

Снейп помнил.

— Я надеялся, это как-то связано, но зуб совершенно обычный, в нём нет никакой магии. Хагрид рассказал мне, что Невилл подобрал его, когда помогал ему на прошлой неделе убираться в загонах у фестралов. Так, из любопытства… — Поттер снова замолчал и вернулся к курице. — Может, всё дело… — начал он и неожиданно прервался на полуслове.

Снейп поднял голову. Перед учительским столом, робко хлюпая носом, стоял Хопкинс со второго курса.

«Если он здесь для того, чтобы взять у Поттера автограф, — подумал Снейп, — я его прокляну!»

— Что вы хотели, Хопкинс? — спросил он так ядовито, как только мог.

— Мадам Помфри, — робея ещё сильнее, ответил Хопкинс, — просила передать, что профессор Лонгботтом проснулся.

Через десять минут, побросав вилки и недоеденный обед, они с Поттером уже были в Больничном крыле.

* * *

Вид у Лонгботтома был виноватый и растерянный. Он сидел на больничной кровати, измученный и какой-то очень помятый, и щурился от дневного света так, словно у него болели глаза. На щеках его проступила неровная щетина, под глазами залегли тени, и если бы Снейп не знал его истинного возраста, он бы, пожалуй, решил, что ему около сорока.

— Я и сам не знаю, как это произошло, — честно признался Лонгботтом, прикрывая ладонью чешую, всё ещё поблёскивающую на его левом запястье. — Я всё утро провёл в теплицах, помогал профессору Спраут проверять эссе третьекурсников, сварил гербицид… а потом... Я почти ничего не помню из того, что случилось потом… Помню только, как меня всё куда-то тянуло… мне хотелось отыскать золотую пещеру, где-то на юге, и я всё порывался туда улететь… глупо, конечно, я понимаю…

— Это синдром гнездования, — спокойно сказал Снейп, — это инстинкт, и в нём нет ничего глупого.

— Вы намекаете, что Невилл был самкой? — удивился Поттер.

— Вы идиот, Поттер! Какая разница, какого он пола? — сказал Снейп. — Синдром гнездования свойственен всем драконам. Это связано с тягой к золоту, а не с яйцами.

— Я понимал человеческую речь, — признался Невилл, — но не узнавал вас. Иногда наступало что-то вроде просветления, и я вспоминал о вещах, о которых не может знать дракон. Но я не знал, что с этим делать… — он замялся, опустив глаза, а потом и вовсе виновато добавил: — Мне жаль, что я разрушил теплицы.

Поттер принялся его утешать, а Снейп яростно растёр ладонью лицо, отчётливо ощущая, что он что-то упускает.

— А почему вы так и не улетели? — внезапно спросил он, сам не зная, почему это так важно.

— Не знаю, — честно ответил Невилл. — Наверное, это глупо, но мне кажется, Хогвартс меня не отпустил.

* * *

После разговора с Невиллом они, не сговариваясь, решили отправиться к Хагриду, чтобы навестить Септиму Вектор.

— Что значит, Хогвартс его не отпустил? — непонимающе спросил Поттер. — Он же это не серьёзно?

— И почему никто никогда не читает историю Хогвартса? — качая головой, спросил Снейп. — Прочли бы и не задавали дурацких вопросов. Вы не задумывались, почему из Хогвартса никогда не сбегают ученики, особенно первокурсники, впервые оторванные от своих семей и очень скучающие по дому? Ведь замок никак не охраняется.

Спросил и тут же понял, что вряд ли Поттера это интересовало — у него ведь не было места, куда хотелось сбежать. Но Поттер воспринял вопрос абсолютно спокойно и только с любопытством спросил:

— Это какая-то особая магия?

— Именно, Поттер, магия. Утешающие чары и чары, привязывающие к месту, они специально настроены на детей, но, видимо, и на Лонгботтома они тоже частично подействовали.

— И слава богу, — сказал Поттер.

И в общем-то с этим сложно было не согласиться — если бы не эти чары, искать Лонгботтома в горах Шотландии пришлось бы всем Авроратом.

У хижины Хагрида они встретились с Флитвиком и втроём постояли немного у загона с фестралами, по очереди пытаясь поговорить с Вектор, но ничего толкового из этого не вышло. Если Септима их и понимала, то не подавала вида. Впрочем, в целом выглядела она не слишком-то удручённой — вокруг неё то и дело крутились маленькие фестралята, и она с поистине материнским терпением позволяла им себе докучать.

— Надо бы её привязать, — сказал Снейп.

— Вы думаете, у фестралов тоже есть инстинкт гнездования? — удивился Поттер.

— Понятия не имею, — откровенно признался Снейп. — Но искать её по всему Запретному лесу мне совершенно не хочется.

Поттер наколдовал верёвку и уже собрался было лезть через забор, когда пришёл Хагрид.

— Вы это бросьте, не надо её привязывать, — сказал он, доставая из корзины огромные окровавленные шматы мяса и раздавая их фестралам. — Она смирная, только голодная, бедняжка, ничего не ела с самого утра. Утром она, конечно, волновалась, билась об загон, а потом успокоилась. Может, смирилась, а может, решила, что ей неплохо и здесь, с жеребятами.

— Когда она придёт в себя, — мрачно сказал Флитвик, глядя на то, как Септима с удовольствием поедает куски сырого мяса, — ей это не понравится.

— Почему? — удивился Хагрид.

— Септима — убеждённая вегетарианка, — ответил Флитвик.

— Тогда просто давайте не будем ей об этом рассказывать, — заговорщицким шёпотом предложил Поттер.