Пробуждая бурю (джен)

Через шесть недель после изначального отправления из Кристофсиса пассажирский лайнер «Звезда Комменора» пристыковался в космопорту Галактического города на Корусанте. Из-за недавно усиленных в имперской столице мер безопасности полная высадка пассажиров заняла почти три часа, что усугубилось тем, что из двух тысяч четырёхсот тридцати пяти пассажиров более дюжины были задержаны службой безопасности космопорта для дополнительной проверки. Временных членов экипажа, которых «Звезда» подобрала на Кореллии, Чандрии и Рендили, освободили ещё через несколько часов после высадки. Их досмотр, в отличие от досмотра пассажиров, ограничился быстрым сканированием идентификационных чипов ПортБезом в поисках личностей, отмеченных Имперской Службой Безопасности. Задержали только несколько человек, по большей части за контрабанду или за хранение спайса, хотя у одного старого родианца нашлись не только внушительные награды за голову в трёх мирах за незаконный оборот оружия, но и восемнадцать микробластеров индивидуальной самообороны Ги-Тех, спрятанных за двойным дном его чемодана. Остальную команду отпустили и позволили свободно бродить, где бы они не пожелали: по улицам, пешеходным зонам и воздушным линиям Корусанта.

Одним из них был высокий человеческий мужчина с лёгкой улыбкой и тёплыми голубыми глазами. Он поступил в команду младшим инженером на Кореллии и провёл большую часть путешествия на «Звезде» в двигательном отсеке, вдали от пассажиров и остальной команды. Несмотря на его очевидную молодость, у него был загнанный взгляд ветерана войны или человека, пережившего трагедию; про таких как он иногда говорят, что они не от мира сего — и то, что временами он разговаривал с пустотой, не улучшало эту репутацию.

Хотя некоторые из инженеров предлагали ему присоединиться к ним в ближайшей кантине, он с улыбкой отмахнулся от приглашения и направился к одной из стоянок космопорта с выдаваемыми напрокат спидерами. Двигался он уверенной походкой коренного жителя Корусанта, с высокомерным пренебрежением хозяина планеты проигнорировав прошедший мимо патруль штурмовиков. Он арендовал обветшало выглядящий свуп, спустя несколько минут взмыл ввысь по воздушной линии и исчез.

* * *

— Должно сработать, — сказал Энакин и, щёлкнув поясницей, выпрямился. Он автоматически вытер пальцы о штаны, хотя всего-то переключил парочку проводов, чтобы обмануть передатчик спидера, внушив ему, что он находится в нескольких кликах к востоку. С точки зрения арендной компании спидер был припаркован в центре западного района развлечений, где они с Оби-Ваном загнали в угол Зам Вессель после её покушения на Падме. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь.

С тех пор и прошла целая жизнь. Хотя Энакин всего несколько часов как вернулся на Корусант, на него уже начинал давить груз прошедших лет, чего не было на «Тысячелетнем соколе» или «Звезде Комменора». Здесь, на границе Храмового района, в тени самого Храма, Энакин ощущал края пятна психической энергии, разлившейся над местом, которое он тринадцать лет называл домом. Смерть единственного джедая — жестокая, внезапная — могла на долгие годы оставить рваные раны в Силе; каждый раз, будучи во дворце в Тиде, Энакин слышал её недовольное ворчание. Только однажды он рискнул посетить комплекс по переработке плазмы, где погиб Квай-Гон; оставшаяся психическая отдача, даже спустя десятилетие, была настолько сильной, что он почти потерял сознание.

С тех пор в присутствии Энакина погибло достаточно джедаев, что уже много лет эти смерти не вызывали ничего страшнее головной боли. Но сейчас он был готов то ли потерять сознание, то ли исторгнуть содержимое желудка, то ли и то, и другое в каком-то странном сочетании, а это ещё даже не была территория Храма.

Оби-Ван стоял на тротуаре рядом с припаркованным спидером и смотрел вверх, на стену заброшенного Храма джедаев. Капюшон скрывал его лицо, и Энакин чувствовал лишь исходящее от него отчаяние. Он и сам почти отчаялся.

Не нужно было быть одарённым в Силе, чтобы понять, что что-то здесь не так. Каждый квадратный дюйм Корусанта был построен тысячелетия назад, населён поколениями живых существ. Последний раз, когда он спускался на поверхность, в Храмовом районе кипела жизнь. Из-за войны давно не используемый храмовый комплекс по ремонту и обслуживанию кораблей снова открыли, а ангары звёздных истребителей пришлось расширить, чтобы обеспечить местом новые корабли, которых запланировали не одну сотню. Кроме того, в Храме были тренировочные залы, теплицы, комплексы по производству и переработке энергии, помещения для служащих, не относящихся к джедаям, и ещё дюжина других необходимых построек, назначение которых Энакин так и не посчитал нужным выучить. Теперь все они пустовали.

Энакин мрачно подумал, что ему хотя бы не придётся волноваться, что он наткнётся на кого-нибудь по дороге в Храм.

Пытаясь успокоиться, он нащупал пальцами рукоять своего светового меча, вытащил его из наплечной кобуры и прикрепил к поясу. Он возвращался домой. Он не собирался скрывать, кем он был, пусть он и не был в своих одеждах.

— Не может же это быть совсем плохо? — спросил он вслух, прежде чем осознал, что начал оборачиваться обратно к свупу, чтобы ещё раз проверить проводку. Энакин резким движением отвернулся и с трудом заставил себя сделать шаг в направлении нависающей громады Храма, а потом остановился и отступил.

Оби-Ван развернулся к нему. Большую часть своего свечения он растерял где-то по дороге, и сейчас, скрытый тенью капюшона, выглядел так, будто восстал из могилы, и больше чем когда-либо с момента прибытия Энакина походил на мертвеца. Выражение его лица было достаточным ответом.

Энакин прикрыл глаза. Пять шагов, подумал он, ты сможешь сделать пять шагов — а потом ещё пять, и ещё пять после этого, пока снова не окажешься дома.

Он делал один шаг за другим. Он не знал, чего это ему стоило, но продолжал идти. Он шёл по пустым улицам Храмового района мимо зданий, чьи выбитые окна зияли как черепа, мимо посадочной площадки, где брошенными стояла пара знакомых джедайских звёздных истребителей, их яркая краска поблекла, а защитные экраны кабин экипажа из прозрачной стали были покрыты мелкими выбоинами, мимо теплицы, от которой остался только чернеющий остов, выгнутый давним пожаром. Энакину хотелось остановиться, его желудок выворачивало наизнанку, но он знал, что остановившись, возможно, уже не сможет удержаться и не сбежать в противоположном направлении.

Он хотя бы не видел никаких тел. Но их бы и не должно было быть, не после двадцати лет.

Он прошёл вдоль опоясывающей территорию Храма стены, не желая идти через огромный главный вход. Существовало множество лазеек, чтобы попасть в Храм или выбраться из него, большую их часть Энакин изучил, ребёнком сбегая из Храма, чтобы принять участие в различных корусантских скоростных состязаниях. Оби-Ван изучил их, когда преследовал Энакина.

Он напомнил об этом Оби-Вану, просто чтобы нарушить эту ужасающую тишину. Всё ещё можно было расслышать обычный несмолкаемый гул Корусанта — планета никогда не спала, — но здесь он звучал приглушённо и едва слышно: сказывались расстояние и пятно психической энергии, оставшейся после резни джедаев.

На лице Оби-Вана появилась призрачная тень улыбки.

— Я помню, — ответил он глухим голосом.

К этому моменту Энакин уже миновал десяток запасных и служебных дверей, но каждый раз слышал лёгкий писк электричества, что означало, что они всё ещё были подключены к сети безопасности — хотя, как он подозревал, теперь данные отправлялись не в службу безопасности Храма, а в какое-то другое, куда менее знакомое ему место. Даже если его коды или коды Оби-Вана всё ещё работали и смогли бы открыть двери, это бы запустило тревогу на каком-нибудь посте охраны и без сомнения привело бы к тому, что ударная группа свалилась бы почти что ему на голову.

Вместо этого Энакин кругами вышел к месту, где стена была ниже и через неё можно было перебраться в маленький сад, столетия назад созданный для личного пользования джедаями-нети. Он очень, очень аккуратно потянулся через Силу, чтобы удостовериться, что на той стороне его не ждало никаких неприятных ловушек. Когда он попадёт в Храм, ему придётся использовать Силу, чтобы попасть в защищённые хранилища, но это поднимет тревогу совершенно другого рода: если Палпатин на Корусанте, то он сможет определить, что на планете есть джедай. Присутствие Оби-Вана вроде бы не вызывало никаких сигналов тревоги, но Энакин сомневался, что он взаимодействовал с Силой как нормальный джедай, раз уж, кажется, почти полностью состоял из чистой энергии Силы.

Насколько он мог судить, на другой стороне не было ничего, кроме разросшейся зелени, а сама стена не была подключена к сигнализации. Энакин с сомнением оглядел её, а потом отступил на несколько больших шагов и с разбегу взбежал на стену, оттолкнувшись от земли ещё одним лёгким касанием Силы. Он схватился за верхушку и, подтянувшись, перевалил через стену, а потом легко спрыгнул на землю. Его падение смягчил какой-то зелёный куст с красными цветами, которые потянулись было схватить его, но испуганно отпрянули, стоило первому из них коснуться его щиколотки. Насколько Энакин мог сказать, они было не разумны, но слегка чувствительны к Силе и, кажется, могли опознать в нём джедая, а не обычного нарушителя.

— Простите, ребята, — пробормотал он, наощупь выбираясь из куста и приземляясь на так же разросшуюся изгородь, которая хотя бы не пыталась его сожрать.

Оби-Ван — Энакин не видел, как он перебрался через стену, но подозревал, что Оби-Ван просто прошёл сквозь неё — поймал его за руку и потянул на ноги. Они пробрались к выходу из маленького сада, почти так же заросшего, как болота Дагобы, и через чёрную дверь попали в пыльную комнату для медитаций.

Энакин глухо чихнул в рукав. Кажется, здесь никого не было уже двадцать лет, а то и больше.

— У меня плохое предчувствие, — сказал он. — Что, если уробороса здесь больше нет? Артефакты Тёмной стороны ситх должен украсть из Храма в первую очередь.

Оби-Ван, откидывая капюшон, поднял лицо к потолку.

— Он здесь, — сказал он. — Я его чувствую.

— Да? — переспросил Энакин, пока они шли к двери. Слегка помедлив, она открылась от прикосновения. Видимо, элементы питания всё ещё сохранили заряд, хоть и были неактивны два десятилетия. — Это что-то новенькое. Что-нибудь ещё?

— Несколько десятков других артефактов, — нахмурился Оби-Ван, — все в высшей степени мерзкие, но они спрятаны в подавляющих Силу контейнерах. Изначально их хранили за пределами Храма, но потом началась война и Совет решил, что безопаснее будет перевезти их на Корусант, где они менее уязвимы. Доступ был только у нескольких мастеров.

Энакин с высокой вероятностью смог бы прорубить дорогу внутрь, но...

— Ты был в их числе? — спросил он, надеясь, что ответ будет да.

Оби-Ван кивнул со слегка обеспокоенные выражением лица.

— Одно время там проводились кое-какие эксперименты, — пояснил он, будто действительно думал, что должен объяснить, почему.

Энакин полагал, что так и было, по крайней мере для себя. Тогда Оби-Ван не успел пробыть мастером и трёх лет, членом Совета — и того меньше, и когда эта должность освободилась, других, более опытных, мастеров обошли в его пользу. Честно говоря, Энакин не понимал, почему он волнуется. Многие из старших мастеров погрязли в традиционных или не оправдавших себя гуманистических взглядах. Это прекрасно подходило для мирного времени, хуже — для середины войны, когда противник готов на всё ради победы. Кроме того, даже в сравнении с такими легендами как Мейс Винду и Йода, Оби-Ван Кеноби всё ещё оставался единственным джедаем Ордена, который за последние тысячу лет смог убить лорда ситхов.

Комната для медитаций вывела их в помещение вроде спальни. Эта дверь отреагировала на касание чуть живее, но Энакин всё равно засомневался, прежде чем ступить в коридор. Всё в нём вопило повернуться и бежать в другую сторону.

Даже сквозь изодранные останки щитов давно погибших джедаев он всё ещё чувствовал лежащую на самом Храме тень. Она гудела в его сознании как извращённая молитва какому-то злобному божеству.

«Это всего лишь здание», — сказал себе Энакин. Всего лишь здание, то же самое здание, которое он называл домом с тех пор, как ему было девять. Он должен идти, если хочет когда-либо снова увидеть Падме, увидеть, как улыбается Оби-Ван — по-настоящему, без скрытых в улыбке двадцати лет боли, предательства и разочарования — ещё раз увидеть Орден джедаев целым.

Это было всего лишь здание. Было глупо сдаваться сейчас.

Дрожа как лист, Энакин Скайуокер ступил в коридор.

* * *

Его ударило настолько сильно, что Энакин упал на колени, хватая ртом воздух и царапая мраморный пол. Изначально здание Храма было построено как проводник Силы, и после того, как в течении стольких тысячелетий его населяли сотни тысяч джедаев, сами стены отдавали Силу.

Выяснилось, что энергию Тёмной стороны они сохраняли так же хорошо, как и свет.

Со всех сторон до Энакина эхом доносились чужие предсмертные мгновения, психическая отдача обрушивалась на его разум также, как и на остальные чувства. Он видел, как слегка тусклые призраки джедаев с горящими мечами пронеслись мимо него в главный холл; слышал звуки бластерного огня и их крики — крики детей, — когда они умирали; чувствовал запах огня, и смерти, и крови; ощущал рукоять светового меча в своей ладони и боевой клич в своей глотке.

Оби-Ван вытащил его, вернув в собственное сознание: он скорчился рядом с Энакином, обнимая его одной рукой за плечи и запустив вторую ему в волосы, и что-то тихо шептал ему на ухо. Энакин не знал, что именно он говорил, но со временем звуки криков растворились в голосе Оби-Вана и его собственном тяжелом дыхании. Сила всё ещё отражала в нёго воспоминания о резне, но Энакин больше не терялся в них.

Спустя ещё минуту он смог различить отдельные слова в сливающемся бормотании.

— Это просто память, — говорил он. — Она больше не может тебе навредить. Это просто память.

— Меня сейчас вырвет, — предупредил его Энакин и, когда Оби-Ван отпустил его, торопливо отполз в сторону, где его вырвало у стены.

Это не слишком помогло, но хотя бы ослабило комок в желудке, и Энакин малодушно подполз обратно к Оби-Вану. Он положил голову на плечо своему другу и захныкал, как ребёнок, которым он перестал быть годы назад, всхлипывая в отвороты плотного плаща Оби-Вана, пока не почувствовал себя опустошённым, будто его до боли выскребли изнутри, но Сила всё ещё фонила смертями джедаев.

— Как ты это выносишь? — прошептал он.

Руки Оби-Вана крепко обнимали его. Он уже много лет не видел Энакина в таком состоянии.

— Я тут не в первый раз, — сказал он.

Энакин не хотел даже представлять, каково это, привыкнуть к такому. Он рывком встал и попытался сделать вид, что не заметил, как Оби-Ван напрягся, готовясь поймать его, если он снова упадёт.

— Давай найдём Уроборос и уберёмся отсюда, — сказал он, и для него самого голос прозвучал хрипло. Он почувствовал, как странно отражается эхо по пустым коридорам, будто бы здесь долгое время никто не говорил вслух.

Оби-Ван изящно поднялся на ноги и завернулся в плащ.

— С тобой всё в порядке?

Энакин упёрся лбом в основание ладони, будто он мог с помощью одной силы воли заглушить вопли в Силе.

— Нет. Но пока мы остаёмся здесь, мне не станет лучше. Я не горю желанием узнать, насколько плохо всё может обернуться.

— Я тоже, — сказал Оби-Ван. Он потянулся, будто хотел дотронуться до Энакина, но потом остановился и так и остался стоять с протянутой рукой, будто одумался и решил не заканчивать этот жест.

Энакин схватил его за руку и на секунду сжал, прежде чем отпустить, ободрённый знакомой силой рукопожатия. Он хотя бы был здесь не один.

Они с Оби-Ваном быстро двинулись вниз по вестибюлю, проходя через знакомые, пугающе пустые коридоры Храма джедаев. Даже в разгар войны здесь всегда было многолюдно: юнлинги, падаваны, чьих мастеров убили, учителя, целители, рыцари, не способные или не желающие воевать. При виде пустующего Храма, с испещрёнными следами бластерного огня стенами и полом, на которых ещё можно было разглядеть выцветшие пятна чего-то напоминающего кровь, Энакина выворачивало наизнанку.

Хотя это могли быть просто последствия психического отката.

В любом случае Энакин заметил, что снова и снова касается рукояти меча и оглядывается на Оби-Вана, чтобы удостовериться, что он ещё там. Пелена в Силе настолько подавляла его чувства, что он едва чувствовал Оби-Вана, хотя смотрел прямо на него. Энакин чувствовал себя неуютно из-за того, насколько они были уязвимы для атаки: возможно, он даже не почувствует лорда ситхов, пока его клинок не окажется у него в кишках.

Пока они шли, а шаги Энакина зловеще отдавались в пустых коридорах, на их пути начали медленно загораться храмовые огни. Энакин не помнил, реагировали ли светильники на движение; его не отпускало пугающее ощущение, что за тысячелетие стены Храма под влиянием сотен тысяч джедаев, называвших их домом, развились в нечто полу-разумное. Он не чувствовал ничего, напоминавшего сознание, но эхо от кровавой расправы в Силе спало до терпимого уровня, будто бы Храм осознал, что причиняет ему боль.

Он бросил взгляд на Оби-Вана, пока они двигались в направлении северо-восточного шпиля, где в течении многих поколений хранились голокроны и артефакты Силы. Чтобы добраться туда, им придётся пересечь огромное пространство холла; единственный путь в обход потребовал бы крюк длиною более чем в милю.

В тусклом свете, проникающим через открытые окна Храма — одно из которых было сломано, рама свисала на петлях и выглядела так, будто держалась исключительно волею Силы, — Оби-Ван выглядел оголодавшим и истощённым, его лицо напоминало череп с натянутой на костях кожей. Энакин уловил слабый запах дыма в воздухе — в Силе — и не смог понять, исходит ли он от Оби-Вана или от самого Храма. Это легко мог оказаться любой из них. Это легко могли оказаться они оба.

Он медленно скользяще шагнул в главный холл, едва волочил ноги, не желая туда идти. Энакин почувствовал, как в ответ колыхнулась Сила, будто бы смущённая вторжением живого джедая в место их величайшей гибели. Массивные колонны по краям зала были испещрены бластерным огнём и повреждены погодой, а их когда-то яркие цвета поблекли и стали почти неразличимы. Над разбросанными статуями давно погибших джедаев надругались: некоторые были разрисованы, у других не хватало конечностей или были разбиты лица. Только одна — бывший великий магистр Ордена времён одной из войн с ситхами — осталась нетронутой, но даже она пострадала без должного ухода, а бронза, из которой была отлита её статуя, позеленела и выцвела.

На большинстве планет Энакин ожидал бы, что в Храме поселятся животные или что его займут бездомные, но не существовало живого существа, не важно насколько нечувствительного к Силе, которое смогло бы выдержать здесь больше нескольких часов. Смерть витала в самом воздухе.

Даже не касаясь Силы, чтобы увидеть прошлое — последнее, что Энакин сейчас хотел, — он осознал, что продвигается по залу, осторожно обходя препятствия, инстинктивно зная, где, скорчившись вокруг смертельных ран, отрубленных конечностей или выбитого оружия, лежали упавшие тела. Он старался не смотреть вниз, зная, что опустив глаза, увидит лишь трупы своих людей.

Если Оби-Ван и заметил, как петлял его путь, он никак это не прокомментировал, только молча следовал за ним. Возможно, перед его глазами тоже стояла комната, полная мёртвых джедаев.

Это ощущение слегка спало, когда Энакин добрался до другого конца залы, но недостаточно, чтобы успокоиться. Он прислонился к одной из стен коридора и расплакался, спрятав лицо в ладонях и содрогаясь от рыданий. Оби-Ван молча положил руку ему на плечо.

— Я не знаю, сколько ещё я это смогу выносить, — признался Энакин. Произнеся эти слова, он почти сразу же захотел взять их обратно, ненавидя то, как они эхом разнеслись по пустым залам.

— Держись за это чувство, — сказал Оби-Ван.

Энакин поднял голову и уставился на него, ошарашенный его словами.

— Что?

Оби-Ван потянулся было к нему, но отдёрнул руку, будто обжегшись.

— Потому что пока ты способен идти через это здание, желая прежде сжечь собственное сердце в пепел нежели провести хотя бы ещё одно мгновение в этих стенах, ты остаёшься джедаем.

— Кем ещё я могу быть?

На мгновение в глазах Оби-Вана заплясало пламя, но он не ответил, только покачал головой и потянулся, вытирая слёзы с щёк Энакина.

Энакин поймал его запястье.

— Чего вы боитесь, учитель? — спросил он, настолько мягко, насколько мог. Это был не тот вопрос, который он задал бы... мог бы задать раньше, потому что тогда Оби-Ван только заученно повторил бы старые затертые джедайские банальности про страх, который ведёт к гневу, который ведёт к ненависти, и так далее, и так далее. Энакину был знаком страх, и гнев, и ненависть, и всё остальное. Но он провёл больше десяти лет в уверенности, что Оби-Ван был выше всего этого, и сейчас вид Оби-Вана, охваченного неподдельным ужасом из-за чего-то, о чем он не хотел говорить вслух, пробирал Энакина до костей.

Оби-Ван вздохнул. На мгновение Энакину показалось, что он собирается наотрез отрицать, что чего-то боится, но потом Оби-Ван тихо сказал:

— Большего, чем ты можешь себе представить, старый друг.

— Оби-Ван, не скрывай от меня правду. Не здесь, — Энакин не удержался и через плечо оглянулся на пустой зал, и эхо Силы на один вдох утянуло его в видение. Только на этот раз он увидел не момент самой расправы, а кое-что, произошедшее после: две фигуры, одна обычного человеческого роста, а вторая — размером с ребёнка, двигались среди мертвецов, незаметные на фоне чудовищности произошедшего. Оби-Ван и Йода. Видение пропало, стоило ему моргнуть. — Пожалуйста.

Когда Оби-Ван не ответил, Энакин добавил: «Ты пугаешь меня», и увидел, как его друг дернулся, а его взгляд метнулся вниз, на выщербленный потускневший мраморный пол у них под ногами.

На мгновение ему показалось, что Оби-Ван действительно собирается рассказать ему, но тот сказал только:

— Давай просто найдём Уроборос?

Энакин шагнул было в нужном направлении, но остановился.

— Оби-Ван, — сказал он, — здесь опасно находиться?

Раньше он об этом не задумывался. Он никогда не воспринимал Храм опасным, даже несмотря на то, что некоторые его участки были веками полностью запечатаны, а доступ в другие был запрещен для всех, кроме самых высокопоставленных мастеров.

Оби-Ван на мгновение замолчал, задумавшись. Энакин почувствовал, как он потянулся в Силу и его восприятие простёрлось по всему Храму.

— В самом здании нет структурных повреждений, — наконец, сказал он. — И даже если бы было, не думаю, что что-либо здесь может нам с тобой навредить. Это всё ещё Храм джедаев, а мы всё ещё джедаи.

Энакин кивнул, проглотив комок в горле. Он беспокойно оглянулся через плечо на главный зал, но на этот раз тот показался ему пустым. Он не знал, чувствует ли облегчение.

По словам Оби-Вана ситхские артефакты, найденные на Одрине, как и ещё несколько из других собранных коллекций, держали в защищённом хранилище под северо-западным шпилем. В обычных обстоятельствах потребовалось бы двадцать, может быть, тридцать минут, чтобы добраться туда из главного зала.

У Энакина с Оби-Ваном это заняло вдвое больше. Им не надо было беспокоиться о том, что их остановит служба безопасности Храма, или отвлекут восхищенные юнлинги, или что срочные новости потребуют их присутствия на передовой, но в Силе Храм был наполнен воспоминаниями о расправе. В одном коридоре, рядом с взорванной дверью в класс астрофизики — на противоположной стене ещё остались выбоины и обугленные следы там, где в неё ударили осколки двери, — Энакин вступил во что-то, что мог описать только как поле памяти. В мгновение ока он провалился в воспоминания, застыл в коридоре, пока солдат-клон прикреплял к двери полосу взрывчатки, а потом отступил назад, крикнув «Ложись!» знакомым голосом, который Энакин так часто слышал раньше.

— Нет! — крикнул он, но не мог двинуться, не мог схватить висящий на поясе световой меч — не мог даже вскинуть руку, чтобы защитить лицо, когда взорвалась дверь.

Он расслышал характерный звук, с которым зажглась дюжина световых мечей за секунду до начала бластерного огня.

— Нет! — снова и снова кричал Энакин, когда младшие джедаи вскрикивали, дрались и умирали, когда в комнату потоком устремились солдаты клоны, сразив девочку-зелтонку, которая попыталась прошмыгнуть между двумя клонами, таща за собой малыша фиорина ещё младше себя. Энакин бросился вперёд в пустое пространство, будто бы было возможно сквозь годы добраться до детей и закрыть их собой от клонов, но он мог только смотреть, как их разило дюжинами бластерных выстрелов и как световые мечи падали из маленьких ладоней и отключались, прежде чем ударить по мраморному полу.

Энакин криками сорвал горло, его голос эхом отдавался по коридорам, пока от него не осталось ничего, кроме всхлипываний. Он смотрел, как солдаты клоны потянулись к выходу из класса — их количество немного уменьшилось, потому что при необходимости даже младшие джедаи могли быть смертоносными. Они переступили через дымящиеся тела зелтонки и фиорина, будто они были мусором, и двинулись дальше к следующему классу.

Поле памяти освободило Энакина, оставив его с мокрыми от слёз щеками и надорванным от криков горлом цепляться пальцами за выцветший мрамор пола. Не осталось никаких тел, ни клонов, ни джедаев. Только пойманные в агонию Силы воспоминания, повторяющиеся в бесконечной петле, будто запись с повреждённого голодиска. Они так давно погибли, что могли бы быть персонажами джедайских сказок, которые Энакин рассказывал Люку с Леей на «Соколе». Тогда бы они страдали меньше.

Сантиметр за сантиметром он медленно и болезненно поднимался с мраморного пола, когда услышал приглушённый всхлип и заставил себя поднять глаза. Должно быть, поле памяти захватило и Оби-Вана, и сейчас тот прислонился к противоположной стене и всхлипывал в сомкнутые ладони. Энакин с трудом поднялся на ноги, сопротивляясь глухому ощущению боли в Силе, которая шептала ему, что, возможно, ему было бы лучше оказаться на погребальном костре вместе с остальным своим народом, и, шатаясь, добрался до Оби-Вана. Мгновение тот сопротивлялся, но потом в нём, кажется, что-то сломалось, и он позволил себе расслабиться и прильнуть к Энакину. По негласному согласию они пошли дальше по коридору, цепляясь друг за друга с мокрыми от слёз щеками, пока не смогли выбраться из затронутой полем памяти области.

Энакин всё ещё чувствовал, что смертельно устал, но по крайней мере ему больше не хотелось лечь и умереть. Оглянувшись, он увидел, что Оби-Ван вытирает со щёк слёзы, а лицо его напряжено будто у мертвеца. Его взгляд метнулся к Энакину, а потом снова устремился вперёд.

На пути к хранилищам они наткнулись ещё на три поля памяти. К последнему Энакин научился предугадывать их в Силе, даже сквозь нависающее густое марево Тёмной стороны. Они с Оби-Ваном смогли обойти его окольными коридорами, лишь слегка задев границы, но Энакина всё равно ударом под дых настигла фантомная боль от светового меча, взрезающего его внутренности. Оби-Ван поймал его за плечо и оттащил в сторону, пока Энакин хватал ртом воздух, прижимая ладони к животу.

Так много смертей. Весь его мир сожжен в пепел всего лишь за одни сутки, а он даже не помнил этого.

— Я не хочу здесь находиться, — несчастно сказал он. Он не хотел произносить ничего вслух, но слова вырвались помимо воли. — Я хочу... — он проглотил конец предложения, не зная, как его закончить. «Я хочу попасть домой», — но он уже был дома. «Я хочу Падме», — но она была мертва. «Я хочу, чтобы всего этого никогда не случалось», — но это уже случилось, и даже если Энакин сможет попасть обратно в своё время, эти шрамы навсегда останутся с ним.

— Я знаю, — тихо сказал Оби-Ван. Он отпустил Энакина и посмотрел на него, его голубые глаза казались огромными и полнились горем. В этот раз Энакин не увидел в них пламени. Взгляд Оби-Вана метнулся в сторону, сосредоточившись на какой-то точке прямо над левым плечом Энакина, и он продолжил: — Всё скоро закончится.

— Неужели? — устало спросил Энакин, коснулся рукояти светового меча, пытаясь успокоиться, и двинулся дальше, по широкой дуге огибая поймавшее его поле памяти. Оно пузырём вздувалось из комнаты на другой стороне коридора; Сила подсказала ему, что двух рыцарей и нескольких оставшихся без учителей падаванов загнала туда в ловушку группа солдат клонов, сопровождаемых... кем?

Он провёл пальцами по животу, вспоминая фантомную боль из воспоминаний. Кто-то со световым мечом, но Энакин воспринимал его через ощущения рыцаря миралуки, которую знал только понаслышке. Он не видел лица её убийцы, только чувствовал его в Силе: полузнакомый ураган неистовой всеобъемлющей ярости, беспощадной решимости и... отчаяния?

Что-то не сходилось.

«Кто ты?» — думал Энакин, но отвлёкся, пока они с Оби-Ваном осторожно продвигались дальше по коридорам, опасаясь новых ловушек в Силе. С недавних пор пол начал слегка клониться вниз: хотя джедайские голокроны и другие артефакты хранились в самом шпиле, ситхские и нейтральные артефакты держали под ним, чтобы уменьшить вероятность их влияния на обитателей Храма. Даже несмотря на тот хаос, который кровавая расправа и Сила вместе оставили от Храма, Энакин все равно чувствовал, как его кожа зудит от их близости. Он ещё никогда не спускался так глубоко: он даже не знал, что эти хранилища существуют, хотя, конечно, он был в курсе слухов. Этому Храму было четыре тысячи лет, но до него в течении тысячи лет здесь стоял ещё один Храм, прежде чем ситхи сровняли его с землёй во время Разорения Корусанта в Великую Галактическую Войну. Конечно, это были слухи. Некоторые из них даже могли оказаться правдой.

Они уже были не просто под Храмом, но и, судя по знакомо спёртому воздуху и слегка повысившейся температуре в коридорах, возможно, успели спуститься ниже уровня поверхности планеты. За эти годы некоторые механизмы управления климатом перестали работать: Энакин прошёл мимо нескольких тревожно мигающих красными огоньками панелей, тогда как другие вообще не подавали признаков жизни. Только несколько всё ещё горели зелёным. Светильники здесь реагировали на них ещё неспешней, чем в основных помещениях Храма, но по крайней мере они все в итоге зажглись, хоть некоторые из них и мерцали с вызывающей головную боль частотой. Свечения Оби-Вана не хватало, чтобы что-то разглядеть, а Энакину казалось неуместным зажигать световой меч в Храме без крайней на то необходимости.

Здесь, внизу, было меньше дверей, и большая их часть была выбита взрывами. Энакин понятия не имел, что — или кого — здесь держали помимо ситхских артефактов, но у него было смутное ощущение, что, возможно, ничего хорошего. Что бы это ни было, Палпатин со своими дружками настолько хотели их заполучить, что взорвали препятствия на своём пути.

«Ненавижу его, — подумал Энакин, пока они шли дальше по коридору, аккуратно ступая вокруг обломков и осколков дверей. Было сложно судить, но, кажется, на полу и стенах не было следов бластерного огня, и тошнота не подступала к горлу, что предвещало близость места последнего упокоения убитого джедая. К моменту, когда клоны пробились вниз к хранилищам, не осталось джедаев, способных оказать сопротивление. — Ненавижу его, ненавижу, ненавижу, этот лживый кровожадный кусок...»

— Энакин, это не ты, — мягко сказал Оби-Ван, его взгляд метнулся в сторону, к Энакину. — Это всё это место. Не позволяй ему поглотить тебя.

Энакин вскинул на него взгляд. Казалось, даже его кости изнемогали от усталости, но он всё равно постарался найти силы возмутиться. Как смеет Оби-Ван притворяться, что понимает его? Как смеет он осуждать Энакина за эмоции, которые испытало бы любое разумно мыслящее существо, столкнувшись со смертью своих людей — своей семьи — и с предательством человека, которого он с девяти лет называл другом. То, что Оби-Ван ушёл в изгнание, отрезав себя от всей галактики, ещё не значило, что Энакин должен поступить так же. Ему хотелось сжечь её дотла, не заботясь о том, сколько гражданских погибнет в пламени, потому что они допустили эти зверства. Они не пошевелили и пальцем, чтобы помочь джедаям, которые сражались за них, которые умирали за них последние двадцать пять тысячелетий...

— Энакин! — Оби-Ван схватил его за руку, а потом, после секундного сомнения, потянулся и провёл тыльной стороной пальцев по его обнаженной щеке. Прикосновение кожа к коже, гудящее от бесконечного ослепляющего сияния Светлой стороны Силы, потрясало Энакина, приводя его в себя.

Он качнулся назад на пятки, дрожа от отголосков несвойственной джедаям ярости. Оби-Ван смотрел на него с тревогой и беспокойством, его рука всё ещё висела в воздухе.

— С тобой все в порядке? — тихо спросил он.

Энакин, дрожа, прислонился к ближайшей стене.

— Я... я не знаю, — сказал он. Он с силой прижал к глазам основания ладоней, пытаясь разобраться, были ли только что схлынувшие чувства вызваны Силой или это был всего лишь он сам. Он знал свою вспыльчивость. Причина с лёгкостью могла быть и в том, и в другом.

Чтобы скрыть своё расстройство, он добавил прерывающимся голосом:

— Храм никогда не напоминал минное поле.

Оби-Ван медленно опустил руку.

— Да... минное поле. Не самое плохое определение. Хотя «минное поле» предполагает осознанное намерение.

Энакин встряхнул головой.

— Как до этого дошло? — пробормотал он в основном для себя. — Как мы до этого дошли?

Оби-Ван опустил глаза, но сказал только:

— В данном случае, полагаю, это связано не столько с Храмом, сколько с этим.

Энакин проследил взглядом за его пальцем до тупика в конце коридора. Там не было признаков двери или запасного выхода, только гладкая, лишенная украшений стена, но теперь, когда Энакин сосредоточился на ней, он почувствовал исходящий от неё — или из-за неё — недовольный угрожающий ропот.

— Что это? — опасливо спросил он, а его рука дёрнулась к световому мечу.

— Это хранилище, — ответил Оби-Ван. Он быстрым шагом направился к нему, и за ним развевался подол его плаща.

Энакин последовал за ним. Стена — дверь? — была в подпалинах, будто кто-то хотел подорвать её, а ещё в следах ударов светового меча и бластерных выстрелов, но все они были неглубокими. Когда Энакин пробежал по ним пальцами, он почувствовал, что поверхность гладкая на ощупь и почти не даёт трения. Едва ли там была даже пыль.

— Туда можно попасть как-то ещё? — спросил он Оби-Вана, вытирая пальцы о край куртки. На них не было грязи, но он всё равно чувствовал себя замаранным этим прикосновением, зная о просачивающейся наружу энергии Тёмной стороны. Встроенные в стены хранилища Силовые модификации едва ощущались: оно не было предназначено для хранения Тёмных артефактов в течении продолжительных периодов времени. Двадцать лет почти истощили его.

— Это единственный вход, — сказал Оби-Ван.

— Это вход? — с сомнением спросил Энакин. — Я не вижу двери.

— В этом-то и смысл: её нет, — он протянул руку, но замер, почти коснувшись стены, и посмотрел на Энакина. — Ты уверен?

Энакин сглотнул, но эта комната была не самым страшным из того, что он видел и делал сегодня, даже если она и смердела Тёмной стороной. — Да.

Оби-Ван кивнул, и его лицо помрачнело.

— На самом деле, мне никогда не доводилось бывать внутри, но я знаю принцип. Не отставай от меня ни на шаг и не сомневайся.

— Хорошо, — сказал Энакин, с сомнением смеряя взглядом стену.

Оби-Ван глубоко вдохнул и повернулся лицом к стене, поднимая руки. Энакин почувствовал, как вокруг него собирается Сила, чистая и сияющая, которая прорезала окружающий Храм мрак, как пробивающийся сквозь тучи луч солнца. Его голубое свечение усилилось, наполняя коридор светом, а потом он шагнул вперёд, сквозь стену — и исчез.

Энакин выругался и последовал за ним, подавив порыв закрыть глаза. На секунду его кожа загудела, но в остальном он не почувствовал никакой разницы с магнитным щитом посадочной площадки звёздного разрушителя, через который он не раз проводил истребитель.

Он ступил во тьму, которую нарушало только лёгкое свечение Оби-Вана, слишком слабое, чтобы можно было что-либо разглядеть. Это действовало на нервы, так что Энакин снял с пояса световой меч и включил его, озаряя комнату бледно-голубым светом.

Он находился в небольшой идеально круглой комнате. На стенах кольцом располагались сейфы навроде депозитных ячеек в банковском хранилище, за исключением того, что Энакин не видел на них замков. Сейфов не было только на одном участке стены — из которого они только что вышли. В центре комнаты располагался терминал единичного доступа с выключенным экраном.

Энакин с открытым ртом огляделся вокруг.

— Это всё артефакты с Одрина?

— Только около десятка привезли с Одрина, — покачал головой Оби-Ван. — Остальные взяты из других Храмовых коллекций. Большинство хранились за пределами планеты, но было решено, что там они слишком уязвимы для нападения, так что до окончания войны их перевезли на Корусант.

— Так в какой из них Уроборос? — он нервно прошелся по комнате. Вдобавок к разлитому по Храму мутному пятну в Силе кожа зудела от близости Тёмной стороны.

Оби-Ван склонил голову на бок и закрыл глаза, вокруг него начала собираться Сила. Он шагнул вперёд, обходя комнату — Энакин отступил, чтобы случайно ему не помешать, — и наконец постучал пальцем по небольшому сейфу. Тот беззвучно выдвинулся, и Оби-Ван запустил в него руку, чтобы вытащить Уроборос Джорла Муунгара.

При виде него Энакин не смог удержаться и инстинктивно отступил назад. Артефакт слабо гудел энергией Силы, достаточно, чтобы обозначить, что он всё ещё действует. Чёрный металл отражал свет от его меча, глаза змеев зловеще блестели. Оби-Ван нахмурится, а потом потянулся в глубь своего плаща и вытащил шелковый шарф. Он осторожно обернул его вокруг Уробороса, что дополнительно ещё и приглушило излучение Силы, скрывая его от Энакина.

— Отдать тебе сейчас? — спросил он.

Энакин задумался, но он не знал, что произойдёт, стоит ему прикоснуться к артефакту.

— Нет, — наконец ответил он. — Лучше держи его у себя. Сначала мне надо кое-что сделать.

* * *

Они с облегчением выбрались из коридоров западно-восточного шпиля в знакомые открытые залы Храма. Через окна, некоторые из которых уже много лет как были разбиты, но большинство ещё сохранило тщательно разукрашенные витражи, лился свет. Оби-Ван с Энакином прошли по многоцветному отражению знаменитого рыцаря времён последних ситхских войн, человеческой женщины, которая, защитным жестом обнажив светящийся зелёным клинок, стояла рядом с сотней детей различных видов.

Теперь Храм казался чуть менее гнетущим. Энакин не знал, была ли причина в том, что они только что выбрались из хранилищ, терзаемых Тёмной стороной, или что сам Храм опознал присутствие двух рыцарей и ослабил меры безопасности, но пока они пробирались по коридорам Храма, на пути больше не встретилось ни полей памяти, ни других ловушек в Силе.

Когда они приблизились к главной комнате голосвязи, из которой можно было управлять Храмовым аварийным передатчиком, службой связи в целом и внутренними камерами безопасности, Оби-Ван замедлил шаг. Чтобы туда добраться, им пришлось пересечь почти полностью выжженную комнату: следы огня всё ещё украшали её стены. Причина взрыва была очевидна: в центре комнаты потерпел крушение джедайский звёздный истребитель, который Оби-Ван с Энакином осторожно обошли.

Сама главная комната голосвязи пострадала меньше, хотя несколько консолей и были уничтожены, а на стенах были видны следы бластерных выстрелов. Аварийный передатчик — передающий сигнал бежать и прятаться — всё ещё медленно моргал; по проекту, если он не будет повреждён, то запаса энергии должно было хватить на века, и даже тогда сигнал перейдёт на вспомогательный узел и возобновит трансляцию.

Оби-Ван остановился как вкопанный, когда Энакин спустился к консолям, которые отвечали за записи внутренних камер безопасности.

— Что ты делаешь? — спросил он хриплым, будто сорванным голосом.

Энакин присел на корточки, чтобы посмотреть, осталась ли в голопроектор ещё энергия.

— Я должен кое-что узнать, — сказал он, снимая прикрывающую ядро искорёженную панель и вытягивая оттуда связку проводов. Ему хватило мгновения, чтобы соединить их, и консоль громко загудела, набирая энергию.

— Энакин, если ты откроешь записи камер безопасности, ты найдёшь только боль, — сказал Оби-Ван. Он шагнул вперёд, протянув руку, будто собирался его остановить.

— Я должен знать правду, учитель, — сказал Энакин. Камеры безопасности уже много лет как не работали, но последняя просмотренная запись относились ко дню, когда пал Храм джедаев. Он вызвал её нажатием клавиши.

Это была комната Тысячи фонтанов. Энакин узнал пятящихся джедаев, ступивших в поле записи голокамеры — мастера и двух падаванов, их световые мечи сверкали, отражая бластерные выстрелы. Затем в голограмме, проворачиваясь в воздухе, появился четвёртый меч; голубой клинок почти без усилий поразил остальных трёх джедаев. На его владельце был плащ с откинутым капюшоном — одежды джедаев, и когда он повернулся, Энакин почувствовал, как его колени подогнулись. Цепляясь за консоль, он упал, ударившись о плитку пола так сильно, что клацнули его зубы.

— Не может быть, — прошептал он. — Не может быть.

В голограмме появилась вторая фигура, и мятежный джедай преклонил перед ней колени, поднимая светловолосую голову навстречу ласкающей руке Верховного канцлера.

— Ты хорошо справился, мой новый ученик, — сказал он. — Теперь, лорд Вейдер, иди и принеси мир в мою Империю.

Энакин бессильно зашарил руками по пульту и только чудом умудрился выключить голопроектор, а потом свалился у основания консоли, прижимая руки к ушам, будто бы это могло заглушить то, что он услышал. Ему хотелось выжечь собственные глаза.

Ему хотелось выжечь собственное сердце.

— Нет, — простонал он. — Нет...

Подняв глаза, он увидел стоящего на верхних ступенях лестницы Оби-Вана. Тот смотрел на него с лицом будто у мертвеца, на котором застыло болезненно открытое и уязвимое выражение.

Энакина захлестнула ярость. В мгновение ока он был на ногах, бросаясь к Оби-Вану, и вокруг него собиралась Сила.

— Ты соврал мне!

Оби-Ван только взглянул на него.

— Я сказал тебе правду, — сказал он, — с определённой точки зрения.

— Ты соврал мне! — закричал Энакин. — Ты сказал мне, что я умер! Ты сказал, что Вейдер предал и убил меня!

На этот раз Оби-Ван встретил его взгляд. В его глазах не отражалось пламени, не сейчас.

— Энакина Скайуокера соблазнила Тёмная сторона Силы, — сказал он. — Она поглотила его. Ты — рыцарь-джедай, мой лучший друг, хороший человек, которого я любил — был уничтожен. Остался только Вейдер. Энакин Скайуокер был убит ситхом.

Со стороны входа в комнату голосвязи раздались медленные хлопки.

— Красивые слова для предателя и лжеца, — сказал Император Палпатин. — Но я знаю правду. Это джедаи предали тебя, и это Оби-Ван Кеноби убил Энакина Скайуокера.