Саларианец? Почему бы нет? (джен)

Оставшись один, в тишине четырёх стен, Михась практически впервые с момента попадания на Цитадель так остро почувствовал, что он не на Земле, не в родной квартире, а за много лет и парсеков от них. И он теперь не человек, а, черт возьми, инопланетянин, у которого на голове растут рога, вместо костей — хрящи, а на руке три пальца. Своё тело в миг оказалось чужим, а проблемы выживания человечества отодвинулись на второй план, вытесненные проблемами собственной физиологии. В голову лезли одни вопросы: «Зачем он здесь? Почему? Когда он вернется домой и вернется ли вообще?» Всё, что в начале казалось просто игрой, обрело плотность и ограненность неизбежной действительности. Койка в камере была жесткой, стены гладкими, а уни-инструмент при попытке его активизации не реагировал. Почему? То ли тому виной было блокирующее поле, которым, по идее, должна быть оснащена камера, или то, что на сознательные действия Михася уни-инструмент не отвечал, реагировал лишь на бессознательное его применение телом саларианца в критической ситуации. Хотя куда уж критичнее? Михасю нестерпимо захотелось домой. Предложи ему сейчас выбрать отправку домой или место на Нормандии, он был не уверен, что выберет второй вариант.

Четыре шага от одной стены и три до другой — такой маршрут Михась проделал столько раз, что сбился со счета. Но всё когда-нибудь кончается. Кончилось и его одиночество появлением очередного турианца:

— Хе, а ты тут, вижу, не скучал, — насмешливо протянул тот, видя взвинченное состояние подозреваемого, которого застал на середине шага. — А теперь можешь даже не останавливаться, а сразу проследовать со мной к следователю.

— Да-да, конечно, — Михась надеялся, что сумеет всё объяснить. Солдат вызывал опаску: броня пластин, острота углов мандибул, пики гребня на голове. И ствол какого-то оружия, пока покоящийся в кобуре.

Сотрудник СБЦ пропустил саларианца вперёд, а сам пристроился на полкорпуса позади и сбоку. «Сейчас будет допрос», — догадался Михась: «Они спросят, кто я. И что я скажу?.. Ох, у меня же есть жетон, если жетон не на владельце, значит, владелец мертв. Если владелец мертв, то не сможет ни опровергнуть, ни подтвердить то, что я скажу про жетон. Ладно, пусть этот жетон — мой опознавательный знак. Если, конечно, они так и не получили данные о прежнем владельце тела. Вот если получили…» Додумать саларианец не успел. Они проследовали по безликим коридорам, бесчисленным поворотам и, наконец, достигли кабинета следователя. Им оказался человек, ближе к среднему возрасту, облаченный в форменный мундир, застегнутый наглухо. Его бульдожья челюсть сразу навевала мысли о крепкой хватке при ведении дел. Пронизывающий взгляд заставил саларианца замереть, как добыча перед варреном. Михасю даже не предложили сесть. Турианец застыл у дверей, а следователь подался с места. Его вкрадчивый голос сочился патокой и был обманчиво ласков:

— Подойди-ка поближе, гражданин. И постарайся ответить на мои вопросы как можно полнее и правдивее.

Удерживаемый взглядом следователя, Михась сделал шаг вперед.

— Итак, что это? — Резко начал мужчина, сунув под нос саларианца памятный медальон. — Кому это принадлежит? Где ты его взял? — Выстреливал вопросы следователь.

— Это… Жетон. Там же написано: капитан Шайлон, — прошептал Мизас. — Это. Моё. То есть, он… Принадлежит… Мне, то есть… Моему отцу… Принадлежал, то есть, — запинался в своей речи Михась. Он был ошеломлён быстротой развитии ситуации, поэтому сориентироваться сразу не смог. Его веки нервически подрагивали, а пальцы дрожали. Насмотревшийся земных боевиков про бандитов и ментов, парень представлял одну картину хуже другой.

— Славно, славно, — казалось человек одобряет всё сказанное саларианцем. — Значит, ты Михась Шайлон. Но почему же тогда база данных и Цитадели, и, в частности, саларианского посольства так и не предоставила нам никакой информации? Ведь нет такого гражданина, а, Михась?

Что мог на это парень ответить? Он не знал:

— Я… Не знаю.

— Ах, ты не знаешь, — и тут следователь повысил голос, — А кто знает-то? Ну, говори! Зачем тебя принесло на Цитадель? Что ты тут замышляешь? Когда идет борьба с недобропорядочными Спектрами, что задумал ваш Саларианский союз? Какой далатрессе ты служишь?

Как отвечать на этот шквал вопросов? Единственно:

— Я не знаю… Не знаю… Не знаю! Я никому не служу! Я ничего не замышлял! Это всё Шепард! Это она притащила меня с собой! — Михась чуть не плакал. Ещё немного, и он был готов признаться, что он попаданец, ведь перед ним человек, а человек обязательно поверит человеку!

— Не знаешь, говоришь, Шепард, говоришь, — голос дознавателя снова стал низким и обволакивающим, — знаешь ли ты, что ожидает тех, кто не знает и сваливает всю вину на доблестных военных Альянса? — Когда саларианец нервно затряс головой, сотрудник СБЦ продолжил:

— Тогда я тебе расскажу: их переводят в камеру к таким же незнающих и очерняющим добрые имена, а там обычно коротают свой срок кроганы. Ты ведь знаешь, как кроганы относятся к саларианцам?

Михась знал: ему удалось прочесть историю геноцида кроганов саларианцами. Но парень молчал, он не мог признаться, что он попаданец вот так сразу: кто ему поверит? Его же отправят на опыты! И следователь решил проиллюстрировать взаимоотношения кроганов и саларианцев, подойдя к Михасю вплотную и пребольно стиснув один из его рогов:

— Меньше слов — больше боли! Больше боли — больше правды!

— Я, я. Я всё скажу! — Воскликнул Михась, а охранник у дверей ощутимо напрягся. Михась затараторил:

— Я не саларианец, я человек! Правда! Я из другого времени…

Охранник расслабился, а дознаватель грубо перебил саларианца:

— Достаточно. Такие, как ты, всегда готовы отмазать себя, но, чтобы нести такую околесицу! Это надо умудриться! В камеру его! — Приказал сотрудник СБЦ.

— Вы не верите мне! Но я говорю правду, — пытался ещё возражать Михась, но его сопровождающий за шкирку вытащил его из кабинета своего начальника. Однако в камеру Михась так и не попал…