Гиацинт (джен)

Тётушка Мюриэль прибыла двадцать пятого августа злющая, как мантикора. Малвин аж передёрнуло, когда мрачная и высокомерная рыжеволосая женщина, который уже шестьдесят пятый год пошёл, величественно вышла из камина и напрямую посмотрела в наглые глаза племянницы, видимо, возомнив, что способна таким образом её сжечь. Ведьма в свою очередь не обольщалась, так как понимала, что эта вполне способна заставить её побегать по дуэльному залу, несмотря на разницу в возрасте.

— Что ж, — вместо приветствия процедила Мюриэль, когда они с отцом раскланялись между собой и обсудили погоду. — Мне нравится твой взгляд.

У Малвин аж волосы на затылке зашевелились.

— Если верить словам моего добродушного брата, то ты стала куда более разумной. Не говоря о том, что моя дражайшая племянница заинтересовалась историей, готовится к ПАУК и ведёт переписку лишь с кузеном. А о сухо хвалящем твои успехи мистере Скримджере я вообще молчу!

— Да ну? — вырвалось у Малвин, которая чуть не выплюнула от удивления дольку помидора.

— Я тоже не поверила. Думала, ты приворожила сухаря-Руфуса, — хмыкнула Мюриэль, пригубив чай. — Он не подходит на роль твоего мужа, моя дорогая. Чистокровный и сильный маг, но по сравнению с тем же Ноттом… А Лестрейнджи богаты. Даже… чересчур. Нет, Винни, Скримджер тебе не пара.

Ах да, просто ущербное сокращение имени Малвина — Винни. Сидящий у своей миски Виктор подавился водой и мысленно прокомментировал: «Винни, блять, Пух!». Юмора она не поняла, но руки зачесались кинуть в это существо что-то неприятное.

— И не собиралась, тётушка, мистера Скримджера я категорически не переношу, — мрачно процедила Малвин, на всякий случай отложив приборы, чтобы чисто случайно ничего не полетело в откровенно веселящегося книззла.

— Как говорится, от ненависти до любви… — протянула Мюриэль, а отец бросил на неё недовольный взгляд. — В чём же ты, Дориан, мой милый братец, не согласен со мной? Учитывая, как наша «Молли» падка на рыжих плебеев и бедняков…

Виктор почему-то замолк и уставился синими глазами на Малвин. «Молли Уизли что ли?» — пробормотал он и издал непонятный звук, на который обратили внимание все присутствующие.

— Он болен? — недовольно спросила тётушка.

— Нет, подавился, может быть, — немного суетливо отозвалась ведьма, посадив книззла на колени и чуть сжав ногтями ухо. Виктор бросил на неё злобный взгляд, но успокоился, начав активно линять шерстью на ткань платья.

— Мерлин, Малвина, не за столом же! — воскликнула Мередит, которая до этого была увлечена письмами.

— Он чистый, — рассеяно ответила Малвин. — И маленький. Это в последний раз, честно.

— Так, Винни, как мне сообщил твой отец, у тебя сломалась палочка? Поэтому мы сейчас идём за ней к Гаррику и займёмся некоторыми другими делами. Ты готова? Пошли!

«Возьми с собой!» — взмолился Виктор, вытаращив свои глаза и вцепившись когтями в платье. Малвин закатила глаза и вздохнула.

— Можно его взять? — спросила ведьма, подцепив за шкирку Виктора.

— Зачем? — чуть поморщилась Мюриэль, поправляя причёску и посматривая на себя в зеркальце.

— Виктор мой фамильяр, а ритуал я провела недавно. Надо укреплять магическую связь, поэтому нельзя надолго отлучаться, — первое, что пришло в голову, сказала Малвин.

— Хорошо. Только сама за ним будешь присматривать.

Кивнув, она отчистила платье от шерсти и с довольным видом призвала из комнаты поводок, который купил предусмотрительный Гидеон. Благодаря рунам на всех вещах можно было спокойно их призывать, даже находясь вне дома. Виктор поморщился, но такое унижение стерпел с высокомерным видом. В общем-то, Малвин прекрасно знала, что они друг друга легко найдут при необходимости, но Косая Аллея в конце августа наполнена гомонящими школьниками и их родителями, которые спешно докупали всё, что забыли купить.

— В первую очередь — палочка, — заявила Мюриэль, когда они вышли из камина в Дырявом Котле. — Здравствуй, Том!

— Добрый день, миссис Пруэтт! — улыбнулся бармен за стойкой.

— Если встретим кого-то знакомого, то вежливо улыбаемся и молчим, пока не обратятся, ясно? — диктовала наставления тётушка, заведя Малвин в знакомый задний двор.

Отбив палочкой нужные кирпичи, Мюриэль с высокомерным видом вошла на улочку, а ведьма уныло поплелась за ней. Виктор что-то там бормотал на периферии, периодически матерился, особенно, когда на него налетела сова, и, кажется, завёл обстоятельный разговор с жабой. Она ему не отвечала, но книззл брал энтузиазмом и серьёзными видом.

В лавке Олливандера, кажется, за пятьсот лет ничего не изменилось. Впрочем, теперь немного чудаковатого продавца звали Гарриком, который приложился к ручке Мюриэль и с интересом посмотрел на Малвину.

— Лиственница и волос единорога, двенадцать с половиной дюймов. Прекрасно подходит для чар, — продиктовал мистер Олливандер. — И что же вас привело ко мне, мисс Пруэтт?

— Добрый день, мастер, — поздоровалась она, проигнорировав невежество, которое, видимо, передавалось по наследству. — Моя палочка раскололась на две части по неясным мне причинам.

— Это весьма печально, — заметил Гаррик, внимательно рассматривая Малвин. — Но, с другой стороны, это значит, что в вашей жизни произошли сильные изменения. Такое происходит, когда меняется характер мага или волшебницы, или когда меняется магия. В вашем возрасте изменения магического ядра — редкое явление, так как вы, насколько я помню, совершеннолетняя. А вот характер, жизненные ориентиры и мировоззрение — вполне может быть. Причем, изменения кардинальные, так?

— Возможно, — пожала плечами ведьма, не собираясь откровенничать с каким-то непонятными мужчиной.

— Может, вы что-то ещё хотите мне сообщить? — поинтересовался ничуть не смущённый неразговорчивостью клиентки Олливандер.

— Мне подошла палочка моего прадеда из клёна и сердечной жилы дракона.

— Вот как… — протянул Гаррик, проходясь вдоль стеллажей. — Ваш прадед — мастер Чар, насколько мне известно. Наверняка сильная палочка. Попробуем, значит, клён и жилу. Вот, взмахните.

Перепробовав десяток палочек, Малвин наконец остановилась на одной, которая ей прекрасно подошла. Мюриэль оплатила покупку и уже готовилась покидать лавку, как началась традиционная болтовня. Видимо, у Олливандеров просто невероятная наследственность, так как ровно пятьсот лет назад тогдашний мастер был просто копией нынешнего.

— Прекрасная палочка, но несколько грубовата для волшебницы, на мой взгляд, — заметил мастер. — Вишнёвое дерево очень сильный проводник магии, чаще всего стихийной. Тем более, данный материал создан из ветки сакуры — японской вишни. И, насколько известно, японские маги практикуют магию душ, любят общаться с ёкаями и прочей нечистью. По их теориями магия разделена на две составляющие — духовную и телесную, поэтому они занимаются боевыми искусствами, считая, что это позволяет магии развиваться равномерно.

— Мне кажется, что это правда, — кивнула Малвин. — Что-то ещё?

— Сердечная жила Окками. Знаете ли, мой отец очень любил эксперименты с сочетаниями, поэтому на своём веку он изготовил множество необычных палочек. Когда в одной из своих поездок он добрался до Дальнего Востока, то наткнулся на это существо. О, оно воистину прекрасно! Необычная внешность и яркие цвета, не говоря о способности менять свои размеры. Даже недавно вылупившийся из яйца с серебряной скорлупой детёныш способен достигать размеров длиной в десятки фунтов при желании! Особый вид трансфигурации, чар… Мисс Пруэтт, от вас, видимо, стоит ждать необычных поступков и свершений. Если вы окажетесь такой же непредсказуемой, как и Окками. К слову, во время того же путешествия мой отец достал ветку от старого дерева сакуры как раз в период его цветения.

— Это всё очень занимательно, Гаррик, — вздохнула Мюриэль, явно утомлённая разговорами Олливандера. — Но мы спешим. Скоро новый учебный год и…

— Понимаю, миссис Пруэтт, — кивнул мастер. — До свидания.

Малвин встрепенулась и удивлённо посмотрела на тётушку. А почему, собственно, «миссис»? Никаких воспоминаний по этому поводу не нашлось. Малвина боялась спрашивать у Мюриэль, хотя давно заметила эту особенность. Она совершенно точно сестра Дориана, у них похожая внешность, да и отец не стремится перечить ей. Решив, что спросить всё-таки стоит, ведьма собралась с силами.

— Тётушка, позволь спросить.

— Я тебя внимательно слушаю, — что-то разыскивая в сумочке, ответила женщина.

— Почему «миссис Пруэтт»? — выпалила Малвин, уже готовясь уйти с линии атаки.

— Ох, я думала, ты никогда не спросишь, — хмыкнула Мюриэль. — Я была замужем, Малвина, за неподходящим мне по статусу магом. Он погиб на войне с Гриндевальдом в апреле 1940 года, когда мне было двадцать шесть лет. Бабушку Бригитту ты вряд ли хорошо помнишь, но моя мать едва ли не отреклась от меня. Поэтому я пытаюсь помочь тебе, неразумное дитя, не совершить ошибку.

— Вы считаете свой брак ошибкой?

Мюриэль подняла на неё глаза. Она была… ошарашена, задумчива и удивлена. Хотя Малвин ожидала как минимум возмущения.

— …Нет, — после недолгой паузы ответила тётушка. — Я любила Роланда. До сих пор жалею, что не смогла подарить ему детей. Он был чистокровным магом в пятом поколении, а наша семья зародилась почти пятьсот лет назад. Ты — чистокровная ведьма в двадцать третьем поколении, Малвина. И любовь… я не жалею о том, что прожила восемь лет в браке с ним, но сколько трудностей нам пришлось преодолеть. Осуждение моих родителей, нехватка средств к существованию, нагрянувшая война. Любовь любовью, но если есть возможность избежать таких трудностей, то почему бы и нет?

— Я не против… не против рассмотреть кандидатуры. Без заведомо предвзятого отношения, — ровно ответила Малвин. Тётушке она теперь сочувствовала.

— Мы с тобой так похожи. Ты — моя молодая копия, — вздохнула Мюриэль. — Но мне не хотелось бы, чтобы тебе пришлось также тяжело, как и мне когда-то. Конечно, Мередит не сравнить с мамой в жёсткости характера, но Дориан… он может отречься. Любимец матери, весь в неё. Сейчас он печётся над тобой, пока ты ведёшь себя достойно, но любая оплошность — и тебе придётся испытать его гнев на себе.

Дальнейшая прогулка прошла в разговорах о всяком. Мюриэль в очередной раз прошлась по списку кандидатов, описывая каждого из них. Она в первую очередь оценивала размеры состояния, родовые дары и внешность, но никак не могла знать, что у этих людей на уме. Малвин не собиралась ориентироваться только на чьи-то деньги и положение в обществе. Право слово, с этим человеком жить до самого конца и воспитывать детей!

Мюриэль была богата и обожала новые вещи. Разумеется, так как её любовником был Элфинстоун Урхарт — нынешний глава ДМП. Регулус Блэк, погибший ещё в 1959 году, её обожал, но они так и не поженились, что не помешало ему оставить приличное состояние дражайшей любовнице. В свои шестьдесят четыре она выглядела максимум на тридцать с лишним и пользовалась популярностью у мужчин. И не удивительно: Мюриэль была красивой, опасной и страшно обаятельной, когда не строила из себя строгую тётушку.

— А ещё Финн с уже больше десятка лет сходит с ума по той полукровке, которая ещё у вас трансфигурацию преподаёт, — поделилась Мюриэль, пока на артефакте-конструкторе выбирала себе платье в «Твилфитт и Таттинг» — местном дорогом бутике.

— И что? — уныло спросила Малвин, которая совершенно не интересовалась личной жизнью профессоров.

— Ты пойми, Винни, он — глава отдела, чистокровный маг, а эта нищая полукровка ещё и нос воротит! — цокнула Мюриэль.

— Зато Урхарт в твоём распоряжении, — пожала плечами ведьма, лениво листая каталог.

— Дорогая, никакой женщине не нравится, когда мужчина начинает с тобой обсуждать другую женщину, — наставительно заявила тётушка. — Особенно, если он с ней спит.

— Мерлин, а нельзя без подробностей?

— Невинный ты мой агнец, — закатила глаза Мюриэль. — Я ещё на тебя посмотрю, когда подрастёшь! Наследственность Пруэттов в тебе сильна, от Булстроудов досталась лишь склонность к полноте. Ещё немного, и будешь вылитая я, — гордо улыбнулась женщина. — Попробуй это синее платье с золотом.

— Мне не нужны наряды. В школу меньше, чем через неделю!

— На бал в честь Самайна в школьной мантии пойдёшь? — приподняла брови тётушка. — Оформим заказ, и у тебя будет платье нужного размера. Найдёшь кавалера в Хогвартсе. Лестрейндж, например… Ещё Поттер, но он младше, да и Дорея та ещё стерва. Малфой только на четвёртый курс пошёл. Ах да, ты наверняка вцепишься в своего Уизли и никуда не пойдёшь…

— Пойду с Дэниелом, — пожала плечами Малвин. — Если будет время.

Синее платье понравилось Мюриэль, а Малвин страшно хотела к братьям. Поселиться у них до конца каникул? Нет, Дориан не отпустит, да и тренировки с Скримджером пропускать нельзя.

— Вы близкие родственники, да и к тому же у Гринграссов сейчас свои проблемы. Они объединяют французскую и британскую ветви в одну посредством брака. Не лезь в это, дорогая. У французского Лорда Гринграсса после войны осталась только дочь, едва в свои восемьдесят смог зачать, чтобы ветвь не угасла. У девчонки бабка по материнской линии из Ратценбергеров-некромантов. Похлеще британских Розье будут!

— А что не так с Розье? — поинтересовалась Малвин.

— Поддерживали сначала Наполеона, потом Гриндевальда в Первой Мировой. Ко Второй сдали позиции, остались в живых лишь Друэлла и её младший брат. Мальчишка Розье на пятом курсе учится, его Антонин Долохов обучает.

Видимо, Мюриэль знала все сплетни светского общества, поэтому Малвин ещё долго заливали про СССР, Францию и Германию сразу, о всех браках Гринграссов, Розье и ещё Мерлин ведает кого. Голова пухла от ненужной информации, а ведь через пару часов ей от Скримджера получать!

— Домой хочу… — буркнула ведьма.

— С Розье тебя никто не сватал. Дориан не идиот с некромантами-малефиками тебя связывать, да и репутация у них… В общем, к Эвану лучше не подходить, как жених он почти не котируется, видимо, будут искать ему супругу на континенте.

— Значит, Беллатрикс малефик не по слухам, а на самом деле?

— Друэлла красавица невообразимая и сильная ведьма, Сигнус по ней с ума сходил и едва увёл у своего братца Альфарда. Младшая дочь Нарцисса вся в неё. За неё ещё нешуточные баталии начнутся, когда девочка расцветать начнёт. А Белла боевой маг, малефик в меньшей степени, но Друэлла наверняка научила кое-чему. Поэтому с Лестрейнджем аккуратнее.

Мюриэль, которая, видимо, только для племянницы была злобной тёткой, на деле оказалась самой обычной. Сплетницей просто катастрофических масштабов. Ещё её подруга и однокурсница — Кассиопея Блэк — наверняка такая же! Благо, Малвин удалось отказаться от посещения грядущих посиделок Леди, сославшись на подготовку к учёбе. Впрочем, она не соврала. Дел было невпроворот, не до чая с пирожными и сплетнями.

После выноса мозга вошедшей во вкус Мюриэль даже Скримджера не хотелось убить так сильно. Его нудное жужжание витало на периферии, в голове было пусто и тихо, хотелось просто лечь и переварить это. Виктор ещё что-то бормотал на заднем плане о каком-то «каноне» и «Дамбигаде-Дамбигуде». Малвин не представляла, что это такое, поэтому ждала, пока книззл соберётся с мыслями и опять начнёт сеанс допроса, как вчера вечером после ритуала. Всё равно не убежать: ментальная связь работала на расстоянии. Можно было убежать на другой конец острова, но всё равно слышать друг друга. Учитывая занудство нового питомца, это было страшно.

Скримджер шипел, ругался и матерился, кидал заклинание за заклинанием и, кажется, хотел отвесить ей подзатыльник за рассеянность. Почти целый час он гонял её по залу, вышибал дурь, но в этот раз у неё не было никакого настроения ненавидеть мужчину. Привыкшая к уединению ведьма была вымотана. Тот, спустя час, молча вышел из зала, оставив Малвин удивлённо хлопать глазами. Впрочем, выждав ещё минут десять, она убедилась, что Руфус не вернётся и направилась к себе. С истериками всяких сексуально неудовлетворённых она разбираться не собиралась.

Хотелось в ванную и спать, несмотря на то, что до ужина ещё часа два, и мама наверняка будет волноваться из-за того, что она опять не ест. Но вода помогла угомонить нервы. Уже лежа в кровати с очередным историческим талмудом, Малвин привела свои мысли в порядок. В прошлой жизни заниматься ментальными науками не доводилось, да и стало это популярным гораздо позже, в XVIII-XIX веках, когда начали процветать дуэли. Упоминание окклюменции проскользнуло в конспектах по ЗоТИ за пятый курс. Наверняка есть какие-то практики для начинающих, чтобы, например, рационализировать мышление… Малвин потёрла висок и поморщилась. Какие-то словечки непонятные сами всплывают в голове. Точнее, понятные, но незнакомые, чужие. Хотя, так и должно быть, она ведь переживала, что память не вернётся.

Иногда ей казалось, что это всё сон. Что скоро придётся снова встать, бежать неведомо куда по лесам, петляя вдоль рек, сбивая следы. Перебиваться дешёвыми обедами в тавернах, избегать больших городов и трястись от холодного ветра, особенно с приближением осени. Зимой так вообще худо было. Одного года после выпуска хватило, чтобы понять, что такая жизнь угробит её раньше времени. И ведь сама сглупила, сама! Нет бы выйти замуж, как положено, в пятнадцать лет, ведь предлагали. Не наследники, конечно, но чистокровные и вассалы сильных родов. Малвин тогда думала, что посадят её в дом, заставят рожать с первых дней и заниматься хозяйством. А ей хотелось помогать мужу в сражениях, варить зелья и развиваться. Детей она любила и хотела своих, но не так рано! Не в шестнадцать-восемнадцать, когда ещё способен на многое, когда магический потенциал со скрипом, но растёт! Ранние роды подрывали здоровье и жрали магию.

Мама к тридцати годам родила пятерых, это даже мало, но тяжёлые первые роды в шестнадцать забрали у неё уйму сил. Вторые отец ей позволил через пять лет, любил эту сумасбродную женщину, лечил зельями, а она всё порывалась выносить второго. Считала, что к двадцати у неё должно быть минимум трое. Только в двадцать один год она родила Марвина, а в двадцать три — Малвин. Потом опять перерыв в пять лет, но уже менее скандальный для отца. Родилась Кармин, а через полтора года Галвин. По крайней мере, ни один из детей не погиб родами, не убил маму, и все получились магами. Хотя последний был слаб, и первый выброс в восемь лет слишком сильно ударил по его здоровью. Скончался он через месяц после этого от воспаления лёгких. Братишку было жаль, но Малвин почти с ним не возилась, у неё был Марвин — самый близкий и самый лучший старший брат. По нему она страдала, корила себя до самой смерти и теперь, кажется, искала его черты в близнецах. Похожи они были мало, но… утешало. И Малвина их любила так же сильно, как она когда-то любила Марвина.

Отец ей многое рассказывал. О медицине, которая была ужасной, о зельях, о человеческом теле. Он проводил уйму исследований, но ничего не запатентовал (сейчас это называется так). Кое-какие наработки Малвин помнила. Отец экспериментировал на животных, приспосабливал зелья для них, чтобы скот не умирал от болезней. Он сам следил за каждой овечкой, свиньёй, лошадью, кроликом и волом, наблюдал за беременностью самок, из-за чего у их семьи был самый здоровый скот.

Благодаря происхождению матери они имели титул эсквайра, самый низший, но всё-таки. Эсквайр не относился в те времена к пэрству или рыцарству. Дед матери был оруженосцем и получил этот титул, поэтому все мужчины этой семьи теперь становились оруженосцами, мечтая через несколько поколений дослужиться до рыцаря. Вошедший в семью отец тоже стал дворянином. Вообще-то от этого мало пользы, разве что к тебе не относятся, как к грязи под ногами, да и возможность перейти в услужение к какому-нибудь графу или маркизу имелась, пока крутишься в нужных кругах. Фелан, кстати, был оруженосцем какого-то грязнокровки, только вот в последствии из-за него же и был выпотрошен, расчленён и повешен. Тогда пришлось очень несладко всей семье: начали подозревать в «скверне» всех детей, но удалось реабилитироваться в обществе, чуть ли не поселившись в церкви. Из Малвин всё порывались монахиню сделать, рыжие волосы срезать и дать уйму обетов, чтобы до конца жизни читать молитвы Богу, в которого она не верила. Ужасно.

Новая жизнь… она была такой яркой, такой… позитивной. Перед ней были открыты все дороги, все возможности! Пруэтты не были замшелыми консерваторами, поэтому в Малвин была возможность делать то, что она хотела. Не боясь инквизиции, осуждения в обществе, чумы или ещё какой-нибудь дряни.

— Ты Молли Уизли! — прогремел в голове голос Виктора, заставив Малвин чертыхнуться. — Ты та клуша с оравой рыжих голодранцев! Господи! — книззл обхватил голову лапами.

— Сдурел? — ласково спросила ведьма, усевшись на кровати и наскоро завязав волосы в хвост.

— Это твоё будущее, — доверительно сообщил ей Виктор.

— Тоже мне, провидица Кассандра (1), — фыркнула Малвин.

— Я ж серьёзно, мой ты рыжий Винни Пух. Хер знает, как ты под Уизли легла, но за примерно десять лет ты родила семерых детей. Самым нормальным из хорошо известных там был Перси, близнецы те ещё уебки, а Жрон вцепился в Потного ещё в экспрессе.

— Можно попроще, — вздохнула ведьма, пытаясь понять, что такое «жрон» и почему Гарри удостоился такого эпитета. — Так, в вероятном будущем я стала женой Артура Уизли и родила семерых детей?

— Да, — кивнул книззл, сев на попу и придавив лапой хвост. — Нищие, грязные оборванцы, живущие в «Норе». Прости, конечно, но это именно так.

— Ладно, — равнодушно пожала плечами Малвин. — Как бы тебе сказать, Виктор… Понимаешь, мои родители провели ритуал для пробуждения памяти прошлой жизни. Провели его на мне.

— Ты тоже типа попаданка? — явно заинтересовался ко…т.

— Понятия не имею, о чём ты. В общем, в прошлой жизни я была… ведьмой. Полукровкой, слизеринкой, зельеваром и ритуалистом. Вот так.

— Э-э? Ничего себе у Пруэттов ритуальчики! А ведь вы там все типа боретесь за бобра и причиняете справедливость… Ну, «Орден Феникса» под предводительством Дамблдора, который Альбус-много-имён.

— Персиваль Вульфрик Брайан? — насмешливо спросила Малвин, подцепив с прикроватной тумбочки письмо из Хогвартса со списком литературы на седьмой курс.

— Я понял своё предназначение! — воодушевлённым голосом заявил Виктор. Явно наигранно, между прочим. — Помочь тебе, неразумной, встать на путь истинный, не согрешить с рыжим недоумком и не породить на свет семь монстров преиспо…

— Заткнись, — щёлкнув по лбу книззла, сказала Малвин. — Мне не хочется спрашивать, что будет в будущем. Я просто хочу жить.

— Тогда нам необходимо завалить Волди! — с энтузиазмом отозвался Виктор. — Там война в семидесятых будет, ну, через года два. Нам надо найти хоркруксы, уничтожить ядом василиска или адским пламенем, а потом его и самого хэ-хэ заавадить.

— Я так понимаю, тебя тянет на приключения…

— Знаешь ли, мне-то придётся жить в этом теле, а тебе достанется всё веселье! Всегда мечтал поехать в Хогвартс, как и полмира детишек! Даже если это Гриффиндор, — печально вздохнул книззл.

— А ты куда хотел?

— Когтевран или Слизерин, — охотно ответил Виктор. — Я бы там их всех!..

— Райвенкло, а не как ты сказал. Чтобы ты там их всех? Считаешь, что все в Хогвартсе ждут всяких выскочек? — хмыкнула ведьма.

— Я был бы крутым магом, — насупился кот. — Тем более, я знаю канон и могу разруливать ситуации. Ну, например, спас бы Сириуса, крутой же пацан! Замутил с Грейнджер, если она такая же красотка, как та актриса. Хм-м… Собрал бы хоркруксы, как минимум диадему и тетрадку легко было бы найти…

— И что? Всю жизнь бы положил, чтобы не допустить «канон»? А ты уверен, что другой вариант событий будет лучше? Или, например, что всё пойдёт по плану, и тебя не убьют за излишний энтузиазм? Если Тёмный Лорд оправдывает это название, то вряд ли тебе там что-то бы светило. И ещё. В Хогвартсе не любят грязнокровок и полукровок. Или ты рассчитывал «попасть» в тело аристократа? Небось Лестрейндж какой, Нотт или Малфой?

— ОМП, но желательно аристократ, ага, — дёрнул хвостом Виктор. — Можно второстепенного перса в принципе. Там хватало. Тот же Тео Нотт или Забини.

— Так вот, мой глупый фамильяр, — воодушевлённо начала Малвин. — В Хогвартс дети идут не столько получать знания, сколько налаживать связи. Если бы не школа, то множество враждующих кланов поубивали бы друг друга. В школе же убивать было нельзя, поэтому приходилось терпеть и мириться. Кто-то сдружился даже. Многие искали невест, вассалов, товарищей по оружию…

— Так у тебя был ещё жених?

— Был. Но я не об этом. Тебя бы просто не поняли с твоим стремлением наставить всех на путь истинный. Скорее всего, за какое-нибудь лишнее или неправильное слово тебя бы… не убили бы, но ничего хорошего тебя бы не ждало.

О том, как она разругалась с Реджинаром Моро, не хотелось вспоминать. Самовлюблённый боевик из французского рода, морочивший ей голову два года, оказался давным давно помолвленным. Шансы выйти за него у Малвин были: Реджинар являлся четвёртым сыном, и в супруге из благородного семейства он не нуждался. Но в конце концов вышло всё так, как вышло.

— То есть, ты считаешь, что у меня бы ничего не вышло?

— Я считаю, что ты переоцениваешь себя. И недооцениваешь «канон». Всё-таки некоторые вещи вряд ли рассказывали в детских книгах. Тёмный Лорд вряд ли был таким дураком, чтобы до этих хоркруксов можно было бы легко добраться, даже зная местоположение и особенности защиты.

— Ладно, возможно, ты права, — буркнул Виктор. — Я — спать!

Малвин пожала плечами и тоже завалилась на мягкую постель. Ужин не такая большая потеря.

________________

(1)Кассандра (Cassandra, др.-греч. Κασσάνδρα) — в древнегреческой мифологии дочь последнего троянского царя Приама и его второй супруги Гекубы. Получила пророческий дар от влюбившегося в неё Аполлона, однако за то, что она, обманув, не ответила ему взаимностью, он сделал так, что предсказаниям Кассандры никто не верил. Трагическим пророчествам Кассандры не внимали, её осмеивали и принимали за безумную. Но предсказанное воплотилось в гибели её семьи и разрушении Трои. Имя её стало нарицательным, в переносном смысле Кассандра — вестница несчастья.

Немного мат.части по поводу титулов:

Эсквайр, сквайр (англ. esquire, от лат. scutarius — щитоносец) — почётный титул в Великобритании (первоначально, в раннем средневековье, титулом награждался оруженосец рыцаря); впоследствии титул присваивался чиновникам, занимающим должности, связанные с доверием правительства. Термин «эсквайр» часто употребляется как равнозначный термину «джентльмен».

Первоначально титул «эсквайр» носили все дворяне, обладавшие собственным гербом, но не бывшие пэрами или рыцарями.

Лица иных сословий могли получить титул особой королевской грамотой, после чего он передавался по наследству. Таким образом, приставка «эсквайр» в большинстве случаев свидетельствовала о том, что другого сколь-нибудь значимого титула у его хозяина нет.

Также от «эсквайр» произошёл термин «сквайр», означавший мелкого помещика чаще всего владеющего землей какой-либо деревни, сдавая её внаем жителям и таким образом играющего доминирующую роль в жизни деревни, в том числе и через попутное занятие административных постов, например, ректора местной церкви. (Именно «сквайрами» были Риддлы).