Холодный мир (джен)

Исаев, будучи еще Максом Отто фон Штирлицем, встречал Эрнста Ставро Блофельда дважды.

Первый раз они столкнулись в Измире в ноябре сорок второго года, незадолго до контрнаступления под Сталинградом. Блофельд — тогда еще капитан — возвращался кружным путем из оккупированного японцами Сингапура. Так как разведывательная деятельность в союзной Японии абверу была запрещена, его отдел практически утратил свои функции, ограничившись Таиландом и португальскими портами. Будущему главе теневого мира планеты было строжайше велено сдать все дела японской военной полиции — "кэмпэйтай" — и возвращаться в Центр.

— Они еще не подозревают, Штирлиц, что это начало конца, — говорил в портовом баре, осмелев от вина, Блофельд. — Янки научились наконец бить японцев. И когда они загонят наших косоглазых друзей обратно на рисовые чеки, то примутся за нас.

— С чего бы?

— Хотя бы для того, чтобы положить в карман наши заводы и не пустить большевиков на Рейн. И тогда Германии конец.

— А что, по-вашему, будут делать Манштейн, Гудериан, фон Клюге, Кейтель? Вы считаете, что коалиция завалит вермахт мясом? — возразил Штирлиц.

— А хоть бы и мясом... — мотнул головой Блофельд. — В наше время, Штирлиц, полководческое искусство не играет никакой роли. Победа в мировой войне — это вопрос ресурсов. Людских, продовольственных, минеральных. У красных, американцев, англичан с их империей они сами в рот прыгают. Мы же, несчастные немцы, вынуждены тратить патроны на их захват. Все кончится, как в восемнадцатом: мы точно так же дошли до Кавказа, но все равно наелись дерьма в Версале...

Сын бывшего кайзеровского военного агента в Греции, Эрнст весьма недурно разбирался в политических и военных конъюнктурах и порой озвучивал вещи, слабо совместимые с генеральной линией НСДАП. Благо в нацистской партии он не состоял практически до последнего.

Вторая встреча Штирлица и Блофельда состоялась в октябре сорок четвёртого года. Если карьера первого шла в гору, то последний в конце концов оказался в опале. Блофельд благоразумно не участвовал в заговоре полковника фон Штауффенберга, но среди мятежников было несколько его непосредственных начальников. После того, как обезглавленный абвер был передан в подчинение Шелленберга, Эрнста сняли с работы за границей и перебросили на максимально нудную должность. Теперь Блофельд ведал картотекой на азиатскую агентуру.

Тогда, в дождливый октябрьский день, Шелленберг вызвал штандартенфюрера в кабинет и сообщил следующее:

— Штирлиц, теперь и вы сможете почувствовать себя начальником. Вы возглавите рабочую группу, которая подготовит разветвлённую сеть агентов влияния в Китае. Японская армия трещит по всем фронтам не хуже доблестного вермахта, возможно, их войска уйдут из Китая на Филиппины и в Бирму, где они нужнее. На этот случай нам необходима группа верных людей, которые смогут раздавить коммунистов и контролировать Чан Кайши, которые создадут дружественную нам стомиллионную военную силу в тылу русских. Где их взять, вам покажет наш скромный гречонок из ведомства покойника Канариса.

Так Блофельд на короткое время стал подчинённым Штирлица. Когда же Исаев был переброшен на операцию по уничтожению Кракова, то на какое-то время потерял его из виду. А вернувшись в Берлин, уже не застал: Шелленберг перебросил Эрнста в Макао на крайне запутанное задание. Штирлиц понял, что Шелленберг ждёт, чтобы оно стало для Блофельда последним.

Но немецко-греческий отпрыск, видя очевидное, вовсе не собирался покорно принять геройскую смерть. Ему было известно, что на высших уровнях иерархии рейха уже считают месяцы до окончательного поражения, что СД уже готовит каналы эвакуации своих наиболее ценных кадров, что люди Гиммлера уже переводят на секретные счета в Аргентине и Швейцарии золото и бриллианты. Блофельд решил не ждать, пока вожди озаботятся спасением его шкуры, и сам предпринять необходимые шаги. Практически никто — кроме, пожалуй, Штирлица — не подозревал, что Эрнст тайно снимает копии с материалов картотеки абвера, тайно переносит их на микроплёнку и не расстаётся с ними...

30 января 1945 года пожарная команда Макао обнаружила в развалинах опиокурильни на окраине города обгоревший до неузнаваемости неопознанный мужской труп. На нем было найдено кольцо с выгравированным на нем именем, по которому власти опознали в погибшем "германского подданного Эрнста Ставро Блофельда". Покойный тем временем с липовыми документами Красного Креста перебрался через территорию Китая в Индию, а затем — в Кейптаун, где обосновался на конспиративной квартире связанной с СД местной ячейки Национальной партии буров. Он принялся незаметно выстраивать свое будущее, не дожидаясь, пока обломки Германии похоронят его с головой.

Блофельд располагал подробнейшим досье на как минимум четыреста человек — в том числе известных и влиятельных, — которые сотрудничали с абвером и СД до войны и во время войны. Для многих из них было достаточно одного письма с угрозами и перечислением "подвигов", совершенных по заданию рейха, чтобы они согласились исполнять волю неизвестного шантажиста. Блофельд знал номера счетов, открытых в банках нейтральных стран для обеспечения деятельности этих агентов. Эти деньги, а также доля в фирме греческих родственников — судовладельцев обеспечили финансовую базу организации, которую бывший офицер абвера принялся создавать.

— "Фирму" придётся как-то назвать. Кто будет уважать клан, у которого даже нет имени? Это закон, — сказал как-то Блофельду доктор Юлиус Но — его правая рука. Этот полунемец-полукитаец, член одной из опаснейших триад побережья, был ценнейшим агентом абвера на Тихом океане. Его информатор в Сан-Франциско в свое время первым известил гитлеровскую разведку о Манхэттенском проекте.

— Нужно нечто простое и красивое, — задумался Блофельд. Обеспеченное отцом-дипломатом и матерью — наследницей крупнейшего состояния Греции классическое образование привило Эрнсту легкую склонность к эстетизму и эффектам.

— Кажется, придумал! Хорошее есть слово, Но — "спектр". Оно означает все оттенки солнечного света, что будет символизировать одновременно нашу многоликость и всеобъемлющий контроль. Вдобавок по-английски "spectre" — это призрак. Нас как бы нет, мы прозрачны. Но мы незримо присутствуем рядом и внушаем страх.

Так за столиком кафе в Компанейских садах Кейптауна родилась ведущая сила теневого мира земного шара. Эмблемой "Спектра" был избран чёрный осьминог, широко распустивший загребущие щупальца. К пятидесятым годам окончательно сложилась структура организации.

"Спектр", перед которым трепетало полмира, состоял всего лишь из двадцати одного человека — считая самого Блофельда. Это число общим собранием решили не расширять, поскольку эти люди имели под своим началом собственные компании, кланы, шайки, спецотделы. Всю грязную работу Второй, Третий и так далее поручали им, занимаясь исключительно планированием. Пожизненное звание Первого Блофельд оставил за собой. В случае смерти любого другого члена оставшиеся двадцать решали вопрос о замене голосованием. Правда, голос Первого всё равно засчитывался за два.

Изначально бизнес Эрнста стоял на двух ногах: контрабанда всего и вся и шпионские услуги заинтересованным правительствам. Прибрав к рукам транзит героина из Золотого треугольника на Запад, "левые" схемы вывоза африканских алмазов в Израиль и Нидерланды, а затем — основные пути экспорта оружия в Африку и Центральную Америку, "Спектр" не только набивал мошну, но и обеспечил себе контроль над целым рядом военных хунт, террористических организаций и преступных группировок. Те, в свою очередь, снабжали Блофельда пушечным мясом, заплечных дел мастерами и перевалочными базами.

Спрут Блофельда запустил свои щупальца в ведущие разведки Европы, Азии и Америки. Самым распространённым способом вербовки был метод "Я делаю, чтобы ты сделал". Агентура организации выходила на высокопоставленную шишку какой-либо спецслужбы и снабжала её секретной информацией, до которой разведка не могла добраться самостоятельно. Но за каждый скормленный витамин "Спектр" требовал от нового партнёра множество мелких услуг, а попытки использовать его сеть и ничего не дать взамен быстро и зверски пресекались.

Так, в 1956 году Блофельд заполучил полковника КГБ Розу Клебб, орденоносца и ветерана "органов" еще с последних дней гражданской войны. Клебб грозило изгнание из рядов Конторы за резкие и нецензурные характеристики доклада "О культе личности и его последствиях" и лично Хрущёва, допущенные ей на партсобрании. Люди Первого добились оправдания Розы, передав её отделу украденные в Лэнгли координаты связников подпольных групп Украинской повстанческой армии. Взамен на верную и оперативную службу, разумеется.

Остальные спецслужбы мира и подавно были доступны организации. Так, во французском Министерстве внутренних дел спокойно делали карьеры взятые на крючок Блофельдом бывшие коллаборационисты. Продавались высокие чины разведок ГДР и ФРГ и люди из ближайшего окружения Аллена Даллеса. Когда Япония при помощи американцев во время войны в Корее воссоздала разведку под личиной "организации Танаки", она уже была на треть укомплектована офицерами, связанными со "Спектром".

Благодаря успехам на разведывательном направлении во второй половине пятидесятых в политике "Спектра" наметился разворот. Фирма Блофельда перешла на рынок научно-технических секретов военного назначения. Особой популярностью пользовались материалы для изготовления ядерных боеголовок — с началом формирования режима нераспространения атомного оружия многие державы заторопились его приобрести. Третий, Шестой и Седьмой обеспечили "Спектру" контракты с Ираном, Бразилией, Румынией и Южной Африкой.

Но настоящим золотым дном для Блофельда стал коммунистический Китай, враждебный США, но рассорившийся и с Кремлём. Председателю Мао становилось всё сложнее получать новейшие военно-конструкторские разработки иначе, чем по нелегальным каналам. А на них так или иначе были задействованы агенты "Спектра". Особая Группа, которую курировали Клебб и Но, обеспечивала снабжение Пекина ядерными и космическими советскими технологиями.

Естественно, рано или поздно "чёрные спруты" задумались бы — а почему бы самим не воплотить в жизнь разудалые проекты супероружия, проходящие через наши руки, и не заработать на этом? Первым эту идею подал Но.

— Представляете красоту замысла, дамы и господа? — риторически вопрошал он на очередном закрытом заседании в Лиссабоне. — Мы предлагаем, скажем, НАТО услугу — ликвидация русских спутников путём создания радиопомех. Страны Альянса делают приличный взнос из своих фондов, а мы сооружаем где-нибудь в Иране центр и косим советские ракеты одну за другой. Красные ни в жизнь не поверят, что это не американцы, и, чтобы не создавать лишних инцидентов, обращаются за аналогичной помощью к нам. В обмен, скажем, на золото.

— Если будем так нагло играть в обеих командах, рано или поздно Лэнгли и Лубянка начнут грызть нас с двух сторон, — отклонил предложение Блофельд. — Нам давно пора коммерциализировать наши технологические возможности, но для этого есть более грубые, но эффектные способы. Предположим, у нас есть опытные образцы новейшей бактериологической, химической, водородной или другой заразы, наносящей побольше ущерба человечеству. Мы берём страну, которую не жалко, и устраиваем там небольшое испытание. После чего выходим на связь с правительством и предлагаем: миллиард долларов за возможность скупить остатки нашего оружия. Или за то, что мы рассеем их на территории врага.

— За отказ от следующих акций тоже можно брать деньги, — внесла предложение прагматичная швабка Ирма Бунт, взятая когда-то Блофельдом на заметку как аферистка европейского масштаба и вырванная буквально из рук агентов Интерпола за щедрую мзду. — И не министров. Пресса только и пишет, какие космические суммы крутятся на счетах ООН, МАГАТЭ, ЮНЕСКО и прочих международных лоботрясов.

— Сами же создаём угрозу миру и сами же её устраняем со спонсорской помощью международных институтов? — подхватил Блофельд. — Вполне уместно. Не пристало "Спектру" побираться у полковников разной степени нелегитимности. Пора выводить организацию на подлинно наднациональный уровень!

Но возникло несколько непредвиденное препятствие. На собственный проект Но, который все-таки нацелил свой радиолуч на американские ракеты, накинулась британская секретная служба. Люди доктора крайне неосторожно устранили сотрудника Ми-6 на Ямайке, и Лондон прислал некоего Джеймса Бонда, сущего человека-бульдозера, который сравнял весь проект с землёй, а помощника и преемника Блофельда оставил покоиться на дне Карибского моря.

Четыре года спустя та же участь постигла следующего Второго — Эмилио Ларго, подававшего огромные надежды. И снова от рук Бонда. Отношения Ми-6 и "Спектра" стали напоминать необъявленную войну. А с учётом "особых" англо-американских отношений это могло разрушить всю политику Блофельда, основанную на балансировании между великими державами.

Поэтому Первый несколько занервничал, когда Третий сообщил ему о предстоящем визите британского агента. А с другой стороны к проекту "Вулкан дракона", на который организация поставила слишком многое, подкрадывался подозрительнейший Исаев, тесно связанный с русским резидентом в Лондоне. А самое страшное — аналитики "Спектра" склонны были отождествлять его с Максом Отто фон Штирлицем, одним из немногих, кто знал Блофельда в лицо.

— Чему вас учили, Третий, — раздражённо буркнул Эрнст в рацию. — Путается под ногами всякая гадость — убирайте!

Теперь оставалось отдать распоряжения Одиннадцатой в Японии — и проект был в безопасности...