Любовь не с первого взгляда (гет)

Королева безуспешно пыталась нарисовать розу.

Дело шло туго, хотя прямо перед её глазами находился живой оригинал, который на днях прихватил в саду Канлар. По правде сказать, рвать цветы в дворцовом саду было катастрофически запрещено, и даже самому королю-консорту это могло не сойти с рук, если бы главный садовник его увидел. Во всяком случае, шум был бы поднят до небес. Канлара это соображение не остановило, потому что добытая с риском для нервов роза выглядит куда романтичнее заказанной в королевской оранжерее.

В общем, цветок теперь находился прямо перед глазами Каи, но процесс это не облегчало: то, что вырисовывалось на холсте, напоминало оригинал весьма отдалённо. Скорее всего, это было связано с тем, что королева упорно пыталась наносить тени чёрным цветом. Почему этого делать категорически нельзя, она не знала, так как мастер-классы своих художников благополучно пропустила, слишком занятая делами государства.

Мысли о пропущенных мастер-классах закономерно привели её к размышлениям о выставке. На днях та закончилась, вполне благополучно: заезжие и местные художники получили свои награды, зрители и гости были в восторге, галерея дворца обогатилась несколькими прекрасными работами, а заключительный бал в муниципалитете был выше всяческих похвал.

Несмотря на полный успех предприятия, королева вздыхала, и вздохи её отражались попытками закрасить чёрный тени на лепестках охрой.

После такого смешения цветов роза на холсте стала казаться откровенно гниловатой, а Кая признала, что это вполне отвечает сложившейся ситуации: выставку-то устраивали только для того, чтобы посватать принцессу. И здесь имелись явные трудности.

Принцесса оказалась прелестна, и Кая была бы крайне рада принять её в семью, а уж политические выгоды этого брака были очевидны и так — хотя дипломатам до сих пор не удалось выработать удобоваримое предложение в обмен на горные деревни. Вот только сам князь явно был против такого брака: хрупкая и очаровательная Ами-Линта не отвечала его представлениям о достойной подруге жизни.

Размышляя так и этак, королева пришла к выводу, что нужно под каким-то предлогом принцессу в столице задержать, а из клана троюродных вызвать младшего брата князя — тот, конечно, был помолвлен, но ведь это можно и переиграть. Идея, впрочем, была не очень приятная: младший кузен отличался разгулистым нравом, любил выпить и покутить, и Кая совершенно точно не желала такого мужа понравившейся ей Ами-Линте. Однако союз с Махией был слишком заманчив, поэтому попытаться стоило.

Вздохнув и порассматривав холст, Кая вспомнила, как ей что-то говорили о бликах, которые нужно класть на область тени, чтобы получить более реалистичный результат. Кая попробовала положить эти самые блики чистой белой краской и поняла, что что-то ощутимо пошло не так: и без того гниловатые розы, казалось, пережили нападение тли или другую какую цветочную болезнь.

Наверное, стоит сравнить с тем, как блики ложатся в жизни. Чтобы не ходить далеко, королева выглянула в окошко: под ним цвело несколько прекрасных кустов, которые предлагали вполне масштабную картину того, как вечернее солнце кладёт блики на тени от лепестков. Прищурившись, Кая некоторое время вглядывалась в эти переливы, скорее любуясь, чем пытаясь запомнить (сделав, однако, в уме пометку, что блики не должны быть чисто белыми). Она уже собиралась вернуться к рисованию, как вдруг её внимание привлёк нежный женский смех. Оглядевшись, Кая заметила на одной из аллей предмет своих размышлений — принцессу. Та прогуливалась под руку с кавалером, чья заметная модная шляпа была слишком узнаваема, чтобы ошибиться в определении её спутника.

Поморгав от неожиданности, королева лихорадочно оглядела окрестности и не увидела положенных этикетом слуг и сопровождающих. Пообещав себе сделать выговор слишком дерзкому любимчику и напомнить о приличиях принцессе, она всё же вернулась к своей нарисованной розе.

Увы, нежно-розовые блики не спасли ситуацию, и картина получилась такой же отвратительной, как и всегда. Кая всерьёз пожалела, что выставка со всеми её возможностями прошла мимо неё, и всерьёз позавидовала принцессе, которую ничто не отвлекало от права постигать искусство живописи в своё удовольствие.

Должны сказать, что в вихре прощания с иноземными художниками, присутствия на религиозных праздниках, похоронах одного старого сановника, разрешения проблем с сектантами, которых в этот раз разведка прижала конкретно, выборами нового вице-канцлера и обнаружением первых признаков беременности королева так замоталась, что совсем забыла о своём намерении поговорить с загостившейся принцессой. Та, впрочем, тоже встреч не искала, и благополучно развлекала себя сама, явно довольная возможностью поближе познакомиться со столицей Райанци.

От окончания выставки прошло чуть больше недели, когда Кая всё же нашла в своём графике время для посещения гостьи.

Принцесса была, как всегда, оживлённа и мила, и на осторожные вопросы о том, как ей понравился князь, отвечала вежливо — но без малейшего энтузиазма. Кая, впрочем, уже совсем поставила крест на этой идее, и лелеяла в душе план с младшим братом князя — поэтому попробовала прощупать почву в этом направлении.

— Вам так хочется выдать меня замуж за райанца, ваше величество? — с тонкой улыбкой раскусила её план принцесса.

Кая, непринуждённо отпивая чай из хрупкой махийской чашечки, кивнула.

Ами-Линта улыбнулась улыбкой самой сияющей и довольным голосом отметила:

— Тогда, думаю, с этим не будет проблем. По правде сказать, я и не ожидала, что встречу в Райанци свою судьбу, — мечтательно улыбнулась она. — Думала, мне грозит обычный династический брак… Но, кажется, я обрела здесь не только новую родину, но и любовь.

По мере развития этой мысли брови королевы тревожно приподнимались. С трудом заставив свой голос звучать нормально, она сухо спросила:

— И кто же ваш избранник, ваше высочество? — уже чуя неприятный ответ.

Принцесса не разочаровала.

— Конечно, господин Се-Крер! — восторженно подтвердила она опасения королевы, сияя таким взглядом, какой бывает только у очень доброй и умной девушки, которая впервые в своей жизни влюблена.

— Но это же мезальянс! — невольно вырвалось у Каи.

С нетактичным стуком она поставила чашечку на блюдце.

Ами-Линта посмотрела на неё непонимающими глазами и растерянно захлопала ресницами.

То, что Се-Крер успел походить в женихах у самой королевы, не было при дворе тайной, а иные так и вовсе считали его самым очевидным кандидатом в консорты — их доверительные отношения с Каей были известны. И, если уж Се-Крер оказался хорош даже для королевы, то о каком мезальянсе может идти речь?

— Ваш отец никогда этого не одобрит, — строго отметила Кая.

Принцесса легкомысленно пожала плечиками:

— Ну и что? Мы здесь, он там. Я просто поставлю его перед фактом, — тряхнула она головой с самым непокорным видом.

Королева посмотрела на неё очень пристальным, очень глубоким и очень недоверчивым взглядом. Такое легкомыслие в вопросах столь серьёзных казалось ей неправдоподобным. Королева заподозрила принцессу в какой-то хитрой, но неискусной игре. Кто же поверит, что представительница правящего рода может быть столь наивной и… глупенькой?

— Вы ведь понимаете, что это война? — медленно переспросила Кая, пытаясь заставить собеседницу раскрыть свои карты и снять неудачную маску.

Ами-Линта досадливо поморщилась:

— Ваше величество, ну глупости же. Я младшая дочь, меня лишь бы с рук сбыть. Даже если отец и разразится каким-нибудь ультиматумом, то не всерьёз.

Кая медленно моргнула.

Прочистила горло, будто собиралась что-то сказать.

Ещё раз медленно моргнула.

Вопрос: «Ты правда такая дура, или как?» — остался неозвученным.

— Ваше высочество, — попробовала она ещё раз, — поверьте моему дипломатическому опыту: это война. Ваш отец посчитает такой брак похищением с последующим принуждением, и у него не будет иного выхода, кроме как дать силовой ответ на подобную вопиющую наглость с нашей стороны.

Принцесса нахмурилась, явно пытаясь вникнуть в суть вопроса, но быстро просияла:

— Не беспокойтесь так, ваше величество, я напишу, что меня никто не принуждает, и что я выхожу замуж по любви! — гордая тем, что так славно решила столь сложную дипломатическую задачку, заверила она.

Королева мысленно застонала.

Её прекрасное мнение о принцессе мучительно рухнуло вниз.

Кажется, с этим эфемерным созданием всё было ясно. Но ведь для брака необходимо согласие двоих — и в здравомыслие своего старого друга всё-таки хотелось верить.

— А что господин Се-Крер? — непринуждённо поинтересовалась Кая, оставляя в стороне вопрос с дипломатическими осложнениями.

Принцесса мило покраснела.

Поозиралась.

Отослала фрейлин подальше.

И с истинно девичьим восторгом излила на Каю всю романтическую и прекрасную историю своей любви — от первой встречи в одном из райанских городков и до тайных поцелуев в укромных уголках сада.

Кая исправно моргала, мысленно стонала и хваталась за голову, но сдержанно вставляла подобающие случаю ахи и междометия, внутри себя давая слово свернуть шею одному легкомысленному идиоту, который, кажется, в этот раз доигрался.

Потому что пусть младшая, но дочь короля, и пусть знатный, но всё же рядовой дворянин враждующей страны, — это ни в какие дипломатические ворота не лезет.

Этого даже Канлар не сможет устроить.

Даже если отдать им эти несчастные горные деревни — а их-то точно отдавать никто не собирается, и князь намертво встанет, и сама Кая подобного не допустит.

Сияющая восторгом первой любви принцесса стала казаться Кае особой крайне неприятной, эгоистичной, глупой и поверхностной.

Возможно, здесь отчасти была виновата так и не замеченная королевой зависть: всё-таки есть что-то неоспоримо привлекательное в том, чтобы до такой степени забыть о расчёте и долге, и с головой в омут поддаться тому, что желанно.

Кая никогда не забывала о своём долге, никогда не противилась своему трезвому расчёту и, тем паче, никогда не поддавалась своим желаниям там, где речь шла о государственных делах.

Она попросту не могла себе этого позволить — и ей было отчаянно больно видеть, что эта девочка, тоже родом из королевской семьи, но в везении своём не оказавшаяся наследницей престола, живёт по-другому. И позволяет себе легкомысленно махнуть рукой: «Что вы, какая война? Какой-нибудь ультиматум для галочки, нестрашно!»