Легенда о красных ягодах (гет)

Войдя в поместье, мы сразу, даже не сняв верхней одежды, поспешили наверх, в большую спальню. Щелкнув выключателем, я зажег свет и подошел к комоду, на котором так и стояла с тех пор, как мы ее нашли, деревянная шкатулка. Я провел пальцами по цветку из кусочков разноцветного стекла и решительно перевернул шкатулку той стороной, где находился кодовый замок.

— Один-два-два-пять, — шепотом подсказал Чарли, но я справился и без него. Замок щелкнул, и крышка шкатулки откинулась.

Чарли всем весом навалился на мое плечо, стремясь рассмотреть, что находится внутри — но там был только один плотный лист старой бумаги, сложенный в несколько раз.

— Надеюсь, там что-то важное, — вслух подумал я, разворачивая лист.

В кои-то веки, он не был вырванной страницей из дневника или старым помятым письмом, но он тоже весь был заполнен уже знакомым нам почерком Кристофера, и начинался с довольно необычного обращения.

Здравствуй, мой дорогой друг, кем бы ты ни был!

Меня зовут Кристофер Блумфилд, и, если ты читаешь эту запись, значит меня уже нет в живых. Все, на что я теперь смею надеяться — лишь то, что ты являешься членом нашей семьи и добыл эту бумагу честным путем, воспользовавшись моей подсказкой и открыв шкатулку с помощью кода.

Как ты, вероятно, знаешь, когда началась война, я стремился обезопасить наше семейное имущество и спрятал фамильное сокровище в одном старинном тайнике, о котором не знает никто, кроме меня.

Я долго сомневался, стоит ли оставлять подсказки о том, где его найти и как открыть. Я очень боюсь, что эта информация попадет не в те руки, и семейной ценностью Блумфилдов завладеет посторонний. Но в то же время, я понимаю, что могу и не пережить войну, а унеся знания с собой в могилу, я лишу сокровища свою же собственную семью.

Поэтому я принял непростое решение все же оставить несколько подсказок, но сделать их настолько сложными и неочевидными, чтобы разгадать и понять их мог только посвященный. В этой записи я объясню, как ими пользоваться, а потом спрячу эту бумагу в шкатулку, которую привезла из Венгрии и подарила мне моя сестричка Агата. Кодом для шкатулки я сделаю дату ее рождения, а помочь об этом догадаться должен будет цветок, что находится на крышке.

Итак, мой дорогой друг, чтобы найти сокровище Блумфилдов тебе нужно будет отыскать спрятанные в доме записки с подсказками (их всего шесть), помеченные тремя греческими буквами — дельтой, сигмой и омегой. Эти буквы помогут объединить подсказки в группы, в каждой из которых будет указано время и место.

Если справишься с этим — дело останется за малым: нужно будет разместить зеркальце в каждом указанном месте в определенное время, и отметить, куда падает отраженный солнечный луч. Если ты все сделаешь правильно, получишь равносторонний треугольник, а в его центре и находится секретная кнопка, которая открывает тайник!

Желаю удачи!

Кристофер Блумфилд

сентябрь 1942 г.

— Так вот оно что… — пробормотал Чарли у меня за спиной. — Вот что означает то, во сколько он ударился локтем о камин или начал читать книжку! Ну надо же… Ну и выдумщик он был, а?

— Не то слово! — ухмыльнулся я, не в силах сдержать довольной широкой улыбки. — А ведь и правда, ни за что не догадаешься, если не знаешь, что к чему!

— Он гений! — благоговейно произнес Чарли. — Он специально написал эти подсказки в таком стиле, чтобы любой непосвященный человек подумал, что имеет дело с бредом сумасшедшего!

— И весьма в этом преуспел. Сколько раз ты называл его психом и утверждал, что его подсказки не имеют смысла? — поддел я брата, на что он лишь беззлобно отмахнулся.

— Значит, теперь сокровище у нас в кармане! — воскликнул он, ликующе вскинув руки вверх.

— Погоди ты, — осадил я его. — Не забывай, у нас еще нет последней, шестой подсказки. И, кроме того, Кристофер не упоминает, в какой именно комнате находится тайник.

— В библиотеке, — не раздумывая, ответил Чарли. — Книга «Ботаника» же там стоит!

— Это она сейчас там стоит, — заметил я. — А полвека назад она могла стоять где угодно.

Чарли помрачнел.

— Да нет, — неуверенно протянул он. — Она такая древняя, по ней видно, что ей лет сто никто не пользовался. К тому же, после Мортимера в семье, кажется, не было ботаников — вряд ли она кому-то могла понадобиться… К тому же, в библиотеке и камин есть — так что, уже два места из подсказок совпадают.

— Надо найти последнюю подсказку, — тряхнув головой, сказал я. — Если уж Кристофер так хорошо все продумал, то и намек, в какой комнате находится тайник, он тоже, несомненно, оставил.

Чарли кивнул.

— Где же может быть последняя подсказка? — задумчиво протянул он.

— Осталось осмотреть пару комнат на третьем этаже, — ответил я. — Думаю, где-то там. Все остальные помещения в доме мы уже обыскали.

— Завтра с утра и приступим! — с энтузиазмом воскликнул Чарли. — А теперь, прошу тебя, давай поужинаем? Мы же весь день ничего не ели!

Как только он это сказал, я тоже ощутил дикий голод и страшную усталость, накопившиеся за день. Сложив послание Кристофера обратно в шкатулку, я защелкнул ее на замок и, погасив в спальне свет, мы отправились вниз, на кухню.

* * *

На следующий день снова испортилась погода — мы проснулись под шум дождя и ветра; выглянув в окно, я увидел, как уже почти голые макушки деревьев качаются на фоне серого неба. Сад тоже представлял собой унылую картину — еще несколько дней назад радовавший глаз буйством красок осенних цветов, теперь он поблек и побурел. Синие, розовые и белые астры теперь были прибиты к земле дождем и лепестки с них облетели, а ярко-желтые георгины заметно потемнели и увяли. Одни только красные ягоды продолжали мерцать на деревьях, выглядя немного сюрреалистично посреди этого серо-буро-желтого мира.

Почему-то эта картина действовала на меня удручающе.

— Проснулся? — хмуро спросил я Чарли, когда он неуклюже выбрался со своего матраса. — Пойдем завтракать, да приниматься за работу.

На лестничной площадке второго этажа мне попалась на глаза картина, прислоненная к стене, и мое настроение испортилось еще сильнее.

— Убери ее куда-нибудь, — недовольно попросил я брата. — Видеть ее не могу, даже с изнанки.

— Куда же мне ее убрать? — зевая, спросил Чарли.

— Да куда хочешь! Выброси, закопай, сожги, в конце концов! — я передернул плечами. — Она меня пугает.

— Хорошо, хорошо, — миролюбиво заметил Чарли. — Позавтракаем, и уберу.

Во время завтрака мое настроение немного улучшилось — Чарли завел разговор о нашей вчерашней находке и принялся хвалить меня за то, что когда-то именно я настоял на поисках сокровища, не обращая внимания на всю мнимую невыполнимость этой затеи. Мысль о том, что мое увлечение детективами и жажда приключений все-таки пригодилась мне в жизни, здорово приободрила меня, и из кухни я выходил уже не такой мрачный.

Правда, на лестнице мне снова попалась злополучная картина, и я наградил ее неприязненным взглядом.

— Сейчас я ее куда-нибудь унесу, — засуетился Чарли, заметив, куда я смотрю. — Поднимайся пока на третий этаж, я сейчас подойду.

На третьем этаже осталось только две неразобранных комнаты — одну я окрестил комнатой Агаты, потому что в ней, помимо обычной жилой мебели, стоял мольберт и лежали холсты и картины. Вторая была эдаким хранилищем ненужного хлама, который за многие десятилетия стаскивался со всего дома. В нее я и отправился.

Шкаф с колбами и пробирками, стоявший в комнате, меня не заинтересовал — видимо, его поставили сюда потому, что не помещался в соседней лаборатории Мортимера. Подшивки старых газет тоже не представляли интереса, и я решил заглянуть в коробки, наваленные вдоль одной из стен. Там оказалось множество личных вещей прежних владельцев дома — от женских косметичек и изъеденных молью платьев, до мужских бритвенных принадлежностей, письменных наборов и курительных трубок.

Я подошел к столу, припомнив, что его ящики были наполнены какими-то рукописями и бумагами, но меня быстро постигло разочарование — все они были на французском, и с записями Кристофера ничего общего не имели. Языка этого я не знал, но, рассмотрев бумаги, заметил, что все они подписаны именем Вивьен Блумфилд и датированы примерно 1880 — 1920 годами.

Вызвав в памяти фамильный гобелен, я припомнил, что Вивьен приходилась матерью Кристоферу, Фредерику и Агате. Значит, она была француженкой…

Занимательно, конечно, но мне эта информация ничем помочь не могла, и я уже было отвернулся от стола, как вдруг подумал, что если Кристофер спрятал одну из своих подсказок в древних записях Мортимера, то и здесь он мог поступить точно также. Надо бы пролистать все эти бумаги, вдруг среди них попадется что-то нужное.

С этими мыслями я повернулся обратно к столу, и тут услышал в коридоре шаги Чарли. Я решил, что он уже спрятал картину и сейчас присоединится ко мне, но он вошел в комнату Агаты и принялся чем-то там шуршать. Видимо, он решил положить жуткую картину вместе с другими холстами. Я снова протянул руку к ящику, но тут услышал голос Чарли:

— Джордж!.. Иди-ка сюда.

Голос его звучал взволнованно и немного растерянно. Я поспешил в соседнюю комнату.

— Вот, смотри! — едва увидев меня на пороге, Чарли протянул мне какую-то картину. — Не она ли висела на лестнице до того, как… до вчерашнего утра?

Мне очень не хотелось смотреть на это полотно — кажется, я заработал себе фобию, и до конца жизни буду бояться картин, но все же, с опаской я приблизился и взглянул на изображение.

Мне хватило и секунды, чтобы узнать ее — да, это та самая картина, та самая милая девушка, которой я улыбался каждое утро! Руки, скрещенные на груди, задумчивый взгляд, обращенный к закату…

— Это она! — воскликнул я. — Но… как?

— Она лежала здесь, — Чарли кивнул на стопку картин, лежащих у стены. — Я хотел спрятать ту, страшную, среди них, и случайно увидел эту.

Он поднял с пола второе полотно и положил его рядом с первым. Хоть я и знал, что увижу, меня все равно слегка бросило в дрожь, когда я снова увидел перекошенное от злобы лицо. Но теперь, глядя на две картины, лежавшие рядом, и отличавшиеся лишь позой и выражением лица нарисованной девушки, я уже не испытывал такого сильного страха.

— Что все это значит? — пробормотал я.

— Это две похожие картины, — протянул Чарли, — и написаны они, скорее всего, одним автором. Только одна висела на лестнице, а другая лежала здесь. А потом… они поменялись местами.

— Сами по себе? — недоверчиво спросил я.

— Ну, Джордж, мы с тобой в этом доме столько всего уже видели, — философски заметил Чарли. — Черные фигуры, открытые окна, воткнутые в стол ножи, разбросанные вещи… Кажется, уже нужно перестать удивляться, и воспринимать все это как данность.

— Но это все равно как-то странно… — неуверенно протянул я.

Мной овладело неприятное чувство — как будто голова наполнилась сотней жужжащих мыслей, и все они перемещаются там хаотично, не позволяя схватить ни одну из них. Мне снова стало казаться, что я упускаю что-то важное, не могу сложить несколько частей паззла… Почему-то подмена картины выбивалась из остальной закономерности мистических происшествий, не была она похожа на типичное проявление потусторонней активности…

— Черт, эти холсты липкие, надо пойти вымыть руки, — проворчал Чарли, и я кивнул, погруженный в свои мысли.

Машинально я вышел вслед за ним из комнаты и направился по коридору в сторону лестницы. Не отдавая себе отчета в том, что я делаю, спустился на второй этаж и только у двери ванной сообразил, что мне руки мыть, собственно, незачем. Я остался на площадке, куда выходили лестничные марши и дверь ванной комнаты.

В моей голове вертелись обрывки разговоров и каких-то событий, произошедших за последние недели. Мы с Чарли вешаем шторы, сорванные с карнизов… миссис Милтон уверяет, что в доме никогда не было привидений… Чарли замечает, что вся мистика происходит в основном в гостиной и столовой, но в наших комнатах ничего такого не случается… Эмили на балу спрашивает, есть ли в доме привидения… жуткий черный силуэт на том самом месте, где я сейчас стою, исчезает бесшумно, стоит лишь мне приблизиться…

Я перевел взгляд на пол, туда, где, как мне показалась, исчезла фигура, закутанная в балахон, в ту жуткую ночь. На первый взгляд, ничего особенного, обычный дощатый пол, но… что это за маленький блестящий предмет у самого плинтуса?

Сделав шаг вперед, я наклонился и, присмотревшись, понял, что это зажигалка — всего лишь обычная пластмассовая зажигалка с металлическим наконечником, который тускло блестел, отражая дневной свет, льющийся из окна. Я поднял ее с пола, и в этот момент из ванной вышел Чарли.

— Ты, кажется, обронил, — сказал я, протягивая ему зажигалку.

Но Чарли не спешил брать ее в руки.

— Это не моя! — заявил он.

— Как не твоя?

— Просто не моя. Во-первых, моя всегда при мне, — он хлопнул себя по карману джинсов, — а во-вторых, я никогда не покупаю зажигалки с кнопкой, только с колесиком. Они намного долговечнее и практичнее.

Понимание обрушилось на меня, как снежная лавина; меня будто обухом по голове ударили, но зато кусочки паззла наконец-то стали собираться воедино…

— Ты уверен? — на всякий случай переспросил я.

— Абсолютно, — твердо сказал Чарли и внимательно посмотрел на мое лицо. — Джордж, ты в порядке? Ты будто сам не свой. Это все из-за картины, да?

— Нет… — я медленно покачал головой. — Просто… кажется… я все понял.

— Что понял? — со страхом спросил Чарли.

Меня охватило чувство дежа вю, кажется, подобный диалог у нас уже происходил, но это было не важно. Я отчаянно цеплялся за складно выстроившиеся в голове мысли, боясь потерять нить рассуждений.

— Чарли, — медленно начал я, крутя в руках зажигалку и глядя в одну точку на стене, — по-моему, в этом доме нет никаких привидений.

— Что?!

— Никакой мистики, неупокоенных душ, призраков, и так далее, — продолжал я.

— Но как же?! — Чарли поперхнулся воздухом. — Мы же столько всего видели!

— В том-то и дело, мы не видели, кто именно все это делал — разбрасывал вещи, открывал окна и двери, перевешивал картины…

— И кто же это, по-твоему? — недоверчиво спросил Чарли.

— Не знаю, кто именно, но это человек, — уверенно сказал я. — Или даже несколько людей.

— Почему ты так думаешь?

— Призраки не курят, — улыбнувшись, ответил я, и показал ему зажигалку. — Если она не твоя, и не моя, значит, ее уронил кто-то, кто бывает здесь кроме нас.

— Но она могла лежать тут сколько угодно времени! — возразил Чарли. — Еще с тех пор, как в доме жил Эллиот.

— Вряд ли, — покачал я головой. — Тогда здесь были домработницы, они регулярно убирались, и нашли бы ее. Потом адвокат Кофман опечатал дом, и полгода он стоял пустой. С тех пор, как мы с тобой приехали сюда, в доме не было никого из посторонних, кроме Розалинды и ее матери, но они не поднимались на второй этаж. Вообще не проходили дальше гостиной.

— Хм… — задумался Чарли. — Ну хорошо, а почему ты думаешь, что вся эта мистика — дело рук человека?

— Этому много доказательств, — произнес я, — но, к сожалению, мы долгое время их не замечали. Во-первых, ничего мистического никогда не происходило на наших глазах. Мы всегда видели уже конечный результат — открытые окна, опрокинутые стулья, разбросанные вещи, и так далее. Во-вторых, ты сам когда-то верно подметил, что все происходит только ночью, и только на первом этаже — то есть, когда мы спим.

— Ты хочешь сказать, — ахнул Чарли, — что пока мы спим, кто-то забирается в дом, и творит все эти дела?

— Точно, — кивнул я. — Помнишь, сколько раз мы слышали ночью шаги, скрип лестницы? Мы думали, это призраки, но я уверен, что это вполне живые люди.

— А черная фигура? — припомнил Чарли. — Я видел ее ночью в саду, и мы вместе видели ее здесь… Ты хочешь сказать, что и это был человек?

— Да, — просто ответил я. — В обоих случаях это происходило поздно ночью, когда мы уже должны были давно спать. И в обоих случаях мы ее спугнули. В первый раз она — или он — только пробирался к дому, и тут ты вышел на крыльцо. Ему ничего не оставалось, как просто замереть на месте. Во второй раз — вспомни! — мы с тобой уже разошлись спать, но тебе не спалось, и через какое-то время ты решил зайти ко мне. Что очень важно, мы не включали свет, и со стороны, глядя на дом, можно было подумать, что мы давно спим. Он или она пробираются в дом, и тут мы неожиданно выходим из комнаты, включив свет в коридоре. Ему опять-таки оставалось только застыть, я думаю, он и сам тогда испугался не меньше нас… Но стоило мне приблизиться, он, испугавшись быть пойманным, убегает.

— Хм… — Чарли совершенно не аристократично почесал в затылке. — Складно ты все это рассказываешь. Но эта черная фигура… все-таки она была такая страшная. Какая-то потусторонняя.

— Ночью, в старинном особняке с мрачной атмосферой и дурной славой, все что угодно покажется страшным и потусторонним, — хмыкнул я. — Мы бы и друг друга испугались, если бы столкнулись в темноте.

— Наверное, ты прав, — признал Чарли. — Но, вспомни, однажды эта чертовщина произошла и днем — мы сидели в саду, а зайдя в дом, обнаружили, что все картины в гостиной сброшены со стен…

— Ты сам ответил на свой вопрос, — пожал плечами я. — Мы сидели в саду. В доме нас не было. Они могли пробраться внутрь и устроить это, пока мы были на улице.

— Значит, это все же не один человек? — предположил Чарли, и со страхом добавил: — И значит… за нами следят?

— Похоже на то, — угрюмо ответил я. — Помнишь, серебристый седан, который обрызгал тебя водой из лужи? Сдается мне, он не просто так все время появляется рядом с нами — то возле дома, то возле паба…

— Ты рассказывал, что однажды он резко сорвался с места, стоило тебе подойти! — подхватил Чарли, поняв мою мысль. — Значит тот, кто сидел за рулем, не хотел, чтобы ты даже случайно увидел его лицо!

Я кивнул.

— Но кто эти люди? И для чего они все это делают? Чего добиваются? — задал Чарли вполне логичный вопрос.

— Этого я не знаю, — вздохнул я. — У меня есть предположения, но… они практически ничем не подтверждены.

— Какие предположения? — настаивал Чарли.

— Эмили. Она неспроста подошла ко мне на балу, не назвала своего имени, и принялась расспрашивать меня о доме и сокровище, — задумчиво произнес я. — Возможно, это кто-то из наших родственников пытается таким образом нас запугать и выжить из дома, чтобы самому найти сокровище. Ну, или же просто потому, что считают нас недостойными владеть фамильным поместьем Блумфилдов…

— Или же это вообще посторонние люди, которые преследуют ту же цель, — предположил Чарли, угадав мои мысли. — О сокровище-то много кто знает. Может, это какие-нибудь воры или мошенники, хотят нас спугнуть отсюда, а самим перевернуть дом вверх дном и украсть сокровище.

Я кивнул, соглашаясь. Все эти неожиданные знания, обрушившиеся на меня в одну минуту, сильно угнетали меня. Не так уж приятно узнать, что в дом, где ты живешь, по ночам вламываются неизвестные злоумышленники.

— Джордж, кажется, нам нельзя здесь оставаться, — вдруг произнес Чарли. — Возможно, нам на самом деле грозит реальная опасность! Мы ведь не знаем, кто эти люди, чего они хотят, и на что они способны! А вдруг они подсыплют яд нам в еду? Или просто прирежут нас во сне, а все инсценируют так, будто бы мы с тобой тут подрались и поубивали друг друга?

— Да уж, если я начитался детективов, ты явно пересмотрел криминальной хроники, — хмыкнул я, но тут же серьезно продолжил: — Но в целом, ты прав. Мы не знаем, чего от них ожидать, и я думаю, оставаться в доме действительно небезопасно. Наверное, сегодня нам стоит уехать переночевать домой, в Шеффилд.

— Да, я тоже так думаю, — с облегчением выдохнул Чарли. — Только… можно я переночую у тебя сегодня?

Раньше я бы удивился такой просьбе и, скорее всего, отказался, но теперь… За эти две недели я так привык к Чарли и его постоянному присутствию, что ночевать по отдельности мне показалось чем-то из ряда вон выходящим.

— Да, конечно, — ответил я ему, даже не став расспрашивать, чем вызвана его просьба. Скорее всего, дело в том, что он не хочет возвращаться к своей девушке Сьюзи, но сейчас это абсолютно меня не интересовало.

Оглядевшись по сторонам и поняв, что мы так и стоим на лестничной площадке возле двери в ванную комнату, я хотел было предложить Чарли переместиться в какое-нибудь более удобное для разговора место, но тут он сказал:

— Кстати, Джордж… В твоей теории все очень складно, кроме одного — как эти злоумышленники пробираются в дом? Мы ведь закрываем на ночь двери и на замок, и на щеколду, а окна снаружи не открываются.

Его вопрос застал меня врасплох. Об этом, признаться, я не подумал сразу, но сегодня, кажется, был пик моей мозговой активности. Ответ пришел мне в голову сразу, будто шепнул кто.

— Тайный ход! — воскликнул я. — Помнишь, мы читали в письме Фредерика, что Кристофер хотел починить его?

Чарли недоверчиво уставился на меня.

— Никто же не знает, где он, — заметил он.

— Это мы не знаем, где он, — поправил его я. — Если эти злоумышленники — наши родственники, жившие здесь, они могут быть прекрасно осведомлены о том, где он, и как им пользоваться.

— А если не родственники?

— Да мало ли кто и как мог узнать о нем! — я развел руками. — Может кто-то из прислуги, ранее работавшей здесь, нашел его…

— Послушай, — сказал вдруг Чарли, — а ведь черную фигуру мы видели именно здесь, на этой самой площадке! И тогда она исчезла, будто сквозь землю провалилась. А что, если… тайный ход находится где-то здесь?

— А это мысль! — воскликнул я и огляделся по сторонам. Как же мне это сразу в голову не пришло?

Я внимательно осмотрел стены, пол, потолок и уперся взглядом в старинный светильник, висевший на стене рядом с дверью ванной комнаты. Внешне ничем не примечательный, со старыми свечными огарками, такой же, как и множество других в доме…

В два шага преодолев расстояние до него, я схватился рукой за гладкий металл и плавно, но уверенно потянул на себя.

Уже сразу почувствовав, что светильник двигается, повинуясь моему движению, я понял, что оказался прав.

Часть стены, находящаяся под лестничным пролетом, пришла в движение, бесшумно открывшись наружу, как дверь.

— Джордж! — пораженно ахнул за моей спиной Чарли. — Мы нашли его!

Я кивнул, не в силах сдержать улыбку. Даже мрачное открытие о врагах, пробирающихся в наш дом под покровом ночи, сейчас отодвинулось на второй план — его затмило осознание того, что мы разгадали очередную загадку этого старого таинственного особняка!

Вместе с Чарли мы медленно приблизились к проему, открывшемуся в стене. Я щелкнул кнопкой найденной зажигалки, и ее слабый огонек осветил старые деревянные ступени, круто уходящие вниз.

Переглянувшись, мы вошли в тайный ход. На стене сразу у входа я заметил простой металлический рычаг — видимо, им можно было открыть дверь изнутри. Мы стали осторожно спускаться по ступеням.

Воздух в потайном проходе был затхлый и очень пыльный, пахло плесенью и сырым деревом. Ступени угрожающе скрипели и прогибались под ногами. Признаюсь, мне было страшновато, даже мурашки по телу побежали, но испугаться как следует я не успел. Узкая лестница привела нас к еще одной двери, рядом с которой тоже был рычаг на стене. Чарли потянул за него — и нам в лицо ударил холодный свежий воздух с каплями дождя.

Мы оказались на улице.

Оглядевшись, я сообразил, что мы вышли на задний двор поместья. Дверь за нами захлопнулась и снова стала сплошной стеной, если не знать, ни за что не догадаешься, что тут есть проход! Впрочем, приглядевшись, я все же заметил тоненькую щель, которую запросто можно было принять за трещину в штукатурке. Рядом в стену был вбит железный крюк со старинной скобой для факела. Вроде бы простое украшение, стилизованное под старину, но дернув за него, я убедился, что таким образом открывается уличная дверь в тайный ход.

— Хитро придумано, — сказал Чарли, и только сейчас я понял, что мы не проронили ни слова с тех пор, как вошли в проход. — Век будешь искать — не найдешь.

— Это верно, — согласился я и зябко повел плечами — мы вышли на улицу в одних футболках и теперь стояли под проливным дождем. — Вернемся в дом?

Чарли кивнул, и, не сговариваясь, мы заспешили по раскисшей тропинке вокруг дома, направляясь к парадным дверям. Снова идти через пыльный и узкий проход никому из нас не хотелось.

Наша одежда уже начала промокать, и потому мы бежали почти бегом, но, завернув за угол дома, застыли, как вкопанные. Нам навстречу спешила Розалинда, она была растрепанная и изрядно вымокшая. Под курткой, наброшенной на ее плечи, я увидел униформу паба, и припомнил, что у нее сегодня рабочий день.

— Рози? — от удивления я впервые назвал ее сокращенным именем, но даже не заметил этого. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

— Нет… то есть, да… — сбивчиво ответила Розалинда, убирая с лица мокрые от дождя пряди волос. — Джордж, Чарли, как хорошо, что я вас застала! Я должна рассказать вам кое-что важное.