Как твои дела? (гет)

— Ваш ход, Андрей Павлович…

И на него навалилась тишина, которая оглушала. Как будто где-то наверху вырубили всё звуковое сопровождение его жизни. Второстепенные, абсолютно неважные в данную секунду, вопросы рождались и умирали в сознании Андрея. Что она сказала? Как такое могло с ним случиться? С ними? Что будет с компанией? И что скажет отец?

Веки резало, но он немигающе глядел в Катины огромные, страшные сейчас, глаза. Сказать Андрей ничего не мог… Даже если ему и было бы, что сказать. Катя, видимо, всё-таки ждала, что он что-то ей ответит. Смотрела на него, не отрывая взгляда, как будто и её векам что-то не давало сомкнуться.

Андрей не мог. Ну, не мог он ничего сказать физически: слова застревали в горле, язык сразу стал сухим, огромным.

Из горла вырвалось только:

— Э-э-э… — и этот звук словно сразу перехватил дыхание.

Андрей увидел, как в глазах девушки промелькнули разочарование, гнев, а когда в них осталась только усталость, Катя отвернулась, отошла от него.

— Я увольняюсь, но завтра совет. И я понимаю, что от меня слишком многое зависит и слишком многие... Я приду, сделаю всё, что вы хотели. Ещё я подготовила все документы, доверенность на ваше имя…

— Постой, — всё-таки выдавил он из себя. — Ты не о том сейчас говоришь…

Катерина развернулась к нему лицом и решительно — откуда она берёт эту решительность? — решительно заявила:

— Я сказала вам о ребёнке, Андрей Павлович, не потому, что жду чего-либо от вас... — Катя обхватила себя руками за плечи. — Вы, наверное, плохо расслышали, но я и об инструкции знаю. Поэтому сообщаю только в качестве информации — я беременна и от ребёнка я не откажусь, буду рожать.

Никогда он не замечал в ней такой безапелляционности. Растерянная Катя, испуганная Катя, расстроенная Катя, находчивая Катя, смелая Катя, влюблённая Катя, нелепая Катя, счастливая Катя, утомлённая Катя… Сотня Кать. Но вот непримиримая и жёсткая... Чёрт, что делать-то? Нужно уже что-то сказать… По существу сказать. А что говорят в таких случаях? Что он говорил той рыженькой пять лет назад? «Три тысячи тебе хватит?» И не признался в этом потом никому, даже Ромке. И так и не узнал, действительно ли была беременна или просто разжилась слегка за его счёт та красотка. Ребёнка не было и, слава Богу! Но предложить Кате три тысячи долларов… Это было бы неправильно. Низко. Отвратительно. К тому же с ним, Андреем, и не советовались, не спрашивали его мнения... Его ставили в известность. А что делают мужчины, когда их вот так ставят в известность?

На краешке Андреева сознания маячило что-то важное, что-то, о чём сказала Катерина, но это важное отступало перед основной новостью. Новость года, мать её!

Андрею казалось, что его голова стала пустой, звонкой, но одновременно переполнилась обрывками мыслей. Как такое может быть? И что, чёрт побери, он должен сейчас сказать?

И Катя, верный партиец, надежный товарищ, приняла решение за него.

— Ну, вот… Вы теперь знаете… — взгляд у неё стал отсутствующим, и она была уже не здесь. — Я пойду сегодня, хорошо? До завтра, Андрей Павлович.

И тут — Андрей не знал, что на него нашло, и откуда появился голос — вдогонку ей, чуть притормозившей у выхода из кабинета, он рявкнул:

— Не поздно ли называть меня по имени-отчеству, а, Кать?

* * *

«Ай да Жданов! Ай да сукин сын!»

Он сказал глупость. Катя ждала от него каких-то важных слов, а он… Чёрт, но она же не дала ему времени! После его очень своевременного замечания про имя и отчество Катя неожиданно засмеялась и вышла из кабинета. «Теперь у тебя есть время. Думай теперь, Жданов».

Андрей снял очки, рассеяно потер лоб. Что должен делать счастливый будущий отец после сообщения женщины об этом самом отцовстве? Встал, прошелся по кабинету, зачем-то заглянул в Катину каморку. Потом в тумбочке нашарил бутылку коньяка, бокал. «Нет повода не выпить, Жданов». После первого бокала пришло осознание, что всё плохо настолько, насколько и представить невозможно. После второго — что всё еще хуже. Третий новых прозрений не принес. После четвёртого оказалось, что на столе слишком много бумаг, и Андрей широким размашистым жестом скинул всё, что на поверхности стола находилось, на пол. Услышав грохот падающего монитора, в кабинет залетела Виктория.

— Андрей, что случилось?

Вика, как и разлетевшиеся бумаги, тоже была лишней, и Андрей запустил в неё бокалом. К сожалению, секретарша увернулась… Но Андрею понравилось, как Клочкова запищала и скрылась с его глаз. Уже из приёмной послышалось её истерическое:

— Да что ж это такое… Совсем с ума сошёл… И Киры сегодня нет!

Андрей удовлетворенно улыбнулся, но сразу опять нахмурился — бокал разбился, схватил бутылку, припал к горлышку. Дверь из приёмной опять отворилась, и в кабинет зашёл Малиновский.

— Палыч… — глаза Романа округлились. — К совету готовишься? In vino veritas?

Андрею захотелось запустить чем-нибудь и в Малиновского, но под рукой была только бутылка, на дне которой оставалось ещё много и vino, и veritas… Поэтому Андрей только хрипло спросил:

— Чего тебе?

— Интересное кино, — Роман, явно не догадывавшийся об участи баскетбольной корзины, грозившей ему минутой ранее, устроился на краю стола. — Друг и, можно сказать, начальник, тут выпивает в одиночестве... Он, можно сказать, почти убивает почти мать почти моего ребёнка… Я беспокоюсь.

Малиновский увидел рассыпанные по полу бумаги, поднял несколько, взглянул на первую и присвистнул:

— Ничего себе… Жданов, ты из-за этого бесишься?

Андрей приподнялся в кресле, выхватил из рук Ромы один листок: «Заявление. Прошу уволить меня…» Смял его, бросил обратно на пол. Потянулся за остальными, но Малиновский увернулся, с интересом читая вслух заголовки документов:

— Доверенность… Так, так, так… Отчёт о… Андрей, это то, о чем я думаю? — он удивлённо посмотрел на друга. — Катя написала… и увольняется?

Из Андрея как будто выпустили пар, и он, не выдержав Ромкин взгляд, опять припал к горлышку бутылки.

— Катя беременна. Катя ждёт ребенка.

Роман, вставший со стола и пытавшийся в этот момент усесться в кресло, промахнулся мимо него и очутился на полу рядом с разбросанными бумагами.

— От кого?

— Дурацких вопросов не задавай, а? — Андрей сделал еще один глоток из бутылки.

— Перестань пить! — Роман поднялся и ловко выхватил почти пустую бутылку из руки Андрея. Но, потянувшись за коньяком, он поскользнулся на карандаше, сброшенном другом и президентом со стола несколькими минутами ранее, и опять с грохотом растянулся на полу поверх разбросанных бумаг.

Виктория приоткрыла дверь и опасливо заглянула в кабинет:

— Что вы тут…

Не договорив, Клочкова с визгом отшатнулась и с силой захлопнула дверь, так как теперь в неё полетели бутылка, метко пущенная Романом, и компьютерная мышка с болтавшимся проводом, отправленная в полёт нетвёрдой рукой Андрея.

— И родители прилетают через…— он попытался разглядеть стрелки на циферблате часов, но они расплывались перед глазами. — Скоро прилетают. Что делать, Ромка?

— Ну, Жданчик, случился у тебя нежданчик...

Роман хохмил, но смешно ему не было — Андрей даже сквозь опьянение понял: что говорить и что делать друг пока не придумал.

— Пшёл ты, Рома со своими каламбурами, знаешь куда… — язык заплетался, ноги ослабели, но голова Андрея пока работала. Как могла, так и работала: — Неси еще выпить, а?

— Так, Жданов, паниковать прекращай. Катя здесь? — Роман заглянул в кабинет помощницы. — Она совсем ушла?

— Откуда я знаю? — лишенный добавочной дозы алкоголя, Жданов медленно зверел. — Меня поставили перед фактом и гордо удалились.

— Кира знает?

Жданов пожал плечами, почему-то сейчас о невесте он вообще не думал. О родителях подумал, о Zimaletto подумал, о Кате подумал, о себе подумал, даже о Валерии Сергеевиче — и то подумал. О Кире — не вспоминал.

— Жданов, ты отчёт смотрел?

— Ромка, ну какой отчёт?

— Такой отчёт! Что ты сказал Кате в ответ на её сногсшибательное известие? Молчишь? Ежели Катерина Валерьевна, вместо «люблю до гроба», решит, что «не доставайся же ты никому»? Ты об этом подумал?

Малиновский вскочил, пробежался до двери в конференц-зал, потом о чём-то вспомнил, стукнул себя ладонью по лбу, нагнулся и поднял одну из бумаг, валявшихся на полу, вчитался в неё:

— Хотя, судя по тому, что доверенность она выписала на твоё имя… Но совет только завтра, вполне может и передумать…

— Ромка… — Андрей посмотрел Роману в глаза, он знал, что сейчас больше всего походил на побитую собаку, несправедливо обиженную и сильно наказанную собаку. — Ромка, я вспомнил… Катя сказала, что знает про инструкцию.

Теперь ноги ослабели у Романа, и Малиновский в третий раз за последние полчаса промахнулся мимо кресла.