Их секрет (гет)

Была уже глубокая ночь, когда Снейпа внезапно разбудило что-то. Он резко присел на кровати, и еще несколько секунд не двигался, пытаясь справиться с мерзким чувством дезориентации, которое наступает, когда тебя буквально выдергивают из сна силой. Но что?

Он поднял голову. По комнате медленно перемещался патронус Нарциссы. Парил неспешно и грациозно, пока внезапно не растворился, оставив после себя лишь серебристую дымку.

Внутри что-то тревожно щелкнуло: вряд ли Нарцисса стала бы звать его среди ночи по пустякам. Значит, произошло что-то, не терпящее отлагательств.

Осознание этого тут же прогнало остатки сна. Снейп резко поднялся с кровати, оделся и достал из шкафа чемодан с различными зельями на всякий случай. Выйдя на улицу, он трансгрессировал.

Сад поместья Лестрейнджей стоял безмолвный и спокойный. Нигде не было ни единого шевеления, только звуки сверчков прорезали плотную, ночную тишину. Воздух, до предела накалившийся за день, теперь отдавал прохладой. Вдыхая его, Снейп чувствовал, как он смывает всю усталость и сон.

Снейп прошел по дороге к железной двери поместья, на ходу вынимая палочку. Стоило ей открыться, и он тут же увидел привычное лицо в обрамлении светлых волос.

— Северус! — нервно воскликнула Нарцисса, пытаясь приглушить голос. Потом быстро оглянулась назад. — Я думала, ты не придешь…

Они остановились посреди мраморного холла. Видневшаяся из окна луна откидывала мраморно-синюю дорожку на пол.

— Может ты объяснишь, что случилось? — проговорил Снейп, пытаясь сдержать резкость в голосе.

— В общем, — Нарцисса сухо сглотнула и заговорила еще тише, — Темный лорд вернулся сегодня из очередного путешествия, и был крайне зол.

— Тебе удалось узнать, почему? — уточнил Снейп, неосознанно к ней наклоняясь. Все это действительно выглядело более, чем подозрительно.

Нарцисса поморщилась.

— Ну… пропала какая-то ценная вещь. Он узнал это, проверив тайник. Это все, что я знаю, — она неопределенно пожала плечами.

Снейп выпрямился, пытаясь не показывать разочарования. Нарцисса заговорила снова, увлекая его за собой по коридору.

— Он был не в себе! И Беллатриса подвернулась ему под руку! Ты же знаешь… если что-то идет не по плану, кто-то из нас должен ответить. И неважно, что Белла здесь вообще ни при чем! В общем… Темный лорд долго пытал ее Круциатусом. Слишком долго. Ей… нужна твоя помощь.

Снейп резко остановился. Нарцисса, ни о чем не подозревая, сделала шаг вперед, но он схватил ее за локоть, и развернул к себе, не обращая внимание на ее возмущенный вздох.

— Только не говори, что разбудила меня посреди ночи из-за своей сумасшедшей сестрицы, — процедил он.

Нарцисса в первую секунду опешила, но достаточно быстро овладела собой. Она встретила его взгляд с бесстрашием, а затем дернула руку, и Снейп разжал пальцы.

— Северус…

— Она только и делает, что пытается уличить меня в измене перед Темным лордом! И я вынужден это терпеть. Порой мне кажется, она не успокоится, пока не добьется моей смерти…

Во взгляде Нарциссы снова появилось что-то умоляющее.

— Белла ни за что бы и не попросила тебя о помощи, она слишком горда, поэтому тебя прошу я. Она — моя сестра, в конце концов, она — Пожиратель смерти, как и ты. Осмотри ее, тебе же это ничего не стоит…

Снейп в изнеможении прикрыл глаза на секунду. Этот спор не имел никакого смысла с самого начала. Он, к тому же, уже увидел дверь в конце коридора, ведущую в комнату Беллатрисы, и понял, что отступать поздно.

Как только они подошли к спальне, Нарцисса остановилась в нерешительности. Снейп тоже замер, вперив напряженный взгляд в дубовую дверь, украшенную резными узорами. Он словно пытался тем самым отсрочить встречу с ее обитательницей, хоть и понимал, что это глупо.

Наконец он открыл дверь, и тут же почувствовал, как Нарцисса зашевелилась за его плечом, намереваясь войти следом. Тогда Снейп, не оборачиваясь, преградил ей путь рукой.

— Лучше подожди здесь.

Нарцисса покорно замерла на месте, и Снейп вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. В нос тут же ударил тяжелый, плотный запах, какой бывает в непроветриваемом помещении. Снейп сталкивался с ним не раз — так всегда пахло в комнатах больных людей. Запах страданий, смерти и мук.

Беллатриса ворочалась на кровати из стороны в сторону, сжимая в руках простынь. Казалось, она его даже не заметила. Снейп прошел вдоль комнаты и осторожно поставил чемодан с зельями на стол. Потом обернулся и подошел к Беллатрисе.

Ее лицо было мертвенно бледным, а лоб покрывали капли пота. В правом глазу лопнул сосуд, и теперь белок был окрашен в красный цвет. Но взгляд, тем не менее, оставался ясным. Убедившись в том, что его интересовало, Снейп отвернулся и взмахнул палочкой, позволив чемодану открыться.

С кровати донесся хриплый смех.

— Ты так внимательно смотрел мне в глаза, Северус, — произнесла Беллатриса изломанным голосом. Он охрип из-за долгого крика, и теперь отдавал по напряженным нервам, точно скрежет ножа по стеклу. — Хотел проверить, не сошла ли я с ума? Ну вот уж, не дождешься!

Снейп проигнорировал ее слова, отмеряя нужную дозу зелья. Беллатриса, застыв на кровати, внимательно следила за каждым его действием. Ее грудь тяжело вздымалась, и каждый новый вдох отдавал сиплым посвистыванием в образовавшейся тишине. Наконец Снейп протянул ей чашу с зельем.

— Нарцисса сказала, что действие Круциатуса длилось долго. Все могло произойти, — проговорил он.

Беллатриса жадно прильнула к чаше, опершись рукой, согнутой в локте, на кровать. Потом снова откинулась на подушку.

Снейп наблюдал за ней, чуть прищурив глаза, и наконец произнес, приподняв подбородок:

— Что-то Темный лорд не слишком о тебе беспокоится.

Беллатриса тут же перевела на него взгляд, и он почувствовал удовлетворение: он знал, что это заденет ее больше всего.

— Кто-то выкрал из тайника одну очень ценную вещь, поэтому он сорвался! — горячо воскликнула она. И вдруг взгляд ее ожесточился. — Если бы мы не сплавили Ордену эту девчонку, Темный лорд вполне мог бы отыграться на ней! Но нет же… — она колко взглянула на Северуса. — Знаю, это ты убедил его отпустить грязнокровку!

— Я ни в чем его не убеждал, — ледяным тоном заметил Снейп. — Просто озвучил очевидный факт: грязнокровка была серьезно больна, и, если бы мы не отправили ее домой, наверняка погибла бы. А у Темного лорда на нее другие планы!

Беллатриса показательно фыркнула.

— Да не умерла бы она! Что это за новый вид болезни, возникающий из-за мук совести! Подумаешь, ну убила какого-то подонка, так что теперь…

Снейп криво ухмыльнулся.

— Видишь ли, это для тебя убийства уже давно стали обычным делом, а кто-то еще способен переживать по этому поводу.

Беллатриса недовольно выдохнула и уставилась в окно, нахмурив брови.

— К тому же, — с напором произнес Снейп, — это решение Темного лорда. А кто ты такая, чтобы критиковать его решения?

Беллатриса сжала губы так, что они превратились в бескровную тонкую полоску. Ее подбородок едва заметно дрожал.

— Как будто бы я не знаю, что ты склонил его к этому решению. Не понимаю, почему он вообще тебя слушает, — буркнула она и опустила взгляд на смятое одеяло.

Снейп пожал плечами. Он понимал, что в Беллатрисе говорит обида — она бы хотела, чтобы Волан-де-Морт прислушивался к ней точно так же. Но, если честно, его благосклонность была довольно изменчива. Сегодня он дорожит тобой, а завтра убьет, не раздумывая.

Снейп со стуком поставил два флакона с зельями на стол и обернулся к Беллатрисе.

— Смешаешь в соответствии с этими пропорциями и будешь принимать два раза в день, — он взмахнул палочкой, и в руки Беллатрисы медленно опустился пергамент с нужным рецептом. — Только соблюдай все в точности. Иначе может стать хуже.

Беллатриса, до этого внимательно изучавшая содержание пергамента, теперь оторвалась от него и подняла на Снейпа возмущенный взгляд.

— Здесь хоть все правильно указано? Не хотелось бы убедиться в обратном...

Снейп развел руками.

— Ну, у тебя нет выбора.

Лицо Беллатрисы вытянулось, и Снейп поспешно вышел из комнаты, пока она не запустила проклятие ему вслед.

В коридоре его поджидала Нарцисса. Она ходила из стороны в сторону, нервно заламывая руки, и, как только хлопнула дверь, обратила на него тревожный взгляд.

— Ну как там она, Северус? — спросила она, подходя к нему.

— Поправится, — ответил он негромко.

Ложь со временем давалась легко.

На самом деле, столь длительное применение Круциатуса уже запустило необратимый процесс. Снейп знал, как это бывает. Сначала непрекращающиеся головные боли, шумы в ушах, потом… Он сухо сглотнул и дернулся, словно отгоняя от себя назойливое видение.

Но Нарцисса поверила ему. Он услышал ее облегченный вздох и отчего-то подумал, что эта ложь того стоила. Какой смысл расстраивать ее, если она все равно ничего не сможет сделать?

— Северус, ты можешь остаться у нас, — осторожно предложила Нарцисса, и Снейп поднял на нее рассеянный взгляд, вынырнув из своих размышлений.

— Что? — спросил он, чуть хмурясь.

— Оставайся, — произнесла Нарцисса уже тверже. — Отдохнешь хоть немного, сейчас все равно поздно.

Снейп мотнул головой.

— Нет. Я предпочитаю спать у себя дома.

Нарцисса больше не настаивала и устремилась вслед за ним к выходу. Они простились, и Снейп вышел на улицу.

Уже начинался рассвет. Если до этого на улице нельзя было ничего разобрать из-за темени, то теперь в огромных пятнах, раскинутых по саду, угадывались клумбы.

Снейп вышел за ворота и хотел уже трансгрессировать домой, как вдруг замер с палочкой в руках — к нему приближался патронус в виде феникса, принадлежащий Дамблдору.

Северус, я жду тебя на площади Гриммо 12.

Как только послание было озвучено, птица растворилась в воздухе. Снейп выдохнул и коротко рассмеялся, обращая взгляд к небу. Видимо, сегодня ночью поспать ему так и не удастся.

Но, к его удивлению, в доме на площади Гриммо оказалось поразительно тихо. Портрет Вальпурги Блэк молчал — кто-то уже накрыл его тканью.

Снейп прошел в гостиную и увидел Дамблдора за столом, говорящего о чем-то с Кингсли.

— Что ж, удачи, мой друг, — сердечно проговорил Дамблдор, пожимая руку Кингсли двумя руками.

Тот направился к выходу и по пути кивнул Снейпу, пробормотав приветствие. Снейп сделал то же самое.

— Что происходит? — спросил он, подходя к столу. — Где все остальные?

— Видите ли, собрание уже закончилось, мой друг. Я посылал вам патронус и раньше, но…

— Да, я… был занят.

— Ничего страшного, Северус. Я вас надолго не задержу, — Дамблдор вышел из-за стола и повернулся к окну. — Пока я отсутствовал, Орден, как оказалось, провел спасительную операцию. Мисс Грейнджер теперь в Норе. Чувствует себя не очень хорошо, но угрозы жизни нет. И я, безусловно, рад, что все так удачно сложилось, и мы смогли ее вернуть. Вот только… Вы же говорили, что поместье Лестрейнджей совершенно недоступно из-за заклятия Доверия. Как же так получилось, что Орден смог ее отыскать?

Снейп вдруг почувствовал, как все внутри него окаменело. Вот и настал этот момент. Сейчас он должен раскрыть Дамблдору правду. В конце концов, Волан-де-Морт приобрел огромное влияние над Грейнджер, и она может навредить Поттеру, а значит, и их делу, сама того не желая.

Но, в то же время, если он скажет правду сейчас, проклятие вступит в силу, и Грейнджер умрет. И Снейп, до этого момента думавший, что ему все равно, умрет она или нет, внезапно замер, так и не произнеся ни звука. Потому что… это было не так.

— Беллатриса перепрятала ее, — проговорил он наконец. — Представилась отличная возможность, и мы воспользовались ею.

Он рассказал все то же, что и накануне Ордену. Дамблдор слушал молча. Его глаза за стеклами очков смотрели устало, но внимательно.

Снейп смутно представлял себе причины, по которым он ввязался во все это безумие, но пути назад не было. Он чувствовал, как Дамблдор пытается пробраться в его мысли, но это было бесполезно — его разум был окружен стеной, и мысли за ней надежно спрятаны.

— Какая поразительная удача, — вкрадчиво проговорил Дамблдор, отводя взгляд от него и рассматривая свои руки. — Ну что ж, не буду вас больше задерживать, Северус.

* * *

Гермиона проснулась от каких-то приглушенных звуков, раздававшихся с первого этажа. Она услышала их еще сквозь сон, но до последнего не хотела признавать, что проснулась. Тем не менее, это было так. Она открыла глаза, щурясь от яркого солнечного света, озарившего комнату. Потом взглянула на часы, висевшие на стене — 9:00.

Она потерла глаза и слегка приподнялась на локтях. Потом перевела взгляд на Гарри. Он спал, положив голову на скрещенные руки, которыми опирался на кровать. Гермиона улыбнулась. Не слишком удобная поза для сна, но ей было приятно, что он остался. Она легко коснулась рукой его волос и нежно погладила по голове. Гарри спал довольно чутко, потому что почти сразу же вздрогнул от ее прикосновения и поднял голову.

— Гермиона… доброе утро, — пробормотал он.

— Доброе утро, — она снова улыбнулась.

Гарри уже собрался что-то сказать, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошла Джинни, а следом за ней и Рон с подносом. Джинни на секунду задержала взгляд на Гарри и недовольно поджала губы, но потом отвернулась от него и бодро обратилась к Гермионе:

— Привет, — она подошла, быстро обняла ее и плюхнулась рядом на кровать. — А мы тебе завтрак принесли!

Рон подошел к ней и поставил поднос на колени. Потом наклонился и чмокнул в щеку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже хорошо. После зелья стало значительно лучше, — ответила Гермиона.

Наигранная бодрость Джинни слишком бросалась в глаза. Наверное, она хотела таким образом подбодрить и ее, но Гермиона совершенно в этом не нуждалась. На самом деле, она чувствовала себя странно. Ей действительно стало лучше после зелий миссис Уизли, но во всем теле еще ощущалась слабость. Она понимала, что ей потребуется время, чтобы полностью восстановиться.

Конечно, после всего, что произошло, ей было приятно находиться здесь, в уютной домашней атмосфере, среди друзей. Приятно было снова видеть их лица, разговаривать с ними. И ей действительно хотелось бы с такой же легкостью игнорировать действительность, как, например, Джинни. Подыгрывать ей, словно все нормально, и все проблемы позади. Но это было бы ложью.

Потому что, несмотря на то, что она здесь, на левом предплечье по-прежнему есть метка. Волан-де-Морт лично скрыл ее заклинанием от чужих глаз, но это никоим образом не повлияло на ее функцию — контролировать ее. Гермиона мимолетно взглянула на Гарри, и внутри что-то болезненно щелкнуло. Как же это трудно — хранить внутри слова, которые никогда не сможешь произнести.

В комнате образовалась тишина. Рон неловко мялся на месте, Джинни тоже, заметив состояние Гермионы, перестала улыбаться. Гарри бегло взглянул на них, потом на Гермиону, и спросил:

— Может тебе нужна какая-то помощь?.. Может, надо в больницу?

— Нет, — Гермиона покачала головой, — говорю же, все хорошо.

— Но…

— Слушайте! — она вдруг поняла, что этот вопрос нужно прояснить раз и навсегда. И лучше всего сделать это прямо сейчас. — Я понимаю, во время плена со мной происходили не самые… приятные вещи. Поэтому вы и переживаете. Но я не нуждаюсь в помощи. Мне просто нужно время, чтобы восстановить силы.

— Просто, — осторожно начала Джинни, — может тебе станет легче, если ты… расскажешь, что именно там происходило, и…

— Нет, Джинни, не станет, — горько усмехнулась Гермиона. — Я думаю, вы и сами догадываетесь, что Беллатриса пытала меня. А вдаваться в подробности я не собираюсь. Я хочу забыть это, как страшный сон, а не рассказывать об этом, тем самым переживая весь этот ужас снова!

— Конечно, не говори, — пробормотал Рон, с сочувствием взглянув на нее.

Гарри молчал, глядя в сторону.

Гермиона прямо-таки физически чувствовала, как все здесь жалеют ее. Но ей это было неприятно. Какая уже теперь разница… Это все равно произошло, и как бы ни было грустно, этого не изменить. А жалеть себя и плакать над несправедливостью — последнее, чем ей хотелось бы заняться.

Она вздохнула и решила сменить тему. Не хотелось портить настроение с утра рассказами о том, что происходило в поместье Лестрейнджей. Особенно учитывая то, что правду она все равно не смогла бы озвучить. Она откашлялась.

— Так… а что вы там обсуждали внизу? Мы с Гарри слышали…

— Так оценки пришли! — спохватился Рон, явно испытав облегчение от смены темы. — Результаты СОВ, — и он сунул по конверту Гарри и Гермионе.

Гарри принялся распечатывать свой без особого энтузиазма, зато Гермиона действительно на какой-то миг забыла обо всех неприятностях и ощутила прилив радостного предвкушения. Сгорая от любопытства, она распечатала конверт и быстро пробежала глазами по оценкам.

— Ну как? — поинтересовался Рон спустя пару секунд.

— Десять «превосходно» и одна «выше ожидаемого» по защите от темных искусств, — со сдержанной радостью сообщила Гермиона, оторвав взгляд от пергамента. — А у тебя?

— Все отлично! — бодро ответил Рон. — Провалился только по прорицанию и истории магии.

— А ты, Гарри?

Он усмехнулся и ответил, небрежно откладывая пергамент:

— У меня так же, как и у Рона.

— И это, между прочим, еще не все! — интригующе заметила Джинни. — Самое главное, Гермиона… тебя назначили старостой школы! — и она торжественно протянула ей значок в форме красного герба, пересеченного золотой лентой, на котором была выведена надпись «Староста девочек».

Гермиона в изумлении взяла его в руки. Она улыбнулась, и когда подняла взгляд, увидела точно такую же улыбку, отразившуюся на лице Гарри.

— Поздравляю! — проговорил он.

— Кого ж еще назначать, как не тебя! — шутливо заметил Рон.

Гермиона отложила значок на тумбочку, все еще пребывая в приятном волнении от этой новости. С самого первого курса она мечтала стать старостой школы, и вот, эта мечта исполнилась! К тому же, это гораздо лучше, чем быть старостой факультета вместе с Роном. Теперь у нее будет своя комната, и множество других полномочий! Отлично!

От внезапного волнения у нее пересохло в горле, и Гермиона потянулась за стаканом, стоящим на тумбочке. Он был пустой, и она взяла палочку Гарри, чтобы наколдовать воды.

— Агуаменти, — произнесла она.

Но ничего не произошло.

Все уставились на нее в полнейшем недоумении, но Гермиона была удивлена не меньше.

— Агуаменти! — повторила она.

Снова ничего. Лишь пара капель образовались на дне стакана.

Рон издал удивленный смешок, но Гарри тут же осадил его взглядом, и он попытался замаскировать это под кашель.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Гермиона, не обращая внимания на возню Рона. — Люмос!

Палочка лишь слабо загорелась, и тут же потухла. Сердце Гермионы упало.

— Может, не получается, потому что это не твоя палочка? — с сомнением предположил Гарри.

— Да нет же, это не так работает! — вмешалась Джинни, но тоже была вынуждена замолчать под взглядом Гарри.

Он поднялся.

— Так, мы сегодня же отправимся в Косой переулок и купим тебе палочку, — твердо произнес он. — Уверен, в этом все дело…

Гермиона растерянно посмотрела на него. Ей так хотелось верить Гарри, но она не могла.

* * *

После завтрака они с Гарри быстро собрались и, воспользовавшись камином, оказались в "Дырявом котле". Со времён их последнего посещения тут ничего не изменилось. Бар все так же выглядел довольно непрезентабельно, внутри — полумрак, и посетителей в нем не наблюдалось. Они подошли к бармену. Он с любопытством взглянул на них, собираясь что-то сказать, но Гарри опередил его:

— Нам только пройти, Том.

Том тут же потерял к ним интерес, уныло кивнул и начал протирать стаканы. Они тем временем прошли через черный ход в тесный дворик. И тут же за каменной стеной перед ними открылся проем в виде арки, за которой виднелась извилистая, мощенная булыжником улица. Пройдя сквозь арку, Гермиона с Гарри оказались в Косом переулке.

Там тоже все изменилось. Людей практически не было, лишь изредка можно было увидеть одинокого прохожего. Почти все витрины магазинов были заклеены плакатами Министерства магии. На этих плакатах изображались движущиеся черно-белые фотографии известных Пожирателей смерти, скрывающихся от поимки. На одном из них презрительно усмехалась Беллатриса Лестрейндж. Гермиона внутренне содрогнулась и отвела взгляд.

На самом деле, она догадывалась, из-за чего ее магия так ослабла. Это началось после убийства Каркарова. Она не могла принять тот факт, что сделала это, хоть и не специально, ее мозг просто отвергал эту информацию. Чувство вины и отвращения к себе мучало ее изо дня в день.

Даже во сне она не могла от этого избавиться. Каждую ночь ей снилась их вылазка в лес. Эта сцена повторялась, как заезженная пластинка. И Гермиона всегда просыпалась на том моменте, когда закрывала себя руками, и заклятие летело в него. А потом она сидела на кровати, вся в поту, с бешено колотящимся сердцем, и чувствовала, что ненавидит этот злосчастный день.

Гермиона снова и снова прокручивала в голове эти мысли, когда они вошли в магазин Олливандера. Она вспомнила, в каком восторге была, покупая палочку в первый раз. Теперь казалось, что это было в другой жизни.

Олливандер, до этого копошившийся за прилавком, вдруг затих, и вышел к ним уже в полной тишине. Он с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Гарри, а потом на нее.

— Здравствуйте, — сказал Гарри и легко коснулся рукой локтя Гермионы. — Нам нужна новая палочка.

Гермиона заметила, как лицо старика изменилось при взгляде на нее. Словно он почувствовал, как она жалеет об утерянной палочке и сам испытал то же самое. Она отвела взгляд и посмотрела на бесконечные стеллажи с длинными узкими коробочками. К каждой изготовленной палочке Олливандер относился с такой любовью, словно это был его ребенок. И сейчас искренне грустил.

— Очень жаль, — произнес он. — Хорошая была палочка… И подходила вам идеально… Ну что ж… — он обернулся, выискивая взглядом нужный отдел. Потом подошел к нему и бережно вытащил коробку. — Могу предложить вам эту, тоже с сердечной жилой дракона.

Гермиона взяла палочку из его рук. Палочка действительно очень походила на ее собственную. Дрожь тут же обхватила все ее тело. Она невольно взглянула на Гарри, ища поддержки, и он ободряюще кивнул. На какой-то миг ей стало легче, но то, что было внутри нее, оказалось сильнее. Там словно стоял какой-то блок. Гермиона тяжело сглотнула, понимая, что просто не может ничего сделать.

— Гермиона, взмахни ей, — сказал Гарри, когда пауза затянулась.

Гермиона прикусила губу и все-таки взмахнула палочкой, но ничего не произошло.

В помещении воцарилась полная тишина. Она услышала, как Гарри тихо перевел дыхание. Олливандер же смотрел на нее с полным недоумением.

— Ничего не понимаю… — пробормотал он, медленно разворачиваясь и уже оглядываясь в поисках другого варианта. — Может быть, попробовать эту, — и он вытащил дрожащими руками другую коробку.

Гермиона взяла новую палочку, но чувство стеснения в груди лишь возросло. Она поняла, что не может и не хочет этого делать. Подобное с ней происходило впервые. Ей было страшно неловко из-за всей этой ситуации, но и вместе с тем она никак не могла ее исправить.

— Извините, — прошептала она, мельком взглянув в глаза Олливандеру. Он даже не пошевелился, просто задумчиво смотрел в ответ.

Гермиона вздохнула и быстро положила палочку на прилавок. Она уже заметила, как Гарри дернулся, собираясь что-то сказать, и поэтому, не медля ни секунды, развернулась и выбежала из магазина.

На улице стало чуточку легче. Гермиона судорожно вздохнула, и завернула за угол здания. Холодный ветер ударил в лицо.

В узком переулке совсем никого не было. Гермиона оперлась спиной о кирпичную стену, пытаясь выровнять дыхание, и зажмурилась. Такое отторжение к магии внушало настоящее отчаяние. Она уже чувствовала слезы, подступающие к горлу.

Гермиона не думала о себе и не жалела себя, находясь в поместье, потому что понимала: если позволит себе быть слабой, то просто не выдержит. Но теперь, когда опасность в какой-то мере миновала, она не находила в себе прежних сил. И сейчас понимала, что должна держать себя в руках, но ничего не получалось.

Спустя какое-то время к ней подошел Гарри. Вид у него был недовольный и взволнованный.

— Знаешь, что он сказал мне, Гермиона? — напряженно произнес он. — Олливандер сказал, что причина только в тебе. Он считает, что ты сама почему-то сдерживаешь свою магию. Сама ее блокируешь. Я… — он осекся и передернул плечами, выражая недоумение. — Может, ты знаешь, почему это происходит?

Гермиона неуверенно посмотрела на Гарри. Конечно, она знала. Но как сказать ему? Она не сможет ни за что в жизни.

Несмотря на то, что он требовал от нее правды, Гермиона понимала, что он к ней не готов. У Гарри есть жизненные правила, которые он не нарушил бы ни за что, и в вопросах морали он непреклонен.

Она поняла, и уже очень давно, какой он человек. Для него не существует полутонов, для него мир четко делится на то, что правильно, а что — нет.

— Гермиона, — Гарри посмотрел на нее испытующе, — я прошу тебя, расскажи все. Я же вижу, ты что-то скрываешь…

Гермиона почувствовала неловкость под его пристальным взглядом. Она с болью на него посмотрела.

— Я понятия не имею, Гарри, — пробормотала она. — Наверное, все дело в энергетическом истощении…

— Нет, — твердо проговорил он. — Существует что-то еще. Гермиона… Я же тебя знаю. Ты не умеешь врать.

— Я и не…

— Говори!

Гермиона скрестила руки на груди и опустила взгляд в пол. Правда в том, что мысль об убийстве мучила ее с того самого момента, как это произошло. Быть может, ей станет легче, если она выговорится? Разделит с кем-то свою боль?

Рассказать об этом Гарри все еще казалось полнейшим безумием, но она вдруг почувствовала, что должна сделать это. Она устала сопротивляться, что-то выдумывать, уходить от ответа. Если так хочет знать — пусть знает.

И тут же она почувствовала что-то странное. Металлические тиски, невидимые для чужих глаз, начали сдавливать ее кисть, потом плечо, потом грудь... Они впивались в кожу, причиняя невыносимую боль.

Гермиона коротко выдохнула. Это проклятие не давало ей возможности раскрыть правду Гарри. Она могла озвучить лишь ее часть, которая не вызвала бы у него подозрений. И как только Гермиона внутренне согласилась с этим, то почувствовала, как тиски потихоньку ослабевают.

— Хорошо, Гарри, я скажу, — произнесла она. — Как ты понимаешь, во время плена мне многое пришлось перенести, — она заметила, как он изменился в лице при этих словах, но продолжила: — Произошла ситуация, которая… — она поняла, что больше не может подбирать слова, что ей это мучительно и нужно договорить как можно скорее. — В общем, так получилось, что я… убила человека, — она выдохнула, чувствуя, как все внутри похолодело, и добавила уже тверже: — Да, я убила человека.

Договорив, она посмотрела Гарри прямо в глаза.

И поняла, что не забудет этот взгляд до конца своей жизни.

На секунду сердце у нее остановилось, а потом страх полностью сковал все ее тело.

«Только не молчи, только не молчи, — в панике подумала она. — Скажи уже хоть что-нибудь, Гарри».

Наконец, он отвел взгляд и, пытаясь совладать с собой, спросил дрогнувшим голосом:

— И как это… произошло?

— Он напал на меня, — прошептала Гермиона, испытывая тупую, безысходную боль от этих воспоминаний. Голос плохо ей повиновался. — Он напал, и… пришлось защищаться. Я боялась, что он убьет меня, и в какой-то момент у меня случился выброс магии. И это... убило его.

Гарри слушал ее, напряженно застыв. И смотрел в сторону. На лице — все еще отпечаток шока.

— Кто это был, ты его знаешь? — спросил он после некоторой паузы.

— Нет, — Гермиона покачала головой.

— Но, послушай… как это вообще…

— Гарри! Прошу, не заставляй меня сейчас вспоминать об этом!

— Ладно, — глухо проговорил он. Тяжело вздохнул, снял очки и потер глаза пальцами. Спустя пару секунд все-же произнес: — Нет… это… хорошо, что ты мне сказала. Мне… просто нужно немного времени, я не ожидал, что…

Гермиона ничего не ответила, устремив прямо перед собой застывший взгляд и до боли закусив губу. В глазах стояли слезы. Ее вдруг охватило отчаяние. Она думала, что ей станет легче, если она расскажет об этом, но облегчения не было. Наоборот, теперь стало еще хуже. Если Гарри, узнав это, теперь откажется от нее, она этого не переживет.

— Так вот в чем причина, — сказал Гарри тихо. — Ты винишь себя в этом. Настолько, что даже не можешь колдовать…

— Да, потому что я не хотела этого делать, — с отчаянием выкрикнула Гермиона. — Я не хотела!

— Конечно, ты не хотела, — попытался успокоить ее Гарри, но Гермиона уже его не слышала.

Она понимала, что должна быть сдержаннее, но слезы уже катились по щекам, и она просто не могла успокоиться. Ее всю трясло.

— Я не хотела этого делать, но так случилось! — закричала она, теряя контроль.

— Гермиона, тише! — взмолился Гарри, оглядываясь назад, и схватил ее за локоть.

— Я чувствую себя просто отвратительно! Я ненавижу себя! Потому что я уби…

Она не смогла договорить, потому что Гарри внезапно зажал ей рот ладонью. Гермиона опешила в первую секунду, и так и застыла, прижатая спиной к стене. Гарри все еще одной рукой держал ее за локоть, а другой, согнутой в локте, зажимал ее рот.

Его лицо было близко. И в глазах уже мелькнула решимость, почти вызывающая. Гермиона знала этот взгляд — он всегда появлялся у Гарри, когда кто-то нуждался в помощи.

— А теперь слушай меня, — вкрадчиво произнес он. — Ты ни в чем не виновата. Как ты только могла подумать такое? Ты не виновата!

Она дернулась, пытаясь возразить, но Гарри сильнее надавил ладонью.

— Ты защищалась, это другое! Если он напал на тебя… что ещё ты могла сделать? Не смей обвинять себя, Гермиона!

Он отпустил руку, тяжело выдыхая, и посмотрел ей прямо в глаза. Гермиона тоже смотрела на него, растерянно и напряженно. По щекам стекали слезы.

Тем не менее, ей стало немного легче. Она глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь. Было чувство, как будто невидимый груз, давивший на нее все это время, наконец испарился.

Гарри скользнул по ней взглядом и заметил влажные дорожки от слез на ее щеках. И вдруг его лицо смягчилось.

— Иди сюда, — шепнул он непривычно мягко, почти ласково.

Гермиона шагнула ему навстречу, и Гарри привлек ее к себе, быстро и сильно. Одной рукой он обнял ее за талию, прижимая к себе, а другой гладил по волосам, успокаивая, как ребенка. Гермиона уткнулась головой в его плечо.

— Гермиона, я просто ужасен во всех этих разговорах, — прошептал Гарри, — но поверь мне… поверь, что все будет хорошо! Ты сильная... и такая смелая...

Гермиона слушала его, как завороженная, чувствуя, как его пальцы перебирают ее волосы. Наверное, впервые Гарри был с ней так нежен.

Она закрыла глаза. Прямо сейчас, в эту секунду, ей наконец стало спокойно. Как будто внутри все вернулось на свои места. Потому что объятия Гарри, его слова действительно заставляли верить, что все будет хорошо.

Она старалась не думать о будущем и уж тем более о прошлом, а просто жить этой секундой. Единственной. Когда спокойно, уютно и хорошо. Она хотела бы, чтобы эта секунда длилась вечность.

Но Гарри уже мягко отстранил ее от себя, удерживая за плечи. Она подняла на него взгляд. Такие чистые зеленые глаза… Каждый раз они по-новому ее завораживали.

Он молча взял ее за руку и повел в сторону магазина Олливандера, чтобы все-таки выбрать палочку. Гермиона не сопротивлялась. Она почему-то была уверена, что теперь у нее все получится.

* * *

Прошла неделя, и Гермиона немного оправилась. Магия, хоть и не сразу, но вернулась к ней в полной мере. После разговора с Гарри словно ушел какой-то блок — как видно, она действительно нуждалась в том, чтобы обсудить это с ним.

Все шло, как обычно: утром они помогали миссис Уизли с разными домашними делами, а вечера проводили в саду. Это очень напоминало прошлогодние каникулы, но Гермиона все равно ощущала себя в подвешенном состоянии. Она понимала, что весь этот мир, окруживший ее теплотой, на самом деле слишком хрупкий, и может разрушиться в любую секунду. Именно поэтому ей так хотелось наслаждаться тем, что есть сейчас.

Было около шести часов вечера, когда все семейство Уизли плавно переместилось в сад. Солнце уже перестало палить, и воздух стал свежим, наполненным сладким ароматом цветов.

Гарри, Рон и близнецы играли в квиддич, а Гермиона и Джинни наблюдали за ними. Они расположились на широкой деревянной качели, и теперь лениво отталкивались ногами от земли.

— Гермиона, Джинни! Давайте к нам! — крикнул Гарри, разворачиваясь к ним корпусом на метле. Его голос чуть сбился из-за нехватки воздуха, и грудная клетка ощутимо вздымалась.

— У нас тут вообще-то серьезный разговор, Гарри! — отмахнулась Джинни. — Так что уж обойдитесь как-нибудь без нас!

Гарри пожал плечами и, пригнувшись к древку метлы почти вплотную, взмыл в воздух. Джинни хмыкнула и повернулась к Гермионе. На самом деле, они не обсуждали ничего особенного, но играть уже действительно не хотелось.

Гарри тем временем снова сделал какой-то совершенно немыслимый финт в воздухе, и Джинни, наблюдая за ним, тихо перевела дыхание.

— Если честно, он все еще мне нравится, Гермиона, — тихо призналась она.

Гермиона сразу не нашлась, что ответить. Она чуть нахмурилась и спросила вполголоса:

— А как же Майкл? Ты разве не встречаешься с ним?

— Уже нет. Мы расстались в конце года. К тому же, я и начала все это только для того, чтобы забыть Гарри, — нетерпеливо пояснила Джинни. Теперь в ее глазах мелькнула тоска. — Но это была плохая идея...

Гермиона невольно посмотрела на Гарри, даже не подозревающего, что они ведут разговор о нем. Она всегда относилась к нему с большой теплотой. В школе, в которой она обучалась до Хогвартса, ей так и не удалось ни с кем подружиться. Ее считали скучной, и не без оснований — пока другие дети играли на перемене, она сидела с книгой.

Гарри был первым, с кем она подружилась. Первым, кто показал ей, что такое поддержка. И она очень привязалась к нему — порой Гермиону это даже пугало. Потому что ради него она была готова на все, что угодно.

И когда Джинни рассказала о своих чувствах, это вызвало у Гермионы ревность. Неявную, но в тоже время… Она не была готова делить Гарри с кем-то еще.

— Может быть, ты поговоришь с ним? — внезапно предложила Джинни.

— И что я ему скажу? — Гермиона снова посмотрела на Джинни — та заметно оживилась.

— Просто спроси, нравлюсь ли я ему.

— Но…

— С Чжоу он больше не встречается, так что почему бы и нет, — бодро заметила Джинни и выпрямилась. — Ну, пожалуйста, Гермиона! — и она обхватила ее за плечи, жалостливо заглядывая в лицо.

— Хорошо, — проговорила Гермиона, пытаясь скрыть раздражение. — Я, конечно спрошу, но… По-моему, если бы Гарри был влюблен в тебя, он показал бы это как-нибудь!

Джинни нетерпеливо качнула головой. Ее рыжие волосы, блестевшие в свете уходящего солнца, соскользнули с плеча на грудь.

— Это вряд ли, он же стеснительный в таких делах, — отрезала она.

Гермиона ничего не ответила, хотя слова Джинни ее не убедили. Вскоре миссис Уизли позвала их на кухню, чтобы помочь накрыть на стол, и Гермиона с радостью воспользовалась этой возможностью, чтобы уйти от разговора.

Через полчаса они сели ужинать в беседке. Гарри, Рон и Фред с Джорджем, раскрасневшиеся после игры в квиддич, уплетали суп и практически не принимали участия в разговоре, зато мистер Уизли рассказывал новости, услышанные им в министерстве.

Поскольку новости эти в основном касались беспорядков, учиненных Пожирателями смерти, миссис Уизли всеми силами старалась свернуть эту тему.

— Ладно-ладно, милый… — она обернулась к Гарри и Рону, а потом и к Гермионе с Джинни. — Вы же помните, что завтра мы идем в Косой переулок за книгами?

— Как тут забудешь, когда ты весь день только об этом и говоришь, — буркнул Рон. Ему, как видно, не хотелось думать об учебе раньше времени.

— Прекрасно, — миссис Уизли поднялась. — Тогда ложитесь спать пораньше. Утром никого ждать не будем!

Она взмахнула палочкой, и грязная посуда поднялась в воздух, а потом неровным строем полетела к дому. Все остальные тоже начали потихоньку подниматься.

— Чур я первый в душ, — быстро сказал Рон и ринулся к дому.

Фред с Джорджем снисходительно переглянулись.

— Это мы еще посмотрим, — хмыкнул Фред, и они с Джорджем, не сговариваясь, побежали вслед за Роном.

Гарри, справедливо оценив свои шансы, решил отказаться от борьбы. Он, никуда не спеша, принялся при помощи заклинания очищать стол.

— Давай, — шепнула Джинни Гермионе, и, поправив волосы, направилась в дом вслед за остальными.

Гермиона едва удержалась от тяжелого вздоха и подошла к Гарри. К тому времени он уже закончил свою работу.

— Может прогуляемся? — предложила она.

Гарри выпрямился и посмотрел на нее. Судя по обеспокоенному выражению его лица, он уже вообразил себе, будто с ней что-то случилось.

— Конечно, идем, — медленно проговорил Гарри.

Они направились по выстриженному газону, минуя деревья.

— Я хотела поговорить с тобой о Джинни, — произнесла Гермиона и взглянула на Гарри. Ей хотелось покончить с этим как можно скорее.

— О Джинни?.. — тупо повторил Гарри. Он как будто ожидал чего угодно, кроме этого.

— Ну да, о Джинни. Она больше не встречается с Майклом. Так что ты можешь как-то показать ей свою симпатию, если, конечно...

Гарри резко остановился.

— Ты что, пытаешься нас свести?

— Да нет, я просто… — неловко пробормотала Гермиона, отводя взгляд. Все эти слова исходили не от нее, и оттого были неискренними, фальшивыми… Она уже внутренне проклинала себя за то, что поддалась на уговоры Джинни.

— Слушай, я хорошо к ней отношусь, — продолжил Гарри. — Но… я не собираюсь встречаться с ней.

Гермиона подняла на него взгляд. Ей не хотелось этого признавать, но что-то внутри нее обрадовалось такому ответу. Гарри тем временем сделал шаг навстречу и коснулся ее пальцев.

— Я не собираюсь встречаться с ней, потому что… мне нравится кое-кто другой.

Гермиона почувствовала, как ее бросает в дрожь от этих слов. То, что Гарри все еще держал ее за руку, все ей объяснило. Тем не менее, хотелось, чтобы он признался во всем до конца.

— И кто же? — шепотом сорвалось с ее губ.

— Ты.

Теперь к чувству смущения и неловкости добавился восторг. Гермиона, еще больше разволновавшись, высвободила руку.

— Нет, Гарри, подожди…

— Я знаю, что никогда не говорил об этом раньше, — горячо произнес он, снова беря ее руку в свою. — Я... просто привык, что ты всегда была рядом, и не подозревал, насколько на самом деле ты важна для меня. Но, когда… ты пропала, я понял, что... не могу без тебя.

Гермиона стояла, оглушенная этим признанием.

— Я хотел бы всегда заботиться о тебе, — добавил он уже тише, наклоняясь к ней. — И всегда быть рядом.

Гермиона затаила дыхание, пораженно на него глядя. Ей казалось, что в этот момент у нее даже сердце биться перестало. Лицо Гарри было так близко, что она могла чувствовать на себе его дыхание. Это завораживало.

И вдруг Гарри поцеловал ее в губы: быстро и легко. Он тут же отстранился, и Гермиона почувствовала, что слабеет: мысль о том, что Гарри поцеловал ее, все еще плохо укладывалась в голове.

— Ты мне веришь? — спросил Гарри, едва заметно улыбаясь, и снова поцеловал ее, на этот раз настойчивее.

Гермиона ответила на поцелуй, ее рука скользнула ему на затылок, привлекая к себе. Конечно, ей были приятны и его признание, и прикосновения, но... к блаженству примешивалось ощущение, что она делает что-то неправильное. То ли это было чувство вины перед Джинни, то ли что-то еще… Она не могла разобрать, но это было уже и не важно.