На Плотве – сквозь огонь (джен)

Ведьмак настороженно озирался вокруг, всё ещё не веря своим глазам.

Геральт снова стоял у палантира наместника Денэтора, сам наместник, закрыв лицо рукой и словно съёжившись, но без следов меча и огня, стоял напротив. Никаких признаков взятия города в палате не было. Только сбегавший по лбу ведьмака холодный пот напоминал о том, что он только что увидел в камне Анора.

— Теперь ты видишь, что предназначено нам всем, великий охотник на ящериц, — с брезгливым сарказмом вымолвил Денэтор. — Всё, на что мы делали ставки, погибло. И помощь рохиррим, и Митрандир с его многоходовками, все планы терпят крах.

— Похожие печальные картинки, милсдарь наместник, мне давеча показывала в зачарованном пруду одна эльфская королева. Но предупредила меня, что её вещее Зеркало показывает только вероятное, но не предопределённое. Рискну подумать, что и твой палантир ведёт себя так же, — сказал ему Геральт, когда разум его начал проясняться.

— Вероятности, — хмыкнул Денэтор. — А знаешь, какая вероятность тревожит меня более всего? Что «истинный король» Иссохшего древа и та особа, о которой при мне пару раз чуть не проболтался полурослик Перегрин — одно лицо, что он стакнулся с Мордором в надежде заполучить престол своих двоюродных предков. Интересно, если это правда, знает ли об этом Митрандир? Может быть, и вы с Лютиком подосланы им?!

Даже если это так, можешь быть спокоен. Кольцо осады скоро замкнётся. Натиск на севере крепчает, и отряды из Критоста и с северного Раммаса придётся уводить. Гронд уже восстанавливают, и может быть, уже сегодня он постучится в наши ворота. Твой наниматель Митрандир любит рассуждать о надежде, но на что можем теперь надеяться мы, здесь и сейчас?! В кабаках и на улице болтают о безумии наместника, но сколько теперь в Минас-Тирите людей, рассуждающих как я? Уверен, не одна сотня.

— Пока ещё не поздно, милсдарь наместник, — прервал его зациклившийся монолог ведьмак, — стоит послать навстречу рохиррим ещё одного или двух — для верности — вестников. Я достаточно хорошо изучил роханцев, и если им доставить сообщение, то уверен, что Рохан явится.

— А проку в них теперь?! Они придут на пепелище с орками, набившими животы нашей плотью. Нет, я не стану больше никого отправлять вслед за Хиргоном во всех смыслах. Пусть воины Гондора встретят смерть у себя на пороге, а ты, если желаешь, сгинь в лесах сам, Геральт из Ривии. Мне безразлично, где ты и твои дружки-чужестранцы будут застигнуты своей судьбой. Ступай! — отрезал Денэтор. — Аудиенция окончена.

Геральту всё ещё мерещились оравы орков на улицах, крики умирающих и насилуемых, и поэтому всю дорогу вниз по лестнице он тряс головой, бил себя по щекам и пару раз с силой, до кровоподтёков, себя ущипнул, чтобы окончательно согнать наваждение Саурона.

— Чума, сифилис и проказа, — в сердцах вспомнил он любимое ругательство Трисс Меригольд.

Выходя из башни Эктелиона, ведьмак сгруппировался было в боевую стойку и выхватил меч, но это оказалось излишним. По крайней мере, в Цитадели всё было спокойно и тихо — хотя в небесах опять завизжал то ли назгул, то ли его скотина с перепончатыми крыльями. Кроме него, тишину вокруг иссохшего Белого древа нарушали только знакомые голоса:

— ...а этот наглец Горд Данли из "Мечтателей", брийская деревенщина, мне предложил, что так уж и быть, договорится, чтобы меня пустили в "Голубой театр" выступать у него на разогреве! За десятую долю от сбора! Пусть радуется, что я не такой варвар, как он, а не то я бы сломал его теорбу ему же об голову! Давненько меня так не оскорбляли! И я, разумеется, гордо отказался: "Я лучше в "Весёлом лебеде" буду подавать девкам ананасную воду!"

— Я понимаю, мастер Лютик, что менестрели никогда доброго слова друг о друге не скажут, но на мой хоббичий вкус "Мечтатели" — это вполне сносно, хотя куда им, конечно, против тебя. Да ведь они и в Минас-Тирите уже второй раз, а ты, сударь...

Лютик и Тук-болван болтали на скамейке под статуей очередного короля Гондора — кажется, злосчастного и последнего Эарнура, — и ни один из них явно не был убит харадрим, растерзан орками или обесчещен вивернами.

— Лютик, bleadd... Пиппин-низушек! A dyeabl aep arse!!! Вы живы?! — набросился на них чуть не с обьятьями и поцелуями Геральт.

— Геральт! Ты что творишь?! Да что с тобой такое?! Что с нами могло тут произойти за полчаса?! — ошалел трубадур.

— Полчаса?!

— Да, я тебя совсем недавно проводил на аудиенцию к наместнику, — показал Перегрин Тук на большие водяные часы меж цветочных кустов.

— Зараза... Рассказать?!

И ведьмак рассказал барду и низушку о кошмарах наяву, которые показывал ему палантир — правда, о горькой судьбине Фродо Бэггинса упоминать не стал. Лютик помрачнел, Пиппин тоже пригорюнился.

— Дааа, этого я и боялся. Лучше тебе, мастер Геральт, поделиться такими новостями с Гэнд... ой, Митрандиром...

— Ладно, здесь все свои, мой босой друг, — ответил ему профессор элоквенции. — С Гэндальфом так с Гэндальфом. Он, как обычно, предаётся глубокомысленному табакокурению у Фонтана.

— Кстати, мастер Лютик, а что такое ананасная вода? — пользуясь паузой, спросил низушек.

— Итак, камень Анора остался в Минас-Тирите, — вздохнул гроссмейстер Гэндальф, оторвавшись от пускания колечек. — Я долго гадал, так ли это. Конечно, Денэтор всегда славился на весь Гондор своей неподатливой волей, но если он решил получить преимущество над врагом, используя палантир...

— Боюсь, мэтр, враг уже получил преимущество над его рассудком. Наместник, похоже, сломался. И это произошло на моих глазах, когда он предложил мне взглянуть в камень. Я не осуждаю милсдаря наместника. Один его сын двумя ногами в могиле, второй — одной, а теперь ещё и это... — ответил Геральт.

Гэндальф крепко задумался, запустив руку в бороду и взявшись за подбородок. Наконец он сказал:

— Всё-таки я сомневаюсь, что вам показали настоящую осаду. Есть масса мелких неправдоподобных подробностей — например, твоя реакция на назгулов не совпадает с доподлинно нам известной. Или то, как ты метался беспрепятственно с места на место, как в книге, где сочинитель опустил всё лишнее. Конечно, неизвестно, чтобы палантир лгал, но... скажем так... Его видения могут сбыться, а могут и нет.

— То есть, он всё-таки работает так же, как зеркало Галадриэль?

— Снова вижу старую добрую смекалку ведьмака, наконец-то, — не удержался от колкости чародей. — Он показывает вначале действительное положение вещей, а потом вероятности, из них вытекающие. То есть, гонец Хиргон действительно мёртв, и если никто не продолжит его дело, то Минас-Тириту конец. Наместник Гондора уже подошёл к пределу безумия, но если все его подчинённые впадут в оцепенение вслед за ним, то этот предел пересечёт весь Гондор, всё Средиземье.

— Об этом я и говорил Денэтору, но он и слушать не захотел, его уже пришибло, — заметил ведьмак. — Мы можем устроить вылазку...

— Но ещё больше меня беспокоит юный Фродо, учитывая, что было доверено ему. То, что наш общий друг хоббит попал в Мордоре в беду, само по себе неудивительно — но грустных последствий для всех не отменяет. Одна надежда — палантир не показал Сэма, он может быть как убит или пленён в другой темнице, так и разгуливать на свободе.

Но полно — тут мы не можем сделать ничего, а исправить положение с красной стрелой как раз в нашей власти. Твоё предложение совершенно правильно, и знаешь что? Претворяй его в жизнь сей же час! Времени мало, в Осгилиате уже почти готов Гронд — работы над ним видны даже со стен, — молвил Гэндальф.

— Тогда, как говорится, namarie, гроссмейстер, — блеснул Геральт познаниями в синдарине.

Ведьмак, получив Плотву на конюшне, заехал ненадолго на свою казённую квартиру на втором ярусе и быстренько собрал дорожный мешок, прихватив те эликсиры, запасы которых успел пополнить. Тут в дверь вошёл Лютик.

— Итак, я угадал? Гэндальф посылает тебя гонцом в ставку Теодена Роханского?

Геральт кивнул и отпил воды из кувшина.

— Знаешь... Я с тобой, — неожиданно сказал Лютик.

— Ты в порядке? Ты-то вроде не смотрел палантир, — слегка опешил ведьмак.

— В твоём обществе в лесу со страховидлами мне несколько спокойнее, чем в городе, который вот-вот возьмут в осаду и правитель которого одержим чёрной меланхолией, — сказал виконт де Леттенхоф. — А если что... Ну ты ведь помнишь Хельмову падь?!

— Да, ты там нас всех приятно удивил, — сказал ведьмак. — А кто будет петь для гондорцев?

— Я уже оставил им песню — ту, которая для них нужнее всего. Ну что, поехали? Бурогрив уже под седлом, накормлен впрок и взнуздан.

— А как же ветвистые бодливые рога тана Дунгера? — спросил Геральт.

— Bleadd, об этом я как-то забыл, — покраснел бард. — Что ж, постараюсь не попадаться ему на глаза.

Через пару минут два всадника — беловолосый с двумя мечами за спиной и нарядный с лютней за спиной — проскакали к площади Торондора. Мимо них прошли свежеповёрстанные ополченцы, которых Берегонд обучал строевому бою пиками. И они грянули:

Меркнет в могилах лунный свет,

Но бури от моря катится рев.

Они содрогаются в гуле ветров,

Старые кости в трещинах гор!

— А ну стоять! Куда вас Враг несёт?! Только что пришёл приказ от наместника сворачиваться и отступать в город! — рявкнул комес Ингольд, командующий на северном периметре, двум конным, приближающимся к его отряду. Гондорцы, отбив очередной натиск орков и вастаков-сухаларов, готовились, пользуясь передышкой, сняться с позиций и отойти под защиту стен Минас-Тирита.

— Squaess'me, командир, это проверенные мной люди, и я за них ручаюсь, — сказал ему Иорвет.

— Разберусь, — отрезал комес. Когда Геральт и Лютик предъявили ему пропуска за подписью мэтра Гэндальфа, он проворчал:

— Нами пока ещё наместник командует или этот серый бродяга?

— Во-первых, уже белый. А во-вторых, похоже, что уже именно бродяга. Я видел наместника часа три тому назад. Он так поражён горем, что ему с трудом даются важные решения, — сказал часть правды ведьмак.

— Проклятье... Ну будь по-вашему, Митрандир хоть нас точно не продаст, — сказал Ингольд. — Только как вы проедете? В поле отсюда до Критоста хозяйничают вастакские разъезды, а если вы доберётесь до Критоста и пойдёте через Друаданский лес, то там тракт наглухо перекрыт орками.

— Разрешите, комес, — вступил в разговор Иорвет. — За Критостом, у подножия гор, начинается Серый лес, и туда как раз орки не суются. Более того — когда я был там на разведке, то на опушке валялась груда убитых Yrchi.

— Всё-таки мало ли что там может быть пострашней орков, — недоверчиво покачал головой Ингольд.

— Я ведьмак. Охотник на, курва их мать, чудовищ. Я пройду там, и мой спутник пройдёт, — заверил Геральт.

— Тогда пропустите их! — скомандовал гондорский комес часовым. — В добрый путь!

— Va faill, vatt'ghern, — поднял руку в прощальном жесте Иорвет. — Доброго пути и тебе, Лютик. Говорят, все, кто ещё не готов сдаться, распевают твою песню, и уже этим ты поднял себе цену раз и навсегда.

— Va faill, Iorveth, — ответили героическому скоя'таэлю компаньоны, и вскоре и след их простыл в сгущающихся мглистых сумерках.

Ведьмак и бард ещё вернулись в Минас-Тирит — дважды, и третий их въезд в город стал последним.

Но это уже совсем другая история.