И смех, и слезы (джен)

Собаки похожи характером на своих хозяев, это знают все, об этом упоминается во многих книгах, но ни в одной из них вы не найдёте ни слова о том, как перекликаются характеры людей и внешний вид их входных дверей. Обычно на подобные мелочи мало кто обращает внимание, однако если ты постоянно стучишься в самые разные двери и видишь людей, живущих и работающих за ними, невольно начинаешь замечать и их.

Дверь была самая простая — некрашеная и грубо обтёсанная, она пахла свежей сосной и сеном. В ответ на осторожный стук из-за неё раздалось громкое «Не заперто, входите!». Внутри, за высокой деревянной стойкой, что-то писал краснощёкий фермер с седеющими б́аками. Увидев вошедшего юношу, он приветливо улыбнулся.

— День добрый! Чем обязан?

— Здравствуйте, — юноша шагнул вперёд, теребя кончик полосатого шарфа, — вы ведь мистер Харрис, да? Я слышал в деревне, что вам нужен помощник.

— Верно слышал, помощник нужен. Даже необходим, — мистер Харрис закрыл тетрадь и вышел из-за стойки. — Только работа тяжёлая, не каждый потянет.

Он внимательно оглядел тощую фигуру юноши, отчасти спрятанную серым балахонистым плащом, бледное заострённое лицо, тонкие пальцы. Тот поймал этот взгляд и стал торопливо оправдываться:

— Вы не смотрите так, я крепкий! Вот увидите, я справлюсь, честное слово, справлюсь!

— Ишь ты, какой бойкий! — усмехнулся мистер Харрис, подходя ещё ближе. — А шрамы у тебя откуда?

— Шрамы? — глаза у юноши заметались из стороны в сторону, он взглянул на Харриса с непонятным тому испугом. — Это… это с войны.

— С какой войны? Погоди-ка, так ты из волшебников будешь?

— Да… А вы откуда знаете?

— А я, понимаешь, сквиб, — мистер Харрис развёл руками и внезапно хлопнул юношу по плечу. — А звать-то тебя как, герой войны?

— Люпин.

— Ну и фамилия! Ладно, парень, пойдём поглядим, на что ты годен.

Ещё раз хлопнув несколько оторопевшего Люпина по плечу, мистер Харрис вернулся к стойке, снял с крючка на стене тёмную шляпу с широкими полями и распахнул другую дверь, выходившую во двор. Там яблоку было негде упасть — каждый свободный фут был заставлен ящиками, мешками, завален досками и засыпан камнями. Мистер Харрис, с лёгкостью лавируя в этом лабиринте, двинулся к противоположному от двери углу двора, спрятанному под навесом. Люпин едва поспевал за ним, стараясь ни за что не зацепиться своим плащом. Добравшись до навеса, он увидел груду кое-как поставленных друг на друга деревянных ящиков. Мистер Харрис указал на них рукой:

— Привезли на днях. Рабочие молодые, всё делают как попало. А сегодня за этими ящиками из города приедут. Обещались часам к шести быть, очень торопились. Увидят, как с грузом обращаются, того и гляди шум подымут до неба, да деньги зажмут. Так что давай-ка мы их со двора вынесем да у ворот составим.

Люпин только кивнул, сбросил с плеча сумку, стянул плащ и сложил их у стены. Затем подошёл к ящикам и, выбрав самую неустойчивую «башню», осторожно взял самый верхний. Несмотря на объёмы ящика и порядочный вес, значившийся на крышке, ему, казалось, было не так уж и тяжело. Двигался он быстро, работал аккуратно, и вскоре почти половина всех ящиков уже была за воротами. И вполовину не такой проворный, а потому успевший куда меньше, мистер Харртс одобрительно присвистнул:

— Да ты, парень, я гляжу, и впрямь не промах! Наши бы уже давно жаловаться начали, а ты молодцом! Так мы живо управимся! Оно и кстати — скоро жара начнётся такая, что не дай боже.

И правда, солнце пекло всё немилосерднее. Работа пошла медленнее. Мистер Харрис всё чаще обтирал высокий лоб, на котором крупными градинами выступал пот; Люпин закатал рукава рубашки и расстегнул ворот, но это помогало лишь поначалу. И всё же ящики успели перетащить до того, как начался, по словам мистера Харриса, «сущий ад на земле». Едва закончили, как возле ворот затормозил небольшой фургончик. Двое парней быстро погрузили ящики и укатили, предварительно рассчитавшись с мистером Харрисом. Тот покачал головой, сетуя на неуёмную поспешность молодого поколения, и обернулся к Люпину.

— Да, помощь твоя оказалась кстати, выручил ты меня. Тебя надолго в нашу глухомань занесло?

— Нет, не думаю, — Люпин покачал головой. — Дольше двух недель я здесь вряд ли пробуду. Мне только нужно…

— Заработать малость, — усмехнулся мистер Харрис. — Понимаю. Ну что ж, парень ты и вправду крепкий, работаешь славно. Приходи завтра с утреца, часов в девять. А вот это, — он отсчитал горсть монет и протянул их Люпину, — тебе за сегодня.

— Спасибо вам большое.

— Не за что пока, — мистер Харрис спрятал оставшиеся деньги в карман и неожиданно нахмурился. — Так где, ты сказал, тебя так располосовали? — поинтересовался он, указывая на покрытые шрамами руки Люпина. Тот снова нервно заозирался.

— На войне…

— Да? А мне почему-то кажется, что ты темнишь, парень, ой темнишь… — внезапно Харрис схватил юношу за подбородок и вгляделся в округлившиеся от страха и недоумения глаза. — Ну так и есть. Жёлтые… И сила у тебя больно подозрительная для такого доходяги.

Люпин вырвался и отшатнулся, подняв руки к груди. Мистер Харрис усмехнулся:

— Ну чего ты так уставился на меня, будто я тебя съем?

— Но разве… — удивлённо забормотал совершенно сбитый с толку Люпин, — разве вы… я же, я…

— Кто? Оборотень? Велика беда! Сквибов маги тоже недолюбливают.

— Но это же совершенно разное…

— Да всё одно! — нетерпеливо махнул рукой мистер Харрис. — Я только одного не переношу: когда мне врут. А в остальном — маг ты, сквиб, магл, или даже оборотень — какая разница? Человек — всегда человек!

С этими словами он вытащил из кармана жилета трубку и спичечный коробок. Как следует затянувшись, мистер Харрис направился обратно к дому. У самой двери он остановился и, обернувшись, прибавил:

— А ещё, помимо врунов, я не люблю, когда опаздывают. Так что в девять жду тебя вот на этом самом месте, — и скрылся за дверью.

* * *

— И всё-таки опоздал! — мистер Харрис шутливо погрозил пальцем запыхавшемуся Люпину и убрал трубку в карман. — Две недели ходил исправно, а сегодня опоздал. В честь чего такой праздник-то?

— Я… я приш-шёл…

— Да ты хоть отдышись сначала, а потом говори. Ну, чего случилось?

— Мистер Харрис, я пришёл просить расчёт.

— С чего это вдруг? — удивился мистер Харрис и указал на календарь, висевший у него за спиной. — Ещё два дня до луны до твоей. Пятое число сегодня.

— Нет, — возразил Люпин, — шестое. Больше ждать нельзя, мне надо уходить.

— Эхх… Ну, коли так, вот твои кровные, — на стол рядышком легли четыре галлеона. — Ты уж прости, мелочи нет.

— Ничего, не страшно. Спасибо вам. Огромное спасибо. Прощайте.

— Бывай.

Люпин спрятал деньги в карман, вышел на улицу и исчез с негромким хлопком — трансгрессировал. Мистер Харрис снова достал свою трубку, разжёг и затянулся, бормоча что-то о дураках и предрассудках.

* * *

Дверь была чистенькая, без единого пятнышка и пахла свежим лаком. Над косяком висел новенький блестящий колокольчик, негромко звякнувший, когда дверь повернулась на петлях. Внутри за прилавком вёл какие-то подсчёты маленький человечек с большой, абсолютно лысой головой. Услышав звук колокольчика и увидев посетителя, он тут же отодвинул бумаги в сторону и слащаво улыбнулся:

— Добрый день! Чем могу служить?

— Добрый день, — вошедший юноша порылся в кармане и, вытащив оттуда галлеон, положил его на прилавок. — Не могли бы вы…

— Разменять? — услужливо подхватил человечек. — Ну конечно!

Он выдвинул ящик кассы и принялся отсчитывать монеты. В свете висевшей под потолком маленькой лампы его лысина блестела не хуже дверного колокольчика и походила на жёлтый бильярдный шар.

— А вы ведь нездешний-с? — поинтересовался он, кинув вдруг на юношу быстрый взгляд. Тот покачал головой.

— Нет-нет, нездешний. Я здесь… скажем так, проездом.

— Понимаю. Э-вот, прошу-с, — человечек пододвинул к юноше горстку монет, всё так же слащаво улыбаясь. — Если угодно, пересчитайте сами, проверьте.

— Нет, что вы, это излишне, — юноша сгрёб монеты и сложил их в сумку. — Спасибо, до свидания.

— Не за что, не за что, до свидания, счастливого пути!

Снова звякнул дверной колокольчик, выпуская посетителя. Придерживая рукой сумку, Люпин спустился с пахнущего той же свежей краской, что и дверь, крылечка, и зашагал по улице. Народу на ней было немного, и оттого истошный вопль «Держите вора!» показался ему оглушительно громким. Оглянувшись, он увидел, как человечек, из лавочки которого он вышел минуту назад, выскочил на крыльцо и указывает на него, вереща во всё горло:

— Держите его, держите вора!

Люди оборачивались на крик, переводили взгляды на него. Маглы. Почти все. Трансгрессировать было опасно, и Люпин бросился бежать. Двое крепких с виду парней мгновенно кинулись вслед за ним. Бегали они куда лучше него, и вскоре расстояние между ними сократилось до пары десятков футов. Казалось, ещё чуть-чуть — и схватят. Нужно было что-то делать. Резко завернув за угол, Люпин трансгрессировал за секунду до того, как пальцы одного из парней ухватили его за край мантии.

* * *

Раздосадованный сорвавшейся аферой лавочник только сердито цыкнул в ответ на виноватые оправдания бросившихся вдогонку парней и захлопнул дверь лавочки с оглушительным треском. Упустить такой шанс! Время-то не резиновое, чёртовы шантажисты уже почти потеряли терпение — а тут сама собой подворачивается чудесная возможность! Ну кому, скажите на милость, поверил бы их инспектор — неизвестно откуда взявшемуся мальчишке в латанном плаще или почтенному коммерсанту-старожилу, исправно платящему налоги и никогда ни в чём не замеченному? Сплошная досада!

Слегка поостынув, он поглядел в окно и задумчиво забарабанил пальцами по стеклу. Да, неудачно вышло, но шанс поправить дело ещё остался. Надо черкнуть письмецо Арчи, уж он-то сцапает этого желторотика, если тот вдруг решит завернуть во Флаттаун. А куда ему ещё деваться? — других городов поблизости нет. Лавочник противно ухмыльнулся, вытащил из-под прилавка пергамент и чернильницу и принялся за письмо.

* * *

Дверь была старая, краска на ней местами облупилась, а петли протяжно заскрипели, когда Люпин, не услышав ни звука в ответ на стук, открыл её. Внутри, стоя на приставной лесенке, рылся в шкафу неопрятного вида мужчина с клочковатой чёрной бородкой. Услышав скрип двери, он, даже не обернувшись, недовольно буркнул:

— Вам чего? — затем всё же скосил на вошедшего один глаз и замер с раскрытым ртом.

Повисла тишина. Неожиданно бородач вытащил откуда-то волшебную палочку, и Люпин в тот же момент почувствовал, как из-под него словно выбили пол, а затылок со всей силы стукнулся о дверь. От удара та распахнулась, Люпина отбросило к стене противоположного дома, на покрытый лужами после недавнего дождя тротуар. Мелкие холодные капли тут же противными иголочками впились в лицо и шею, несколько попало за воротник. Откинув с глаз враз намокшую чёлку, Люпин рывком поднялся на ноги. Бородач в мгновение ока очутился рядом и вцепился ему в плечо стальной хваткой.

— Попался, голубчик! Вот уж старина Флетчер тебе обрадуется, он как чуял, что ты сюда заявишься! От нас ещё ни один вор не уходил!

— Я ничего у него не крал! — Люпин попытался вырваться, но пальцы бородача только сильнее впились в его плечо. — Честное слово ничего! Отпустите меня!

— Давай-давай, рассказывай мне тут! Вот погоди, займётся тобой наш инспектор, погляжу я, как ты запоёшь!

Бородач фыркнул и шагнул к своей двери, потянув было Люпина за собой, но тот будто врос в землю. Порядком рассерженный бородач обернулся, собираясь показать этому нахалу, кто кому должен подчиняться, однако не успел и рта раскрыть, как получил сокрушительный удар в нос. Он заорал от боли, зажимая кровоточащий нос, а Люпин, воспользовавшись этим, рванулся в сторону и трансгрессировал, оставив в руке бородача обрывок рукава.

Он оказался на пустой ухоженной улочке, застроенной совершенно одинаковыми новенькими домами. Насторожённо оглядевшись по сторонам и убедившись, что улочка действительно пуста, а из окон за ним никто не наблюдает, Люпин вытащил из сумки палочку и направил на промокшую мантию, что-то прошептав. Та мгновенно высохла. Избавившись тем же образом от крови на правой ладони, он спрятал палочку обратно и потёр ноющие от удара костяшки. Затем засунул руки в карманы и медленно двинулся вдоль по улочке. Взгляд его перебегал от одного дома к другому. Одинаковые чисто вымытые окна, подстриженные лужайки, выкрашенные в светло-коричневый двери. И люди за ними, наверное, похожи друг на друга как две капли воды — чинные благопристойные граждане с одинаковыми стрижками из парикмахерской на углу. Ему вспомнилась дверь мистера Харриса, у которой он оказывался каждое утро ровно в девять. Мистер Харрис был чем-то похож на свою дверь: грубоватый и неотёсанный на первый взгляд, крепкий и надёжный в действительности. Люпин усмехнулся — придёт же в голову такая глупость! — но выбросить из головы эту мысль не смог. Вслед за мистером Харрисом он вспомнил афериста Флетчера, с такими же маслянисто-блестящими, как и лак на его двери, глазками и едва не схватившего его бородача, чей громкий хриплый голос очень походил на скрип дверных петель. Интересно, во многих книгах пишут, как похожи собаки и их хозяева, но нигде не попадается упоминаний, как похожи на людей их дома, особенно двери…

— Гарри! А ну немедленно домой!

Резкий властный крик заставил Люпина вздрогнуть от неожиданности и обернуться к одному из домов, из окна которого высунулась недовольная женщина немногим старше него, а в садике прыгал по траве черноволосый мальчик лет четырёх. Услышав окрик, мальчик тут же сник и побежал к дому. Женщина неприязненно посмотрела на Люпина и исчезла в глубине дома, откуда послышалось возмущённое «Петунья, это уже ни в какие ворота не лезет!».

Петунья… Гарри… Неужели?.. У Люпина перехватило дыхание. Повинуясь какому-то странному чувству, он пересёк улочку и подошёл к дому. Если он не ошибается, шансов у него почти ноль, но, а вдруг? Попытка не пытка. Он глубоко вздохнул и постучал. Дверь распахнулась, и Люпин тут же понял, что не ошибся и перед ним действительно Петунья Дурсль: волосы женщины, бывшие ещё минуту назад светлыми, сейчас радовали глаз той же свежей зеленью, что и лужайка возле дома. Миссис Дурсль снова окинула Люпина оценивающе-брезгливым взглядом и отрывисто поинтересовалась:

— Кто вы такой? Что вам здесь надо?

— Вы… — Люпин постарался встать так, чтобы порванный рукав не бросался в глаза, — вы ведь миссис Петунья Дурсль?

— Да, это я, — миссис Дурсль поджала губы. — И я повторяю свой вопрос. Кто вы такой и что вам от нас нужно? И почему вы так на меня смотрите?

Вместо ответа Люпин только поднял руку к волосам, изо всех сил закусывая губу: смотреть на сердито-недоумевающую Петунью с причёской красивого нежно-салатового цвета без смеха было просто невозможно. К счастью, миссис Дурсль не заметила его гримас, тщетно ощупывая свою голову и пытаясь понять, что же не так. Мысль просто посмотреть в зеркало, похоже, не приходила ей в голову. В этот момент из коридора высунулась мордашка Гарри. Мальчик с улыбкой наблюдал за вертящейся волчком тётушкой. Это было уже чересчур — Люпин не выдержал и расхохотался. Гарри, услышав его хохот, тоже засмеялся, забавно сморщив личико. А вот тёте Петунье было явно не до смеха: увидев племянника, она побагровела, кинулась к зеркалу и тут же побледнела, испустив злобно-испуганный вопль. Смех сразу утих. Миссис Дурсль нависла над съёжившимся племянником и прошипела:

— В чулан, немедленно!

— Что?! Да как вы смеете! — возмущённый до предела Люпин шагнул было в прихожую, чтобы как следует побеседовать с этой тётушкой, но миссис Дурсль резко развернулась и яростно уставилась на него.

— Убирайтесь сейчас же, иначе я позову полицию!

— Вот и прекрасно, — кипятился Люпин, — пускай они увидят, как вы обращаетесь с ребёнком! Как вы можете с ним так поступать?! Лили бы никогда не обошлась так с племянником!

Миссис Дурсль, став совершенно белой, захлопнула дверь, едва не стукнув его по носу. А спустя минуту на пороге появилась массивная туша мистера Дурсля, рассержено потрясавшего усами.

— Сэр, я требую, чтобы вы немедленно убрались отсюда и больше никогда не приближались к этому дому! В противном случае местный сумасшедший дом получит в своё распоряжение ещё одного чокнутого бродягу! И учтите, я слов на ветер не бросаю, я вас…

Люпин не стал дослушивать его тираду — с вызовом поглядев прямо в маленькие глазки мистера Дурсля, он развернулся на каблуках и решительно зашагал прочь от дома, услышав, как за его спиной хлопнула дверь.

* * *

Гарри ужасно не хотелось возвращаться в чулан: только утром закончилось его последнее наказание, длившееся почти неделю. Но тётя была так рассержена, что мальчик, не рискнув спорить, поспешил скрыться в своей маленькой тюрьме. Однако любопытство в нём никак не могло успокоиться, и когда тётя подошла к двери, чтобы запереть её, Гарри тихонько спросил:

— Тётя, а кто это был?

— Понятия не имею! — огрызнулась из-за двери тётя, поворачивая в замке ключ. — Какой-то сумасшедший нищий. И вообще, не приставай ко мне со своими дурацкими вопросами, иначе будешь сидеть в чулане до завтрашнего вечера!

Гарри огорчённо вздохнул и свернулся клубочком, надеясь заснуть — он где-то слышал, что, когда спишь, время бежит быстрее. Но незнакомец, так разозливший тётю и дядю, не шёл у него из головы. Мальчику казалось, что он уже где-то видел этого странного мужчину с исцарапанным лицом и доброй улыбкой. А ещё Гарри откуда-то знал, что от незнакомца всегда пахнет дымом, листьями и шоколадом. Однако вскоре эти мысли исчезли, уступая своё место мягкой дремоте, и мальчик наконец заснул, напрочь забыв о необычном госте.