Узы, что нас связывают (джен)

Сплинтер обустроился в незнакомом новом доме как мог и, используя немногие оставшиеся ингредиенты, включая те, что смогли добыть Эйприл и Кейси, решил попробовать приготовить кексы. Наверное, стоило попросить помощи у Микеланджело, но он хотел сделать сюрприз всем родным, когда они вернутся.

Это лучшее, что он мог для них сделать. Это удручающее место было не лучшей заменой дома, не тем местом, где он хотел бы отметить их шестнадцатый день мутации. Но они сделали все возможное, чтобы сделать его лучше.

Окна были заколочены. Все содержимое, кроме одного столика кафе, было вынесено, чтобы освободить место для поддонов, на которых они разложили позаимствованные спальные мешки, и дивана, принесенного из соседнего здания.

Организовали лабораторию для Донателло, хотя Сплинтер знал, что его сын не в восторге, что выходя из нового логова через туннель, прорытый в полу, и направляясь в ванную, приходилось проходить через его рабочее место. Гениальный черепашка ненавидел отвлекаться, когда работал.

Добавилось несколько личных вещей, которые Леонардо, Рафаэль и Кейси отважно откопали в руинах их прежнего убежища, и самодельные украшения, сделанные Микеланджело. И все же до сих пор Сплинтер не чувствовал это место домом.

Он сказал, что оно им подойдет, и это было правдой, и все же Сплинтер скучал по прежнему дому. Там каждая комната была полна воспоминаниями, чаще радостными, чем грустными. Но это не имело значения. Его разум вернулся в тело, и с ним были его сыновья, живые и здоровые. Это важнее всего на свете.

Он ощутил внезапную острую боль в сердце, вспомнив о единственном потерянном ребенке, Миве. Мальчики вновь искали ее. На сей раз у них была хорошая зацепка, данная самой Мивой при их последней встрече. Три возможных местонахождения.

Донателло закончил изготовление ретромутагена, начатое несколько месяцев назад на ферме. Но после того, как он не сработал на Лизе, Сплинтер увидел тревогу в глазах сына. Но Леонардо не был готов сдаться так легко.

При мысли о Лизе Сплинтер оглянулся на кладовку, где та скрывалась с тех пор, как ретро-мутация потерпела неудачу. Он думал было предложить ей чаю, но с Лизой была Лили, а она сказала бы, если бы что-то требовалось.

Эти две девушки были неразлучны с момента воссоединения, что означало, что при них постоянно был и Микеланджело. Сплинтеру пришлось сказать сыну, чтобы он дал им необходимое личное пространство. Микеланджело не понял, но с огорчением повиновался.

В его природе было пытаться принести радость туда, где он видел печаль, но Микеланджело не всегда видел, когда проблема не могла быть решена его безграничной жизнерадостностью. Позже он сможет предложить утешение. А пока Лизе нужно время наедине с Лили, которой она бессознательно доверяла, чтобы пережить перенесенные страдания.

Лили передала достаточно информации, которая может быть им полезной в их противостоянии со Шредером. Оказывается, он пытался создать армию управляемых мутантов и проверял сильные и слабые стороны, а также ограничения каждого штамма ДНК, используемого на несчастных жертвах. Кое-какие детали Лиза оставила при себе, но Сплинтер и его сыновья могли восполнить пробелы. Нельзя допустить, чтобы это продолжалось.

Когда вторжение Кренгов было остановлено, они справились с этим, его храбрые сыновья. Руки Сплинтера дрожали, стоило представить его детей отданными на милость Шредера, но страдания этой девушки и других тоже нельзя было игнорировать.

Сплинтер надеялся, что Донателло сможет подарить ей немного покоя, вернув в прежнее состояние, но оказалось, усовершенствованный мутаген не реагирует на созданный им ретро-мутаген. Это не предвещало ничего хорошего и для его Мивы.

Как родной человек Лили, Лиза будет жить в их доме, пока будет нуждаться в этом, хотя это и вызывало некоторые опасения Рафаэля. Когда Сплинтер увидел его выходящим из ее комнаты, в тот первый день, то сразу же догадался, что произошло.

Рафаэль чувствовал все острее, чем другие, и в результате был очень осторожен, охраняя и защищая себя. Он никогда не ожидал от людей ничего, кроме страха и недоверия, и не позволял себе роскошь надежды.

Но Лиза не была человеком, и его внутренняя защита, должно быть, рухнула, когда она запаниковала при виде его. Это была понятная реакция, учитывая все, через что она прошла, но теперь его сын еще более закрыт, чем когда-либо прежде.

Сплинтер наблюдал, как девушка искала возможность извиниться и в конечном итоге устала от ледяной дистанции Рафаэля по отношению к ней. Теперь их взаимодействие было наполнено вызывающими насмешками и ехидными комментариями, предназначенными для того, чтобы держать других в страхе.

Сплинтер хотел было вмешаться, но знал, что это мало что даст и лишь усложнит их дальнейшее саморазрушающее поведение. Возможно, после того как они разберутся со вторжением Кренгов, он даст Рафаэлю деликатный урок межличностных отношений и эмпатии. Может быть, это поможет их выросшей семье успокоиться.