Коматозники (джен)

У Нами дела обстояли из рук вон плохо: пара сеансов гипноза, проведенные с Моне, не просто ухудшили ее состояние, они сломили последний оплот сопротивления сознания, позволяя негативным эмоциям вырваться наружу. Кошмар смял реальность и затопил, подменяя ее собой. Единственной реальностью для Нами стал ужас пережитого вечера. Тьма, скрип ветки, хохот страшного мужчины с ружьем и истекающая кровью Бельмере с дырой в груди стали ее единственными спутниками. Нами не слышала криков, которые издавала, не чувствовала конвульсий, в которых билась, она оказалась в глухом коконе кошмара, отрезанная ото всего мира.

Моне была напугана едва ли меньше ее самой. Она не ожидала такого эффекта. Психотическая реакция была столь бурной и неуправляемой, что та совсем растерялась. Одно дело читать учебники и слушать рассказы старших коллег о разных интересных случаях и совсем другое — столкнуться с этим самой, когда даже подсказать некому.

Первой удачной мыслью, пришедшей ей в голову после того, как Моне перепробовала на Нами несколько успокоительных средств, было позвонить Ло. Конечно, он не мог тут ничем помочь, но с ним ей самой было не так жутко. К счастью, она заранее предупредила господина Цезаря о том, что задержится у подруги, которой нужна помощь, и теперь набирала номер Трафальгара. Дома его, что неудивительно, не было, тот нашелся на рабочем месте, вздохнул и обещал попробовать отпроситься.

Кора-сан, который вообще не мог припомнить, чтобы Ло хоть когда-то отпрашивался, посмотрел на его взволнованное лицо, кивнул и отпустил, напрасно предложив тому помощь. Док был озадачен: что-то у парня явно было не так.

* * *

Обколотая успокоительными и снотворным Нами немного поспала. Сознание ее временно прояснилось, но она весьма слабо реагировала на происходящее вокруг. Ло уже вкратце высказал все, что думает об экспериментах вообще и о Моне с ее методиками в частности. С этого момента они ставят большую и жирную точку на подобных опытах и разбегаются окончательно и бесповоротно. Моне с виноватым видом безропотно выслушивала все, что он скажет. Тут Нами захотелось пить, и им пришлось немного отвлечься от выяснения отношений. Десять минут спустя раздался звонок Луффи из Фууши.

— Нами! — орал парень в трубку. — Алло, Нами!

— Это Ло, — гаркнул Трафальгар, так как слышно было не очень хорошо.

— Скорее, Траффи, дай Нами трубку! — вопил Луффи, оглушая людей, разговаривающих в соседних кабинках.

— Она не в состоянии говорить.

— Ну и что, Траффи. Пускай тогда слушает!

Ло растолкал мисс Сван и поднес ей к уху трубку.

— Нами, ты меня слышишь? Слушай внимательно!

— Луффи… — слабо прошептала та, едва узнавая его голос.

— Нами, тебе не надо ничего бояться. Перестань принимать лекарства, они тебе не нужны. Тебе просто надо переступить через себя! Я знаю, не каждый так может, но посмотри правде в глаза. Ты увидишь, Нами! Я знаю, ты справишься.

«Справлюсь? Увижу что?» — думала она отрешенно, а над ее головой снова сгущалась тьма.

И все повторилось снова. Тот вечер, вышедшая из дома Бельмере, мужчина с ружьем… Чего же она не должна бояться? Умереть? За что она все эти годы так казнила себя? За трусость? Переступить через себя? Признаться… в чем?..

Ветка засохшего дерева тревожно скрипела на ветру. Ружье бандита было нацелено ей в голову. Тетка и Ноджико умоляли его не стрелять. Нами дерзко посмотрела на преступника и выкрикнула:

— Я не боюсь тебя! Убирайся!

Мужчина что-то со смехом ответил, обозвав ее наглой козявкой, но та не успокоилась и продолжала на него кричать. Это его разозлило. Она сама спровоцировала его выстрелить. Но прежде, чем тот это сделал, тетка Бельмере заслонила ее собой. Это ее необдуманное поведение погубило тогда тетку. Кто знает, будь она потише, может, все бы и обошлось…

— Нет, это я тогда должна была умереть! — рыдала Нами, упав на колени рядом с бездыханным телом. — Прости меня…

Ноджико не было. Кажется, она тогда побежала за аптечкой… Здоровяк с ружьем тоже куда-то исчез. Нами билась в истерике, повторяя «прости», хоть это было совершенно бессмысленно. Она посмотрела правде в глаза. И она увидела, что виновата во всем только она одна. И нет ей за это прощения.

«Нами… Нами…» — шептал ветер.

Заплаканная девушка подняла голову. Над ней стояла мертвая тетка с дырой в груди, глядела страшным, застывшим неживым взглядом и шептала:

«Нами… Послушай, Нами…»

И Нами переборола свой страх. И прислушалась к шелесту мертвых губ Бельмере.

«Послушай, девочка моя, ты ни в чем не виновата…»

Ей было жутко до потери сознания, но это была ее тетка, та же Бельмере, которая всегда любила ее и души в ней не чаяла. И Нами смогла пересилить себя. Она встала и сделала шаг к покойнице, потом еще один, и голос той зазвучал яснее, и мутная пелена начала спадать с глаз. Взгляд женщины ожил, дыра на груди исчезла. Кошмар рассеивался, пропуская сквозь тьму лучи прекрасного заката над мандариновой рощей, а перед Нами стояла та Бельмере, какой девушка помнила ее при жизни.

— Ты ни в чем не виновата, — повторила тетка, обнимая ее. — Все случилось как случилось, и я ни о чем не жалею. Произойди это снова, я бы поступила так же. Нами, пожалуйста, не горюй больше. Отпусти меня, — она ласково погладила ее по голове.

— Но я… — Нами не знала, что сказать.

— Посмотри на себя, — Бельмере нежно чмокнула ее в лобик, — ты совсем больная. Ну разве затем я отдала жизнь, чтобы ты уморила себя?

— Прости, — всхлипывала Нами. — Я не стою того, чтобы отдавать за меня жизнь.

— Глупости, — отрезала тетка. — Это уж мне решать. Твоя задача — сделать мою жертву не напрасной. Теперь тебе жить за нас двоих. — Она взяла племянницу за плечи и хорошенько встряхнула: — И уж постарайся прожить эту жизнь на полную катушку! Считай, что это моя последняя воля, — она озорно подмигнула. — Обещаешь?

— Обещаю, — кивнула Нами, утирая слезы. На душе у нее вдруг стало гораздо легче.

— Вот и молодец, — одобрила тетка. — На-ка вот, скушай мандаринку, — она протянула ей фрукт. — Съешь и не печалься больше. И сразу поправишься.

— Спасибо, — сказала Нами и поднесла мандарин к носу. Запах был просто чудесный!

— Прощай, моя красавица. Возвращайся к жизни, — шепнула напоследок Бельмере и исчезла. И тут Нами поняла, чей голос слышала тогда. И в этом она увидела добрый знак.

Когда Нами пришла в себя, Ло склонился над ней со шприцем наготове.

— Не надо, — покачала головой Сван. — Все кончилось. — Она слабо улыбнулась: — Бельмере простила меня. Вот, я теперь поправлюсь, — вытянула она вперед руку, в которой был мандарин. Моне протерла очки и недоуменно уставилась на фрукт. — Я съем его и поправлюсь, правда, — заверила Нами, счищая кожуру. — Это ведь мандарин из нашего сада.

Ло уже, если честно, не знал, как на все это реагировать, Моне отвела его в сторонку и шепотом сообщила:

— Главное, самоубеждение. А что если мандарин даст эффект плацебо?

— Мне все равно, что он даст, эффект плацебо или крапивницу, лишь бы этот дурдом поскорее закончился, — ответил Трафальгар.

И молодые люди с недоверием смотрели, как Нами, еще минут пять назад бившаяся в истерике, стала вдруг радостной и с аппетитом уплетала мандарин, который вообще неизвестно откуда взялся. Все это было как-то ненормально, и им совершенно не верилось ни в то, что происходило, ни в то, что все уже позади.

* * *

Когда Луффи вернулся в академию, его встретила радостная Нами. Она выглядела бледной и исхудавшей, но уверенно держалась на ногах и была полна оптимизма. Луффи обнял ее, а та, рыдая от счастья, рассказывала, как он помог ей справиться.

За этой трогательной сценой издалека наблюдали Шанкс и вышедший покурить Кора-сан, который явно чего-то не понимал. Вскоре показались Ло и Моне. Последняя даже не догадывалась, что за ней следит Цезарь. У Коры-сана кто-то вдруг попросил прикурить: это были Куреха и Хина из педиатрии. Куреха уставилась туда же, куда и все, затянулась и спросила неизвестно кого:

— Хм, а мой-то где?

Кид приполз последним. Выглядел он ужасно: его словно бы вултузила целая банда отморозков. На физиономии Юстасса просто не было живого места, нос распух, глаза покраснели, бровь была рассечена.

— Здоро́во, — кивнул он.

— Кто тебя так?! — опешил Монки.

— Билли Махони, — ответил тот едко и захохотал, как ненормальный.

— Луффи, я пыталась объяснить ему… — начала Нами. — Но ничего не выходит.

— Это потому, что Билли Махони — не твоя покойная тетушка, — огрызнулся измотанный Кид. — Он прощать меня не собирается. Он меня убить хочет!

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, — Луффи ободряюще хлопнул его по спине. — И с Билли твоим управимся, вот увидишь.

Юстасс безысходно вздохнул: хотелось бы ему в это верить. Легко ему говорить, он-то у своей обиженной «девочки» прощения выпросил. Ха, да любой бы так смог. А поди, договорись с маленьким мертвым маньяком!

И он пытался, и не раз. Но Билли был непреклонен и на контакт не шел. Последний раз он напал на Кида на улице. Тот громко матерился на весь переулок, получив в ответ справедливые замечания высунувшихся из окон бабулек, кричавших: «Молодой человек, нельзя ли потише?!» Тогда исстрадавшийся Юстасс пришел к Луффи и заявил, что есть только один способ разобраться с крысенышем: самому отправиться к нему.

— Отправиться куда? — переспросил Луффи.

— Как куда? — хмыкнул Кид. — На тот свет. И ты мне поможешь.