Студент года (гет)

«Дорогая Джинни. Две недели в Дурмстранге, кажется, не пошли мне на пользу: слишком много нервов приходится тратить на то, чтобы создавать видимость благополучия. Студенты меня недолюбливают, с Малфоем все по-прежнему, и мое обучение Темным искусствам потерпело полный крах. Не думаю, что будет лучше. Остальные предметы чрезвычайно интересные, я сохраню конспекты, чтобы вы сами убедились. Кроме этого, радует общение со старостами Эмилем и Рози, они удивительные и очень похожи на вас: тебя, Гарри, Рона. Единственные люди, в которых я вижу доброту и искренность. Сегодня я приглашена ими на «Вечер откровений»! Не знаю, что это, но, надеюсь, будет интересно. А еще мне помогает Виктор, правда, он такой же немногословный, как всегда, он неисправим!

Очень скучаю по вам! Гарри и Рону напишу отдельно. Обнимаю тебя!

Гермиона»

Она отложила перо и задумалась. Две недели тянулись бесконечно. С Малфоем были редкие, но небезобидные стычки, на которые она старалась не обращать внимания, хоть это и плохо получалось. Конечно, он изменился, стал более задумчивым и мрачным, но все равно был невыносим! Обстановку накаляли уроки Темных искусств, где они вновь и вновь сталкивались лицом к лицу. Она устала за эти две недели больше, чем за обычный год, проведенный в Хогвартсе.

* * *

Ровно в десять вечера Эмиль, как и обещал, был у порога их учебной.

Драко довольно много общался с дурмстранговцем, что очень удивляло Гермиону. Как может такой, как Хольм, иметь дело с Малфоем? Они были абсолютно разными, но тем не менее их часто можно было обнаружить беседовавшими друг с другом.

Хольм утверждал, что Гермиона и Рози очень похожи. Обе такие же занозы в заднице, но его это, в отличие от Драко, премного забавляло. Гермиона и Роуз не были близки, но на все нужно было время, между ними однозначно была дружеская симпатия. У Бергман было много недоброжелателей, ее считали заносчивой гордячкой, любимицей профессоров, и это действительно было заслуженно. Она была очень закрытой. Гермиона ни разу не видела ее в компании с кем-то, кроме Эмиля. Хольм постоянно подтрунивал над ней со всей свойственной ему добротой, и одному Мерлину было известно, какие отношения связывали этих двоих.

— Готовы? — с лучезарной улыбкой он поприветствовал их.

Троица спустилась на два этажа ниже.

Учебная старост была несколько больше остальных, ее отличали персональный камин и гораздо большая библиотека. Видимо, руководство школы посчитало, что старосты только и делали, что читали. На полу рядом с камином, на подушках, разложенных по кругу, расположились Рози и двое незнакомцев из Дурмстранга.

— Знакомьтесь, Джейлин Соммерс. — Эмиль указал на белокурую девушку с чуть грубоватыми чертами лица. Она была ярко накрашена, настолько ярко, что сложно было бы узнать ее без макияжа. Длинные волнистые волосы и низкий голос придавали ее образу какой-то скрытый шарм.

«Чем-то напоминает Паркинсон», — подумал Малфой.

— А это Колин Корнелл.

Они с Драко пожали друг другу руки. Конечно, за две недели они были уже наглядно знакомы. На Темных искусствах профессор Фриберг спрашивал Корнелла достаточно часто, и ответы его не впечатляли. А все потому, что Корнелл был капитаном сборной Дурмстранга по Квиддичу и его явно считали недалеким громилой. Джейлин же постоянно находилась в обществе молодых людей. Невозможно было понять, кто из них являлся ее парой, впрочем, все давно уже перестали обращать внимание на ее ветреное поведение.

— А это наши гости из Хогвартса — Гермиона и Драко, — садитесь, будьте как дома.

— Эмиль, ты закрыл дверь? — поинтересовалась Рози. И, получив утвердительный ответ, убедилась, что все шестеро удобно расположились в кругу.

Переглянувшись с Хольмом, она загадочно улыбнулась.

— Сегодня у нас «Вечер откровений»… с нашими новыми товарищами.

— «Вечер откровений», — пропел Эмиль, покидая их ровно на полминуты.

— Это наша традиция уже… сколько, год?

— Да, с шестого курса, Роуз, — подхватила Джейлин.

— Мы собрались однажды и решили, что стоит это делать чаще. — Дурмстранговцы рассмеялись, смотря на ничего не понимавших Драко и Гермиону. — За две недели копится столько напряжения, просто воспринимайте это как антистрессовую терапию.

Хольм вернулся с бутылкой огненного виски.

— А вы уверены, что не будет последствий, вы же старосты? Вы не боитесь, что нас поймают? — Конечно, кто еще мог об этом спросить.

Хольм положил руку на плечо Грейнджер и весело ответил:

— Гермиона, поверь, профессора наверняка занимаются тем же!

И под веселый смех товарищей разлил всей компании жгущий напиток.

Гермиона всегда была против подобных посиделок. Конечно, это не значило, что она не принимала в них участия — Джинни каждый раз находила доводы «за», и сопротивляться было бесполезно, чего стоили веселые игры в Нок-нок! В комнате Рона, который был старостой, как правило, собиралось раза в три больше народа, и к концу импровизированной вечеринки всегда был тот, кто засыпал прямо на полу не в состоянии дойти до своей спальни. Гермионе, несмотря на неоспоримое веселье, было стыдно, что старосты факультета позволяли подобное, и она вечно ворчала, получив от них прозвище «Бабушка Герми». Прозвище вызывало у окружающих приступ дикого смеха и жутко выводило ее из себя, но, честно, сейчас она многое отдала бы за такую вечеринку.

— Я хочу поднять бокал за укрепление дружеских связей между школами и студентами! — Жизнерадостность Хольма настойчиво наполняла комнату.

Жгучее тепло разлилось по телу Драко. Он уже не помнил, когда в последний раз вот так беззаботно сидел в компании своих сверстников, не испытывая страха перед непредсказуемостью Темного лорда. И все было бы отлично, если бы наглая гриффиндорка не раскрывала своего рта. Но сегодня он дал себе слово не думать о ней, а получать удовольствие от компании, которой так давно у него не было.

В руках Рози появилась маленькая, размером с ладонь, коробочка, которую девушка, превратив в нехитрую конструкцию, установила в центр круга. Устройство представляло собой вращавшуюся магнитную стрелку, похожую на компас.

— Это указатель, — пояснила Джейлин. — Один из нас задает вопрос, запускает стрелку, и та выбирает того, кому будет… лучше ответить.

— Кому будет лучше? — Драко не совсем понял, что имела в виду Джей.

— Да, стрелка — как живой механизм, она чувствует, как будет лучше для всех. — Колин, все это время погруженный в свои мысли, наконец вылез из своей скорлупы.

— Готово! — решительно сообщила Бергман.

— Готово! — скопировал ее Эмиль, поднимая стакан. — За нас! Начинай, Рози, как хозяйка нашей скромной обители. Но, прежде чем прозвучит первый вопрос, давайте поклянемся, что все услышанное сегодня останется в этих стенах!

Получив согласие компании, Роуз продолжила:

— Хорошо. Мой вопрос: расскажи о своей мечте.

— Да, правильно, давай с разогрева, — со смехом подхватили Эмиль и Колин. — В последний раз ты начинала так же невинно!

Рози, укоризненно взглянув на них, беззаботным касанием руки закрутила стрелку. Указатель остановился на Джейлин.

— Ох, мечты — это про меня. — Она сделала глоток огневиски и довольно вздохнула. — Я мечтаю о нескончаемом счете в Гринготтсе, чтобы можно было ходить по магазинам целыми днями.

— «Я мечтаю жить в магазинах» было бы более точным! — компания рассмеялась.

— Какие же вы занозы… — Соммерс, заговорщически оглядев товарищей, запустила указатель. — Если увидишь чужое письмо и будешь уверен, что тебя не поймают, прочитаешь его?

Огненный напиток очень быстро заставил почувствовать расслабление. Стало так уютно, проблемы уходили на второй план, а легкая беззаботность окрыляла.

Через полчаса они расслабленно сидели на подушках и допивали вторую бутылку огневиски, увлеченно обсуждая вопрос отношений полов. Гермиона и Драко даже не заметили, как влились в эту приятную компанию, скорее всего, алкоголь делал свое дело, потому что вся ненависть ушла, осталось лишь приятное чувство спокойствия. Было глубоко наплевать на все заботы предстоящих дней. Гермиону поначалу это насторожило, но потом она позволила себе расслабиться хотя бы на этот вечер и, вопреки своим первоначальным предположениям, получала от этого настоящее удовольствие.

— Ты считаешь, что первая любовь самая сильная? — Стрелка крутилась долго, и выбор ее пал на Гермиону.

Компания притихла. Не все вопросы вызывали приступы веселья, и, чем больше огневиски действовал на них, тем более серьезными и откровенными становились темы.

Пять пар глаз устремились на нее. Конечно, Драко тут же безразлично отвернулся, но сегодня им обоим можно было давать медаль за терпимость по отношению друг к другу.

Она вздохнула, посмотрев на шероховатые языки каминного пламени.

— Надеюсь, что нет. — Легкая улыбка скользнула по ее губам. — Первая любовь — скорее детские чувства, когда ты… ты не знаешь, что это такое, влюбляешься в идеал и понятия не имеешь, что с этим делать. — Взгляд снова устремился на камин. — А потом получаешь ворох разочарований. По статистике только пять процентов ранних браков можно назвать счастливыми, и… я не понимаю людей, которые спешат с этим. Я уверена, что первая любовь, наоборот, самая… слабая и недолговечная.

— Воу... — Колин, запустивший этот вопрос, получил пищу для размышлений.

— А ты любила по-настоящему, Гермиона? — Джейлин, искушенная в этих вопросах, была ее полной противоположностью. Уже со второго курса за Соммерс увивалась толпа желающих назвать ее своей девушкой, чем она без зазрения совести пользовалась в своих целях.

Гермиона молчала. Она обдумывала ответ, стараясь быть честной.

— Я была четыре года влюблена в друга, с третьего курса. Просто грезила о нем. Точнее…

Драко был удивлен. Неужели книжная моль вообще знала, что такое романтика.

— …сейчас я понимаю, что, скорее всего, это просто была глубокая симпатия. Я знала его с детства, мы много времени проводили вместе, знали друг о друге все, вот и решили попробовать зайти дальше. А на деле оказалось, что я терпеть не могу его привычки, мы слишком хорошо знакомы и… физиологически… друг другу не подходим.

Драко почувствовал рвотный позыв.

— Не похоже это как-то на любовь. А другие? — Эмиль, кажется, выпил больше остальных, он был очень многословен и то и дело норовил приобнять Рози, правда, безуспешно.

— Нет. Я сложно схожусь с людьми…

— Это неудивительно, — вырвалось у Драко, и она наградила его укоризненным взглядом.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Гермиона. — Колин действительно так считал и не стал бороться с зарождавшейся симпатией.

— Многие видят во мне только отличницу, Колин. И я, честно сказать, очень разборчива в отношениях.

— Скажи, Грейнджер. В Хогвартсе ходит один слух… — Малфой сейчас вряд ли преследовал подлые цели. Огневиски действовал на него крайне умиротворяюще, и это было ясно как день, поэтому со стороны Гермионы не вызвало бурной ответной реакции. В любое другое время он бы даже не стал смотреть в сторону гриффиндорки, не то чтобы задавать ей такие вопросы. Но сейчас все это казалось сущим пустяком. — Многие давно говорят, что между вами троими, тобой, Уизли и Поттером, — фамилия Гарри была произнесена с особым акцентом, — далеко не платонические отношения.

— Мерлин, Драко… не смущай девушку! — Роуз слабо попыталась защитить ее от каверзных вопросов, но сама была заинтригована. Газеты на протяжении последних нескольких месяцев пестрили сводками о Гарри и его друзьях, их не читал только ленивый. В Гарри Поттера заочно были влюблены все малолетки Дурмстранга, остальные же строили активные планы знакомства с героем, спасшим их от мирового зла.

— Это же вечер откровений. — Драко пожал плечами.

— Нет, Малфой! Между нами ничего нет и никогда не было, мы только друзья! Чья это идея?! Похоже, у него явно не в порядке с головой! — Гермиона была шокирована подобным вопросом, хотя понимала, что слухи могли ходить совершенно безобразные.

— Хочешь сказать, ты ни разу не думала об отношениях с Поттером? О вашем романе еще с четвертого курса твердит весь Хогвартс. — Надо сказать, он был крайне тактичен. Он мог бы сейчас сыпать фактами и гадкими цитатами с их слизеринских посиделок, но не стал.

— Мерлин, Малфой, ты пьян! — Она звонко рассмеялась. — Я никогда не воспринимала Гарри как… парня, он мне как брат! С Гарри и Роном я могу обсудить любую тему, у меня нет секретов от них, и… я люблю их обоих, но это любовь к семье!

Малфой лишь усмехнулся.

— Предположим, это так. Тогда почему ты выбрала Уизли, а не звезду гриффиндора? Что он сможет тебе дать?

Ее брови моментально нахмурились.

— Если бы ты не размышлял так узко, ты не стал бы спрашивать меня об этом, Малфой. Но, видимо, в вашей чистокровной семье вас с детства учат, что деньги и слава — это главное. Можно я задам тебе встречный вопрос? Ты любил хоть раз кого-то, кроме себя? — Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, и он почувствовал, как тяжелый выдох вырывался из его груди.

— Та-ак, мне кажется, нам пора выпить. — Эмиль поднял бокал. — За начало дружбы между нами и мир между учениками Хогвартса!

— За мир!

— За мир, не ссорьтесь! — Ребята решили поддержать их, и возражать было бесполезно.

Третья бутылка огневиски пошла в ход. Тост был лишь кратковременным перерывом, вопрос Гермионы никто не отменял, о чем и напомнила Джейлин.

Мозг Драко был окончательно затуманен крепким напитком и отказывался скрывать и приукрашивать что-либо.

— Любил. Черт возьми, я не бездушная машина, — он сделал еще один глоток, — но для тебя мы всегда будем Пожирателями, такие, как ты, не смотрят глубже, вас не волнуют причины. — Он смотрел ей прямо в глаза, и она, не в силах сдерживать этот прямой взгляд, отвернулась.

— Потому что есть факты, Малфой. И факты эти… перечеркивают всё! — Гермиона, тяжело вздохнув, посмотрела в окно.

Он прекрасно понимал, что заслужил подобное отношение. Но у него не было выбора, он был лишь пешкой в семье, которую сложно было назвать нормальной.

Обстановка начинала принимать нежелательный поворот. Слишком много вопросов, которые она не могла задать, терзали ее.

Почему он примкнул к Пожирателям? Как можно добровольно это сделать? Как давно его семья вела такой образ жизни? Знал ли он о пытках в Малфой-Мэноре и принимал ли в них участие? Но задать подобный вопрос означало бросить вызов, и она тут же подавила в себе это желание.

— Так… предлагаю не раскисать! Я хочу знать про самую запоминающуюся любовь, — торжественно провозгласила Джейлин, взяв инициативу в свои руки и настойчиво желая уйти от темы Пожирателей и их противников. Стрелка сделала несколько кругов и указала на Драко, видимо, недовольная тем, что парень уклонился от вопроса Гермионы односложным «любил».

— Я так и знал! Что ж… — Казалось, они уже забыли о неприятном моменте, произошедшем пару минут назад. — Сколько себя помню, в Малфой-Мэноре постоянно гостили сослуживцы отца, чаще всего с семьями. Мне приходилось постоянно проводить время с их детьми, — он закатил глаза, — уступать им во всем, льстить, в общем, делать все, чтобы понравиться. Это помогало карьере отца. Именно так он считал, но суть не в этом.

— Как мне это знакомо, — пробурчал Эмиль, сверля взглядом ресницы Рози Бергман.

— Однажды летом какой-то министерский сынок хотел поиграть со мной в раба. В подчинении, конечно, должен был быть я, вот я и сбежал под предлогом отмены рабства.

Компания искренне рассмеялась эмоциональному рассказу Драко, этого у него было не отнять.

— Спустился к озеру и увидел девчонку, самую обыкновенную, даже не припоминаю, чтобы что-то примечательное было в ней, но влюбился я тогда без памяти. — Его губ коснулась грустная улыбка. Гермиона никогда не видела его таким, да и вряд ли когда-либо увидит. — Мне было десять, ей… столько же, наверное. Отец ничего о них не рассказывал, хотя они уже два года занимали маленькое поместье по соседству. Отец много работал и думал, что я все время с матерью, а мать проводила уйму времени с подругами и думала, что я с гувернанткой. А та… В общем, я каждый день бегал к озеру, и это было, наверное, самое счастливое лето моей жизни. Мы часами болтали, строили шалаши, лазали по деревьям… Она читала мне книги, а я… смотрел на нее, как на неземное существо! — Что-то защемило в груди. Наверное, кратковременное ощущение счастья вновь посетило его, и он заметил, что Рози положила голову на плечо Эмиля, а остальные, и даже Грейнджер, опустившая глаза в пол, не могли скрыть улыбки. — Она никогда не спрашивала меня, сколько у меня денег, не говорила, что ее отец уволит моего, если я не воткну гвоздь себе в руку. И, черт возьми, я обещал ей, что женюсь на ней, когда мы вырастем, — он рассмеялся. — Вот такая история.

— И… что произошло дальше? — Рози была не согласна с окончанием истории.

— Я больше не видел ее, — отрезал он, моментально став серьезным.

— Но… почему? — Этот вопрос интересовал всю компанию.

— Не думаю, что это важно, эта девчонка просто запомнилась. — Он явно не хотел говорить, выдавать им что-то еще, наверное, что-то неприятное стояло за этим.

— Ну нет, Драко, это вечер откровений, тебе не удастся отвертеться! Что произошло дальше? — Джейлин требовала продолжения.

После долгой паузы он продолжил:

— Однажды она неудачно упала с дерева и сильно поранилась. Я отвел ее домой, знал, что мама наложит лечащие чары и все пройдет за пару дней, но… мама не стала. — Взгляд его стал стеклянным. — Она отвезла девчонку к родителям. Когда отец вернулся с работы, он был в ярости, он… — Видно было, что Драко подбирал слова, которые давались ему нелегко. — До полусмерти избил меня в тот вечер. Больше я не спускался к озеру. Никогда.

— Какой кошмар. Не понимаю… девчонка что, была прокаженной? — Рози непонимающе смотрела на Малфоя.

— Вроде того, я не помню точно, что произошло, и не хочу это вспоминать. — Драко резко потянулся к стрелке, задавая очередной вопрос.

Рассказ Малфоя был настолько живым, что не мог не проникнуть в душу Гермионы. И, как бы она ни старалась отстраниться, это было невозможно. Перед ней сидел живой человек, сложный, озлобленный, но, возможно, внутри у него было намного больше, чем он показывал. Она тут же отогнала от себя эти бредовые мысли, вспомнив все оскорбления, которыми он награждал ее за эти годы. Только может ли всё встать на свои места?