Коматозники (джен)

В столовой Интернациональной Медицинской Академии «Гранд Лайн», как всегда, царило оживление. Это было одно из немногих мест академии, где никто при попытке слишком громко пообщаться с приятелями не шикал на тебя, возмущаясь, что ты мешаешь ему зубрить очередной талмуд, непременно написанный каким-нибудь ну очень умным профессором.

Будущего хирурга Трафальгара Ло шум ничуть не беспокоил, он сосредоточенно читал книгу и жевал завтрак, едва ли разбирая его вкус, то есть не утруждаясь анализом информации, поступающей от вкусовых рецепторов. Методы удаления кисты височной доли головного мозга занимали его сейчас куда больше. Он даже не заметил, как одесную и ошую материализовались две прекрасные дамы, пододвинулись к нему поближе, глядя с улыбкой и безграничной надеждой.

— Привет, — сказала одна, кокетливо поправляя прическу.

— Здравствуй, пупсик, — добавила другая и облизнула кончиком языка губы.

— Угу, — буркнул Ло, продолжая чтение.

— Некрасиво игнорировать девушек, — заметила первая.

— Пупсик, ну не будь букой, — сказала вторая и повернула его к себе за подбородок.

Ло наконец соизволил оторваться от своего чтива и уставился поочередно на пристававших к нему девиц. Это были Моне с параллельного потока, с которой он одно время встречался, и миловидная рыжая особа с карими глазами, которую он, хоть убейте, не помнил.

— А, Моне, ты что-то хотела? — недовольно спросил Трафальгар.

— Хотела сделать тебе одно предложение, — она обольстительно улыбнулась, — ну очень непристойное. А то и целых два, — она приподняла очки и подмигнула.

— Извини, я сейчас занят.

— Ну, Ло, ну пожалуйста, я у тебя много времени не отниму, — она придвинулась еще ближе и томно выдохнула парню в ухо. Затем ловко вскочила к нему на колени и начала откровенно соблазнять на глазах у всех. Рыженькая приятельница смотрела на ее проделки с некоторым скепсисом, а окружающие студенты начали оглядываться и пошленько хихикать. Особенно веселились двое парней за соседним столиком. Это были Монки Ди Луффи и Юстасс Кид — местные двоечники и раздолбаи, которых чудом еще не отчислили.

— Горячая штучка, — ухмылялся Кид. — Я бы ее оприходовал.

— Да не, та рыженькая посимпатичнее, — рассудил Монки со знанием дела.

— Ага, и эту бы тоже! Ух! Замутить бы с ними жаркий тройничок!

— Ага, мечтать не вредно, — растянулся в улыбке до ушей Луффи. — Дадут они тебе, как же!

— Может, поспорим?

— А, чего тут спорить? — махнул рукой Луффи и грустно перевел взгляд с опустевшей тарелки на лежавший рядом учебник «Современные технологии протезирования зубов».

Трафальгар Ло тем временем сдался на милость победителя и начал идти на поводу у бывшей подружки, пытаясь все же выяснить, к чему та клонит. Моне была одной из лучших студенток на своем потоке, если не сказать, самой лучшей. Эта не лишенная разных причуд девушка давно и твердо решила выучиться на психиатра, и уверенно шла к своей заветной цели. Профессора ей сами предлагали отличные варианты стажировки в престижных заведениях, готовые похлопотать о будущем столь талантливого и перспективного молодого специалиста, а в ожидающей ее блестящей карьере можно было не сомневаться.

Моне была чертовски умна, и как все гениальные или близко к тому люди, жаждала знаний и раскрытия тайн бытия больше, чем славы и благополучия. В этой тихой на вид девице сидела та тысяча чертей, что в любой момент готова была сорваться и довести ее до беды, пустив все кувырком. Возможно, именно из-за этого и не сложились долгие отношения у нее с Ло. Впрочем, речь сейчас шла не об этом.

Моне откинула назад непослушные волосы странного бирюзового оттенка (она любила иногда безумные эксперименты) и принялась пояснять:

— Позволь сперва представить тебе мою… — она сделала паузу, подбирая нужное слово, — …подругу. Нами Сван-Хольмз, будущий терапевт и, возможно, педиатр. Она еще не совсем определилась, — добавила Моне шепотом. — Мы с Нами задумали один научный проект и нам нужна твоя помощь, — она приложила палец к губам Трафальгара, — буквально на один разочек, а дальше мы сами.

Ло вздохнул. Он знал, что раз Моне от него что-то нужно, то она не отстанет. А еще как порядочный будущий психиатр вывернет мозг наизнанку, но своего добьется.

— Что там у вас? — спросил он без всякого интереса.

— Тебе понравится, — загадочно протянула Моне. — Обещаю.

— Проект просто класс! — подхватила Нами Сван. — Идейка на миллион белли, если не больше! И ты поможешь нам ее воплотить. Если, конечно, не боишься, — фыркнула она чуть надменно.

Ло насторожился, а подглядывающие и подслушивающие Кид и Луффи, услышав про идейку на миллион, заинтересовались. Они даже примерно не представляли, что задумали эти две сумасшедшие девицы.

* * *

В подвале старого здания академии находилось то, что осталось от первого госпиталя «Гранд Лайн», использовавшегося еще во время войны с захватчиками Джерма и пиратской коалицией. Верхняя часть здания была отдана под учебные корпуса, а сам госпиталь переехал в одно из новых строений, образовав с нынешним учебным заведением целый комплекс. Самым интересным было то, что в подвале располагалась небольшая, но вполне функционирующая и пригодная для использования больница, которую поддерживали в рабочем состоянии на всякий случай. Здесь Нами вместе с некоторыми другими студентами не столь давно занималась летней отработкой по части уборки и перестановки различных приборов. Здесь же иногда проходили практические занятия по рентгенографии и другим прикладным наукам, требующим умения обращаться с тем или иным оборудованием.

Эту часть здания раз в сутки обходила охрана, а затем подвал просто запирался на огромный кодовый замок около полуночи и отпирался вновь лишь утром. Код от замка наша ушлая студентка Нами, разумеется, подсмотрела. Сейчас она вместе с Моне вела по длинным темным коридорам Трафальгара Ло и поясняла свой план относительно того, как и где они будут проводить эксперимент, пока ни словом не обмолвившись о нем самом. У Ло было дурное предчувствие, ему эта вся затея заранее почему-то не нравилась. Да и что хорошего можно затеять в подвале тайком от охраны и всех прочих? Определенно, ничего законного.

Троица шла по направлению к третьей операционной, не подозревая, что за ними уже увязался хвост. Монки Ди Луффи и Юстасс Кид решили проследить за Ло и девушками, наивно полагая, что те хотят в этом укромном подвальчике славно поразвлечься, благодаря чему у них появится отличный шанс это сфотографировать и знатно приколоться.

— Я присмотрела это местечко, — сказала Нами, — потому что здесь есть все необходимое.

— Мы даже аппарат для энцефалографии раздобыли, — похвасталась Моне.

— Нет-нет, свет пока не включаем, чтобы не привлечь охрану! — спохватилась Нами, когда Ло только нащупал выключатель.

— Хорошо, а теперь давайте поподробнее, — скрестил руки на груди Трафальгар, щурясь от света фонарика, прихваченного девицей и направленного ему в глаза.

— Все очень просто, — ответила Нами. — Мы проведем эксперимент, целью которого является выяснить, есть ли что-то еще после смерти.

— Что, простите?

— Для этого ты остановишь одной из нас сердце на пару минут, а другая поможет тебе зарегистрировать показания приборов. Если повезет, у нас появятся доказательства того, что…

— Вы совсем сдурели? — прямо спросил Трафальгар, перебивая.

— Но… — Нами не успела ничего возразить, раздался грохот, и в комнату ввалились Луффи и Кид, смачно матерясь и падая.

— Подслушиваете? — на всякий случай уточнила Моне.

— Так вы тут эксперименты ставить хотите? — вопросом на вопрос ответил Луффи. — А мы думали тут веселенький трах-тибидох намечается, — добавил он разочарованно, не дожидаясь ответа.

— Вот как, — хихикнула Моне, прикрывая рот рукою.

— Хотите убиваться? — вернулся к теме Ло. — Это без меня, — подытожил он и развернулся к выходу. — Я ухожу.

— Скатертью дорожка, — хмыкнул Кид.

— Не волнуйтесь, девчонки, — растянулся в фирменной улыбочке Луффи, — мы вам поможем. Только скажите, что надо делать.

— Ага, — покивал Кид. — Как таким красоткам не помочь?

— Умертвим в лучшем виде! — заверили они вместе.

После этой фразы Трафальгар, как ошпаренный, влетел обратно в операционную с криком:

— Только через мой труп!

— Отлично, — сказала Моне. — Просто превосходно.

* * *

Мисс Сван деловито, лекторским тоном разъясняла суть эксперимента:

— Температуру тела понижаем до тридцати градусов при помощи охлаждающего одеяла после введения натриевого пентотала. Затем даем разряд дефибриллятором в двести джоулей, и после остановки сердца начинаем регистрацию показаний. — Нами сделала паузу и с профессорским видом спросила: — Есть вопросы?

— Да не, все понятно, — ковыряя в носу, ответил Луффи. — А че это за пентатол такой?

— Это для наркоза, — пояснил Ло. — Но почему именно его? — обратился он к Нами. — Это не самый безопасный препарат. Его передозировку используют для усыпления животных и смертельных инъекций при казни преступников в Импел Дауне.

— Ого, — сказал Луффи. Кид присвистнул, что-то такое смутно припоминая.

— Он даст оптимально нужный эффект, — заверила Сван.

— Кстати, а в малых дозах эта штуковина же является той самой «сывороткой правды», — шепнул Кид Луффи. — Прикинь, вколем мы это нашей цыпе и она расскажет нам все. Типа какие на ней трусики и любую дичь!

— Гы-ы, — согласился Монки.

— Но говорят, от этой дряни глюки потом не хуже чем от мескалина, — охотно делился знаниями Юстасс.

— Глюки — это так круто! — оценил Луффи.

— Ладно, идею я понял, — продолжил Ло. — Значит, мы введем тебя в состояние наркоза, охладим, чтобы замедлить процессы жизнедеятельности, а заодно уберечь от возможных последствий гипоксии, вызовем остановку сердца электрическим разрядом, а потом реанимируем через минуту. — Он перехватил фонарик и направил его в лицо Нами. — Только вот ради чего столько риска?

— Как это, ради чего? — уперла та руки в бока. — Ради науки, вестимо!

— Клиническая смерть, в которой ты пробудешь минуту-другую, не равносильна биологической. Твой мозг будет продолжать функционировать, и все, что ты можешь «там» увидеть, с большой вероятностью будет работой сохранившихся импульсов. Даже если мы полностью его вырубим препаратами, технически это не смерть. И ваш эксперимент, в любом случае, будет являться не «чистым», а «доказательства», что вы зарегистрируете — абсурдными и ничего не значащими, — напрасно объяснял Трафальгар. — К тому же препарат, который ты планируешь использовать, действительно может вызвать галлюцинации. — Ло, видя, что его слова безвозвратно улетают в пустоту, мимо прекрасных ушек мисс Сван, приложил: — Впрочем, если ты действительно умрешь, я с удовольствием проведу вскрытие.

Нами побледнела, но отступать не собиралась. Моне с интересом наблюдала за этой драмой. Так или иначе, происходящее в этих стенах могло дать ей неплохой материал для какой-нибудь психологической монографии. А еще так забавно было наблюдать, как ребятки собачатся.

После долгих разборов-переборов было решено провести эксперимент завтра ночью и незаметно улизнуть до утренней проверки охраны. Ло искренне надеялся, что в случае чего они смогут сделать это и с трупом на руках.

* * *

Студенты последних курсов академии проходили непрерывную практику в госпитале. Нами этот месяц батрачила в детском отделении, желая точнее определиться с будущей специализацией. Она уже успешно справилась с кучей поручений и сводила детей в столовую на завтрак и обратно, оставалось только сделать энцефалограмму мальчику Ронни, у которого было подозрение на эпилепсию, но ребенок, напуганный видом непонятных штуковин с кучей электродов, спрятался под кушетку и никак не хотел оттуда вылезать.

— Ну не бойся, это же совсем не больно, — напрасно увещевала его Нами, но тот только упрямо мотал головой. Как нарочно мама Ронни отлучилась по делам и не могла присутствовать на процедуре. Ей уж точно удалось бы его быстро уговорить.

Мисс Сван уже не знала, что бы ей еще придумать: даже подкуп конфетами не подействовал. И тут в кабинет, как к себе домой, неожиданно ввалился Луффи.

— Привет, Нами! — поприветствовал он. — Ну что насчет сегодняшнего, не передумала?

Нами шикнула на него и собиралась поскорее выгнать, но тот заметил мальчика под кушеткой, встал перед ним на четвереньки и спросил:

— Эй, ты чего там делаешь? В прятки играешь?

Мальчик мотнул головой.

— А что?

— Эта тетя хочет надеть на меня ту странную штуку с проводами, — шепотом сказал Ронни, указывая на шлем с электродами в руках у мисс Сван.

— Эту, что ли? — переспросил Луффи, выхватывая приспособление и потешно нахлобучивая себе на голову. — Так это же волшебный шлем супергероя! — просветил Монки. — Он передает твои мысли на расстояние. Круто! Сам бы носил! Ты точно не хочешь?

Нами, которая уже собиралась отобрать шлем у Луффи и гнать того взашей, вдруг с удивлением увидела, как Ронни вылезает из-под кушетки и заинтересованно просит дать ему поносить «волшебную каску».

Спустя двадцать минут довольный Ронни возвращался в палату, сопровождаемый Луффи. Он весело щебетал о подвигах супергероев, но вдруг спросил:

— Дядь, а ты тоже доктор?

— Ну да.

— А какой ты доктор?

— Я стоматолог.

— А что делает стоматолог?

— Зубы лечит, — без задней мысли сообщил Луффи.

При упоминании лечения зубов Ронни побледнел и с криком «А-а-а!» вдруг рванул с места, только его и видели, видимо, опасаясь, как бы ему их не начали лечить.

— Странный какой, — почесал в затылке Монки.

Луффи отправился дальше по своим делам, радуясь, что Нами не передумала и сегодня они вместе устроят кое-что интересненькое. И желание увидеться с ней вновь было сильнее здравого смысла: они вообще-то собирались со смертью играть. Но Монки это не волновало, он шел и насвистывал привязавшийся к нему мотивчик, при этом страшно его перевирая. «Поскорее бы ночь», — думал он.

После полуночи пятеро сообщников собрались у входа в подвал. Нами напрасно надеялась на то, что хотя бы Луффи и Кид, эти двое незапланированных оболтусов, поленятся прийти. Но те были как штык и уже предвкушали ночное «развлечение».

Ло накануне изучил «поле предстоящей битвы» и захватил все, что могло еще понадобиться. А еще он днем отловил Нами и силком затащил ее на обследование и серьезный разговор наедине, в результате которого та узнала, что у Моне ранее были некоторые проблемы с сердцем в плане тахикардии, поэтому добровольцем придется быть ей, в любом случае. Нами, не долго думая, согласилась.

Тут как раз мимо проходил Кора-сан, учитель Ло и заведующий отделением кардиологии по совместительству, и с радостью помог «глянуть» девушке сердечко, лукаво подмигнув ученику, что, мол, все понимает. Выяснилось, что мисс Сван была здорова, как бык, что только подкрепило ее уверенность в удачном исходе предстоящего эксперимента.

Прокравшись по темным коридорам, где Луффи и Кид успешно пару раз споткнулись и на что-то налетели, устроив жуткий грохот (за что и получили подзатыльники от мисс Сван), компания добралась на место. И в этот раз Нами разрешила включить в комнате свет.

Вскоре все было готово для опыта, Нами разложена на столе, подключенная к всевозможным приборам, а прочие участники рассредоточились по своим местам. Луффи и Киду тоже нашлось дело: один следил за давлением и показаниями электрокардиографа, а другой был на подхвате в качестве резервной пары рук во время реанимации.

— Перед тем как начнем, я должен уточнить… — начал Ло.

— Я не принимала ни еды, ни питья более трех часов. У меня нет аллергии на антибиотики, анестетики и все то, о чем ты еще собирался спросить, — опередила его Нами.

— Ясно, — буркнул Трафальгар, глядя на то, как Моне достает из переносного холодильника ампулы.

— Что-нибудь еще?

— Где ты достала препарат? — не удержался Ло от вопроса. — Наркотические вещества находятся на строгом учете, а это вообще из списка запрещенных.

— У моей кузины Ноджико частная ветеринарная клиника, — пояснила Нами. — Для них нет пока такого строгого контроля, так что позаимствовала немного.

— Вот оно что. Твое «оптимально подходит» надо было изначально рассматривать как «легко и безнаказанно достать», — желчно заметил Трафальгар.

— Тебе-то что, я же на себе это буду испытывать, а не на тебе, — фыркнула Нами.

— Не вопрос, усыпим тебя как собачку, заболевшую бешенством, — мрачно пошутил Ло. Моне сзади прыснула в кулачок, ей черный юморок бывшего парня до сих пор очень даже нравился. — Ну а потом я проведу вскрытие твоего тела и сделаю из твоих органов отличные препараты для анатомического музея. Ручаюсь, у первокурсников ты будешь пользоваться огромным спросом.

— Кончайте, — сказала Моне. — У меня уже нет сил смеяться. Давайте немного посерьезнее, все же мы человека убивать собираемся.

— А я серьезно, — не повел и бровью Трафальгар.

— Тоже мне, юморист нашелся… — проворчала мисс Сван, а ее желудок протестующе заурчал.

— Ты бы подкрепилась, а то, небось, страшно помирать да еще и на голодный желудок, — сказал Кид.

— Дурак, что ли? — спросили его остальные.

— А что? — не понял Юстасс.

— Ну ты даешь, Кид! — ответил Луффи. — Это даже я знаю, что перед общим наркозом есть нельзя и пить тоже. — Он сделал печальную физиономию: — Самое паршивое, когда надо под ним зубы лечить: и до этого есть нельзя, и несколько часов после — это настоящая пытка!

— Ладно, шутки в сторону, — сказал Трафальгар, принимая у Моне наполненный шприц. — Спрашиваю последний раз…

— Да не передумала я! — гаркнула Нами. — Давай уже!

Ло вздохнул и медленно ввел препарат. Некоторое время ничего не происходило, потом Нами зажмурилась и попыталась трясти головой.

— Что-нибудь не так? — спросил кто-то сзади.

— Ничего… потолок… качается… — прошептала она и отключилась.

На нее накинули охлаждающее одеяло — чудо техники, изобретенное несколько лет назад доктором Вегапанком, которое быстро было пущено в массовое производство и снискало огромную популярность не только среди специалистов как идеальное средство для поддержания людей с высокой температурой или получивших тепловой удар. А у последней модели, которую удалось раздобыть ребяткам, была еще и функция подогрева для борьбы с переохлаждением.

Как только температура тела снизилась до тридцати градусов Цельсия, и настала пора устроить электрошок с летальным исходом, у собравшихся, что естественно, снова возникли сомнения. Ло смазал гелем и зарядил «утюжки» дефибриллятора на двести джоулей, поднес их к груди Нами, на всякий случай предупредив остальных, чтобы убрали руки. В глазах Моне, следившей за всем с интересом, промелькнула тревога: шутка ли запланировано устроить человеку смерть, пусть и временную.

— Ладно, пошутили и хватит, — сказал Кид. — Давайте с ней сфоткаемся и разойдемся.

— В самом деле, Ло, — подхватил Луффи, — ну не очень-то и хотелось нам этот эксперимент. Пускай Нами поспит немного, а потом мы скажем, что успели убить ее и реанимировать.

— Она все равно под наркозом, так что разницы не заметит, — согласился Трафальгар. — Но тогда какого черта было тратить на все это столько времени и рисковать исключением в год выпуска?

— Мальчики, — добавила Моне, правда не слишком-то и уверено, — если вы боитесь, вам надо было остаться дома.

— Да вы чокнулись! — заявил Кид.

— Ребят, это правда плохая затея, хоть и интересная, — кивал Луффи.

Еще одной волны препирательств нервы Ло не выдержали, злость на эту рыжую идиотку, решившую ставить на себе опыты и его руки оказались быстрее здравого смысла. В следующий момент тело мисс Сван выгнулось дугой от мощного разряда. Кардиографический прибор жалобно запищал, показывая прямую линию.

— Что?! — заорали остальные.

— Будет вам эксперимент, — рявкнул Трафальгар.

Минута, на которую остановилось сердце Нами, стала вечностью. Для нее это была целая жизнь, состоявшая из воспоминаний и чего-то такого, чего, возможно, и вовсе не было. Впрочем, она могла этого не помнить. Она была свободна, словно чья-то незримая рука отвязала ее от всех тягот этого мира, позволяя свободно парить в пространстве. Там она видела все, там ткань бытия превращалась в чистую энергию, и Нами понимала, что закон ее сохранения, который пытались вдолбить ей еще в школе действует на самом деле. Просто у нее раньше не хватало воображения это представить. Это была микровселенная внутри ее мозга, наполненная доселе неизвестными красками и эмоциями. Она росла, ширилась и соединялась с Космосом напрямую огромным столбом синего цвета, который Нами могла видеть мысленно, если хотела.

Она стала такой легкой, что воспарила над крышей академии и понеслась, подобно ракете, через острова и моря, города и веси туда, куда вело ее истосковавшееся сердце: домой. Туда где она не была целую вечность. Вокруг все мелькало и кружилось, но Нами была уверена, что ни в коем случае не может промахнуться. Она в нужный момент притормозила, а затем изящной ласточкой пролетела над зелеными полями, такими родными и знакомыми, и над мандариновой рощей, где пели соловьи и суетились пчелы — маленькие точки жизненной энергии.

В следующий момент маленькая Нами, словно родившись заново, беззаботно неслась наперегонки со своей кузиной Ноджико. Они бежали к дому, где тетя Бельмере готовила праздничный ужин. Такое простое детское счастье, которое, казалось, ничто не может омрачить. А мандариновая роща была так прекрасна в лучах заходящего солнца…

В это время над Нами, лежащей на столе, потели коллеги. Они уже начали реанимационные меры, но те не давали никакого результата. Дозой адреналина, которую ей вкатил Ло, можно было бы слона из мертвых поднять. Но Нами возвращаться не спешила, ей было слишком хорошо там. Тем временем у ее тела началось кислородное голодание. Пока Ло вместе с Луффи занимались искусственной вентиляцией легких, Кид продолжал делать непрямой массаж сердца, Моне следила за показаниями приборов.

— Черт, — ругался Юстасс, — я ей так ребра сломаю.

— Ничего не поделаешь, — мрачно отрезал Ло. — Жизнь важнее.

— Это говорит парень, который ее только что убил! — рыкнул Кид.

— Мальчики, не отвлекайтесь, — дрожащим голосом сказала Моне. — Показания и так неутешительные.

— Нами, слышь чего? — шмыгнул носом Луффи, мерно нажимая на мешок. — Возвращайся, а? — Он трогательно, как-то по-детски, надул губы: — Ну пожалуйста.

Никому не хотелось этого признавать, но все чувствовали подступающую панику. Все же у них было слишком мало опыта, чтобы за подобное браться.

В мире, где была Нами, внезапно стемнело. Поднялся сильный ветер, от него жалобно заскрипело старое засохшее дерево рядом с домом, которое все не решались спилить, надеясь, что то еще оживет. Тетка Бельмере вышла на улицу, чтобы загнать девочек в дом. В ее глазах были тревога и предчувствие скорой беды. Нами это ясно ощущала, как и то, что сейчас случится нечто очень и очень плохое.

И оно не замедлило случиться. Из тени, словно зловещее чудище, появился мужчина. Был он огромен и уродлив. И он улыбался. Улыбка его была недоброй… Нами сделалось ужасно страшно. Она знала, что это очень плохой человек. Пока еще не знала, почему, но тут увидела в его руках ружье, и нацелено оно было ей в голову. Острый панический укол страха перед смертью пронизал ее от темени до самых пяток. Тетка и Ноджико что-то кричали, мужчина смеялся, но Нами уже ничего не слышала, она словно оглохла. Затем раздался выстрел, который она, скорее, почувствовала как дробящую пространство волну, ее отшвырнуло в сторону, и вновь все завертелось и понеслось вскачь…

— Триста шестьдесят, разряд!

— Да, детка, давай! — кричал Кид.

— Есть слабый пульс, — выдохнул Ло с облегчением и повернулся к Моне: — Что у тебя?

— О, да тут настоящая перезагрузка! Как прекрасно выравнивается альфа-ритм! — восхищалась Моне. — А дельта! — Остальные посмотрели с недоумением на ее слегка безумный блеск в глазах. Ло подумал о том, что не зря разбежался с этой ненормальной.

— Сейчас пульс стабилизируется, и я введу поддержку. — Ло кинул коллегам: — Готовьтесь согревать.

— Только не будите ее пока, выждем пару минут, будет идеальное время, — добавила от себя Моне.

Нами приходила в себя медленно. Перед самым пробуждением она почувствовала, как кто-то осторожно тронул ее за плечо и сказал: «Просыпайся, спящая красавица. С возвращением к жизни». У нее даже не было ни единой мысли, кто бы это мог быть. Моне? Она вполне понимала, где находится, и помнила, что только что видела страшный сон, но кое-что так причудливо перепуталось у нее в голове, что она знала, что уже успешно сдала экзамен, который будет только через неделю. Говорить она пока не могла: губы и язык не слушались.

Это было необъяснимо, но мисс Сван каким-то образом чувствовала каждого из присутствующих, хотя не могла их видеть из того положения, в котором находилась, и атмосферу волнения, словно легкий туман, повисшую в воздухе. Это волновались за нее. И Нами впервые ясно осознала, что ее окружают весьма славные ребята, пускай и с кучей своих недостатков.

Когда способность двигаться к ней вернулась, Нами попыталась приподняться, и со стоном упала обратно, в груди все болело. Тут ее идеалистическое мнение об окружающих резко поменялось на привычное. Моне уже просветила ее насчет произошедшего во время ее бессознательного состояния. Нами огорченно держалась за грудь, выслушивая ироничные замечания от будущего хирурга насчет того, что не думала же она проснуться после смерти, и чтобы не было бо-бо?

— Если ты сломал мне ребра, — сказала она, обращаясь к Киду, — то я тебя убью! После…

— Вот она женская благодарность, — надулся тот.

— У нас еще пара часов до прихода охраны, — сказал Ло, осторожно ощупывая ей грудную клетку, — везем ее на рентген.

— Умеешь им пользоваться? — поинтересовалась Моне.

— Разберемся.

* * *

— Хорошо, что я одно время занималась фотографией, — Моне была довольна своей работой.

— Отличные снимки, — похвалил Ло. — Особенно фронтальная проекция. Такой снимок грудной клетки хоть на выставку.

— Ты мне льстишь, пупсик, — расплылась в улыбке Моне. — Идем, обрадуем нашу пациентку.

— Мне очень жаль… — сказал Ло, обращаясь к Нами, которая побледнела в этот момент больше, чем была, — но ни единой трещинки нет. Небольшой ушиб мягких тканей и остаточное явление после резкого перенапряжения сердечной мышцы.

— У-у… Какого… так пугать?! — вскипела мисс Сван.

Ло издевательски смотрел на произведенный эффект, не преминув добавить, что ей сейчас вредно волноваться.

— Ребята, я вас обожаю, — прослезилась Моне, тщательно скрывавшая все это время, как сильно перетрухнула.

В этот момент компания экспериментаторов вспомнила про время. Спешно вырубив оборудование и свет, стараясь слишком не суетиться, команда сгребла вещички и двинула к выходу. Луффи, хоть и был на вид тощим и не слишком сильным, легко подхватил на руки Нами. Кид бежал следом за ними с капельницей наперевес, стараясь скоординироваться с другом в движениях, чтобы не выдернуть у девчонки иглу. Ло досталась бо́льшая часть вещей, а Моне позаботилась о собранных данных. Нашим авантюристам удалось выскочить на учебные этажи как раз вовремя, едва разминувшись с охраной. Вне всяких сомнений, им сегодня везло.

Раннее утро после эксперимента прошло еще относительно бодро. Поскольку этой ночью никто не спал, то ближе к полудню на молодых людей навалилась страшная усталость. Она свалила кого где. Ло Кора-сан в приказном порядке отправил спать в ординаторскую, Моне уютно устроилась на диване в кабинете психотерапии, Нами детишки уложили на одну из своих кроваток и еще и рассказали ей сказку. А вот Луффи и Киду повезло немного меньше.

Монки не придумал ничего лучше, как устроиться дрыхнуть, развалившись в стоматологическом кресле, то ведь было таким мягким и удобным. Узревший эту милую картину ответственный за практику Луффи доктор Шанкс не упустил случая его проучить. Луффи проснулся, обнаружив себя пристегнутым к креслу кожаными ремнями, над ним навис учитель с включенной бормашиной.

— Эй, в чем дело? — непонимающе спросил Луффи.

— Ну ты ведь за этим сюда пришел, — пояснил Шанкс как-то совсем непонятно. — Разумеется, у меня найдется время подлатать немного любимого ученика.

— Да не надо меня латать, — хлопал глазками Монки.

— Да тут пустячок: пара маленьких дырок и зубной камень на нижних резцах. Нам даже обезболивающее не понадобится, — Шанкс оттянул ему щеку. — Ну-ка, открой ротик пошире.

— Та ты фего тфоришь?! — задергался Луффи.

— Расслабься и получай удовольствие, — улыбнулся Шанкс и приступил к делу.

* * *

Порой приятели Луффи и Кид мыслили одинаково. Вот и Киду в тот же день пришла в голову совершенно идентичная мысль в плане того, где отоспаться. Но поскольку тот практиковался в гинекологическом отделении, то и кресло ему выбирать не приходилось. Как мог, так и устроился, костеря дурацкие подпорки для ног. И ничего бы страшного с ним не случилось, если бы заведующей отделением акушерства и гинекологии старой перечнице Курехе, шефствующей над Юстассом, не пришла в голову ну совершенно аналогичная с Шанксом идея, как наказать нерадивого ученика. Так что о том, что было с Кидом, когда тот проснулся, вам лучше вообще не знать.

В остальном день прошел на удивление спокойно. Только у Нами скакало давление, побаливала голова и пекло в груди, так что патронирующий ее доктор уложила ту в свободную палату с капельницей, решив, что студентка просто дорвалась на учебе. На всякий случай мэтр позвонила кардиологам, и Нами по закону подлости снова попала в цепкие лапы Коры-сана, который прибежал лично, любопытствуя, чем это таким они с Ло всю ночь занимались, что у нее зашалило сердце. Мисс Сван врала так, как никогда, пустив в ход все свое актерское мастерство, рассказывая, как Ло, не смыкая глаз, самоотверженно помогал им с Моне готовиться к предстоящему очень сложному экзамену. Кажется, тот ей поверил.

* * *

Ло как раз успел вздремнуть. Он дул вторую чашку кофе и пытался прийти в себя. Тут появился наставник и сунул ему ленту термобумаги.

— Что скажешь? — спросил он.

— Хм, — произнес Ло, пытаясь сфокусироваться на графике.

— Вот здесь и здесь самые интересные места, — тыкнул пальцем Кора-сан. — Знаешь, что это значит?

— Такое бывает при блокаде.

— Верно. Я бы не сказал, что здесь особое отклонение от нормы, такое на графике может показать единоразово и у сильно застрессованного человека или человека, перенесшего травму вроде поражения электрическим током, — пояснил Кора-сан, Ло непроизвольно дернулся, предчувствуя, что разговор этот неспроста. Учитель продолжил: — Но вот что интересно. Еще вчера этот человек был совершенно здоровым, а его кардиограмма — одной из самых «чистых», которые мне доводилось видеть, а сегодня у нас вот такие «козьи ножки». Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет, А кто…

Заведующий вместо ответа отогнул верхний левый угол ленты, там напротив имени пациента значилось: «Сван-Хольмз Нами». Ло икнул от неожиданности, но вида, что что-то не так, больше ничем не подал. Он твердо решил держать себя в руках до конца.

— Мисс Сван утверждает, что вы всю ночь готовились к экзамену. И я ей охотно верю. — Док уставился немигающим взглядом на Ло: — Скажи, только честно, вы не баловались чем-нибудь таким?

— Таким? — переспросил Трафальгар, стараясь сохранять спокойствие.

— Я понимаю, молодость — время пробовать всякое-разное. — Учитель придвинулся ближе и, понизив голос, доверительно намекнул: — Сам не без греха, так что знаю, о чем говорю.

— Думаете, мы наркоту принимали?! — удивился Ло, сообразив наконец, к чему тот клонит. Он был несколько возмущен таким нелепым предположением, но тут его осенило, что это идеальный способ выкрутиться в сложившейся ситуации.

— Нет?

— Нет, лично я ничем таким не баловался. Можете проверить. Хоть сейчас сдам все анализы, — пошел Трафальгар в наступление, сам удивляясь своей наглости. — А если эта дуреха что-то такое и принимала, то меня это не касается!

— Хорошо-хорошо, я тебе и так верю, — сказал Кора-сан таким тоном, словно сюсюкался с маленьким капризным ребенком. — Эх, молодежь нынешняя… — протянул заведующий и присовокупил ну уж совсем не в тему: — А я думал у вас любовь, отношения…

— Пф… — выдохнул Ло. — Черта с два!

* * *

Кора-сан больше ни о чем молодых людей не спрашивал. Однако настоял на том, чтобы Нами положили в его отделение на пару дней для наблюдения. Все это время помощник Коры-сана Коби нещадно мучил ее тестами с нагрузкой и без. Ей даже пришлось целый день проходить, обвешанной электродами с датчиком. И так пока Коби и его шеф не убедились в том, что у нее все в порядке и никакие осложнения ей не грозят. Нами чувствовала себя неловко, а Ло было совестно и противно оттого, что учителю приходится за ним подчищать. Не говоря уже о том, что он вынужден врать Коре-сану. Однако же он был ему бесконечно признателен.

Вскоре Нами вернулась к своим обязанностям. Она чувствовала себя как никогда превосходно и была готова к свершениям. Детишки очень обрадовались, что мисс Сван снова пришла, и устроили по этому поводу праздник, с громкими воплями прыгая на кроватях и салютуя ей подушками. Нами была рада без памяти, и все было просто отлично.

Следующие дни она удивляла всех и саму себя. Она получала высшие баллы на коллоквиумах, выдавала феерические доклады, и как нечего делать запоминала десятки страниц учебников на латыни. При этом у нее еще и оставалось время, чтобы хорошенько отдохнуть и заняться чем-нибудь для души. Нами готовила разные вкусности, бегала в парке и даже снова села за пианино. Это было просто замечательно, она давно не чувствовала себя такой счастливой.

Только у нее неожиданно возникла одна проблема. Ну как проблема? Она после эксперимента стала постоянно испытывать все нарастающее половое возбуждение. Причем столь сильное, что это мешало работе и учебе. Все известные ей меры самоудовлетворения не помогали, тело настойчиво требовало мужчину. Иногда возбуждение накатывало в самый неподходящий момент, подобно приливу. Пару раз ей даже стало дурно, причем настолько, что она чуть не потеряла сознание.

В это время ей удачно подвернулся Луффи. Тот, собственно, каждый день приставал к ней с вопросами о ее самочувствии.

— Эксперимент позади, а изучением полученных данных я еще занимаюсь. Спасибо, что помог, но на этом все. Ну чего ты за мной таскаешься? — спросила мисс Сван приставучего парня.

— Ты мне нравишься, — без задней мысли выдал тот.

— Насколько? — уточнила Нами, понимая, что обижаться на этого болвана бесполезно.

— Да очень нравишься, — улыбался Монки. — Я бы с тобою замутил.

— Вот как? — усмехнулась Нами. — Ну тогда пошли, — неожиданно для самой себя предложила она.

— Куда идем?

— Ко мне.

Луффи был несколько удивлен, но радостно пошлепал вслед за девушкой. Кажется, сегодня ему везет. Нами ничуть не пожалела о такой «импровизации». Этот придурковатый на вид парень в интимном деле оказался удивительно хорош: он не торопился и не мял ее грубо, как остальные, а был чутким и нежным, количественно и качественно лаская ее столько, сколько требовалось для полного удовлетворения. Нами была довольна.

Всю следующую неделю парочка только и делала, что проводила все перерывы, закрывшись в комнате отдыха, а потом спешно выбегая оттуда взлохмаченная, но счастливая. Разумеется, это не ускользнуло от внимания товарищей по эксперименту. Моне начала приставать к Нами с расспросами о внезапном резком повышении либидо, а Ло настаивал на том, чтобы та сдала анализы на гормоны, полагая, что процессы во время остановки сердца или препараты могли повлиять на функцию желез. Кид в свою очередь, пошленько ухмыляясь, предлагал пройти осмотр у него. А еще он внезапно заявил, что тоже хочет попробовать «немного поумирать», чем просто сразил товарищей наповал морально. Никто из них, если честно, повторять эксперимент не планировал. Но для получения любых доказательств любой опыт должен быть повторен неоднократно, и эта непреложная истина просто не давала возможности вовремя остановиться. Тем более что результат просто потрясал воображение.

— Не считая повышенного полового возбуждения, похоже, никаких физиологических отклонений не наблюдается, — сказал Трафальгар. — А что по твоей части? — спросил он Моне.

— Особых психических изменений я также не заметила. Только положительный всплеск умственной активности. Да и физической тоже, — она задумчиво покрутила пальцем локон у виска. — Кстати, с Нами я до начала эксперимента проводила различные тесты, а вот насчет этого, — Моне указала на Кида, — не знаю — не знаю. Надо бы ему тоже предложить.

— В любом случае, это глупая и опасная затея, — проворчал Ло. — И чего ради? Открытия «того света»?

— Похоже, во время клинической смерти человек открывает путь к своему подсознанию, — делилась мыслями с Ло Моне. Ну и что с того, что мы не нашли никакого «того света»? Эти данные для моей работы будут гораздо полезнее. Я бы не отказалась повторить. Или даже сама попробовать.

И наши экспериментаторы решили предложение Кида побыть подопытным обдумать. Проанализировав ошибки прошлого раза, это будет уже не так рискованно. Но как нарочно сейчас все и каждый были ужасно загружены, используя буквально любую свободную минуту, чтобы поспать. Даже ставшая неутомимой и всеуспевающей Нами начала понемногу сдавать. А еще с ней происходило что-то не вполне понятное.

Было ли это открытием пути к подсознанию или что-то мистическое, Нами не знала. Но после счастливой недели в объятиях нового парня с ней начало твориться что-то странное. Сперва у нее было настроение просто окрыленное: чувство счастья, испытанное по ту сторону, не покидало ее, хотя было уже не таким ярким. Она хорошо ела, прекрасно высыпалась, много занималась любовью и при этом все успевала! Она без нот вспомнила пьесы, которые разучивала в детстве на фортепиано с кузиной Ноджико. Она мыслила ясно, ей все удавалось и даже пирог, который она пыталась испечь по рецепту тетки еще давным-давно, но тогда у нее ничего не получилось. Это было невероятно. И Нами каким-то образом понимала, что это нормально для каждого человека: вот так все уметь и успевать, просто многие об этом почему-то не знают. Сама природа словно бы подсказывала, как многое возможно, стоит только захотеть, только протянуть навстречу руку…

Но внезапно эйфория от всего этого прошла. Тут же навалилась тоска, появилась смутная тревога. Нами не то во сне, не то наяву стала слышать странные звуки. Сперва это был неразборчивый гул, но потом он начал «просеиваться», превращаясь в подобие человеческой речи. Она слышала голос. Знакомый и в то же время чужой, он звал ее по имени, задувал в уши, как ветер. А после Нами слышала скрип ветки дерева и звук от падения чего-то тяжелого и просыпалась. Это можно было списать на обычный кошмар, вызванный переутомлением, но пару раз явление повторилось во время бодрствования. Нами было не по себе.

Потом стало хуже: к звукам добавились видения. Дерево, качающееся на ветру, стоящая под ним тетка Бельмере с дырой в груди, вся окровавленная, с неживыми страшными глазами, скрипящая ветка дерева, падающая замертво Бельмере, шепчущая: «Нами… Нами…» Пару раз девушка с криками срывалась и убегала с занятий, боялась оставаться одна и была в состоянии, близком к истерике.

— Ты ведь понимаешь, что это серьезно? — спросила Моне. — Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь, здесь понадобится более опытный специалист.

— Хочешь, чтобы я обратилась к психиатру и рассказала о наших незаконных опытах на людях? — всхлипывая, поинтересовалась у приятельницы Нами.

— С твоей стороны крайне благородно жертвовать собой ради нас, — заметила та, — но рассудок все-таки дороже. И потом, никто ведь не знает, что ты можешь сделать под действием галлюцинаций. Навредишь себе или другим, а то и убьешь кого-нибудь.

Нами выглядела совсем бледно:

— Возьмешься лечить меня?

— Я-то с удовольствием изучу такой случай, — поправила очки Моне. — Но ты ведь понимаешь, что с подобным, наверное, не каждый профессор сталкивается?

— У нас выбора нет, — вздохнула мисс Сван, пытаясь успокоиться.

— Тогда я изучу этот вопрос подробнее, а пока мы начнем с тобой со стандартных сеансов психотерапии в виде беседы. От этого тебе точно хуже не будет.

— Спасибо, — кивнула Нами.

Моне заверила ее, что если той неприятно об этом говорить, то срочной необходимости рассказывать о том, что ей привиделось, нет. Совершенно очевидно, что видение спровоцировано психотравмирующей ситуацией, пережитой ею в детстве. Посему будет гораздо лучше, если они подберутся к этой теме постепенно. Сперва Нами ответит на общие вопросы и немного расскажет о своем детстве, а уж когда будет готова, они затронут постигшую ее трагедию. Возможно, на это уйдет не один сеанс, ничего страшного.

Нами следовала указаниям Моне, но видения ее не покидали, и она была вынуждена торопиться. Только Сван дошла до печальной истории с теткой Бельмере, как дипломный руководитель Моне, один из ведущих психиатров «Гранд Лайна», Цезарь Клаун застал ту за сеансом с подругой.

— А, тренируешься на коллегах, — одобрительно покивал он. — Молодец, практикуйся. Извини, что помешал, но я внес правки в твою письменную работу и хочу, чтобы ты сегодня же на них взглянула.

— Благодарю, профессор, что проверили все так быстро, — мило улыбнулась Моне.

— Всегда пожалуйста, — ответил тот и поспешил незаметно удалиться. Однако от его опытного взгляда не ускользнуло астенически-изможденное состояние мисс Сван. — Моне, если возникнут вопросы или будет нужна помощь, всегда обращайся, — добавил он.

— Хорошо, профессор.

* * *

Моне подумывала о том, что Нами нужно на больничный, а то и в академический отпуск. Она даже хотела попросись господина Цезаря посодействовать и выписать ей нужные справки, но если будущий доктор отправляется на отдых с нервным срывом или чем-то из той же оперы, то возникают справедливые опасения, что в профессию такому стрессонеустойчивому человеку лучше не соваться. Вот если бы организовать ей хотя бы «инфлюэнцию»… Пока она думала, Ло предложил вырезать той аппендицит и отправить на законный больничный. Такую «ерунду» проверять никто не будет, даже если отросток и не воспален, его можно удалить «на всякий случай» при частых жалобах на боли в боку.

Они еще пообдумывали приемлемые диагнозы для подделки, но Луффи их опередил: он завалился к своему наставнику Шанксу с бутылкой портвейна и вкусной, но вредной острой закуской, которую они оба любили. У того как раз были удачный перерыв в работе и классные маринованные огурчики, стоявшие в холодильнике с лекарствами. И мужики, закрывшись в ординаторской, славно так посидели. После Нами была официально отправлена на больничный с абсцессом десны, а Шанкс битый час еще поучал Луффи уму-разуму.

— Наша отрасль медицины самая узкопрофильная из всех возможных. Нам не надо ломать голову над диагнозами, все же на виду. Здесь нужны не столько знания, парень, сколько руки и опыт. Особенно если собираешься заниматься протезированием зубов. Это как работа скульптора в миниатюре. Понимаешь? — спросил подвыпивший Шанкс с мечтательным видом. — Парень, чтобы дарить красивые улыбки людям, мало быть доктором, надо быть настоящим художником!

— Ага, — соглашался Луффи, подливая ему вино. Затем брал из пакета куриное крылышко, макал в острый соус и с удовольствием грыз его вместе с костями, аппетитно хрустя. Была у него с детства такая привычка.

— Вот так лучше не делать, — заметил Шанкс. — Повредишь зубную эмаль.

— Не-а, она у меня крепкая, — заверил Луффи.

— Тогда тост за крепкую зубную эмаль! — тут же отреагировал стоматолог.

— Хи-хи, вот за что я люблю тебя, дядька Шанкс, так это за то, что с тобой никогда не бывает скучно, — хохотнул Луффи. Тут он задумался о том, что, может, и из академии еще не сбежал только потому, что здесь был Шанкс. Ведь до встречи с ним он даже помыслить не мог о том, что в ковырянии в чьих-то зубах вообще может быть что-то интересное.

После посиделок Шанкс, заверив, что способен красиво поставить пломбу в опьянении любой степени тяжести, отбыл работать, но сперва отправил Луффи в кабинет и озадачил особым упражнением.

— Извини дружок, но пока не набьешь руку, к живым пациентам я тебя не подпущу, — весело сказал он, доставая из шкафа банку, полную зубов, которые после удаления пациенты отказались забрать на память в качестве сувенира. Выбрав несколько штук на свое усмотрение, он нанизал их на специальные штифты имевшиеся у муляжа нижней челюсти в нужном порядке. Поскольку зубы принадлежали разным людям и были разноразмерными, смотрелось это ужасно. — Внимательно осмотри каждый и опиши в заключении. Затем сажаешь нашего дорогого пациента в кресло, вот на эту подставку, — Шанкс похлопал по ней рукой, — и проводишь лечение. Но имей в виду, что «неживые», лишенные кровоснабжения, зубы очень ломкие, с ними надо быть поосторожнее. Особенно будь понежнее вот с этим, — Шанкс указал на самый маленький зубик, — это молочный моляр десятилетнего ребенка. Одно неверное движение, и он разлетится. Все ясно?

— Угу.

— Тогда работай. Разломаешь хоть один, зачет не поставлю! — пригрозил наставник и оставил Луффи наедине с его задачей.

* * *

Приятель Луффи, Юстасс Кид, на время позабыв о своих грандиозных планах побывать на том свете, в это время тоже маялся с практическим заданием, которое с треском провалил, едва успев начать. Ответственная за его принятие доктор Калифа нещадно пилила парня, вбивая в его дурную голову элементарные правила этики.

— Что ты себе позволяешь?! Не смей так непристойно пялиться на пациентку и отпускать гнусные шуточки! Да тебя за сексуальные домогательства сразу же засудят, болван!

— Я больше не буду… — проворчал под нос Юстасс.

— За что, ну за что мне это? Столько перспективных молодых людей просилось под мое начало, а мне всучили вот это полное недоразумение! — сокрушалась женщина. — Это за все мои заслуги и годы безупречной работы!

— Может, потому меня к вам и направили, что вы лучшая? — предположил Кид в плане грубой лести. — Если уж не вы, то никто не способен из меня человека сделать, — заверил он, не желая больше выслушивать ее нотации. Сам же в это время пялился на ее стройные ноги, думая о том, что руководилка наверняка та еще штучка, особенно в постели.

На шум заглянула заведующая. Узнав, в чем дело, лишь усмехнулась:

— Еще один парень, у которого нелады с девушками решил стать гинекологом, чтобы быть поближе к «месту действия», — пошутила она.

— Госпожа Куреха, ваши шуточки!.. — взвилась Калифа.

— Ничего, ему надо лишь немного пересмотреть жизненные приоритеты. — Заведующая взяла за локоток своего лучшего специалиста и отвела в сторонку: — Это все легко «лечится», — заверила она. — Направим его на работу в родильное отделение. Ничто так не вправляет мужикам мозг, как появление новой жизни.

— Ни за что! — воскликнула Калифа. — Этого косорукого болвана к роженицам и новорожденным я не подпущу и на пушечный выстрел!

— Не волнуйся, — успокаивающе заверила Куреха, — там за ним хорошенько присмотрят.

— С ума сошли… — процедила Калифа сквозь зубы.

— Собирай вещички и дуй за мной, — кинула заведующая Киду. — Пойдем, покажу тебе кое-что интересное.

* * *

Как говорится, лучше один раз увидеть… Кид впервые вживую увидел процесс появления жизни во всех подробностях, окотившаяся пару лет назад у его дома кошка была не в счет. Никакие учебники и лекции его к такому не готовили. Первая попавшаяся роженица уже несколько часов кряду орала от боли так, что Кида прошибал холодный пот и трясло. Ассистентка доктора, принимавшего роды, напрасно убеждала ее правильно дышать и не отнимать кислород у ребенка. Деятельность Кида в основном сводилась к записям в бумажках и измерению пациентке давления. Когда же процесс пошел полным ходом и Юстасс лицезрел истинное назначение «женских прелестей» в действии, он уже активно начал пересматривать свое отношение к окружающей действительности. Его традиционные инфантильные пошлые мыслишки казались сейчас кощунственными и смехотворными. Ему практически без всяких усилий с его стороны открывалась одна из самых важных тайн бытия.

Не успев еще отойти от потрясающих впечатлений, Кид был вознагражден особым поручением: ему доверили уложить новорожденного на весы после того, как доктор провел типовой осмотр. В этот момент у Кида екнуло где-то в области сердца, и он почувствовал, что готов прослезиться от умиления. Но тут ассистентка взяла заботу о ребенке на себя, а доктор подключил Кида в участие в послеродовых мероприятиях.

Через пару дней он втянулся и начал по-новому смотреть на свой род деятельности. Кид неожиданно обнаружил к ней интерес и с удовольствием ходил на лекции госпожи Хины по ведению беременности. И вот, когда «счастье казалось так возможно», а дела пошли на лад, его уже подстерегало еще одно, более суровое испытание.

Куреха была не только хорошим специалистом, но и, воистину, страшной женщиной. По ее задумке он должен был познать обе стороны своей профессии: научиться сохранять жизнь и научиться ее отбирать. Не успел Кид прикипеть к работе в родильном отделении и этим трогательным, сморщенным комочкам жизни, как та отправила его ассистировать при абортах. После первого же дня такой работы, Кид аж позеленел. Он чувствовал себя соучастником убийств, пускай и узаконенных. Он помогал лишить единственного шанса из миллиона появиться на свет новой жизни, каждая из которых была уникальна и неповторима. Убивал в зародыше то, что могло бы стать одним из тех крохотных милых комочков, а потом вырасти гением или вот таким же олухом, как и он… Много ли теряет таким образом мир, он не знал, но чувствовал себя погано.

Юстасс потерял сон и аппетит. По ночам ему виделись убиенные младенцы, с укором глядящие на него бусинками черных блестящих глаз. Он пытался напиться, чтобы хоть отрубиться без сна на несколько часов, но даже крепкий алкоголь его «не брал». Тогда Кид перешел на снотворное, но оно не спасало от кошмаров.

Врач по прозвищу Киллер, которому Кид ассистировал во время абортов, и Калифа смотрели на него с жалостью. Когда-то и им пришлось пережить нечто подобное. Они спрашивали, все ли у него в порядке, но тот только молча кивал, не желая ничего обсуждать. Юстасс крепился, сколько мог, но это было выше его сил. Он в сердцах принял отчаянное решение сменить род деятельности, а лучше вообще уйти из медицины. Ему ясно дали понять, что там ему не место. Наконец-то он это увидел, наконец-то прозрел.

Сейчас он стоял перед заведующей отделением и ожидал справедливого приговора, который вынес себе сам. Женщина же преспокойно занималась своей документацией и не спешила его выгонять. Оторвавшись от бумаг, предложила ему присесть и внимательно посмотрела на спавшего в лице молодого человека.

— Ничего, — сказала Куреха, — скоро закончишь академию, потом годика четыре интернатуры и станешь хорошим доктором.

— Я не смогу, — Кид пытался протолкнуть образовавшийся в горле ком. — Тем более хорошим.

— Ну, признайся честно, — лукаво посмотрела на него заведующая, — небось, не ешь, не спишь, хреново себя чувствуешь? Наверняка пытался не раз напиться. И подташнивает небось?

— Д-да… — неохотно признался Юстасс.

— Очень хорошо, — заключила она. — Значит, станешь. Это все, милок, оттого, что тебе не все равно. Только тот, кто искренне сочувствует другим, может стать по-настоящему хорошим доктором.

— Но… — парень смотрел на нее, как на безумную.

— Я направила тебя к Калифе не потому, что считала безнадежным, а потому что знаю, что ты способный. Только бы за ум немного взялся. — Она поднялась со своего места, подошла, ободряюще похлопала его по плечу. Затем подмигнула и кокетливо произнесла, стараясь развеселить: — Хочешь узнать секрет моей молодости? — с этими словами старушка еще и ущипнула парня за задницу, окончательно выводя из ступора.

В этот вечер Кид вернулся к себе в полной сумятице: еще утром он намеревался оставить профессию, а теперь знает, что он не безнадежный; сама старая карга Куреха сказала, что он станет хорошим доктором. В эту ночь он спал спокойно. Похоже, убиенные младенцы решили дать ему шанс оправдаться.

Киду, помогавшему жизнь дарить и отнимать, на почве долгих и мучительных рассуждений еще больше захотелось самому посмотреть «что там за гранью». Он был ужасно занят последнее время и ему было невдомек о том, что творится с первой жертвой их эксперимента. И он решил встретиться с ребятами чтобы уговорить их повторить опасный опыт на нем.

Нами в это время стала совсем беспокойной. Луффи перебрался к ней и старался все время быть рядом. Шанкс проявил понимание к проблеме заболевшей подружки и разрешал парню немного прогуливать, чтобы побыть с ней. Все равно они положенное еще наверстают. Нами уверяла, что все в порядке и рвалась работать. Но Луффи, притащив ей кучу нужных книжек из библиотеки, убедил ее спокойно почитывать дома, чтобы не отстать и не перенапрягаться. А чтобы подбодрить, рассказывал как Шанкс пытает его работой с вырванными зубами. Кстати, с тем детским зубиком он тогда вполне отлично справился, а вот с парочкой взрослых напортачил: у одного образовался скол, а у другого Луффи плохо сделал подкладку и когда Шанкс легонько поддел инструментом, пломба сама вылетела. После чего руководитель вздохнул и поставил ему долгожданный зачет. Теперь же Шанкс допустил его к работе с пациентами, но вся деятельность Луффи сводится к бесконечной скучной описи зубов, всех и каждого. Правда док отметил, что у Монки отлично получается ладить с детьми.

— Вот как, — улыбалась Нами, прекрасно и сама зная, что это правда, — она взяла в руки зачетку Луффи, небрежно валявшуюся на столе, и с умилением взглянула на хорошую оценку по практике с размашистой подписью Шанкса.

— Шанкс говорит, что с детьми надо быть поосторожней: они иногда кусаются! — весело добавил Монки.

— Да, я и сама однажды в детстве укусила дантиста, — призналась мисс Сван и покраснела.

Любопытный Луффи попытался выспросить у нее подробности, но тут до него дозвонился Кид с просьбой провести опыт на нем.

— Я бы тебе не советовала, — печально сказала Нами, отбирая у парня трубку. — Возможно, все дело во мне. Возможно, с тобой ничего не случится. Но ведь никто этого не знает.

— Отлично, вот и проверим, — бодро заявил Кид.

— Хорошо, раз ты так хочешь, мы все сделаем.

Разумеется, Моне также была за, несмотря на то, что как никто другой понимала всю серьезность возможных последствий для психики. И, разумеется, она притащит с собой Трафальгара, слегка его пошантажировав. Ведь тому очень не хочется, чтобы о его проделках узнал его наставник Кора-сан. Так что скоро они снова пойдут на дело.

* * *

Ло шел по коридору госпиталя, погрузившись в свои невеселые мысли.

— Проблемы? — спросил над ухом знакомый голос.

Рядом оказался Кора-сан, почти по самую макушку нагруженный историями болезни, из-за которых поминутно рисковал споткнуться и рассыпать это все к чертовой бабушке.

— На-ка половину, — сказал он, вручая Ло часть поклажи. — Поможешь мне донести. — Он внимательно посмотрел на студента: — Ну так что там у тебя?

— Ничего, — быстро ответил Трафальгар.

— Да ладно, ничего. Девушка бросила?

— Вроде того, — согласился Ло, лишь бы учитель поскорее отстал с расспросами.

— Не горюй, в жизни всякое бывает, — философски заметил Кора-сан. — Кстати, иногда бывает весьма интересное. Если ты не занят, могу показать кое-что. Тебе понравится. (Ло вздрогнул: последний раз, когда он подобное слышал, это кончилось весьма опасным для жизни экспериментом.)

Они с наставником занесли бумаги к нему в кабинет, а затем тот повел Трафальгара в анатомический театр. Там как раз начиналась одна довольно занятная операция. Это была операция на открытом сердце. На столе лежал подросток лет четырнадцати-пятнадцати на вид, тощий и бледный, как мел. Хирурги уже вскрыли ему грудную клетку и не спеша начали ревизию.

— Как думаешь, что это? — спросил Кора-сан у Ло, показывая на нетипичную выпуклость в районе правого предсердия на мониторе.

— Опухоль? — предположил Трафальгар.

— Нет, не угадал. — Док переключился на вид с мини-камеры, установленной на голове одного из хирургов. — А так? Как видишь, образование внутри полое.

— Паразиты?

— Мы тоже сначала так подумали, что это очаг паразитарной инвазии, исходя из результатов УЗИ. Но нет. — Он повернулся к Ло: — Сдаешься?

— Сдаюсь, — кивнул тот. — Так что это?

— А это, друг мой, генетическая аномалия. Пятая камера сердца.

— Невероятно.

— Скорее всего, отклонение внутриутробного развития. У всех людей четырехкамерное сердце, а у этого пяти. Правда предсердие, находящееся внутри нормального, ложное и не функциональное. Оно лишь мешает сердцу закачивать нормальный объем крови и не дает парню нормально жить.

— Вы собираетесь его удалить?

— Именно. Однако операция довольно уникальная. Признаюсь, такого случая в моей практике еще не было.

— Надеюсь, он выживет, — сказал Трафальгар, не в силах оторваться от столь необычного зрелища.

— Ничего, организм молодой, выдержит, — вполне уверенно ответил Кора-сан. — Но после операции парнишку ждет долгая реабилитация и тяжелая жизнь в старших классах без достижений в спорте, курева, выпивки и радостей ранней половой жизни. — Док вздохнул так, словно бы это ему предстояло все вышеперечисленное, потрепал ученика по макушке и добавил: — Ладно, наслаждайся зрелищем, а мне надо спуститься к ним и проконтролировать.

* * *

Нами Сван тоскливо брела по аллее, ведущей к главному входу академии и красиво обрамленной старыми деревьями. Вокруг нее кипела жизнь, с каждым днем все больше от нее «ускользавшая». Волосы на голове трепал легкий ласковый ветерок, но вместо приятных ощущений это вызывало лишь тревогу. Ветер… скрип деревьев… ветка качается на ветру… Нами подняла голову и болезненно посмотрела на ветвь, мерно раскачивающуюся над головой. Она зажмурилась, у нее начали появляться неприятные мысли. Но тут мимо промчалась взволнованная светленькая первокурсница с учебниками под мышкой, лепеча на ходу что-то про осла, акулу и факира, и отвлекла ее.

— Эй, Кая, давай быстрее, зачет уже начался! — донеслось до мисс Сван. Это кричали приятели той девушки. — Говорят, что доктор Чоппер — настоящий монстр! Он ест студентов, не сдавших зачет, живьем!

— Это же в переносном смысле.

— А вот и нет!

— А вот и да!

— Ну хватит меня разыгрывать…

Дальше Нами ничего не слышала. Кровь стучала в ушах, а скрип проклятой ветки отдавался где-то в сердце противной ноющей болью. Вокруг начинало темнеть. Нами стояла, не в силах пошевелиться, и дрожала. «Нами… Нами…» — свистело в ушах. Темнота и отчаянье накрывали ее с головой, она понимала, что уже никогда не сможет выбраться к свету.

— Эй, Нами, ты чего здесь стоишь? — спросил Луффи, возвращавшийся после тяжелого трудового дня. — Да ты вся дрожишь. На вот, накинь, — он снял с себя ветровку и набросил ей на плечи. — Ну, ты чего? Идем домой. Хочешь, я сегодня ужин приготовлю?

Монки продолжал болтать, а Нами ничего не отвечала, она лишь изредка едва заметно кивала и позволила ему увести себя домой. Она даже еще не начала осознавать, что уже наступил поздний вечер. А ей казалось, что только что было утро, и она только что шла на занятия.

Не успели они войти в дом, как раздался звонок. Это руководительница Нами безуспешно разыскивала ее весь день. Трубку снял Луффи и ответил первое, что пришло в голову, как обычно это делал:

— Извините, — сказал он, — но Нами плохо себя чувствует. — Похоже, съела что-то не то. — Эта отговорка была одной из его любимых и почти всегда успешно срабатывала. — Не волнуйтесь, до завтра я приведу ее в полный порядок, — заверил он и отключился.

Нами смотрела на него так затравлено, что у парня сжалось сердце. Весь остаток дня он поил ее чаем и успокоительными сборами, что нашлись в домашней аптечке, пытался хоть чем-нибудь накормить, а после расшевелить ласками, но все было напрасно. Луффи уложил ее спать, укрыв потеплее и устроился рядом, прижимая ее к себе. Он чмокнул ее в щеку, пожелал спокойной ночи и, зевая, пробормотал:

— Да ничего, завтра все расскажешь. Все нормально будет.

* * *

По распоряжению ректора академии для практикующих в госпитале студентов был введен лимит на ночные дежурства. Студенты и так хронически недосыпали, готовясь к бесчисленным зачетам и экзаменам, а то и пытались в ночное время немного оторваться и снять стресс вместо того, чтобы дать отдых нервной системе, что лишь негативно сказывалось на качестве их образования. Многие правда совмещали полезное с полезным и зубрили в благотворной тишине во время дежурства, но случалось всякое. Так что ректор рассудил, что руководитель не имеет права оставлять практикующего студента на ночные дежурства чаще чем раз в неделю.

По стечению обстоятельств этот раз в неделю выпал у Кида как раз на ту самую ночь, когда он планировал заглянуть в мир иной. Оно и к лучшему. Луффи и Нами все равно бы не пришли, а Трафальгар Ло продолжал препираться с Моне по поводу этой затеи. Лично ему и одного раза за глаза хватило.

За этим увлекательным занятием их застал Цезарь. Он исподтишка понаблюдал, как «милые бранятся», а когда Трафальгар Ло ушел, приблизился к студентке и как бы невзначай поинтересовался, провожая того ревнивым взглядом:

— Твой молодой человек?

Моне обернулась, внимательно глядя на руководителя, но с ответом не торопилась.

— Извини, это ведь личное, — поправился тут же Цезарь.

— Мы уже разбежались, — ответила наконец Моне. — Я пыталась возобновить отношения, но, увы…

— Вот как. Что ж, бывает, — заметил Клаун вполне нейтрально, а сам тихо радовался, что девушка свободна. Хотя у такого молокососа все равно нет против него шансов.

— А что у вас с… Йолой, кажется, — не осталась в долгу Моне. — Ах, простите, это неприлично спрашивать.

— Да все в порядке, — улыбнулся профессор. — С ней мы тоже давно разбежались. Она увлеклась дизайном и встретила там какого-то полоумного дизайнера Бартоломео, теперь они вместе занимаются… украшением интерьеров. А поначалу она пыталась делать это в моем доме, — недовольно добавил Цезарь.

— О, это уже вторжение в личное пространство! Как грубо! — засмеялась Моне.

— Не то слово! — согласился психиатр. — Она пыталась выкинуть мою элитную коллекцию сочинений психоаналитиков в томах с золотым теснением, заявляя, что это несовременно!

— О!

— А как она готовит, это лучше вообще не вспоминать.

— И как же, профессор? — заинтересовалась Моне.

— Так «чудесно», что после ее стряпни диетический стол номер два будет пищей твоей мечты.

— Ха-ха, вы такой шутник!

— Ну в нашей профессии без юмора никак. Иначе с ума сойти можно, — сказал тот уже серьезно. — Ладно, я пойду, проверю наших пациентов, а ты займись лучше дипломной работой. Не волнуйся, пиши спокойно, меньше, чем «отлично» с плюсом нас ведь не устроит, правда?

— Разумеется, — хитренько улыбнулась Моне и со спокойной душой отправилась доводить письменную работу до совершенства, пока руководитель выполняет за нее практическую часть.

* * *

Ло пытался успокоиться, перебирая в уме названия костей, мышц, связок, потом перешел на нервы, вены и артерии, но это не помогало. Вспомнил основную «ходовую» хирургическую терминологию в алфавитном порядке, а потом в обратном. Стало немного легче, но не совсем.

— Ну, как успехи? — поинтересовался Кора-сан, возникая, как неизбежный фатум. — Опять ты какой-то мрачный. Что у тебя стряслось?

— Ничего.

— Тогда чего такое жуткое лицо? — заведующий попытался шутливо подергать Ло за щеку. — Ты мне так всех пациентов распугаешь. А практически всем моим постояльцам категорически нельзя волноваться.

— Да ничего у меня не случилось. Перезанимался, все как обычно, — уклончиво ответил Трафальгар и поспешил сменить тему: — Как там тот парень? Который был с тремя предсердиями.

— Отлично. Гораздо лучше, чем я ожидал, — оживился док, радуясь, что Ло спросил. — Физические нагрузки ему пока полностью противопоказаны, но через пару дней разрешу медбрату немного покатать его вокруг больницы.

— Здорово, — сказал Ло совершенно искренне. Ему почему-то хотелось, чтобы у этого аномального и незнакомого ему парнишки все было хорошо.

* * *

Ло развалился на передвижном стуле с низкой спинкой. Вид у него был измотанный. Моне, которой сейчас здесь вообще быть не должно, коварно подошла сзади, положила ему руки на шею и предложила:

— Сделать тебе массаж?

— Валяй, — согласился он.

— Ты так напряжен, — сказала она, ловко орудуя пальцами.

— Удачный денек выдался.

— Вот как.

— Угу, три аппендицита и один заворот кишок. Причем куратор любезно доверил все мне, а сам прохлаждался в курилке с санитарами. А до этого пришлось помогать старику Рэйли на профосмотрах и параллельно зубрить наизусть двадцать страниц на этой чертовой латыни. И под конец приперлись сперва твоя рыжая подружка, а потом этот придурок Кид, уговаривая меня на очередную вашу авантюру. Ты ведь за тем же пришла?

— Ну не только, — призналась Моне. — Хотела тебе еще кое-что предложить.

— Слушай, мы же это уже обсуждали, — сразу сказал Ло, уже зная, о чем пойдет речь. — Да и не до отношений мне сейчас.

— А кто говорит про отношения? Мы же взрослые современные люди, к чему нам эта вся подростковая романтика? — Моне ласково погладила ему подбородок, горло и спустилась руками на грудь в вырез рубашки. — Приходи, когда захочешь, — она склонилась к его уху и соблазнительно прошептала: — И уходи тоже. Никаких обязательств, только секс.

— Звучит заманчиво, — согласился Трафальгар. — Но вынужден тебя разочаровать: после той программы, что наметил для меня Кора-сан вместе с куратором из хирургии, я не то что сексом заниматься, до кровати вряд ли доползти смогу.

— Как говорится, тяжело в учебе… — промурлыкала Моне. — Это все из-за возможности получить место в интернатуре у профессора Дофламинго?

— Ну да. Кора-сан обещал замолвить перед ним за меня словечко.

— Так они, я слышала, родственники.

— Братья, — неохотно признался Трафальгар. Ему было неприятно говорить о том, что собирается использовать родственные связи учителя. Но, что поделаешь, жизнь заставляет. Не упускать же такой шанс из-за какой-то раздутой гордости?

— Что ж, такую возможность надо использовать, — заверила Моне. — Не стоит жертвовать карьерой из-за честности, — сказала она, словно намекая не только на намечавшийся блат, но и на все остальное, включая их эксперименты.

— По факту никакого блата и не будет: Дофламинго берет только лучших. И мне придется сперва доказать на деле, что я стою того, чтобы меня взяли.

— Разумеется, — кивнула Моне. — Работай как следует, а я не буду тебе мешать. Ради такого парня я готова подождать, сколько потребуется.

— Ты так говоришь, — усмехнулся Ло, запрокидывая голову, — словно на мне свет клином сошелся.

— Другого такого я не найду, — вздохнула Моне и наклонилась, чтобы поцеловать его в губы.

— Эй, народ, что насчет сегодняшнего? — неожиданно ввалился Луффи, ей помешав.

— Да черт с вами, — пожал Трафальгар плечами. — Будет вам труп.

Ночь выдалась ясная. На небе мерцали такие красивые звезды, что глядя на них двадцать раз еще подумаешь, стоит ли умереть или хотя бы стоит ли умереть именно сегодня. Заговорщики снова собрались в подвале. Учитывая прошлый опыт, Трафальгар заранее переизучил повнимательнее вопросы реанимационных мер плюс все «особые» случаи, которые могут при них возникнуть, и понял, в чем напортачил в прошлый раз. Тогда он слишком поторопился дать разряд, не дав адреналину толком подействовать. Это вызвало лишь ненужный спазм сердечной мышцы вместо того, чтобы заставить ее работать, и оттянуло запуск органа на пару драгоценных минут, которые могли для мисс Сван стать роковыми. В этот раз он сделает все как надо.

Кид волновался, но вида не показывал. Лежа на столе, отпускал свои дурацкие пошлые шуточки. Луффи и Нами последний раз попытались его отговорить, но тот не соглашался. После Ло долго тряс этого придурка, желая выяснить, когда тот последний раз ел и пил. Тот, вроде как перекусил, но не помнил точно во сколько. В итоге Трафальгар махнул на него рукой, сказав, что если рвотная масса закупорит ему дыхательные пути, то он не виноват. И взялся за шприц. Кида все эти «мелочи» не волновали, он был занят тем, что перед смертью на все лады выпрашивал у девушек прощальный поцелуй. Нами сжалилась и легонько чмокнула его в лоб, ей сделалось сейчас очень грустно.

— Давай, Хирург Смерти, действуй, — шутя кинул довольный Кид, обращаясь к Ло, который не подозревал, что недалек тот день, когда это станет его прозвищем. Он ввел наркоз, и пару минут спустя после того как тот подействовал, Кид начал свое увлекательное путешествие в иной мир.

Ветер хлестал в лицо, стрелка спидометра свернула на максимальную отметку. Кид сейчас и сам был как ветер: быстрый и свободный. Под ним сейчас ревел не любимый харлей, а настоящий живой демон. Кид готов был поклясться, что он мог бы и взлететь, если бы захотел! Мимо мелькали огни большого города — сотни, тысячи и миллионы красочных светлячков. С каждой секундой, с каждым пролетевшим мимо кварталом он чувствовал себя все счастливее. Огни сливались в разноцветный световой столб и открывали перед ним врата в другое измерение, прямо как в фантастических фильмах, которые Киду так нравились. И он загадал переместиться, не важно куда, пусть будет сюрприз. Юстасс подскочил на заднем колесе мотоцикла, поставив его на дыбы, словно взбесившегося коня, и рванул ввысь.

Это было нечто! Ни какая фантастика вам такого не опишет. Снизу-вверх прямо через него хлестали потоки энергии невероятной силы, поднимая волну дикого возбуждения и унося его все дальше и дальше. «И-ха-а-а-а-а!» — вопил Юстасс от переполнявших его чувств, а от его вопля, казалось, содрогались сами небеса.

В это время четверка экспериментаторов озадаченно уставилась на определенного свойства выпуклость в штанах у подопытного.

— Ох, он даже в таком состоянии только об этом и думает, — вздохнула Нами.

— Кид в своем репертуаре, — захихикал Луффи.

— Как интересно, — оживилась Моне. — Похоже смерть производит эффект половой стимуляции.

— Видимо у парня просто хронический сперматоксикоз, — проворчал Ло, стараясь не отвлекаться.

Кида в это время выбросило куда-то за город. Столб света рассеялся, и он оказался на проселочной дороге. Освещение здесь было не слишком хорошее, так что парень сбросил скорость и ехал, оглядываясь по сторонам в попытке понять, где оказался. Места были ему незнакомыми, но при этом почему-то не покидало чувство, что он здесь уже был. Только когда?

Мотоцикл исправно нес его по дороге, которая становилась все уже и хуже. Кида начало трясти на кочках и ухабах. Ехать становилось все труднее, Юстасс чувствовал, что мотоцикл вот-вот увязнет в грязном месиве, в которое превратилась дорога. Он хотел остановиться, но не успел. Впереди внезапно выскочил темный силуэт, и произошло столкновение. Кид получил удар и вылетел из седла, смачно грохнувшись в противную холодную жижу. Грязь текла по всему телу, она залепила глаза и уши, заливала в рот. Кое-как протерев глаза и отплевавшись, Юстасс попытался понять, что произошло. Он сидел в луже, а над ним возвышался мальчик в спортивном костюме с накинутым на голову капюшоном. За спиной у того еще и светил фонарь, и разобрать в такой ситуации лица не представлялось возможным.

— Эй, в чем дело? — спросил Кид.

Но паренек только сухо хмыкнул и издал еще какой-то не поддающийся описанию звук, который вряд ли вообще мог издать человек. В следующий момент в его руке появилась увесистая палка, и он со всего размаху ударил ею Кида по голове с совершенно недетской силой. Юстасс взвыл от боли. Он не успел ничего сообразить, как удары посыпались на него снова, а мальчик начал издавать демонический хохот и утробный звериный рык.

Неподалеку трещала неисправная лампа фонаря. Кид кричал, и почему-то даже не мог отбиться от какого-то там мальчишки. Его от боли словно бы било током. Проклятая лампа трещала, сливаясь с собственными воплями Кида и страшным хохотом избивавшего его парня в сплошной гул. На долю секунды стало совсем темно, а после Кид очнулся в судорогах, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Все тело, а особенно голова болели так, как будто его действительно избили.

— Должно быть, побочное действие препарата, — сказал взмыленный Ло, который напрасно надеялся, что в этот раз все пройдет по плану. — Через пять минут сворачиваемся и везем его на рентген.

— Надеюсь, там еще остались неиспользованные пластины, — откликнулась Моне. — Жаль, что здесь старое оборудование.

Все, что произошло дальше, вышло довольно удачно: чистые пластины в кабинете рентгенографии нашлись, повреждений у Юстасса не обнаружилось, а еще и компания без лишних проволочек и суеты успела выскользнуть задолго до появления охраны, преспокойно вывезя Кида в кресле-каталке, которое Луффи весьма кстати обнаружил и позаимствовал по соседству в сестринской.

Ребята закрылись в пустой аудитории. Нами, вооружившись тонометром и другими подручными средствами, присматривала за Кидом, а остальные развалились, кто на столах, кто на стульях и оставшийся час попытались подремать, так как впереди у всех был очередной долгий и трудный день. Луффи постарался уснуть как можно быстрее, ему очень не хотелось повторять прошлых ошибок, тем более, что Шанкс пригрозил ему в следующий раз поставить скобы для выправления прикуса. А с ними не только неудобно есть, но и целоваться!

Ло растянулся на жесткой столешнице кафедры, думая о том, что при такой работе надо подумать о профилактических мерах для поддержания в норме спины. Моне, никого не стесняясь, пристроилась к нему под бочок. Для двоих здесь было узковато, так что ей пришлось прижиматься к нему очень тесно. «Отлично», — думала она.

* * *

Второй эксперимент прошел чуть более удачно. Никто бы даже ничего не заметил, но у Кида на лице вскоре выступили синяки. Он чувствовал себя совершенно разбитым, но от работы увиливать не собирался. Когда после утренних лекций, большую часть которых провалялся ничком на парте, он в состоянии полутрупа дополз в свое отделение, Куреха озадаченно уставилась на его распухшую физиономию с красными глазами и сказала:

— Идем, я тебя осмотрю.

— Да все нормально, — пытался отбрыкаться он, но начальница была непреклонна.

Синяки, выступившие у него на теле, были не совсем похожи на следы от побоев. Тем более, что ран и ссадин помимо них не наблюдалось. Из всех возможных причин, по которым они могли возникнуть, Курехе надо было прежде всего исключить инфекцию. Она долго и придирчиво осматривала Кида, пока не убедилась, что тот не простужен. А после пинком для ускорения отправила в лабораторию, сдавать анализы. Кид никак не мог сообразить, скажутся на их результатах его ночные приключения или нет, и решил не париться. До появления результатов Юстасс был посажен заполнять истории болезни и вклеивать в них всякие справочки и листочки с печатями.

На следующий день Куреха вручила ему результаты анализов и обрадовала, что он здоров. Кид возмущался, почему столько шума из-за какой-то гипотетической простуды, но заведующая, понимая, что на словах объяснять ему бесполезно, велела следовать за собой.

Куреха привела его в инкубатор. Они дошли до нужного отсека, и та пригласила его внутрь. Заведующая остановилась у крайней камеры и сказала:

— Вот, познакомься, это малыш Джо.

Кид подошел ближе и взглянул на недоношенного и явно на вид нездорового младенца. Куреха, не дожидаясь, пока тот спросит, ответила:

— Мать на третьем месяце подхватила краснуху. Ребенок чудом выжил, но прогноз неутешительный: проблемы со слухом, зрением и врожденный порок сердца. — Она дала Киду еще немного «пообщаться» с Джо и подвела к соседней камере: — А это юный господин Дюваль. Его матушка переболела гриппом. Здесь все не так плохо, конечно. В основном проблемы с дыханием и сыпь. — Куреха покосилась на ученика и добавила: — А вот их соседка Милисса оттого, что мама подхватила простуду, не особенно пострадала, она просто из-за этого родилась недоношенной.

— Вот как… — Кид выглядел расстроенным. Он читал в умных книгах об опасности инфекционных заболеваний для беременных, но даже представить себе не мог, что все так ужасно.

— Теперь понял?

— Да.

— Ладно, идем, познакомлю тебя с остальными обитателями этой нашей «пещеры чудес», — Куреха похлопала по плечу Кида. — Ничего, не кисни, наберешься опыта, разрешу тебе с ними повозиться.

* * *

Не считая синяков, Кид отошел после опасного опыта гораздо быстрее, чем Нами. И пару первых деньков после отходняка он даже славно погулял. Также окрыленный чувством эйфории после счастливого воскрешения, Юстасс начал делать неожиданные успехи в учебе, удивив профессоров до предынфарктного состояния, а еще у него разыгралась интуиция настолько, что он по-новому взглянул на мир и окружающих людей. И возможно впервые проникся их чувствами. Он «перестал быть придурком», поняв, как же просто использовать природное обаяние и буквально за пару дней став любимцем девушек со всей академии. (Парочка даже согласилась прийти к нему на прием.) И он чувствовал, что готов любить их всех.

Отмечая подобные успехи, Куреха даже похвалила Кида и заявила, что разрешит поработать с пациентками, посещающими профилактический осмотр. А сперва еще и предлагала парню попрактиковаться на ней. Юстасс был польщен, но от такой великой чести поспешил отказаться. В отместку Куреха подговорила нескольких пожилых пациенток, которых недавно сама наблюдала, пройти дополнительное обследование у очень симпатичного молодого доктора совершенно бесплатно, на что те с радостью согласились. Более того, притащили с собой еще своих престарелых подружек. Кид, наивно полагавший, что в посещении гинеколога нуждаются исключительно молодые (и желательно симпатичные) женщины был жестоко обломан и вынужден осматривать старух, справедливо думая, что после такого ему уже будет ничего не страшно.

Тем не менее, Юстасс вскоре смог сконцентрироваться на профессиональном интересе и неожиданно для себя продолжал делать успехи. Он даже удивлялся тому, как вообще раньше был таким бездырем. А еще у него, несмотря на посещавших осмотры старушек, началась та же история с перевозбуждением, что и у Нами. Кид даже был рад тому, что не только на работе, но и на учебе им приходилось ходить в белых халатах поверх одежды, так что сей конфуз было не видно.

— Слушайте, парни, это феерично! — рассуждал вслух Кид, обращаясь к другу и Ло. — Такой прилив энергии ощущаю! А здесь, — он похлопал себя рукой по промежности, — как камень с самого утра. И без всяких там журнальчиков. Хоть сейчас готов целую толпу девок обслужить!

— Круто! — округлил глазки Луффи.

— Хочешь попробовать? — спросил Кид. — Это только поначалу страшно, но потом полный кайф!

— Да у меня и так все нормально, — почесал в затылке Монки. — Хотя помереть, наверное, интересно.

Ло молчал, ему тратить время на общение с этими придурками не сильно-то и хотелось. Парни по дороге захватили девушек, и Луффи повел всех в укромный уголок за учебными корпусами, где можно было спокойно поговорить.

Компашка заговорщиков уютно расположилась на лужайке за академией, плюхнувшись под кустами сирени, и принялась активно выяснять обстоятельства успеха эксперимента, сравнивая результаты с первым опытом. Нами чувствовала себя виноватой и опасалась, что с Кидом тоже может случиться что-нибудь «необычное». Она переглянулась с Луффи, собралась с духом и призналась:

— У меня появилась проблема… И, кажется, она становится хуже…

— Главная проблема большинства женщин — это недотрах, говорю как специалист, — авторитетно заявил Кид, перебивая.

— Подумаешь, женщин… Шанкс говорит, что главная проблема всего человечества — это кариес, — подхватил Луффи.

— А еще бытовые неврозы, — не отстала Моне.

— Сколиоз, плоскостопие и «молодеющие» с каждым годом сердечные заболевания, — добавил от себя Ло, понимая, что с этими ребятами нормально разговаривать все равно не получится.

После этого компания не выдержала и дружно рассмеялась. Даже Нами, забыв о своих тревогах. Мимо по галерее проходили ректор академии Цуру и главврач «Гранд Лайна» Сенгоку. Старики остановились, Цуру предупреждающе покашляла, привлекая к себе внимание:

— Вижу вам весело, коллеги, — сухо сказала она. — Наверное, к выпускным экзаменам уже подготовились?

— Ладно тебе, пускай молодежь веселиться, — спокойно сказал Сенгоку, и они продолжили путь и прерванную беседу.

— Уф!.. — выдохнули все пятеро с облегчением.

— Так что у тебя там за проблема? — напомнил Ло Нами.

И та рассказала о странных вещах, которые с ней происходят, заставляя других задуматься. Она изложила также свои опасения в адрес Кида, но тот заверил, что у него все пучком. То, что происходит с ней, еще ни о чем не говорит. Наверняка это ее личная проблема. А вот у него все ну просто чудесно!

* * *

И все было чудесно. До тех пор, пока Кид не начал замечать, что слышит позади чьи-то шаги. Поначалу он не обращал на это внимания: мало ли кто мог плестись следом? И в академии, и в госпитале народу всегда было полно. А когда он начал слышать шаги, оставаясь один, поначалу решил, что это Луффи прикалывается, но нет, Монки в это время был далеко, занимаясь своими пломбами и прочей ересью. Скептицизма Кида, не верящего во всякое там сверхъестественное, хватило ровно до тех пор, пока шаги не послышались в его доме.

Юстасс никогда, даже в далеком детстве, не боялся темноты. Но тут начал: ведь неизвестно кто к тебе в темноте подойдет и что сделает. Он, конечно, парень крепкий, но ему все равно было жутко. Иногда он просыпался от звука шагов в своей комнате. Кто-то невидимый подходил к нему, останавливался и молча стоял, глядя на него. Кид это буквально кожей чувствовал. Мужчина не выдерживал, с криком бросался на невидимку, но руки колотили пустоту. Так повторялось изо дня в день. Кид быстро утратил сон и аппетит, начал терять в весе и стал жутко раздражительным.

Луффи первым заметил, что что-то не так. На все попытки заговорить с ним, Юстасс только брюзжал: «Отвали!» Ло и Моне, подозревая, что еще один участник эксперимента тронулся умом, не на шутку переполошились. Ситуация была и так, мягко говоря, выходящей из-под контроля, а тут еще Луффи огорошил их тем тем, что тоже решил попробовать. В этот момент Трафальгар почувствовал, как под правым глазом начинает дергать нервный тик.

— По крайней мере, если и с ним что-то случится, то мы будем уверены в том, что это не совпадение, — заявила Моне.

— Да Кид просто не в духе, — почесал в затылке Луффи. Он наморщил лоб и с серьезным видом сказал: — Правда я его таким еще не видел. Даже тогда, когда бабка Куреха устроила ему какое-то адское испытание.

— Ладно, давайте не будем пороть горячку, — предложил Ло. — Понаблюдаем еще немного за Нами и Кидом, а там видно будет. Отправить тебя на тот свет мы всегда успеем, — заверил он Луффи.

На том и порешили.

Нами и Киду становилось хуже. Нами постоянно плакала по ночам и металась днем в панике, когда ей мерещилось страшное. А у Юстасса дела обстояли еще необычнее: в один прекрасный вечер, когда он шел по улице и натужно размышлял о том, что с ним происходит, его невидимка материализовался и снова напал на него. Это был тот самый мальчишка в спортивном костюме из видения. Бешеный пацан ожесточенно лупил его палкой, ломал ее об него, брал откуда-то новую и снова лупил. Кид совершенно не понимал, что происходит и почему, как он ни старается, не может дать мелкому выродку сдачи, хотя тот, очевидно же, был вполне так из плоти и крови.

Гадкий мальчишка бросил свою палку и убежал, оставив Кида валяться в пыли. Тот встал, отряхнулся, горя желанием отомстить, но того след простыл. Брошенной им палки тоже нигде поблизости не оказалось.

На следующий день Луффи, Моне и Нами недоуменно разглядывали избитого приятеля.

— Это как-то очень странно, — сказала Нами, делая ему примочки.

— Интересный случай, — подхватила Моне.

— Ты что, не мог какому-то пацану сдачи дать? — удивлялся Луффи.

— Да говорю тебе, он как заговоренный был! — буркнул Кид.

Еще более странно это начало выглядеть после того, как Киду удалось разглядеть лицо преследовавшего его парнишки. В это Юстасс совершенно не мог поверить: это был Билли Махони — мальчик, что жил с ним по соседству в городке Саус Блю, где Кид провел свое детство. Мальчик, что погиб много лет назад, в общем-то, по его вине.

Это был дождливый день. Такой пасмурный, что день был темен, как вечер. Дождь лил вторые сутки, дорогу развезло, стояла ужасная сырость, от которой, казалось, было трудно дышать. Как только ливень утих, оставив после себя накрапывать редкие противные и колкие капли, скучавший Кид вместе с ребятами Хитом и Вайей выполз на улицу, устав пялиться в телек. Он незаметно увел из гаража отцовский мотороллер и решил немного проветриться, не смотря на то, что дорога была сейчас не слишком безопасна для езды.

Неподалеку от их квартала шла стройка. Котлован, раскопанный строителями, сейчас размыло и частично затопило, край его начал оползать. К стройке сворачивала развилка дороги, которая обрывалась у котлована и была перекрыта ограждением с предупреждающим знаком. Кид ехал не спеша, дорога была скользкой. Ребята кое-как успевали бежать за ним, крича наперебой, чтобы он им тоже дал покататься. Прямо перед развилкой они увидели Билли. Тот понуро брел, ежась от непогоды. Выходной день, проведенный дома с вечно пилящими родными, и дождь ввергли этого неудачника с низкой самооценкой в полную депрессию. И тут Киду пришла в голову «гениальная» мысль его немного взбодрить. Он поднажал на газ и понесся к нему, крича:

— Эй, слабак, не хочешь немного побегать?

— Ты что творишь, придурок? — заорал Билли, пытаясь увернуться, но Юстасс его едва не задавил. Кид решил не портить себе удовольствие, расправившись с этим хлюпиком слишком быстро, и поехал как можно тише, гоня Билли перед собой под веселый хохот приятелей, которые вместе с ним кричали пацану вслед всякие обидный вещи.

— Давай, слабак, побегай! — галдели дружно парни. Они так увлеклись, что не заметили предупреждающий знак: они оказались у котлована. В следующий момент Кид, проскользив на мокрой дороге, еле успел затормозить, чтобы не свалиться вместе с отцовским мотороллеров вниз. Переднее колесо опасно поехало вместе с размытой землей. Он даже не успел заметить, когда Билли исчез.

Кид спешился, откантовал машину в безопасное место. Тут подошли приятели, спрашивая, куда делся этот ханурик Махони. И тут только до Кида дошло, что того нигде нет. Ребята огляделись по сторонам, позвали Билли, но в ответ была тишина. Тогда они переглянулись и с нехорошим предчувствием подошли ближе к краю. Там внизу наполовину в воде лежал Махони и не шевелился. Вымазавшись по уши в глине и насквозь промокнув, парни спустились вниз. Билли не подавал признаков жизни. Тут прибежал дежурный строитель и вызвал службу спасения. Но мальчик был уже мертв: он неудачно при падении сломал шею.

Это происшествие сочли несчастным случаем, но Кид долгое время был сам не свой. У него и так были проблемы с поведением, а тут он как взбесился. Замучившиеся с ним родители посовещались и отправили его в школу-интернат для трудных подростков, где он провел время до самого выпуска. Потом пришлось браться за ум и готовиться к вступительным. Его дедушка по материнской линии в свое время был в городе весьма уважаемым доктором и по старым связям нашел способ пристроить внука. Кид вовсе не собирался идти по его стопам, но выбора на тот момент особо не было. Потом были поступление в академию и сумасшедший первый курс, на котором он сдружился с Луффи. Жизнь потихоньку налаживалась, прежние тревоги забывались, Киду даже начало в академии нравиться, вот еще бы девчонок каких прикадрить для полного счастья. Так что жизнь продолжалась и кипела, а про бедного мальчика Билли Юстасс давным-давно и думать забыл. И вот теперь тот вернулся с того света, чтобы ему отомстить.

В этом у Юстасса не было сомнений. Мятежный дух Билли Махони считал его виноватым в своей смерти. Об этом недвусмысленно свидетельствовали и кроваво-красная надпись «убийца», появляющаяся каждую ночь на стенах комнаты Кида, и повторяющиеся нападения этого дьяволенка, после которых на теле Юстасса выступали следы побоев. С этим надо было что-то делать и срочно, но Кид даже не представлял что.

* * *

Моне застала Нами с дикими воплями катающейся по полу у той дома. Сван была в совершенно невменяемом состоянии и едва не выбросилась в окно. Моне позвала на помощь ребят и они всей компанией еле-еле ее скрутили: с такой невероятной силой та вырывалась. Нами была обколота успокоительным, а недодоктора начали держать совет. Не было только Кида, которому вновь не посчастливилось столкнуться с противным Билли.

Было совершенно очевидно, что опыты необходимо прекратить и срочно решать, что же делать, в первую очередь, с Нами. Ведь та могла серьезно пострадать сама или нанести вред кому-нибудь. Тем более, что она сейчас работает с детьми. Но собственных сил справиться с проблемой у них могло не хватить, так что остро вставал вопрос о том, чтобы обратиться за помощью к старшим коллегам. И тут-то наверняка станет известно про все их делишки. Ло и Моне серьезно призадумались, а Луффи сразу заявил о том, что ради Нами готов вылететь из академии хоть сейчас.

А еще он вместо того, чтобы отказаться от повторения опыта на себе, захотел провести его еще больше, заявив, что должен испытать это сам, чтобы понять, как помочь своей девушке и лучшему другу. И даже слышать не хотел никаких уговоров. Более того, Луффи повел себя совершенно нетипично: пригрозил вдруг пойти и настучать ректору об их проделках, если ему не помогут.

* * *

На этот раз все прошло как по маслу. Словно бы звезды и решимость Луффи сошлись в едином мнении, что сегодня все должно быть идеально. Монки пробыл без сознания более двух минут. Все это время ему грезились родная деревня и близкие ему люди. Он снова был счастливым и беззаботным ребенком, снова носился по горам и долам со своими названными братьями: Эйсом и Сабо. Никакие напасти не сломили бы их крепкой дружбы.

В деревне Фууша, где вырос Луффи, жила одна девочка. Была она совсем некрасивая и ужасно стеснительная. Братья не раз, натыкаясь на нее, начинали зло шутить, дразнили, толкали, дергали за косы. Девочка горько плакала, а они смеялись над тем, какая же она рева-корова. И Луффи, парившему в своих воспоминаниях, почему-то вдруг стало совестно и так грустно, что все закружилось-завертелось и его, словно, магнитом потянуло обратно в его тело. Придя в себя, он почти понял, что должен сделать. Пока не конкретно, но уже чувствовал, что в ближайшее время обязательно найдет нужный ответ.

* * *

На счастье Луффи был выходной. Он почти весь день спокойно отсыпался под присмотром подружки. То ли у Монки было железное здоровье вкупе с крепкими нервами, то ли он был чертовски везучим, но никаких болезненных последствий у него не наблюдалось. Луффи прекрасно выспался и, встав, сразу же опустошил весь холодильник. Так что как только Моне сменила ее, Нами пришлось отправляться по магазинам. Она прихватила с собой притащившегося навестить Луффи Кида и, всю дорогу выслушивая его пошлые шуточки, повела того сразу на рынок, намереваясь нагрузить под завязку, хоть какая-то от него польза будет.

По сравнению с первыми подопытными Луффи чувствовал себя просто превосходно. Пока Нами с Кидом закупали провизию, он рассказывал Моне о своем удивительном ментальном путешествии в родную деревню. Некоторые важные детали он так и не смог припомнить, сконцентрировавшись на рассказе о своих замечательных названных братьях, отклоняясь в воспоминания о них, никак не связанные с тем, что видел во время клинической смерти. Моне слушала с интересом, пока не начала слегка путаться во всех этих историях, рассказанных Луффи. Это продолжалось до тех пор, покуда Нами не пригнала увешенного сумками Кида. Юстассу было поручено посидеть с Луффи, а Нами и Моне отправились на кухню, чтобы заняться ужином. Чуть позже подошел Ло.

Ужин удался на славу. Луффи, несмотря на не столь давнее опустошение холодильника, охотно поел еще. Девушки обсуждали с Ло прошедший недавно эксперимент и состояние Монки, а Кид интересовался у того, не чувствует ли тот адский прилив возбуждения. Однако Луффи, почесав в затылке, только заявил, что пока что чувствует постоянный голод, чем заинтересовал и всех прочих присутствующих. Нами заверила, что, в любом случае, присмотрит за ним. Вот только кто бы за ней самой сперва присмотрел?

* * *

Моне продолжала заниматься в свободное время с Нами. Та даже согласилась попробовать кое-что из «тяжелой артиллерии», и подруга утащила для нее упаковку галоперидола. От Цезаря этот факт не укрылся, но он сделал вид, что ничего не произошло и не вмешивался, списав препарат, как просроченный.

Первое время лекарство помогло, видения ненадолго прекратились. Главным образом потому, что Нами была убеждена в том, что оно поможет. Но убежденность эта рассеялась вмиг через несколько дней.

У одного мальчика был день рождения. Родители договорились с заведующей, и та разрешила пригласить клоунов и устроить небольшой праздник в холле. По вызову прибыли клоун Багги и его команда. Они целый час веселили детвору фокусами, воздушными шариками и комическими номерами, вручили малышу подарок и уже собирались отбыть, как Нами, дежурившей на праздничном мероприятии, вдруг померещилось, что у клоуна вывалились глаза и по радужному костюму вдруг начали разливаться кровавые пятна. Веселый клоун стал грустным, заплакал кровавыми слезами из пустых глазниц и с укором прошептал: «Нами… Нами…» Та в ужасе зажала рот рукой. К счастью, подошла медсестра и мисс Сван помчалась, кинув ей:

— Присмотри тут, я в туалет. Извини, не могу больше!

Та с пониманием кивнула: на этих детских утренниках не отойдешь. Нами вбежала в уборную, закрылась в кабинке, тяжело дыша.

— Этого нет, этого нет… Это у меня в голове… — бормотала она, набирая дозу в шприц, который со спиртовой салфеткой носила в кармане халата на всякий случай, хоть это было несколько опрометчиво.

Нами вернулась к работе. До конца дня все было вполне благополучно, только она чувствовала себя немного заторможенной. Уставшая до полусмерти студентка никого не удивляла, но она понимала, что в таком состоянии есть опасность не уследить за кем-нибудь из маленьких пациентов. Еще и понимала то, что ее обман может раскрыться в любой момент. Кто-нибудь запросто увидит, как она паникует во время видений или принимает лекарство для сумасшедших и все, конец несостоявшейся карьере… Неужели нет никакого выхода?

* * *

У Луффи первое время тоже все было замечательно. Он успешно перелечил всю коллекцию зубов Шанкса, так что тот уже с горя подумывал отдать ему свои собственные на растерзание. Однако свои зубы были дороже, и док решил, что если не найдет, чем занять ученика, то отправит его к соседу-хирургу попрактиковаться в удалении зубов, а заодно и пополнить коллекцию.

Монки же продолжал его удивлять: у него не только проявилась ловкость рук, он стал наконец запоминать, что, как, с чем и в каких пропорциях смешивать при подготовке пломбировачного материала. И не только это. «Растет наш мальчик», — с умилением думал Шанкс, глядя на успехи ученика.

Он незаметно все больше нагружал парня работой, пусть пока и бумажной, а в перерывах увлеченно рассказывал Луффи всякие медицинские байки, особенно ужасы из стоматологической практики. Тот слушал, развесив уши, и верил во все, что скажет Шанкс. Хотя интуитивно и подозревал, что тот изрядно привирает, чтобы его запугать как маленького. Особенно ему нравились истории про отвисшую челюсть и вросший в мозг зуб.

Вообще Луффи было сложно чем-то напугать. Он даже был полностью уверен в том, что если и ему, как Нами и Киду, начнет мерещиться что-нибудь страшное, то он не убоится, а как-нибудь с этим разберется. Но пока вроде ничего подозрительного не происходило.

* * *

В автобусе было тесно. Пассажиров набилось столько, что даже встать было негде. Луффи не обращал внимания, на то, что его толкают, он погрузился в мысли о том, что же происходит с Нами и Кидом. Если то, что видела Нами еще можно было списать на галлюцинации, усталость или игру воображения, то у Кида после встречи с необъяснимым появлялись телесные повреждения. Моне говорила что-то там о соматическом проявлении при психических нарушениях, но Луффи ни за что бы не поверил, что Кид — псих.

Неожиданно от размышлений его отвлек болезненный щипок. Кто-то по-хулигански ущипнул его за ногу. Луффи повернулся, но ничего подозрительного не заметил, более того, пассажиры уже немного рассосались и достаточно близко для такого безобразия к нему никто не стоял. Но тут он посмотрел вниз. Там была маленькая девочка в неаккуратно надетом платьице в желтый горошек, с жидкими растрепанными косицами и некрасивым рябым лицом. Она нехорошо улыбнулась, обнажая плохие, местами почерневшие зубы. Луффи присел на корточки и невольно протянул руку, желая рассмотреть получше такой запущенный случай.

— Привет, — сказал он. — Дай посмотрю.

Девочка ничего не ответила. Она выжидательно смотрела на Луффи. Как только тот поднес руку к ее щеке, внезапно разинула рот и со всей злости его укусила. Монки от такого едва не заорал на весь автобус. На руке остался след от укуса. За то мгновение, которое Луффи его рассматривал, девочка внезапно исчезла. Он повертел головой по сторонам, но той нигде не было. И тут как раз автобус подъехал к его остановке.

Луффи не придал инциденту какого-то особого значения. Мало ли невоспитанных девочек балуется в автобусах? Однако след от укуса надо было обработать. «Не ребенок, а пиранья», — думал Монки, с удивлением глядя на кровоточащую рану. Он зашел в кабинет и достал из шкафчика йод и вату. Тут появился Шанкс и со смехом оценил следы от укуса, поздравив с таким «посвящением» в профессию.

— Так-так, — умилялся он, — тут у нас детские зубки. Судя по размеру укуса и интервалам, как раз предпубертатный период. — Шанкс похлопал Луффи по спине: — Ладно, пойду работать, а ты обработай как следует: такие вещи чреваты занесением инфекции.

Шанкс оказался прав. Однако Луффи вылил на рану чуть ли не весь пузырек, рискуя получить еще и ожог, но место укуса все равно воспалилось, начало болеть да еще и зудеть. Монки, тем не менее, такой пустячок не волновал: были дела поважнее, а еще и проблемы с друзьями, которые надо было как-то решать. Сейчас Луффи чувствовал себя превосходно, мыслил как никогда ясно и сам удивлялся, как у него легко все получается, за что бы он ни взялся. Это надо было использовать. И Луффи усиленно думал над решением проблемы, но, увы, ничего не придумывал.

* * *

Вечером Нами снова была расстроена: днем ей опять привиделась мертвая Бельмере. Кажется, она на минутку задремала, присев на диван в холле, чтобы просмотреть бумаги. И, кажется, она закричала. К счастью, детей это не напугало, но они после начали шептаться между собой, что у мисс Нами, наверное, живет под кроватью Бука, который ее везде преследует.

Моне зашла ее навестить на сон грядущий, предлагая провести сеанс у нее дома. Она как раз успела достать Кида и вытащить из него ту историю с мальчиком Билли. Нащупав некую общую почву, она жаждала продолжить свои изыскания, не откладывая. А Нами вздыхала и жаловалась, что лекарство уже не помогает. Моне размышляла, что в таком случае надо либо увеличить дозировку, либо сменить препарат или даже тактику лечения. Но принять подобное решение она затруднялась, не являясь к тому же пока дипломированным специалистом. Ситуация была непростая, в ее руках находились здоровье и жизнь приятельницы, а перед нею стояли пока что весьма загадочные и необъяснимые с точки зрения ее ремесла факты. Но это все было так интригующе!

Укус на руке Луффи воспалился, рана гноилась, вокруг разлились отек и посинение. Монки замотал руку бинтом, как сумел, не желая на этот пустячок отвлекаться. Однако с такой рукой становилось все более неудобно работать.

В обед к Шанксу на чашечку чая с терапевтической дозой спирта заглянул Скретчмен Апу — хирург и ортодонт по совместительству. Когда приполз Луффи, они с Шанксом как раз увлеченно обсуждали какие-то новомодные коронки. Апу спросил парня, что у него с рукой. Шанкс весело поведал, что это его ребенок укусил, а Скретчмен попросил показать. Как только Луффи снял повязку, доктора аж присвистнули.

— Ого, — сказал Шанкс.

— Да тут сепсис, того и гляди, начнется, — заключил Апу. — Я видел такое только после укусов инфицированных животных. Что у вас тут за дети такие?

— Опасная у нас работенка! — подхватил Шанкс.

Скретчмен поднялся, поблагодарил Шанкса за чай и кинул Луффи:

— Пойдем, займемся твоей рукой.

В кабинете у Скретчмена было много всего интересного. Особенно «парадный» стенд с брекетами. Луффи начал их разглядывать, но ему не дали толком поглазеть, Апу усадил его на стул и принес инструменты и перевязочный материал.

— Нужно вычистить гной и удалить отмирающие ткани, пока не началось заражение.

Он только тронул руку, как Луффи непроизвольно дернулся: кожа стала жутко болезненной.

— Ясно, — надо обезболить. — Апу достал шприц с анестетиком.

— Я думал это только для лечения зубов, — моргнул недальновидный Луффи.

— Нет, парень, это для души, — хохотнул Скретчмен, довольный своею шуткой. Он аккуратно обколол со всех сторон рану. — Сейчас подействует лекарство и приступим. Почистим рану, а потом ты будешь делать примочки с антисептиком и проколешь вот этот антибиотик… — Апу написал на бумажке и протянул Луффи. — И через пару деньков покажешь руку. Но если станет хуже или температура поднимется, обращайся сразу.

И Луффи после минут двадцать, пока его подлатывали, с интересом наблюдал за действиями Апу и слушал, как тот вдохновенно напевает какой-то шансон, пока работает.

* * *

От лекарств, прописанных Апу, рука начала быстро заживать. Луффи уже и думать забыл про тот инцидент с девочкой, как неожиданно встретил ее снова. Она поджидала его за самым старым и толстым деревом, что росло перед зданием академии. Луффи удивленно на нее уставился.

— А, это ты та девочка из автобуса.

Та молча покивала.

— А зачем ты меня тогда укусила? — спросил Монки, не зная, что еще сказать. — Я же тебе ничего плохого не сделал.

— Не сделал? — переспросила та. — Не сделал?! — рявкнула она громче. — Да ты мне всю жизнь испортил, ублюдок!

— Чего? — не понял Луффи.

— Ты! Жалкий червяк! Дохлый опарыш! Мерзкая отрыжка бомжа! — из уст девочки посыпались ругательства одно заковыристей другого. Слова становились все грубее и грязнее, и Луффи вдруг показалось, что из нее в буквальном смысле вот-вот польется грязь.

Девочка кричала все громче и громче, пока Монки не почувствовал, что вот-вот оглохнет. Пострадавшую руку засаднило и зажгло так, словно ее посыпали перцем. И тут обалдевший парень увидел, как изо рта у девочки хлынул жидкий гной. Луффи хотел сказать, что отведет ее к доктору, но та вдруг испарилась, как мираж. Мимо проходили студенты.

— Вы тут девочку не видели? — тупо спросил Монки, потирая глаза.

— Не, пацан, ты, видимо, перезанимался, — хохотнули те и ушли.

Нами перевязывала Луффи руку, заметив, что та опять воспалилась. Монки сказал, что это все ерунда, а сам пытался понять, что же это была за девочка и почему он испортил ей жизнь. При этом он с удовольствием наблюдал, как Нами аккуратно накладывает ему повязку, ловко орудуя своими нежными пальчиками. Это было даже романтично.

Ночью ему приснился сон, наполненный воспоминаниями из детства. Он вместе с Эйсом и Сабо гонялся за серой кошкой. Они изловили бедное животное, привязали к хвосту пустую консервную банку и долго потешались над тем, как кошка мечется, напуганная грохотом жестянки. После стали решать, чем заняться: размалевать краской забор соседям, поджечь мусорку или что-нибудь еще. И тут они увидели Рику, ту самую несимпатичную и диковатую девочку, которая шла из магазина с продуктами, обступили и начали над ней издеваться, разбрасывая купленные ею яблоки во все стороны и доводя ту до слез. Она пыталась от них уйти, но не тут-то было. Рику бросила продукты и кинулась бежать со всех ног, крича: «Ненавижу! Вы мне всю жизнь испортили!»

Луффи проснулся в холодном поту и с каким-то очень неприятным чувством, которое не мог описать. При этом он ощущал, что ответ на вопрос, который его давно мучает где-то совсем близко. Что-то такое, похожее на решение, вертелось в голове, но Луффи никак не мог его мысленно ухватить. Но он понимал, что не должен оставлять попыток разобраться в этом, так как это непременно должно помочь Нами и Киду. И он решил сперва обсудить свой сон с Нами, чувствуя, что он может быть как-то связан с тем, что видится ей. Но Нами уже убежала, оставив ему на столе завтрак.

* * *

Луффи нашел Нами у Моне. Девушки проводили очередной сеанс психотерапии. Моне предложила сделать небольшой перерыв и с любопытством стала выспрашивать у Монки, не мерещилось ли ему что интересное. Тот подумал и сказал, что ничего такого не произошло.

— А как же эта странная девочка? — спросила Нами.

— Девочка как девочка, — пожал тот плечами. — Только кусается больно.

— Но ведь ты сказал, что она внезапно появлялась и исчезала.

— Ну дети они же шустрые, наверное, я просто не заметил... — поскреб Монки за ухом.

— Это вполне может быть, — согласилась Моне. — У Луффи, видимо, все в порядке. К тому же, у него остался след от укуса и он вполне реальный.

— Но ведь у Кида тоже следы, а оставил их фантом! — возразила Нами.

— Да, — кивнула Моне и обратилась к Луффи: — Расскажи-ка нам поподробнее про эту твою девочку.

И Монки рассказал все, что мог и даже припомнил свой странный сон с эпизодом из далекого детства.

— Допустим, что девочка ему тоже мерещилась… — рассуждала вслух Моне. — Тогда получается… что все три случая связаны с комплексом вины. Нами винит себя в смерти тетки, что спасла ее от бандита, Кид — в смерти того мальчика Билли, а Луффи, получается, обижал эту девочку.

И тут Луффи задал гениальный вопрос, тот самый, который они все должны были задать еще давно:

— А что надо сделать, чтобы избавиться от этого комплекса вины?

— Нужно простить себя, — ответила Моне и от досады прикусила карандаш, что держала в руке: это же так очевидно! Нужно всего лишь разрядить очаг образовавшегося невроза, все вполне стандартно. И неважно, что его активность спровоцирована посмертными явлениями. Просто во время клинической смерти, когда грань между сознанием и подсознанием истончилась до невозможности, прочно вытесненные травмирующие переживания резко рванули наружу. От такого у любого нормального человека расстройство будет. А все эти видения и даже их физические проявления — только следствия. И если устранить причину, они тоже уйдут.

До сих пор Моне делала все, в принципе, правильно, она просто немного неверно выбрала цель, недооценив ведущую роль чувства вины Нами в ее проблеме.

— Но я не могу вот так просто взять и простить себя, — с горечью сказала мисс Сван. — Я много раз пыталась себя убедить, что все это случилось не по моей вине, но это чувство никуда не исчезает.

— Разумеется, — кивнула Моне. — Разумные доводы здесь не подействуют. Ты должна это снова пережить и прочувствовать, и только после этого прийти к умственному осознанию, а не наоборот.

— И что же мне делать?

— Попробуем гипноз? — оживилась Моне, в ее глазах горел энтузиазм. — До сих пор мне не доводилось практиковать эту технику самостоятельно.

— Ты помоги Нами, — сказал той Луффи, — а я пойду решать свою проблему сам.

— Уверен, что справишься? — спросили девушки дружно.

— Ага.

Монки отправился звонить по междугородней связи. Сперва придется немного поболтать с дедом и выслушать от него все, что тот думает о своем внуке, а затем просить его найти в справочнике Фууши эту девочку Рику. «Наверное, она сейчас уже не девочка, — подумал Луффи. — Мы вроде с ней одного возраста».

Кое-как пережив разговор с любимым дедом, который разбил ему мозг почище любых штучек подсознания, Луффи выяснил, что Рику все еще живет в Фууше, и решил ехать к ней. Монки не знал, как себя простить самому, поэтому просто собирался попросить прощения у нее. Тем более, что Рику была вполне живым человеком, в отличие от покойной тетки Нами, с которой та уже никак не могла поговорить. А еще интуиция подсказывала ему, что это должно сработать. И он собрал вещички и, попросив Моне присмотреть за Нами, вознамерился отправиться в родные пенаты в ближайшие выходные.

В это время Моне с Нами как раз проводила первый сеанс гипноза, и тот слегка не заладился. То есть все было по плану и даже прошло как надо, но когда дело дошло до того самого момента, когда в воспоминаниях появлялся человек, убивший тетку, у Нами начался острый панический приступ, и сеанс пришлось прекратить. На самом деле с первого раза и не должно было ничего получиться. Сеансы следовало терпеливо повторять раз за разом до достижения желаемого результата. Но после каждого обязательно требовался основательный отдых. А еще была опасность обострить гипнотическим воздействием ход всего процесса. Видения могли как участиться, так и стать более яркими и навязчивыми, а вместе с тем и более опасными. Однако пройти через этот ужас было необходимо для исцеления.

— Либо катарсис, либо коллапс… и третьего не дано, — рассуждала вслух Моне после ухода Нами. Она пыталась представить себя на ее месте. А еще ей было любопытно, что бы было с ней самой, попробуй она отважиться на подобный эксперимент? Какие бы видения мучили ее? Она силилась припомнить что-нибудь особенно травмирующее из своего прошлого, но на ум ничего не приходило. Неужели у нее за душой нет ничего такого, что могло бы стать ее личным кошмаром? А что если поставить опыт на человеке, который ничего особенно страшного не пережил? Все это было весьма интересно. Но что касается лично ее, то Моне понимала, что в свете нынешних событий уже ни за что не рискнула бы быть подопытной. Да и раньше не планировала, надеясь незаметно подтолкнуть к этому Нами. Желательно так, чтобы та была уверена, что это ее собственное решение. Похоже, что Ло именно это ненароком за нее и сделал.

Что ж, теперь ей остается лишь наблюдать и делать выводы, и желательно правильные. И самым верным шагом к ним будет ответ, полученный Луффи после поездки в родную деревню. Ведь именно его случай является самым пустяковым из всех, а человек, по отношению к которому тот чувствует себя виноватым, вполне жив-здоров. Этот вопрос достаточно легко уладить. Так что если по возвращению Монки у них будет положительный результат, возможно удастся придумать, что делать с остальными, которых преследуют мертвецы. И она при следующей же встрече велела Нами набраться терпения и ждать возвращения ее парня с хорошими вестями.

* * *

Домик, где жила Рику, находился на самом краю деревни. Луффи решил отправиться прямиком туда, игнорируя зазывающего в гости деда. Старика, конечно, тоже бы не мешало навестить, раз уж он все равно здесь, но выслушивать его бесконечную болтовню и получать подзатыльники любви как-то не особенно хотелось. К тому же благодаря обострившейся последнее время интуиции Луффи предчувствовал, что если он не поторопится, то может случиться что-то очень дурное с Нами или Кидом.

Ворота были увиты остатками засохшего плюща, перемежающимися с молодой порослью. Калитка была плохо смазана и жалобно заскрипела, когда Луффи входил. Дверь дома тихонько приоткрылась, в щелку высунула нос маленькая девочка. Стоило Монки сделать шаг к двери, как та убежала, только краешек платьица в горошек мелькнул. Луффи искренне надеялся, что на этот раз это ему не привиделось. Он поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Долгое время никто не отзывался, но Луффи упрямо стоял и ждал. Он для верности постучал снова.

Через некоторое время послышались шаги. Хозяйка дома спустилась со второго этажа, где делала уборку, и открыла дверь. Это была Рику. Такая же рябая и не слишком симпатичная, только взрослая. За ней пряталась девочка, на которой действительно было платьице в желтый горошек, и которая имела торчащие в стороны растрепанные жиденькие косички. Однако это был самый обычный ребенок, не имеющий никакого сходства с тем, что Луффи до этого виделось.

— День добрый, — сказала женщина. — Чем могу помочь?

— Я тут ищу кое-кого, — Монки неловко почесал в затылке, пригляделся повнимательнее и спросил: — Вы ведь Рику?

— Да, это я, — удивилась та. — А откуда вы меня знаете?

— Я раньше жил в этой деревне. — Луффи отчаянно соображал, как бы перейти к главному: — Тут такое дело…

Хозяйка, поняв, что дело в двух словах не изложишь, пригласила его в дом. Там Луффи был усажен на диване в гостиной, а женщина предложила сделать чай и внимательно его выслушать. Едва успел Монки начать рассказ, пока та доставала чашки, как у дома притормозил автомобиль. Из него вышел довольно хорошо одетый мужчина в деловом костюме, его соломенного цвета волосы прикрывала подобранная в тон шляпа.

— Дорогая, я дома! — крикнул он.

Рику извинилась перед гостем и вышла встречать мужа. Мика, так звали девочку, рванула вперед нее с радостным воплем: «Папа!» Когда семья зашла в гостиную, Луффи увидел, что муж Рику заметно ее старше. Хотя какая разница, главное, чтобы человек был хороший. Тот снял шляпу и пиджак, передал их жене и представился, пожимая гостю руку:

— Хельмеппо.

— Луффи.

— Это внук старика Гарпа, — пояснила Рику.

— Вот оно что, — покивал муж. — Вы к нам по какому-то делу? — осторожно поинтересовался он. Хельмеппо имел отличное чутье на подобные вещи.

— Да вот приехал старика навестить, — слегка покривил душой Монки. — А заодно зашел извиниться.

— Это за что же?

— Да детские глупости, — отмахнулась жена.

— И вовсе не глупости, — помотал головой Луффи. — Мы с моими названными братьями в детстве обижали Рику, все время задирали ее. Тогда я не понимал, как ей это обидно. Теперь я повзрослел и стал многое понимать. Потом вспомнил, каким дурачком был, и решил, как только соберусь проведать деда, заодно зайду и попрошу прощения. Ну и что, что это было очень давно. Плохие поступки вообще не имеют срока давности.

— Что ж, очень мудро с вашей стороны, — заметил Хельмеппо. — Но не лучше ли было не бередить прошлое?

— Нет, что ты, — Рику прослезилась, — я очень рада, что он пришел извиниться. И пусть прошло много лет, но, знаешь, мне прямо легче стало, — она улыбнулась, а из ее глаз продолжали катиться слезы. Мика озадаченно смотрела на маму, не в силах понять, грустно ей или как.

— Так ты простишь меня? — спросил Луффи, совсем забыв, что только что обращался к ней на вы.

— Ну конечно, — подтвердила женщина, смахивая слезы.

— Спасибо! — подскочил от радости Монки и помчался к выходу, на ходу отклоняя любезное предложение остаться на чай.

Он уже вылетел за калитку, когда его окликнула Рику:

— Я рада, что ты оказался неплохим человеком, Монки Ди Луффи. Не каждый может переступить через себя.

Луффи притормозил, удивленно на нее уставился, и тут его осенило. Сказанные Рику слова помогли ему найти нужное решение.

— Спасибо! — еще раз крикнул он и пулей понесся на телефонную станцию Фууши. Жаль, что у него не было своего мобильного телефона: надо как можно скорее позвонить Нами и рассказать, что ей делать.

У Нами дела обстояли из рук вон плохо: пара сеансов гипноза, проведенные с Моне, не просто ухудшили ее состояние, они сломили последний оплот сопротивления сознания, позволяя негативным эмоциям вырваться наружу. Кошмар смял реальность и затопил, подменяя ее собой. Единственной реальностью для Нами стал ужас пережитого вечера. Тьма, скрип ветки, хохот страшного мужчины с ружьем и истекающая кровью Бельмере с дырой в груди стали ее единственными спутниками. Нами не слышала криков, которые издавала, не чувствовала конвульсий, в которых билась, она оказалась в глухом коконе кошмара, отрезанная ото всего мира.

Моне была напугана едва ли меньше ее самой. Она не ожидала такого эффекта. Психотическая реакция была столь бурной и неуправляемой, что та совсем растерялась. Одно дело читать учебники и слушать рассказы старших коллег о разных интересных случаях и совсем другое — столкнуться с этим самой, когда даже подсказать некому.

Первой удачной мыслью, пришедшей ей в голову после того, как Моне перепробовала на Нами несколько успокоительных средств, было позвонить Ло. Конечно, он не мог тут ничем помочь, но с ним ей самой было не так жутко. К счастью, она заранее предупредила господина Цезаря о том, что задержится у подруги, которой нужна помощь, и теперь набирала номер Трафальгара. Дома его, что неудивительно, не было, тот нашелся на рабочем месте, вздохнул и обещал попробовать отпроситься.

Кора-сан, который вообще не мог припомнить, чтобы Ло хоть когда-то отпрашивался, посмотрел на его взволнованное лицо, кивнул и отпустил, напрасно предложив тому помощь. Док был озадачен: что-то у парня явно было не так.

* * *

Обколотая успокоительными и снотворным Нами немного поспала. Сознание ее временно прояснилось, но она весьма слабо реагировала на происходящее вокруг. Ло уже вкратце высказал все, что думает об экспериментах вообще и о Моне с ее методиками в частности. С этого момента они ставят большую и жирную точку на подобных опытах и разбегаются окончательно и бесповоротно. Моне с виноватым видом безропотно выслушивала все, что он скажет. Тут Нами захотелось пить, и им пришлось немного отвлечься от выяснения отношений. Десять минут спустя раздался звонок Луффи из Фууши.

— Нами! — орал парень в трубку. — Алло, Нами!

— Это Ло, — гаркнул Трафальгар, так как слышно было не очень хорошо.

— Скорее, Траффи, дай Нами трубку! — вопил Луффи, оглушая людей, разговаривающих в соседних кабинках.

— Она не в состоянии говорить.

— Ну и что, Траффи. Пускай тогда слушает!

Ло растолкал мисс Сван и поднес ей к уху трубку.

— Нами, ты меня слышишь? Слушай внимательно!

— Луффи… — слабо прошептала та, едва узнавая его голос.

— Нами, тебе не надо ничего бояться. Перестань принимать лекарства, они тебе не нужны. Тебе просто надо переступить через себя! Я знаю, не каждый так может, но посмотри правде в глаза. Ты увидишь, Нами! Я знаю, ты справишься.

«Справлюсь? Увижу что?» — думала она отрешенно, а над ее головой снова сгущалась тьма.

И все повторилось снова. Тот вечер, вышедшая из дома Бельмере, мужчина с ружьем… Чего же она не должна бояться? Умереть? За что она все эти годы так казнила себя? За трусость? Переступить через себя? Признаться… в чем?..

Ветка засохшего дерева тревожно скрипела на ветру. Ружье бандита было нацелено ей в голову. Тетка и Ноджико умоляли его не стрелять. Нами дерзко посмотрела на преступника и выкрикнула:

— Я не боюсь тебя! Убирайся!

Мужчина что-то со смехом ответил, обозвав ее наглой козявкой, но та не успокоилась и продолжала на него кричать. Это его разозлило. Она сама спровоцировала его выстрелить. Но прежде, чем тот это сделал, тетка Бельмере заслонила ее собой. Это ее необдуманное поведение погубило тогда тетку. Кто знает, будь она потише, может, все бы и обошлось…

— Нет, это я тогда должна была умереть! — рыдала Нами, упав на колени рядом с бездыханным телом. — Прости меня…

Ноджико не было. Кажется, она тогда побежала за аптечкой… Здоровяк с ружьем тоже куда-то исчез. Нами билась в истерике, повторяя «прости», хоть это было совершенно бессмысленно. Она посмотрела правде в глаза. И она увидела, что виновата во всем только она одна. И нет ей за это прощения.

«Нами… Нами…» — шептал ветер.

Заплаканная девушка подняла голову. Над ней стояла мертвая тетка с дырой в груди, глядела страшным, застывшим неживым взглядом и шептала:

«Нами… Послушай, Нами…»

И Нами переборола свой страх. И прислушалась к шелесту мертвых губ Бельмере.

«Послушай, девочка моя, ты ни в чем не виновата…»

Ей было жутко до потери сознания, но это была ее тетка, та же Бельмере, которая всегда любила ее и души в ней не чаяла. И Нами смогла пересилить себя. Она встала и сделала шаг к покойнице, потом еще один, и голос той зазвучал яснее, и мутная пелена начала спадать с глаз. Взгляд женщины ожил, дыра на груди исчезла. Кошмар рассеивался, пропуская сквозь тьму лучи прекрасного заката над мандариновой рощей, а перед Нами стояла та Бельмере, какой девушка помнила ее при жизни.

— Ты ни в чем не виновата, — повторила тетка, обнимая ее. — Все случилось как случилось, и я ни о чем не жалею. Произойди это снова, я бы поступила так же. Нами, пожалуйста, не горюй больше. Отпусти меня, — она ласково погладила ее по голове.

— Но я… — Нами не знала, что сказать.

— Посмотри на себя, — Бельмере нежно чмокнула ее в лобик, — ты совсем больная. Ну разве затем я отдала жизнь, чтобы ты уморила себя?

— Прости, — всхлипывала Нами. — Я не стою того, чтобы отдавать за меня жизнь.

— Глупости, — отрезала тетка. — Это уж мне решать. Твоя задача — сделать мою жертву не напрасной. Теперь тебе жить за нас двоих. — Она взяла племянницу за плечи и хорошенько встряхнула: — И уж постарайся прожить эту жизнь на полную катушку! Считай, что это моя последняя воля, — она озорно подмигнула. — Обещаешь?

— Обещаю, — кивнула Нами, утирая слезы. На душе у нее вдруг стало гораздо легче.

— Вот и молодец, — одобрила тетка. — На-ка вот, скушай мандаринку, — она протянула ей фрукт. — Съешь и не печалься больше. И сразу поправишься.

— Спасибо, — сказала Нами и поднесла мандарин к носу. Запах был просто чудесный!

— Прощай, моя красавица. Возвращайся к жизни, — шепнула напоследок Бельмере и исчезла. И тут Нами поняла, чей голос слышала тогда. И в этом она увидела добрый знак.

Когда Нами пришла в себя, Ло склонился над ней со шприцем наготове.

— Не надо, — покачала головой Сван. — Все кончилось. — Она слабо улыбнулась: — Бельмере простила меня. Вот, я теперь поправлюсь, — вытянула она вперед руку, в которой был мандарин. Моне протерла очки и недоуменно уставилась на фрукт. — Я съем его и поправлюсь, правда, — заверила Нами, счищая кожуру. — Это ведь мандарин из нашего сада.

Ло уже, если честно, не знал, как на все это реагировать, Моне отвела его в сторонку и шепотом сообщила:

— Главное, самоубеждение. А что если мандарин даст эффект плацебо?

— Мне все равно, что он даст, эффект плацебо или крапивницу, лишь бы этот дурдом поскорее закончился, — ответил Трафальгар.

И молодые люди с недоверием смотрели, как Нами, еще минут пять назад бившаяся в истерике, стала вдруг радостной и с аппетитом уплетала мандарин, который вообще неизвестно откуда взялся. Все это было как-то ненормально, и им совершенно не верилось ни в то, что происходило, ни в то, что все уже позади.

* * *

Когда Луффи вернулся в академию, его встретила радостная Нами. Она выглядела бледной и исхудавшей, но уверенно держалась на ногах и была полна оптимизма. Луффи обнял ее, а та, рыдая от счастья, рассказывала, как он помог ей справиться.

За этой трогательной сценой издалека наблюдали Шанкс и вышедший покурить Кора-сан, который явно чего-то не понимал. Вскоре показались Ло и Моне. Последняя даже не догадывалась, что за ней следит Цезарь. У Коры-сана кто-то вдруг попросил прикурить: это были Куреха и Хина из педиатрии. Куреха уставилась туда же, куда и все, затянулась и спросила неизвестно кого:

— Хм, а мой-то где?

Кид приполз последним. Выглядел он ужасно: его словно бы вултузила целая банда отморозков. На физиономии Юстасса просто не было живого места, нос распух, глаза покраснели, бровь была рассечена.

— Здоро́во, — кивнул он.

— Кто тебя так?! — опешил Монки.

— Билли Махони, — ответил тот едко и захохотал, как ненормальный.

— Луффи, я пыталась объяснить ему… — начала Нами. — Но ничего не выходит.

— Это потому, что Билли Махони — не твоя покойная тетушка, — огрызнулся измотанный Кид. — Он прощать меня не собирается. Он меня убить хочет!

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, — Луффи ободряюще хлопнул его по спине. — И с Билли твоим управимся, вот увидишь.

Юстасс безысходно вздохнул: хотелось бы ему в это верить. Легко ему говорить, он-то у своей обиженной «девочки» прощения выпросил. Ха, да любой бы так смог. А поди, договорись с маленьким мертвым маньяком!

И он пытался, и не раз. Но Билли был непреклонен и на контакт не шел. Последний раз он напал на Кида на улице. Тот громко матерился на весь переулок, получив в ответ справедливые замечания высунувшихся из окон бабулек, кричавших: «Молодой человек, нельзя ли потише?!» Тогда исстрадавшийся Юстасс пришел к Луффи и заявил, что есть только один способ разобраться с крысенышем: самому отправиться к нему.

— Отправиться куда? — переспросил Луффи.

— Как куда? — хмыкнул Кид. — На тот свет. И ты мне поможешь.

Кид запомнил код от электронного замка, когда они проворачивали дело с Луффи, и договорился встретиться с ним у входа, как стемнеет. Рабочий день еще не закончился, но Юстасс торопился, как только мог: именно в вечернее время на него чаще всего нападал Билли, предпочитая по ночам только запугивать, оставляя пошлую кровавую надпись «убийца», как в дешевых фильмах ужасов.

Кид топтался у спуска в подвал, едва стало смеркаться. Вскоре появился Луффи, напугав того до нервной дрожи.

— Достал? — спросил Юстасс, выдыхая и пытаясь успокоиться.

— Угу, — кивнул Луффи. — Кид, а ты уверен, что это не опасно?

— Опасно — не опасно, да и черт с ним, — проворчал тот, спускаясь. — Как будто есть выбор.

— Ну все-таки это не очень хорошая идея, — настаивал Монки. — Давай хотя бы позовем остальных?

— Я уже спрашивал их, — фыркнул Кид. — Они все заявили, что умывают руки, так-то.

— Слушай, но я же один не справлюсь.

— Твоя задача — отправить меня туда, а дальше я сам, — отрезал Юстасс.

— Как это сам? — не понял Луффи. — Ну… Кид…

Луффи не продумывал все так далеко. Он просто стащил у Апу лекарство, необходимое для наркоза, и по обыкновению импровизировал. Кид, одержимый идеей встретится со своим мучителем Билли, о последствиях также не думал. Ему бы стоило задуматься хотя бы о том, каково будет его другу жить с мыслью о том, что помог ему умереть. И не временно, а окончательно и бесповоротно.

Как только парни прибыли на место, сзади послышались быстрые семенящие шаги: это Нами, разыскивающая Луффи, догадалась, что того искать надо именно там, причем вместе с приятелем. Тем более, что Кид последние дни все канючил о повторении на нем опыта.

Она прискакала в операционную комнату, где те расположились, и начала втолковывать, чтобы ребята не делали глупостей, но напрасно. Нами уже успела хорошенько поцапаться с Кидом и наорать на Луффи, когда подоспела Моне, шедшая на шум и рассуждавшая до этого примерно также, как и она. Та шепнула мисс Сван бежать за Ло, а сама с профессиональным спокойствием принялась убеждать молодых людей не принимать поспешных решений.

* * *

— Ло! — Нами влетела в кабинет, едва не сбив с ног медсестру. — Скорее! Кид… он…

— Что? — насторожился Трафальгар.

— Он снова!.. — Нами никак не могла отдышаться после быстрого бега.

— Как?!

— Они… с Луффи… там…

— Вот дьявол! — выругался Ло, спешно хватая сумку и начиная пихать туда то, что наверняка понадобится. Через пару минут они неслись по коридорам госпиталя, как угорелые. Нами тщетно старалась не отставать.

К счастью, Луффи и Кид не успели еще приступить к делу. Пока они спорили, пока сообразили как сделать наркоз препаратом, позаимствованным Луффи в стоматологии, время шло. Потом Монки в очередной раз пытался объяснить приятелю, что это не очень хорошая идея, и в этом к нему присоединилась Моне, но Кид выхватил у Луффи шприц и вколол себе содержимое. Луффи и Моне переглянулись, убивать Кида никто из них не собирался.

Беда была в том, что этот препарат имел совершенно иной состав и концентрацию, а доза, введенная Кидом, должна была быть на порядок меньше, причем использоваться в «коктейле» с другими лекарствами для смягчения эффекта. Минуту-другую спустя у вырубившегося Кида начались сперва судороги, а затем пропал пульс. Моне и Луффи встревожено уставились на прямую линию. Кид не дышал, и его зрачки на свет не реагировали. Моне и Луффи спешно принялись его реанимировать, но все без толку. Моне к своему стыду не помнила, что и чем надо нейтрализовать, но ей по специальности подобные познания и не требовались. Тут ворвался Трафальгар Ло и, на ходу выслушивая сбивчивые объяснения коллег, перехватил инициативу. Следом появилась Нами и тоже засуетилась, помогая остальным спасать этого олуха.

Кид бежал по проселочной дороге, спотыкаясь не то о камни, не то о комья глины, скользил и задыхался. Ему надо было выбраться из этого места любой ценой. Он остановился, попытался успокоиться и вспомнить, зачем он здесь. И он вспомнил: он здесь за тем, чтобы разобраться с Билли Махони.

Только Кид подумал об этом маленьком ублюдке, как сзади раздался рев мотора. На Кида несся старенький мотороллер, точно такой же, как был у его папаши, тот, что он без спроса брал кататься еще в детстве. Тот самый, на котором тогда гонялся за Билли под веселое улюлюканье ребят.

Ездок набирал скорость, ветер сорвал с него капюшон, показывая лицо тощего конопатого мальчишки с лошадиными зубами. Он мчался прямо на Кида, крича:

— Давай, слабак, побегай!

— Эй ты!.. Стой! — заорал Юстасс, но переднее колесо машины было уже слишком близко, ему пришлось бежать.

— Что же так медленно?! — орал сзади Билли.

Разумеется, Кид не мог обогнать машину, он пытался увильнуть в сторону, но напрасно: под ногами все время была одна и та же дорога. Юстассу некогда было размышлять над этим казусом, ему надо было договориться с Билли. Но осатаневший мальчишка явно был настроен его убить. На этот раз наверняка. И Кид знал, что так и случится. Непременно случится, ведь впереди, оползая мокрыми краями после дождя, ждал обрыв, с которого тогда упал Билли. Упал, чтобы сломать шею и больше уже никогда не подняться.

Спасательная бригада перепробовала практически все доступные средства. Вентиляцию легких Киду обеспечили, действие препарата кое-как нейтрализовали, но пульса у того по-прежнему не было. Сердце Юстасса отказывалось биться несмотря на все приложенные усилия. А времени прошло уже слишком много.

Кид бежал к краю обрыва и своей верной гибели. Это была черта из-за которой он уже не сможет вернуться в мир живых. И гадкий Билли Махони азартно загонял его в загробное царство.

Ребята были в панике: было совершенно очевидно, что Кид мертв. Даже прямой укол адреналина в сердце никак не подействовал. По правилам реанимационные мероприятия следовало еще продолжать, и Ло вместе с другими действовал на автомате, хотя уже понимал, что это все бесполезно. Он все еще прекрасно держал себя в руках, но чувствовал, что вот-вот психанет. Внезапно чья-то твердая рука уверенно отодвинула его в сторону, это был Кора-сан.

— Жизнь — детям не игрушка, — тихо и спокойно сказал он, но в его словах было столько стали, что Ло пробрал озноб.

Кора-сан мельком взглянул на след от укола на груди и только спросил: «Сколько времени?», а затем выслушал краткий отчет Нами о введенных препаратах. Затем велел продолжать непрямой массаж сердца и показал такой фокус, от которого прочие пришли в священный трепет и даже в ужас. Кора-сан взял запасную пару электродов от дефибриллятора и ловко отсек одну насадку от проводника, затем на конце снял немного изоляции и обработал провод спиртом. После велел Ло сделать разрез под ключицей и подготовить вену.

— Да, я хочу дать разряд изнутри, — сказал он обалдевшему ученику. — Не забудь после прокола вены вставить трубку. — Он критично еще раз осмотрел провод: — Да, толстоват…

— Но провод без электрода, он же так ожог получит.

— И ожог, и отек заработает, — кивнул Кора-сан. — А куда деваться?

Кид пытался не упасть, но пальцы скользили, а край обрыва, за который он держался, был слишком хлипким. Билли загнал его туда и сейчас стоял, потешаясь над его беспомощностью. Он не торопился столкнуть вниз обидчика, он наслаждался праведной местью.

— Я знаю, я это заслужил! — рыкнул Кид. — Если бы не моя глупая шутка, ты бы был сейчас жив. Я… — он попытался покрепче ухватиться за скользкий край. — Я не буду умолять о пощаде. Я не заслуживаю… Прошу только об одном: прости, если сможешь. Я был таким идиотом! Давай, если тебе станет от этого легче, прикончи меня! — орал Кид, а из его глаз лились горячие слезы раскаяния вперемежку с холодными каплями мелко накрапывающего дождя. — Прости!

В этот момент Билли перестал смеяться, он взирал на Кида сверху с грустью. Потом присел на корточки и внимательно смотрел ему в глаза пару минут.

— Ты меня простишь? — спросил Кид.

Билли Махони кивнул головой и потрепал его по макушке. В следующий миг Кид сорвался и полетел навстречу гибели, но уже прощенный.

Студенты смотрели на Кору-сана, как на божество: ему удалось запустить Киду сердце, и это было настоящим чудом. Тот велел девушкам подготовить целую кучу препаратов для стабилизации.

— Ближайшее время тахикардия будет адская, — предупредил док. — Это по плану. Следите за ним очень внимательно, может быть повторная остановка сердца. — Он достал из кармана телефон и позвонил помощнику: — Коби, ты нужен мне в подвале академии. Да, подземный этаж старой больницы… Да, с аппаратом УЗИ… Да, с «Доплером». И прихвати по дороге сосудистого хирурга.

Вскоре примчались ребята Коры-сана и оперативно взялись за Кида. Он был обследован на месте максимально возможно, а затем переправлен на каталке в отделение реанимации госпиталя. Никого из друзей к нему не пускали, так что самое ужасное пробуждение в своей жизни он встретил один. Еще его поджидали интенсивная терапия и несколько мелких операций по извлечению образовавшихся тромбов, но Киду было уже ничего не страшно: он знал, что прощен.

— Ну что, — сказал ему пару дней спустя Кора-сан, — весьма неплохо выглядишь. — Хотя две клинические смерти за месяц — это многовато, дружок. — Он посмотрел на кислую физиономию парня и добавил: — Куреха о тебе спрашивала. Волнуется за тебя. Она обещала сегодня сюда заглянуть, — при этих словах Кид чуть аж не подпрыгнул. Он был едва ли в силах представить, что старая карга с ним сделает.

* * *

Визит Курехи, впрочем, как и все тяготы своего состояния, Кид пережил достойно. После тирании Билли его вообще мало что волновало. Наезды мертвого паренька закончились, и ему уже было ничего не страшно, ведь Кид сам фактически познал смерть. К нему теперь пускали друзей, а еще приходила доктор Калифа и принесла ему диетические блюда собственного приготовления. Кид уже было обрадовался и размечтался о том, как закадрит руководилку, но был жестоко морально бит известием, что у той есть жених, некто мистер Айсберг, который обязательно надерет ему уши, если тот не перестанет дурить.

Позже Юстасс беседовал с руководителями его друзей, желающими разобраться в ситуации. Он авторитетно заявил, что затея с опасным экспериментом была полностью его и виноват во всем только он один. Это он втянул в это Луффи, Ло и девушек. Это его надо за это исключить, если что. Он слезно умолял Куреху заступиться за ребят, особенно за его друга Луффи. Та только повздыхала: от нее тут мало что зависит, решать дальнейшую судьбу студентов будет вышестоящее начальство, которое уже было поставлено в известность по поводу убийственно опасных проделок учеников. А госпожа Цуру, которую она довольно хорошо знала, спуску провинившимся не дает. Кора, конечно, обещал переговорить с глазу на глаз с главврачом Сенгоку, который может повлиять на ее решение, но если ректор решит исключить студентов, то и он тут ничего не попишет. Так что будущее наших экспериментаторов буквально висело на волоске.

Кора-сан, Куреха, Шанкс, Цезарь и Хина выходили из кабинета начальства. Главврач «Гранд Лайна» Сенгоку только что хорошенько всех пропесочил. Даже Кору-сана, с которым тот был в приятельских отношениях. Администрация госпиталя и ректор академии Цуру решили инцидент замять. Студентов оставили доучиваться с испытательным сроком, а Кид был отправлен в академический отпуск по состоянию здоровья.

Хина коротко попрощалась и тут же убежала по своим делам. Куреха подошла к Коре-сану и сказала:

— Еще раз спасибо тебе за то, что спас моего болвана.

— Не за что.

— Хотелось бы тебя как-нибудь отблагодарить, — улыбнулась заведующая.

— Не стоит, ну что вы, госпожа Куреха, — отмахнулся док.

Старушка кокетливо ему подмигнула:

— Хочешь узнать секрет моей молодости? — спросила она и игриво ущипнула кардиолога за зад.

Шанкс весело за ними наблюдал, а сам думал, как же здорово, что с Луффи все обошлось. Когда он узнал о том, что его ученик тоже участвовал в эксперименте в качестве подопытного, ему стало не по себе. То что Луффи до этого мог так глупо погибнуть взволновало его гораздо больше, чем то, что сейчас его могли исключить. Все же он привязался к этому парнишке.

Цезарь шел молча. Он уже все обдумал: он предложит Моне стажировку в частной психиатрической клинике «Панк Хазард», которую планировал вскоре возглавить. Так что решать, кого брать, а кого нет, будет только он. В любом случае, такая одаренная девушка у него бедствовать не будет.

* * *

Кора-сан, еле отвязавшись от не в меру благодарной Курехи, смылся к себе в кабинет. Там его ждал сюрприз. За его письменным столом, развалившись в кресле, сидел Дофламинго — его старший брат, профессор и настоящий гуру в области нейрохирургии.

— Я не ждал тебя так рано, — сказал Кора-сан. — Ты говорил, что будешь сильно занят весь ближайший месяц.

— Да вот летел мимо, решил заглянуть на огонек, — широко улыбнулся тот. Он встал и распростер объятия: — Дай же обниму своего любимого младшего братишку!

— Перестань, Доффи, — хохотнул Кора. — Я и так рад тебя видеть.

Тот, не слушая возражений, сгреб младшего братика в объятия и немного потискал под вопли протеста о том, что они же взрослые мужчины, их не так поймут и прочее. Напоследок он чмокнул брата в висок, отпустил и сказал с усмешкой:

— А ты все такой же.

— Слушай, кончай свои штучки! Да и несолидно уже, — разъяснял Кора, поправляя халат.

— Да ладно тебе, мы же так редко видимся, — примирительно сказал Дофламинго.

— Ладно-ладно, — кивнул Кора. — А теперь признайся, ты ведь не только меня повидать заскочил?

— Разумеется, — согласился Доффи.

— Да и ты все такой же, — передразнил кардиолог. — И?

— Хотел на твоего парня взглянуть, — он помахал копией личного дела Трафальгара Ло, что имелась у его руководителя, которую успел уже свистнуть из шкафа с документацией. — Судя по всему, малый толковый. Хочешь, чтобы я его взял?

— Было бы здорово, — кивнул Кора. — Но, понимаешь, тут такое дело…

И док рассказал старшему брату о том, что произошло. Все равно бы тот узнал, с него станется. Дофламинго внимательно выслушал и молчал. Кора-сан расценивал это как неблагоприятный знак, хотя точно предугадать все равно не мог. Его старший брат и по сей день оставался для него порой совершенно непредсказуемым человеком.

— Что ж, — сказал наконец Дофламинго, — как говориться, за одного битого двух небитых дают. Если парень уже обжегся, то оно и к лучшему. Жизнь проучит, как никто другой, — он так нехорошо усмехнулся, что Кору аж передернуло. — Беру.

Кора-сан едва заметно выдохнул. С одной стороны, он за Ло радовался, а с другой — слегка сочувствовал: все же его братец был не самым легким в общении человеком. Хотя если говорить о профессионализме, то тут ему не было равных, и лучшего шефа для своего ученика он вряд ли бы мог отыскать.

* * *

Ло готов был предстать пред светлые профессорские очи через неделю после окончания академии. Он не собирался ни с кем прощаться, только поблагодарил за все Кору-сана и навестил Кида, все еще проходящего лечение. Однако незаметно улизнуть ему так и не удалось: он был перехвачен Моне, и ушлая новоиспеченная докторша по старой памяти напоследок затащила его в постель.

Теперь же он трепетно ожидал встречи со светилом медицины вместе с двумя другими интернами из городка Спайдер Майлс: стройной миловидной брюнеткой и толстенным здоровяком, на которого даже не нашлось униформы подходящего размера. Чуть позже подошел еще один — коротышка — светлый паренек с очень наглой физиономией, которого, судя по возрасту, вообще вряд ли могли куда-то взять.

Профессор Дофламинго влетел, подобно урагану, в кабинет, где его ждали молодые люди и бросил на ходу:

— Добро пожаловать в Центральную Клинику Дресс Роуз. С сегодняшнего дня вы будете проходить интернатуру под моим началом. — Он снял очки и сверкнул прямо-таки демоническим взглядом: — Так что пощады не ждите!

Брюнетка и толстяк взволнованно переглянулись, коротышка порастерял свою уверенность и даже икнул, а у Ло возникло чувство, что он уже начинает скучать по Коре-сану, «Гранд Лайну» и даже по этим придуркам Луффи и Киду.

— Так, разобрали пациентов и вперед, — рявкнул Дофламинго, рассовывая им в руки пачки карт. — И шевелитесь, если не хотите вылететь в первый же день!

Ребята, радуясь тому, что хотя бы успели немного осмотреться на новом месте, понеслись пахать. Дофламинго усмехнулся: главное — сразу произвести нужное впечатление, тогда молодежь и не подумывает отлынивать.

* * *

В «Гранд Лайне» жизнь шла своим чередом. Луффи продолжал встречаться с Нами и даже подумывал в недалеком будущем сделать ей предложение. Он так и остался работать под шефством Шанкса, а Нами под руководством Хины улучшала свои навыки педиатра. Кид во время академического отпуска не ленился. Как только парень встал на ноги, принялся готовиться к отсроченным выпускным экзаменам. Куреха и Калифа помогали ему с письменной работой. Старая перечница еще и подготовила для него профильный мини-курс, который тот должен освоить и сдать ей лично, если хочет остаться у нее в отделении. На всякий случай она еще предложила тому на выбор сходить с ней на свидание, но перепуганный такой перспективой Юстасс заверил, что вызубрить пару десятков томов для него не проблема.

Кида и прочих ждали впереди еще очень многие трудности, которые им предстоит преодолеть, становясь настоящими профессионалами. Бывшие коматозники вернулись к нормальной жизни. Видения их больше не беспокоили, однако у всех троих невероятно обострилась интуиция. Впоследствии она не раз выручала их в трудную минуту. Вот такая история.