Холодный мир (джен)

— Но чёрт вас побери, Штирлиц, — на кого вы теперь работаете? — Холтофф задавал Исаеву этот вопрос уже третий раз с момента их новой встречи.

— И вы, конечно, думаете, что услышите от меня правду, — иронично усмехнулся Максим Максимович. — В любом случае запомните, инспектор, — Штирлиц теперь работает на Штирлица. Если есть в мире правительство, готовое обменять мои услуги и познания на подлинный чек, я предоставляю ему эти услуги и эту информацию. И у вас есть возможность отпить из золотоносного источника.

— Хотите потрогать Дорнброка за вымя? — покачал головой Холтофф. — Не думаю, что вам это удастся. Он и Бауэр, его заместитель, вхожи к министру юстиции. В наблюдательном совете концерна сидит лично Людвиг Эрхард. Окажете на старого Фрица давление — на вас окажут в три раза большее, и вы станете лепёшкой.

— Меня больше пугает другое, Холтофф. Из Гонконга сообщают, что второго покойника, Люса, успокоил господин, по приметам похожий на нашего общего друга Айсмана. Не так ли?

— Как-то после войны я видел, как янки арестовывают на вид приличного господина за растление малолетних. Он как две капли воды был похож на вас, — парировал "инспектор Гельтоф". — Сходство с Айсманом толком ни о чем не говорит. Да, Айсман был в отпуске где-то в Азии и едва прилетел домой, как его срочно выдернули сюда. Вроде как старый Дорнброк поручил ему следить за ходом дела об убийстве Ганса.

— А может быть, он следил за ходом дела уже в Гонконге? Нет? — уточнил Исаев.

— Не думаю. Айсман не знает языка и никогда не работал по восточному направлению. Кому я это объясняю, Штирлиц? — всплеснул руками Холтофф. — Хотя в абвере был один человечек, которого Айсман знал... До сорок четвёртого он занимался дальневосточной агентурой и контактами с японцами. Больше я его не видел.

— Имя, Холтофф, имя, — поторопил его Максим Максимович. — Скоро кафе закроется и нас выставят. А на улице слишком много ушей.

— Не помню. Хоть убейте, Штирлиц. Я пересекался с ним всего дважды. То ли Билефельд, то ли Блюменфельд...

— А что до Павла Кочева?

— На допросе он утверждал, что в вечер, когда был убит молодой Дорнброк, болтался по барам с местными длинноволосыми. С Гансом в основном контактировал по теме исследования, тот снабжал его информацией о международных связях фирмы.

— Как раз после возвращения с переговоров в Токио... — задумчиво сказал Исаев. — Опять Восточная Азия.

— Несколько часов назад прокурор Берг распорядился взять вашего болгарина под стражу... — добавил Холтофф. — После того, как изучил показания Айсмана. Более того, меня фактически отстраняют от дела, — Последнюю фразу он произнес с такой нарочитой убедительностью, что Максиму Максимовичу даже стало за него стыдно. — Не думаю, Штирлиц, что смогу быть полезен вам впредь...

Холтофф не солгал — он действительно не помнил имени сотрудника абвера. Зато его вспомнил Исаев.

Это был майор Блофельд. Эрнст Ставро Блофельд.

Следующий день Исаев посвятил западно-берлинской редакции органа социал-демократов "Телеграф", а конкретнее — ее сотруднику Георгу Кроне. "Телеграф" был одним из редких изданий ФРГ и западных секторов Берлина, которое Максим Максимович уважал.

— К сожалению, профессор, судьбу вашего аспиранта господина Кочева прояснить пока не может никто, — покачал головой Кроне. — Вчера вечером он исчез, и ни Гельтофф, ни прокурор не знают, куда. Последний выписал ордер на его арест как главного подозреваемого в убийстве Ганса Дорнброка. Но когда на квартиру Кочева явилась наша доблестная полиция, она никого там не обнаружила.

— Павел ушел один? Или его увели?

— За ним приехала компания, с которой он обычно бывал перед убийством.

"Это похоже на то, как кто-то сматывает протянутую веревку, — подумал Исаев. — Дорнброк делился своими соображениями о командировке на Восток с Люсом и Кочевым. Дорнброк убит неизвестным. Люс отправился по его следам — и тоже убит еще одним неизвестным с очень характерной повязкой на глазу. Кочев мог сделать из его информации какие-то выводы — и он прпал без вести из-под носа у полиции. А главное — из-под носа у меня. Стареем, Штирлиц... Возможно, ты проворонил следующего мертвеца в этом деле".

— У меня есть кое-что по предмету ученых изысканий господина Кочева, что, к сожалению, было отвергнуто редакцией, — С этими словами Кроне протянул Максиму Максимовичу несколько листков с отпечатанным на машинке текстом. Исаев сразу обратил внимание на заботливо отчёркнутые абзацы:

"Например, нам стало известно, что господин Дорнброк вел переговоры с баварским правительством о покупке той земли в Берхтесгадене, где стоял дом Гитлера. Г-ну Дорнброку отказали, но он сумел купить землю неподалеку, общей площадью восемь квадратных километров. Крестьяне в окружающих деревнях вскоре стали называть эту огороженную металлической соткой территорию «вулканом дракона», ибо в горное поместье провели большую шоссейную дорогу для грузовых автомашин, в камнях пробили гигантскую штольню и на водопаде была построена электростанция, мощность которой позволяла сделать вывод о ее целевом назначении.

Взрыв, произошедший в штольне, и отсутствие каких либо сведений о причинах взрыва, потрясшего — в прямом смысле — окрестности, позволяют считать «атомную версию» единственно разумной. Это очень напоминало подземные ядерные испытания. Представитель концерна сделал заявление для печати, в котором утверждал, что в штольне проводились работы по уточнению взаимодействия систем «центрифуги», предназначенной для получения урана «исключительно в мирных целях». Работы в «вулкане дракона» после этого прекратились, однако заводы концерна Дорнброка активно, с нарастанием выпускают жаропрочные металлы, ракетное топливо, электронную технику; в его исследовательских институтах отрабатываются новейшие системы управления и космической связи.

Нас не может не волновать, где, в каком месте Федеративной Республики, на каком из своих заводов г-н Дорнброк продолжает работы по созданию «личной» атомной бомбы. Надо надеяться, что правительство канцлера Кизингера всерьез заинтересуется этим вопросом. Нас, во всяком случае, не устраивает утверждение статс секретаря о том, что слухи о работе Дорнброка в области создания «Н-бомбы» преувеличены, поскольку в ФРГ нет районов, где было бы возможно проведение испытаний ядерного оружия. Это утверждение и голословно и наивно".

— Это было еще несколько лет назад. Тогда еще не утихла шумиха вокруг планов многосторонних ядерных сил. Но что странно, профессор: проект МЯС уже забыт, и забыт прочно, но в Берхтесгадене регулярно появляются какие-то грузовики. С австрийской стороны границы Дорнброк ведет работы, как утверждают в концерне, по расчистке шахты, где гипотетически должны быть скрыты вывезенные нацистами из Вены в сорок пятом художественные ценности. Венское правительство уже выложило ему круглую сумму...

" — Это уже похоже на след", подумал Исаев. Тем же вечером он отбил телеграмму в Лондон:

"Коулфилд-Гарденс, 13, м-ру Гордону ЛОНСДЕЙЛУ.

Дядюшкино предприятие в Баварских Альпах имело успех, он снова попал в газеты. Говорят так же о его новом японском партнере, так что дела мои теперь пойдут весьма достойно. Если котировки изменятся, сообщи срочно"

ЮСТАС".

Фридрих Дорнброк уже давно страдал одышкой. В последние дни он страдал еще больше, и как иногда казалось его первому заместителю Генриху Бауэру, напоказ, словно говоря следователям, репортерам, акционерам: "Оставьте меня в покое!!! Что, не видите — у меня отняли сына и наследника!!!"

— Итак, что происходит в Берлине с вашим болгарским перебежчиком? — тяжело, грузно развернулся он к Бауэру по окончании наблюдательного совета.

— Проблема Павла Кочева больше не стоит на повестке дня, экселенц. Если верить Айсману, — уточнил Бауэр. — Хуже другое. Бывший сослуживец нашего соглядатая, фон Штирлиц, объявился в Западном Берлине. То ли под видом русского, то ли работает на русских.

— Чем он занимается?

— Холтоффом, экселенц, — продолжил доклад Бауэр. — Видимо, хочет через него выйти на Айсмана и взять его за глотку.

— Штирлицу должно быть под семьдесят, — недоверчиво перебирал пальцами Дорнброк. — Не староват ли он для международного шпионажа?

— А вы не староваты для ваших политических комбинаций? — контратаковал Бауэр. — Избавившись от Кочева, мы привлекли внимание советской разведки и советской пропаганды, а заодно и кремлёвских "полезных идиотов" из нашей либеральствующей печати и с телевидения. Это даже еще опаснее.

— На любой просоветский орган мы легко найдём два антисоветских. Кто сейчас, после Чехословакии, поверит обвинениям от друзей Москвы?

— Дело не ограничивается одними русскими, экселенц. Сегодняшнее извещение из Лондона кажется мне подозрительным.

— Письмо из "Эмпайр Кемикалз"? — уточнил Дорнброк. — В котором они предлагают прислать некоего Джеймса Фишера на переговоры о лицензионном производстве глютамата мононатрия? Они давно пытаются выклянчить или украсть наши технологии. Вы полагаете, Фишер будет нас шантажировать?

— Я полагаю, что это не Фишер. И что интересует его не химическая промышленность,— с тревожными нотами в голосе оповестил Бауэр.

— У вас есть доказательства?

— Айсман в Гонконге имел неосторожность мелькнуть перед глазами малого по имени Джеймс Бонд. Мотается по свету по каким-то коммерческим делам и корреспондирует с острова в "Дейли Миррор" под псевдонимом. Обычно вся эта требуха переводится на человеческий язык как "агент внешней разведки", — остерег его Бауэр. — Рискну предположить, что наш предстоящий партнёр замешан в том же самом.

— Мы найдем подходящий предлог, чтобы отказать Фишеру, — предположил недавний "серый канцлер".

— Отнюдь, экселенц. Мы примем господина Фишера в Мюнхене, как он и рассчитывает, — ответил Бауэр.

— Я против. Если он действительно агент англичан, мы рискуем слишком многим, — возразил Дорнброк. — С нас достаточно и этого продавшегося русским Штирлица!

— Если мы начнем прятаться, британцы сразу же задумаются: что тут можно прятать? А если мы сами побежим навстречу "Интеллидженс сервис" и предъявим им все, что известно Айсману о Штирлице, то Фишер и не посмотрит в сторону нашей конторы. А тем более в сторону Берхтесгадена, работы в котором согласовывались с Лондоном и Вашингтоном по линии НАТО. Британский лев одряхлел, Дорнброк, и давно утратил нюх. Теперь, после Праги только крикни "Русские идут!" — и лорды Адмиралтейства немедля примут боевую стойку. Фишер и Штирлиц будут бегать друг за другом по кругу, а в центре круга — мы, спокойно завершающие наш проект.

— В таком случае передайте Айсману — пусть он заканчивает все берлинские дела как можно скорее и вылетает в Мюнхен. Ему еще нужно успеть приготовить для нас избранные места из своих воспоминаний о Штирлице, — прогудел Дорнброк. — Наши победители уже давно жрут друг друга, так пусть продолжат эту добрую традицию.

...Окончив разговор с шефом, Бауэр выехал в своем "мерседесе" за пределы Мюнхена, в сторону гор, и убедившись, что вокруг абсолютно пустынно, извлек из надежно запертого чемодана рацию "уоки-токи".

— Первый, приём. Приём. Вы слышите меня? Говорит Третий. Ситуация изменилась в корне... — судорожно повторял второй человек в империи Дорнброка.

"О Кочеве ничего не слышно, — размышлял Исаев за рулем прокатного автомобиля. — Главный вопрос: Холтофф действительно ничего не знает или же врёт как сивый мерин? Если представители Дорнброка так активно вмешиваются в ход следствия, то, скорее, второе... Пора кончать эту игру в перетягивание Холтоффа: если я тяну один, то Айсману может помогать — если уже не помогает — весь концерн. Нужен непосредственно Берг. Нужны люди из круга Кочева, Дорнброка, Люса".

На телеграфе Максим Максимович принял сообщение до востребования, оставленное час назад:

"Акции дяди Фреда растут. Ими интересуется британская "Эмпайр Кемикалз", переговоры запланированы на двадцать девятое. Вас известят в 14.00 по среднеевропейскому времени.

На токийской бирже сейчас просто золотой дождь, высоко идут акции химических и энергетических компаний, в том числе ваших. Не зевайте, старина!

ЛОНСДЕЙЛ".

Это означало: "Дорнброком интересуется Ми-6. Их агент двадцать девятого августа в 14.00 прибывает в Западный Берлин. Сведения о сделке с "Осато Кемикал Инженеринг" подтверждены".

Следующую телеграмму Максим Максимович направил уже в Токио, на адрес: Асакуса, 24-15, который, как он уже знал, с войны не изменился:

"Достопочтенный Танака-сан!

Я действую от имени и по настоятельным просьбам близких германского подданного Эрнста Ставро Блофельда, несшего дипломатическую службу в Японии в годы Второй мировой войны и пропавшего без вести в Макао в январе 1945 года. Если Вы располагаете информацией о людях, с которыми г-н Блофельд имел тесные связи на японской земле, и о его возможном возвращении в Вашу страну, семья г-на Блофельда с искренней благодарностью примет Ваше содействие для дальнейших розысков пропавшего или его останков, которые будут с должным почтением перезахоронены в Германии. ("Я надеюсь", подумал Исаев)

Искренне Ваш

М. Бользен".

Танака-сан, он же "Тигр", бывший высокопоставленный чин европейского отдела японской военной разведки, а ныне глава полулегальной Информационной группы штаба Сил самообороны, знал Исаева под этим именем. Ответ Токио на невинный вроде бы запрос из Западного Берлина должен был стать последним кусочком головоломки...