↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А Сашка ненавидит Пушкареву, — произнес Андрей зло, — он ее личный враг.
Он собирался возразить, но отчего-то не стал — молча собрал вещи и ушел, взбешенный.
Уже потом, в тиши своего кабинета, когда рабочий день кончился и в коридорах министерства повисла такая приятная тишина, он раскурил сигару, налил коньяку и задумался. Признаться, Андрей его удивил: пальцем в небо, а попал. Угадал.
Как же так вышло? Список его личных врагов был небольшим и почти не менялся годами, и это дарило ощущение стабильности, а с другой стороны... имея личных врагов, никогда не заскучаешь. И всегда первым пунктом в этом списке шел Андрей Жданов. Всегда, пока не появилась Екатерина Пушкарева.
Даже сейчас, просто вспоминая ее, Александр испытывал чувство приятной гадливости: с такими же чувствами он когда-то рассматривал змей в террариуме. Еще при первой встрече она поразила его своей неуместностью, словно вывалилась из какой-то комедии и внезапно оказалась на пороге Зималетто только для того, чтобы сбить его с ног. Уже тогда ему захотелось поднять ее за шиворот, встряхнуть, как следует, и отбросить в сторону — так, чтобы она упала на колени, больно ударившись. Но вместо этого он посмеялся над ее неуклюжестью, и только. Узнав, что она секретарша Андрюшеньки, этого любителя моделек, немного удивился, а потом решил — она просто обыкновенная страшная умница. Такие всегда без ума от какого-нибудь актера или от собственного начальника, верны и услужливы — прекрасное сочетание. Но нет, Пушкарева была другой. Он не мог точно сказать, что в ней было не так, но каждый раз, когда волею случая они оказывались рядом, испытывал непреодолимое желание сделать ей больно, задеть, унизить, а в последнее время живо рисовал себе картины, как, прижав Пушкареву к стене пыльной каморки, смыкает пальцы на ее тощей шее. Как темнеют ее глаза, как она хрипит и бьется в его руках, как учащается ее пульс, заставляя вену на шее вздуваться, как краснеет ее лицо.
Он сладко потянулся в кресле.
Он уничтожит ее — определенно, вопрос только в том, насколько растянуть расправу, потому что личный враг нужен не только живым, но и бодрым, чтобы получить настоящее удовольствие от борьбы. И Катерина Валерьевна его пока что не разочаровывала.
* * *
По дороге домой Александр вновь вспомнил о Пушкаревой, позвонил паре своих доверенных людей, кратко отдал указания. Он выведет эту шайку на чистую воду, теперь-то уж точно, но как хорошо опять держалась Пушкарева! И все же он заметил, возможно, единственный, что сегодня она была словно... надломлена, и это только упрочило его подозрения: что-то в Зималетто нечисто, и Пушкарева к этому имеет непосредственное отношение. Он узнает, обязательно узнает, и вот тогда-то...
Он знал, что уже почти настиг их, и испытывал досаду, что каждый раз Жданову и Пушкаревой удавалось вывернуться. Однажды удача отвернется от них — так всегда бывает, а он подождет, ничего, он умеет ждать. Совет назначен через несколько дней, а значит время еще есть.
Он не верил в то, что у Пушкаревой есть жених, тем более — богатый жених, щедрый настолько, чтобы отстегнуть фирму. А если сложить все нестыковки, все задержки выплат, нежелание показывать отчеты и — самое главное — взятку, которую ей предлагали, то картина вырисовывалась крайне интересная. Оставалось сделать один верный ход и загнать Пушкареву в угол.
* * *
Он рассчитывал, что совет станет его триумфом, и был ошарашен ходом событий. Всё опять вышло из-под контроля, и это взбесило его еще больше, но он сумел взять себя в руки и виду не показал, как зол. Он смотрел на цифры в отчете и думал, насколько близко подобрался к их тайне уже давно, думал, что был совершенно прав, считая Жданова заносчивым идиотом. Он был прав, а Павел — нет, и Кира... И Кира сто раз была неправа! Тут ситуация играла ему на руку, но вот Пушкарева... Он смотрел на нее и не понимал, чего хотела Пушкарева, зачем поступила вот так... Знала, что ему уже все известно? Пошла ва-банк? Как-то иначе ва-банк должен выглядеть, да и результаты... Воспользовавшись общим безумием и беготней друг за другом, он улучил момент и поговорил с Павлом Олеговичем, а затем увез домой Киру.
На следующий день он снова звонил, разговаривал, уговаривал, успокаивал. В министерстве секретарша прикрывала его на всех фронтах и врала, потом звонила, срывающимся голосом умоляя перезвонить тому или другому. И он перезванивал, досадуя на то, что его отвлекают от действительно интересного дела — от охоты. Пушкарева сбежала, растворилась, но он был полон решимости найти ее, и не только найти — разыграть свою партию, свести счеты с личным врагом, получив от этого максимум удовольствия.
Суеты было много, но суета принесла результат. Он был готов приволочь Пушкареву обратно — даже силой! — и разыграть новую партию. Информации было собрано немало, а каждый день приносил новые открытия. Оказывается, как мало мы знаем о людях, даже о личных врагах. Кто бы мог подумать, что одной Никамодой не обошлось и Жданов, решив подстраховаться, соблазнил свою секретаршу, а Малиновский, верный друг, написал инструкцию — как лучше это сделать. Идиоты, какие идиоты… Неудивительно, что дошло даже до Киры, которая всё и рассказала. Расстроилась, конечно. Оставить её одну он не мог — дождался, пока приедет Кристина, и, успокоенный, улетел в Египет. Игра началась.
* * *
Он еще успел увидеть, как радость увядает, уступая место разочарованию.
— Простите, Екатерина Валерьевна, это всего лишь я, — сказал он весело. — И мне надо с вами поговорить.
Он, не стесняясь, рассматривал ее, давая возможность оглянуться на своего линялого спутника, пожать плечами и отказаться. Он был уверен, что она откажется, и, конечно же, был готов к этому.
Они стояли около бассейна. Мягкий свет фонарей делал воду золотистой, луна над горизонтом была словно нарисована — большая, яркая. Теплый ветер приносил запах моря и специй — так пахнет почти в любом прибрежном городе, не только в Египте, но и в Испании.
В Испании было бы лучше, но уж как вышло, главное он нашел Пушкареву. Он был охотником, осторожно высматривающим в зарослях дичь. Он чувствовал приятное возбуждение: все шло как нельзя лучше, и декорации как нельзя лучше соответствовали его замыслу. Вести такие разговоры в коридорах Зималетто или просто даже в Москве? Это совсем не то.
— Екатерина Валерьевна, я отложил уйму важных дел ради встречи — деловой встречи — с вами. Всего полчаса вашего времени. Да, Павел Олегович велел кланяться, — он сделал шаг назад и отвесил поклон. — Разве я много прошу? — теперь шаг к ней. Она отшатнулась.
— Я... я... устала... и....
— Я вас прекрасно понимаю, — он ловко подхватил ее под локоть и повел за собой, — я тоже очень устал от этой истории, но и вы, Катя, и мы в ней увязли, и нам надо что-то с этим делать, чтобы все смогли двигаться дальше и...
— Позвольте! Катя, ты уверена?.. — ожил поклонник.
— Все в порядке, Миша. Александр... Юрьевич уходит, — Катерина высвободила руку.
— Нам надо поговорить, Павел Олегович очень рассчитывает, что мы придем к соглашению...
— Павел Олегович? — Катя остановилась.
— Вы можете поговорить завтра, днем, — Миша попытался оттеснить Александра от Катерины. Вышло неловко и как-то… линяло.
— У меня нет такой возможности. Мы будем говорить сегодня, сейчас. Всего пара важных вопросов, а потом она... вся ваша, если сама того захочет, — он перевел взгляд с Миши на Пушкареву, посмотрел на нее в упор. Она смутилась, отвела глаза.
— Да, Миша, все в порядке, — выдавила из себя Пушкарева. Она действительно еле держалась, он физически ощущал, что внутри у нее что-то сломалось и малейшее давление может стать для нее фатальным. Нет-нет, рано! Чтобы кошке получить удовольствие, мышка должна проявлять волю к жизни и трепыхаться изо всех сил, пока кошка не решит закончить игру.
Он чуть сильнее сжал ее локоть и с удовлетворением отметил, что Катя высвободила руку, выпрямилась и сжала губы. Уже лучше, но недостаточно.
— Мы поговорим здесь, — она села за столик уличного кафе.
— Нет, — он встал рядом, — мы поговорим в вашем номере. Мне не нужно чужих ушей. Мне надо, чтобы вы сосредоточились только на мне и моих словах. Это важные вопросы, если вы еще не поняли, Катерина Валерьевна.
— Я не хочу...
— Тогда — ко мне? — нейтральные слова прозвучали абсолютно неприлично.
— Хорошо, пусть будет мой.
— Поверьте, Катя, со мной вы можете быть совершено спокойны. Я та самая каменная стена, которая может заслонить вас от бед.
— С чего бы это? — спросила она холодно.
— Узнаете, — он наклонился к самому ее уху, — скоро узнаете.
Я хочу продолжения...
Очень круто написано. Спасибо. |
palenавтор
|
|
Desipientia
Спасибо. Продолжение... прям и не знаю) Возможно, я выложу свои другие работы сюда по НРК) |
Viola ambiguaбета
|
|
Давно пора. Выложить)).
|
palenавтор
|
|
Violа
Дык править, а для этого - время, а его нету) |
palenавтор
|
|
Asalinka
Спасибо за предложение! Там надо просмотреть, подумать, что менять, что нет. Времени катастрофически не хватает, но если что - обязательно к вам постучусь) А если вы меня немного поминаете в конце недели, моя благодарность не будет иметь границ. Ибо доколе? Надо уже выложить) |
palen
Договорились:). Творческого вам вдохновения почаще, дел в реале поменьше:) |
palenавтор
|
|
Asalinka
Ваши слова и Богу в уши) |
palenавтор
|
|
Asalinka
мне очень радостно, что вы, читая, видите вот так) Есть такое понятие, как со-зависимость, может тут оно немного не в привычном смысле, но да, Алекс становится зависим от Катиной зависимости. Другой вопрос, осознав это - что он сделает? |
Viola ambiguaбета
|
|
Перечитала. Нет, это решительно самый наиканонный АЮ. Из первой половины сериала, а производственный период - он как Проклятое дитя - никанон )))
Так и отыгралось все действие в голове в лицах, с интонациями и взглядами. 1 |
palenавтор
|
|
Violа
Спасибо! Мне этот Враг и Семь кажутся самыми зрелыми рассказами. Уже схлынул восторг, когда готов закрывать глаза на что угодно, а мастерство (хочется верить) немного выросло) |
Viola ambiguaбета
|
|
Не, а как же саммари?
Перед вами Воропаев полностью лишенный романтического ореола, так что – вне зависимости от вашего отношения к нему – читайте с осторожностью. |
palenавтор
|
|
__АнгелинА__
Ну, собственно, меньше всего мне б хотелось, чтобы Саша кому-то после этого рассказа стал приятен. Романтизация зла - это не дело. Violа Да кто ж его читает?)))) |
Sorting_Hat
|
|
palen, мне кажется, вы переборщили "со злом". Ну какое там Воропаев зло?)))
Хам обыкновенный, глубоко закомплексованный человек с маской циника и самоуверенного грубияна (у меня подобные личности и в жизни встречались) Надо сказать, что обладающий далеко не самым стальным характером (по сравнению с той же на первый взгляд неприметной Катей). Очевидно, что одинокий, не любящий привязанности и сантименты. Трудоголик, судя по тому, что у него постоянно нет времени Немного амбьюзер и самоуверенная какашка, судя по тому, как он издевается над Викой. Но на зло он не тянет. Тот же Андрей и даже Зорькин ну тоже ну совсем не ангелы во плоти, просто на них акцент в сериале был сделан исключительно как на положительных персонажей. |
palenавтор
|
|
Sorting_Hat
Ну зло он конкретно в этом фике. Ещё один взгляд, не более. В какой то момент надоели страдающие и лихо перевоспитывать месяц Сашки, захотелось написать что-то принципиально другое. А в каноне характер, как мне кажется, не выдержали. Особенно как вспомню производственный период - хочется рыдать. |
Автор, вообще-то о насилии, абьюзе и всем остальном нужно предупреждать открыто. Не ограничиваясь словами «читать с осторожностью» и AU. Чтобы не тошнило после прочтения. Для этого пометки и созданы
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |