Defender of a Pride (гет)

Заканчивалось противостояние дня и ночи, когда последняя вот-вот должна была уже победить и принести на всю африканскую саванну прохладу и мрак. День сдавал свои позиции, но с явной неохотой — красно-оранжевые и даже местами немного кровавые лучи закатного солнца продолжали освещать небо на западе и землю. Но надвигающаяся ночь продолжала напирать — на востоке начинали медленно загораться пока ещё слабо заметные звёзды. По земле тянулись длинные тени, отбрасываемые росшими деревьями, лежащими в траве валунами. Но самую огромную тень отбрасывала гигантская и величественная скала, вздымавшая в вечернее небо свою вершину. Довольно длинный выступ и своеобразный корпус делали её похожей на высунутую из воды акулью голову.

Вся местность, окружавшая Скалу, теперь опустела, поскольку перед наступавшей ночью все пасшиеся на равнине зебры, антилопы и прочие животные разбредались на ночлег. Уходили и огромные слоны, пятнистые и гибкие леопарды, расползались змеи, медленно и степенно двигались длинношеие жирафы… Не было дела до надвигавшегося тёмного времени суток лишь тем созданиям, которые жили на этой Скале, тем созданиям, которых в природе величают царями зверей — львам.

На самом верху Скалы, на высоте нескольких десятков метров, на узкой площадке сидел, купаясь в лучах солнца, огромный лев с ярко-золотистым окрасом шерсти, так и сиявшей в лучах закатного солнца, но от этого она казалась оранжевой. Отличительной его чертой являлась редкая в этих землях грива алого оттенка, которую шевелил лёгкий вечерний ветерок. Сама же грива, ставшая только гуще с годами, в лучах солнца также сияла, и со стороны создавалось впечатление, что это не грива, а пламя. Этот лев уже не был молодым, но и старым его можно было назвать с натяжкой. По большей части лев смотрел перед собой, но изредка поворачивал крупную голову то в одну сторону, то в другую. Взгляд коричневатых глаз задерживался на протекающей вдалеке реке, на росшем вдали баобабе, где обитал их лекарь и шаман Рафики… Немного дольше взгляд льва задержался на ущелье, пересекавшем Прайдленд длинной и изгибающейся бороздой. Именно там давным-давно произошла трагедия, которая изменила жизнь нынешнего правителя этих земель.

Вспомнив отца, Симба — а именно таким красивым именем звали этого льва — вздохнул. Он всегда считал своего отца Муфасу, погибшего в том ущелье, образцом силы, мудрости и справедливости, да по сути прежний Король и являлся таковым. Но на его жизнь посягнул хитрый и коварный завистник — его родной брат с волнующим и отчасти даже пугающим именем Скар. Он и придумал план, чтобы избавиться от брата, а заодно и от юного наследника…

— Нет, хватит думать о грустном, — тряхнув головой, сказал себе Симба. Сейчас в его жизни происходили другие события, мимо которых также нельзя было проходить без должного внимания. Происходящее вовсе не являлось трагичным, но Симба, задумываясь о нём, всё же предавался переживаниям лишь. Лев казался спокойным, но его эмоции и мысли выдавал нервно дёргавшийся из стороны в сторону хвост, украшенный кисточкой.

Сзади послышались лёгкие шаги, а затем раздался тихий и такой родной голос:

— Симба?

Лев обернулся и увидел подходящую к нему львицу со светло-бежевым окрасом шерсти. Её большие и красивые зелёные глаза смотрели прямо на Симбу. Он расплылся в ласковой улыбке, ведь к нему подходила самая любимая львица на свете — его супруга и Королева, Нала. Она, глядя льву в глаза, ласково улыбалась. Симбе всегда нравилась её улыбка, в которой ясно читались любовь, верность и преданность, а также уверенность в том, что что бы ни случилось, Королю есть у кого искать поддержки. И сама Нала думала об этом так же.

— Ты в последнее время часто приходишь сюда, — тихо произнесла Нала. Она подошла к Симбе, села рядом с ним и склонила голову на его шею. Через несколько секунд львица легонько толкнула льва и улыбнулась: — Только не говори, что ты ходишь сюда любоваться нашим Прайдлендом!

— От тебя никогда ничего не ускользает, милая, — тихо ответил Симба и ласково потёрся носом о её щеку.

— И всё же, Симба, что тебя тревожит? — спросила Нала, заглянув мужу в глаза. — Врагов у нас не было со дня объединения прайдов, тебе не за что переживать.

— Я волнуюсь за Киару, — повернувшись к Нале, ответил Король. — Она скоро родит, но в последнее время она чувствует себя неладно. Помнишь, ты сама бегала за Рафики ночью, когда решила, что у неё начались схватки?

— Если помнишь, у меня было то же самое, я тоже себя потом чувствовала неважно перед рождением Киары, а ты подумал, что я так сильно ослабла, что сам понёс к Рафики! — Сказав тираду, львица улыбнулась.

— Я просто волновался за тебя, Нала, — ответил Симба. — Не могу не волноваться и сейчас.

— Не бойся, любимый, у нас всё будет в порядке, — прошептала Нала и ласково лизнула мужа в щеку. — Скоро уже ночь, пошли спать. Счастливыми бабушкой и дедушкой мы станем уже завтра.

С этими словами Королева развернулась и пошла к спуску. Симба улыбнулся её словам и последовал за Налой. Солнце к тому времени уже скрылось за горизонтом, уступая место ночи на ближайшие часы.

Спустившись с Налой вниз и оказавшись у длинного выступа Прайдрока, Симба увидел сидевших на его краю молодых льва и львицу — несомненную супружескую пару. Львица сидела слева от льва, склонив голову на его густую и красивую чёрную гриву и тихо что-то говорила ему, а лев улыбался и кивал. Симба подошёл к этой паре и спросил у молодой львицы:

— Ну, дочка, как ты себя чувствуешь?

— Если честно, то хорошо, — улыбнулась Киара — а это, несомненно, была она. — Сам знаешь, тяжело ходить, но удержаться от времяпрепровождения с Кову на краю выступа я не могу. — И дочь Симбы покосилась на сидевшего рядом молодого льва с коричневой окраской шерсти. Кову же улыбнулся Киаре в ответ.

— Симба, скоро уже должно подойти время родов, — обратился к Королю Кову.

— Я в курсе, Кову, — ответил Симба. — Рафики уже предупреждён.

— Папа, да всё будет в порядке со мной! — Киара подошла и коснулась носом отцовского подбородка. — Ведь роды — это не так уж и тяжело, ведь мама уже сталкивалась с этим. Бабушка — тоже, так что переживу! — И молодая львица улыбнулась.

Всё началось рано утром, перед восходом солнца. Когда небо на востоке только-только начало алеть, в пещере, где спал весь прайд Симбы, послышался протяжный стон. Симба несколько секунд что-то ворчал себе под нос, потом проснулся, но на лапах был уже Кову, поскольку тот спал рядом с Киарой. Этот полный боли стон издала она, поскольку наступило время родов. Симба, поняв, в чём дело, моментально вскочил на лапы, разбудив Налу.

— Симба, у неё начались схватки! — выкрикнул Кову, разбудив остальных львиц. Симба, не говоря ни слова, бросился к выходу из пещеры и пропал из виду. Молодой лев понял, куда убежал тесть, и повернулся к Киаре. Львица, глядя на мужа взором, в котором плескались одновременно боль и счастье от осознания наступления долгожданного материнства, произнесла:

— Кову… не уходи от меня!

— Я и так здесь, милая, — наклонился молодой лев к супруге и поцеловал её. К дочери быстро подошла Нала и сказала, обращаясь к прайду:

— Выйдите все наружу! Здесь должны остаться только я и Кову!

Львицы послушно вышли наружу, на выступ. Одна из пожилых львиц развернулась и, сказав:

— Я помогу, пока Рафики нет, — зашла в пещеру. Эту львицу звали Сарафина, она являлась матерью Налы. Из пещеры продолжали доноситься вскрики боли и успокаивающие голоса Налы и Сарафины. Через несколько минут примчался Симба, на спине которого сидел, держась за густую гриву, пожилой мандрил. Соскочив с широкой спины льва, Рафики, держа через плечо некое подобие посоха с покачивающимися на нём плодами кокоса, вошёл в пещеру, коротко велев:

— Никого не впускать, пока принцесса не родит!

Симба кивнул и оттеснил прайд подальше от пещеры. Львицы переглядывались и шептались между собой, но все были уверены в том, что всё пройдёт благополучно. Симба, пусть и пытался казаться спокойным, не находил себе места. Он сам испытывал отчаянное желание войти внутрь и подбодрить дочку, но понимал, что ей сейчас нужно присутствие именно львиц — матери и бабушки. А ещё рядом с Киарой был Кову, который никогда не оставит её одну, всегда защитит… Рядом с ними был опытный лекарь, который знал и знает своё дело.

Через некоторое время доносившиеся из пещеры голоса львиц и крики Киары стихли. Симба обернулся ко входу в пещеру и увидел выходящую оттуда Налу. Лев, обуреваемый беспокойством, сделал шаг ей навстречу, но Нала посмотрела на супруга, и у Симбы отлегло от сердца — львица улыбалась, а глаза её светились слезами счастья. Подойдя к Королю, Нала обняла его и, заглянув в глаза, сообщила:

— Вот ты теперь и дедушка, Симба! Теперь у нас внук!

С замершим от счастья сердцем лев вошёл внутрь пещеры. Рядом с уставшей, но счастливой Киарой стояли Сарафина и Кову. Увидев вошедшего Симбу, Рафики посторонился и вышел наружу, где послышался его голос:

— Круг жизни пополнился замечательным львом!

Кову наклонился к Киаре и коснулся носом её носа. Молодая дочь Короля улыбнулась супругу и повернулась к ютившемуся у её живота светлому комочку и несколько раз ласково провела по нему языком. Оба льва вытянули головы, чтобы разглядеть долгожданное пополнение в дружной семье. Новорожденный львёнок обладал светлой шерстью, такой же, как и у Киары и Симбы, да и вообще казалось, что он пошёл внешностью в деда, что и отметил Симба. Влажный носик имел отчётливую прайдлендеровскую форму и, что ещё больше умилило Симбу, ту же, как и у него, узенькую чёрную полоску окантовки ушей. Кову смотрел на своего сына с не меньшей радостью и любовью, поскольку молодой лев заметил крошечную и от этого особенно умилительную чёрную чёлочку на голове. Совершенно такая же чёлка была и у самого Кову, когда тот появился на свет. Что-то львёнок унаследовал и от отца…

— Он великолепен, — тихо произнёс лев и лизнул сынишку. Киара с улыбкой посмотрела на супруга.

— Как мы его назовём? — спросила молодая львица через несколько мгновений.

— Мне нравится имя Зубери, что значит «сильный», — сообщил Кову. — А ещё подошло бы имя Мвенай, то есть «Король». Всё-таки он рано или поздно станет Королём здесь.

— Красивые имена, очень красивые, я не поспорю, — сообщила пожилая львица, но уже не Сарафина. Это была вдова Муфасы и, естественно, мать Симбы, Сараби. — И самое интересное то, что в данном случае они все подходят к нему, ведь он же будет сильным Королём, — Сараби выделила предпоследнее слово.

— Он будет не только Королём, но и защитником, — сказал молчавший до сих пор Симба. — Так уж повелось, что взрослые львы не только правят, но и защищают свои земли от врагов.

— Я знаю, как его назову! — воскликнула Киара. — Папа, спасибо тебе за идею.

Молодая мать повернулась к Кову и сказала ему:

— Наш сын вырастет и сильным, и Королём, и защитником. Я хочу увидеть своего сына именно таким, Кову. Как ты смотришь на то, чтобы я назвала его Млинзи? Защитник?

— Это прекрасное имя, милая, — кивнул Кову.

* * *

Уже вечером этого же дня Симба снова сидел на вершине Скалы. Подходил к концу один из самых счастливых дней в его жизни, у Короля появился внук, которому суждено стать рано или поздно Королём. Но Симба знал не понаслышке, что путь к власти окажется у Млинзи не из лёгких.

— Симба, всё в порядке? — раздался сзади голос Налы. Львица подошла к супругу и, как и вчера, села рядом.

— Да, Нала, всё хорошо, — ответил лев.

Помолчав, Симба всё же решил поделиться своими мыслями.

— Я всё же переживаю за своего внука. Кову и Киара пока не знают о том, что мне сказал Рафики. Помнишь его слова?

Нала склонила голову на шею мужа.

— Я знаю, что предстоит и Млинзи, и всем нам, — тихо произнесла львица. — Но ты посмотри в наше прошлое и ответь на вопрос — было ли что-то такое, с чем мы не справлялись? Ведь у нас получилось сместить тирана, который убил твоего отца? Получилось ли у нас остановить войну с Зирой?

Симба внимательно посмотрел на свою супругу.

— Всё будет хорошо и на этот раз, Симба, — успокаивающим тоном сказала Нала. — Я знаю, что тогда сказал тебе Рафики, ведь ты же мне первой и сказал об этом. Но запомни одно — все мы являемся одной семьёй и справимся, что бы ни случилось.

Лев улыбнулся и прижался щекой к её щеке. Нельзя не признать того, что Нала права, это его и утешало, но не полностью. Всё-таки Рафики не ошибался никогда. Примерно за две недели до рождения Млинзи Симба пришёл к Рафики за помощью — лев сильно повредил себе лапу и пришёл к баобабу, хромая на переднюю правую лапу и оставляя в траве красный след. Увидев раненого Короля, Рафики испугался:

— Ох, в чём дело, Симба?

— Неудачно наступил на что-то, — поморщился от боли Симба.

— Не зря всех учат смотреть под лапы! — воскликнул мандрил. — Сейчас спущусь к тебе!

Через пару секунд пожилой лекарь ловко соскользнул с баобаба и подошёл к Симбе. Он знал своё дело — через несколько минут сильно рассечённые подушечки лап были смазаны обеззараживающей мазью, а сама лапа была упакована в наспех сделанный чехол из травы. Рафики специально смастерил его для того, чтобы Симба не ступал лапой на голую землю и чтобы через рану не попала в организм инфекция.

— Это зачем? — удивился лев, когда лекарь натягивал на травмированную конечность этот травяной чехол. — Что-то новенькое?

— В этом специальном чехле ты можешь ступать лапой на землю, если тебе не будет больно, — пояснил Рафики. — А теперь попробуй пройтись.

Симба осторожно ступил раненой конечностью на землю. Импровизированная обувь изнутри также была смазана мазью, поэтому Симба ощутил не такую острую боль, как вначале. Пройдясь, он заметил, что хромает уже не так сильно.

— Так намного лучше! — похвалил Симба шамана. — Спасибо тебе, Рафики!

— Как поживает Её Высочество? — спросил Рафики.

— А ты как думаешь? — удивился Король. — Скоро уже родит, у будущих Королей появится потомство!

— А кто, думаешь, появится — лев или львица? — продолжал спрашивать мандрил. Тут Симба уловил, что Рафики задал этот вопрос не столько из любопытства, сколько с беспокойством. От мудрого льва это, естественно, не ускользнуло, и он спросил:

— Ты что-то видел, Рафики? Да?

— Видел, недавно, — кивнул мандрил, чем потряс Симбу. — Я как раз собирался тебе сообщить, вот ты как раз и пришёл ко мне.

— А ну-ка, рассказывай, — велел Симба, садясь на траву.

Рафики вздохнул и завёл рассказ:

— В тот день я вошёл в транс и увидел наше недалёкое будущее. Всё вроде бы в порядке — я видел и тебя с Налой, и Кову с Киарой, и их дитя. Сразу скажу, что это был юный лев, а не львица. Вот всё, что я видел, знаю и сейчас расскажу, будет касаться вас всех, но прежде всего — будущего наследника и защитника Прайдленда.

Симба кивнул, не решаясь перебить Рафики. Мандрил же продолжал рассказ:

— После этого я общался с духами Королей прошлого, преимущественно с твоим отцом Муфасой и дедом Ахади. Всё дело в том, что все Великие Короли — а прежде всего духи твоего отца и деда — отметили наследника как избранного. Наследника, Симба, а не наследницу! Это значит, что у Вас родится именно лев!

Примерно минуту Симба переваривал услышанную информацию, а как только общий смысл до него дошёл, он поинтересовался у Рафики:

— И что ждёт нашего с Налой будущего внука?

— Он отмечен твоими дедом и отцом, Симба, а значит, что ему суждено стать одним из великих Королей. Таким, каким был твой отец, таким, как и ты сам! — топнул ногой мандрил. — Его будут помнить, как Муфасу, как твоего деда, пусть путь его и окажется нелёгким.

— Что ж, — вздохнув, медленно заговорил Симба, — ты был прав, когда сказал мне, что чем больше Айхею нас любит, тем тяжелее испытания посылает. В таком случае мы просто его избранники! — На этих словах лев с горькой иронией усмехнулся.

— Айхею посылает испытания тем, кто должен их пройти, Симба! — воскликнул Рафики. — Тем, кто на это способен! Ты держишься достойно и должен держаться так и дальше, упорство вознаграждается. Ты до сих пор не убедился в этом, пережив прошлые события?

Не дождавшись от Симбы ответа, Рафики продолжил:

— А сложный путь юного льва начнётся ещё в детстве. И именно на его детство придётся ещё один сложный период в вашей жизни, на тот момент я видел угрозу со стороны. Угрозу не только для юного льва, но и для тебя.

— И что это значит? — спросил Симба. — Новые враги или опять война? Рафики, у нас недавно только настал мир!

— Грядущее не изменить, Симба, — покачал головой Рафики. — Но запомни одно: когда твой внук вырастет — судьба всего твоего прайда и Королевства будет зависеть от него! Он — защитник прайда, будущий Король… и избранник духов Королей прошлого.

…Вспомнив разговор с Рафики, Симба сказал Нале:

— Я не могу не верить Рафики, Нала. Он не ошибался никогда.

— Я это знаю, Симба, — сказала львица, — но не забывай, что у Млинзи есть мы с тобой и Кову с Киарой. Ему ничего не будет грозить, когда мы все будем рядом, ведь мы — одна семья!

Произнеся эти слова, Нала позволила отразиться на своём лице улыбке — той очаровательной улыбке, которая всегда нравилась Симбе. Симба посмотрел на свою любимую жену и улыбнулся ей в ответ.

* * *

Дни летели, тесно сплетаясь с ночами, солнце сменяла луна, дневную голубизну неба сменяла ночная чернь, усеянная звёздами… Львицы охотились и отдыхали, львы ходили на обход границ… В этой суете пролетело две недели. К тому времени маленький Млинзи открыл глаза, а это означало, что пора уже скоро провести церемонию представления принца как будущего Короля Прайдленда. Киара как раз кормила Млинзи, когда львёнок, наевшись, оторвался от живота матери и, тихонько пискнув, повернул головку к сидевшему рядом Кову. В этот момент узенькие щёлочки глаз, между которыми в свете дня поблёскивали зрачки, расширились, и на Кову глянули большие и оттого ещё более красивые глаза зелёного цвета. Маленькому наследнику трона досталась не только чёрная чёлка, но и глаза такого же цвета, как и у его молодого отца. Увидев по-детски простой и наивный, а оттого такой умилительный взгляд прекрасных глаз, Кову почувствовал, как внутри него стремительно поднимается огромная волна нежности. Затем львёнок повернулся к Киаре, и молодая мама также увидела глазки сына. Её лицо озарила улыбка, и дочь Симбы повернулась к мужу:

— Кову, у него твои глаза. Посмотри, они прекрасны…

Лев подошёл к сынишке и ласково лизнул его мордочку.

* * *

Прайдленд только-только встретил новый день, солнце едва вышло из-за горизонта, но саванна, раскинувшаяся на многие мили и окружавшая золотистым океаном Скалу Симбы, уже давно не спала. Со всех концов Прайдленда тянулись к Прайдроку все обитатели этой территории. Гордо и медленно шли, передвигая колонноподобные ноги и потряхивая ушами, слоны; шли, изредка поглядывая на зебр и антилоп, пятнистые леопарды и гепарды; ступая изящными длинными ногами и высоко держа головы на длинных шеях, грациозно двигались жирафы, грузно топали бегемоты, одышливо пыхтели носороги… Зебры и другие травоядные с некоторой опаской поглядывали на шедших с ними бок о бок хищниками, но те даже и не думали нападать на своих потенциальных жертв, поскольку в день любой проводимой церемонии охота была запрещена — этот закон на землях Прайда действовал уже давно.

Вскоре вся фауна, населявшая прилегающую к Прайдроку огромную территорию, собралась у каменной громады, на выступе которой находились королевская пара и Кову с Киарой. Маленький Млинзи спал в лапах у бабушки. Симба не мог удержаться от того, чтобы хотя бы раз в полминуты не бросить на внука взгляд сузившихся в улыбке глаз. Кову и Киара также не сводили глаз с сынишки. Молодой лев легонько боднул головой Киару и с улыбкой произнёс:

— Ну и соню ты родила, Киара! Его же скоро представят перед всеми жителями Прайдленда, а он и просыпаться не думает!

Молодая львица улыбнулась в ответ и потёрлась своей мордочкой о подбородок мужа.

— Рафики уже здесь, — донёсся до счастливых родителей голос Короля.

Сквозь толпу расступавшихся зверей медленно шёл пожилой мандрил, опираясь на посох с стукающимися друг о друга плодами. Все животные следили за каждым шагом мандрила. Наконец, он взобрался на выступ и подошёл к стоявшим рядом друг с другом львам и львицам. Симба подошёл к другу и обнял его своей мощной лапой. Рафики, подойдя к спавшему в лапах Налы Млинзи, произнёс:

— Вот и пополнился Круг жизни ещё одним наследником, будущим Королём. Вы уже назвали его?

— Да, — кивнула Киара. — Млинзи, то есть защитник. Мне очень имя понравилось.

— Это действительно прекрасное имя, моя принцесса, — улыбнулся ей Рафики.

Словно в ответ на слова шамана, Млинзи в этот момент зашевелился, повернул головку и с интересом уставился своими глазёнками на наклонившуюся над ним обезьяну. Рафики же, гремя посохом, снял с него один из плодов, затем разломил его с сухим звуком и помазал лобик львёнка соком из плода. Львёнок слабо принюхивался к мелькавшим над его мордашкой руками мандрила. Далее Рафики посыпал головку Млинзи песком, который он ещё вчера принёс из пустыни. В этот момент львёнок вдохнул упоительный утренний воздух. Часть песка попала в ноздри, и через несколько мгновений Млинзи чихнул, затем заморгал. Кову и Киара переглянулись с улыбками, Симба с Налой — тоже. Затем Рафики подхватил малыша на руки и медленно понёс к краю Скалы, крепко держа его. Все животные внизу следили за ним с интересом. Оказавшись на самом краю выступа, Рафики высоко над головой поднял Млинзи, также, как несколько лет назад Киару, а задолго до её рождения — и Симбу.

В это время облака, закрывшие солнце, разошлись, и луч яркого света упал на львёнка, попав в глаза, отчего маленький Млинзи зажмурился. Разномастная толпа животных взорвалась приветственными криками. Завизжали обезьяны, затрубили в хоботы слоны, зебры вместе с антилопами закричали и затопали копытами, поднимая в воздух клубы пыли. Медленно склоняли головы жирафы, гепарды, леопарды, носороги. Вся природа приветствовала наследника власти — будущего Короля. В этот момент Симба почувствовал, как его густую гриву треплет лёгкий утренний ветерок, и посмотрел наверх. Нет, ему не показалось — с далёких небес, с недосягаемой высоты на Короля смотрел улыбающийся отец, король Муфаса. Но его видел только Симба. Несколько мгновений лев смотрел ввысь, затем улыбнулся.

Так и начался этот день — с церемонии представления юного наследника. Великий Круг жизни начал свой очередной оборот в этом прекрасном мире.

Всё также всходило и заходило солнце, тягуче проплывали облака, роняя скупые для Африки осадки. Время быстро летело, переплетаясь с различными событиями, уклад жизни оставался размеренным… И казалось, что незаметно пролетели четыре месяца после рождения Млинзи. За это время львёнок довольно существенно подрос, и всё более отчётливо выступала его схожесть со многими членами семьи. Со лба львёнка свисал чёрный хохолок чёлки, которая была в детстве и у Кову. Глаза львёнка не утратили своей яркости, они по-прежнему и остались такими же — цвета молодой травы. С ростом и развитием Млинзи всё чаще обозначались его черты — львёнок был таким же непоседливым и жизнерадостным, как его дедушка и мама в детстве, ярко-зелёные глаза, доставшиеся от Кову, с восторгом и интересом смотрели на этот прекрасный мир. Внешностью же Млинзи пошёл, что интересно, в Симбу, но хохолок указывал на то, что через несколько лет наследник будет обладать весьма красивой чёрной гривой. Львёнок рос довольно быстро, и Симба не мог не заметить, что в том возрасте он сам был немного меньше.

— Он быстро растёт, Симба, — сказала Нала, наблюдая, как Млинзи играет в догонялки с другими львятами. — Ему только недавно исполнилось четыре месяца от рождения, а он уже самый быстрый из львят.

— И душа компании, — улыбнулся пожилой Король. — От него никто не отходит, особенно Мвензи. Когда вокруг Скалы бегать на скорость, так он гоняется только с ней, а остальные уверены, что его не обгонят. Как-то у Мвензи получается!

— Да он ей поддаётся, — хихикнула Королева. — Он умеет уступать, ха!

Когда Млинзи только начал выходить на выступ Прайдрока, он увидел открывшийся ему огромный и прекрасный мир, таящий в себе столько всего неизведанного, красивого, интересующего, интригующего… И опасного, хотя на тот момент маленький львёнок этого не понимал. Охваченный восторгом, сын Кову переводил взгляд блестящих зелёных глаз с одного предмета на другой. Ему было интересно всё — лежащий рядом со Скалой большой валун, покрытый мхом, проплывавшее в тот момент над саванной облако в виде слона, проходившая мимо Витани… Расширив глазки, львёнок провожал взглядом тётю. Львица в какой-то момент повернулась и увидела племянника, затем широко улыбнулась. Млинзи, увидев улыбку тёти, поднял лапку и помахал ей.

У маленького Млинзи было два любимых занятия. Юный наследник мог целыми часами носиться с радостными криками по саванне, играя в догонялки с другим львёнком — девочкой по имени Мвензи. За забавами детишек с улыбками наблюдали Киара с Кову, а если они убегали далеко от Прайдрока, Симба отправлял Зазу следить за ними. Но весёлые львята бегали не только по окружающей родной дом территории, но и пробовали забраться на Прайдрок. Несмотря на предупреждения Кову о большой высоте и довольно крутом подъёме, малыши всё равно умудрились удрать из-под родительского надзора и залезть на самую вершину Скалы. Но в тот момент камень, который лежал перед площадкой, непостижимым образом откатился в сторону, и львята не смогли спуститься самостоятельно. Всё кончилось тем, что Кову сам достал оттуда детишек. В качестве наказания он дал сынишке лёгкий подзатыльник, а мать Мвензи, несмотря на сопротивление львички, подхватила её и понесла мыться ещё один раз.

А ещё Млинзи любил слушать увлекательные истории о своих предках. Каждый раз, когда наступал вечер, Млинзи начинал активно приставать к дедушке и просить:

— Деда, а расскажи мне…

Млинзи всегда знал, о ком хотел услышать. С особой охотой Симба рассказывал внуку о своём отце, могучем Муфасе, но с явным нежеланием упоминал о своём дядюшке. Королю всё ещё не давала покоя рана на сердце — пусть уже и зажившая, но кровоточащая, когда её затронуть. Млинзи пока ещё не понимал всей тяжести трагедии, которая произошла с его прадедом и дедом, поскольку детский ум ещё не способен был принять такую информацию. Рано или поздно он обо всём узнает и поймёт, по чьему пути нужно следовать и каким львом лучше не быть.

Киара же с Кову тоже любили рассказывать сыну много интересного. Львёнка заинтересовал рассказ матери о том, как они впервые встретились с Кову и как они чудом спаслись от крокодилов. Млинзи полюбилась эта история, и он каждый раз ложился рядом с мамой и, слушая, как приятный голос Киары журчащим ручейком наполняет его слух, наслаждался этой интересной историей ещё раз. Кову с Киарой также без особого желания говорили о ещё одной львице, которая была полноправной бабушкой Млинзи — о Зире. Кто знает, как сложилась бы её судьба, откажись она от своего безумного желания отомстить Симбе.

— Мы тогда едва подоспели в самый кульминационный момент, — рассказывал Кову. — Мы с твоей мамой сразу туда и помчались, едва поняв, в чём дело. В общем, мама вмешалась и смогла всё это остановить, но твоя бабушка…

Молодой лев проглотил вставший в горле ком, ведь он видел, что тогда произошло с матерью. Кову решил не рассказывать Млинзи всю правду о Зире, поэтому быстро закончил рассказ:

— В общем, под самый конец бабушка осознала, что ошибалась, и ушла отсюда. Очень далеко и надолго.

Млинзи с удивлением посмотрел на отца.

— А она вернётся когда-нибудь сюда? — спросил он, посмотрев на мать и отца по очереди.

— Нет, сынок, — покачал головой зять Симбы. — Она сейчас очень далеко отсюда, и ей никак не прийти.

«И тем лучше для тебя, сынок, как и для всех нас», — закончил Кову про себя. Он не рассказал сыну правды о бабушке, о её смерти, лучше львёнку пока не знать такие вещи. Млинзи слышал о своём прадедушке Муфасе, но не спрашивал у Симбы, что произошло с ним. Все считали, что львёнку, росшему в атмосфере любви, заботы и радости жизни, не стоит знать об ужасах смерти, пусть уже и знали, что юному Млинзи предстоит нелёгкий жизненный путь.

* * *

Как-то раз Млинзи и Мвензи играли в догонялки и в очередной раз убежали далеко. Перед ними предстал большой и широкий баобаб, на котором, как львята уже знали, обитал Рафики. Тут Млинзи пришла в голову идея.

— Слушай, — зашептал он на ухо Мвензи, — я хочу у Рафики кое-что узнать про своего прадедушку и бабушку. Мне никто про них не рассказывает, а мне очень интересно.

— Давай сначала ты спрячься как следует, я потом найду тебя, а потом и утолишь свою жажду познаний! — хихикнула львичка и толкнула Млинзи. — Вон какой толстый вырос, отовсюду тебя увижу!

— Это я толстый? — вскрикнул Млинзи и в шутку прыгнул на Мвензи. Оба со смехом перекатились, затем Млинзи оказался на подруге и щёлкнул её коготком по носу, торжествующе заявив:

— Я победил! Я не толстый, я сильный!

Мвензи, изловчившись, лягнула Млинзи в живот задними лапами и, перекинув его через себя, оказалась на нём, придавливая его к земле.

— Теперь я победила, Млинзи! А я хитрая, вот!

Она в свою очередь щёлкнула его по носу коготком, затем вскочила и побежала в сторону от баобаб а. Млинзи кинулся за ней.

— Эй, так нечестно, Мвензи! Я тебе сейчас уши надеру!

— Догони сначала! — счастливо взвизгнула юная львица и припустила бежать ещё быстрее. Млинзи постепенно настигал её и в тот момент, когда он приготовился к прыжку, львичка внезапно резко свернула в сторону перед самой лужей грязной воды. Млинзи, не успев затормозить, с громким плеском оказался в этой луже. В считанные мгновения он был заляпан грязью с кончика носа и до кисточки хвоста.

Сзади раздался счастливый и громкий смех Мвензи, затем юная львица крикнула:

— Ну, так ты будешь меня догонять?

— Блин, Мвензи, — пропыхтел сын Кову, — мы же так не договаривались!

— Хитрость на то и есть, что никто не договаривается, Млинзи! — хихикнула Мвензи.

— Ну вы и порезвились, малыши, ну и порезвились! — раздался неподалёку голос Рафики. Оба львёнка обернулись и увидели мандрила, покачивающегося на одной из ветвей могучего дерева. Рафики смотрел на них с улыбкой.

— Так, будущий Король, иди-ка к источнику и приведи себя в порядок, а потом беги домой, а то тебе устроят родители головомойку, — скомандовал он, пока Млинзи, недовольно бурча себе под нос, отряхивался. Грязные брызги летели в стороны, а Мвензи, глядя на друга и его старания привести себя в порядок, улыбалась про себя. Наконец, убрав с себя большую часть грязи, юный лев поднялся и пошёл в сторону водопоя. Но у баобаба он остановился и сказал:

— Дядюшка Рафики, я вообще-то пришёл к тебе. Хотел у тебя кое о чём спросить.

— Вот сначала приведи себя в должный вид, будущий Король, а потом и приходи ко мне. Мне неудобно будет говорить с кучей грязи вместо львёнка! — отрезал пожилой мандрил.

Делать нечего, Млинзи вздохнул и медленно пошёл в сторону водопоя, но когда к нему присоединилась Мвензи, он ускорил шаг, и вскоре оба уже подходили к источнику. Уже завидев блестевшую в лучах солнца гладь чистой воды, Млинзи проворчал:

— В следующий раз лучше предупреждай! Я так никогда ещё не пачкался!

Подойдя к озерцу, на противоположной стороне которого пили воду зебры, Млинзи потрогал лапой воду и, убедившись в том, что она не холодная, а прохладная, вошёл в неё и шёл, пока вода не стала доставать ему по живот. Затем он быстро погрузился в воду на пару мгновений, так что из воды торчал лишь его нос, потом быстро выскочил из воды на берег и начал отряхиваться. Вода и остатки грязи полетели во все стороны. Приведя себя в более-менее приличный вид, Млинзи сел и начал аккуратно вылизываться. Мвензи же подошла к источнику и, склонившись, начала лакать воду. Млинзи, увидев, что подружка не видит его, начал медленно и незаметно к ней подкрадываться. Оказавшись у неё за спиной, львёнок толкнул львичку. Та, потеряв равновесие, с криком упала в воду. Млинзи засмеялся:

— Хитростью на хитрость! Лови, Мвензи!

— Дурак, что ли? — возмутилась львичка. Отфыркиваясь от попавшей в нос воды и дрожа от неожиданного попадания в воду, Мвензи выбралась на берег, затем отряхнулась. — А вдруг я заболею от холодной воды?

— Она не холодная, — хохотнул внук Симбы. — Теперь мы в какой-то мере квиты!

— Ну, погоди, отомщу жестоко! — пообещала Мвензи. Млинзи только усмехнулся, затем, толкнув подружку, побежал в сторону баобаба Рафики. Львичка побежала за ним.

— Ну вот, так намного лучше! — сообщил Рафики, спустившись с баобаба и осмотрев львят. — Помнится, ты, Млинзи, у меня хотел что-то спросить, верно?

— Да, — кивнул львёнок. — Я хотел спросил про своего прадедушку Муфасу. Ты ведь знал его?

— Конечно, знал! — оживился мандрил. — Как мне забыть мудрого отца твоего дедушки? К тому же и твоя мама часто у меня расспрашивала потом и про дедушку, и про Скара.

— Мне дедушка рассказывал о нём, — сообщил львёнок. — Он мне рассказал, что у прадедушки был младший брат, который был плохим львом. А ты знаешь про него?

— О да, Млинзи, знаю, — тяжело вздохнул Рафики. Мандрил догадывался, что юного льва рано или поздно приведёт сюда любопытство, и понимал, что за вопрос за этим последует.

— А ты можешь рассказать про Скара?

Ожидаемый вопрос всё-таки сорвался с уст львёнка и повис в воздухе. Мвензи с изумлением посмотрела на друга.

— Я бы не хотел, чтобы ты знал про него, — вздохнул Рафики. — Ведь Скар сделал такое, из-за чего всё Королевство чуть не погибло. Но раз ты так просишь, то пообещайте мне, что не расскажете своим родителям, хорошо?

Млинзи и Мвензи кивнули. Рафики ещё раз вздохнул, затем сел под стволом баобаба. Когда Млинзи и Мвензи сели напротив него, мандрил завёл рассказ:

— Скар был младшим братом Муфасы, но в детстве его звали по-другому — Така. Своё прозвище он получил из-за шрама, который пересекал его левый глаз, и этот шрам он получил в детстве.

— Как и у папы, что ли? — с некоторой долей испуга переспросил Млинзи. — У него тоже шрам, и тоже через левый глаз!

— Твой отец получил шрам при других обстоятельствах, Млинзи, — успокоил его Рафики. — Кову пусть и похож внешностью на Скара, но он не его сын. Он совсем другой, мой маленький! — ободряюще улыбнулся мандрил, увидев отразившийся на мордочке львёнка испуг, вызванный информацией о сходстве отца со Скаром. — Твой отец — полная ему противоположность, как оказалось.

Млинзи заметно успокоился. Ведь он часто проводил время с отцом, играл с ним, разговаривал с ним, смотрел в его красивые глаза цвета изумруда, один из которых пересекал довольно заметный рубец. Ни разу там не блеснуло что-то похожее на злость, жестокость, коварство… Отцовские глаза всегда выражали неподдельную любовь и заботу о маленьком Млинзи, и не только о нём, ведь в жизни Кову была ещё одна львица, без которой он не смыслил своей жизни — принцесса Киара.

Рафики тем временем продолжил:

— Муфаса и Така были дружны в детстве, вместе играли, упражнялись в борьбе… Пусть всегда побеждал Муфаса, но его более слабый брат был умнее. Он целыми часами мог слушать своего отца Ахади, который рассказывал ему о мудрых Королях прошлого, их деяниях, законах, правлении… Тогда оба брата были вместе. Оба наследники Ахади, оба словно дополняли друг друга: один сильный, другой умный. Но скоро всё начало меняться, и первым шагом к перемене в отношениях братьев стало решение Ахади объявить своим наследником Муфасу. Рано утром Король разбудил обоих своих сыновей и повёл их на вершину Прайдрока, откуда он любил осматривать свои владение. Там он и сообщил, что в случае его смерти власть перейдёт к Муфасе. Ахади после разговора со своей женой, королевой Уру, пришёл к выводу, что королём должен стать тот, кто сильнее, потому что в это время Король вёл войну с аутсайдерами.

— Как и дедушка Симба? — спросил Млинзи.

— Почти, Млинзи, но те аутсайдеры уже давно нападали на Ахади. Перед этим они совершили дерзкое нападение на соседнего с Ахади правителя, Фахаму. Ночью они напали на его Скалу, и в результате долгой и кровопролитной битвы Король погиб. Аутсайдеры заняли те земли, но спустя полгода в саванне начался пожар, который в несколько часов выжег всё королевство Фахаму. Потеряв в огне часть отряда, львы отправились дальше. Им требовались свободные земли, и они в результате набрели на наш Прайдленд, где правил в то время Ахади. Войной были измучены обе стороны, а как раз в то время и родились Муфаса с Такой. Ахади, уже объявив Муфасу своим наследником, через несколько месяцев понял, что из принца вырастет смелый и могучий защитник Королевства. И он понял, что не ошибся в выборе. Така же, таким образом остался в стороне, отчаянно завидуя брату. С того момента между ними и наметился раскол. Но окончательно Таку поставила против брата любовь — их любовь к одной львице, Сараби. Да, твоей прабабушке! — улыбнулся Рафики, увидев, что Млинзи поднял ушки, услышав последние слова.

— И что было дальше? — притихшим голосом спросила Мвензи.

— Когда братья уже были взрослыми львами и наравне с отцом отбивали нападения врагов, оба были влюблены в Сараби. Ей нравились оба льва, но Таку она готова была считать своим другом, но в Муфасе видела то, что и хотела — силу духа, несгибаемую твёрдость характера и мудрость, унаследованную от отца.

— Но ты же сказал, что Така был умнее! — воскликнул Млинзи.

— Это верно, малыш, — кивнул Рафики. — Но под мудростью здесь подразумевается немного другой смысл, чем под умом. Быть умным — значит хорошо соображать и много знать, но мудрость… Мудрость подразумевает не только то, что голова забита умными вещами и понятиями, не то, что ты много всего знаешь и хорошо соображаешь. Некоторые говорят, что мудрость и ум — одно и то же. На самом же деле мудрость подразумевает умение поступать правильно в различных ситуациях. Есть одно объяснение этому — мудрость приходит с опытом, а интеллект врожден от природы. Но мы не становимся мудрыми от простого отношения полученного опыта. Иногда мудрость проявляется с опытом, а иногда может быть от природы, например, неприятие некоторых вещей. Ты со временем это поймёшь, Млинзи.

Помолчав немного, Рафики продолжил:

— В общем, Ахади уже давно заметил, что его сын-наследник давно влюблён в одну из самых красивых и сильных львиц прайда, и в один не прекрасный для таки день подозвал их к себе и сообщил о решении поженить их. Узнав о решении отца, Така просто взбесился. Он прошёл прямо к отцу и потребовал объяснений. Отец пытался объяснить ему, что принятое им решение поможет прайду и Королевству. Ахади знал о том, что Таке тоже нравилась Сараби, но ей нужен был в мужья тот, кто избран наследником. Ярость просто ударила Таке в голову, и он бросился на отца. В пылу битвы тот сильно ударил сына по лицу… Вот с того момента и остался шрам у молодого льва.

— А что было дальше? — спросил Млинзи.

— Через несколько недель произошло последнее нападение аутсайдеров. К тому времени Така ушёл из Прайдленда, обозлившись на отца за то, что он так с ним поступил. Но, услышав о нападении, он моментально бросился на помощь, ведь в битве участвовали Сараби и Уру. Он не хотел терять двух дорогих ему львиц, для него они важны были теперь больше, чем Муфаса. Когда Така подоспел на помощь, битва была в самом разгаре. Аутсайдеры гибли один за другим, но немало жертв было и среди прайда Ахади. Тогда Така бросился на помощь. Он к тому времени дрался не совсем хорошо, но именно в этой битве он победил своего первого врага. А битва закончилась победой прайда Ахади, но досталась победа тяжёлой ценой.

— Что произошло? — тихо спросила Мвензи.

— Таку сразу после этого повалил на землю один из врагов и приготовился убить его. Но в этот момент Ахади увидел погибающего сына и спас его. Он мощным ударом сбросил с сына врага. Битва происходила на краю ущелья, и аутсайдер упал вниз и разбился. В этот момент враги начали уходить, но один из них, не желая быть побеждённым, набросился на Ахади. Оба на глазах Муфасы и Таки подкатились к самому краю обрыва… и в этот момент Муфаса бросился к отцу. Ахади уже падал вниз, когда его поймали могучие лапы сына. А Муфасу успел придержать Така, который, удерживая огромный вес львов, начал соскальзывать вниз. Не помогала даже сила вцепившейся сыну в спину Уру. В этот момент Ахади понял, что он может погибнуть не только с старшим сыном, но и с младшим. Поэтому он попросил Муфасу отпустить его. Исход решали секунды, а в то время Така уже был наполовину над пропастью.

Львята, широко раскрыв глаза, уставились на Рафики. Мандрил через несколько мгновений продолжил:

— В общем, Ахади сказал Муфасе кое-что перед тем, как упасть. Но это услышал и Така. Ахади сказал вот что: «Сынок, ты теперь будешь Королём и должен позаботиться о маме и Сараби. И о Таке. Мы сейчас можем все погибнуть, пусть лучше уйдёт один или все. Отпусти меня!» Муфаса, чувствуя, что по лицу катятся слёзы, прошептал: «Мы все тебя любим, отец. Прости меня…» И с этими словами ему пришлось отпустить лапы Ахади. Вот так Ахади и погиб…

Потрясённый Млинзи опустил голову, потом, подняв её перевёл взгляд на Мвензи. В больших голубых глазах львички стояли слёзы.

— То есть прапрадедушке пришлось отдать жизнь ради жизни семьи, — медленно произнёс Млинзи, повернувшись к Рафики. — А что потом произошло?

— Потом Така вытащил Муфасу из пропасти. Молодой Король сказал брату: «Спасибо, Така». Брат ему в ответ сказал: «Прежнего Таки больше не будет». Вот с того момента молодого льва и перестали звать Такой. После трагической гибели Ахади прошли годы, умерла Уру, а у Муфасы и Сараби появился Симба. Така, то есть уже Скар, и раньше завидовал брату, но теперь зависть перешла все границы. Он решил во что бы то ни стало захватить власть, поэтому вступил в союз с гиенами.

— Гиенами? — переспросила Мвензи. — Но ведь они же изгнаны, разве нет?

— Да, девочка моя, они изгнаны Симбой, когда он вернулся, — кивнул Рафики. — Но они в то время часто воевали с Муфасой, нападая на земли Прайда. На этом и построил свою идею Скар. Он и троица верных ему гиен всё представили как несчастный случай — бегущее стадо антилоп якобы затоптало Симбу, который был в тот момент там, и Муфасу, который бросился спасать сына… Вот так.

— То есть Скар убил прадедушку? — ужаснулся Млинзи. — А что произошло с дедушкой Симбой?

— Верно, верно, — горько вздохнул Рафики. — А Симбу Скар убедил в том, что именно львёнок виноват в гибели отца и изгнал его из родного Прайдленда. Вот так, прайд остался и без законного Короля, и без наследника. На землях Прайда поселились верные Скару гиены, которые практически разорили их. Львицам практически не на кого было охотиться, а гиены следили за ними. К тому же на земли напала засуха, пересохли все реки. Всему грозила гибель… Но нашлась среди львиц одна, которая смогла убежать из разорённого Прайдленда на поиски помощи. И нашла её, — Рафики посмотрел на Млинзи и улыбнулся. Львёнок понял его моментально.

— Бабушка Нала смогла убежать?

— Верно, — с улыбкой кивнул Рафики. — Она смогла найти твоего дедушку! Всё кончилось свержением тирана, и жизнь на землях Прайда восстановилась. Животные вернулись, а потом у Симбы и Налы родился…

— Родился? — переспросил Млинзи. — Разве сначала родилась у дедушки с бабушкой не мама Киара?

Рафики вздохнул:

— Ты прав, Млинзи. У Симбы и Налы сначала был сын по имени Копа, но спустя некоторое время, довольно длительное, с ним произошла трагедия. Это не менее трагичная история, но количества сведений, что вы от меня узнали, вам на сегодня достаточно! — С этими словами мандрил поднялся на ноги. В этот момент раздался крик Кову:

— Млинзи, Мвензи, вы куда пропали?

— Ох, тебя уже твой папа потерял! — воскликнул Рафики и велел: — А ну, бегите-ка быстрее домой, а то достанется вам на орехи!

Львята вскочили на лапки и быстро побежали на зов Кову. Рафики проводил их долгим взором, затем возвёл к небу глаза:

— Молю тебя, Айхею, убереги это дитя от жестокости и ненависти, ведь ему многое предстоит. И вы, Короли прошлого, не оставляйте никого…

В ответ налетел ветер и взъерошил его седые волосы и бакенбарды.

— Ну, и где же вас носило, ребятишки? — с напускной суровостью спросил Кову, едва львята подбежали к нему. — По-моему, Симба не разрешал вам убегать далеко от дома!

— Да мы тут бегали неподалёку от Рафики, пап, — сообщил Млинзи, стараясь так, чтобы его слова звучали не столь небрежно, сколько и убедительно. Мвензи кивнула на слова друга, а Кову, прищурившись, внимательно осмотрел сынишку, покачал головой, затем произнёс:

— Вы бегали неподалёку от Рафики подозрительно долго. Разве он не следил за вами?

— Следил, следил, дядя Кову! — вышла вперёд Мвензи. — Просто мы с Вашим сыном играли, а он, не удержавшись, упал в лужу грязи. В результате Рафики всё заметил и отправил нас на источник мыться. Вот мы и задержались. Всё!

— Понятно, — кивнул молодой лев, но теперь и лицо его просветлело. Затем он добавил: — Плохо ты там вымылся, сынишка, а ну давай-ка пошли домой, тебя мама умоет!

— Нет-нет, я чистый! Я же сам мылся! — заупрямился львёнок, но тут Кову подмигнул ему.

— Если согласишься на то, чтобы мама вымыла тебя, я тебя сегодня вечером буду катать дольше, чем вчера, идёт? — предложил он.

— Да! — счастливо взвизгнул малыш.

* * *

— Млинзи, ты откуда в таком виде? — ужаснулась Киара, но затем в её коричневатого цвета глазах, таких же, как и у отца, мелькнула искорка веселья. Но затем молодая мать напустила на себя серьёзный вид и строго спросила: — Опять далеко убегал от Скалы и измазался в грязи?

— Мы вместе играли, тётя Киара! — радостно сообщила львичка.

— Играли так, что мой малыш теперь похож не на львёнка, а на ходячую кучку грязи? — притворно нахмурилась молодая львица.

— Мама, просто я догонял Мвензи, а она резко свернула в сторону, и я упал прямо в лужу грязи! — пропищал Млинзи. — Нас видел дядюшка Рафики, он и отправил нас на водопой, где я и помылся быстренько.

— А ещё он меня в воду столкнул, негодник! — сдала Мвензи друга.

— Так, вы оба больше сегодня не гуляете далеко! — велел Кову. — Млинзи, сейчас мама приведёт тебя в порядок, и ты будешь сегодня около Прайдрока весь день, понял?

— Ладно, — грустно кивнул львёнок, но затем, приблизив мордочку к отцу (Кову как раз наклонился вниз), прошептал ему на ухо: — Тогда ты меня сегодня катаешь дольше из-за того, что меньше гуляем!

Молодой лев, улыбнувшись, кивнул.

* * *

Прошло два дня. Время тянулось медленной и необъятной рекой, все события медленно погружались в эту реку и навсегда оставались под её покровом, лишь всплывая в памяти. Львята продолжали играть друг с другом, Симба обходил границы, часто прихватывая с собой Кову. Король не был уже тем молодым львом, который некогда беззаботно жил в джунглях, но оставался таким же могучим правителем. Годы ещё не источили его здоровья и сил, Симба вовсе не ощущал себя старым и продолжал исполнять королевские обязанности. Беря с собой на обходы Кову, он часто рассказывал ему истории из жизни своих предков, в частности, про своего отца. Кову был хорошим слушателем, его интересовало прошлое тех земель, на которых некогда жила его мать и тот, которого он некоторое время считал своим отцом. Доверие Симбы к молодому льву росло, поэтому он, когда Киара ещё была беременна Млинзи, сообщил Кову о своём решении — когда Симба уже почувствует, что годы берут своё, он передаст ему и Киаре престол, поскольку этими землями должен править Король. Услышав это впервые, Кову был просто поражён — в его душе шевельнулось воспоминание о стремлении его безумной матери сделать младшего сына Королём в этих землях после того, как он убьёт Симбу. Молодой лев не знал до разговора с Симбой, что ему суждено стать здесь Королём на самом деле, но не тем путём, каким желала этого Зира.

Молодого льва терзали мысли о том, каким Королём он будет, когда придёт его время. Он теперь не понаслышке знал о том, что приходилось переживать Симбе во время его правления, ведь отчасти Кову и сам был в тех событиях непосредственным участником. Серьёзный вопрос будущего с новой силой встал перед Кову теперь и в те дни, когда родился Млинзи. В один из дней молодой лев очень некстати вспомнил своего брата Нюку, который, желая доказать матери, что на что-то способен, бросился за Симбой вверх по тяжёлым брёвнам, в результате чего оказался похороненным под ними. Старший сын Зиры всё время стремился к власти, стремился вместе с матерью свергнуть Симбу…

Об этом Кову и вспомнилось сейчас. Нет, сам Кову не стремился к власти, но краем своего сознания он осознавал, что править Прайдлендом — вовсе не простое дело. Оно требует от каждого Короля когда терпения, когда необходимости быстро действовать, когда принимать мудрые решения… В своей мудрости Кову и сейчас не был уверен, а после того разговора задался вопросом — а что вообще такое мудрость? Ведь он всё время жил в прайде с матерью, которая отвергала все понятия о мудрости и признавала только силу, хитрость, коварство и жестокость, ставя перед собой необходимую ей цель.

— Что с тобой, Кову? — раздался сзади мягкий, ласковый и такой родной голос — голос, от которого у Кову всегда становилось так тепло на душе. Лев поднял голову, увенчанную тёмной гривой и увидел рядом с собой Киару, на лице которой играла робкая, чуть заметная улыбка. Но в её глазах, помимо любви, ласки и заботы, Кову увидел и волнующие нотки беспокойства. Киара легла рядом с мужем и, коротко лизнув его в щеку, спросила:

— Ты в последнее время такой задумчивый, что-то случилось?

— Да ничего особенного, милая, — тихо ответил Кову и улыбнулся, но улыбка получилась какой-то вымученной. От острых глаз Киары это не скрылось и она, положив свою лапу на его лапу, сказала:

— Ну я же вижу, что с тобой что-то не то. Расскажи мне.

Кову внимательно посмотрел на супругу. Теплота и свет её ласкового взгляда словно хлынули приятным потоком внутрь мускулистого тела молодого льва, смывая все его грустные мысли и притупляя боль от воспоминаний о прошлом, которая иногда нагло лезла непрошеным гостем. Пусть Кову и был взрослым львом, но иногда в присутствии Киары он чувствовал себя в душе львёнком, который нуждался в защите и которому нужно выговориться в чём-то. Сейчас голос Киары звучал так, как будто говорила не она сама, а более мудрая и более взрослая львица. И Кову всё рассказал своей любимой, также он снова поведал о том давнем разговоре с Симбой.

Киара слушала Кову не перебивая. Когда он закончил свой рассказ, молодая львица вздохнула и тихо сказала:

— Папа доверяет тебе, Кову. Сложилось так, что у папы нет наследника, у него есть я. А у меня есть ты…

Лев ласково коснулся носом шеи супруги, а Киара ещё тише добавила:

— У папы был наследник, ещё до моего рождения.

— Что? — Кову резко поднял голову, отчего голова Киары мотнулась на шее назад. Но молодая львица вполне ожидала от мужа такой реакции, пусть они уже довольно долго жили вместе, но никто не рассказывал Кову о первенце Симбы. Ни Киара, которая была в курсе семейной трагедии многомесячной давности и которая до сих пор жалела отца и мать, ни Симба, которому ещё было до сих пор нелегко думать о Копе, поскольку воспоминания о гибели сына продолжали причинять ему острую внутреннюю боль. Со временем эта боль притупилась, но в первые дни после трагедии с юным королевичем она была подобна всепоглощающему пламени, которое сжигало сердце и частыми взрывами разрывало на мириады кусков душу молодого тогда ещё Короля.

Не легче приходилось и Нале, которая с трепетным, пусть и радостным волнением ожидала появления сына на свет. Копа радовал её своей активностью, непоседливостью и говорливостью. Поглядывая на него, львицы прайда переглядывались между собой и добродушно усмехались: «Какой шумный мальчишка!» Нала, заглядывая в такие же, как и у неё, зелёные глаза сынишки, видела в их блеске детскую наивность и восторг от того, что Копа сейчас живёт в этом прекрасном солнечном мире, наслаждается игрой солнечных лучей в небе, бегает по молодой зелёной травке, играет с отцом и матерью… Кто же знал, что скоро всё изменится, да ещё таким ужасным образом?

Кову, постепенно взяв себя в лапы после услышанного, тихо спросил:

— У Симбы был сын, я правильно понял?

— Да, Кову. Имя ему было Копа, и он трагически погиб, будучи ещё львёнком, — ещё тише ответила молодая львица. Приглушённый ей голос звучал с печалью, через которую Кову понял, как Симбе было тяжело потерять первенца, наследника власти. Киара больше ничего не сказала, но явно хотела, судя по выражению её погрустневших глаз. Кову прекрасно видел по глазам молодой супруги её настроение и понимал, что она сейчас что-то скажет. Что-то, касающегося родного члена семьи — его, Кову, семьи. Наконец, когда молчание стало казаться настолько сгустившимся, что, казалось, его можно было бы коснуться лапой, молодой лев тихо спросил:

— Он разве погиб не в результате несчастного случая?

Молодая львица медленно кивнула, затем собралась взглянуть на мужа, но какая-то неведомая сила помешала ей это сделать. Лев, заметив, что жена боится (или ему, может быть, это лишь показалось?) удостоить его взглядом, также тихо задал ещё один вопрос, которого он боялся:

— В этом замешана моя мать?

Киара, на этот раз помедлив, снова кивнула, затем тихо заговорила:

— Помнишь тот день, когда мы с тобой впервые встретились? Когда я убежала слишком далеко от земель Прайда?

Кову кивнул, он и сам не мог забыть того дня, когда он впервые встретил ту, что стала для него всем, когда они чудом спаслись от крокодилов, когда маленькую Киару увидела Зира, напугавшая малышку…

— Похожее было и у моего отца, когда они с мамой убежали на Слоновье кладбище, где их чуть не погубили гиены и где их спас дед Муфаса. Потом он рассказал папе о Великих Королях прошлого, что всегда смотрят на нас с небес. Эти Короли всегда помогут ему… и дед тоже. Но слишком рано дедушка отправился туда…

Кову слушал супругу внимательно, превратившись в слух и не решаясь вставить хотя бы слово. Молодая львица тем временем продолжала:

— Вечером этого же дня отец рассказал мне про моего умершего брата. Я и не знала, что у родителей был ребёнок до меня, но уверена, что Копа стал бы мне хорошим старшим братом. Меня шокировала эта история и своим трагизмом… и жестокостью. И ты прав — к этому была причастна Зира, причём прямым образом.

Кову не удержался от тяжёлого вздоха. Будучи ещё львёнком, он не всегда понимал эмоции своей матери, которая могла часто вспылить по какому-либо поводу, но тут же успокоиться. Пусть Зира и была ему родной матерью, но от её низкого и хриплого голоса с характерными растянутыми интонациями у Кову в детстве иногда бежали по телу мурашки. Он не понимал, откуда испытывает такое чувство, когда находился буквально у родного члена прайда под боком. Лев, тяжело вздохнув, поднялся, чтобы идти, но тут Киара подняла на него взор, и Кову даже удивился, увидев в её прекрасных глазах прежнюю любовь и ласку.

— Если ты думаешь, что я, зная твою мать, возненавижу тебя, то ты ошибаешься, Кову. Никто не должен нести ответственность за грехи родителей. Ты совершенно другой, что мне только в радость. Таким ты мне и нужен.

Услышав такие тёплые и обнадёживающие слова, молодой лев повернулся, затем подошёл к Киаре и нежно обнял её. Львица светло улыбнулась и прошептала ему на ухо:

— Всё с тобой будет хорошо, слышишь?

Кову расплылся в улыбке и лёг рядом с супругой. Она что-то ещё говорила ему ласковое и тёплое, а лев тем временем смотрел на резвящегося неподалёку от Прайдрока Млинзи. Львёнок и его постоянная спутница Мвензи со смехом пытались поймать кружащих над землёй бабочек. Тут Кову, услышав несколько слов от супруги, повернулся к ней и сказал:

— Я знаю, что мне суждено рано или поздно стать здесь Королём, ты же знаешь, что мне Симба так и сказал. Но я уверен, что твой отец ещё долго будет с нами. А я не столько стремлюсь стать правителе, сколько хочу посмотреть, как вырастет наш с тобой сынишка. Как он будет ухаживать за какой-нибудь львицей…

— По-моему, я уже знаю, с кем он будет, — улыбнулась Киара, глядя, как Млинзи и Мвензи, оставив забаву с бабочками, катались по траве, пытаясь уложить друг друга на лопатки. Супруги несколько минут с улыбками следили за резвящимися детишками, затем Кову сказал:

— Мне Симба ничего не рассказывал о Копе, да я и не хотел бы слышать это от него. По-моему, ему и так нелегко вспоминать его, как и Нале.

— Это верно, Кову, — кивнула молодая львица. — Папа, рассказывая мне о покойном брате, несколько раз умолкал на весьма интересных местах своего печального повествования, он тяжело вздыхал, и вывод пришёл сам собой. Очень запомнилось то, что он рассказал, мне тоже было неуютно. Правда, я была тогда маленькая, лишь повзрослев, поняла, как было маме с папой тяжело потерять Копу.

— Даже не зная этой истории, я поражаюсь тому, как мама могла решиться на убийство невинного львёнка, — медленно сказал Кову, вдруг сильно заинтересовавшись маленьким камушком, лежавшим между его массивных лап. — Я с возрастом понял, что мать стремилась свергнуть Симбу и захватить Прайдленд во что бы то ни стало, но… Копа был моим ровесником, я слышал про него, пусть я сына Симбы и не видел никогда.

Киара немного помолчала, потом неожиданно начала длинный рассказ:

— Всё началось после возвращения отца…

* * *

Молодая львица закончила длинное повествование, когда на Прайдленд уже падали вечерние лучи солнца — не менее тёплые, но уже не такие яркие. Симба ушёл на обход Королевства сегодня в одиночестве — вчера он ходил с Кову, а утром с ним попросился Млинзи. Не в силах отказать внуку, Король дождался, когда львёнок запрыгнет на его широкую спину, и пошёл от Прайдрока. И полдня потом львёнок рассказывал об обходе своей подружке, немного приукрашивая действительность и добавляя немного своих детских восхищений. Когда Киара замолчала, потрясённый Кову только и смог произнести:

— Это ужасно, Киара…

— Иначе я и не могла сказать, когда папа впервые мне рассказал об этом. Ему первое время было тяжело не только от потери Копы, но и от того, что он потом совершил впервые в жизни убийство.

— Не самое разумное решение Короля, даже частично осуждаемое, но Симбу можно понять, — сообщил Кову. — Очень хочу верить, что такое не ожидает нашего Млинзи.

Киара быстро посмотрела на Кову и сказала:

— Не говори так, Кову. С ним ничего не случится плохого, врагов у нас больше нет.

— Извини, — опустил голову молодой лев, затем повернулся к Киаре и ласково лизнул её между ушей. — С нашим сыном всё будет хорошо, обещаю.

Киара в ответ поцеловала Кову. Лев улыбнулся, затем, поднявшись, потянулся и пошёл вниз с выступа. Киара проводила его взглядом и улыбкой. Она была уверена, что её муж прав, что с ними ничего не случится, ведь если что и произойдёт, то есть кому защитить семью. И не нужно задумываться о тягостных минутах прошлого, когда рядом с ней — любимый муж, любящие родители и очаровательный сынишка, надежда и будущая опора прайда… и будущий Король.

Тут до Киары донёсся оклик — жену звал Кову:

— Киара, а где Млинзи?

— Разве он не бегает вместе с Мвензи? — удивилась Киара.

— Нет, его у Прайдрока нет, — недоумённо протянул Кову. — И Мвензи тоже куда-то запропастилась.

— Странно, — пробормотала себе под нос Киара, затем поднялась и увидела, что на выступ медленно поднимается Сараби. Увидев бабушку, Киара спросила у неё:

— Бабуль, ты не видела Млинзи с Мвензи?

Сараби остановилась и ответила:

— Нет, я их не видела. Их нет уже довольно долго, ни у Скалы, ни у водопоя, ни у Рафики я их не видела. Даже Зазу не заметил.

Не успела Киара испугаться, как вдруг послышался плачущий голос львёнка:

— Помогите! Дядя Кову, помогите!

К выступу подбегала Мвензи. Львичка тяжело дышала, поскольку весь путь до Прайдрока бежала. Кову быстро подошёл к ней и спросил:

— Мвензи, ты откуда? Где Млинзи?

— Он… он… — задыхаясь от долгого бега, попыталась выпалить Мвензи. В глазах её блестели слёзы, когда она закончила: —…он упал с обрыва… На востоке, где…

— ЧТО? — вскрикнул Кову. — Где он? Где вы были? Куда ходили?

— На Слоновье… Слоновье кладбище, — выпалила девочка и заплакала. — Простите…

Не дослушав, Кову бросился бежать в сторону одного из самых неприятных мест в этих землях. Киара, простонав: «О, Айхею!», бросилась бежать за супругом. Вслед ей крикнула Сараби:

— Милая, стой, не беги! Это может быть опасно!

— Там мой сын, бабушка! — выпалила Киара, обернувшись на бегу. — Я не буду сидеть здесь сложа лапы!

Сараби тоже побежала было за внучкой, но далеко не смогла убежать — через несколько шагов старая львица неожиданно остановилась и тяжело села на землю. К ней подбежала Сарафина. Увидев тяжело дышавшую подругу, она с тревогой спросила:

— Сараби, что с тобой? Ты в порядке?

— Всё хорошо, Сарафина, — тихо произнесла львица и встала, но тут же села обратно и добавила: — Я уже слишком стара стала для бега…, но ведь там с моим правнуком случилась беда. Нехорошо мне…

— Сахифа! — позвала Сарафина. — Беги за Рафики, скажи, что Сараби плохо. Неизвестно, что со Млинзи, может, и ему понадобится помощь.

— Ага, бегу, — испуганно кивнула мать Мвензи и побежала выполнять приказ. Сарафина повернулась к Сараби, которая всё ещё тяжело дышала.

— Киара и Кову найдут его, я уверена, что с Млинзи всё будет хорошо, — попыталась успокоить Королеву-Мать подруга. К старым львицам подошла одна молодая и тихо сказала:

— Ваше Величество, не переживайте. Вы знаете, что предсказано Рафики, вы знаете, какая судьба ждёт Млинзи.

— А что, если он сломал лапу или ещё что-нибудь? — яростно повернулась к ней Сарафина. — Вдруг получил серьёзную травму и её последствия останутся на всю жизнь? Думай, что говоришь! Млинзи и мой правнук, он тоже мне дорог, пусть я тоже уже немолода для быстрого бега!

Молодая львица умолкла, затем, развернувшись, отошла в сторону. Сарафина вновь наклонилась к Сараби:

— Тебе лучше?

— Вроде да, — сказала Сараби. Теперь она смогла, пусть и медленно, подняться на все лапы. Сарафина же тем временем подошла к всхлипывавшей до сих пор Мвензи и строго спросила у неё:

— Мвензи, почему вы ходили на Слоновье Кладбище? Разве ты не знаешь, что оно за пределами наших владений? Ты не должна ходить туда!

— Бабушка Сарафина… про… простите! — снова шмурыгнула носом львичка. Её большие глаза были полны слёз, но от этого казались более умилительными и очаровательными, чем когда-либо. — Это моя идея, моя! Просто вчера Млинзи ходил на обход с Королём Симбой, а он рассказал ему про Слоновье Кладбище. Вернувшись, Млинзи рассказал мне про это место, а я решила сегодня после обеда сбегать с ним дотуда.

— Что там случилось? Почему ты прибежала одна? — вступила в разговор Сараби.

— Мы сидели на краю обрыва, — шмыгнула носом Мвензи. — Мы не собирались спускаться туда, мама, поверь, там было высоко, там был крутой обрыв. И тут Млинзи неожиданно тяжело задышал, потом…

— Что? Что? — раздались испуганные возгласы львиц.

Мвензи осмотрела всех своих взрослых сородичей, что окружили её в ожидании, возможно, самого ужасного ответа, который мог последовать, затем, уже не сдержавшись, заплакала:

— Он за… закатил глаза, упал на землю… по… потом задёргался. Так страшно за… задёргался! Потом он слиш… слишком близко подкатил… подкатился к краю и… и упал вниз. Пока… покатился по обрыву! Может, он разбился, пока катился, там камни же! — и львичка затряслась в рыданиях.

— Что здесь происходит? — раздался властный голос Симбы.

А тем временем большой лев тёмной окраски и гривой тёмно-кедрового цвета нёсся в сторону Слоновьего кладбища — отвратительного места, находящегося практически за пределами Прайдленда.

Когда Кову бежал в ту сторону, раздался удар грома, осколки которого покатились по всему небу — собиралась гроза. Когда Кову добежал до Кладбища, край огромной лилово-сизой тучи навис над саванной. Быстро отыскав следы львят, Кову глянул вниз и взревел:

— Млинзи!

Внизу, у основания высокого и довольно крутого обрыва, неподвижно лежал сын Кову.

Услышав последние слова Мвензи, львицы застыли словно громом поражённые. Ужасные слова о происшествии повисли в воздухе, но никто не мог поверить в то, что сказала Мвензи, случилось на самом деле. И именно в этот момент, когда львичка, выдавив последнее слова, затряслась в рыданиях, раздался властный голос Короля:

— В чём дело?

Встревоженный Симба вышел в середину круга, который образовали львицы. Увидев испуганных членов прайда и дрожавшую в плаче Мвензи, Король подошёл к ней и спросил:

— Мвензи, что случилось?

Маленькая львица подняла глаза на Симбу и, сморгнув прозрачные слёзы, тихо произнесла:

— Король Симба… Беда… С Млинзи случилась беда…

— Где он? — морда Симбы моментально стала обеспокоенной и одновременно каменной. — Что с ним, почему никто не бежит к нему на помощь?

— Кову убежал туда, Симба. На Слоновье кладбище, — сообщила Сарафина, подойдя к зятю. Симба, на мгновение взглянув в затуманенные слезами глаза старой львицы, резко развернулся, чтобы бежать, и решительно сказал:

— Я за ними.

В этот момент ослепительно блеснула молния. Мгновение стояла тишина, затем весь воздух вокруг словно взорвался. Львицы вздрогнули от оглушительного грохота, и в этот момент с неба, враз потемневшего и создавшего такое ощущение, что ночь наступила на несколько часов раньше положенного срока, хлынул сплошной холодный поток. Львицы побежали в пещеру, стремясь укрыться от ливня, а Симба, тряхнув промокшей в несколько секунд гривой, стремительно помчался в ту сторону, куда до начала грозы убежал за Млинзи Кову.

* * *

— Млинзи! — отчаянно кричал Кову, уверенный, что сын его слышит. — Млинзи, сынок, ты меня слышишь?

Не дожидаясь ответа от сынишки, но по-прежнему пребывая в твёрдой уверенности, что с его сыном всё в порядке, Кову начал поспешно искать способ спуститься вниз. Спустя пару минут он нашёл что-то похожее на нагромождение камней в нескольких десятках метров от того места, где он обнаружил бессознательного Млинзи. Осторожно спрыгнув и мягко приземлившись на самый большой валун, молодой лев через несколько мгновений был уже под обрывом и подбегал к распростёртому на песке Млинзи. Кову остановился рядом с ним. Львёнок катился по обрыву вниз и, возможно, ударился головой о камень лежавший рядом с ним. Но от чего Кову почувствовал облегчение, так это от того, что грудь львёнка медленно вздымалась и опускалась, а также отсутствие крови. Лев уже готовился потрясти сына лапой, но не успел дотронуться до бока львёнка, как он тихо застонал и открыл глаза.

— Млинзи, ты как, малыш? — обеспокоенно спросил Кову, испытав огромное облегчение. Он наклонился к сыну и ласково лизнул его макушку. — Не ушибся?

— Нет, — пробормотал львёнок, пытаясь подняться на подрагивавшие лапки. — Всё хорошо, пап…

— Что случилось? — задал вопрос Кову, но прежде чем Млинзи начал давать на него ответ, с неба хлынул дождь. Одновременно сверкнула молния, а затем раздался гулкий удар грома. Земля моментально промокла, и два льва — молодой и маленький — стали озираться в поисках возможного укрытия от непогоды, которая обрушилась на них очень не вовремя. В этот момент раздался крик:

— Млинзи! Кову!

Лев повернул голову на звук. В пелене дождя показалась встревоженная Киара, также мокрая от ушей и до кисточки хвоста. Молодая львица нашла спуск — тот же, по которому спустился Кову — и вскоре уже обнимала сына. Несколько раз лизнув его мордочку, Киара спросила:

— Как ты, сынок? Что случилось?

— Да нормально всё, мам, — протянул львёнок. — Просто ушибся немного, не опасно. Нам бы куда спрятаться от дождя…

— Я найду сейчас какую-нибудь пещеру, — произнесла молодая львица и побежала под проливным дождём. Млинзи сидел между большими передними лапами отца, теперь он был защищён от дождя, а струи воды стекали по телу Кову на землю. Лев, постоянно отряхивая гриву (впрочем, он мог бы этого и не делать, поскольку она всё равно намокала), осматривал отвратительный пейзаж. Вокруг валялись кости различных животных, среди этого праха возвышались огромные скелеты некогда могучих слонов, на их фоне менее заметными выглядели останки других животных. Здесь также виднелись потемневшие скелеты и чужих львов, которые ходили умирать сюда из других земель. Млинзи, тоже осматривая малопривлекательную панораму, спросил:

— Папа, а здесь живут гиены? Мне дедушка рассказывал?

— Нет, сынок, они почти здесь не показываются, — покачал головой Кову. — Твой дедушка их давно изгнал отсюда.

— Эй! — крикнула Киара. — Идите сюда, тут сухая пещера есть.

Кову встал и быстро пошёл в ту сторону, где стояла Киара. Лев шёл так, чтобы Млинзи одновременно поспевал за отцом и оставался защищённым его крупным телом от дождя. Только лев и его сын подошли к дочери Симбы, как раздался громкий зов:

— Кову! Млинзи!

— Папа! — закричала Киара. — Мы здесь! Беги сюда, тут есть сухая пещера!

Через минуту Симба уже был рядом с ними. Он, поцеловав на ходу внука, велел:

— А ну-ка, давайте-ка внутрь, побыстрее! Не хватало, чтобы Млинзи ещё и простудился!

Два льва, львёнок и львица вошли в просторную и мрачную пещеру. Её темнота сразу обволокла неосязаемым покрывалом всех гостей, и шум дождя и удары грома стали тише, но всё равно слышались отчётливо, врываясь резко в уши и будоража сознание. Все отряхнулись от дождевой воды, промочившей гривы львов насквозь, отчего Млинзи снова на несколько секунд оказался под своеобразным дождём. Недовольно фыркнув, львёнок отошёл подальше. Киара подошла к нему и легла рядом с ним, затем, подтянув к себе, принялась умывать. Млинзи активно начал сопротивлялся:

— Мама, блин, я чистый же!

— Да, лежал на земле и не испачкался! — хихикнул Симба, затем посуровел: — Зачем вы с Мвензи пошли на Слоновье кладбище?

— Мы просто играли, дедушка, — попытался было оправдаться Млинзи.

— Просто играли? — переспросил пожилой Король. — Я тебя очень хорошо знаю, Млинзи, и ни за что не поверю, что Мвензи сама потащила тебя на Слоновье кладбище! Зачем ты позвал её с собой? Хорошо, что малышка догадалась быстро позвать на помощь кого-либо из взрослых! А если бы она побежала тебя спасать и ненароком тоже бы упала? Как бы мы узнали, что с вами что-то случилось?

Симба продолжал строгим взглядом сверлить внука, который сидел молча, опустив голову. Киара и Кову тоже строго уставились на Млинзи. Лев тем временем продолжил:

— Я помню, что я тебе вчера рассказывал об этом неприятном для меня месте. А ты этим воспользовался, заинтересовавшись новой неизведанной территорией, и решил позвать туда Мвензи, забыв, что Слоновье кладбище за пределами наших земель? Разве я тебе не рассказывал, как мы с бабушкой там чуть не погибли из-за того, что нас обнаружили гиены? Они вполне могли обнаружить и вас, они всё равно здесь бывают.

— Папа, перестань, — вступилась за сына Киара. — Мвензи же сказала, что ему было плохо, у него был какой-то приступ!

Молодая львица рассказала отцу о том, что услышала от перепуганной Мвензи. Симба, услышав рассказ, почувствовал стыд из-за того, что сначала так резко выговаривал внуку вместо того, чтобы узнать о его самочувствии. Пожилой лев, подойдя к внуку, ласково потрепал его по макушке и произнёс:

— Ладно, малыш, извини. Просто я сильно боялся за тебя, я не должен был срываться на тебя из-за этого. Как ты себя сейчас чувствуешь? И вообще, что с тобой произошло?

— Я… В общем, — начал рассказывать Млинзи, — мы с Мвензи прибежали сюда к самому краю обрыва… Дедушка, мы только хотели посмотреть на это место, не забредать туда, честно! Мы сидели и смотрели на это Слоновье кладбище, а потом у меня вдруг потемнело в глазах. Дальше… — львёнок замолчал.

— Дальше? — поторопили его Кову и Симба.

— Я не знаю, что со мной было, но это было очень странным. Не пойму, как это получилось… В общем, я видел своего дедушку.

— Как? — удивился Симба. — Ты потерял сознание и увидел меня? То есть это был сон?

— Если и сон, то слишком короткий, — покачал головой Млинзи. — А видел я не тебя, а другого льва, но тоже моего дедушку. Он сидел рядом с папой, а мне сказал, что я — его внук.

До родителей и дедушки не сразу дошёл смысл сказанных Млинзи слов. Примерно минуту все молчали, потом Кову тихо спросил:

— Ты точно уверен, что видел именно это, малыш?

— Я видел этого льва так же, как сейчас вижу тебя, папа, — уверенным тоном ответил львёнок. — Я не могу объяснить, почему это случилось, я не знаю, что это вообще было. Но я видел этого льва рядом с тобой, вы сидели рядом друг с другом. Тот лев был уже немолодым, но похож на тебя. И без шрама. И он мне сказал, что он мой дедушка. А ты улыбнулся!

Никто в ответ не сказал ни слова. Млинзи растерянно переводил взгляд с одного члена на семьи на другого, но по их взглядам понимал, что сейчас с их любимым львёнком произошёл случай из разряда необычных. Львёнок, прижав к голове ушки, тихо спросил:

— Вы мне не верите, да?

Кову подошёл к сыну и поцеловал его.

— Сынок, мы тебе верим. Правда, мы и сами не можем понять, что с тобой на самом деле произошло.

Млинзи и сам не понимал, что за странный приступ с ним приключился, но слова отца, похоже, его утешили. Симба тем временем встал и подошёл к выходу из пещеры. Снаружи всё ещё бушевала гроза, свистел ветер, разрывая серое полотно дождя на части. Лев несколько мгновений смотрел из укрытия на непогоду, затем, повернувшись к семье, констатировал:

— Похоже, что нам придётся здесь заночевать ребята. Зато здесь сухо, неплохое место для сна. И…

Симба вдруг прервался на полуслове, поскольку понял теперь, в какой пещере они находились. Глаза льва внезапно расширились, и он, глядя вперёд так, как будто видел нечто, доступное только для его взора, медленно пошёл вперёд. Медленно ступая массивными лапами и с каждым шагом отдаляясь от выхода из пещеры, лев смотрел на то место, где сейчас лежал у лап его дочери Млинзи.

— Папа? — негромко окликнула его Киара. — Что с тобой?

Симба не ответил. Его коричнево-красные глаза продолжали сверлить взором прежнее место, он замер на несколько мгновений и посмотрел на то место, где находились его дочь и внук. Сейчас лев на самом деле как будто что-то видел перед собой, причём отчётливо. На мгновение Симба закрыл глаза, и лежавшие перед ним Киара и Млинзи пропали, но тут же передо львом появился на то же мгновение другой львёнок, такой же светленький, как и Млинзи. Но его от остальных отличала лишь одна деталь — прекрасное создание было в крови и лежало между лапами молодого льва, в котором Симба узнал себя.

— Симба, ты в порядке? — теперь льва окликнул уже Кову. Услышав оклик зятя, лев вернулся в реальность и потряс головой. Киара, Кову и Млинзи смотрели на него одинаково обеспокоенными взглядами. Симба охрипшим от волнения голосом произнёс:

— Я знаю это место…

— В каком смысле? — удивилась Киара. — Ты здесь был с мамой, когда вы были маленькие? Прятались от гиен?

— Нет, дочка, — тихо ответил Симба. — То, что произошло здесь, было давно, задолго до твоего рождения. Здесь… — неожиданно голос Симбы прервался, и лев попытался проглотить вставший в горле ком, но у него это получилось не сразу, только тогда, когда прошла чуть ли не минута, показавшаяся для всех находившихся в пещере вечностью. Кову понял, о чем хочет сказать Симба. Молодой лев медленно поднялся и тихо спросил, обратившись к тестю:

— Здесь что-то произошло с твоим первым ребёнком? С сыном, Копой?

Симба медленно повернулся к Кову, и сын покойной Зиры увидел в глазах Короля искреннее удивление.

— Откуда тебе известно о Копе? — также тихо спросил Симба.

— Это я ему рассказала, папа, — ответила Киара. Симба повернулся к дочери, и она продолжила: — Ты знаешь, Кову думал о своей матери, а ещё он мне рассказал о твоём решении. Ты знаешь, что ему сложно свыкнуться с тем, что ему суждено стать здесь Королём на законных основаниях. А Зира направляла его совсем по другому пути.

— И ты рассказала ему о том, что произошло с моим сыном, — закончил за дочь Симба. Голос его звучал без какого-либо отголоска злости или разочарования, наоборот, в нём чётко сквозила печаль и боль от той давней утраты. Кову поспешно сказал:

— Симба, ты не подумай, что я всё вытягивал из Киары. Я понимаю, что ей было тяжело рассказывать, но тебе, естественно, было намного тяжелее. Тогда. В тот день, когда это случилось, и потом, в течение не одного года. Киара просто сказала, что твой первенец погиб, но я сам догадался, что к этому была причастна… моя мать.

— И ты был прав, — по-прежнему тихо сказал пожилой лев.

Кову тяжело вздохнул. Уже второй раз за день он услышал, что к этому ужасному происшествию причастна Зира, но слова Симбы стали окончательным подтверждением этому. Как бы он ни хотел верить тому, что мать решилась убить наследника Симбы, это всё же произошло несколько лет назад, произошло на самом деле.

— Я совсем не знал свою мать, получается, — после минутного молчания произнёс молодой лев. — Теперь даже боюсь представить, что бы произошло, не полюби я твою дочь, Симба.

— Кову, здесь нет твоей вины, — моментально отреагировал Симба. — Я много раз тебе говорил — отбрось в сторону эти мрачные мысли и живи настоящим. Как мне сказал давно Рафики — прошлое причиняет боль. Можно либо от него прятаться, либо извлечь урок. Я не вижу, что ты прячешься от своего прошлого, но тебе больно до сих пор… как больно бывает и мне. — Последние слова Симба произнёс уже тише, но последних слов он мог бы и не говорить, поскольку Киара и Кову и так поняли Короля. Млинзи переводил взгляд с одного на другого, пока не совсем понимая, о чём идёт речь. Потом он вспомнил вопрос, заданный деду отцом, и спросил:

— Дедушка, а у тебя ещё был кто-то из детей? До рождения мамы?

Симба медленно перевёл взгляд на внука. Млинзи смотрел на деда своими красивыми и большими глазами, которые блестели в полумраке пещеры. Затем пожилой лев тихо ответил:

— Да, Млинзи. Это было давно, когда я ещё был молодым, как твоя мама сейчас. Я не знаю, как бы сложилась тогда жизнь, будь Копа взрослым и не погибни он от лап Зиры (при этих словах Кову на мгновение закрыл глаза), но тем, что я наблюдаю сейчас, — Симба повернулся к дочери и улыбнулся ей, — я очень доволен. Ведь мы — одна семья, Киара, помнишь?

Молодая львица улыбнулась отцу в ответ. Симба повернулся ко входу в пещеру. Снаружи по-прежнему бушевала непогода, дождь не прекращался. Казалось, будто огромная туча хотела выплеснуть на землю всю свою грозовую ярость молниями и потоками холодной воды. Отдалённые вспышки молний на мгновение озаряли пещеру, а за ними следовали раскатистые удары грома. Ветер не стихал, и теперь у всех находившихся в пещере не было никакого варианта, кроме как заночевать здесь. Пожилой лев повернулся к родным и начал рассказывать то, что он рассказал когда-то Киаре. Кову слушал Короля так же внимательно, как и супругу, пусть и слышал эту историю уже второй раз за сутки. Но в исполнении Симбы она звучала более захватывающе, как бывает, когда ты вспоминаешь происходившие именно с тобой события, а не слушаешь рассказ со стороны.

* * *

Бушевавший на протяжении всей битвы пожар, охватывающий гигантскую скалу, закончился, не в силах противостоять хлынувшему с неба сильному ливню. С земли доносилось шипение, словно издавали рассерженные звуки десятки змей. Там, где ещё недавно яростно горело пламя, уже впитывалась в землю вода, насыщая почву впервые за эти долгие месяцы.

С вершины Прайдрока медленно спускался молодой лев с гривой алого цвета. По его мускулистому телу и густой гриве стекала дождевая вода, её капли падали вниз, в стекавшие с Прайдрока ручейки, уносившие с собой пепел от пожара. Симба медленно спускался вниз, чувствуя боль от недавно полученных ударов — это был его первый настоящий бой с достаточно опытным соперником. С собственным дядей, убийцей своего брата, Короля. До этого момента Симба никогда не дрался ни с кем изо львов, но стоило признать, что силы у него было больше, чем у Скара, пусть он и победил дядю не в настоящем поединке. В этом была уверена одна из львиц, до ушей которой доносился боевой рёв бьющихся львов на вершине Прайдрока.

Зира в момент сражения бегала около Скалы, разыскивая Скара, который упал со Скалы. Она и ещё несколько львиц, с которыми она вернулась с неудачной охоты, попала как раз в самый разгар битвы. Львица впала в недоумение от увиденного — почему все её сородичи набросились на гиен, несмотря на то, что этих неприятных созданий было намного больше? В этот момент раздался громогласный львиный рёв, но Зира сразу заподозрила неладное — это был не рёв Скара. Одновременно с этим раздался воинственный возглас одной из львиц, голос которой Зира узнала сразу:

— Свергнуть убийцу!

По голосу Сараби Зира сразу поняла, что её мужу и Королю грозит опасность. «Свергнуть убийцу!» Отсюда ничего не могло последовать хорошего, и Зира бросилась к Скале. Звуки битвы, рёв львиц и визг гиен, падающих с выступа Прайдрока становились всё ближе и ближе. С удивлением Зира поняла, что львицы побеждают. Она сама не любила этих падальщиков, но была поражена неожиданно появившейся со стороны львиц яростью и силой. Что же послужило этому причиной?

В этот момент со Скалы сбежала одна довольно потрёпанная львица, рядом с которой бежал, подпрыгивая, худощавый лев-подросток. В глазах у обоих плескался неподдельный ужас, то же самое было понятно и по их дрожащим голосам. Львица пропыхтела, остановившись на ходу:

— Зира, у нас проблемы! Он вернулся!

— Кто? — удивилась львица. — Кто вернулся, Хазира?

— Лев, который бросился наверх за папой! — выкрикнул юный лев, подпрыгнув на месте. — Они все называли его имя — Симба!

Львица сразу вспомнила это имя, поскольку слышала его часто от Сараби, но ещё реже — от Скара. Он рассказал ей о том, что произошло в ущелье, но, естественно, представил свою версию — отец примчался спасать сына и погиб, а сам львёнок пропал без вести. Прошло уже столько времени, и Скар забыл напрочь и о Муфасе, и о Симбе. Он, но не Сараби. Королева часто вспоминала своего любимого мужа и маленького сына. Такими они всё время и оставались в её памяти, перед тем днём, когда всё так ужасно изменилось. Сначала Зира не поверила словам Нюки — а этим худощавым юным львом был именно он. Как такое может быть, что невесть когда пропавший сын покойного Короля вернулся сюда? Судя по обеспокоенным голосам сына и подруги, то, что Симба побежал за Скаром вдогонку, не могло привести ни к чему хорошему.

В этот момент сверху послышался отчаянный рёв, и с вершины Прайдрока в пропасть начала падать фигура льва. Падающего Зира узнала сразу.

— Нет! — выкрикнула она в ужасе, поскольку Скар, катясь по каменистому и крутому склону Прайдрока, упал рядом с ним, прямо в бушующее пламя. Львица резко сорвалась с места, а за ней устремились с Нюкой и львица по имени Хазира. Вскоре они уже были около каменной громады, но ближе помешало им подойти пламя, окружившее Скара. Зира была уверена, что он там, что ему нужна была помощь. Мало ли какие он травмы получил после такого падения… Но вдруг она услышала знакомый голос гиены, приглушённый шумом пламени. По низкому и хриплому голосу с манерно растянутыми интонациями Зира узнала Шензи.

— Друзья? — хмыкнула гиена. — По-моему, он сказал, что мы враги!

— Да, и я это слышал! — поддакнула вторая гиена, самец, в котором Зира узнала Банзая. Тут обе гиены в один голос обратились к третьей:

— Эд???

Львица догадывалась, что и он тоже там. Куда же этот полувменяемый чурбан, как Зира называла его иногда, денется? После этого раздался неприятный смех Эда, а ему на смену пришёлся испуганный голос с заискивающими интонациями:

— Нет… нет, стойте… Дайте я всё объясню… Нет!

Далее раздались крики и зловещий хохот гиен, который сменился рёвом. Зира железным тоном велела Хазире:

— Уведи Нюку отсюда.

Львица кивнула, а Нюка испуганно спросил:

— Мама, ты куда?

— Я за твоим папой, — выпалила Зира, прежде чем скрыться в пламени.

Быстро проскочив между обжигающими языками и слушая звуки явной битвы льва с гиенами, Зира ворвалась в тот участок земли, который не был охвачен жаркой стихией. Здесь кипела настоящая битва — гиены набрасывались на Скара, пытаясь повалить его наземь и нещадно кусая. Лев ревел от боли и пытался достать тех, с кем ещё недавно был в союзе. Но когда появилась Зира, Скар уже скрылся под натиском большого количества врагов. Львица, почувствовав, что в её душе взметнулись змеёй злоба и ярость, бросилась на «друзей» её Короля. Кто они такие, чтобы так поступать с её любимым мужем? Разве не он разрешил поселиться им на этих чудесных землях? Львица вклинилась в самую гущу схватки и принялась мощными ударами разбрасывать гиен в разные стороны. Увидев Зиру, многие гиены пришли в замешательство, но некоторые из них со смелостью набросились на неё, за что и поплатились — после сильных ударов лапой с выпущенными когтями падальщики убегали прочь с рассечёнными мордами.

Мелькнула ещё одна светлая тень, казавшаяся не такой заметной в пламени, и рядом с Зирой материализовалась Хазира. За те годы, что она жила в прайде, львица успела сильно сдружиться с Зирой, и теперь обе подруги отбрасывали гиен от Скара, который уже не подавал признаков жизни. Гиены подскакивали к львицам, пытаясь проникнуть под из защиту и хорошенько укусить, но хищники, находившиеся в больших весовой и силовой категориях, имели преимущество, и вскоре гиены дрогнули и бросились бежать. В этот момент с неба хлынул дождь, и языки пламени под потоками воды с неба стали постепенно уменьшаться. Хазира, уставшая от битвы и её бешеного ритма, стояла под струями, наслаждаясь их долгожданной прохладой. А Зира тут же бросилась к Скару с отчаянным воплем:

— Скар, нет!

Львица в ужасе остановилась рядом с тяжело дышавшим львом. Гиены сделали своё дело — Скар был весь в крови. Частые капли дождя падали на его тело, смывая кровь и стекая покрасневшими ручейками на землю. Всей душой Зира надеялась, что любимому ещё можно помочь, но вся её надежда испарилась словно капля воды, упавшая на горячий камень, едва взгляд львицы упал на Скара. Слишком тяжелы были раны, слишком много было крови. Зира подошла ко льву и осторожно поддела носом его подбородок, отчего его голова немного откинулась назад. Но этого прикосновения было достаточно, чтобы лев открыл свои зелёные глаза.

— Скар? — тихо окликнула его Зира, наклонившись к нему. — Ты меня слышишь?

— Зира… — тихо прошептал Скар, закрыв на несколько мгновений глаза и снова открыв. — Это ты их прогнала?

— Да, да, — ответила она.

— Мерзкие собаки, — прошептал Скар с отчётливой яростью в голосе. — Они забыли, что я для них сделал! Но я…

Речь льва прервалась, он снова закрыл глаза и часто задышал. Зира испугалась:

— Милый, ты чего?

— Прости, Зира… — снова тихий шёпот с земли. — Мне уже не быть королём…

— Нет, нет, прошу, не говори так! — воскликнула Зира. По её лицу покатились слёзы, которые тут же смешивались с дождём. — Ты не умрёшь, я тебе помогу!

— Ты мне уже не поможешь… — еле слышно ответил лев. — Мне здорово помог мой вернувшийся племянник. Симба… он вернулся…

— Я слышала, но как он мог вернуться? — удивилась львица. — Он же пропал столько лет назад!

— Эти твари, — попытался поднять голову Скар, но потерпел неудачу, поскольку накатившая на льва тяжёлая усталость медленно, но неуклонно лишала его всех оставшихся жизненных сил, — эти твари не убили его, когда я им приказал. Зато убили меня… и он помог…

— Нет, не убили, Скар! — всхлипнула Зира. — Я не дам тебе умереть, слышишь?

— Ты не дашь умереть памяти обо мне, Зира, — прошептал умирающий. — Мой сын — будущий Король, и он должен будет править здесь. Я и на том свете, рядом с Великими Королями прошлого буду вспоминать последнюю ночь с тобой…

— Я тоже, любимый, — опустила голову плачущая львица. — Жаль, что ты не увидишь Нюку Королём…

— Он не будет Королём, Зира, — тихо, но твёрдо ответил Скар, уже из последних сил. Над ним грозили вот-вот сомкнуться огромные волны всеобъемлющей тьмы, и лишь усилием воли Скар отгонял их, хоть и понимал, что смерть возьмёт своё. — Ты знаешь, почему, он неполноценный лев. У него нет ни сил, ни способности править. Правителем должен стать достойный, Зира… Поэтому я уверен, что вернусь к тебе в лице нашего сына… Более сильного и способного… Береги его, милая… и прощай…

С этими словами черногривый лев закрыл глаза и с последним вздохом встретил вечность. Зира, увидев, что случилось, склонилась над телом мужа, и по её щекам покатились слёзы с новой силой, падая на мёртвое лицо Скара. Сзади львицы стояла под ливнем Хазира. Этой львице было жаль не столько Скара, сколько Зиру, но она не могла подобрать необходимые слова сочувствия. В этот момент львица подняла голову и отчётливо, со злостью произнесла:

— Это Симба постарался. Он убил моего любимого Скара!

— Его убили гиены, Зира, — мягко сказала Хазира, подойдя к подруге. — Мне жаль, я тебе сочувствую, но я же тебе говорила, что это не приведёт ни к чему хорошему.

Львица положила свою лапу на плечо Зиры, но та стряхнула с себя лапу подруги, затем обратила к ней горящий взгляд своих красных глаз, в котором полыхала ненависть. Зира отчеканила:

— Это сделал Симба! И не смей отрицать! Я ему ещё отомщу за всё.

Слова Зиры, преисполненные злобы и непременного желания отомстить, были заглушены мощным рёвом вернувшегося сына Муфасы. Законный наследник вернулся и занял свое место в Вечном Круге жизни. Ответом рёву нового правителя послужил ответный рык целого прайда, который сразу признал Симбу. Все признали Симбу Королём, но не Зира. Она и ещё несколько львиц.

* * *

Симба, большой и величественный лев медленной и настоящей королевской походкой спустился вниз с выступа Прайдрока. Львицы смотрели на него со смесью восторга, гордости и уважения, а молодой лев проходил мимо них и улыбался, глядя в глаза каждой львицы, узнавая, кто есть кто. Он рад был видеть своих старых знакомых, которых он помнил, и приветствовать новых членов прайда. Но он шёл сейчас к самым любимым львицам на свете — Нале и матери. Стоявшие неподалёку от прайда сурикат Тимон и кабан-бородавочник Пумба (первый стоял на спине второго) также с восторгом следили за каждым движением своего друга и воспитанника, который столько времени пробыл с ними, развлекаясь в джунглях и поедая личинок… Тимон, не удержавшись, пошутил:

— А ты неплохо выглядишь для Короля, дружище!

Симба улыбнулся в ответ и подошёл к Сараби и Нале. Мать, не сводя с сына восторженного взгляда, полного любви и ласки, в свою очередь подошла к Симбе и обняла его.

— Симба… — прошептала львиц. — Сынок… Вот ты и вернулся законным Королём!

— Я не мог иначе, — тихо ответил молодой лев, также обнимая ту, что произвела его на свет. — Ведь это мой дом!

Нала также подошла к Симбе и заключила его в объятия. Лев ласково поцеловал её в ответ и сказал:

— Если бы Нала не пришла за мной… Всё благодаря ей, мама. И отцу, и Нале... — Симба повернулся к молодой львице и закончил: — Моей единственной, моей Королеве!

Львица расплылась в улыбке, и тут Пумба воскликнул:

— Эй, Король, надеюсь, ты свой второй-то дом не забудешь?

— Вас и нашу Хакуна-Матату мне никогда не забыть! — улыбнулся лев, повернувшись к кабану. — Поэтому мой дом — ваш дом!

Сараби с удивлением посмотрела на сына, потом на весёлую парочку. Тимон, поймав взгляд пожилой львицы, поднял передние лапы вверх:

— Леди, не нужно так смотреть! Симба уже давно для нас как сын, поэтому мы имеем право быть с названым сыном!

Симба повернулся к матери и с улыбкой ответил:

— Да, мама, такие вот у меня друзья! От них теперь, как от родовой травмы, не избавиться!

Симба хотел ещё что-то сказать про друзей своим любимым львицам, как вдруг его взгляд задержался на маленькой группе, приближавшейся к ним. В одной из львиц молодой лев узнал Хазиру, которую он помнил ещё ребёнком, но тогда она была примерно на полтора года его старше. Львица коротко улыбнулась ему, но у шедшей рядом с ней другой львицей — незнакомой — отобразить на морде положительные эмоции не получалось. Рядом с ними шёл юный лев, почти львёнок, весьма худощавый и оттого казавшийся ещё меньше. Он смотрел на Симбу с любопытством, в то время как незнакомая львица — с потаённой угрозой, которой Симба пока не различил.

— Зира, — окликнула её Сараби. — Знакомься — это мой сын, Симба. И теперь он законный Король.

Зира слегка поморщилась, услышав предпоследнее слова. Законный, да, как же! Пропадал столько времени Айхею знает где, а теперь — нате вам, я ваш Король! Она всегда признавала своим Королём только одного — того, чьё остывающее тело лежало сейчас под Прайдроком. Того, кого подло лишили жизни гиены, не без помощи этого внезапно нарисовавшегося Симбы. Ну ничего, она ещё нанесёт удар, тогда, когда никто — ни Сараби, ни Нала, ни тем более сам Симба — не будет этого ожидать. Да, она это сделает! А сейчас…

— Приветствую Вас, Ваше Величество, — с деланной покорностью Зира склонила голову, но последние два слова она произнесла с максимальным презрением, которое способна была вложить в них, но постаралась сделать так, чтобы это презрение прозвучало для Симбы незамеченным, и, судя по его вполне приветливому взгляду, у неё это получилось. Зира решила, что самое лучшее сейчас — это изображать из себя покорного члена прайда и постараться сделать так, чтобы о её коварном замысле никто не догадался. Она сделает так, как желал Скар — она родит наследника, который свергнет Симбу, а до его появления она сделает всё, на что способна сама.

После возвращения Симбы прошло несколько недель. За это время земли Прайда успели прийти в тот вид, в котором они были до убийства Муфасы — всё снова цвело и зеленело, травы и цветы благоухали, а животные мирно паслись на пастбищах. Вернулись полосатые зебры, рогатые антилопы, огромные слоны, вновь стали охотиться хищники. Всё вернулось на круги своя, если не считать того, что правил уже не Муфаса, что не он уже обходил границы, что не его могучую фигуру завидев, почтительно склоняли головы звери… Но теперь этими землями правил его молодой сын Симба, у которого было определённо большое будущее. И это будущее ему и стремилась испортить Зира.

Вернувшись, Симба, естественно, узнал о том, что Скара убили гиены. Зира, стремясь изображать верного члена прайда, вовсе не обвиняла его в открытую, при всех. Пока не обвиняла. Правда, молодой Король всё же сочувствовал львице, поскольку Сараби рассказала о любви между Скаром и Зирой, а также и о Нюке. Проявив королевское милосердие, Симба оставил Зиру и Нюку жить на Прайдроке. Правда, он иногда ловил на себе внимательные взгляды львицы, но не задавался вопросом, чем такие взгляды вызваны. А Зире только этого и надо было. Лишь одно её утешало — Симба решил похоронить Скара, несмотря на скрытое недоумение и даже негодование львиц прайда. В глубине души молодой лев был согласен с ними — да, они много тяжелого пережили при его правлении, да, он заставлял некоторых львиц охотиться беременными… В конце концов, именно Скар убил Муфасу, но всё-таки он был ему дядей, членом семьи. Но боль от утраты любимого льва и желание отомстить в Зире пересиливали. Когда лев был похоронен, именно Зира сидела рядом с могилой дольше остальных. По её щекам катились слёзы, падая в вымоченную дождём землю, ещё пахнущую недавним пожаром. Рядом с львицей не было сына, Нюки, Зира считала, что не стоило ему пока знать о том, что отец погиб. Но со временем она ему обязательно сообщит обо всём. Поэтому львёнка увела на Прайдрок Хазира, а Зира и несколько её подруг вырыли могилу рядом со Скалой, но подальше от того места, где был похоронен Муфаса. Во всяком случае, так пожелал Симба.

Уже прошло немало времени, всё прочнее и прочнее забывали львицы прайда тяжёлые времена, которые им пришлось перенести при голодном правлении Скара. Сейчас всё было уже иначе при законном Короле, который ни за что не пустит гиен на свою территорию, не даст никого из своего прайда в обиду, защитит от врагов. В Симбу верили все, кроме нескольких львиц, которые остались верны Зире. А сама же львица продолжала разрабатывать свой коварный план, который вскоре нужно было уже начать претворять в жизнь.

В один из дней Симба с Налой гуляли по Прайдленду. Как и каждый день после возвращения молодого Короля, на небе ярко светило солнце, согревая саванну и шедших через неё льва и львицу ослепительными лучами, которые, путаясь в алой гриве молодого льва, заставляли её словно искриться. Нала, как обычно, шла рядом со своим Королём, посматривая по сторонам, но большую часть времени она смотрела именно на Симбу, радуясь тому, что он сейчас рядом с ней, как и давно в детстве. Правда, теперь рядом с ней был не тот весёлый и резвый львёнок, любитель убегать подальше от дома, а настоящий могучий красавец-лев, Король Прайдленда. Её Король, которого она любила ещё с детства и будет любить всегда…

— Кажется, что отец ещё вчера показывал мне наши владения, а сегодня… — со вздохом повернувшись к Нале, сказал Симба. — Сегодня я уже Король и сам совершаю обходы.

— Это же твоя судьба, — ответила Нала. — Так и должно быть, Симба.

Помолчав минуту, молодая львица усмехнулась:

— Скоро и тебе будет кому показывать свои владения!

Симба посмотрел на улыбающуюся львицу и улыбнулся в ответ. Сейчас молодая львица смотрела на него с той же весёлой улыбкой, что и в детстве, с той же, что всегда Симбе нравилась. Как и в те далёкие годы детства, Нала сейчас была рядом с ним — его надежда, его друг, его опора… Его любовь и любимая супруга. Да, это было именно так, и уже несколько недель, с того самого дня, как Симба вернулся домой. Свадьба состоялась буквально на следующий день. За действием, разворачивавшимся на краю выступа Прайдрока, со скрытой злобой наблюдала Зира, которая вместе с остальными львицами сидела неподалёку. Изредка львицы бросали на Зиру и её подруг короткие, но подозрительные взгляды, но вдова Скара сразу наклеивала на морду натянутую улыбку.

Естественно, в голове у неё бродили совсем не добрые мысли. Зира по-прежнему отказывалась признавать Симбу своим Королём, но не говорила это при всех. Она и её подруги, в том числе и Хазира, изображали смирение и верность новому Королю, но сама же Зира, ведя свой отряд на охоту, заводила разговор именно о том, как отомстить молодому правителю. Перебирались многие варианты, немалая часть которых касалась смерти Симбы. Зира не видела никого виноватым, кроме молодого узурпатора, каким она его и считала, ведь она винила в гибели Скара именно Симбу. К тому же Зира уже давно поняла, что беременна, она помнила про свою последнюю ночь со Скаром. Но голову львицы часто посещали непрошеные мысли об отцовстве ребёнка (или даже нескольких детей), поскольку всё было не так просто. Бывало так, что Зира твёрдо была уверена в том, что её дитя, будущий наследник покойного Скара, именно от законного супруга, и оттого в сердце Зиры зарождалась надежда прийти к власти. Но такая уверенность сменялась сомнениями. Дело было в том, что в жизни у львицы был ещё один лев — бродяга по имени Мтаи, с которым она успела провести несколько дней перед тем, как он сам внезапно пропал. Об этом она Скару так и не сказала, но кто поймёт, что отец её ещё не родившихся детей какой-то чужак? Ведь про неё и Мтаи никто ничего не знал, а встретилась Зира с ним после того, как довольно сильно поругалась со Скаром, он даже ударил её, к тому же и при львицах. Униженная и одновременно обозлённая, львица сначала хотела ударить Скара в ответ, но, увидев его перекошенную от злости морду, сдержалась, а когда стемнело и прайд отправился спать, быстро убежала со Скалы. Она не хотела в тот момент возвращаться, уж слишком на тот момент была сильна её злость и обида на Скара. Но поступок черногривого правителя всё же не нанёс удара по любви Зиры к нему, поэтому они помирились, правда, через не один день. И связь Зиры со Мтаи — это было единственное, что львица утаила от супруга.

Об этом Зира и думала довольно часто, и её мысли всё чаще возвращались ко Мтаи уже после смерти Скара. Нельзя сказать, что она полюбила бродягу всей душой, но чувства к нему испытывала, правда, недолго, поскольку после одной ночи, которую они провели вместе, Мтаи внезапно исчез. Бесследно, о нём больше никто ничего не слышал.

Симба же так и не замечал поведения львиц, ведь он не мог знать, о чём именно они говорят, когда охотятся. Но он часто обращал внимание на группу львиц, главной где были Нала и Зира. Этих львиц молодой Король выделял как одних из лучших охотниц, правда, Нале долго охотиться там не пришлось — в связи с беременностью Симба отстранил молодую супругу от охоты. Нала сначала, правда, возражала, но Король всё-таки настоял на своём. А ещё Симба разделил прайд на две группы, которые охотились по очереди. В первой группе главной охотницей была постаревшая, но не утратившая своей силы и ловкости Сараби, а Зира осталась главенствовать во втором отряде. Уход Налы был матери Нюки только на лапу — ведь теперь можно было высказывать своё отношение к Симбе, не боясь, что кто-то их подслушает. Ведь когда с Зирой охотилась Нала, первая опасалась, что вторая может что-то заподозрить. Таким образом, в прайде Короля стал намечаться раскол, но Симба заметил это слишком поздно.

* * *

Медленно тянулись яркие и солнечные дни, сменяясь тёмными и звёздными ночами, складываясь в недели и оставаясь навсегда в прошлом. Со временем беременность Налы становилась всё более заметной, и львицы гадали, кто появится на свет — мальчик или девочка? Сам же Симба был уверен, что у него появится именно наследник. Нала и тогда, когда Симба узнал о её беременности, не охотилась, а когда уже стало ясно, что до родов осталось буквально две недели, он практически не отходил от любимой супруги, всячески оберегая ей. Король вместе с Сараби и Сарафиной настаивали, чтобы Нала как можно больше времени проводила в состоянии полного покоя, но молодой львице с детства не нравилось сидеть или лежать на одном месте. Так уж Нала была устроена, к тому же она и чувствовала себя отлично. Но довольно часто она уговаривала Симбу пойти и прогуляться по Прайдленду, подальше от Прайдрока, и молодой лев поддавался её уговорам.

Но не одна Нала с трепетным ожиданием и потаённым волнением ждала разрешения от бремени. Ощущала приближение родов и Зира, которая со временем, естественно, не утратила яростного желания свергнуть Симбу и отомстить ему за Скара, а своего будущего отпрыска она уже считала своим оплотом и надеждой в грядущей борьбе, прочной опорой для дороги к власти. Львица поклялась в том, что выполнит самое заветное своё желание — отомстит ненавистному Симбе и сделает своего будущего сына Королём. Именно будущего, не Нюку, поскольку оба — и Скар, и Зира — считали его неспособным для правления. Будущий Король должен быть сильным и уверенным в себе львом. Если в Нюке и была хоть какая-то уверенность, то она тут же резко затмевалась его неважнецкой внешностью и отсутствием большой силы, к тому же и родился Нюка довольно слабым. Зира даже опасалась, что он не выживет. Нет, королём должен стать не он, а его младший брат, к тому же его фактически избрал своим преемником Скар. Избрал, так пусть так и будет. Зира, конечно же, любила своего сына, но желание навредить Симбе в ней пересиливало. Она перебирала различные варианты мести, но итог везде она видела лишь один. И в один день ей пришёл в голову план, который впоследствии Симба назовёт настоящей изменой. План, который провалится и приведёт к изгнанию Зиры и её подруг в земли Аутленда.

В один день Зира прогуливалась неподалёку от Прайдрока. В последнее время ей слегка нездоровилось, но она всё сносила на приближение родов. На львицу благотворно действовали прогулки на свежем воздухе, правда, передвигалась она довольно медленно из-за беременности. Зира шла через заливаемую солнцем саванну, слушая заливистое пение пташек, стрекотание кузнечиков и отдалённый трубный рёв слонов. Завидев львицу, мелкие зверьки разбегались по сторонам. В какой-то момент Зира поморщилась от боли в животе и медленно села на землю — она почувствовала, как в животе один из львят довольно сильно толкнулся. Именно из львят, в этом Зира была уверена. В один из дней у неё неожиданно начались схватки, хотя до родов было ещё довольно много времени. Симба отправил за Рафики Хазиру, которая через несколько минут вернулась с пожилым мандрилом на спине. Обезьян осмотрел Зиру и сообщил:

— Это не родовые схватки, Зира. Они лишь предродовые, да и рожать тебе пока рановато. Ты же не хочешь, чтобы твои львята родились недоношенными?

— Львята? — переспросила удивлённая львица. — У меня не один ребёнок?

— Нет, — уверенно сообщил Рафики. — Двое точно, а то и трое.

«Лишь бы не пошли в убийцу и тирана», — закончил мандрил про себя, но вслух произнёс другое:

— Лучше побереги их, и не передвигайся много, Зира, тебе перед родами нужен покой.

Зира в ответ лишь кивнула, но на самом деле она не собиралась оставлять свой главный план — план мести. И сегодня, почувствовав толчки в животе, она сначала испугалась, но потом успокоилась, поскольку, когда приняла лежачее положение, боль поутихла. Зира покосилась на свой живот, потом погладила его лапой и спросила:

— Когда же вы уже увидите свет, маленькие мои? Я жду вас, вы мне нужны.

С улыбкой Зира ещё раз провела по животу лапой, затем медленно поднялась и, не ощущая более никакого дискомфорта, продолжила прогулку по саванне. Но через несколько минут она услышала приглушённые голоса, которые были её очень хорошо знакомы. Зира, нахмурившись, притаилась в высокой траве, которая укрывала Симбу и Налу от посторонних глаз. Но с того места, через которое проходила вдова Скара, и молодой мускулистый лев, и светлая львица были хорошо видны.

Симба, улыбаясь, лежал на спине рядом с Налой. Молодая львица что-то рассказывала мужу и посмеивалась. Они не заметили Зиру, которая замерла и прислушалась к их разговору. В этот момент Симба перекатился на бок и с улыбкой посмотрел Нале в глаза, а затем перевёл взгляд на её округлый живот.

— Маленький львенок, ты здесь? — спросил молодой Король. Его массивная лапа нежно скользнула вниз живота Налы. Она дернула лапой и захихикала.

— Да прекрати ты, бессовестный лев!

— Я твой муж, — добродушно хмыкнул Симба. — Значит, я могу трогать тебя везде, где хочу.

— А я твоя жена, — хихикнула в ответ Нала. — И мне тоже никто не помешает!

Она легонько толкнула его в грудь.

— Ой! Нала! Больно же! — вскинул Симба голову, увенчанную роскошной гривой.

— Сейчас тебе станет лучше, — Нала ласково лизнула его в щеку и начала приглаживать его гриву. — Ты ведь ждёшь уже, да?

— Конечно, жду, малышка, — прошептал Симба и провёл подбородком по шее львицы. Нала замурлыкала и потёрлась носом о густую гриву Короля, затем спросила:

— Слушай, а как ты думаешь — кто у нас родится?

— Лично я уверен, что у нас будет мальчик, — улыбнулся в ответ лев. — Но, раз Рафики сказал, что у нас будет двое детей, то девочке — если будет ещё и она — имя выбирай ты. А мальчика я хочу назвать Копой. Как тебе?

— Мне нравится, Симба, — кивнула молодая львица. — А девочку я назову сама!

Через минуту молодая львица вздохнула:

— Жаль, что дети родятся уже после твоего дня рождения, который, кстати, будет уже послезавтра.

— Тогда давай я буду считать, что ты немного опоздала с подарком, — засмеялся Симба и обнял Налу.

Зира, чьё присутствие так и осталось незамеченным, лишь фыркнула, услышав разговор молодого Короля с супругой. Но рассерженный звук Королевская чета не услышала. Сама же Зира ощутила огромную зависть, смешанную со злобой и ненавистью. Зависть объяснялась тем, что рядом с ней больше нет того, в кого она всегда верила, кого она любила и кому она доверяла. Больше некому обнять Зиру, поцеловать, утешить, подбодрить… А сейчас прямо перед ней нежились абсолютно счастливые Нала и Симба. Смахнув непрошеную слезу, Зира резко вскинула голову, забыв, что находится в непосредственной близости от Короля. Да они просто издеваются над ней! Симба же в особенности, ведь он не чувствует раскаяния за то, что совершил. К тому же, лишив Нюку и будущих Зириных детей отца, он сам ожидает наследника, уверенный, что тот станет равным Скару, а то и Муфасе! А какая судьба будет ждать львят?

Медленно встав, Зира пошла в сторону Прайдрока. В её голове плотно засела фраза о дне рождения Симбы, обронённая Налой. И тут Зире пришёл в голову жестокий и коварный план, к претворению в жизнь которого нужно было приступить сейчас же. И львица решительно направилась в сторону Прайдрока, сейчас ей нужна была Хазира.

Увидев приближающуюся к Скале Зиру, к ней быстро подбежал Нюка.

— Мам, ты опять долго гуляла? Тебе же этот Рафики запретил! — произнёс с укором подросток.

— Всё в порядке, Нюка, — коротко улыбнулась Зира и прошла к основанию Прайдрока, где лежала в тени Хазира. Увидев подругу, львица спросила:

— Зира, что-то случилось?

— Пока не случилось, но случится послезавтра, — отчеканила Зира. — И не со мной, а с нашим Королём. — Последнее слово львица произнесла с крайним ехидством и злостью.

— Ты что-то задумала, Зира? — спросила Хазира, понизив голос — мимо шла Сарафина. Зира же, подождав, когда одна из самых пожилых львиц прайда удалится ещё дальше, ответила:

— У меня есть один план, как отомстить Симбе. И ты мне в этом поможешь, и не только ты. Помнишь, ты рассказывала о том, как в детстве тебя лечил ваш мандрил Эреву?

— Да, — кивнула Хазира. — Он отличный лекарь, но при чём здесь он?

— Ты рассказывала также о том, как он однажды открыл довольно сильную отраву, от которой погибла одна зебра, — продолжала Зира. — Ты можешь познакомить меня с ним?

Хазира посмотрела в лицо решительно настроенной Зиры, и по её взгляду поняла, что та задумала.

— Ты что, Зира? Ты задумала отравить Симбу?

— Тихо ты! — шикнула на неё Зира — теперь мимо шла Сараби. Подождав, когда мимо пройдёт и Королева-Мать, львица прошипела: — Не ори, а то услышат! И не отравить, а отомстить! Ты забыла, что он сделал? Он пришёл Шетани знает откуда, сверг Скара, а потом фактически убил его! Он лишил меня мужа и Короля, забыла? И вообще, если ты не со мной, то так и скажи, сама справлюсь!

— Я с тобой, Зира, ты же знаешь, — тихо сказала Хазира. — К тому же беременной тебе в одиночку нельзя идти так далеко, вот я заодно и за тобой присмотрю.

Вечером, когда уже все львицы прайда расположились в пещере и под выступом Прайдрока, Зира сообщила всем своим верным подругам о своём плане и распределила роли. А ночью, когда на саванну опустился плотным одеялом мрак, едва лишь львицы и Король сомкнули веки, от Прайдрока отделились две фигуры и быстро и неслышно двинулись в сторону юга.

Зира и Хазира через пару часов пришли в земли, где провела детство подруга вдовы Скара. Они остановились у большого баобаба, который надёжно стоял, пуская свои корни глубоко в землю. Вокруг стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы огромного дерева. Хазира подошла к толстенному стволу и позвала:

— Эреву!

Через несколько мгновений послышалось недовольное ворчание, а затем между ветвями показалось раздражённое лицо обезьяны, слегка смахивающей на Рафики, но это лицо было с более жёсткими чертами. Глаза пожилого мандрила сверкали отчётливым недовольством, поскольку он как раз спал в этот момент. Но, увидев, кто к нему пришёл, удивился:

— Хазира? Что ты здесь делаешь?

— Эреву, нам нужна твоя помощь, — пропустив вопрос мимо ушей, сделала шаг вперёд львица. — Точнее, в ней нуждается моя лучшая подруга. Познакомься, Зира.

Зира кивнула в знак приветствия.

— Что же случилось у твоей подруги, дитя моё? — обратился к Хазире Эреву.

Зира, опустив голову, выдала придуманную по дороге историю. Хазире она не показалась слишком правдивой, там было довольно немало, на её взгляд, нелепого, но Зира всё же решила не отступать от неё.

Родители давно выдали её младшую сестру замуж за молодого Короля, который жил по соседству. После нескольких месяцев львица поняла, что у молодого льва были проблемы по мужской части. Нет, в интимном плане у обоих всё получалось, но забеременеть она так и не смогла. В последние месяцы её муж делался день ото дня мрачнее, он начал бить жену. Ей пришлось пережить немало от него, мало того, что выслушав мнение своего лекаря, Король не внял его словам, так он начал всё хуже относиться к ни в чём не повинной супруге. Ночи с ним теперь превращались в самую настоящую пытку насилием. В конце концов сестра Зиры всё-таки забеременела, но не от Короля. Когда он серьёзно заболел, львица изменила ему с молодым и симпатичным львом, который оказался полной противоположностью законному супругу. Но об этом Король всё-таки узнал. Разразился такой страшный скандал, что львица была вынуждена спасаться бегством от ополоумевшего от злобы мужа, особенно после того, как он что есть сил ударил её. Но это было не самое страшное. Когда он прижал львицу к земле, то, сдавив её шею, злобно прошипел:

— Я знаю, что ребёнок не от меня, так что слушай сюда! Учти, если он хоть чуть-чуть не будет похож на меня, то я убью и его, и тебя, сучку, и твоего кавалера!

В другой ситуации сестра не потрудилась бы спросить — как её Король может быть отцом, если он бесплоден, и как ребёнок может быть похож на него? Но скажи она это сейчас, от обеспечила бы ужасный исход и себе, и ребёнку, и любовнику. Свидетелем этой ужасной сцены стала сама Зира. В голове её родился план — она поможет сестре избавиться от мужа-тирана, пока не родился сын.

Выслушав историю, Эреву сообщил:

— Да уж, ужасная история у твоей подруги, Хазира. И сестру её жаль. Как, кстати, её зовут?

— Нала, — брякнула Зира и спохватилась, но было поздно. Но она удержала вздох облегчения, когда Эреву сообщил:

— Красивое имя. Жаль Налу, особенно с таким супругом. А что именно ты хочешь?

— Как — что? — удивилась Зира. — Я хочу помочь сестре, поскольку ей неминуемо грозит гибель от этого сумасшедшего!

— Убийство, девочка моя, является преступлением! — назидательно вымолвил Эреву. — Я не могу пойти на такое.

— Значит, пусть моя сестра умрёт вместе с ребёнком и львом, с которым она счастлива по-настоящему? — делано возмутилась Зира. — Пусть этот психопат убьёт их всех? И так ты помогаешь всем?

Львица постаралась придать своему лицу характерное для момента выражение. На глазах Зиры показались слёзы, и мандрил, заметив это, слегка смягчился, но ещё не соглашался. Тут пришла на помощь Хазира.

— Ты представляешь, Эреву, как тяжело её сестре, — тихо сказала она. — Мы не знаем больше, к кому обратиться за помощью. Я сама вспомнила про тебя поздно. Пожалуйста, помоги, Эреву!

Мандрил переводил взгляд с одной львицы на другую и медленно кивнул, затем спросил:

— Что от меня требуется?

Хазира подошла к мандрилу и тихо спросила:

— Помнишь тот яд, из-за которого умерла та зебра? Вот он нам и нужен!

— Как вы конкретно хотите его использовать? — спросил Эреву.

— Значит, так, — вздохнула Зира, — слушай внимательно…

Когда Зира закончила, обезьяна спросила:

— Ты уверена, что такой план сработает? Вдруг кто-нибудь съест этот кусок мяса вместо Короля?

— Кто посмеет умыкнуть подарок Королю на день рождения прямо у него из-под носа? — фыркнула Хазира. — Навряд ли найдётся из прайда такой смельчак!

— В общем, ты хочешь преподнести злому тирану отравленный кусок мяса, — резюмировал Эреву. — А ты уверена, что он возьмёт его от сестры изменницы? И когда у него день рождения?

— Я справлюсь, — холодным тоном заверила его Зира. — А день рождения у него послезавтра.

— Когда наступит ночь перед днём рождения Короля, тогда я и буду действовать, — сказал Эреву. — А теперь идите.

* * *

Когда на востоке начала загораться заря, заливая золотым сиянием небо, Зира и Хазира уже подходили к Прайдроку. Их отсутствие осталось, как они были уверены, незамеченным. Коварная вдова Скара была уверена, что разработанный ей план удастся, к тому же в день рождения Симбы настала очередь охотиться отряду Зиры.

И вот день претворения плана Зиры в жизнь наступил. Перед тем как отряд отправился на охоту, львица всем рассказала о своём плане и назначила Хазиру главной. Львицам повезло, что табун зебр пасся как раз на границе их Королевства, а там была специально отмеченная Эреву зебра, благо он жил не так далеко. Всё должно было получиться, правда, Хазира не была в этом твёрдо уверена. Пусть она и была на стороне Зиры, но в этом плане она видела много прорех.

В день своего рождения Симба проснулся раньше всех. Они с супругой, как обычно, спали на своём месте — небольшом возвышении посреди просторной пещеры, на котором до его рождения почивали Муфаса с матерью. Левая лапа Симбы лежала на боку у Налы — так Симба и заснул, обнимая супругу. Осторожно, чтобы не разбудить её, молодой Король поднялся и вышел из пещеры наружу, на продолговатый выступ Прайдрока.

Огромную Скалу, возвышавшуюся посреди саванны подобно горе, и крепкого молодого льва, сидевшего на её выступе, мягко обволакивал прохладный утренний воздух. Солнце, которое уже стояло довольно высоко над восточным краем горизонта, заливало местность своими ярко-золотистыми лучами, отчего трава, покрытая росой, серебрилась и искрилась. Тепло, которым небесное светило постепенно разогревало воздух, прогоняло остатки лёгкого тумана с равнины перед Прайдроком. Ласковый утренний ветерок шевелил густую алую гриву молодого льва, а нежный и тёплый солнечный свет игриво ласкал его мускулистое тело, заставляя золотистую шерсть блестеть. Симба полной грудью вдохнул свежий воздух и услышал позади себя шаги. По походке он узнал Налу, которая через несколько мгновений селя рядом с ним и склонила голову на его гриву. Симба повернулся к ней, и тут львица, улыбнувшись, нежно лизнула супруга в щеку и произнесла:

— С днём рождения, милый!

— Спасибо, Нала, — кивнул Король и благодарно провёл подбородком по загривку и спине молодой львицы, затем вздохнул: — Львицы впервые поздравляют меня с днём рождения, без вас это делали Тимон с Пумбой. А отец так и не дожил до моего первого дня рождения благодаря кое-кому…

— Не думай об этом, Симба, — тихо сказала Нала, прижавшись к его боку. — Живи настоящим и знай, что у тебя есть мы, твои друзья, надежда и опора. А твои весёлые друзья и опекуны вряд ли забыли про тебя!

Произнеся последнюю фразу, молодая львица задорно хихикнула. Симба также расплылся в улыбке и поднялся, чтобы идти на обход. Лев медленной и величественной походкой спустился вниз и пошёл в сторону от Прайдрока, к границе Королевства. Нала проводила его взглядом и спустилась также вниз, прогуляться и насладиться прохладой.

Вскоре молодой Король вернулся с обхода. На пути ему попадались различные жители Прайдленда, которые поздравляли его с наступившим праздником и желали долгих лет жизни и мудрого правления. Лев с улыбкой принимал поздравления, но под конец обхода его сердце как-то нехорошо сжалось на мгновение. Симба не мог понять, почему это произошло, но неприятное ощущение предчувствия не покидало его до самого Прайдрока. Правда, на некоторое время оно улетучилось после радостной встречи — ещё издали Симба различил два небольших силуэта, рядом с которыми стояла Нала, и вся троица о чём-то смеялась. Симбе понадобилось сделать ещё несколько шагов к Прайдроку, прежде чем узнать Тимона и Пумбу. Нала, увидев мужа, указала сурикату и кабану-бородавочнику на него. Вскрикнув, Тимон вскочил на Пумбу, и тот быстро понёсся навстречу воспитаннику и другу. Кабан резко остановился, отчего Тимон слетел с него и подлетел прямо к мощным лапам льва и тут же обнял их.

— Симба, дружище! — своим пронзительным и высоким голосом заверещал сурикат, продолжая крепко обнимать друга. — С днём рождения!

— Не могли же мы забыть про тебя, представитель Королевского рода! — добродушно хрюкнул Пумба, когда Симба подошёл к нему и потрепал по голове. — Присоединяюсь к словам Тимона и тоже поздравляю!

— Ребята, я так рад видеть вам! — Симба так и сиял. — Где вы опять были?

— Путешествовали неподалёку, пересекались с разными зверями, — начал рассказывать Тимон. — С некоторыми подружились, а от некоторых и удирать пришлось, чтобы нас не сожрали! Один раз ушли от наших джунглей ещё дальше. Правда, там не так красиво, но там было столько жуков и личинок, каких мы ещё не видели! Целыми днями наедались до отвала.

— Да, да, я уже начинаю жалеть немного, что меня там не было, — рассмеялся молодой Король. — Вкус детства же, его не забудешь!

— Смотрю, вы уже прибавления ждёте? — усмехнулся Тимон, покосившись на Налу. Та улыбнулась в ответ и, медленно поднявшись, пошла в сторону спускавшейся с выступа Сарафины. — Когда ждать Симбу номер два?

— Уже скоро, ребята, скоро, — хохотнул Король. — По вам же видно, что хотите быть няньками, вот и хорошо повозитесь с детишками!

— Ты сказал «с детишками»? — вытаращил глаза Пумба. — Шутишь, что ли, Симба?

— Вовсе нет, — покачал головой Симба. — Рафики осматривал Налу и сообщил, что львят будет двое. Вам вдвое больше забот!

В этот момент спустилась с Прайдрока Сараби. С улыбкой поприветствовав друзей сына, она подошла к молодому льву, затем, обняв его, произнесла:

— С днём рождения, сынок! Это твой первый день рождения, который ты встречаешь в окружении родного прайда, так пусть же он будет для тебя далеко не последним таким праздником. Сейчас я смотрю на тебя и вижу твоего отца в молодости. Ты такой же мудрый, сильный и замечательный лев и Король, Симба, и я хочу, чтобы ты всегда и оставался таким, чтобы ты всегда встречал поддержку со стороны родных и близких. Я уверена, что Муфаса сказал бы то же самое. Я горжусь тобой, сынок!

Симба в ответ обнял мать, стараясь вложить в эти объятия всю свою любовь и благодарность к ней за эти слова и вообще за всё, что она сделала для него.

— Спасибо тебе, мама, — прошептал он.

Сараби, улыбаясь отошла в сторону, и тут к Симбе подошла Зира со своими львицами, они как раз собирались на охоту. Встретившись взглядом с Королём, замыслившая злодейство львица натянуто улыбнулась и произнесла:

— С днём рождения, Ваше Величество!

— Зира, я же тебе говорил, что ты можешь не называть меня так? — ответил Симба с мягким укором и улыбнулся в ответ. — Вы уже на охоту?

— Да, — кивнула львица. — Сегодня как нас наша очередь охотиться, а в честь праздника положен сытный обед, поэтому мы и идём за ним.

Хмыкнув, Зира и её отряд прошли мимо Короля. Тимон с лёгким удивлением смотрел Зире вслед, затем, повернувшись к Симбе, пробормотал:

— Ух, что-то мне эта львица не нравится, Симба.

Все основные события начали разворачиваться как раз после того, как вернулся с охоты отряд Зиры. Охота удалась — львицы тащили сразу двух зебр, а две из них (только это были не Зира с Хазирой) шли впереди, неся в пастях довольно объёмистый кусок мяса. Симба с удивлением посмотрел на процессию. Зира же, поймав взгляд ненавистного льва, вышла вперёд и расплылась в почтительной улыбке, которую попыталась изобразить как можно правдоподобнее:

— Это своего рода праздничный подарок, Симба. Я слышала один раз от Скара, что одного Короля так поздравляли.

Здесь Зира немного приврала — таким образом она поздравляла Скара-именинника, но её теперешние намерения были совершенно иными, очень недобрыми. Но Симба не заподозрил ничего, он просто улыбнулся Зире:

— Спасибо тебе, Зира, за такое внимание, проявляемое к Королю. К тому же тебя многие ценят как хорошую охотницу, желаю тебе такой и оставаться!

С этими словами Симба подошёл к оставленному неподалёку большому красному куску мяса и наклонился было над ним, но тут раздался шум крыльев, и перед именинником приземлился Зазу. Мажордом сразу отрапортовал:

— Сир, к нам идёт неизвестная львица!

— Где она, Зазу? — резко поднял голову молодой лев.

— Бежит к нашей Скале! — воскликнул Зазу. — Похоже, что-то случилось.

Симба, забыв о приготовленном для него подарочном куске мяса, побежал вниз. Оказавшись у подножия Прайдрока, молодой Король увидел быстро приближавшуюся фигуру львицы. Когда она остановилась перед Симбой, лев смог её рассмотреть как следует. Это была молодая львица, может, чуть старше Налы, но с более тёмным окрасом шерсти. На её лице тревожно горели ярко-золотистые глаза, а из пасти вырывалось хриплое и тяжёлое дыхание. Симба обратил внимание не только на это — грудь и передние лапы львицы покрывали несколько ран, причём они нанесены были недавно. В душе льва шевельнулось чувство жалости, и Симба спросил:

— Кто ты? Что с тобой случилось?

— Помогите! — пропыхтела гостья. — Прошу вас, помогите мне!

— Что случилось? — спросила подошедшая Сараби. За её спиной недоумённо смотрела на львицу Нала.

Сделав ещё несколько глубоких вдохов и явно попытавшись взять себя в лапы после перенесённого, по всей видимости, сильного стресса, львица выпалила:

— Меня зовут Суму, а вы…

— Меня зовут Симба, Суму, — представился молодой лев. — Я — здешний Король, поэтому ты смело можешь рассказать мне, что случилось. Я постараюсь тебе помочь.

— Симба, помогите, прошу вас! — На глазах Суму выступили слёзы. — Спасите меня, меня хотят убить!

— Кто? — поразилась Сараби. — Кто это посягает на жизнь такой молодой львицы?

Львица через несколько минут успокоилась и внятно продолжила:

— Меня хочет убить один лев. Он из аутсайдеров. Вчера вечером я наткнулась на двух львов, когда искала ночлег. Они сразу бросились ко мне, и выяснилось, что намерения у них далеко не самые добрые. Один из них напал на меня и хотел изнасиловать, но я изловчилась и вырвалась, а затем, когда он погнался за мной, ударила его что есть сил. Мы бежали по краю обрыва, мой удар оказался слишком сильным… В общем, я убила его, а второй лев бросился за мной. Мне удалось оторваться от него, а перед рассветом он нашёл меня. Симба, он не остановится, пока не доберётся до меня! Прошу вас, помогите мне!

Из глаз львицы потекли слёзы, она опустила голову. Симба медленно поднял лапой её голову и, заглянув в её заплаканные глаза, сообщил:

— Успокойся, Суму, ты здесь в безопасности. Если верить тебе, он лишь один, а нас целый прайд! Он не осмелится напасть на тебя в таком случае.

Львица кивнула, затем, успокоившись, спросила:

— Симба, не сочтите за наглость, но у вас не будет что поесть?

— Да, конечно, Суму, — ответил Симба. — У нас как раз в разгаре праздничный обед, присоединяйся!

— Да? — удивилась Суму. — А по какому поводу?

— Я сегодня счастливый именинник, Суму, — усмехнулся молодой Король.

— О, тогда поздравляю вас, Симба, с днём рождения и желаю вам счастливого и мудрого правления, — улыбнулась Суму и подошла к куску мяса, который львицы из охотничьего отряда Зиры принесли для Симбы в качестве подарка. Тимон подошёл было к Суму и сообщил:

— Суму, этот кусок мяса — подарок для Короля!

— Тимон! — с укоризной произнёс молодой лев. — Она голодна, пусть ест.

Молодая львица действительно была голодна, поскольку довольно большой кусок мяса быстро исчез в её желудке. Львица, сыто щурясь, подняла голову и обратила взгляд, полный благодарности, на Симбу… и в этот момент раздался крик:

— НЕТ!

Все с удивлением оглянулись на Зиру, которая смотрела на Суму с яростью и одновременно с ужасом.

— Зира, она же голодная, ты слышала, что с Суму произошло, — обратилась к львице Сараби. Зира же, не в силах сказать хотя бы слово, только мычала, переводя взгляд с Симбы на Суму. В её мозгу билась только одна назойливая мысль — её план мести Симбе провалился.

Через минуту события покатились словно камень с горы. Суму неожиданно закашлялась, а затем неожиданно пошатнулась и упала на землю. Удивлённая, она попыталась подняться на почему-то разъезжающиеся лапы, но неожиданно упала на бок и захрипела. Из пасти молодой львицы полезла пена, её ошмётки падали на траву, лежа на которой, Суму принялась конвульсивно дёргаться.

Первым опомнился Симба. Он бросился к колотящейся в судорогах и хрипящей молодой львице и окликнул её:

— Суму, что с тобой?

— Бегите за Рафики! — раздался чей-то испуганный голос. Моментально из толпы львиц, окруживших Суму, вырвалась одна из молодых львиц и бросилась бежать в том направлении, где обитал на своём баобабе Рафики. Симба снова склонился над львицей, которая продолжала хрипеть и ронять на траву пену, по-прежнему лезшую из пасти. Глаза несчастной Суму расширились, взгляд её красивых глаз остановился на Симбы, и львица выдавила из себя:

— Симба… что это со мной?

— Не знаю, Суму, не знаю, — потряс головой шокированный лев. — Сейчас здесь будет наш Рафики, он поможет тебе.

Но помощь не понадобилась — Суму неожиданно громко зарычала словно от боли, затем снова предприняла попытку подняться, но вновь потерпела неудачу и опустилась на живот. Львица с хрипом потянула в себя воздух, и неожиданно её обильно вырвало. Сараби и Сарафина испуганно вскрикнули — из носа Суму потекла кровь, и в этот момент молодая львица опрокинулась на бок. Глаза её расширились, львица мучительно попыталась что-то сказать, но не получилось.

— Да что же это… — пробормотал испуганный и потрясённый Симба, беспомощно осматриваясь по сторонам. Его взгляд останавливался на каждой из львиц, но было видно, что каждая из них была просто скована ужасом.

Тут Суму крепко ухватила Симбу за правую переднюю лапу. Молодой лев встретился с её взглядом, полным ужаса. Суму вновь попыталась что-то сказать, но вдруг захрипела ещё страшнее. По её телу прошлась судорога, несчастная львица в последний раз потянула в лёгкие воздух, но выдоха на этот раз не последовало. Судорожная хватка лапы, которой она сжала лапу Симбы, ослабла, конечность безвольно упала на землю. Ярко-золотистые глаза померкли и уставились неподвижно перед собой. Симба внимательно посмотрел в лицо бедной Суму. Львица была мертва.

Медленно, но неотвратимо среди львиц, окруживших место внезапной трагедии, поднялся шум, подобно шелесту осенней листвы. Никто не в силах был оторвать взгляда от молодой львицы, принявшей такую страшную и неожиданную смерть. Казалось даже, что остановилось стремительно летевшее до того мгновения время. Праздничная и радостная атмосфера дня рождения Короля моментально сменилась мрачным и кусающим за сердце напряжением. Симба ещё несколько мгновений смотрел на умершую у него на глазах Суму, затем медленно поднял лапу и закрыл её погасшие навсегда ярко-золотистые глаза, после чего на пару мгновений сомкнул веки. Львицы и Тимон с Пумбой отчётливо услышали его шёпот:

— Упокой Айхею твою душу, Суму…

В это мгновение львицы, окружившие тело львицы, расступились, уступая место быстро прибежавшей молодой львицей с Рафики на спине. Мандрил моментально соскочил со спины молодой Королевы и, обведя взглядом всех, спросил:

— Что здесь произошло? Симба?

Мандрил повернулся к Королю, который выглядел растерянным не меньше остальных. Лев открыл было пасть, чтобы сообщить о произошедшем, но сначала издал нечленораздельное мычание, и только потом уши всех присутствующих расслышали путаные слова:

— Так… вот её… Суму… умерла же… как так?

— Как она умерла? — моментально ухватился за царапающее душу слово Рафики. — Как это произошло?

— Сначала она сообщила, что её преследует какой-то лев, — медленно заговорил Симба, чувствуя, как огромный ком в его горле постепенно исчез. — Она была голодна, я предложил ей поесть. Она съела большой кусок мяса, который мне преподнесли на день рождения…, а потом это и случилось. Я сам не понимаю, отчего именно.

Рафики подошёл к мёртвой львице и начал её осматривать. Медленными, но уверенными движениями он открыл её пасть, на которой по-прежнему виднелись комья розоватой пены. Заглянув внутрь и осмотрев язык и клыки несчастной Суму, Рафики покачал головой и несколько раз неопределённо хмыкнул. Затем он осмотрел её глаза, поочерёдно приподняв веки у каждого, и вновь покачал головой. Симба и все львицы с тревогой следили за движениями мандрила, но его неопределённое хмыканье вызывало острое желание спросить — в чём дело? Симба в волнении ходил туда-сюда, то поднимая, то опуская голову, его хвост нервно дёргался из стороны в сторону, и непонятно отчего молодой лев на мгновение выпускал острые когти — и сразу же втягивал их обратно. Когда молчание, наконец, стало невыносимым, когда стало казаться, что его можно коснуться лапой, Сараби не выдержала и спросила:

— Так в чём же дело, Рафики?

— Это определённо отравление, — сообщил мандрил и обвёл взглядом всех присутствующих.

— Что? — Симба настолько резко повернулся к мандрилу, что заболела шея. — Как отравление?

— Ты ничего не путаешь, Рафики? — тихо спросила у него Сараби, сделав в направлении Рафики пару шагов. Мандрил перевёл на пожилую львицу уверенный взгляд и отчеканил:

— Мне ошибиться сложно, Сараби. Несчастная Суму была именно отравлена. А яд, в наличии которого в её организме я уверен, был именно в куске съеденного мяса.

Слова мандрила поразили всех присутствовавших здесь подобно молнии в грозу. Львицы и сам Король так и уставились на Рафики, и мандрил видел в некоторых взглядах недоверие, но в одном он не ошибался — в глазах каждого члена прайда он увидел ужас. Тимон и Пумба переглянулись между собой, затем сурикат, вздохнув, сообщил:

— Вот тебе и сюрприз на день рождения…

* * *

Тело бедной Суму снесли вниз и положили в тени у основания Прайдрока, чтобы оно не начало быстро разлагаться под действием сильной жары, которая установилась за последние дни в Прайдленде. Вся радостная атмосфера праздника была разрушена, будто бы вовсе и не было никакого дня рождения. У каждой львицы в голове крутился только один вопрос, который пока вслух никто не озвучивал — как могло случиться такое?

Когда львицу унесли с выступа, Рафики подошёл к Симбе и коротко сказал:

— Надо поговорить.

Симба кивнул. Нала, услышав два слова, обронённые Рафики, быстро подошла к обезьяне и льву и заявила:

— Разговор будет при мне.

Молодой Король снова кивнул, затем велел Рафики:

— Садись на меня.

Мандрил послушно вскарабкался на широкую спину Симбы, и они с Налой медленно пошли вниз. Всех троих провожали взглядом две львицы. Мать Симбы с тревогой смотрела вслед удаляющейся могучей фигуре родного льва, но совершенно другие чувства испытывала другая львица, которая находилась с другой стороны Прайдрока. Красные глаза Зиры, казалось, сейчас метали молнии, а выпустившиеся когти скребли твердую породу. Из её горла вырывалось приглушённое утробное рычание.

Как? Как такое могло произойти? Она была буквально в двух шагах от исполнения своего плана мести. Зира планировала, когда Симба умрёт через несколько минут, напасть со своим отрядом — довольно сильными львицами — на остальной прайд Короля и захватить власть. Да, она со своей охотничьей группой смогла бы справиться и с Налой, и с Сараби, и остальными! Через некоторое время родились бы её дети, в частности, наследник Скара, Зира, как новая Королева, объявила бы его будущим Королём. И теперь, когда месть за любимого Скара должна была свершиться в полной мере, когда уже, казалось бы, ничто не могло помешать, появляется какая-то чужачка и проглатывает предназначавшийся для Симбы «вкусный» обед. Абсолютно ненужная жертва, но именно Суму приблизила всё к тому, что Симба может догадаться, что за всем этим стоит она, Зира. Подумав об этом, львица чуть не зарычала от бессилия, но потом ей в голову пришла другая мысль. Когда Симба догадается о причастности Зиры к попытке убийства Короля, она и её львицы и нападут на него и прайд. Там она сама сделает то, что должна. Да, она это сделает! Встряхнув головой, Зира спустилась с Прайдрока.

Тем временем Нала и Симба с Рафики на спине шли по саванне. Налу также терзал только один вопрос, в ответе на который нуждались все члены прайда, а особенно и сам Симба. Молодой лев шёл, глядя невидящим взором перед собой, а мозг прокручивал одну и ту же картину — Суму поднимает на Короля благодарный взгляд, затем падает, жутко хрипит… и умирает в считанные минуты. В голове начали мелькать какие-то смутные проблески, постепенно оформившиеся в твёрдую уверенность, что всё это происходит не просто так.

Из тяжёлых мыслей Симбу вывело подёргивание за ухо — задумавшегося льва потеребил Рафики. Симба поднял голову и покосился на сидевшую у него на спине обезьяну.

— Что случилось, Симба?

Лев тяжело вздохнул и рассказал обо всём, что случилось, во всех подробностях.

— Я ведь тебя даже не поздравил с днём рождения, поэтому запоздало, но всё же поздравляю, — вздохнув, произнёс мандрил. — Но понимаю, что сейчас тебя поздравлять не самое время.

— Не самое, Рафики, верно, — опустил голову Симба, продолжая медленно идти по траве, почти бесшумно ступая мощными лапами. Нала шла со львом бок о бок.

— Что ты думаешь по этому поводу? — задал Рафики через несколько минут ожидаемый вопрос.

— Сразу и не скажешь, — тряхнул головой молодой Король. — Такое ощущение, что мне снится кошмарный сон, хочется проснуться, а не получается никак.

— Знаешь, Симба, я тебя старше уже намного, а ведь сообразил сразу, что к чему! — воскликнул Рафики и ощутимо стукнул Симбу своим посохом по макушке, отчего лев недовольно рыкнул и повернул голову, чтобы бросить на Рафики укоризненный взгляд, а Нала, удостоив мандрила своим взглядом, в котором плескалось удивление, вопросительно подняла брови. — Это произошло неспроста, говорю тебе. Кусок мяса был приготовлен специально для тебя, а его съела голодная и уставшая Суму. Через несколько минут она умирает в мучениях у тебя на глазах. Ты понимаешь, что это произошло бы с тобой, съешь ты этот кусок?

— Это я и так понял, — приглушённым голосом ответил молодой Король, каждый раз содрогавшийся при мысли о том, каковы бы были последствия в таком случае.

— Ты понял не всё, друг мой! — заявил Рафики, на этот раз щёлкнул Симбу по макушке пальцем. — Этот кусок мяса был исключительно для тебя, понимаешь? Подарок, пойми — по-да-рок! Убийственный подарок неприятелю!

До Симбы дошёл весь смысл слов, сказанных другом. На мгновение от осознания сказанного у молодого льва отнялся язык, впрочем, Нала выглядела не менее поражённой. Симба, сделав глубокий вдох, задал вопрос, который уже царапал его горло подобно когтям:

— Кто-то хотел меня отравить?

— Вот и молодец, мальчик мой, — одобрительно кивнул головой Рафики. — Но по случайности это мясо досталось Суму. Как бы ужасно в данной ситуации ни звучало, но Айхею бережёт тебя. А теперь, Симба, подумай — кто желает тебе смерти?

* * *

Этим же вечером несчастная Суму была похоронена. Симба не изъявлял желания нести её на Слоновье кладбище, поскольку ему неприятно было представлять лежащее там красивое тело молодой львицы, корёжимое временем и постепенным разложением, к тому же на это неприятное место всё равно забредали гиены. Остальные члены прайда думали о том же, что и их молодой Король — пусть она будет похоронена нормальным образом, ведь Суму была ещё совсем молода, а приняла такую страшную смерть. Поэтому вечером то, что ещё несколько часов назад было молодой львицей, было похоронено неподалёку от Прайдрока.

Несколько дней Симба пытался разобраться в том, что сейчас происходит в его прайде. Каждая львица ловила на себе внимательные взгляды молодого Короля, но со временем Симба понял, что ему не в чем винить львиц, но так он думал не про всех. Из списка подозреваемых были тут же вычеркнуты Сараби, Сарафина, Нала и остальные львицы из охотничьей группы матери. Гораздо большее внимание Симба теперь обращал на отряд Зиры, поскольку кусок мяса, в котором содержался, как сразу понял Рафики, смертельный яд, преподнесли именно её львицы. И постепенно в душе молодого льва начало зреть недоверие к вдове Скара, к тому же Симбе вспомнились странные внимательные взгляды, которыми его награждала Зира. Молодой Король решил взять дело в свои лапы и разобраться во всём.

Вечером следующего дня он подошёл к Зире, которая наслаждалась прохладой в тени выступа Прайдрока, и серьёзным тоном спросил:

— Зира, с тобой можно поговорить?

Львица подняла на него удивлённый взгляд. Она постаралась сделать так, чтобы на её лице не отразилось всё её истинное отношение к Симбе, но при виде ненавистного льва в её душе взметнулась, подобно змее, жгучая ненависть. Зира до сих пор злилась из-за того, что провалился её жестокий план убить Симбу. Кто же мог знать, что весь план пойдёт гиене под хвост из-за какой-то бродяги-львицы? Симба, как и раньше, здоровый и невредимый, сейчас стоял перед ней, и уже один его вид, одно упоминание о нём, любые слова о нём просто бесили Зиру. Но львица медленно поднялась и по возможности ровным голосом ответила:

— Можно, Симба, а что случилось?

Лев внимательно посмотрел в красные глаза львицы, но Зира старалась сделать свой взгляд как можно более честным. Долгий и настойчивый взгляд молодого Короля она спокойно выдержала, и через минуту Симба спросил:

— Зира, что ты можешь мне рассказать по поводу произошедшего вчера столь прискорбного инцидента?

Львица тяжело поднялась, села на траву и честным взором посмотрела Симбе прямо в глаза.

— Могу сказать, Симба, — начала она холодным тоном, — только одно: это ужасное происшествие. Как хорошо, что ты не съел этот кусок мяса.

— Ужасное происшествие? — переспросил Симба, повысив тон. — Зира, ты осознаёшь, что твоему Королю угрожала смерть? Твоего Короля хотели убить, и мне кажется, что…

— …я или львицы из моей группы к этому причастны, — закончила Зира. Сидевшая львица казалась спокойной, но её хвост нервно мотался из стороны в сторону, что Симба и приметил. В глазах вдовы Скара неожиданно полыхнул злой огонёк. — Ты сейчас прямо обвиняешь в этом нас, Симба? Или исключительно меня?

— Я пока никого не обвиняю, — отчеканил молодой лев. — Для обвинения требуются улики, но пока мои домыслы сводятся лишь к одному — охотились в этот день вы, мясо подносили твои львицы. Не ты действовала, а они.

— Знаешь что, Симба? — сверкнула глазами Зира, и Симба отчётливо увидел в её глазах злобный блеск. — Лучше обращайся к тем, кто тебе и поднёс это мясо, я сразу говорю тебе, что я ни при чем. И не торопись обвинять в этом сразу меня. Ты, как Король, не должен забывать о презумпции невиновности — нужны основания для какого-либо обвинения.

Последние слова она произнесла с каким-то нажимом. Пока Симба не понял этих слов, но Зира была уверена, что её слова достигли ушей молодого льва. Ведь она обвиняла Симбу в гибели любимого Скара — у неё были на это основания. Львица, гордо подняв голову и изящно выгнув спину, прошла мимо Симбы и той же медленной походкой поднялась на Прайдрок. Симба проводил её внимательным взором, затем принял решение поговорить с Дотти и Спотти — теми львицами, что несли ему мясо. Вообще он планировал поговорить ещё и с Нюкой, но потом решил, что Зира наверняка не посвятила юного льва в свои планы. Теперь подозрения Симбы в отношении Зиры только усилились, поскольку он теперь отчётливо различил в её взгляде злой огонёк, когда она смотрела на него, да и мясо с ядом ему преподнесли члены именно её группы. Теперь у молодого Короля оставался шанс на то, что Дотти и Спотти смогут пролить свет на эту тёмную историю.

Увидев подходившего к ним Симбу, Дотти поднялась, Спотти же покосилась на Симбу с некой опаской.

— Ваше Величество?

— Дотти, Спотти, мне нужно поговорить с вами, — без экивоков начал Симба. — Насчёт того, что произошло вчера с Суму.

Лев сел на землю перед двумя львицами в ожидании признания. Дотти открыла было пасть для того, чтобы что-то сказать, но Симба, подняв правую лапу, сообщил:

— Только предупреждаю сразу — говорите всё, что знаете, и не утаивайте ничего. Ваши показания помогут вычислить того, кто задумал преступление против Короля. Спрашиваю прямо — откуда этот отравленный кусок мяса взялся?

— Ваше Величество, — начала Спотти, — мы не в курсе, честно. Мы же охотились в этот день. Нашли зебру, загнали её, затем решили разделать её, а самый большой кусок мяса преподнести вам в качестве подарка.

— Убийственного подарка, Спотти! — стукнул лапой по земле Симба, уже начавший закипать от того, что все, с кем он разговаривает, не желают что-либо сообщать о неудавшемся преступлении. — Вашего Короля хотели убить, вы это понимаете? Мой отец погиб от лап предателя, а сам я мог лишиться жизни вчера! Это стало значить, что Короли недостойны жизни?

— Не нужно кричать на нас, Ваше Величество, — спокойным тоном прервала молодого Короля Дотти.

— Я не кричу, — нахмурился Симба. — Просто уже раздражает, что мой прайд от меня что-то скрывает. Меня хотели убить, вы это понимаете?

— Понимаем, — кивнула Спотти, — но это не повод обвинять нас. Мы просто разделали тушу зебры, взяли кусок мяса и понесли его вам. Откуда мы могли взять яд, по-вашему?

— Мы правда ничего не видели, — подключилась и Дотти.

Симба сделал два глубоких вдоха, чтобы не сорваться. Затем медленно встал и подошёл к львицам и тихо сказал:

— Чем больше я спрашиваю кого-либо из охотничьей группы Зиры, чем больше слышу в ответ «Мы ничего не знаем», тем больше меня это напрягает. Я уверен теперь, что вы все скрываете от меня правду, и знаю, кого вы покрываете. Вы обо всём в курсе, я не сомневаюсь. Но будьте уверены, что я узнаю обо всём. Я не позволю очередного убийства Короля!

С этими словами Симба развернулся и пошёл на вечерний обход Королевства. Спотти, посмотрев вслед удаляющейся мощной фигуре молодого Короля, недобро хмыкнула.

— Мне не нравится это всё, Нала, — вздохнув, сообщил Симба супруге, когда они вечером сидели на выступе Прайдрока, подставляя свои тела закатным лучам солнца. — Все львицы из отряда Зиры утаивают правду. И ещё мне кажется, что они что-то задумывают.

— Симба, успокойся, — сказала Нала и повернулась к нему. — Ты в последнее время слишком много думаешь об этом ужасном происшествии.

— Нала, — лев строго посмотрел на молодую Королеву, — меня хотели убить. Ты сама это понимаешь, как и все теперь. Я не могу этого так оставить, поскольку из-за заговора погиб мой отец, а теперь подобное угрожает и мне. Пора положить конец убийствам! По вине того, кто всё замыслил, погибла Суму — молодая и красивая львица, которая могла бы ещё жить и жить, которая могла быть счастлива, иметь детей, быть замужем… Но тот, кто всё замыслил, не остановится. И это не предположение, Нала, а уверенность. Я найду предателя и накажу его. И это тоже случится!

Помолчав несколько секунд, Симба сообщил:

— Теперь мне ясно одно — все ниточки тянутся в отряд Зиры. Там и ответы!

«Это верно, Симба, верно! Посмотрим, сумеешь ли ты обвинить меня при всех!» — злобно подумала сидевшая в это время под выступом Прайдрока красноглазая вдова братоубийцы. Зира услышала весь разговор Короля с Королевой и поняла, что он уже вплотную подошёл к концу расследования. Львица поднялась было, и в этот момент ощутила резкую боль в животе. Подавив стон, чтобы не быть ненароком услышанной, Зира сморщилась от боли и сделала несколько глубоких вдохов, и боль с неохотой отступила. Львица как можно осторожнее и тише прошла вдоль Прайдрока и, оказавшись за пределами видимости, легла на траву. Тут же вернулась боль, удесятерённо сильная, и Зира вскрикнула несколько раз, поняв, что время родов пришло. На крики её прибежал Симба.

— В чём дело, Зира? — испуганно спросил молодой лев.

— Схватки начались, — пропыхтела Зира.

— Я за Рафики, — сообщила появившаяся сзади Хазира и быстро скрылась из виду. Зира снова вскрикнула, на этот раз громче. На крики сбежались львицы и окружили Зиру, а Симба отошёл в сторону. К рожающей львице подошли Сараби и Сарафина и велели ей глубоко дышать и начинать тужиться. Вскоре примчалась Хазира с Рафики на спине, и знающий своё дело мандрил быстро протолкался к отчаянно кричавшей от боли Зире. Вскоре уставшая и обессиленная львица вылизывала два комочка, ютившихся у её живота — светлую львичку и львёнка со шкуркой коричневого оттенка. Сараби и остальные львицы из её охотничьей группы поздравили Зиру с рождением долгожданных львят и разошлись, а верные ей члены прайда по-прежнему окружали её. Зира со слезами счастья смотрела на тёмненького львёнка. Именно он пошёл в того, кого она любила всей своей душой, в того, кто был ей дороже всех львов на свете, в того, за кого она поклялась отомстить… Нежно лизнув львёнка, она прошептала:

— Мой малыш… мой маленький Скар… Мой маленький Кову, мой законный наследник и Король!

К матери подошёл Нюка и, осмотрев братика с сестрёнкой, улыбнулся и сообщил:

— Красивые у меня брат и сестра, мам! Как ты их назвала?

— Твоего брата зовут Кову, — ответила Зира. — А как назвать девочку — пока думаю.

В это время к счастливой матери подошёл Симба. Увидев молодого льва перед собой, она сначала нахмурилась, но тут же сделала спокойное выражение лица и выжидающе уставилась на Короля. Симба же, улыбнувшись, произнёс:

— Поздравляю тебя, Зира, со столь счастливым событием.

— Спасибо, — через силу улыбнулась охотница.

Поздно вечером, уже после заката солнца, когда на Прайдленд тяжёлым чёрным саваном опустилась ночь, Симба спустился вниз со Скалы по необходимости и не заметил, как от каменной громады отделилась тень, проследовавшая за ним. За молодым львом тихо следовала львица, стараясь ступать бесшумно. Но это была не Зира, это была одна из львиц её отряда охотниц, имени которой Симба не помнил. И в этот момент львица наступила на лежавший на земле сухой прутик, и незамедлительно раздался сухой треск, заставивший Симбу резко обернуться. Львица, поняв, что молодой Король заметил её, попятилась. Лев, нахмурившись, подошёл к ней и строго спросил:

— Что тебе нужно? Почему ты идёшь за мной?

Львица, прижав уши к голове, попятилась ещё на один шаг. Строгим взглядом Симба вперился в неё и повторил вопрос. В ответ львица, заикаясь, медленно проговорила:

— Ваше Величество, я… Я хочу вам признаться в преступлении… против вас…

По телу молодого льва словно прошёл электрический разряд, мышцы передних лап напряглись сами собой. Симба шагнул к львице и, глядя прямо ей в глаза, тихо спросил:

— Как тебя зовут?

— Унгама, сир, — чуть склонила голову молодая львица.

— Унгама, — строго начал Симба, — рассказывай мне обо всём, что знаешь. Ты была этому свидетельницей?

— Да, сир, — кивнула Унгама. — В ваш день рождения наша группа охотилась намного дальше обычного, на юге отсюда. Сама же Зира, естественно, не могла охотиться из-за беременности, она назначила главной Хазиру. Она нас повела далеко на юг, чему мы удивились. Там как раз охотился табун зебр, и Хазира неожиданно указала на одну из них, на боку у которой виднелось красное пятно. Но это была не кровь, как потом оказалось.

— А что? — спросил молодой Король.

— Хазира сообщила, что она помечена краской, вот что это было, — ответила Унгама и моргнула. — Мы завалили эту зебру, удушили её, а потом Хазира позвала кого-то по имени, я запомнила его — Эреву. К нам из травы, росшей неподалёку, вышел мандрил, немного похожий на нашего Рафики. Он нёс что-то в кокосе. В общем, он подошёл к нам и велел разделать эту зебру. Затем Хазира выбрала один самый большой кусок мяса и надорвала его, сделав некое подобие кармана. А Эреву подошёл к куску и в это углубление вылил то, что было в кокосе. Но там было немного содержимого, несколько капель. Но запах этой субстанции мне не понравился, представьте, как будто перед вами лежит гнилое мясо, на которое кто-то справил малую нужду, уж извините за подробность…

— Ничего, — покачал головой Симба, — продолжай.

— Потом мы его укрыли травой, которой нарвал Эреву, затем продолжили охоту, поймали ещё двух зебр. С ними и вернулись на Прайдрок…, а дальнейшее вам известно.

Симба после услышанного долго не мог произнести ни слова. Он всеми силами души отказывался верить в то, что всё это могла задумать Зира, но то, что рассказала молодому Королю Унгама, окончательно развеяло все сомнения Симбы в причастности к этому злодеянию Зиры. Молодой лев чувствовал, как в его душе медленно поднимается волна ярости, смешанная с немедленным желанием пойти к Зире и обвинить её при всех. Но это могло обернуться тем, что Зира с верными львицами может напасть на остальной прайд, а в темноте несколько сильных ударов могут стать причиной смерти для любого. А среди львиц — его любимая Нала, мама, Сарафина и другие.

— Ваше Величество, я рассказала то, что видела и знаю, — заговорила Унгама, — но…

— Послушай, Унгама, — перебил её Симба. — Зира обсуждала с вами какие-либо планы?

— О да, сир! — с жаром прошептала молодая львица. — Она просто горит желанием свергнуть вас и посадить на престол наследника. Своего сына!

— Нюку? — удивился Симба.

— Нет, — покачала головой свидетельница, — у неё родились дети, она сообщила, что наследником будет Кову.

— Кову? — переспросил молодой Король.

— Да, так она назвала своего младшего сына. Нюку Скар не захотел видеть Королём, он считал его неспособным и Зире об этом сказал. Да и какой из Нюки правитель, если он о свои лапы запинается! Симба, я сама всё это слышала, поверь! Она хочет тебя убить! — выпалила на одном дыхании Унгама, через мгновение осознав, что перешла с Королём на «ты».

— Унгама, я верю тебе, — заверил её Симба. — Что ж, теперь у меня нарисовался очень серьёзный повод поговорить с Зирой в более серьёзной обстановке!

— Не думаю, что этот разговор хорошо кончится, Симба! — раздался в темноте зловещий голос львицы. Унгама оглянулась на звук и различила приближавшуюся к ним Зиру и её львиц. Львица с приглушённым рыком приближалась к Королю и предательнице. Унгама, широко раскрыв от ужаса глаза, попятилась назад.

— Ты, предательница! — рыкнула мать Нюки.

Симба вышел вперёд, загородив массивным телом молодую львицу. Глаза его так и метали злобные искры.

— Верно, Зира, — прорычал он. — Верное слово — предательница, но оно применимо сейчас к тебе!

Остальные львицы зарычали, подходя к Зире и сверля злобными взглядами Симбу. Молодой лев быстро принял боевую стойку, из его горла вырвалось угрожающее рычание, а острые когти впились в землю. Взгляд льва метался от одной львицы к другой, но по больше части он был сосредоточен на Зире, которая явно намеревалась уже наброситься на него.

— Я, конечно, ожидала нечто подобное, Унгама, — хищно оскалившись, заговорила Зира. — Видела твою недовольную смазливую мордашку, когда мы обсуждали план мести, и решила донести, так?

— Не донести, а восстановить справедливость! — отчеканил Симба. — Унгама правильно сделала, что сообщила мне о твоём замысле свергнуть меня и посадить на престол своего сына.

— Я тоже хотела восстановить справедливость, Симба! — выкрикнула Зира, не опасаясь, что её голос может разбудить остальной прайд. — Ты лишил меня мужа и Короля. Ты убил Скара!

— Я не убивал его, — мотнул головой молодой Король. — Это сделали гиены.

— После того, как ты сбросил его с вершины Прайдрока! — со слезами и уже приглушённым голосом парировала львица. — Если бы не ты, он был бы жив сейчас, я была бы счастлива с ним, с детьми!

— Он получил по заслугам, Зира! — повысил голос Симба. — Он убил моего отца буквально у меня на глазах, а ты сама замыслила убийство законного Короля. Теперь знаешь, что тебе за это будет?

— Симба, в чём дело? С кем ты разговариваешь? — раздался с выступа голос Налы. Симба раскрыл было пасть, чтобы ответить, как вдруг Зира, резко оттолкнувшись лапами от земли, без всякого предупреждения набросилась на молодого Короля. В этот миг львица чувствовала только одно — желание отомстить за гибель любимого супруга, сейчас вся её жизнь обратилась в огромную цунами ненависти, сметающую всё на своём пути. Остальные львицы последовали за предводительницей. Унгама выскочила вперёд, но Симба резко оттолкнул её в сторону и тихо велел:

— Унгама, зови на помощь. У нас бунт!

Львица быстро кивнула и была уже у подъёма на выступ Скалы, когда Симба уже орудовал лапами, не подпуская к себе Зиру и львиц. Одна из них метнулась к Симбе, метя ему в глаза, но тот сильным ударом отбросил её в сторону. Сейчас им управляли не умение Короля принимать решения и принципы жизни, им на смену пришли инстинкты. В крови кипели адреналин и ярость, что придавали ему силы в битве. Львица отлетела в сторону, но тут же вскочила, а в этот момент перед Симбой оказалась Зира. Злобно оскалившись, она с угрожающим рычанием начала приближаться к нему, Симба ответил ей тем же. Львица приготовилась к броску, лев не сводил с неё внимательного взгляда. В этот момент остальной прайд Симбы набросился на львиц Зиры. Звуки ударов, рёв дерущихся и крики боли разрывали ночную тьму, сгустившуюся над Прайдроком. А Зира же, резко сорвавшись с места, набросилась на ненавистного льва, но достичь цели у неё не получилось — между врагами выросла фигура Сараби. Пожилая львица, приняв боевую стойку, прорычала:

— Не тронь моего сына, Зира!

— Твой сын — убийца, — не сводя злобного взора с Королевы-Матери. — Я устала терпеть его, поэтому он сегодня за всё ответит! Отойди в сторону, Королева, или тебе плохо придётся!

— Давай проверим! — рыкнула вдова Муфасы.

Не успели смолкнуть звуки любимого имени, как Зира бросилась на Сараби, но львица была к этому готова, и через мгновение они сцепились в жестокой схватке. Симба тем временем, издавая рык, защищался от атакующих его одновременно Дотти и Спотти. Неподалёку лежала без сознания Унгама, которая получила несколько тяжёлых ударов и довольно серьёзных ран. Остальные львицы нападали друг на друга с яростью, каждая из сторон желала победить и стремилась именно к этому.

Спустя несколько минут Симба, уже довольно потрёпанный и окровавленный, начал выбиваться из сил, а львицы из отряда Зиры атаковали всё сильнее и сильнее. Они были более закалёнными бойцами, и их умение биться познали на своих шкурах остальные члены прайда. Молодой лев не подпускал к себе злобно настроенных членов охотничьей группы Зиры и одновременно следил — с тревогой и восхищением — за матерью, которая умело нападала на врага и оборонялась. Зира продолжала биться с Сараби, но первая была моложе и сильнее, а мать Симбы была также, как и сын, в крови. В какой-то момент Сараби пропустила сильный удар в голову, пожилая львица пошатнулась и упала на траву. Злобно усмехнувшись, Зира замахнулась ещё раз. Симба и ещё одна львица одновременно метнулись к Сараби, но львица оказалась проворнее, и через мгновение мелькнувшая молнией светлая тень сшибла вдову Скара с лап, отбросив её от Сараби. Зира вскочила и, не соображая, что делает, со всей силы ударила сбившую её львицу. Удар сильной лапой с выпущенными когтями пришёлся в бок, и через мгновение над Прайдроком и окружавшей его равниной разнёсся дикий звериный крик боли — это отлетела в сторону и ударилась спиной о стену Скалы Нала.

Битва прервалась как бы сама собой, все львицы повернулись на крик боли. Но теперь беременная львица громко застонала:

— Симба, помоги мне…

Зира, поражённая, поднялась с земли, только сейчас поняв, что со всей силы ударила беременную Королеву. На какое-то мгновение она почувствовала раскаяние, которое, впрочем, тут же сменилось нахлынувшей злостью — ей опять помешали отомстить ненавистному Симбе! В этот момент на Зиру набросилась Сарафина. Злобно рыча, пожилая львица наносила вдове Скара удары за ударом…

— ПРЕКРАТИТЬ!

Мощный и оглушительный рёв Короля разнёсся над Прайдроком и прокатился дальше по саванне повторявшимся через определённый интервал времени эхом. Отзвуки рёва постепенно, словно нехотя, заглохли вдали, за пределами Прайдленда. Сейчас в голосе молодого льва ощущалось нечто такое, отчего замерли на местах абсолютно все члены прайда, даже и Зира, которая теперь только морщилась от боли — один из ударов Сарафины (она тоже при ударах выпускала когти) оказался настолько сильным, что одно ухо Зиры было сильно повреждено. От него был оторван изрядный кусок, и стекавшая по шее кровь окрашивала шерсть Зиры в красный цвет и падала в траву. Симба и пришедшая в себя Сараби подошли к стонущей Нале. Встревоженный молодой лев наклонился к супруге и дрожащим голосом спросил:

— Милая, что с тобой?

Львица продолжала стонать от боли, от которой на её глазах выступили слёзы. Свет выглянувшей из-за облака луны осветил Прайдрок и саванну, бледный свет спутника планеты упал на Налу, и в этом серебристом свете Симба с остановившимся сердцем увидел появившееся на траве под Налой красное пятно. Сараби ужаснулась:

— Симба, у неё…

— Унгама! — окликнул лев, и львица, недавно пришедшая в себя. материализовалась перед ним. — Бегом за Рафики!

Молодая львица, не сказав ни слова, резко стартовала с места и через несколько мгновений растворилась в темноте. Симба вновь нагнулся к Нале и, поглаживая её по голове дрожащей лапой, прошептал:

— Потерпи, любимая, сейчас придёт помощь!

— Мне больно, Симба, — упавшим голосом произнесла львица и снова зарычала от боли. Она обхватила супруга лапой за лапу и зажмурилась от очередного болевого наплыва. Молодой лев оставался с супругой до самого появления Рафики, а львицы из отряда Зира больше не возобновляли попыток напасть на Симбу и остальных львиц. Да теперь в этом и не было необходимости, поскольку рядом с Налой осталась также Сарафина, а Сараби и другие львицы, также потрёпанные, окружили отряд Зиры, злобно сверля и охотниц, и их предводительницу. Симба тихо передал матери приказ окружить отряд Зиры, чтобы она с подругами не сбежала. Как только наступит утро, он решил созвать всех жителей Прайдленда на Королевский суд.

Через несколько минут Унгама примчалась с Рафики на спине. Тот мигом спрыгнул и подошёл к Нале, крики боли которой становились всё чаще. Рафики моментально оценил ситуацию понял, что они означали. Сарафина так и осталась с дочерью, а Симба отошёл к матери, которая с другими львицами стерегла отряд Зиры. Молодой лев злобно посмотрел на вдову Скара, а Зира на этот раз на ответила тем же взглядом, а отвела глаза в сторону. Подойдя к Королеве-Матери, Симба тихо сказал ей:

— Побудь пока с Налой, а я здесь посторожу их.

Сараби молча кивнула и пошла к Нале, которая теперь тяжело дышала и кричала от боли. Сарафина велела дочери тужиться, поскольку начались роды — преждевременные. Симба сел на землю рядом с верными ему и матери львицами. Его глаза, сверкавшие злостью, обводили отряд Зиры, взгляд задерживался на пару секунд на каждой львице. Молодой Король периодически глухо рычал, а когти, который он то выпускал, то втягивал, вонзались в землю. Сердце льва терзали крики боли, которые издавала любимая супруга, и лишь усилием воли он заставлял себя сидеть на месте и не сводить взгляда с напавших.

Наконец, Рафики поманил Симбу к себе, одновременно с мандрилом Нала позвала мужа. Молодой лев направился к супруге, а Сараби вновь подошла к Зире и её львицам, и Симба с болью в сердце увидел в глазах матери и Сарафины слёзы. Что же случилось?

Ответ оказался страшным. Уставшая Нала лежала на земле, и из её глаз катились на траву слёзы, рядом с её животом лежали два светлых комочка. Рафики перехватил взгляд Короля, хрипло сказал:

— Нала родила двоих, Симба. Мальчика и девочку. Но девочка не выжила…

Рафики ещё сказал про то, что роды были преждевременные, но его слова долетали до Симбы словно издалека. Глаза молодого льва застилали выступившие слёзы, он скользнул взглядом по Нале и увидел на её боку следы от удара. Из ран, оставленных когтями, продолжала сочиться по каплям кровь. Рафики, проследив за взглядом молодого льва, пояснил:

— Удар и спровоцировал такие роды с ужасным последствиями. Мне жаль, Симба…

Лев не дослушал и, развернувшись, пошёл под выступ, где со своими львицами сидела окружённая Зира. Молодому Королю в голову ударила неудержимая ярость, с каждым шагом он шёл всё быстрее и быстрее.

— Симба, постой! — попыталась остановить его Сараби, но он не слушал.

— Ты! — прорычал он, направляясь к Зире. — Ты, мерзкая сволочь! Это ты сделала!

Последние слова лев уже проревел, продолжая направляться к Зире. Львица попятилась назад, но в этот момент разъярённого Симбу начали отталкивать в сторону Сараби и Сарафина.

— Симба, успокойся! — громко велела Сарафина, но лев лишь грубо оттолкнул мать супруги в сторону.

— Ты подписала себе приговор, Зира! — злобно прошипел лев, но в его шёпоте было больше угрозы и страха, чем в самом оглушительном рёве. Уже подойдя к Зире, львицы которой в ужасе отпрянули в стороны, молодой лев замахнулся лапой для удара. Зира пригнула голову и зажмурилась, а Сараби вскрикнула:

— Симба, стой! Так нельзя!

— Из-за неё умерла моя дочь, мама! — обернулся к львице молодой Король. — Она убила её!

— Ты не должен поступать с ней так, как хочешь, сын! — отчеканила Сараби. — Я понимаю твоё горе, но ты не должен уподобляться Скару! Бить львицу, даже такую мерзавку, как Зира, отвратительно!

Лев продолжал держать лапу наотлёт, готовясь к удару. Зира теперь уже с неподдельным испугом косилась на того, кого хотела всего несколько минут назад лишить жизни и отправить к Муфасе, к Великим Королям прошлого. Слова матери постепенно дошли до неё, и Симба сначала глухо зарычал, пытаясь пересилить себя, но через несколько секунд рычание переросло в рёв, и лапа льва стремительно пошла вниз… и под крик матери «Нет!» Симба в ярости ударил по земле. Опустив голову, молодой лев пытался справиться с распиравшими его широкую грудь рыданиями и злобой. Несколько мгновений его плечи дрожали, по носу катились слёзы, но через несколько секунд молодой лев взял себя в лапы и, подняв голову, посмотрел Зире прямо в глаза и прошипел:

— Готовься к сегодняшнему утру, Зира. Я, законный, — сын Муфасы подчеркнул это слово, — Король Симба, сегодня буду тебя судить при всех. Зазу! — позвал Симба мажордома, который уже давно сидел на выступе Прайдрока, — сегодня с утра оповести всех, чтобы шли к Прайдроку на публичный суд. А сейчас позови на помощь предводителя гепардов, пусть он со своим отрядом придёт сюда. Передай ему извинения и сообщи, что Короля пытались убить!

Мажордом кивнул и взвился в воздух. Симба повернулся к Зире и спросил:

— Ты хотела восстановить справедливость, Зира? Так ты её получишь. Как ты тогда сказала — для обвинения нужны основания? Теперь я ими владею!

С этими словами молодой лев развернулся и пошёл прочь от Зиры. На его щеках по-прежнему блестели слёзы. Сараби и остальные львицы провожали его взглядом. Повернувшись к матери, Симба коротко велел:

— Дождитесь гепардов и до утра не сводите с Зиры глаз. Если попытаются сбежать — остановить!

Молодой лев подошёл к Нале и сел рядом с ней. Львица смотрела на Симбу глазами, полными слёз. Лев остановившимися глазами смотрел на крохотное мёртвое тельце дочери, затем погладил его лапой, опустил голову и заплакал снова. Его злость и желание нанести Зире какой-нибудь вред теперь словно отдалились, эти чувства были заглушены горем. Повернувшись к Нале, Симба обнял её. Молодая львица уткнулась в его гриву и затряслась в рыданиях.

* * *

Ночь как-то тихо и незаметно пролетела для всего прайда. Молодого Короля и его супругу терзало горе, случившееся из-за изменницы. Нала, слегка успокоившись, поднялась и как можно бережнее взяла львёнка и медленно пошла с ним в пещеру Прайдрока, прайд в почтительном и мрачном молчании провожал молодую Королеву. Сарафина с болью смотрела на удаляющуюся дочь, чувствуя, как у неё самой подкатывают к глазам слёзы. Она повернулась к Сараби, у которой также щипало в глазах. Симба же долго не смог заставить себя смотреть на тельце мёртвой дочери, но он должен был с ним что-то сделать. Пересилив себя, молодой лев подошёл было к львичке, но тут почувствовал спиной ласковое прикосновение материнской лапы. Симба обернулся и увидел печальную Сараби. Львица тихо сказала:

— Надо похоронить дитя…

Молодой лев тихо ответил:

— Я знаю. Я сам похороню Ангаву.

Сараби удивлённо посмотрела на Симбу, а сын ещё тише добавил:

— Нала хотела её так назвать…

Лев с величайшей аккуратностью и нежностью взял мёртвое тельце и отнёс его за Прайдрок. Там, рядом с могилой отца, он вырыл яму, в которую мог поместиться львёнок, и с той же осторожностью опустил туда девочку. Когда рядом с уже осевшим за годы холмиком вырос ещё один — маленький, Симба поднял полные слёз глаза к небу и спросил:

— Айхею, отец, за что это мне?

Лишь ночная тишина, окутывавшая Прайдрок и саванну, послужила молодому Королю ответом. По его щеке неслышно скатилась ещё одна слеза и упала на холмик. К Симбе подошли Тимон и Пумба, которые были свидетелями всех событий. Кабан сел рядом со львом, а Тимон обнял правую лапу друга. Симба дал волю слезам, опустив голову. Спустя несколько минут он встал и вышел к остальному прайду, к которому уже пришли гепарды. Их пятнистый предводитель по имени Дума подошёл к Симбе и, склонив голову, негромко произнёс:

— Сочувствую Вам, Ваше Величество. Королева Сараби рассказала мне о том, что произошло, и о Вашей потере. Мне очень жаль Вас и Королеву Налу.

— Спасибо, Дума, — охрипшим голосом произнёс Симба. — Хорошо, что вы пришли, мне нужна ваша помощь.

— Зазу нам сообщил, зачем Вы нас зовёте, — кивнул гепард. — Я помогу Вам чем смогу, Симба.

— Хорошо, — кивнул Симба. — Остаток ночи с остальными львицами следите за Зирой. А утром я буду судить её при всех жителях Прайдленда.

С этими словами Симба повернулся и пошёл наверх, в пещеру, где лежала на боку и беззвучно плакала Нала. Войдя внутрь, молодой лев тяжело вздохнул и, с болью в сердце посмотрев на Налу, тихо сказал в мрачное пространство:

— Я похоронил Ангаву. Теперь она с отцом…

Тихий всхлип послужил Симбе ответом. Король подошёл к супруге, лёг рядом с ней и обнял лапой. Мощная конечность молодого льва ощущала, как вздрагивает от сдерживаемых рыданий тёплое и пушистое тело львицы. Симба несколько раз ласково лизнул её загривок и прошептал:

— Я с тобой, родная… И наш Копа…

Всю ночь Симба провёл с безутешной супругой, поскольку он был намного нужнее сейчас ей, а не прайду, который сторожил львиц Зиры. Никто за всю ночь не сомкнул глаз, и, едва лишь солнце золотистым своеобразным орнаментом начало узорить восток, по Прайдленду прокатился мощный рёв Короля, полный боли и одновременно ярости. Каждый слышавший величественный звук, различал в нём чувства Короля Симбы, поскольку жители Прайдленда были в курсе того, что произошло этой ночью под Прайдроком, благо всех ещё до рассвета оповестил Зазу. Отовсюду к Скале тянулись животные — огромные слоны, пятнистые леопарды, полосатые зебры. Как и несколько лет назад, на презентацию сына Муфасы, будущего наследника королевской власти. Но в этот раз повод был иным…

Когда равнина перед Скалой была уже заполнена животными (в стороне от выступа сидели Зира и стерёгшие их гепарды), Симба, окинув взором всех обитателей Прайдленда, громко и зычно обратился к ним:

— В недобрый час я созвал вас всех, жители Прайдленда. Но я думаю, что многие из вас в курсе ситуации, произошедшей сегодня со мной. Сегодня, под покровом ночи, отряд моих львиц под предводительством одной из лучших охотниц, Зиры, напал на меня и остальной прайд. Но это и не всё. Я скажу вам самое страшное — Зира в течение довольно длительного времени готовила против вашего Короля коварный заговор. Она пыталась убить меня!

По толпе собравшихся прокатился шёпот, стали различимы отдельные реплики животных.

— Изгнать её прочь, Ваше Величество! — трубил вожак слонов.

— Смерть предателям! — вторил предводитель зебр.

— С решением успеется, жители Прайдленда! — призвал всех к порядку Король.

Помолчав с минуту, Симба стальным голосом продолжил:

— Зира и верные ей львицы готовили этот план довольно долго, а претворить его в жизнь решили именно в день моего рождения. Свидетельницей всему этому была львица из её отряда, которую зовут Унгама. Унгама, подойди, пожалуйста, ко мне.

Из прайда Симбы, который расположился немного позади Короля, отделилась фигура молодой львица. Медленно перебирая лапами, Унгама подошла к Королю, и Симба тут же обратился к ней:

— Унгама, не бойся и расскажи всё, о чём знаешь, при всех. Никто не посмеет из львиц отряда Зиры причинить тебе вред, ты находишься под королевской защитой.

Молодая львица вздохнула и громко, чтобы слышали все собравшиеся, рассказала то, что рассказала Королю этой ночью. По мере того как она рассказывала, обитатели равнины переглядывались между собой и шептались, и, стоило лишь молодой львице замолчать, как поднялся гул возмущённых голосов. Все требовали самого сурового приговора.

— Тихо! — гаркнул Симба. — Вы все слышали рассказ Унгамы, но суд ещё не окончен. Дело в том, что тот отравленный кусок мяса, приготовленный львицами Зиры, съела, ни о чём не догадываясь, молодая чужеземка — львица по имени Суму. Бедняжка умерла в страшных мучениях у всех на глазах. Зира, — обратился Король к вдове Скара, которая сидела в окружении верных ей львиц, сохраняя полнейшее спокойствие, — ты всё слышала. Желаешь ли ты сказать что-либо, или твоим львицам дать слово?

Никто из группы Зиры не открыл пасть — ни Дотти, ни Спотти, ни Хазира. Лишь Зира вышла вперёд и громко заговорила:

— Я сейчас скажу тебе всё, что думаю, Симба. Я ни в чём не раскаиваюсь и не собираюсь. Ты просто вернулся неизвестно откуда и сразу заявил о своих правах на престол, а тебя никто и не вспоминал после того дня, когда погиб Муфаса, а ты пропал. Ты сразу набросился на Скара и сверг его, а потом он был сброшен тобой с Прайдрока вниз, где его убили гиены. Мой супруг погиб не без твоего участия, и я не устану быть в этом уверенной. Для меня всегда законным Королём был Скар, а ты просто отнял его у меня! И я стремилась отомстить за него! Он был смыслом моей жизни, он был моей любовью! В конце концов он отец моих детей…

Зире не дали закончить — заполненная равнина перед Прайдроком взорвалась яростными криками подобно вулкану.

— Предательница! Смерть ей!

— Сын Муфасы — законный наследник!

— Нет отродью Скара!

— Так, спокойно, спокойно! — призвал всех к порядку молодой Король, и гвалт стих. — Что ж, вы все услышали слова и Унгамы, и Зиры, остальные же львицы из её отряда из принципа ничего не сказали, ибо они верны ей. Жестокость преступления поразила всех здесь присутствующих — попытка убийства была организована сознательно и в сговоре с остальными львицами, что является отягчающим обстоятельством. И Зиру не остановила жертва в лице несчастной Суму, она решила довести всё до конца. Сегодня ночью она и её группа напали на меня и Унгаму. В ходе битвы Зира пыталась убить меня и мою мать, а потом она что есть сил ударила Налу — беременную! — в бок. — На этих словах все жители Прайдленда охнули. — Удар спровоцировал преждевременные роды, и… — Симба сглотнул и слегка охрипшим, но тем же мощным голосом продолжил: —…и в результате наша дочка, сестра нашего новорожденного сына Копы, которую Нала хотела назвать Ангаву, не видела свет даже доли секунды. Она умерла сразу после появления на свет.

Сидевшая сзади Нала опустила голову. Услышав её тихий всхлип, Симба обернулся к ней и прошептал: «Прости», затем развернулся к собравшимся.

— На основании всего сказанного я объявляю своё королевское решение. Зира, — Симба развернулся к сидевшей внизу львице, — этой ночью моя мать сказала мне, чтобы я не уподоблялся Скару. Если бы подобное произошло при нём, то он неминуемо бы убил того, кто всё задумал. Но я не такой, как Скар. Я — сын своего покойного отца, сын Муфасы, который был законным Королём, в отличие от моего дяди. Я мог бы вынести тебе смертный приговор за попытку убийства Короля, которая не обошлась без посторонних жертв, но я докажу тебе, что я — справедливый правитель, а не узурпатор, как ты считаешь.

Зира и остальные львицы в ожидании вердикта устремили взоры на молодого правителя.

— Зира, отныне ты и весь твой отряд изгоняетесь с земель Прайдленда навсегда! С сегодняшнего дня приговор вступает в силу, и никто из вас не должен отныне ступать на эти земли под страхом смерти!

Тут Зира впервые ужаснулась:

— Но куда мы пойдём? К тому же у меня дети.

Симба тряхнул роскошной гривой и отчеканил:

— Надо было думать раньше, Зира. Ты просто была помешана на мести мне и ни на миг не задумывалась о детях. А Унгама, которая сообщила мне о твоём замысле, остаётся здесь. Даю вам час на то, чтобы покинуть земли Прайда. Суд окончен.

Ответом молодому льву послужил одобрительный гул голосов. Тимон, стоя у Пумбы на голове, выкрикнул:

— Да, вот так изменникам! И не смей больше показываться здесь!

Тем временем Дотти и Спотти поднялись на Прайдрок и вошла в боковую пещеру, где спали Кову и львичка, которую Зира назвала Витани. Обе, скользнув по Симбе злыми взглядами, прошли мимо и спустились вниз, к Зире. Симба же подошёл к остальному прайду. Сараби подошла к сыну и обняла его.

— Молодец, Симба. Настоящий Король — мудрый и справедливый. Мы с Муфасой гордимся тобой!

Молодой лев кивнул в знак благодарности. Тут к нему подошла Нала и тоже заключила в объятия.

— Я тоже горжусь тобой, любимый… Пусть Зира и заслуживает более сурового наказания, но она тоже мать.

Симба нежно поцеловал супругу и спустился вниз, где готовились уйти Зира и её львицы. Увидев Короля, к нему подошёл Дума.

— Мудрое решение, Ваше Величество. Ваш отец гордился бы вами. Проводить нам их?

— Да, — кивнул Симба. — Проводите их до земель Аутленда, отныне там им и место.

Услышав слова Симбы, Зира вновь повернулась к нему.

— Аутленд? — шёпотом спросила она. — Это твоё королевское решение — изгнать нас туда, где мало еды и воды? Мы там можем не выжить, и на такое существование ты обрекаешь меня и детей? И чем виноваты львята?

— Это не моя забота, Зира, — парировал Симба. — Планировали моё убийство вместе — вместе будете и отвечать. А что касается твоих детей, то они у тебя от Скара, в этом я уверен, так почём мне знать, что один из них потом не замыслит убить меня?

Зира больше не желала говорить с Симбой, он уже принял решение, и его никто не отменит. Но, уходя, она злобно прошипела:

— Это ещё не конец, Симба. Я тебе обещаю!

Нюка, присутствовавший при суде, окинул Симбу свирепым взглядом и пошёл за матерью. Пятнистые гепарды пошли провожать их в Аутленд.

* * *

Прошло две недели после суда над Зирой. Нала постепенно оправилась от гибели дочери, и часто её лицо озаряла улыбка, стоило её взору упасть на очаровательного Копу. Львёнок родился похожим на Симбу, да и сам молодой Король видел в нём свои черты. Особое умиление вызывала у Налы маленькая чёлка на лобике львёнка. Симба все эти дни не отходил от молодой супруги. По утрам и вечерам он совершал обходы границ и, проходя по границе с Аутлендом, вглядывался в земли больше напоминавшие полупустыню. Изредка он видел издалека львиц Зиры.

И вот снова наступил день, когда все обитатели Прайдленда с утра потянулись к Прайдроку — на этот день была назначена презентация принца Копы. Бок о бок грациозно шли хищники рядом со своими потенциальными жертвами — травоядными, но в дни церемонии охота была запрещена на любых животных, поэтому зебрам, антилопам и остальным нечего было бояться. Церемония представления сына Симбы проходила под неожиданно облачную погоду — в небе клубились тёмные тучи, явно собирался ливень. Симбе было слегка не по себе, но он старался сохранять спокойствие в этот радостный день.

Наконец пришёл Рафики со своим посохом. Как и в день представления Симбы, он помазал лоб Копы соком плода, затем посыпал песком. Глазки львёнка следили за мандрилом, вот немного песка попало в нос Копе, и он чихнул. Рафики обронил:

— Будь здоров, малыш!

Подойдя к выступу, Рафики высоко поднял Копу над головой, призывая благословение Айхею и Великих Королей прошлого. Тимон и Пумба следили за его действиями. Симба ждал, когда облака рассеются и упадёт луч солнца…

И это долгожданное мгновение наступило. Радостный луч солнца, проглянувший сквозь мрачную завесу туч, осветил Скалу, находившийся на ней прайд и собравшихся вокруг обитателей саванны. Симба устремил взор карих глаз наверх, где ожидал увидеть привычный лик его отца. Но там ничего не было. И тут на светило вновь наползли облака.

Собравшиеся внизу звери недоумённо переглядывались между собой, гадая, в чём причина такого странного явления. В этот момент налетел ветер — резкий и порывистый. Не удержавшись, Тимон, сидевший на Пумбе верхом, свалился вниз. Выругавшись, сурикат вскочил на ноги… и в этот момент ослепительно сверкнувшая молния попала прямо в вершину Прайдрока. Моментально раздался, круша барабанные перепонки, оглушительный удар грома. Тут уже все звери, издавая разнообразные звуки, попятились назад в ужасе, но не бросились прочь. Рафики, вздрогнув, удержал Копу и быстро передал его подошедшей Нале. Львёнок, напуганный вспышкой молнии и громом, плакал. Мандрил же обратил свой взор к небу.

— О Айхею, в чём дело? — сорвался с его уст встревоженный шёпот.

В этот момент раздался шум крыльев, и перед растерянным прайдом приземлился Зазу. Симба, увидев выражение лица мажордома, сразу понял, что произошло опять что-то неприятное.

— Сир… — выпалил возбуждённый Зазу, пытаясь успокоиться, что у него плохо получалось. — Сир! Дурные вести с северной границы — я обнаружил там мёртвого молодого леопарда. И ещё… У него была оторвана голова и отсутствовали внутренности.

Страшные слова мажордома потрясли всех до глубины души. Убийство кого-либо из животных в день церемонии считалось дурной приметой, это означало, что случится нечто ужасное в Прайдленде. Зазу продолжил:

— Мёртвого леопарда обнаружил предводитель гепардов, Дума. Он сразу понял, что действовали хищники, сир. И это сделал кто-то изо львов, полная уверенность!

— Обалдеть… — прошептал поражённый Пумба.

Воцарилось напряжённое молчание, которое нарушил Симба. Молодой лев в наступившей тишине спросил напряжённым голосом:

— Да что же такое происходит-то?!

Время по-прежнему мчалось вперёд семимильными шагами. С одной стороны, каждый день был похож на предыдущий, ничем они и не разнились друг с другом, отчего казалось, что летит оно крайне медленно. Но казалось, что та довольно страшная церемония представления принца была вчера, как иногда Симбе и казалось, пусть на самом деле с того момента прошло около четырёх месяцев. Молодой Король старался забыть, мягко говоря, неприятный день, но нет-нет да и вспоминались его дальнейшие события. Едва лишь все животные, населяющие Прайдленд, разошлись прочь от Прайдрока, с небес хлынул дождь, но Симба и несколько львиц (без Налы, которая осталась с сыном) моментально бросились в сторону северной границы Королевства, не обращая на непогоду внимания. Страшную находку они обнаружили спустя несколько минут, после того как Зазу, сопровождавший молодого Короля, не указал на это место сверху. Симба моментально направился туда. От увиденного у молодого льва в желудке словно что-то неприятно заворочалось, и он на мгновение отвернулся, но затем, пересилив себя, обратил взор на место трагедии.

На небольшой полянке, окружённой высокой травой, было распростёрто изуродованное и окровавленное тело молодого леопарда. Оно выглядело поистине ужасно, и именно так, как описал его испуганный Зазу: у несчастного зверя действительно отсутствовала голова, а пятнистое брюхо было распорото. Внутренности и вправду отсутствовали, что Симба и заметил после осмотра, но от этого тело выглядело ещё ужаснее, мёртвый леопард буквально утонул в собственной крови, которая смешивалась с падавшей с неба водой. Сквозь мокрую от дождя траву проглядывали красные пятна. Сзади раздались жуткие булькающие звуки, на которые молодой Король тут же обернулся. Это одна из молодых львиц, впервые увидевшая такое ужасное зрелище, не смогла сдержаться при его виде и удержать содержимое желудка. Симба же, поражённый до глубины души, долго не мог оторвать взгляда от обезображенного тела пятнистого зверя. Затем он медленно поднял голову и повернулся к прайду, чтобы спросить, что львицы по этому поводу думают, но тут же развернулся к трупу и начал осматривать землю, на которой он лежал. Поиск дал результаты — Симба обнаружил прибитые дождём, но всё же различимые следы. Острый взгляд молодого льва сразу понял, что эти следы принадлежали его сородичам — львам.

Тут послышался шорох травы, и перед Симбой материализовались абсолютно мокрые от ушей и до хвоста гепарды во главе с Думой. Поскольку гепарды присутствовали на церемонии, они отправились сразу за Королём. Перед тем как направиться к месту трагедии, Симба спросил, почему Дума не сообщил ему сразу о трагедии, на что леопард учтиво ответил, что не хотел портить церемонию. Вожак чуть склонил голову, приветствуя Симбу. Король коротко ответил на приветствие, затем спросил:

— Дума, когда ты обнаружил тело?

— Сегодня, на рассвете, — ответил гепард. — Мы все находились далеко от этого места, а перед рассветом я услышал отдалённые звуки борьбы, причём отчётливо различил рык напавших на него. Я сначала подумал, что охотится кто-то, но в этих звуках было что-то… кусающее за душу, даже боль и мольба о помощи. Но те, кто напали на него, явно не располагали добрыми чувствами, судя по тому, как они его убили.

— Если ты был здесь до нас, то ты видел какие-нибудь следы? — спросила Сараби.

— Да, Ваше Величество, — ответил вожак гепардов. — Леопарда убили несколько зверей, и это, как вы уже знаете, сделал кто-то из ваших сородичей. А что касается следов, то они все расходятся в разные стороны от места совершения убийства.

— Вот что стоило этому дождю хлынуть хотя бы на час раньше, мы бы смогли понять, куда ведут эти следы! — Симба в сердцах ударил лапой по земле. — Теперь же не различить ничего.

— Мне, Симба, кажется, что к этому причастны изгнанные Вами львицы во главе с Зирой, — через минуту сообщил Дума. — Я знаю, какое у неё к Вам отношение, а она, похоже, так просто не смирилась с изгнанием. Не удивлюсь, если это дело лап её львиц.

— Что ж, если это действительно сделали львицы Зиры, то и она удивиться не успеет, как будет наказана ещё суровее, если я её здесь увижу, — со злостью произнёс Симба. — Я же запретил ей появляться здесь!

— Симба, неужели ты думаешь, что её это остановит? — обратилась к нему Сарафина. — Она хотела отравить тебя, но погибла Суму. Она пыталась убить тебя и Сараби, а моя дочь вмешалась, в результате я лишилась внучки… — Пожилая львица сглотнула и немного тише закончила: — Прости, но Зира не стала бы останавливаться на том, чего достигла своей местью.

— Будет нарываться дальше — заставлю её остановиться, — рыкнул Симба.

Дума сделал шаг вперёд и, глядя Симбе в глаза, сообщил:

— Мы можем незаметно проследить за ними, Симба. Если что, я сразу сообщу через посыльного.

Симба несколько мгновений посмотрел на Думу и кивнул.

— Я буду рад вашей помощи.

Изуродованное тело леопарда снесли на Слоновье кладбище и оставили там под обильными струями дождя, дав тем самым пищу для забредающих туда гиен. И две недели после этого Симба с особой тщательностью совершал обходы границ по утрам и вечерам. Молодой Король часто, как и ожидал, встречал гепардов, а иногда и самого Думу. Вызвавшиеся помочь звери докладывали Симбе о результатах наблюдений, и из их рассказов выходило, что Зира и её львицы всё же наведываются на земли Прайдленда, но довольно редко. Симба, естественно, был возмущён этим фактом, поскольку изгнанницы нарушали его решение. Дума обратился к Симбе во время одного из обходов:

— Ваше Величество, а Вы не думали наведаться к ней туда и поговорить?

— Похоже, повод уже наметился, поскольку они нарушают моё решение — не появляться здесь, — ответил молодой лев.

— А Вы не думали, что Зира и её львицы решили специально испортить Вам церемонию представления принца Копы, убив таким жестоким образом леопарда? — сделав шаг вперёд, обратился к Симбе другой гепард. — Львица вполне способна так расправиться со зверем, а тут вряд ли преступник действовал в одиночку.

— Нужны доказательства для прямого обвинения, — сообщил Симба. — По следам, к сожалению, ничего не ясно, но Сарафина права — Зира не стала бы останавливаться на достигнутом. Она окончательно на почве ненависти и мести сошла с ума, я для неё враг номер один. Но поговорить с ними всё же надо.

* * *

— Так, малыш, похоже, ты уполз слишком далеко! — раздался весёлый голос со слабой долей укора.

Копа, с огромным интересом разглядывая такой огромный и прекрасный мир, представший перед его взором, довольно шустро перебирал лапками и приближался к самому краю выступа Прайдрока. Глянув вниз, львёнок широко раскрыл глаза и попятился назад, затем, словно хотел потрогать что-то находившееся перед собой, протянул вперёд лапку, и в этот момент сзади и раздался весёлый голос Симбы. В то же мгновение молодой лев аккуратно схватил львёнка за шкирку, медленно поднял и, развернувшись, понёс к лежавшей рядом со входом в пещеру Нале. Молодая львица уже давно оправилась после потери дочери, и её большие и прекрасные глаза взирали на мир с той же самой жизнерадостностью, которую привык видеть Симба, с той же тёплой улыбкой, что так нравилась молодому супругу… Весь запас любви, который был у Налы, когда она была беременной и знала, что у неё будет двое детей, теперь обратился на Копу, и у молодой львицы каждый раз лицо расползалось в ласковую улыбку, когда львёнок смотрел на неё, когда подходил к матери. Теперь для него не было угрозы, поскольку самая опасная львица и верные ей подруги были изгнаны из земель Прайдленда. Но материнское чувство у Налы всё же обострилось после той ужасной ночи, поэтому, стоило ей лишь обнаружить отсутствие Копы на Скале, как она сразу начинала тревожно оборачиваться в его поисках. Симба же вёл себя также, ведь он тоже заботился о своём сыне, всячески оберегал его. Порой у молодого льва в сердце словно лежал камень — сейчас Копа мог бы осваивать территорию Прайдрока в компании с сестрёнкой. Счастья у Королевской пары стало меньше благодаря стараниям злобно настроенной вдовы Скара, поэтому вся любовь Королевской пары в полной мере обратилась на маленького Копу. Львёнок родился очень похожим на Симбу, но лишь одно отличало его от отца, когда тот был в его возрасте — маленькая чёлка на лбу.

Симба, осторожно неся сынишку, подошёл к Нале, которая с улыбкой следила за ними обоими. Молодой лев опустил Копу на лапы супруги, и Нала, развернув львёнка к себе, спросила у него, по-прежнему улыбаясь:

— Ну, малыш, мама сегодня умывала тебя?

— Да! — с энтузиазмом кивнул маленький наследник, помнивший, что никаких банных процедур с утра не было.

— А почему мама этого не помнит? — продолжала расплываться в улыбке молодая Королева.

— Забыла! — хихикнул Копа.

— Тогда надо вспомнить, малыш, — усмехнулась львица и, пододвинув сына к себе принялась ласково вылизывать его. Копа непослушно вертелся в разные стороны, стараясь ускользнуть от тёплого языка мамы, львёнок, похоже, так и норовил убежать, но Нала не торопилась отпускать сынишку. Когда она перевернула его на спину и продолжила процедуру мытья, Копа заболтал лапками и засмеялся:

— Мама, щекотно же!

— Зато мой маленький принц будет чистым, — возразила Нала и продолжила мыть малыша. Тёплый язык матери продолжал скользить по его животику, отчего львёнок тряс лапками и весело смеялся. Через несколько минут, когда Копа уже начал недовольно крутить головой и пытаться вырваться из объятий матери, когда его шёрстка уже блестела на солнце, молодая львица отпустила его. Львёнок сразу повернулся к Симбе, взгляд его глазок с задорным блеском встретился с улыбчивым взором молодого льва. Копа спросил:

— Гулять?

— Малыш, ты не нагулялся на сегодня, что ли? — повернулась к сыну Нала.

— Я хочу погулять внизу, — сообщил Копа. — Мне вчера понравилось!

— Ха, а вот Тимону не совсем, — хихикнул Симба. — Ты его несколько раз на землю валил, в результате у него теперь синяк на одном месте! Он до сих пор помнит, Копа!

— Так я не специально же, — опустил глаза вниз Копа. — Он обиделся на меня?

— Нет-нет, сынок, — поспешно успокоил молодой лев сына, — он не обидчивый. Знаешь, когда я был маленький, то я с ним играл по-другому. Один раз мы с ним и Пумбой…

Маленький принц очень любил слушать рассказы отца о беззаботном детстве, проведённом с его лучшими друзьями, поэтому быстро поднял голову, сел и приготовился слушать. Но что именно сделали Симба с Тимоном и Пумбой, когда Король был львёнком, Копа не услышал, поскольку Симба заметил быстро летящего к нему Зазу. Мажордом приземлился перед Симбой и громко сообщил:

— Сир, у меня плохие новости. На нашей территории охотятся Зира и её львицы!

— Что? — моментально вскочил Симба. Услышавшие возмущённый возглас льва львицы оживились, многие из лежавших членов прайда тут же поднялись на лапы. Однако молодой лев не ослышался — Зазу только что сообщил о нарушении приговора. Ярость моментально взметнулась в душе Короля, впрочем, с момента её нападения и последовавшего далее изгнания одно упоминание о вдове Скара злило Симбу, поскольку он до сих пор не мог забыть того, что она сделала.

— Она что, о приговоре забыла? Я же запретил им всем пересекать границы нашего Прайдленда! — с жаром возмущался молодой Король. Тряхнув гривой, он велел: — Нала, собери львиц, а сама оставайся здесь, с Копой!

— Симба… — начала было львица, но супруг прервал её:

— Я справлюсь, Нала. Лучше будь рядом с нашим сыном, хорошо?

Несколько мгновений молодая Королева колебалась, поскольку явно хотела возразить, но под твёрдым и уверенным взглядом супруга, в котором отчётливо читались забота и готовность защитить, кивнула и, подхватив Копу, пошла к пещере. Симба же и ещё около десятка львиц помчались от Прайдрока со скоростью снарядов в сторону восточной границы, где Зазу и заметил прайд Зиры.

Притаившаяся в траве львица с повреждённым ухом и красными глазами приготовилась в броску. В нескольких десятках метрах от неё пасся табун ничего не подозревавших зебр, а в условленных местах приготовились остальные львицы. Зира медленно повернула голову к напрягшейся неподалёку от неё Спотти и кивнула головой, давая тем самым знак подкрадываться к намеченной жертве. Но не успели львицы сделать хотя бы шаг, как несколько десятков зебр, внезапно заголосив, бросились врассыпную. Изгнанница и остальные выпрямились в недоумении, и в этот момент раздался грозный рёв, который мог принадлежать только одному льву. К Зире и её прайду стремительно приближался Симба в окружении верных ему львиц. Увидев врага, львица зарычала, Симба ответил тем же. Затем он, злобно сощурив глаза, прорычал:

— Что тебе и твоим львицам здесь надо, Зира? Ты нарушаешь мой приговор, вам запрещено здесь появляться!

Зира вскинула голову и отчеканила:

— Странно слышать это от того, который всю жизнь прожил неизвестно где, а не в родном Королевстве. Ты говоришь это той, которая большую часть жизни прожила здесь, Симба!

— Давай не будем мериться тем, кто сколько прожил здесь, Зира! — топнул лапой молодой лев. — Это не играет никакой роли, важно то, что ты нарушаешь моё решение!

— А играет ли роль тот факт, что нам есть нечего на тех землях, куда ты, мудрый и справедливый Король, изгнал нас? — сделала шаг вперёд вдова Скара, а остальные её львицы закивали в знак согласия. — А у меня, между прочим, дети! Они маленькие, им нужна еда, а в Аутленде хоть шаром покати! Из-за тебя страдаем не только мы, но и Кову с Витани и Нюкой. Дети-то чем должны страдать?

— Из-за меня? — шёпотом переспросил Симба. — Из-за меня? — повторил он, повысив голос почти на октаву. — Смею напомнить, что моя жена страдала сильнее, когда из-за твоего удара мы потеряли нашу малышку Ангаву! Нам до сих пор больно вспоминать об этом, особенно Нале! Хотя что я тебе говорю об этом, тебе всё равно!

— Мне абсолютно всё равно, что ты и Нала чувствуете, и на вас всех мне плевать, — прошипела Зира. — Мне не плевать на моих детей, которые благодаря тебе остались без отца, а теперь, как и мы, чуть ли не голодают!

— Прекрати винить моего сына в смерти Скара! — выступила вперёд Сараби. — Брат моего покойного мужа получил по заслугам, поскольку сам был во всём виноват!

Услышав эти слова, Зира зарычала и сделала было шаг по направлению к Королеве-Матери, но на её пути резко и с грозным рычанием выросла мощная фигура Симбы. Зира даже не попятилась — зарычав в ответ, она с издёвкой произнесла:

— Что, Симба? Повторим, может?

— Я тебя предупреждаю, Зира — только дай мне повод, и ты к детям можешь не вернуться! — сверкнув глазами, сообщил молодой лев. — Лучше не нарывайся!

— О, вот теперь я вижу перед собой настоящего Короля! — саркастически протянула львица. — Неужели ты отнимешь у детей не только отца, но и мать?

— Симба, не перегибай палку! — раздался сзади голос матери. Изумлённый лев, приготовившийся сказать Зире несколько не совсем хороших слов, обернулся. Сараби смотрела на Симбу с укором.

— Сынок, Король бы не стал оставлять детей без еды и материнской заботы, — проговорила пожилая львица. — Я сама знаю, каково в Аутленде, поэтому с твоей стороны это не совсем мудро — обрекать детей на фактическое голодание. Твой отец бы не поступил так. Да, пусть Зира — мерзавка и убийца… Да! — повернулась Сараби к Зире, которая зарычала в ответ на слова. — Ты знаешь, что я права, Зира, не стоит этого отрицать. — Затем львица повернулась к сыну и продолжила: — Пусть она мерзавка и убийца, но она мать двоих маленьких детей. А их нужно кормить, растить, воспитывать. Кто это сделает, кроме матери, если отец… если отца и правда у них нет? В конце концов, дети ни в чём не виноваты!

— Вот, послушай более умного члена Королевской семьи, Симба! — фыркнула Зира, но Сараби резко повернулась к ней.

— Я вовсе не защищаю тебя, Зира! На самом деле…

— Так, хватит! — оборвал всех Симба, тряхнув гривой. Молодой лев подошёл к Зире вплотную и тихо, но так, чтобы все слышали, отчеканил:

— Никаких появлений на территории моего Королевства, кроме охоты. Я разрешаю вам охотиться здесь, но только раз в неделю. Не чаще!

С этими словами Симба развернулся и пошёл в сторону Прайдрока, львицы пошли за ним. Зира только хмыкнула в ответ, провожая взглядом ненавистного льва. А сам Симба и не подозревал, что Зира задумала.

* * *

С момента последней встречи Симбы с Зирой прошло чуть больше трёх месяцев. За этот отрезок времени молодой Король не раз слышал об охотившихся на территории его Прайдленда львицах Зиры, но препятствовать он этому не мог, поскольку сам разрешил им раз в неделю охотиться. К тому же молодой лев понимал, что в прайде изгнанников подрастают двое львят, что им тоже нужна пища. Правда, облетавший Прайдленд Зазу сообщал Симбе о том, что члены вражеского прайда охотятся в некоторые недели больше одного раза. В глубине души Симба всё же возмущался, но Нала или Сараби каждый раз напоминали ему о подраставших в Аутленде Кову и Витани. Симба всё же смирился с тем, что Зира и её прайд добывают пропитание на его территории, правда, ему не было никакого дела до львят вдовы Скара, ведь у молодого Короля подрастал свой сын. Симба, каждый раз глядя на маленького Копу, видел в нём себя в детстве, и неудивительно — ведь сын походил на отца как одна капля воды на другую. Была лишь одна деталь, отличавшая львёнка от маленького Симбы — Копа имел небольшую коричневую чёлку, задорно свисавшую на лоб. Целыми днями львёнок вовсю носился по Прайдроку и окружавшей его саванне, с восторгом наблюдая за всем, что происходит в этом удивительном и прекрасном мире. Взгляд его задерживался на каждой детали, даже незначительной, ему было интересно абсолютно всё. Копа с интересом наблюдал кружившейся над травой мошкарой, парившими в небесах птицами, копошившимися в траве зверьками, которые, завидев львёнка, сына царя зверей, быстро ускользали, оставляя Копу недоумённо смотреть им вслед. Маленький лев теперь пробовал себя в охоте — стоило ему увидеть бабочку, как он тут же начинал подкрадываться к ней, но когда ему оставалось до неё буквально несколько шагов, как она резко взмахивала крыльями и упархивала прочь. Один раз за процессом наблюдал, улыбаясь, Симба. Когда Копа, разочарованный неудачей, подбегал к отцу, тот лишь добродушно посмеивался, а потом пообещал научить сынишку охоте.

А ещё Копа не уставал перебегать от одной львицы к другой и расспрашивать их о чём-то интересном. Все члены прайда улыбались, глядя, как Копа, идя рядом с той или иной львицей и заглядывая ей в глаза, ждет ответа на заданный вопрос или какой-нибудь интересной истории. У каждой львицы находилось что рассказать юному наследнику, но чаще всего Копу можно было увидеть в компании Сараби, Налы или Симбы. Львёнок постоянно расспрашивал бабушку о своём деде Муфасе, на что львица сначала награждала львёнка ласковой улыбкой, гладила по голове, а потом с комфортом устраивалась с ним в тени Прайдрока и начинала негромко рассказывать. К тому времени Копа уже знал о том, что у деда был младший брат, но о нём Сараби старалась рассказывать как можно меньше — её до сих пор было больно вспоминать о том, что лев, которого она некогда любила, решится на убийство собственного брата. А маленькому льву, как Сараби считала, ещё не стоило знать о таких жестокостях со стороны ближайших родственников. Пусть это прекрасное дитя будет расти в атмосфере любви и заботы… Симба тоже любил рассказывать множество интересных истории, где также фигурировал Муфаса, но, в отличие от матери, молодой лев всё же рассказал Копе о своём дяде. Услышав о том, что совершил Скар, Копа опустил голову, а затем, потеребив чёлку, спросил:

— Зачем он убил дедушку, папа?

— Видишь ли, сынок, — ласково обняв Копу, проникновенно сказал Симба, — Така, как его звали по-настоящему, был лишён довольно многого в своей жизни. Со всеми львами бывает так — дружба может перерасти во вражду, любовь трансформироваться в ненависть. От хорошего к плохому один шаг, но обратный путь всегда оказывается труднее. Скар просто не смог пройти его, потому что не желал. Он видел в близких ему врагов, но сам связался с теми, с кем мы, львы, враждуем постоянно. С гиенами. И это, Копа, была самая большая ошибка в его жизни. Из-за захватившей его сердце тьмы и ненависти он просто не обращал внимания на эти ошибки, что его и сгубило. Запомни, сынок — никогда не позволяй ненависти овладеть собой. Знай, что рядом с тобой есть твои родные и близкие, что они всегда тебе помогут, что бы ни случилось.

Копа поднял глаза на Симбу и тихо, но решительно сказал:

— Я запомню, папа. Я никогда не стану таким, как твой дядя. Я буду таким, как ты и дедушка.

Симба ласково улыбнулся в ответ и потрепал сына по макушке.

— Уверен, что ты станешь замечательным Королём, сынок. Ладно, пошли есть, а то останемся голодными!

На следующий день Копа попросил у отца разрешения погулять по Прайдленду в одиночку, чего он просил уже давно. Львёнок не боялся, что с ним что-либо может случиться, но Симба рассказал ему о живущих за пределами Прайдленда аутсайдерах во главе с Зирой. Ведь кто-нибудь, а особенно вдова Скара, может причинить львёнку, мягко говоря, вред. Но Копа уверял отца в том, что далеко он уходить не будет, но на самом деле его впечатлил рассказ об изгнанниках, и он решил хотя бы издали посмотреть на этот край, манивший львёнка своей неизвестностью и возможностью узнать что-нибудь интересное. А ещё очень хочется издали глянуть на аутсайдеров, увидеть, какие они, как живут, что делают…

Нала же сидела рядом с Симбой и тоже пыталась отговорить Копу от прогулки, но львёнок говорил всё одно и то же — он устал гулять близко от дома, где нет уже ничего интересного. А вдалеке от Прайдрока столько всего интересного, такая густая трава, откуда удобно смотреть на пасущихся зебр и антилоп, такие красивые цветы, над которыми кружатся бабочки… Этих бабочек можно ловить, заодно и попрактиковаться в охоте.

— К тому же ты обещал меня научить охотиться! — недовольно говорил Копа. — Долго ты собираешься, я такими темпами смогу и сам научиться!

Уговоры продолжились, и через несколько минут Симба сдался и выговорил:

— Ладно, Копа, сегодня я отпущу тебя прогуляться дальше, чем обычно. Но далеко не уходи, а то будешь гулять только вокруг нашей Скалы, понял?

Копа кивнул и, радостно воскликнув, быстро побежал вниз со Скалы, но оказавшись внизу, уже сбавил темп. Симба, в течении нескольких секунд проводив сына взглядом, тихо подозвал к себе Тимона и Пумбу. Сурикат и кабан быстро подошли к другу, и молодой лев тихо велел им:

— Посмотрите за ним, как бы не убежал далеко, ладно?

— Есть! — воскликнул Тимон и запрыгнул на Пумбу. Оба быстро спустились вниз и вскоре исчезли в траве.

Копа тем временем упорно продолжал идти к известной ему цели — к границе с землями Аутленда. По пути он заметил пасшихся неподалёку зебр и в течение нескольких минут наблюдал за ними. Взгляд больших глаз перебегал с одной зебры на другую, полосатые лошади продолжали флегматично двигать челюстями, пережёвывая траву, и время от времени махать ушами. Львёнок, насмотревшись на тех, на кого охотится прайд, продолжил свой путь, не замечая, что за ним следуют Пумба с Тимоном. Вскоре Копа оказался на небольшой полянке с цветами, над которыми порхали разноцветные бабочки. Их было так много!

Львёнок улыбнулся про себя и начал подкрадываться к бабочке, которая села на ближайший к нему цветок. Крылатое создание спокойно ползало по соцветию, не замечая пока львёнка. Копа медленно подкрадывался к «жертве», аккуратно перебирая лапками и стараясь не махать хвостом, но когда до бабочки осталось примерно полметра, та неожиданно взвилась в воздух и полетела в сторону.

— Эй! — возмущённо воскликнул Копа и бросился за бабочкой. — Постой, я хочу тебя поймать! Я охочусь!

— Эй, охотник, не надо кричать о своих намерениях! — неожиданно раздался сзади высокий голос. Копа, вздрогнув, резко обернулся и увидел Тимона и Пумбу.

— По-моему, Симба тебе сказал, чтобы ты не убегал далеко, а ты вон куда усвистал! — покачав головой, отчитал львёнка Тимон. — Что мы твоему отцу скажем?

— Ребята, вы мне охоту сорвали! — возмутился Копа. — Зачем вы шли за мной? Вас папа отправил, да?

— Он беспокоится, — ответил Пумба. — Боится, чтобы ты далеко не ушёл. А ты вон где!

— Могли бы и не ходить! — фыркнул Копа. — Остались бы там искать своих личинок себе на обед.

— О! — подпрыгнул Тимон. — Личинки! Копа, ты молодец, спасибо за идею! Надо подкрепиться. Ты с нами?

— Нет, я наелся утром, — ответил Копа. Тут львёнку пришла в голову идея, и он расплылся в улыбке: — А давайте я вам покажу, где можно найти много личинок!

— Мы сюда и шли как раз, да на тебя наткнулись, — сообщил Пумба. — Недавно проходили здесь и приметили одно место.

— Тогда пошли! — весело позвал Копа.

Кабан, сурикат и львёнок пошли на поиски желаемого. Копа в душе обрадовался, что они все идут в сторону Аутленда. Через несколько минут они обнаружили большое бревно, лежавшее на земле и покрытое мхом, в котором копошились мелкие жучки. Пумба поддел его клыками и, надавив, откатил:

— Вот оно, наслаждение! — причмокнул Тимон, с вожделением глядя на множество жуков и личинок. Копа же, присмотревшись к «лакомству», поморщился:

— Фе-е, гадость какая!

— А вот твой папа так не думал, когда сам питался ими! — хихикнул сурикат, проглатывая маленького чёрного жука. — Он тебе разве не рассказывал?

— Рассказывал, — кивнул львёнок. — Только я ещё не ел то, что нравится вам.

— Малыш, ты теряешь шанс, — хрюкнул Пумба. — Попробуй вон ту, скользкую. Ум отъешь, как вкусно!

— Нет-нет, Пумба! — мотнул головой Тимон. — Самые вкусные — хрустящие.

— Нет, вкуснее скользкие! — парировал кабан.

— Нет, хрустящие аппетитнее! — гнул свою линию сурикат. Оба постепенно добавляли в голос децибелов, а Копа, улыбаясь, переводил взгляд с одного на другого.

— Скользкие!

— Хрустящие!

— Скользкие!

— Хрустящие!

Сейчас друзья были заняты жарким спором о том, какие личинки вкуснее. А Копа же, не сводя с них взгляда, начал пятиться назад. Но Тимон с Пумбой были слишком заняты обсуждением вкуса жуков и личинок, поэтому сейчас на сына Симбы не обращали внимания. А львёнок всё дальше и дальше пятился и, наконец, скрылся в траве. До ушей Копы долетали громкие возгласы парочки. Сын Симбы сначала медленно пошёл сквозь траву, а затем ускорил шаг, потом же, когда голоса Тимона и Пумбы, приглушаемые расстоянием, стихли, переключился на бег. Насекомые разлетались в стороны, напуганные бегущим львёнком, а стрекотавшие в траве кузнечики моментально замолкали. Неожиданно трава расступилась, и Копа оказался на небольшой полоске песка, на краю которой лежал камень. А на нём устроилась желтокрылая бабочка, очень похожая на ту, которую львёнок пытался поймать. Копа припал к земле и приготовился к прыжку. Маленькие, но крепкие мускулы напряглись, глаза сощурились, и через мгновение львёнок резко распрямился в прыжке. Короткий свист в ушах — и львёнок прижал крыло бабочки к камню.

— Попалась!

Но тут камень неожиданно подался вперёд, а через мгновение рухнул вниз. Копа, потеряв равновесие, упал вслед за камнем. Львёнок извернулся, стараясь уцепиться лапами за край обрыва, но у него это не получилось, и Копа покатился вниз, вскрикивая от ударов о твёрдую поверхность обрыва, и упал рядом с камнем, подняв облако пыли. Сверху продолжали катиться мелкие комочки коричневой глины, и с лёгким шорохом сползал вниз песок. Львёнок, распростёртый на спине, поморгал глазами и чихнул от пыли, попавшей в нос, затем перекатился на живот и поднялся на лапы. Выпрямившись, Копа потряс головой, затем осмотрелся по сторонам. То, что он находится уже за пределами Прайдленда, он понял сразу. Недалеко от обрыва протекала неширокая река, и её тёмная лента, извиваясь, бежала вдаль. Вода, степенно текущая в русле, серебрилась на солнце бликами. Недалеко от кромки другого берега росли довольно густые кустарники. А за рекой простиралась территория, разительно отличавшаяся от Прайдленда. Больше всего она напоминала полупустыню. Уже от противоположного берега реки вдаль тянулось серо-коричневое полотно потрескавшейся земли, из которой росли редкие кустарники, покрытые колючками и жухлыми листочками. Этот малопривлекательный ландшафт оживляли только катившиеся по земле под воздействием ветра перекати-поле, а вдали возвышались вытянутые узкие скалы, больше всего напоминавшие обращённые вверх остриями огромные когти. Зачарованный открывшейся перед глазами территорией, Копа восхищённо протянул:

— Так вот они какие, земли Аутленда!

Львёнок испытывал острое желание оказаться на той стороне реки, пусть и понимал, что там могут быть те самые изгнанные отцом львицы. Несколько минут он бродил по берегу реки, пока не увидел довольно большое бревно, которое лежало как раз над протекавшим потоком. Радостно фыркнув, Копа подбежал к бревну и осторожно ступил на него. Но оно лежало неподвижно, своеобразный мост выглядел довольно надёжным.

— Та-ак, — протянул Копа и сделал несколько шагов вперёд по бревну. Затем глянул вниз, и по его спине пробежал холодок — река текла довольно быстро, пусть до неё было и совсем невысоко. Львёнок потряс головой и пошатнулся. Судорожно охнув, он вцепился в дерево когтями и замер на пару мгновений, потом продолжил идти по бревну. Медленно он приближался к другому берегу, и через несколько секунд он вступил на береговую полоску. Вот он и на другой территории, такой манящей и загадочной!

Копа продолжал идти вдоль кустарников, посматривая по сторонам. Здесь, в этих землях, стояла непривычная для львёнка тишина, лишь редкие мухи перелетали с куста на куст. Неожиданно Копе стало казаться, что за ним следят чьи-то внимательные глаза. Он внимательно присмотрелся к кустарникам, и ему теперь показалось, что где-то там мелькнула тень. Львёнок подошёл к кустам, за которыми, как он решил, кто-то прячется, но не успел сделать и нескольких шагов, как вдруг прямо перед ним материализовался чужой львёнок. От неожиданности Копа попятился назад. Появившийся перед ним львёнок был примерно одного возраста с Копой, но внешним видом от него отличался. У маленького обитателя Аутленда была шерсть коричневого цвета и зелёные глаза, которые сейчас враждебно смотрели на Копу. Схожесть у обоих львят была в одном — и Копа, и чужак имели на лбу чёлку, но у второго она была тёмной, почти чёрной.

Львёнок припал к земле и зарычал:

— Ты кто такой?

Копа не успел ответить, как сзади раздался другой голос — голос ещё одного львёнка:

— Кто там, Кову?

Рядом с львёнком, которого звали Кову, появилась маленькая львичка. Увидев Копу, она не зарычала, а только нахмурилась и спросила:

— Ты кто?

— А вы кто? — сделал шаг вперёд Копа.

— Эй, чужак, я первым задал вопрос! — махнул хвостом Кову. — Что ты делаешь на наших землях и так далеко от своего дома?

— Меня зовут Копа, и я сын Короля Симбы! — гордо сообщил Копа.

— Что же ты так далеко забрался сюда, Копа, сын Короля Симбы? — спросила у него маленькая львица.

— Я просто хотел посмотреть на ваши земли, но упал с обрыва, — тихо ответил Копа. — А какое вам дело до того, что я делаю здесь?

— Ты пришёл на наши земли, к тому же твой отец — Симба, изгнал всех нас из своего Прайдленда, — сообщила девочка. — Мне мама рассказала. Кстати, меня зовут Витани.

— Кову, Витани, с кем вы там разговариваете? — раздался совершенно незнакомый голос. Копа повернулся на звук и увидел подходящего к львятам большого черногривого льва с шерстью светло-песочного цвета. Он был молодым, может, чуть старше Симбы. Копа на этот раз испугался чужого льва, но тот, увидев Кову и Витани в компании с чужим львёнком, расплылся в злой ухмылке, которую сын Симбы принял за искреннюю:

— Ух ты, а кто это у нас такой?

— Его зовут Копа, он сын Короля Симбы! — выступил вперёд Кову.

— Ах, вот оно что! — покачал головой лев и снова изобразил улыбку: — Здравствуй, Копа! Меня зовут Гиза, я гуляю с Кову и Витани, присматриваю за ними. Не хочешь поиграть с нами? Они просто устали играть вдвоём.

— Кто с кем играть собрался? — раздался сзади ещё один голос. Кову, Витани и Гиза обернулись. К ним подходила львица, на морде которой блуждала та же злобная ухмылка. Но если Гиза вполне успешно пытался изобразить искреннее радушие по отношению к появлению Копы, то у Зиры — а это была именно она — это плохо получалось. Её красные глаза метали искры, рот продолжал расползаться в коварной улыбке. Она подошла к Копе и вкрадчивым тоном спросила у него:

— Что ты здесь забыл, малыш? И не слишком ли далеко ты забрался от своего дома? А папа не будет тебя искать?

Внезапно Копе стало страшно. Он не испугался появления Гизы, но Зира внушала ему настоящий ужас. Львёнок хотел было что-то сказать, но почувствовал, что язык словно прирос к нёбу. Видя это, Зира спросила:

— Ты боишься, Копа?

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — тихо спросил львёнок, попятившись назад на шаг-другой.

— О, не волнуйся, малыш, я та, которой известно всё! — ухмыльнулась Зира. — А так далеко забрался потому, что с другими львятами не играешь? Или у тебя нет друзей совсем?

— У меня есть друзья! — заявил Копа. — Ты сама ничего не знаешь!

Зира усмехнулась и открыла было пасть для очередной едкой реплики, но тут внезапно раздался грозный рык, и между львятами и взрослыми особями выросла могучая фигура Симбы. Гиза и Зира зарычали в ответ, но боевую стойку приняла лишь мать Кову и Витани. Она оскалилась:

— Что тебе нужно здесь, Симба?

— Копа! — повернулся Симба к сыну. — Бегом иди к берегу!

Львёнок послушно пошёл в указанном направлении. Кову и Витани быстро отошли к матери и Гизе и спрятались сзади них. Гиза переводил взгляд с Симбы на Зиру. Они оба продолжали сверлить друг друга гневными взглядами и глухо рычать. Потом Зира произнесла:

— Нам на твою территорию ступать нельзя, а тебе, значит, можно? Несправедливо получается, Симба!

— Если ты хотя бы когтем тронула моего сына… — начал Симба.

— Да сдался мне твой выродок! — выплюнула львица. — Он первый пришёл сюда. А сейчас скажу тебе то же, что и ты мне тогда — никаких твоих появлений на территории моего Королевства. Забирай своего Копу и уходи!

Симба лишь рыкнул в ответ и, развернувшись, пошёл к ожидавшему его у бревна Копе. Молодой лев услышал, как Витани тихо сказала матери:

— Мама, по-моему, Копа очень даже хороший…

Симба обернулся на эти слова и увидел, что Зира лишь легко шлёпнула Витани по макушке. Лев и львица с двумя львятами шли прочь от реки.

Копа, встретившись с суровым взглядом отца, пролепетал:

— Я просто хотел посмотреть, какие обитатели Аутленда, папа, но только издали…

— Я с тобой дома поговорю, Копа, — прорычал молодой лев и, ухватив сына за шкирку, понёс его через реку, а затем — наверх, где их ждали Тимон, Пумба и Нала.

* * *

— Знаете, как мне после того разговора отец вынес мозги? — недовольно жаловался Копа сидевшим рядом с ним Кову и Витани. — Мне неделю нельзя было гулять, даже рядом с Прайдроком!

— А меня мама отшлёпала, — пожаловалась Витани.

— И меня, — добавил Кову.

После встречи Копы с Витани и Кову прошло около месяца. За это время трое львят уже успели сдружиться, несмотря на сопротивление со стороны Симбы. Поначалу Зира тоже была против этой дружбы, но потом ей в голову пришла «хорошая» мысль — львица решила использовать дружбу с сыном ненавистного Симбы в своих целях. Коварная вдова Скара, одержимая местью, уже давно решила лишить Симбу наследника и даже придумала план, о котором знал почти весь её прайд, включая Гизу, но исключая львят. Когда Симба и Нала разрешили Копе гулять рядом с Прайдроком, то львёнок сначала не решался убегать к границе с Аутлендом, пусть его туда и тянуло. К тому же встреченные там им львята не показались ему опасными, они вполне могли бы стать с ними друзьями. Но не по себе ему становилось от мысли о том, что будет, если он встретит там Зиру. Копа помнил, как испугался её саму и её взгляда, но никак не мог понять, почему. А бывший с ними лев по имени Гиза его не так напугал, да и разговаривал вполне дружелюбно. Во всяком случае, так Копе показалось. В один из дней, когда наказание кончилось, Копа, улучив момент, когда львицы вместе с матерью охотились, а Симба ушёл решать спор между антилопами и зебрами, убежал далеко от Прайдрока в сторону Аутленда. Подбежав к краю обрыва, львёнок сразу увидел весело игравших на противоположном берегу реки Кову и Витани, чьи радостные крики разносились по воздуху. На этот раз они были одни, без Гизы или Зиры. Копа окликнул их:

— Эй!

Львёнок и львичка подняли головы. Копа же махнул им лапой:

— Идите сюда, здесь нет никого!

Кову с Витани подошли к бревну, глядя с интересом на Копу. Львёнок, поняв, что они не решаются подойти к нему, спустился вниз и через минуту был уже на том берегу с ними. Постепенно они подружились, так что Кову с сестрёнкой не нужно было там оставаться — они сами пересекали границу Королевства Симбы и гуляли и играли с новым другом. Правда, не обошлось один раз без появления Симбы, который выговорил сыну, но Копа, обозлившись, встал перед отцом и, глядя ему в глаза, отчеканил:

— Я дружу с ними! Отстань от меня!

Симба внимательно посмотрел на сына, затем окинул взглядом детей Зиры и, не сказав ни слова, развернулся и ушёл. Копа же повернулся обратно к новым друзьям, и львята почти до вечера они проиграли вместе. Через несколько часов к ним пришла уже Нала, но она не стала выговаривать сынишке, поскольку принесла в пасти кусок мяса, чем удивила Кову и Витани. Подтолкнув кусок к ним, она тих и с лёгкой улыбкой произнесла:

— Это вам, вам. Ешьте, а то вон какие маленькие и худенькие!

С этими словами львица ушла. Ещё несколько дней львята по-прежнему играли вместе. Затем к ним снова пришёл Симба и сухо сказал, что разрешает Кову и Витани появляться на их территории, но ненадолго. И ушёл.

Так прошёл примерно месяц со дня их первой встречи.

А затем наступил самый страшный день в жизни прайда Симбы.

* * *

— Ко-ву! Ко-ву! Ко-ву! — ритмично кричала Витани. В такт словам дёргался хвостик маленькой львицы, а сама она с улыбкой наблюдала за шуточной борьбой друга и брата. Впрочем, она была снова уверена, что победит Копа, поскольку сын Симбы был сильнее сына Зиры, но верила в братишку, поскольку вчера Гиза показал ему один приём, который и опробовал со своей сестрой, Хазирой. Той самой Хазирой, с которой Зира готовилась к убийству Симбы. Но приём не сработал — через полминуты Кову лежал на лопатках, а Копа, победоносно улыбаясь, щёлкнул его коготком по носу с возгласом:

— Я опять победил, Кову!

— Ты опять мне подножку поставил, Копа! — проворчал Кову, поднимаясь с земли и отряхиваясь. Маленькие облачка пыли повисли в прогретом солнцем воздухе. Оба львёнка подошли к Витани, и тут львичка спросила:

— Копа, слушай, может, ты нам ещё что-нибудь интересное расскажешь? У тебя столько историй!

— Блин, ребята, — поморщился Копа, — по-моему, вы уже всё знаете. И про моего прадеда, и про деда…

— Ну, ты так интересно и здорово рассказываешь, — протянул Кову. — Мне ещё хочется историю про Ахади послушать. Пусть и вырубает меня на ней…

Витани засмеялась. Копа с улыбкой перевёл взгляд с неё на Кову, потом предложил:

— А давайте сходим прогуляться до Слоновьего Кладбища? Не будем туда заходить, только с расстояния посмотрим, а?

— Ты прям мои мысли читаешь, Копа! — повернулся к нему Кову. — Я как раз хотел предложить пойти туда. Вроде там раньше жили гиены, но твой отец же изгнал их, верно? Так что ничего с нами там не случится, нас, кстати, и мама отпустила, и дядя Гиза!

— Ну, раз вас отпустили, то давайте сходим, — кивнул Копа, — только ненадолго.

Трое львят, весело переговариваясь и смеясь, пошли по направлению к запретному месту, не подозревая, что их там уже ждут.

Подойдя к мрачному месту, львята замерли с благоговейным восторгом. Никогда они ещё не оказывались в столь завораживающем месте. Мрачная территория простиралась на десятки и сотни метров, везде виднелись останки умерших в разные времена животных. Между посеревшими бивнями лежали так же потемневшие старые скелеты львов и гиен, и до львят доносился лёгкий шорох ползавших там крыс и мышей.

— Я никогда здесь не бывала, — прошептала Витани.

— Я тоже, — подхватил Кову.

— Теперь вы всё это видите! — топнул лапой Копа. — А теперь давайте спустимся вниз.

Львёнок только через минуту нашёл спуск вниз, поскольку они стояли на краю довольно высокого обрыва, и прыжок с него мог бы кончиться либо переломами, либо сильными ушибами. Маленькие камни шуршали под подушечками лап, но глухой звук разносился очень хорошо слышимым эхом по Слоновьему кладбищу. Сзади неспешно следовали Кову и Витани. Через минуту вся компания уже была внизу и осматривала территорию, которая при более близком рассмотрении манила ещё сильнее.

Под восхищённые вздохи Кову и Витани Копа пошёл по потрескавшейся серой земле, посматривая по сторонам, брат и сестра шли за ним. Сзади вдруг раздалось резкое и громкое шипение, и Витани, легонько взвизгнув, отскочила в сторону. Копа обернулся и увидел причину испуга — неподалёку от них взметнулся вверх столб пара и быстро расползся серебристым облаком. Витани, передёрнувшись, ускорила шаг и пошла бок о бок с Копой. Львят ещё несколько минут шли по краю неприятной местности, никаких опасностей не заметили. Тут Копа предложил:

— А давайте поиграем здесь в прятки! Здесь можно спрятаться так, что и вовек не найдёшь!

— Давай, — кивнула Витани, — только водишь ты.

— Почему? — удивился сын Симбы.

— Кто придумал, тот и водящий! — хихикнул коричневый львёнок.

— Ну ладно, — ухмыльнулся львёнок и осмотрелся по сторонам. Затем, заметив, одну пещеру, он ткнул в ту сторону лапой: — Я в той пещере буду считать до тридцати, а вы прячьтесь, да побыстрее!

Кову и Витани разбежались по сторонам, а Копа быстро побежал к пещере и, оказавшись под её сводом, закрыл глаза и начал считать:

— Один, два, три, четыре, пять…

— Вышел львёнок погулять! — раздался сзади хищный голос, странно знакомый. Копа обернулся и почувствовал, что его сердце ушло в подушечки лап. Перед ним стояли Зира и тот самый лев Гиза, которого он встретил месяц назад. Львица сверлила львёнка злобный взглядом своих красных глаз, отчего у Копы побежали по телу мурашки.

— И тут Зира выбегает и путь к дому отрезает! — злорадно закончила вдова Скара и неприятно захихикала. Звук разнёсся под сводами пещеры, отдаваясь эхом от тёмных стен. Копа попятился назад.

— Вот ты мне и попался, сын Симбы! — прошипела львица. — Тебе же хуже, Копа, что ты оказался таким глупым и доверчивым. Кову и Витани молодцы, ловко обвели тебя вокруг пальца и привели сюда.

— Кову! — позвал юного друга Копа. — Витани!

— Можешь их не звать, — сухо сообщил Гиза. — Они тебя не услышат, поскольку далеко убежали. Но они молодцы, привели тебя прямо в лапы к Зире.

— Копа, что случилось? Ты почему перестал считать? — послышался голос Витани. Львичка подбежала к пещере и удивилась: — Мама? Дядя Гиза? Что вы здесь делаете? Мы просто играем, к тому же вы сами разрешили нам сходить сюда!

— Мама, зачем ты здесь с дядей Гизой? — раздался голос Кову. Копа сделал было шаг в их сторону, но тут Зира с рычанием бросилась на Копу. Львёнок закричал от ужаса и бросился в сторону, а Кову и Витани тоже закричали в голос:

— Мама, что ты делаешь?

— Бегите отсюда, ребятишки! — рыкнул Гиза.

— Зачем мама нападает на Копу? — чуть не заплакала Витани.

— Идите! — рявкнул Гиза, но они его не послушали и бросились к Зире, которая тем временем схватила Копу за лапу клыками. Львёнок вскрикнул от боли, но тут Зира сама зарычала от того, что в заднюю её лапу впился клыками Кову. Львица яростно отбросила сына назад, и львёнок, пролетев пару метров по воздуху, шлёпнулся на холодную землю. Витани же на полпути к матери остановилась, поскольку последовавшие события развивались в течение нескольких секунд. Зира, с силой сжав клыками лапу Копы, отчего тот закричал, подбросила его в воздух, затем поймала пастью и прошипела:

— Прощай, Копа! Иди к своей маленькой сестрёнке!

Львица резко сомкнула челюсти. Послышался хруст ломающихся костей, Копа отчаянно завопил от пронзившей тело сильной боли. Крик львёнка перешёл в хрип, и Зира, резко мотнув головой, отбросила Копу в сторону. Львёнок с силой ударился о каменную стену пещеры, беззвучно свалился вниз и больше не шевелился. Его светлую шёрстку расцвечивали блестевшие в сумраке пятна крови. Зира, с окровавленной пастью, лишь усмехнулась и коротко произнесла:

— Жаль.

Кову, посмотрев с ужасом на бедного львёнка, повернулся к матери. На его мордочке читалась настоящая злость, и он закричал:

— Ты же убила его! Мама, зачем?!

Витани, шокированная ужасным преступлением матери, выскочила вон из пещеры, и через несколько мгновений Гиза и Зира услышали её крик, в котором явственно звучали слёзы:

— Симба, там мама! Она убила Копу!

Лев с львицей обернулись на крик львички, и в этот момент раздался грозный рёв. В проходе в пещеру возник Симба, от которого исходили, казалось, осязаемые волны ужаса, смешанного с яростью от услышанного. Густая алая грива распушилась, прищуренные глаза сверкали злобой, а в землю вонзились острые когти. Увидев окровавленного сына, не подающего признаки жизни, он быстро подошёл к нему. Львёнок едва дышал, и это было единственное, что позволяли ему сломанные рёбра. Глаза Копы были закрыты.

— Копа, сынок… — прошептал молодой лев, легко коснувшись тельца сына лапой. Но он так и не открыл глаза.

Тут Симбе в голову ударила невероятная ярость, подобно молнии. Из его широкой груди вырвалось рычание, лев медленно повернул голову к стоявшей неподалёку Зире и прошипел:

— Ты подписала себе приговор, Зира!

Симба сделал к ней шаг с твёрдым намерением наброситься. Львица попятилась, зато Гиза приготовился к схватке со львом. В этот момент раздался отчаянный вопль:

— Копа!

В пещеру влетела Нала. Едва лишь её взгляд упал на окровавленного и неподвижного львёнка, как по пещере разнёсся дикий крик:

— НЕТ!!!

Рёв матери моментально разрядил обстановку. Зира резко сорвалась с места и бросилась к выходу из пещеры. Взревев, Симба метнулся за убийцей, но тут его с лап сбил Гиза. Львы откатились в сторону и одновременно вскочили на лапы. Нала, упав рядом с Копой, тряслась в рыданиях. Ей сейчас не было дела до того, что происходило в пещере. Значение имело только одно — лежавшее перед ней изувеченное тело сынишки, которому уже никто не мог помочь. И словно издалека до неё донёсся голос Симбы:

— Нала, догони Зиру! Не дай ей убежать!

Слова супруга ударили её подобно кнуту. Молодая львица вскочила и бросилась из пещеры, роняя слёзы на бегу. А Симба и Гиза тем временем начали двигаться по кругу, издавая рык. Гиза, по-видимому, хотел что-то сказать, но Симба, обуреваемый ослепившей его яростью, с рёвом набросился на него. Гиза также вступил в бой с молодым львом, но через минуту начал выдыхаться от бешеного темпа. Симба орудовал могучими лапами так быстро, что они казались расплывчатыми пятнами. Ярость при виде того, что совершила Зира, закрыла ему глаза и затмила разум, превратив в машину-убийцу. Ему было всё равно, что перед ним не убийца, а её помощник. Гиза отступал всё сильнее от разъярённого льва, у него уже было рассечено лицо, да и сам лев был уже в крови. Брат Хазиры пятился под ударами обезумевшего Короля, пока не упёрся задом в стену пещеры. Тут Симба взмахнул лапой с выпущенными когтями и ударил Гизу наотмашь снизу. Удар пришёлся по подбородку и шее, лев от удара перевернулся и рухнул на спину, затем перекатился на бок. Когти разорвали ему шею, оставив в плоти несколько рваных и глубоких борозд, из которых хлынула кровь. Гиза захрипел и попытался подняться, но Симба ударил его ещё раз, затем, по-прежнему не отдавая отчёта в том, что делает, поднялся на задние лапы и с силой ударил передними конечностями по рёбрам льва, сломав их. Гиза заревел от боли и на мгновение потерял сознание. Симба же, тяжело дыша, опустился рядом с ним и тихо спросил:

— За что?

— Симба… — захрипел истекавший кровью Гиза, безуспешно пытаясь говорить в полный голос, поскольку когти Симбы сильно повредили его горло. — Это не мой план…

— ЗА ЧТО?! — взревел молодой лев в полный голос.

— Поверь мне… — хрипел Гиза, задыхаясь от идущей горлом крови. — Это… Зира придумала… Она и детей отправила… чтобы заманить Копу… на Слоновье кладбище… Но они не виноваты… они… сами ничего… не знали… Их использовали, Симба…

— Давно Зира планировала убить моего сына? — дрожащим голосом спросил молодой Король. Но тут Гиза захрипел ещё страшнее, затем его мощное тело задёргалось в предсмертных судорогах, а из пасти потекла кровь. Через минуту лев затих.

Симба, тяжело дышащий, с окровавленными лапами, смотрел на поверженного льва. Воображение прокручивали в голове те мгновения, за которые молодой лев совершил своё первое в жизни убийство, причём такое жестокой. Примерно через полминуты в душу несчастного Короля стало вползать раскаяние, о котором Симба, впрочем, тут же забыл, вспомнив о сыне. Лев подбежал к Копе и лёг рядом с ним, устроив окровавленного сына в лапах. Симба нежно лизнул его мордочку и прошептал:

— Копа… Сынок, очнись, прошу тебя!

Львёнок застонал и открыл глаза. Симба осмотрел львёнка с замершим сердцем. На теле Копы виднелись глубокие прокусы, оставшиеся от клыков Зиры. Из ран стекала на землю кровь. Также у львёнка были сломаны почти все рёбра. Симба почувствовал, как на его глаза наворачиваются слёзы, и прошептал:

— Малыш, как ты? Как ты здесь оказался? Тебя сюда заманили? Дети Зиры, да?

— Нет, — закрыв глаза, прошептал львёнок. — Мы просто хотели поиграть здесь… А Зира похвалила их за то, что они привели меня сюда…, но это не так… Я сам привёл Кову и Витани сюда…

Львёнку становилось всё труднее говорить, перед его глазами начала сгущаться тьма. Симба тоже понимал, что его сын умирает. Слёзы покатились по щекам молодого льва, да и на глазах Копы показалась солёная влага.

— Мне холодно… — шептал бедный львёнок. — Я умираю, да?

Симба не ответил, да ответ тут был и не нужен. Лев уткнулся носом в живот львёнка и затрясся в плаче.

— Малыш, не умирай, прошу тебя… — зашептал Симба. — Останься с нами!

— Я не хочу умирать, — тихо заплакал львёнок. — Не хочу, папа…

— Не плачь, мой маленький, — сдавленно прошептал Симба и снова уткнулся носом в его пушистую шёрстку. — Я принесу тебя домой, тебе помогут… Ты вырастешь, я научу тебя охотиться. У нас всё будет хорошо, Копа, слышишь?

Высыпав этот набор бесполезных и глупых в такой ситуации слов, Симба почувствовал, что сын уже не дышит. Молодой лев внимательно посмотрел на Копу. Большие глаза львёнка неподвижно смотрели перед собой, накопившиеся в них слёзы скатились по щекам уже мёртвого Копы. Симба, до сих пор не веря в произошедшее, примерно с минуту смотрел на мёртвого сына, и эта минута показалась ему вечностью. За эту минуту он осознал, что в его жизни произошло самое страшное — он потерял уже второго своего ребёнка. Молодой лев набрал в грудь воздуха и отчаянно заревел, выплёскивая всю свою горечь и боль от ужасной потери, затем уткнулся в свои лапы и затрясся в рыданиях.

Казалось, что прошло несколько очень несчастливых дней, а на самом деле пролетела буквально пара минут, прежде чем в проходе появилась тяжело дышавшая Нала. Трясшийся в безутешном плаче Симба повернулся к супруге и тихо спросил:

— Нала, за что нам это? Чем мы прогневали Айхею?

Львица подошла к супругу и бессильно опустилась рядом с ним, затем уткнулась в его плечо и тоже зарыдала. Так они и пролежали здесь, пока сюда не прибыл остальной прайд Симбы.

Вошедшие внутрь львицы окружили безутешную Королевскую пару и жестоко убитого маленького наследника. Сарафина тихо плакала, уткнувшись в плечо другой львицы, лицо которой также было мокрым от слёз. Сараби, глухо охнув, увидела убитого Симбой Гизу и спросила:

— Это сделал ты, Симба? Ты убил этого льва?

Ответа не последовало, лишь спустя несколько минут Симба поднял голову и тихо, но зло произнёс:

— Это Зира его убила. Нашего сына!

Молодой лев поднялся на дрожавшие лапы и направился к выходу.

— Я убью её!

— Симба, остановись! — выкрикнула со слезами Нала. Прайд в ужасе бросился наружу за Королём, и вовремя — Симба как раз побежал в сторону земель Аутленда. Львицы быстро окружили своего Короля, не давая ему броситься в погоню. Все они прекрасно понимали чувства Короля, который потерял очередное дитя. Оставаться здесь было ничтожно мало для его озлобленных чувств. Сейчас вся его ненависть обратилась против одной львицы, сейчас его омрачённый потерей и злобой разум сверлило лишь одно зверское желание.

— Стой, Симба! — крикнула Сараби и, оказавшись сбоку от бегущего разъярённого молодого льва, бросилась на него и повалила на землю. Лев яростно зарычал и с силой оттолкнул мать, но с другого бока на него навалилась Сарафина, прижимая к земле.

— Успокойся, Симба! — властно произнесла она, но слова долетали до него словно издалека. Молодой лев беспорядочно махал лапами и пытался вырваться из-под тел пытавшихся удержать его львиц. Симба в этот момент совершенно ослеп от горя и ярости, он оглушительно заревел, стремясь вырваться из объятий львиц, но те крепко его держали. Дальнейшего Симба не помнил — у него помутилось в глазах, и молодой лев провалился во мрак, с облегчением принимая беспамятство, лишь бы отдалить тот ужасный момент, когда вернётся сознание и властно напомнит о случившемся, возвращая в новую жизнь, потерявшую яркость цветов и наполненную тоской по погибшему наследнику.

* * *

Прошла неделя после жестокого убийства Копы. За это время Симба, переживший тяжёлое потрясение, оправился от тяжёлого нервного срыва. В первые дни после выздоровления он был неразговорчив, не желал ни с кем общаться и даже не совершал обходы Королевства. Каждый день он вечером уходил с Прайдрока и возвращался поздно ночью. Нала прекрасно понимала, куда ходит Симба, но понимала, что ему сейчас очень тяжело и что ему хочется побыть одному. Но каждый раз, видя его могучую фигуру, удалявшуюся от Прайдрока, Нала чувствовала, как её сердце обливается кровью. Также молодого льва поначалу сильно мучила совесть за убийство Гизы, который, по сути, не был виновен в убийстве Копы. В своей безудержной ярости Симба зашёл тогда слишком далеко, теперь он это понимал.

В тот же вечер, когда потерявшего сознание бедного Короля унесли на Прайдрок, Зира с Хазирой забрали из пещеры тело Гизы и унесли к себе, где и похоронили льва. Кову и Витани, шокированные убийством, не разговаривали с матерью почти месяц. Сама же Зира не считала себя виноватой, наоборот, она ни о чём не жалела. Вражда между прайдами только обострилась. Копу же принесли к Прайдроку и похоронили рядом с сестрёнкой, не успевшей прожить и нескольких секунд Ангаву. Симба лично хоронил сына в присутствии всего прайда. Когда рядом со стеной Прайдрока появился ещё один холмик, молодой лев прошептал:

— Прощай, сынок… Пусть пошлёт тебе Айхею встречу с Ангаву…

Сидевшая рядом с ним Нала уткнулась в его плечо.

* * *

Над Прайдлендом продолжали лететь дни, похожие один на другой. Дни сменялись ночами и наоборот. Вскоре Симба вспомнил о королевских обязанностях, и теперь снова могучий правитель обходил свои владения. Животные при встрече с Симбой почтительно кивали ему и выражали соболезнования, на что Симба благодарил и кивал головой. Постепенно жизнь наладилась, но всё равно в душу довольно часто вползала змеёй боль от утраты Копы. Но прошлое постепенно уходило в забвение, уступая место более яркому настоящему, и в один день, спустя уже примерно два месяца после убийства принца Симба сообщил о беременности Налы.

Ясным вечерним днём молодой лев с супругой сидели на краю выступа Прайдрока. Заходящее солнце ласково согревало их мускулистые тела, ветерок ерошил густую гриву Симбы. Нала, склонившая голову на плечо мужа, спросила:

— Ты в порядке, милый?

Молодой лев ласково лизнул Налу в щеку и тихо ответил:

— Да, Нала. Ты же сама мне сказала в те дни, что жизнь продолжается, что бы ни случилось, что после полуночи всегда следует рассвет. Мы и так должны жить дальше.

Нала в ответ лизнула мужа и прошептала:

— Всё будет хорошо, Симба…

Дни продолжали лететь на Прайдроком, и Симба верил в то, что жизнь наладится, что у него родятся дети. Жизнь уже давно вернулась в привычное русло, но Симба довольно часто сидел на выступе Прайдрока и смотрел в золотистую даль. Но каждый раз, когда он смотрел на территорию близ Прайдрока, какой-то частью своего сознания молодой лев хотел, чтобы раздался звонкий оклик «Папа!», а к Скале, радостно улыбаясь, подбегал светлый львёнок с коричневой чёлкой на лбу…

Непогода, обрушившаяся всей своей силой на Прайдленд, до сих пор продолжалась. Снаружи продолжал свирепствовать холодный, резкий и порывистый ветер, а мириады крупных капель дождя продолжали с шумом разбиваться о землю, о камни и об останки животных, покрывавших Слоновье кладбище. Пещера, в которой укрылись Кову и Киара с сыном, а потом и подоспевший к ним Симба, была замечательным укрытием от такой бури. К тому же вход в неё выглядел как небольшой подъём, а снаружи текли настоящие реки, а не ручьи воды, поэтому в пещеру вода не текла никак. Само тёмное пространство, занятое пленниками бури, изредка озаряли яркие вспышки сверкающих молний, раскалывающих небо замысловатыми трещиноподобными ломаными линиями, а затем раздавался, сначала набирая силу, а потом становясь всё гуще и объёмнее, звук раската грома. Гроза явно затягивалась, прошло уже несколько часов с того момента, как молодая семья с дедом оказались внутри пещеры, столь памятной для Симбы.

Когда Симба замолчал, ослепительная вспышка молнии озарила пещеру вновь. Удар грома последовал моментально, он оказался настолько громким, что, казалось, само их временное укрытие задрожало. Маленький Млинзи, лежавший в лапах матери, вздрогнул и поспешно отвернулся от входа внутрь, крепко зажмурив глаза. Львёнку с детства не нравились грозы, поскольку они его пугали. От звуков раската его шёрстка на спине вставала дыбом, а когда сверкали молнии, львёнок поспешно отворачивался и закрывал глаза, а когда наблюдал грозу из пещеры прайда, поднимался и уходил в самый дальний её край. Над ним посмеивалась только маленькая Мвензи, которая любила немного побегать под дождём в грозу, но остальным львятам это погодное явление также не доставляло много удовольствия. Кову, посматривая на сынишку, прячущегося в дальний угол пещеры, грустно усмехался про себя: «Эх, сынок, мало ли тебе в жизни предстоит ещё гроз…»

Последние слова, завершившие столь трагичную, тяжёлую и длинную историю, повисли под сводами пещеры, но в голове Кову они продолжали отдаваться эхом. Сейчас молодой лев как будто заново пережил те ужасные события, перед глазами опять развернулись страшные подробности жестокого преступления, совершённого матерью. Он снова видел себя маленьким львёнком, который нападает на Зиру и цепляется за её заднюю лапу, желая остановить. Но мать, разъярённо фыркнув, только отбрасывает от себя сына и довершает своё чёрное дело. И не менее шокирующим оказался тот факт, что в этом преступлении был замешан и Гиза, которого Симба убил в своей безудержной ярости. Кову казалось, что в этот момент он снова оказался маленьким львёнком, пытающимся спасти своего друга, а в голове молодого льва крутились мысли, в основном сосредоточенные на давней трагедии, где он и его сестра были свидетелями. И всё это время Кову жил, не вспоминая о Копе, поскольку Зира, которая не желала никак успокаиваться и стремилась во что бы то ни стало испортить Симбе жизнь ещё сильнее, потом начала свои суровые тренировки.

* * *

В тот день внутри Зиры боролись два чувства, что словно делили её тело на части. С одной стороны, львица испытывала удовлетворение и торжество от того, что она смогла отомстить Симбе и причинить ему сильнейшую душевную боль, которую, как она считала, совершенно справедливо заслужил. Но другая часть Зиры заходилась в тоске и скорби по Гизе, который успел за довольно долгое время проживания в прайде Зиры стать ей другом и помощником. Молодой лев уже начинал обучать Кову борьбе. И не только его — в поединки Гиза также ставил против брата Витани, которая не уступала Кову в скорости и силе. Сам же Гиза был довольно неплохим учителем. Зира считала, что он и сможет научить Кову хорошо драться, а это было бы очень кстати, учитывая её планы.

— Зира, а почему ты не хочешь научить драться Нюку? — спросила один раз Хазира. — Он же старше Кову и сильнее, у него больше шансов победить Симбу.

— Нет, Хазира, — покачала Зира головой. — Я уже видела, как Нюка занимался пару раз с твоим братом. Каждый раз Нюка проигрывал, сколько бы ему приёмов Гиза ни показывал! А когда они оба соревновались в беге, то старший сын уже через несколько мгновений после старта выдохся! Нет, у Нюки нет шансов, из него боец как из лягушки обезьяна, а Кову — более здоровый лев. К тому же сам Скар выбрал его, а я не хочу идти против воли моего, — Зира выделила это слово, — Короля!

Этот разговор пронёсся в памяти Зиры, когда она вместе с Хазирой сидели у могилы Гизы. Подруга матери Кову сидела, не говоря ни слова, лишь по её щекам катились слёзы и падали на сухую землю, высушенную солнцем. Гиза пришёл к ним несколько месяцев назад, едва Кову и Витани открыли глаза. Молодой лев не раз приносил им еду, поскольку он тайком охотился на окраине Прайдленда по ночам. Несколько раз он выручал сестру и Зиру из довольно серьёзных стычек с бродячими львами. Кову и Витани он также нравился за весёлый и открытый характер, а также за то, что он часто играл с ними. Хазира была уверена, что на брата можно положиться в сложных ситуациях, что он обязательно поможет. И вот теперь она сидела рядом с его могилой…

— Почему Симба напал на него? — сдавленным шёпотом спросила молодая львица. — Почему он убил Гизу, если Копу убила ты?

— Намекаешь на то, что я виновна в смерти твоего брата? — резко повернулась к ней Зира. — Сразу же, когда я отправила этот комок шерсти к Муфасе, ворвался Симба, и мне пришлось бежать, чтобы он не убил меня. А у меня дети, между прочим! Кто бы позаботился о них? Гиза и задержал Симбу, но за мной погналась через пару минут Нала — тоже ведь не по головке хотела погладить! Так что это Симба убил твоего брата, а не я!

— А тебе не кажется, Зира, что в своём стремлении отомстить Симбе ты зашла уже слишком далеко? — тихо спросила Хазира. — Слишком много крови льётся из-за твоего безумного желания! Сначала погибла ни в чём не повинная чужачка Суму, затем Нала лишилась дочери, а Симба теперь потерял сына. Не кажется ли тебе, что смертей уже много?

— И это говорит мне моя подруга! — взвилась вдова Скара. — Подруга, которая помогала мне осуществлять мои планы!

— Я понимаю, что ты стремилась уничтожить Симбу, и я тебя в этом поддерживала, — не повышая голоса, заговорила сестра Гизы. — Тогда я думала, что мы справимся сразу, но Симбу словно Айхею бережёт! Вместо него умерла Суму, а теперь вместе с Копой погиб и мой брат. А Гиза был единственным родным мне львом. У меня больше никого не было, Зира! И теперь никого не осталось, кроме тебя и твоих безумных планов! По-моему, тебе пора остановиться.

— Ты заболела, Хазира? — изумлённым тоном вопросила Зира. — Я слышу недовольный голос своей самой близкой подруги? Что тебе не по нраву, а?

— Знаешь, Зира, — Хазира подняла голову, и в её глазах мать Кову и Витани увидела плескавшуюся ярость, смешанную со скорбью по брату, — я привыкла говорить прямо, скажу всё и здесь. Ты уже окончательно сошла с ума со своей местью Симбе. Из-за тебя погибла Суму, которая была совсем молодой, не старше Налы. Которая сейчас жила бы спокойно, если бы не твоё желание отравить Короля. Ты просто уже не способна справиться со своей яростью, из-за чего и ударила Налу так сильно, что она потеряла свою маленькую дочку. Она могла тогда потерять и сына. Что ж, теперь она лишилась и Копы. И как ты думаешь, твой удар, пришедшийся Нале в бок, не мог оказаться без последствий? Что, если у них с Симбой уже не будет детей никогда?

С каждым словом Хазира говорила всё громче и громче, и под конец гневной и справедливой тирады её почти перешёл в крик.

— Что с тобой, Хазира? — Зира от удивления даже встала. — Откуда в тебе вдруг проснулось такое сострадание к тому, кто лишил меня супруга и изгнал из дома?

— Твой супруг был безумцем, а теперь похоже, что и ты превращаешься в подобие Скара! — продолжала уверенным тоном Хазира. — Если я была согласна помогать тебе расправиться с Симбой, то все твои деяния после смерти Суму я никак не одобряю, понятно? Почему во имя твоей цели должны гибнуть маленькие львята? Чем они провинились?

— Заткнись! — прошипела Зира и осмотрелась по сторонам, опасаясь, чтобы никто не услышал разговор. — Заткнись, Хазира!

— А ты мне рот не затыкай! — уже в полный голос выкрикнула Хазира. — Если бы ты не решила убить сына Симбы, то мой брат сейчас был бы жив! Здесь нет ничьей вины, кроме…

Договорить Хазира не успела — в воздух резко взметнулась сильная лапа Зиры, и в следующее мгновение сестра Гизы получила удар по щеке. Львица зарычала от неожиданности и боли, голова её мотнулась в сторону. Повернувшись, она уставилась на Зиру взором, в котором читались прежняя злость и изумление. На щеке львицы виднелись следы от удара — несколько царапин, в которых показалась кровь. Хазира дотронулась лапой до горевшей огнём щеки и посмотрела на несколько красных капель, появившихся на подушечках. Опустив конечность на землю, львица прошептала со слезами на глазах:

— Вот теперь я вижу перед собой не свою подругу, а самого настоящего Скара в женском обличье. Ты просто свихнулась, Зира! Я прекрасно понимаю теперь, что ты ни за что не остановишься в своём стремлении убить Симбу и готова залить дорогу к трону кровью невинных. Но запомни одно. Когда настанет время что-то изменить — а оно обязательно настанет! — будет уже слишком поздно! Больше я не собираюсь спокойно смотреть на всё, что ты делаешь.

Тяжело дышавшая Зира сверлила сидевшую рядом львицу яростным взором, оскалив клыки и глухо рыча. Хазира же встала и, медленно перебирая лапами, пошла прочь от могилы брата, но, пройдя несколько шагов, обернулась и смерила Зиру взглядом, в котором читались горечь и боль от удара, затем произнесла:

— В смерти моего брата виновата ты.

С этими словами молодая львица отвернулась и, высоко и гордо держа голову, направилась прочь от разозлённой и вместе с тем потрясённой Зиры. Львица, несколько мгновений проследив за ней гневным взглядом, крикнула:

— Ты ещё ничего не понимаешь, Хазира. Без жертв не добиться победы!

Услышав слова бывшей подруги, Хазира подпрыгнула, словно пружина, затем стремительно развернулась и быстро подошла к Зире. Пышущее жаром и яростью лицо молодой львицы оказалось прямо перед носом убийцы.

— Победы? Без жертв? — громким шёпотом переспросила сестра несчастного Гизы. — То есть ты хочешь сказать, что мой Гиза был лишь жертвой, принесённой тобой ради великой цели? Одной пешкой в твоей безумной игре?

— Выбирай выражения, подруга, — рыкнула Зира. — Дух моего покойного мужа взывает к мщению, и я так просто не остановлюсь!

По щеке Хазиры скатилась слеза и упала в траву.

— Повторюсь — ты сумасшедшая, Зира, — горько произнесла Хазира. — Скольких ты ещё уничтожишь, чтобы добиться того, что нереально? Чужачка Суму, Копа… и мой бедный брат… Слишком много крови по твоей воле льётся, и я больше в этом не хочу участвовать! И не называй меня больше подругой — я была ею несколько минут назад. Я не могу спокойно на всё это смотреть! Ты ничего большой кровью не добьёшься. Ты абсолютно уверена, что сможешь отомстить Симбе и убить его, и сделаешь для этого всё что угодно, но рано или поздно тебя постигнет горькое разочарование, а когда ты начнёшь осознавать масштабы своего безумия, будет слишком поздно. В следующий раз ты меня не сможешь ни во что втянуть, Зира! Хотя следующего раза не будет. И больше не позволю тебе втягивать в твои планы детишек! Вообще им будет лучше жить не с такой психопаткой вроде тебя!

Выпалив тираду, полную укора, Хазира развернулась и пошла прочь от Зиры. Злоба клокотала в груди мстительницы, но она не решилась остановить бывшую подругу. Пусть идёт! Когда она нападёт на прайд Симбы и убьёт его, она с ней поговорит!

Хазира тем временем шла к термитникам. В душе молодой львицы по-прежнему метались раненой птицей скорбь по брату и злость на Зиру от того, что та её ударила. Место, куда пришёлся удар, ещё саднило. Хазира продолжала думать о брате, который мог бы ещё жить дальше, но её мысли мимо Зиры, пусть и бывшей подруги, не проходили. Молодая львица теперь ощущала некую толику жалости к ней.

Что, если она и правда зайдёт слишком далеко в своём безудержном мщении Симбе? Что её ждёт, если она не сможет остановиться? А если она ещё втравит во всё это своих детей? Дети… Кову и Витани… Весёлые львята, которых Хазира любила и с которыми её нравилось играть и разговаривать… Так же к ним относился и Гиза. Что делать с ними? Ответила она сама себе на этот вопрос, приняв весьма неожиданное решение.

— Хазира, а где мама? — спросил Нюка, увидев подходившую львицу.

— Она сейчас подойдёт, — ответила Хазира. — А где Витани с Кову? Разве ты не смотришь за ними?

— Наш маленький термит уже не маленький, так что найдёт дорогу домой! — фыркнул худощавый лев. — А зачем они тебе? И что с твоим лицом? У тебя кровь!

— Ах, это я просто упала и поцарапалась, — отмахнулась Хазира. — Не стоит беспокойства, Нюка.

В то же время Кову и Витани тем временем сидели на берегу той реки, где они впервые повстречали Копу. Перед глазами обоих львят разыгрывалась та же ужасная сцена в пещере — вот их мать хватает Копу клыками и сдавливает в челюстях, ломая ему кости, вот она с силой отбрасывает его к стене пещеры и довольно усмехается… Здесь они сидели, опустив головы и не разговаривая уже долго, с тех самых пор, как убежали от матери, когда она и Хазира принесли тело Гизы. Полностью отойдя от шока, Кову подскочил к матери и закричал на неё:

— Мама, зачем ты убила его? Что он тебе сделал?

— Ты знаешь, Кову, что это Симба убил нашего Короля? — оскалилась Зира. — Он убил того, кто избрал тебя своим преемником. Я должна была ему отомстить!

— Львёнку? — выскочила вперёд Витани. — Такому же малышу, как и мы с Кову? Чем Копа был виноват? Он был нашим другом!

— Вот именно — он БЫЛ вашим другом! — кивнула Зира. — Вы не должны возиться были с отпрыском этого убийцы! И запомните — это судьба! Всё должно свершиться так, как решу я! И я своего добьюсь!

Витани широко раскрытыми глазами смотрела на мать. Фиалкового цвета большие очи искрились слезами.

— Ты сама велела нам пойти с ним на Слоновье кладбище. Ты нас просто использовала для того, чтобы его убить. Ты убийца, мама, — прошептала львичка. — Убийца!

Выкрикнув последнее слово, девочка бросилась прочь, Кову, презрительно фыркнув, а лицо матери, побежал вслед за сестрёнкой. Зира рванулась было за ними, но передумала — они вернутся. А когда вернутся, то скоро забудут про Копу.

— Витани, зачем она это сделала? — нарушил молчание Кову, не поднимая глаз от земли. — Зачем она убила Копу, да ещё так жестоко?

— Она и хотела убить его, — хмуро произнесла львичка. — Я только сейчас поняла, что она мстит Симбе за смерть отца, но почему должен был погибнуть наш друг? Это несправедливо, Кову!

— Жизнь несправедлива, как мама сказала, — фыркнул львёнок. — А она что? Сама же и убила Копу, тоже несправедливо!

Несколько секунд Витани молчала, затем тихо всхлипнула:

— Бедный Копа…

Вскоре сзади раздался голос:

— Кову, Витани, вот вы где! Я вас везде ищу!

Львята обернулись и увидели подходившую к ним Хазиру. Молодая львица, увидев блестевшие в глазках Витани слёзы, спросила:

— Что-то случилось, ребята?

— Тётя Хазира, а как ты думаешь? — фыркнул Кову. — Мы с Витани видели, как мама убила Копу!

— Мама злая! — опустила голову львичка. — Она маленького львёнка загрызла!

Хазира тяжело вздохнула и подошла к львятам.

— Ребята, скоро уже солнце сядет, нам надо идти домой, — сообщила она

— Я не хочу туда, — вскинул голову Кову. — Не хочу рядом с мамой находиться!

— Ну не останетесь же вы здесь с Витани ночевать! — слабо улыбнулась Хазира. — А мамы не бойтесь — она же ваша мама, ничего она вам не сделает.

«Когда вы со мной, она ничего не сделает ни вам, ни мне», — хотела было сказать молодая львица, но промолчала. Ей в голову пришла одна мысль, как защитить детей от сумасшествия своей матери. Но неизвестно, удастся ли… Хазира решила уйти к себе домой и забрать львят с собой, но согласятся ли они — этого она не знала.

Жила семья Хазиры далеко от нынешнего места жительства, львице пришлось бы в таком случае идти через Прайдленд Симбы. К тому же и Гиза говорил, что родители давно хотят, чтобы они вместе к ним вернулись, но Хазира не желала возвращаться домой. Она до сих пор была обижена на своего отца, который против воли дочери решил женить её на своём племяннике, а не на том льве, который нравился ей с детства — молодом и сильном сыне одной из лучших охотниц прайда. Молодая львица наотрез отказывалась вступать в брак с родственником, но отец пригрозил дочери изгнанием. И молодая львица сама и ушла одной ночью из прайда. А Гиза буквально за два дня до своей гибели предлагал сестре хотя бы проведать родителей… Интересно, приютят ли они её с львятами? И что она им скажет? Чем больше Хазира думала об этом, тем глупее ей казалось решение, но она должна была попробовать. Умевшая трезво рассуждать, молодая львица не желала оставлять детей на попечение сумасшедшей мамаши.

— Слушайте, ребята! — наклеив на лицо радостную улыбку, протянула Хазира. — Вы не хотите завтра со мной прогуляться? Вы же хотели однажды со мной сходить в поход, вот прямо завтра и отправимся.

Львята согласились.

Молодая львица с Кову и Витани пришла к термитникам. Увидев детей в компании Хазиры, Зира глухо зарычала. Кову, увидев мать, поспешно отошёл за Хазиру, Витани последовала его примеру. Львята за весь вечер ни разу не подошли к матери, а когда все легли спать, то легли как можно ближе к Хазире. Зира, увидев детей, встала и подошла было к Хазире с желанием забрать детей под свой бок, но бывшая подруга тихо, но грозно зарычала, словно веля ей не трогать львят. Зира лишь рыкнула в ответ, а затем, раздражённо махнув хвостом, повернулась и легла на своё место. Несколько минут она ещё злобным взглядом сверлила Хазиру, но потом закрыла глаза и погрузилась в сон.

Когда солнце уже начало всходить и свет нового дня стал просачиваться в пещеру, Хазира открыла глаза. Кову и Витани по-прежнему спали рядом с ней, тихо посапывая. Молодая львица как можно тише приподнялась на боку и начала их поочерёдно легко тормошить. Кову открыл глаза, и его взор сразу наткнулся на Хазиру, которая прижимала лапу к пасти, тем самым веля львёнку не шуметь. Сын Зиры понял её и начал так же тихо будить Витани. Львичка открыла глаза и широко зевнула.

— Ч-ш-ш! — тихо шикнул Кову. — Мама услышит!

Молодая львица с детьми тихо вышли наружу. Лишь отойдя от дома, в который Хазира больше не собиралась возвращаться, все трое сладко и со стоном потянулись, затем львята с интересом уставились на Хазиру.

— Тётя Хазира, а куда мы теперь? — спросил Кову.

— Ребята, мы пойдём сегодня далеко, очень далеко, — сказала львица. — Выдержите?

— Выдержим, — кивнула Витани. — Но почему далеко?

Львица на мгновение задумалась, но потом улыбнулась:

— Ну, поход ведь у нас будет большой, поэтому и далеко! Вы же согласны?

Львята кивнули.

— Тогда пошли!

Через некоторое время группа дошла до реки, которая отделяла Аутленд от Прайдленда. Но дальше события стали развиваться совсем не по плану Хазиры. Не успели они подойти к бревну, которое соединяло два берега реки, как прямо перед ними выпрыгнула… Зира. Хазира, Кову и Витани попятились от испуга, вызванного внезапным появлением предводительницы и её злобной ухмылкой. Хазира оглянулась назад и увидела, что путь к отступлению отрезали Дотти и Спотти.

— Куда путь держишь, добрая львица? — насмешливым тоном, в котором явственно звучали нотки ярости, пропела Зира. — И почему в компании моих детей?

Хазира переводила взгляд с одной львицы на другую. Судя по всему, назревала схватка, и молодая львица пыталась сохранить спокойствие, хотя её разум терзала лишь одна мысль. Как Зира узнала о её плане увести детей? И как они так быстро смогли их обойти?

— Кову, Витани, — бегом ко мне! — позвала их Зира. Но львята, отступив на несколько шагов назад, лишь теснее прижались к Хазире. В их больших глазах мелькали искорки страха.

— Ну же! — рявкнула львица.

— Ребята, идите! — шепнула Хазира, подтолкнув их лапой. — Всё будет хорошо, обещаю.

Кову и Витани, неуверенно перебирая лапками, подошли к матери. Зира кивнула им и крикнула, повернув голову в сторону кустов:

— Нюка!

Из кустов вышел старший сын Зиры. Львица указала ему на младших детей:

— Отведи их домой и глаз с них не спускай. А мне, — Зира повернулась к Хазире, и её морду раздвинула жестокая усмешка, — сейчас предстоит серьёзный разговор с бывшей подругой!

Нюка, подталкивая поочерёдно Кову и Витани, отправился к термитникам. Хазира же, окинув решительным взглядом окруживших её львиц, сделала шаг вперёд, и в воцарившейся тишине зазвучал её уверенный голос:

— Прежде чем вы нападёте на меня всей группой, я хочу сказать лишь одно — я ни в чём раскаиваться не собираюсь! Я уверена, что поступала правильно, пытаясь увести детей отсюда, поскольку такая мать, как ты, Зира, им не нужна! Дети не должны страдать из-за твоего безумия, иначе они станут такими же, как ты!

— Ты ничего не понимаешь, дура! — прошипела Зира. — Скар выбрал своим преемником Кову, поэтому он будет тем, кто заставит прайд Симбы упасть к моим лапам! Я его заставлю пожалеть о том, что он сделал со Скаром. А вообще, — львица ещё сделала шаг в сторону Хазиры, — мне не стоило никакого труда догадаться о том, что ты задумала. Мой ум, — Зира выделила последнее слово, — зацепился за твои слова про то, кто Кову и Витани будет лучше жить не с такой матерью, как я. И ты, видимо, решила, что станешь для них лучшей матерью, нежели я, так?

— А даже если и так, то что? — гордо вскинула голову Хазира. — Во мне бы они не увидели безумия! Иначе ты просто переделаешь Кову и Витани под себя, обратишь их в свои подобия! Что их ждёт в таком случае, какая судьба?

— Их ждёт высокая судьба! — ударила лапой по земле Зира. — И я сделаю всё, чтобы эта судьба не ушла из наших лап! Мой сын станет Королём, когда я лишу Симбу жизни! И я снова вернусь в свой дом, откуда была изгнана! Но уже без той, которую считала своей подругой.

— Я больше и не собираюсь на всё это спокойно смотреть, — ледяным тоном процедила Хазира.

— А тебе и не придётся, — прорычала Зира и начала надвигаться на Хазиру, оттесняя её к бревну через реку. — Поскольку ты теперь изгнана из моего прайда, навсегда! Не будь ты моей подругой, я бы проучила тебя как следует. Но я помню, что ты для меня делала, поэтому даю тебе уйти куда хочешь. Уходи, Хазира, и чтобы больше не появлялась здесь!

Молодая львица, наградив Зиру презрительным взглядом, медленно повернулась и, гордо и высоко держа голову, пошла к бревну. Вступив на него, она осторожно, шаг за шагом, чувствуя на себе торжествующий взгляд Зиры, пошла к противоположному берегу. Но, когда до берега осталось буквально несколько шагов, перед Хазирой выскочила львица — ещё одна подруга Зиры. Она, увидев бывшую соседку по прайду, зарычала. Хазира, изумившись, обернулась к Зире:

— И как это понимать?

Зира и Дотти со Спотти лишь с коварными усмешками следили за Хазирой. Молодая львица повернулась к неожиданному препятствию, и тут самка, успевшая за те мгновения, что Хазира стояла к берегу спиной, подойти ещё ближе к ней, взмахнула лапой и ударила Хазиру по голове. Львица упала с бревна в текущую под ним реку. Раздался громкий всплеск, сотни брызг разлетелись в стороны и опали дождём на зеркальную поверхность реки. Бесчувственное тело львицы понесло течением. Ударившая Хазиру львица спокойно перешла к подругам. Зира же, обведя взглядом своих львиц, велела:

— Идёмте домой. Она выживет, но побоится здесь появляться.

* * *

Кову замолчал — теперь его голос в течение почти часа звучал под сводами небольшой пещеры. Киара широко раскрытыми глазами смотрела на мужа, слушая каждое его слово. Млинзи тем временем уже спал в лапах матери, поскольку час был уже довольно поздний. Когда смолкли последние слова довольно тяжёлого рассказа, минуты две все молчали, затем Кову, тяжело вздохнув, произнёс:

— Только теперь я понял Хазиру — она на самом деле желала нам с Витани добра. Мне кажется, что Витани, когда отказалась бросаться в бой в ту ночь, не только вняла словами Киары, но и вспомнила и нашу несостоявшуюся приёмную мать. Из всего прайда Хазира оказалась самой разумной. Пусть она, Симба, и принимала участие в попытке твоего отравления. Нам с Витани мама сказала, что Хазира просто ушла, но правду узнал не так давно. Я был рад, когда узнал, что она выжила.

— Да, — поднял голову Симба. — Когда я взял тебя в первый раз с собой на обход, мы с тобой её и встретили. Ведь она тоже пострадала из-за Зиры… и из-за меня, когда я убил Гизу. Её фактически тоже использовали… как и тебя с Витани.

— Знаешь, Симба, Копа сам нам тогда предложил пройтись до Слоновьего кладбища, — Кову опустил голову. — Кто же знал, что всё так совпадёт?

Симба тряхнул гривой:

— Здесь вашей с Витани вины нет и быть не может.

Кову на мгновение закрыл глаза, затем повернулся к Киаре. Молодая львица, смотря на него с прежней лаской и любовью, кивнула, давая понять, что согласна со словами отца. Затем молодой лев произнёс:

— Мне не меньше жаль и Хазиру. Она не просто так пыталась забрать нас от Зи… матери, ведь она не только хотела защитить нас от её безумия, но и по личным причинам. Симба, ты же знаешь, что она не может иметь детей, а она так их хотела. И до сих пор хочет, а мы с Витани всегда были для неё кем-то вроде племянников.

— Она стала бы для вас более разумной и хорошей матерью, нежели Зира, — негромко произнёс Симба. — Я знаю, как она вас любит, поэтому и принял её к себе.

Воцарилось молчание, затем Киара тихо молвила:

— Что ж, всего того, что случилось, нам никогда не вернуть. Зира уже получила по заслугам, папа. Айхею относится ко всем по-разному, каждому воздаётся по делам его…

Симба подошёл к дочери и поцеловал её.

— Ты права, Киара, — тихо сказал он.

— Так кого же я цитировала-то? — с лёгкой улыбкой ответила молодая львица.

— Я согласен, — кивнул Кову. — Жизнь не бывает без трудностей, но мы должны научиться их преодолевать. А своей настоящей жизнью я очень доволен.

С этими словами молодой лев встал, подошёл к Киаре и лёг рядом с ней. Дочь Симбы склонила голову на его мускулистую шею.

Через несколько минут все четверо уже крепко спали в пещере. Буря уже утихла, и ночное небо теперь было усеяно причудливой серебристой россыпью звёзд, а высоко-высоко над крепко спящей саванной сияла луна. Свежий воздух проникал в пещеру со спящими львами, которые скоро должны были встретить новый день — очередной день новой жизни.

Свежий утренний воздух, наполненный ароматом дождя и намоченной им земли, слабыми потоками влетал внутрь пещеры, где безмятежно спала львиная семья, застигнутая ночной непогодой. Свет ясного и тёплого утра проникал под тёмный свод пещеры, рассеивая мрак. Две мелкие пташки кружили неподалёку, через несколько мгновений послышался звук быстро работающих крыльев, весёлое щебетание, — и рядом со входом приземлилась одна из них. Прыгнув пару раз вперёд и коротко чирикнув, она увидела спавших внутри огромных зверей. Неподалёку от входа лежал, вытянув массивные лапы, лев с золотистым мехом и густой гривой алого оттенка. Широкая грудная клетка равномерно вздымалась и опускалась в такт глубокому и спокойному дыханию. Ближе к одной из стен лежали ещё двое — лев и львица, только они были значительно моложе того, кто лежал около входа. Прижавшись к золотистому боку молодой львицы, тихо посапывал львёнок. С другой стороны лежал на боку лев с тёмным окрасом шерсти и красивой гривой кедрового цвета. Его мощная лапа покоилась на спине львицы. Пташка, увидев интересное зрелище, быстро-быстро моргнула пару раз и увидела, что лев, находившийся ближе всех к ней, зашевелился. Ещё раз чирикнув, она резко развернулась и была такова.

Первым проснулся Симба. Шумно вздохнув, он открыл глаза и несколько раз поморгал ими. Свет нового дня постепенно разбудил пожилого льва, он перекатился на живот, поднялся на лапы и широко зевнул. Затем лев повернулся назад, где спала его любимая дочь с мужем и внуком. Доверчиво прижимаясь к боку матери, мерно сопел Млинзи. На мордочке львёнка было написано полнейшее спокойствие, несмотря на услышанную вчера ужасную историю. Тут львёнок что-то проворчал во сне и сладко почмокал языком. Симба расплылся в улыбке умиления, затем повернулся к выходу и медленно вышел наружу.

Прохладный утренний воздух заключил крупное тело льва в свои ласковые объятия. Легкий ветерок пошевелил густую гриву Симбы, поиграв с её прядями и кинув одну из них льву на глаза. Симба легонько тряхнул головой, затем потянулся и, услышав хруст костей, удовлетворённо вздохнул, затем его мощные челюсти разошлись на пару мгновений в широком зевке. Вернув их в исходное положение, лев отошёл на небольшое расстояние от пещеры и осмотрелся. Место страшной трагедии молодости ничуть не изменилось — всё также вдалеке виднеется огромный череп слона, окружённый останками различных животных, приходивших сюда умирать… Симба невольно поморщился. Здесь теперь ему всё будет напоминать о смерти — жившие здесь и продолжающие забредать сюда гиены, захватившие вместе со Скаром Прайдрок, эта самая пещера, где был жестоко убит юный наследник… Вспомнив о Копе, Симба тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что смерть приходит в каждую семью, что жизни без смерти не бывает и быть не может, но она отняла у него слишком многих… Его мудрый, могучий и смелый отец, который пал жертвой заговора со стороны брата. Его крошечная дочка, не видевшая свет и доли секунды… Его сын, его бедный Копа, который был в том же возрасте, что и сам Симба, когда потерял отца… Много, слишком много Айхею посылает ему и его Королевству испытаний, но в этот солнечный утренний час Симба не подозревал, что небесные силы готовят ему удары судьбы похлеще предыдущих.

Так лев и сидел, предаваясь печальным размышлениям. Тяжело вздыхая, Симба смотрел по сторонам, лениво поворачиваю крупную голову, пока его острый глаз не заметил движение наверху обрыва. Одновременно с этим раздался звонкий возглас:

— Симба!

— Нала, что ты здесь делаешь? — изумился лев и почти побежал к супруге, уже спускавшейся вниз. Оказавшись рядом с ним, львица ласково потёрлась носом о густую гриву.

— Слава Айхею, а то я уже не знала, куда себя девать от беспокойства! — выпалила она. — Я уже боялась, что с вами случилось что-нибудь! Сначала я хотела бежать за вами, но меня попросила Сахифа присмотреть за Мвензи, — она себя почувствовала плохо, поэтому легла раньше. Девочка меня каждые пять минут спрашивала — а скоро Млинзи придёт? Ждала, когда эта гроза кончится, да и не дождалась — уснула. Вот как только проснулась, так сразу побежала.

— У нас ничего не случилось больше? — бас Симбы плавно прервал звонкий речитатив супруги.

— Это ты мне скажи, Симба, что с Млинзи случилось? — вскинула голову Королева.

— Я не знаю, назвать ли это болезнью, но его нужно показать Рафики на всякий случай, — вздохнул Симба. — Он цел и невредим, только есть пара ушибов. Но это обычные детали, есть одна странность… — И пожилой лев рассказал супруге о том, что Млинзи увидел, когда был без сознания. Львица слушала его не перебивая. Когда слова иссякли, она спросила:

— Как ты думаешь, это просто сон или видение?

— Похоже на сон, — пожал плечами Симба. — Но Млинзи говорил про другого льва, похожего на Кову. Правда, этот лев был намного старше него, и мальчик называл его дедушкой.

— Это более чем странно, Симба, — кивнула Нала.

* * *

— Доброе утро, папа, — улыбнулась Киара Симбе, когда тот вошёл через некоторое время внутрь пещеры.

Молодая львица в это время как раз умывала Млинзи, который вертелся в её лапах. Увидев деда, львёнок вскочил и, несмотря на протестующий возглас матери, подошёл к деду и потёрся об его огромную лапу мордочкой. Симба добродушно улыбнулся и подтолкнул внука носом в сторону матери. Львёнок направился к ней со значительно меньшей скоростью, чем когда шёл к деду. Молодая дочь Короля продолжила банную процедуру. Кову, наблюдавший за сыном, улыбнулся один раз, а затем почему-то мрачно нахмурился и отвернулся в сторону — с утра он сегодня был каким-то апатичным. Правда, в глазах молодого льва сквозило тепло, когда он смотрел на сына, — смотрел на него лишь мгновение. И одного взгляда мудрому льву хватило понять, что сердце Кову гложут тяжёлые впечатления от рассказанной вчера истории. Пусть он и видел многое своими глазами, кроме расправ над Гизой и Хазирой, но история, рассказанная Симбой во всех подробностях, сделала своё дело.

— Ну всё, мама, я чистый! — звонкий голосок Млинзи пролетел под сводами пещеры. — Давайте уже домой, тут холодно было ночевать!

— Даже рядом с мамой? — хихикнула Киара.

Кову на мгновение повернулся к супруге и с улыбкой сообщил:

— Он сегодня от тебя ко мне ушёл!

— Потом — ко мне, — улыбнулся Симба, затем, тряхнув гривой, сообщил: — Пора бы нам уже идти на Скалу, нас вчера совсем потеряли! Сейчас и бабушка, Млинзи, прибежала, она ждёт снаружи.

С этими словами Симба повернулся и пошёл из пещеры прочь. Услышав про маму, Киара тоже быстро поднялась и покинула последнее пристанище своего брата, которого она никогда не видела… Кову тяжело поднялся и проследовал за вышедшим наружу Симбой. Он хотел было попросить сына, чтобы тот побежал догонять Короля, но весёлый львёнок, услышав про пришедшую бабушку, сам помчался к ней — вперёди матери.

Нала ждала их недалеко от подъёма. Увидев бегущего к ней внука, она просияла улыбкой.

— Бабушка! — звонко крикнул Млинзи, подбегая к ней. Нала ласково провела языком по его спинке и загривку и спросила:

— Как ты себя чувствуешь, Млинзи? Всё хорошо? Выспался?

— Да нормально всё, — махнул лапкой львёнок. — И выспался тоже, только там холоднее, чем у нас на Скале. Больше не пойду сюда, поскольку здесь про… просто не понравилось, и всё.

Млинзи прервался на полуслове. Львёнок тоже услышал всю историю, рассказанную дедом, от начала и до конца. Правда, его довольно развитый, но пока ещё детский ум не понимал всей тяжести трагедии, которая настигла Симбу несколько лет назад, львёнок пока просто жалел деда и бабушку. Но каким-то краем своего сознания юный наследник чувствовал, что не должен рассказывать бабушке всю правду. Она сама знает про это место, и ему бы не хотелось делать ей больно. К тому же Млинзи заметил, что бабушка, приласкав его, в течение нескольких мгновений смотрела на то место, где они ночевали, и увидел в её глазах и боль, и горе, и ужас… Тяжело вздохнув, Нала наклонилась к львёнку и неожиданно приобняла его лапой и прижала к себе.

— Вот и хорошо, — прошептала она, ласково лизнув его ещё раз. — Не ходи больше туда, дитя моё…

Тут к матери подошла Киара, получив от неё ласковое прикосновение носом к щеке. Кову шёл сзади вместе с Симбой и наблюдал, как бабушка обнимает внука. Улыбнувшись, а затем моментально сделавшись серьёзным, молодой лев повернулся к тестю и тихо сказал:

— Симба, я тебя прошу — не рассказывайте ни о чём Витани, ладно? Ей тоже может стать нелегко после услышанного. Ведь я за столько времени благодаря матери забыл обо всём этом, а теперь… К тому же она тоже всё видела.

Пожилой лев кивнул, но потом сказал:

— Сам я не буду ей ничего рассказывать, Кову, но она рано или поздно сама обо всём узнает и вспомнит. А если ты не хочешь травмировать сестру — сам ей не говори.

Семья поднялась наверх и там же разошлась — Симба сразу отправился на обход границ, и к нему неожиданно решил присоединиться Кову, а Киара с матерью и сыном направились домой. Но через несколько мгновений Нала, явно что-то вспомнив, окликнула Симбу. Король, ушедший недалеко, повернулся к подошёл к супруге. Киара, рядом с которой прыгал Млинзи, видела, как мать что-то прошептала отцу на ухо. Симба, услышав информацию, нахмурился, затем, серьёзно кивнув, повернулся и пошёл туда, где его ждал Кову.

* * *

Некоторое время Нала и Киара шли молча, а вот Млинзи мало замолкал по пути. Львёнок, быстро работая крепкими лапками, то забегал далеко вперёд и пытался поймать либо бабочку, либо одну из шмыгавших в траве мышей, то возвращался назад и приставал к маме и бабушке с расспросами. Большие изумрудно-зелёные глаза с доверием и детским восторгом смотрели на двух родных ему львиц. Изредка львёнок приостанавливался рядом с мамой или бабушкой, тогда Киара или Нала легонько подталкивала его носом вперёд. Молодая львица с улыбкой следила за сынишкой, который радостно и весело носился рядом с ними по траве. Нала тоже улыбалась, смотря на внука, но в какой-то момент Киара увидела, что улыбка матери какая-то вымученная, а в глазах её плескалось нечто, странно похожее на тревогу. От взора проницательной дочери это не ускользнуло, и, когда группа прошла примерно половину пути до Прайдрока, Киара спросила:

— Мама, с тобой всё хорошо?

Вопрос оказался для Налы неожиданным, поскольку пожилая львица вздрогнула и уставилась немигающим взором на дочку. За те мгновения тревога, также отображавшаяся на лице Королевы, почти пропала, но её осадок всё же остался в глубине красивых зелёных глаз.

— Что? — спросила львица с лёгкой улыбкой.

— С тобой всё хорошо? — повторила вопрос принцесса. — Мне кажется, что ты о чём-то тревожишься, хмурая какая-то…

— Дочка, тебе показалось, — улыбнулась Нала, но Киара уловила себя на том, что ответ от матери прозвучал слишком быстро, и в душе молодой львицы также шевельнулась тревога пополам с недоверием — Нала явно пыталась скрыть, что что-то случилось, и причём нехорошее. Киара напряглась:

— Что-то с бабушкой? Если да, то с какой?

— С бабушками всё хорошо, с обеими. Только вчера бабушка Сараби, когда услышала о том, что случилось, сначала побежала к вам, но почувствовала себя плохо… Сейчас с ней всё в порядке! — поспешно добавила Нала, увидев расширившиеся от испуга глаза дочери. — И прости, что сразу не сказала.

— Мама, в следующий раз говори сразу, если что-то случилось! — дёрнула головой Киара и повернула голову в другую сторону, где за бабочкой гонялся, пытаясь поймать её, Млинзи. Нала только тяжело вздохнула и тихо произнесла:

— Извини, Киара…

Несколько минут две львицы шли в молчании. Киару же одолевала странная уверенность, что мама не всё ей сказала. И чем дольше она это чувствовала, тем сильнее её одолевало беспокойство. Нала же продолжала молчать, и Киара снова покосилась на неё. Прежняя тревога. Молодая львица только приготовилась задать матери вопрос, как на него последовал ответ:

— Зазу вчера вечером — перед грозой — видел недалеко от нашего Прайдленда, около западной границы, довольно большую группу львов. Сегодня я отправила его утром на очередной облёт и велела сразу сообщить, если он что-то подозрительное увидит.

— Ты об этом папе сказала? — спросила Киара, вспомнив, что Нала подзывала Симбу перед тем, как они разошлись.

Пожилая львица кивнула. А когда уже был виден возвышавшийся над саванной могучий и величественный корпус Прайдрока, когда Млинзи, радуясь, что сегодня снова будет играть с Мвензи, убежал туда, Нала, опустив голову, тихо сказала:

— Что-то мне подсказывает, что опять что-то назревает плохое, Киара.

Молодая львица не нашлась что сказать в ответ, поэтому ограничилась тяжёлым вздохом, который означал согласие со словами и настроением матери. Киара проводила взглядом убегавшего к Прайдроку сынишку. В этот момент вниз спускалась Мвензи. Увидев целого и невредимого друга, львёнка с радостным криком бросилась к нему и заключила в объятия. Киара тепло улыбнулась этому моменту встречи детей. В этот момент молодая принцесса и не подозревала, что всё начнётся уже сегодня.

Тем временем солнце поднялось уже высоко, проливая золото своих ослепительных лучей на саванну и согревая спины и бока идущих рядом друг с другом двух львов. Симба и Кову уже далеко отошли от того места, где ночевали. Молодой зять Короля всю дорогу молчал, глядя перед собой. Изредка его внимание привлекали — да и то на мгновение — резко выпархивающие из травы пташки и шмыгающие по земле мелкие зверьки. Симба изредка поглядывал на Кову, прекрасно понимая, о чём он думает. Король также понимал, что самые тяжёлые и эмоциональные воспоминания именно из детства. Именно тогда у Кову с Витани на глазах и разыгралась трагедия с маленьким наследником. Из последних слов Гизы Симба знал, что дети Зиры не догадывались о готовящемся преступлении, они были лишь пешками в этой смертельной игре, следовательно, Симба не мог их винить в чём-либо. Да и не хотел — Кову и Витани уже давно были взрослыми, Зиры уже не было в живых. Всё это уже осталось в прошлом, и Симба, несмотря на то что воспоминания о сыне и его гибели иногда вызывали неприятную и тянущую боль на сердце, не раз говорил и Кову после битвы, и самому себе — дети не должны отвечать за грехи родителей.

— Симба, как ты думаешь, что с Млинзи произошло? — Кову, неожиданно нарушив молчание, повернулся к Симбе.

Пожилой Король вспомнил рассказ внука о том, что он видел какого-то своего дедушку, и через несколько мгновений задумчиво сообщил:

— Я не хочу сказать, что не верю Млинзи, но мне это кажется странным, Кову.

— Вот и мне тоже, — вздохнул молодой лев. И тише добавил: — Интересно, как он мог увидеть того, кого я совсем не знаю и никогда не видел?

— И почему перед тем, как это случилось, он потерял сознание и упал вниз, чуть не разбившись? — обеспокоенно спросил Симба. — Надо бы показать его Рафики на всякий случай. Такой приступ, потеря сознания, да ещё и с судорогами, как Мвензи сообщила… Вдруг это болезнь?

— Показать его надо сегодня, — поднял голову Кову. — Как бы не повторилось…

Симба промолчал, но ограничился серьёзным кивком головы. Любимого внука обязательно нужно было показать Рафики, поскольку это и в самом деле, как сейчас думал Король, могло оказаться болезнью. Ещё несколько минут оба льва шли молча, поглядывая по сторонам. Трава мягко шуршала под мощными лапами медленно ступавших повелителей саванны. Примятая растительность тянулась за Симбой и Кову длинным следом, но травяные стебли затем постепенно распрямлялись. Затем Кову спросил:

— Нала что-то тебе сегодня сообщила. Не случилось ли чего за то время, что мы отсутствовали?

— Пока не случилось, но может. Возможно, даже в ближайшие дни, — Симба поднял голову. Сейчас это волновало его не меньше, чем здоровье родного внука, поэтому ситуация, которая могла разрешиться слишком резко и с неизвестно какими последствиями, требовала от Короля действий. Кову перевёл недоумённый взгляд зелёных глаз на Симбу.

— Нала сообщила мне о том, что Зазу видел вчера неподалёку от нашего Прайдленда большую группу львов. Ещё до грозы, — нахмурившись, сообщил Король. — Но эта новость меня не удивляет уже, а тревожит, поскольку следы их я видел ещё несколькими днями раньше. А позавчера я даже видел двоих, но они, похоже, заметили меня и исчезли. Слишком часто наведываются, к чему бы это?

Симба повернул к Кову и выжидающе посмотрел на него. Молодой лев со вздохом сказал:

— Симба, мне это тоже не нравится. Но кому сейчас на нас нападать?

Король оставил вопрос без ответа, и два льва продолжили свой путь вдоль границ родного дома. Солнце между тем поднималось всё выше и выше, воздух становился жарче. Идущих львов окружала безмятежная тишина, нарушаемая лишь шорохом травы под их лапами. Прошло довольно много времени, Симба с Кову к тому времени шли вдоль южной границы Прайдленда. Оба льва молчали, хотя тема для обсуждения появилась — возможная угроза. Что произойдёт? Каких последствий ждать? Что за львы? Эти вопросы крутились в голове у Кову и сталкивались с другим вопросом, который он уже озвучил — кому сейчас на них нападать? В землях Симбы давно уже наступил мир, Король стал счастливым дедушкой, молодая пара воспитывает очаровательного сына… Что ещё нужно будущему Королю?

Но стоило Кову лишь подумать о Млинзи, как молодой лев почувствовал, как по его спине от загривка побежала неприятная холодная волна, а в груди что-то нехорошо сжалось. В душу льва ледяным ручьём просочилось какое-то странное предчувствие, и Кову, непонятно отчего напрягшись, прерывисто вдохнул свежий и благоухающий травой и цветами воздух. Симба, заметив, что зять странно насторожился, спросил:

— Всё в порядке?

— Да, — поспешно сказал Кову, стараясь соврать убедительнее и придать лицу самое что ни на есть будничное выражение. — Просто жарко сегодня.

— А почему ты решил сегодня пойти на обход и оставить жену с сыном? — повернувшись к Кову, спросил Симба.

На этот раз Кову не удержался от тяжёлого вздоха — этого вопроса он как раз и ожидал. Всё то время, что они с Симбой шли вдоль границ, молодой лев формулировал ответ на вопрос, который мог последовать в любой миг, но понимал, что ответить на него коротко не удастся. И сам ответ, каждое его слово, каждая часть, — сталкивались с одной простой истиной, которую Кову уяснил уже давно — он сын убийцы. Так он о себе и думал. На один миг он вспомнил, что его мать сделала с сыном Короля, что шёл сейчас рядом с ним, и его мозг пронзила страшная мысль — одна из тех, что приходят, когда волнение и переживания особенно сильны. Своим воспитанием Зира сделала из сына бойца, орудие своей неуёмной мести Симбе, но оно дало сбой. Но всё ли исчезает бесследно? И случится ли так, что воспитание Зиры когда-нибудь проявится?

— Это всё из-за истории с моим первенцем? — спросил Симба. — Ты до сих пор винишь себя в этом?

— Я… — начал было Кову, но тут Симба остановился и заговорил, повысив голос и чётко выговаривая каждое слово:

— Кову, я по себе знаю, что воспоминания из трудного детства являются самыми тяжёлыми. Я тоже долгие годы винил себя в смерти отца, пока мне не открыли глаза на правду. Я тоже был маленьким и легко внушаемым, «любящий» дядюшка убедил меня в том, что отец погиб из-за меня. Тебе же никто не говорил, что именно ты виноват в смерти Копы. Не говорил — и не будет говорить, потому что ты ни в чём не виноват! Ни ты, ни твоя сестра! Зира вас просто использовала, чтобы добиться желаемого. И ей это удалось. Откуда вы могли знать, что она убьёт моего малыша?

Супруг принцессы, также остановившись, молча смотрел на Симбу, а Король тем временем продолжал:

— Ты, конечно, можешь винить себя в смерти Копы, но лучше тебе от этого не будет. Я тебе повторю ещё раз — здесь нет твоей вины, поскольку ты совершенно не такой, как Зира! Мне в тот день было куда тяжелее, как ты понял. Я потерял сына, а ещё, полностью потеряв самообладание, убил Гизу, который на самом деле не заслужил смерти.

— Твой сын точно не заслуживал её, — тихо сказал Кову. — Но судьба распорядилась иначе, и в роли этой судьбы блестяще выступила моя мать! — Последние слова были произнесены с тихим озлоблением.

— Ну, и что ты тогда усвоил? — Карие глаза Симбы испытующе уставились на зятя.

— Не нужно винить себя в том, чего ты не смог предотвратить, — стараясь подбирать слова, заговорил Кову. — И не нужно ворошить скверное прошлое, иначе оно может испортить твоё будущее.

— Вот это ты сказал хорошо, — одобрительно кивнул Симба, и они с Кову снова продолжили свой путь. Теперь молодой лев чувствовал в душе странную, но приятную лёгкость — сказанное Симбой возымело действие. Он действительно не такой, как его мать, он совсем другой. Перед глазами на мгновение возникло очень знакомое и ласково улыбающееся лицо, и в голове прозвучал голос Киары: «Мы — одно целое…». И молодой лев расплылся в улыбке, которая, впрочем, тут же погасла — Симба заметно насторожился. Последние дни его напрягала обстановка именно на этой части границы Прайдленда — именно здесь он обнаружил следы чужих львов. И Нала сообщила ему, что Зазу как раз пролетал здесь вчера, когда увидел самих чужеземцев. Симба замер на месте и нахмурился, устремив взгляд вдаль. Он сначала принюхался, затем тело льва напряглось, он глухо зарычал. Острый нюх ощутил запах незнакомцев.

— В чём дело? — встревожился Кову. Симба повернулся к нему, шумно сопя от сдерживаемой злости.

— Чувствуешь запах? — тихо спросил он. — Они либо неподалёку отсюда, либо только что здесь были! Что же это за чужаки?

В этот момент раздался тихий шорох травы. Симба стремительно повернулся на звук и увидел, что от ближайшего кустарника по траве к ним катится круглый камень со странными тёмными пятнами. Мягко шурша травой, он катился всё медленнее и остановился в нескольких метрах от Симбы. Лев отреагировал мгновенно — в два прыжка преодолел расстояние до кустарника, Кову устремился за ним. В тот же миг оттуда метнулась светлая фигура и помчалась на юг, прочь от Прайдленда.

— Стой, немедленно! — рявкнул Симба, бросаясь вместе с Кову в погоню за чужаком.

Но неизвестный лев и не думал останавливаться. Он продолжал бежать с большой скоростью, едва касаясь лапами земли. Симба, превосходивший чужака по скорости и размерам, вскоре настиг его, сбил с лап и прижал к земле. Из широкой груди Короля вырвалось грозное рычание:

— Ты кто такой? Что тебе здесь нужно?!

Всего лишь мгновение взгляды Симбы и чужака встретились. Короля насторожил взор тёмно-синих глаз незнакомца — какой-то пустой и ничего не выражавший. Внезапно лев изловчился и мощным рывком, единым усилием мускулов вывернулся из-под могучих лап Симбы и, вскочив, резко ударил его по голове. Не ожидавший нападения Симба оказался на земле. Кову с грозным рыком подбежал было к чужаку, чтобы остановить, но лев резко развернулся, и следующий удар упал уже на молодого льва. Когти чужака разорвали Кову шкуру на носу, морда окрасилась в тёмно-багровые пятна. Чужой лев, фыркнув, помчался прочь. Яростно взревев, зять Короля бросился за ним, но сильная боль от удара заставляла Кову морщиться от боли, мешала видеть, и вскоре он безнадёжно отстал от чужака. Рыкнув и обозлённо ударив лапой по земле, молодой лев обернулся назад и увидел подбегавшего к нему Симбу с рассечёнными лбом и левым ухом. Кровь стекала по густой гриве льва и падала красными каплями на землю.

— Ты в порядке, Кову? — Симба подошёл и осмотрел зятя. — У тебя кровь на лице.

— Заживёт, — буркнул, тряхнув головой, Кову и лапой стёр с носа кровь. — У тебя тоже этого добра немало.

Симба помолчал немного и добавил:

— Этот лев смотрел на меня лишь миг… Но так странно смотрел… У него взгляд был такой пустой, что мне даже стало не по себе…

Пожилой лев поморщился от боли, потом развернулся и направился к тому кустарнику, откуда выкатился камень и бросился бежать чужой лев. Это явно он толкнул этот круглый камень с пятнами. Кову, про себя негромко ругаясь, шёл за Симбой, то и дело стряхивая стекавшую по носу кровь.

Камень лежал на прежнем месте, где и остановился. Симба подошёл к нему и дотронулся до его шероховатой поверхности лапой. В свете солнца на нём были заметны давно засохшие пятна. Симба наклонил голову к камню и обнюхал его. В ноздри ударил неприятный запах, который был Симбе знаком и который заставил его недовольно сморщиться. Кову подошёл к камню и тоже «исследовал» его.

— Чем пахнет от него? — недоумённо спросил молодой лев. В этот момент с носа Кову на камень упала капля крови… и по цвету почти сравнялась с одним из пятен. Увидев это, Симба изумлённо поднял голову, взгляд его карих глаз встретился с зелёными глазами Кову, и через мгновение оба льва в один голос произнесли:

— Это кровь.

* * *

— Похоже, что-то снова назревает плохое, — высказал Кову общую мысль, когда они с Симбой уже приближались к Прайдроку. — Этот чужак не пожелал идти с нами на контакт, и нам от него неплохо досталось. К тому же этот камень с пятнами крови…

— Шшо ы хошешь эи шкажачь? * — спросил Симба, который нёс этот камень в пасти. Сжимая его челюстями, пожилой лев говорил, сильно шепелявя, поэтому старался произносить предложения более краткие. Но Кову понял его.

— Мне кажется, что этот камень нам бросили, чтобы предупредить, — медленно произнёс Кову. — А кровь на камне — к чему-то плохому. Похоже, к войне. Это и выглядит так, как будто нам бросают вызов.

— Ш шео ы вжал? ** — повернулся к Кову Король.

— Этот лев — я не сомневаюсь — выкинул этот камень к нам. Он, считай, напал на нас, а потом быстро скрылся. Это был только один изо львов, а ты видел не одного, а целый прайд. Уже из этого следует то, что нам стоит быть готовыми к возможному нападению. Лично я не вижу других вариантов, — произнёс Кову на одном дыхании и посмотрел на Симбу в надежде увидеть его реакцию.

— От еферь и нне ак кажешшя, — кивнул Симба. — Жай, е жнаю, ш кем иее део* * *

Беседуя таким образом, Симба и Кову подошли к Прайдроку. До ушей львов доносились весёлые крики львят — Млинзи и Мвензи опять играли друг с другом. Симба увидел, что навстречу им со Скалы поспешно спускается Нала. Король остановился и опустил камень на траву, а Кову смахнул с носа засохшую кровь.

— Симба, почему так долго? Что-то случилось? — спросила она, подойдя к мужу. Львица хотела привычно потереться носом о шею супруга, как увидела на его голове следы от когтей чужака. Затем она перевела взгляд на Кову, и в бирюзовых глазах Королевы заметались искорки тревоги.

— Вы ранены, оба! На вас напали? Кто?

— Нала, не кричи, — тихо, но твёрдо оборвал её Король. — Мы сейчас с Кову проходили по южной границе и…

— Давай потом расскажешь, — отчеканила Нала и начала зализывать рану на голове мужа. Симба, вздохнув, сел на землю и позволил супруге заняться обработкой ран. Тут к ним подошла встревоженная Киара, которая находилась неподалёку в этот момент и услышала испуганный возглас матери. Увидев раненого мужа, она охнула и быстро подошла к нему. Лев коротко улыбнулся супруге, но она, не говоря ни слова, принялась осторожно зализывать глубокие царапины на носу Кову. Когда процедура была завершена, Симба рассказал, что случилось с ними на границе.

— Ума не приложу, кто они такие и чего они хотят, — пробормотала Нала, когда Симба закончил рассказ, затем с какой-то опаской покосилась на принесённый мужем камень. — А камень… Это однозначно предупреждение, я уверена. Мне Малка рассказал.

— Кову тоже так думает, — вздохнул Симба. Затем он запоздало удивился: — Ты сказала — Малка? Когда это он успел тебе рассказать?

— Несколько минут назад, ухмыльнулась Нала, увидев реакцию супруга. — За полчаса до вашего прихода Малка и заявился!

В этот момент из-за выступа послышался весёлый смех Мвензи, а затем — недовольный голос её друга:

— Ну это нечестно! Теперь я желание проиграл! Дядя Малка, ты ей подсказывал!

— Нет, Млинзи, она сама тебя искала, — раздался в ответ весёлый бас. — Я ей не подсказывал, честно!

— Я слышал твой шёпот! — не унимался львёнок. — Переигрываем, Мвензи! А ты, дядя Малка, отойди и не подсказывай ей!

Ответом Млинзи послужил короткий басистый смешок, и через несколько мгновений из-под выступа медленной походкой вышел лев. Это был крупный самец со светлым окрасом шерсти, но иного оттенка, нежели у Симбы — светло-коричневого, а не золотистого. Переднюю часть крупного тела венчала густая и тёмная, почти чёрного цвета грива, ложась на груди пышными и прямыми прядями, но на загривке она топорщилась неопрятными лохмами. Пройдя несколько шагов от выступа, лев обернулся на то место, где несколько мгновений назад были львята, и улыбнулся, его большие карие глаза тепло оживились. Но стоило ему повернуться обратно, как глаза словно потускнели, и лицо льва приобрело довольно озабоченное выражение, что позволяло сделать вывод о том, что-то, о чём он думал, неприятно ему или доставляет ощутимое беспокойство. Это и заметил Симба. Только одна деталь отличала льва от остальных — помимо макушки, шеи и загривка, черная шерсть гривы покрывала пушистые полукружья его ушей, да и украшавшая кончик длинного хвоста пушистая кисточка, в отличие от гривы, была светлой. Остальным своим обликом он очень походил на Симбу — те же карие глаза, тот же широкий нос с горбинкой и крупный квадратный подбородок. Увидев Симбу, лев широко улыбнулся:

— Старый добрый друг, уже в дедульки вкатившийся! — И с этими словами Малка подошёл к Симбе и, крепко обхватил лапой за шею, прижал его голову к себе. Симба глухо засмеялся и, когда друг детства отпустил его, приветствовал его таким же образом.

— Не терялся, когда к нам шёл? — улыбаясь, спросил Король. — Какими судьбами к нам?

— Ну, во-первых, пришёл навестить своих друзей, — тряхнул гривой Малка, — а во-вторых… Ладно, об этом потом, а сейчас рассказывай — приятно ощущать себя дедушкой? Держишься бордячком?

Тут улыбка медленно сползла с лица Малки — его взгляд упал на Кову, на чьём носу были заметны длинные царапины, затем лев перевёл взгляд на Симбу. Осмотрев его голову и поцарапанное ухо, Малка спросил уже с тревогой:

— На вас напали?

— Можно сказать и так, — ответил Симба и подробно рассказал о происшествии. По мере того как Король рассказывал, лицо Малки хмурилось всё больше и больше и под конец рассказа стало совсем мрачным. Когда Симба замолчал, Малка сказал:

— На днях у меня произошло то же самое. Тоже во время обхода на меня пытались напасть. Только события заняли два дня. В первый день напали двое неизвестных, но свои силы они явно переоценили. На следующий день я на том же месте нашёл круглый камень с пятнами засохшей крови. Симба, я уверен, что это вызов.

— Два прайда получили одинаковые предупреждения, — задумчиво пробормотал Симба. — Это не похоже на случайность. Кто-то явно готовится напасть на нас. Во-первых — кто, а во-вторых — зачем?

— Не тебя одного мучают эти вопросы, — тяжело вздохнул Малка. — Если ожидается нападение, то они, очевидно, готовятся к нему тщательно. Но сегодня они увидели тебя с Кову, а значит… Боюсь, Симба, что тебе нужно оповестить прайд об опасности нападения. Долго ждать они не станут.

— Той же опасности подвергается и ваш прайд, — парировал Кову, присутствовавший при разговоре. Киара кивнула. — А если на вас нападут?

— Я пришёл к вам один, и шёл так, чтобы меня никто не заметил из них, — ответил Малка. — Просто во время одного из обходов я подкрался к ним близко и услышал разговор, что они сначала планировали напасть на Королевство к востоку от меня. К востоку, Симба. То есть — твоё. Вот я и пришёл предупредить тебя, но вы и сами уже всё узнали.

В это время раздался из-за Скалы весёлый смех Мвензи, затем золотистая львичка ракетой вылетела на залитую солнцем траву. За ней гнался, недовольно что-то выкрикивая, Млинзи. Оба львёнка подбежали к Симбе и Малке. Млинзи сразу закричал:

— Дядя Малка, ты опять ей подсказал! Зачем ты всё портишь?

— Млинзи, — нахмурилась Киара, — я тебя учила, что нельзя так разговаривать со старшими?

Малка усмехнулся:

— Нет, маленький львёнок, мы с твоим дедушкой сидели здесь и разговаривали, я твоей подружке ничего не говорил.

— Вот-вот, а ты мне не верил, — Мвензи легонько толкнула друга и побежала ловить бабочку, которая как раз пролетела над сидящими.

— Она опять меня нашла! — фыркнул львёнок, проводив девочку взглядом, затем сел рядом с дедом и принялся недовольно тереть лапой нос. — Теперь я ей точно желание проиграл!

— Какое желание? — повернулся к внуку Симба.

— В общем, мы поспорили, что я так спрячусь, что Мвензи меня не найдёт! — заговорил Млинзи. — Если она сдастся, то трижды прокричит с выступа Скалы «Я — зазнайка!». А если она меня найдёт, то я понесу её на своей спине вокруг Прайдрока! Вот она меня и нашла!

— Ей просто везёт, — ухмыльнулся Малка. — Кстати, то, что вы загадывали, довольно простенькие желания. В следующий раз загадай вот что… — И друг Симбы наклонился к львёнку и что-то зашептал ему на ухо. Млинзи несколько мгновений сидел, явно что-то соображая, затем его мордочка расплылась в довольной и широкой улыбке, а в глазах загорелся задор и желание непременно сделать так, чтобы Мвензи проиграла.

— Спасибо, дядя Малка! — Львёнок потёрся о большую лапу льва и убежал вслед за Мвензи.

— Эй, спорщик! — окликнул сына Кову. — Сначала за проигрыш рассчитайся! Мвензи, иди сюда!

Млинзи недовольно развернулся и подошёл к отцу. Весёлая львичка подбежала к другу и выжидательно уставилась на Кову…

Через минуту Млинзи, кряхтя от неудобства и тяжести, нес хохочущую подружку к Прайдроку. Кову, Киара, Симба, Нала и Малка проводили львят взглядом, потом, переглянувшись между собой, дружно рассмеялись.

После того как вернулись с охоты львицы и все сытно пообедали, Кову пошёл к Млинзи, отдыхавшему в тени выступа. Солнце уже было в зените, поэтому львята могли находиться только в прохладе. Львёнок лежал на спине, закрыв глаза, а Мвензи, также устроившись кверху лапами, забавлялась с травинкой, которая падала на её розовый носик. Дунет на неё — она выпрямится, но ненадолго. Но забава быстро надоела львичке, и она, встав, вышла под льющееся с небес тёплое золото солнца, надеясь найти забаву поинтереснее.

Молодой лев подошёл к сыну и спросил:

— Сынок, как ты себя чувствуешь сейчас?

— Голова болит, — тихо ответил Млинзи, закрывая лапой глаза. — Наверное, после вчерашнего… Папа, я не заболел?

— Не бойся, Млинзи, — Кову ласково потёрся носом о его мордочку. — Всё будет в порядке, я обещаю тебе. Сильно голова болит?

Львёнок кивнул.

— Надо бы показать тебя Рафики, сынок. Что-то ты себя в последнее время себя чувствуешь как-то… странно.

Услышав имя мудрого шамана, Млинзи оживился:

— А давай мы к нему сходим, пап? Вдруг он мне ещё что-нибудь интересное расскажет?

Кову добродушно рассмеялся и потрепал львёнка по макушке.

— Ты у меня очень любознательный, Млинзи. Ты, наверное, уже и так всё знаешь про наше Королевство! Давай лучше я позову его, он тебе и расскажет что-нибудь, хорошо?

— А что со мной странного? — тихо спросил львёнок. Его изумрудно-зелёные глазки широко раскрылись, и на их дне плескалось беспокойство.

«Очень много, сынок…» — мысленно ответил молодой лев, беспокоившийся за сына ещё со вчерашнего вечера. Странный приступ, произошедший с Млинзи и рассказ самого львёнка всё ещё крутились в голове у Кову, не давая покоя и порождая множество вопросов.

— Слушай, — повернулся к сыну Кову, — если ты хорошо себя чувствуешь, то я могу тебя отнести к Рафики. Там и побуду рядом с тобой, хорошо?

— Давай! — радостно кивнул львёнок.

Кову вышел из-под выступа, затем, найдя Симбу, посоветовался с ним насчёт похода к Рафики. Пожилой лев одобрил решение молодого отца, и через минуту Кову с Млинзи на спине уже шли от Прайдрока.

По пути к Рафики Кову снова расспросил Млинзи о его приступе, интересуясь про каждую деталь. Но рассказ львёнка сводился к одному — когда он упал вниз, то потерял сознание, а потом увидел этот странный сон со львом, похожим на Кову, но намного старше его. И этого льва молодой самец называл отцом.

— Только мне кажется, что я его увижу совсем скоро, папа, — сообщил под конец рассказа Млинзи, чем изумил Кову ещё больше. Сказанное выглядело более чем странно, но с последними словами львёнка он стало казаться невероятным. «Что происходит с моим сыном такое странное?» — терзался вопросом Кову те несколько секунд, которые прошли с тех пор, как Млинзи замолчал, и до тех пор, пока львёнок не охнул и не вздрогнул на спине отца. Как раз в этот момент вдалеке крошечной точкой показался баобаб Рафики.

— Малыш, что с тобой? — испугался молодой лев. Тут львёнок неожиданно спрыгнул со спины Кову на землю. На мгновение взгляды совершенно одинаковых глаз встретились, и лев заметил в глазах Млинзи страх. Даже чёлка на его лбу встала дыбом, а на его носу, ближе к кончику, выступили блестящие бисеринки пота.

— Млинзи, что с тобой? — повторил Кову, и тут сын его потряс. Прижав уши к голове, он умоляюще прошептал:

— Папа, давай уйдём отсюда, пожалуйста! — Взгляд львёнка панически метался из стороны в сторону, словно он боялся увидеть нечто ужасное.

— Сынок, всё хорошо, чего ты? — Кову наклонился к сыну и лизнул его в макушку. — Ты же сам хотел пойти к Рафики!

— Хотел, хотел, — быстро-быстро закивал головой львёнок, и в его глазах блеснули слёзы. — А сейчас хочу домой, папа! Пошли, прошу тебя, пошли! На нас сейчас нападут!

— Млинзи, Млинзи, успокойся, пожалуйста! — Кову лёг на землю и взял сынишку в лапы. — Посмотри на меня. Слышишь?

Львёнок покорно посмотрел в глаза папы. А Кову тем временем отчётливо произнёс:

— Всё будет хорошо, малыш. Слышишь? Я обещаю тебе — с тобой ничего не случится!

— А вот тут ты ошибаешься! — раздался совершенно незнакомый голос. Кову машинально зарычал, резко подняв голову, Млинзи крепче прижался к его мощным лапам. Молодой лев осмотрелся вокруг и увидел, что их с сыном окружили около десятка неизвестных львов. Кову зарычал ещё громче, пытаясь дать врагам понять, что с ним лучше не связываться. Кольцо врагов смыкалось. Лев быстро осмотрелся по сторонам и увидел среди незнакомцев того самого льва, которого они с Симбой видели несколько часов назад.

«Симба был прав», — мелькнуло в голове молодого льва, когда он встретился взглядом с тем, кто ударил его сегодня утром. Кову на мгновение стало не по себе от его взгляда — пустой и совершенно безэмоциональный, он вызывал неприятное чувство внутри. Тут вперёд вышел лев, тело которого венчала клочкастая чёрная грива. Кову повернулся на шорох травы под его лапами. Оскалённая его морда выражала злобное удовольствие от встречи. Зять Симбы машинально обратил внимание на его глаза. Левый, казавшийся совершенно чёрным, блестел в свете солнца, а правый… Правый глаз, подёрнутый полупрозрачным бельмом и пересекаемый длинным шрамом, выглядел ужасно.

Через мгновение хриплый голос чужого льва разнёсся над поляной:

— Убить их!

_____________

* — Что ты хочешь этим сказать?

** — С чего ты взял?

* * *

— Вот теперь и мне так кажется. Жаль, не знаю, с кем имеем дело.

Сплетаясь друг с другом, продолжали быстро лететь мгновения очередного жаркого африканского дня, и в то время, когда Кову ушёл с Млинзи к Рафики, Симба и Малка сидели на выступе Прайдрока и разговаривали друг с другом. За то время, что Король и его молодой зять отсутствовали, Нала рассказала другу обо всём, что произошло у них в Королевстве с момента возвращения Симбы домой. Она ничего не утаила, рассказала и о заговоре Зиры, и о неудачном бунте с тяжёлыми для Королевы последствиями… и об ужасной гибели сына. Воспоминания об этом были самые тяжёлые. Вспомнив об этом, Малка жёстко сказал:

— Смерть стала для Зиры лучшей расплатой за её деяния. Она вполне заслужила это, пусть и была безумной.

Симба, помолчав несколько мгновений, ответил:

— С одной стороны ты прав, ведь именно из-за неё у нас с Налой погибли оба первенца. Я боялся, что не сдержусь и прибегну к насилию… В тот день, перед судом, я хотел ударить её. Но… — Симба замялся, вспомнив почти осуждающий взгляд матери и её слова, — не смог. Да, с одной стороны смерть стала для неё справедливым наказание, но с другой — суровым, поскольку… — На этих словах Симба замолчал, затем в тишине Малка услышал его тяжёлый вздох. Лев не стал договаривать.

— Давай больше не будем об этом, — решительно сказал Симба, тряхнув гривой. — Ты лучше расскажи, что было с тобой? И как ты сейчас живёшь?

— О, брат, это целая история! — расплылся в самодовольной улыбке Малка. — Перед тем как поселиться там, где сейчас живём, нам пришлось очень долго скитаться по самым разным землям. Я ведь ушёл ещё задолго до твоего возвращения… точнее, мы вынуждены были уйти.

— Ты был не один? — изумлённо поднял бровь Симба.

— Конечно, нет! — воскликнул Малка. — Да и дело было очень серьёзным, а всё из-за болтливости Тоджо и его привязанности к птичкам.

На этих словах тон Малки стал уже более серьёзным, и Симба кивнул — эту историю он уже слышал. Примерно за неделю до самого мрачного дня в жизни Прайдленда Тоджо подобрал в траве маленькую пташку. Она уже была довольно крепкой и весьма ловко летала, но не теперь — одно крыло у неё было повреждено. Львёнок осторожно посадил её к себе на загривок и понёс к Рафики. Увидев компанию, мандрил удивлённо выдохнул:

— Малыш, мне с вами, львами, возиться нелегко, так ты мне ещё и птиц тащишь!

— Но у неё крыло повреждено! — возразил львёнок. — А ты лечить умеешь, вот и помоги, а потом и я буду так же помогать.

Вздохнув, Рафики на мгновение возвёл глаза к небу — он понимал, что настойчивый львёнок не отстанет. Поэтому, недовольно бурча себе что-то под нос, он спустился вниз. Тоджо почувствовал, что пташка сжалась на его загривке, и тихо произнёс:

— Не бойся, он тебе поможет.

Рафики и в самом деле помог. В последующие дни Дого* — именно так назвалась птичка — уже бодро порхала над травой, но всё же спускалась вниз на землю — крыло уже зажило, но при напряжении оно начинало сильно уставать. Она за эти дни успела сдружиться с Тоджо и другими львятами, включая Симбу, и львёнок часто приходил проведать новую подружку. Но в один из дней Дого, поиграв с Тоджо, после полудня улетела куда-то. Встревоженный львёнок, не получив никакого ответа от друзей на вопрос «Вы не видели Дого?», отправился её разыскивать сам. Перед тем как исчезнуть, пташка была на баобабе у Рафики, оттуда Тоджо и начал поиски. И мерно выкрикивая имя и невольно поворачиваясь на малейший шум сзади, он медленно приближался к ущелью. Тут Тоджо насторожил странный гул и грохот, доносившийся из его недр. Над дальним краем ущелья поднимались большие облака пыли, и львёнок понял, что на дне ущелья происходит нечто необычное. Он подбежал к краю и почувствовал, как шёрстка на его загривке встала дыбом. По дну ущелья бурным потоком неслось огромное стадо антилоп. Мелкие кустарники и деревья, росшие на дне пропасти, были просто снесены животными. Широко открытыми глазами львёнок следил за убегавшими непонятно от чего антилопами и вдруг услышал сзади тоненький голос:

— Ну что там?

— Дого! — подпрыгнул львёнок и резко развернулся. — Что ты делаешь? Почему ты улетела так далеко?

— Я устала летать однообразно кругами вокруг баобаба этой обезьяны, — фыркнула пташка. — Устала просто, решила приземлиться и увидела такое огромное стадо!

— Что ж ты ещё дальше-то не улетела? — с иронией фыркнул Тоджо. Львёнок снова повернулся к обрыву… и почувствовал, что лапы приросли к земле. Стадо по-прежнему продолжало мчаться по дну ущелья с огромной скоростью, это не вызывало чувства ужаса и страха. Холодный пот выступил на теле львёнка при взгляде на происходившее наверху каменной стены. Худощавый лев со светло-коричневым окрасом шерсти и длинной чёрной гривой ухватил своими передними лапами другие, более мощные и крупные — лапы, принадлежавшие Королю Муфасе. Они за мгновение до этого панически цеплялись за скользкий камень. Буквально пара мгновений, затем последовало резкое движение… Тоджо почувствовал, будто тоже падает вниз с огромной высоты, в реальности это происходило с их могучим правителем. Несколько мгновений над ущельем звучал дикий рёв падающего льва, затем всё смолкло…

— Тоджо, что с тобой? — шёпотом спросила Дого.

Львёнок, попятившись назад, не удержался на онемевших лапах и упал в траву. Глаза его широко раскрылись, в них плескался безумный страх. Тоджо попытался оторвать от нёба язык, чтобы ответить, но вместо голоса из его горла вырвался странный звук, похожий на бульканье. Дого повторила вопрос, но львёнок словно оглох. Перед глазами стояла прежняя картина — брат Короля по прозвищу Скар сбрасывает Муфасу вниз со скалы…

* * *

— Ты и так это знаешь, Симба, — сказал Малка. — Тоджо прибежал в тот день совершенно обезумевшим. Я сначала ему не поверил, но, когда Скар вернулся, я велел Тоджо молчать и ничего при убийце не говорить. Правда, он рассказал ещё до его прихода и Куле, и Таме, и Нале… Всем львятам, в общем. Хорошо хоть они не сообщили ничего своим родителям, хотя все были просто убиты горем… На следующий день, тайком, мы собрались и решили вот что — никто не должен говорить правду, иначе нас просто убьют. Ведь мы думали, что и ты, Симба, тоже остался там навсегда. И через несколько месяцев Тоджо, в душу которому на смену страху пришла ненависть, прямо прошёл к Скару и заявил ему в лицо, что видел момент убийства. На что Скар ему ответил, что тот должен прочистить свои мелкие мозги от птичек и поменьше фантазировать. Произнёс он это совершенно равнодушным тоном, но действия последовали буквально через несколько дней. С какой-то львицей мы пошли погулять у реки, как внезапно пошёл дождь. И в этот момент на нас напали гиены. Под дождём нам всем пришлось удирать от этих падальщиков. Мы бежали как раз по берегу реки… В те недели как раз начался сезон дождей, и берег довольно сильно подмыло. Стоило нам лишь побежать по нему, и тут случился оползень. Через несколько мгновений мы оказались в реке, чудо, что вообще не похоронило нас землёй и что мы не захлебнулись в воде. А той львицы, что шла с нами гулять, уже не было. Это позже мы узнали, что Скар именно её заставил нас отвести на берег, где нас ждали гиены. Она была с ним в сговоре!

Малка немного помолчал, но, увидев, что Симба внимательно смотрит на него в ожидании продолжения истории, откашлялся и набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить. В этот момент раздался шорох крыльев, и перед Симбой материализовался уже изрядно постаревший за всё время Зазу. Птица-носорог со светло-синим оперением тревожно заголосила:

— Сир, чужеземцы на нашей территории!

Симба и Малка одновременно вскочили на лапы.

— Где? — коротко спросил Король.

— Я видел их сверху, их около десятка! — продолжал верещать Зазу. — А ещё я видел Кову с Млинзи. Эта группа приближается к ним!

Не говоря ни слова, Симба молнией метнулся к каменистому спуску с Прайдрока и, обдирая подушечки лап о камни, сбежал вниз. Малка также последовал за ним. Однако помощь к попавшим в ловушку Кову и львёнку поспела раньше — как раз в тот момент, когда Зазу сообщил о случившемся Королю.

* * *

Резко вскочивший на лапы Кову грозно зарычал, переводя взгляд с одного льва на другого. Отряд чужаков вырос словно из-под земли, отрезав пути к бегству. Широко раскрытыми глазами Млинзи смотрел на львов, никогда ему ранее не встречавшихся. Услышав слова предводителя, несколько львов бросились на Кову и Млинзи. Молодой лев издал предупреждающий рёв, ясно давая понять, что с ним лучше не связываться. Однако рёв молодого льва смешался с неожиданным повелительным рыком одноглазого. Львы, услышав его, остановились в нескольких метрах от Кову. На мгновение наклонившись к сыну, молодой лев шепнул:

— Держись пока рядом со мной, Млинзи.

— Папа, они хотят убить нас, — прошептал львёнок, глядя, как лев с изуродованным глазом и мордой, искажённой злобным торжеством, приближается к ним, скаля клыки и рыча. Кову перевёл взгляд на него и моментально принял боевую стойку — судя по выражению морды, враг собирался напасть прямо сейчас. Причём он смотрел не на Кову, а на львёнка, тесно прижавшегося к тёплым и мощным лапам отца. Млинзи почувствовал, что по спине побежали от страха крупные мурашки, когда неизвестный заговорил, обращаясь к нему:

— Тебе конец, провидец! Какой смертью умереть предпочитаешь?

Прямо на Млинзи смотрел уцелевший чёрный глаз, в котором читались настоящая злоба и ненависть, и львёнок почувствовал, как его затрясло от ужаса. Стоявший перед ним лев был для него огромным, он был сильнее, чем Кову, но уже совсем не молодым и существенно старше Симбы. Услышав ужасные слова, произнесённые врагом, Кову с громовым рёвом выскочил вперёд, так что Млинзи остался сзади. Львёнок, всё ещё трясущийся от страха, быстро подполз к отцу. Круг продолжал сужаться, прочно заключая внутри себя молодого льва и его сына. Прорваться сквозь кольцо врагов не было возможности — Кову не смог бы далеко убежать от более сильных, нежели он, львов. И тем более с Млинзи на спине, ведь не заставил бы он ещё маленького львёнка в такой ситуации бежать за ним! Слова льва-урода просто взбесили Кову, он, взревев ещё раз, пророкотал:

— Как ты смеешь угрожать моему сыну, подонок? Ты кто такой?

— Для него и для тебя это не будет уже иметь значения, поскольку сегодня вы умрёте. Оба! — вместо одноглазого ответил другой лев — тот самый, со странным пустым взглядом. — Поскольку сын твой — прямая угроза для нас всех, и он должен быть уничтожен. Но задача слегка усложняется, я так понял!

— Не торопись, Сугуру, — прервал его хриплый и низкий голос льва с изуродованной мордой. Кову, не прекращая рычать, повернулся к нему. Лев сделал ещё шаг к молодому самцу и его сыну и продолжил: — Мы не станем их убивать. Точнее, не станем сразу их убивать. Но смерть мальца, — лев указал скрюченным когтем на Млинзи, — это вопрос времени.

— При чём здесь мой сын, при чём тут маленький львёнок? — взвился Кову, продолжая внимательно следить на врагами. — Что такого он сделал, что вы хотите лишить его жизни?

— Пока ничего не сделал, но сделает, — прорычал лев по имени Сугуру. — Он — прямая угроза для нашего рода…

— Это я уже слышал, чужак, — огрызнулся Кову. — Ты на мой вопрос не ответил — кто вы такие? И что вы забыли на территории нашего Королевства?

— Это спорный вопрос, парень, — прошипел черногривый лев, исподлобья глядя на Кову целым глазом. — Мы тоже имеем прямое отношение к Прайдленду, так что перед тобой — лев не простых кровей!

— Килема, хватит тратить время на разговоры с ним! — окликнул его один из львов. — Делай что нужно, и уходим!

— Молчать! — рявкнул лев, которого звали Килема, повернувшись к говорившему. Затем уже тише продолжил: — Они кое-чего не знают, так пусть же удовлетворят жажду познаний.

— Мне плевать на ту ложь о вашей принадлежности к землям Прайдленда, что вы хотите рассказать мне, — отчеканил Кову. — Поэтому по-хорошему говорю — убирайтесь вон отсюда, и чтобы больше здесь ваши лапы не ступали!

Хитро и одновременно злобно прищурившись, Килема медленно подошёл к Кову ещё на пару шагов. В тишине над поляной прозвучал его неприятный голос:

— А я тебе вот что скажу по-хорошему, юноша, — отдай нам этого мальца, и мы разойдёмся мирно. Не нужно геройствовать, лучше подумай о своей семье, ведь ты можешь не вернуться к ним.

— Я никогда не отдам тебе сына, поскольку он и есть моя семья! — прорычал Кову, произнося слова по слогам. — А свою семью я буду защищать так, как потребуется. То есть как и сейчас — с боем!

Сугуру сморщил морду в злой усмешке, а Килема сощурил с теми же эмоциями здоровый глаз — его план по уничтожению угрозы разрушался. Но через несколько мгновений оскалённая физиономия озарилась злобной улыбкой, поскольку можно решить всё проще. Именно так, как Килема и приказал изначально. Зачем он сначала остановил своих львов, если можно было разобраться с Кову и его отпрыском в две минуты? Хотя ему же будет хуже. И лев глухо рыкнул:

— Будь по-твоему!

Львы, понявшие, какие слова последуют от предводителя, начали приближаться к Кову и по-прежнему жавшемуся к его мощным лапам Млинзи. Затем Килема широко отрыл пасть, чтобы громко повторить первоначальный приказ…

— Млинзи, БЕГИ! — внезапно взревел Кову, и в этот момент на молодого льва набросился оказавшийся ближе всех к нему Сугуру. Львёнок же пружиной отскочил в сторону и бросился бежать. Млинзи чудом смог проскользнуть между лапами одного из львов и вырваться из круга. Килема заметил это, затем крикнул:

— Разберитесь с папашей, а львёнок — мой!

Отдав приказ, одноглазый лев бросился догонять львёнка, который бежал со вех лап в сторону баобаба Рафики. Вначале в голове Млинзи мелькнула мысль, что их старый мандрил не сможет сделать ничего против отряда свирепых львов. Но он сейчас не думал о том, что расстояние до Рафики было очень большим, и лишь страх перед врагом подстёгивал львёнка, заставляя его мчаться со всей возможной скоростью. Но сзади уже слышался топот мощных лап преследователя. Килема был уверен, что его отряд справится с Кову, поэтому уделял всё внимание летящему впереди комку шерсти. Нет, он от него не уйдёт! Оба животных, распластавшиеся в яростном беге по саванне, теперь мчались по краю небольшого оврага. Млинзи продолжал изо всех сил работать лапами, чувствуя, как бешено колотится в его груди сердце, готовящееся буквально выпрыгнуть. Но конечности начинали уже уставать, а жаркое дыхание льва, желающего убить львёнка, уже почти ощущалось сзади. Рискнув, Млинзи обернулся на мгновение назад. Глаза его расширились — Килема с оскалённой мордой, издающий рычащее дыхание, был практически на расстоянии вытянутой лапы. Пара мгновений — и лев схватит его! Сделав ещё несколько мощных рывков, львёнок решился на отчаянный шаг — резко скакнув в сторону, он кувырком полетел вниз, Килема — за ним…

* * *

С утробным рычанием Сугуру бросился на Кову. Перед ним мелькнули его пустые синие глаза, но сейчас зять Симбы не обратил внимания на это. Оба льва сцепились в опасной и кровавой схватке. Обернувшись, Сугуру крикнул товарищам:

— Без моего приказа не вмешивайтесь! Я сам с ним справлюсь!

Перед Кову был опытный и более сильный соперник, немалую часть жизни проводивший в боях, о чём свидетельствовало большое количество шрамов, покрывавших мощное тело. Но и Кову тоже был на кое-что способен, сказывалось воспитание и тренировки его суровой матери. Поэтому уже через минуту правая сторона морды окрасилась в красный цвет — Кову сильным ударом рассёк ему щеку и висок. Однако и сам молодой лев был ранен — острые когти разодрали шкуру на правом боку. Обменявшись таким образом ударами, львы немного покружили друг напротив друга, затем Кову резко бросился на Сугуру. Лев не успел отскочить в сторону и оказался прижатым к земле. Бросив взгляд на стоявших неподалёку львов, он выкрикнул:

— Что стоите?! Нападайте!

Так же, как и сегодня, вырвавшись из-под лап льва, Сугуру вскочил и нанёс Кову сильный удар в голову. После него молодой лев оказался на земле, но подняться уже не успел — на него набросились остальные. Рёв дерущихся львов разносился далеко по саванне. Уже не в силах противостоять такому напору ударов и силы, Кову, залитый кровью, упал под лапы врагов. Злобно ухмыльнувшись, Сугуру наклонился к шее поверженного льва и прошептал:

— Не повезло тебе во второй раз, парень. Но ты сам принял решение!

Сугуру открыл пасть для того, чтобы всадить клыки в шею льву…

— ПРОЧЬ!

Громовой повелительный рёв разнёсся над местом битвы, заставив её участников дружно поднять головы. Обладатель мощного голоса стоял в двух десятках метров от группы, и несколько львов уставились на новое действующее лицо. Перед ними, расставив мощные лапы в боевой стойке, возник массивный, но уже далеко не молодой лев. Его шерсть коричневого цвета блестела на солнце, а под ней напряглись в ожидании возможного продолжения схватки могучие мышцы. Крупную голову, мощную шею и широкую грудь венчала густая грива такого же тёмно-кедрового цвета, что и у Кову. Но в ней уже виднелись проблески седины, выдавая возраст льва. Лёгкий ветерок мягко подхватывал пряди гривы, а часть её, образуя довольно густую чёлку на лбу, свисала почти до изумрудно-зелёных глаз, которые с угрозой смотрели на сородичей. На правом плече льва виднелся шрам странной формы, который представлял собой бледно-розовый овал с неровными краями, окружённый шерстью. Серьёзно раненный Кову, тяжело дыша, приподнял с земли голову, чтобы внимательно рассмотреть того, кто так вовремя вмешался. Но в этот момент силы покинули мощное тело молодого льва, и перед тем, как Кову потерял сознание, в его голове промелькнула мысль, что спаситель кажется ему странно знакомым.

Неожиданный гость слегка пригнул голову к земле и гулко и раскатисто зарычал. Сугуру яростно рыкнул в ответ, он явно узнал прибывшего.

— Я сказал — прочь! — чётко и по слогам повторил лев. — Прочь от этого молодого льва, если хотите унести отсюда свои жалкие шкуры!

— А что ты здесь забыл, старик? — фыркнул в ответ Сугуру.

— С целью, чтобы задать тебе тот же вопрос! — в тон рыкнул коричневый лев. — Я здесь с совершенно иной целью, нежели вы.

— Боюсь, что ты можешь не добиться этой цели, Мтаи! — раздался хриплый голос.

Лев обернулся, услышав собственное имя, и быстро сделал шаг к появившемуся напротив Килеме. Тот, усмехнувшись, выпустил из пасти Млинзи, которого держал за шкирку. Львёнок мешком свалился на землю и охнул от удара. Но тут его к земле прижала мощная лапа Килемы, и в этот момент в поле зрения львёнка оказался лев по имени Мтаи. Глаза львёнка расширились, но уже от радости — это был тот самый лев, которого Млинзи увидел в своём видении. В воцарившейся тишине над поляной прозвучал звонкий голос:

— Дедушка, помоги нам!

Услышав обращение львёнка, Мтаи сделал ещё шаг вперёд и отчеканил:

— Ты меня знаешь, Килема, — я не повторяю по два раза. Отпусти Млинзи немедленно! — И в это же мгновение лев увидел за спиной Килемы ещё две крупные фигуры. Враг услышал сзади весьма недвусмысленное рычание и обернулся. С обеих сторон к нему подходили два мощных льва — светло-коричневый с чёрной гривой и ярко-золотистый, с весьма интересной гривой алого оттенка. На помощь подоспели Малка и Симба.

— Оцени разумно шансы и отпусти львёнка! — угрожающе произнёс последний. — Или хочешь проблем?

— Проблем? — вскинул голову Килема, по-прежнему не отпуская Млинзи. Львы из его отряда отошли от стонущего на земле Кову и начали приближаться к трём львам и львёнку. Увидев, что назревает новый этап схватки, Мтаи быстро подошёл к Малке и Симбе. Килема, увидев, что теперь он в меньшинстве, злобно фыркнул и с силой отпихнул от себя Млинзи. Львёнок быстро вскочил и прижался к мощным лапам Симбы. Теперь три льва одновременно зарычали на врага, и тот, с ненавистью сплюнув им под лапы, произнёс:

— Это ещё только начало, ребята. Всё могло бы сложиться так, как выгодно мне, если бы кое-кто, — Килема бросил на Мтаи полный злобы взгляд, — не помешал!

— Вон! — рявкнул Мтаи. — И если ещё раз тебя, Килема, увижу здесь, тебе несдобровать!

Килема, ничего не ответив, велел своим львам:

— За мной!

Недовольно рыча, львы пошли за своим предводителем. Взгляд Мтаи упал на лежавшего на земле Кову, и лев поспешно подошёл к нему. А Килема, отойдя на несколько десятков метров, обернулся и выкрикнул:

— Вы уверены, что сможете защитить себя и этот комок шерсти от нас? Вы уверены, что те, кто пришёл со мной, — вся моя сила?

Из спасителей Млинзи никто ничего в ответ не сказал. А Килема, явно рассчитывая получить реакцию от львов, завершил тираду:

— Я до тебя рано или поздно доберусь, Мтаи! Но очень надеюсь на первое!

Снова не обратив внимание на угрозу, пожилой лев осторожно дотронулся до Кову и негромко окликнул его:

— Кову? Сынок, ты меня слышишь?

Пришедший в себя, но всё ещё подрагивавший Млинзи бросился к лежавшему на траве отцу. Львёнок, зарывшись мордочкой в его густую гриву, тихо произнёс:

— Папа, вставай, пожалуйста…

Напавшие всем скопом на Кову враги сделали своё дело — молодой лев был весь в крови, его тело покрывали глубокие и кровоточащие раны. Зять Симбы тяжело дышал, ему, несомненно, было плохо. Симба же, волновавшийся за судьбу своего преемника не меньше, тоже подошёл к Кову. Но, услышав слова Мтаи, только сейчас догадался к нему подойти и спросить:

— Ты кто такой?

— Где ваш лекарь? — задал Мтаи свой вопрос. — Моему сыну срочно нужна помощь.

— Ты не ответил на вопрос, — сделал шаг вперёд Малка. — Тебе его задал Король!

— Король примет верное решение, если покажет путь к их лекарю, чтобы тот помог оказать помощь моему сыну, — категоричным тоном, пресекающим все возражения, ответил пожилой лев. — А ответы на все вопросы — потом. А теперь помогите мне кто-нибудь поднять Кову, я его сам понесу к вашему лекарю. Так куда идти?

Симба недоумённо переглянулся с Малкой, но всё же подошёл ко Мтаи и помог ему погрузить тяжёлое тело Кову на широкую спину. Молодой лев открыл глаза и застонал от сильной боли, охватившей его тело жарким пламенем. Мтаи услышал только одно слово:

— Спасибо… — После этого Кову снова потерял сознание.

— Держись, Кову, всё будет в порядке, — тихо шепнул раненому Мтаи, затем обратился к Симбе: — А ты, Симба, покажи мне путь к вашему лекарю. А по пути я тебе всё расскажу. Так, а ты, — пожилой лев повернулся к Малке, — отведи Млинзи домой.

— Я пойду с вами, — Млинзи подошёл ко второму деду. Симба указал направление к Рафики, а Малка, пожав плечами, развернулся и пошёл в сторону Прайдрока. А Мтаи пошёл в направлении, что указал ему Король. Пожилой лев старался идти быстро, но осторожно — он нёс тяжело раненного сына.

Примерно минуту львы прошли молча. Млинзи же с нескрываемым восхищением любовался на появившегося так кстати Мтаи. Львёнок с вернувшейся к нему энергичностью шёл рядом то с Симбой, то со спасителем. Забегая вперёд, малыш рассматривал второго деда и сравнивал его с первым. Только сейчас он заметил, что Мтаи и Кову были сильно похожи друг на друга, только пожилой лев имел более широкий нос и массивный подбородок. И телосложение у него было мощнее, чем у Симбы, благодаря чему Млинзи понял, что его дед — настоящий боец, несмотря на то, что он старше Симбы явно не на один год. Сам же Мтаи, видя, с каким восхищением и восторгом в его глаза заглядывает внук, только улыбался, но через несколько мгновений улыбку сменяла тревога — сейчас старый лев беспокоился за сына, которому было намного хуже.

Первым молчание нарушил Симба:

— Ну и кто ты такой? Можно спрашивать?

Мтаи невозмутимо кивнул:

— Я думаю, Симба, у тебя много вопросов ко мне. Поэтому смело спрашивай, когда я тебе расскажу о себе. Моё имя — Мтаи.

— Мне это ни о чём не говорит, — покачал головой Симба. — Но откуда ты знаешь моё имя?

— Я многое знаю о вашем Прайдленде, — сообщил Мтаи. — Вообще это очень большая история, и желательно, чтобы о ней узнал Кову и остальные. И это касается в первую очередь моего внука. — Старый лев указал на идущего рядом с ним Млинзи. Симба моментально вскинул голову и уставился на Мтаи. Лев, правильно истолковав взгляд Короля, по-прежнему спокойным голосом продолжил:

— Кову — мой сын. Родной сын. Соответственно, Витани — моя дочь. Но я пришёл не только для того, чтобы увидеть своих детей. Вы все в опасности, Симба, а Млинзи — в особенности. Собственно говоря, я и пришёл из-за этого. Львёнку нужна защита от врагов.

— Мтаи, здесь есть те, кто в силах защитить Млинзи, — тряхнул гривой Симба. — Я, Кову, мой прайд. У нас было немало врагов, но мы их побеждали.

— От таких врагов, как этот Килема, которого ты уже видел, ты со всем своим прайдом не в силах будешь защитить Млинзи, — сообщил Мтаи и горько вздохнул. — Ты их не знаешь, в отличие от меня. Как ты думаешь, почему они напали именно на Кову и мальчика? Не станешь же ты утверждать, что просто так!

— Дедушка, это правда! — воскликнул Млинзи, заглянув Симбе в глаза. — Этот одноглазый лев сначала приказал убить нас с папой, а потом почему-то остановил их. Потом он подошёл ко мне — сразу ко мне! — и спросил, какой смертью я умереть предпочитаю. И почему-то он назвал меня каким-то провидцем, я сам ничего не понял… Затем они все напали на папу, он велел мне бежать, я бросился убегать, а этот… как этого с рассечённым глазом зовут?

— Килема, — кивнул Мтаи.

— Да, Килема, — поправился Млинзи. — Он бросился за мной. Когда он меня догонял, я спрыгнул вниз с обрыва, по краю которого мы пробегали. Но он, похоже, и правда хотел мне что-то сделать, поскольку бросился вслед за мной. Но внизу я застрял, а он подошёл ко мне и сначала замахнулся лапой для удара. Я думал, что это конец, и зажмурился. Но потом он ухватил меня в пасть — кстати, он больно сжимал меня — и, произнеся: «Убью тебя на глазах у отца, а потом и его за тобой отправлю!», понёс туда. Дедушка, почему он хотел убить меня? Что я ему сделал?

— Конечно, ничего, Млинзи, — успокоил его Симба. — Больше они не вернутся сюда, обещаю тебе.

Мтаи открыл было пасть, чтобы возразить в ответ, но, увидев предостерегающий взгляд Симбы, промолчал. Сейчас был не самый подходящий момент, чтобы рассказывать всю эту историю, особенно при Млинзи. Для его детского ума она оказалась бы слишком тяжёлой. Они со временем всё узнают, а пока нужно позаботиться о родном сыне.

Группа львов продолжала идти вперёд, а баобаб Рафики был всё ближе. Млинзи, заметив, что они уже приближаются к одному из своих любимых мест, убежал вперёд. Симба через минуту догадался задать вопрос, который должен был задать ещё в самом начале:

— Как Кову?

— Он серьёзно ранен, — покачал головой Мтаи, в голосе которого вновь сквозило беспокойство. — Я боялся, что Килема рано или поздно нападёт, ведь как чувствовал!

— Почему тогда они напали на Кову и маленького львёнка? — недоумевал Симба. — Ты в курсе об этом? И зачем этому Килеме убивать именно Млинзи?

— Я в курсе всего, — коротко ответил Мтаи. — И боюсь, что ответ на этот вопрос окажется очень и очень большим. Эта история началась ещё с незапамятных времён и продолжается до сих пор.

— У меня с каждой минутой к тебе всё больше вопросов, Мтаи, — процедил Симба. — Я не говорю о том, что я вообще не знаю, кто ты такой на самом деле. Мне просто нужно знать — кто такой этот Килема и что за история, о которой ты говоришь? Ты сам знаешь этого Килему?

— Как мне не знать своего заклятого врага, хоть и двоюродного брата? — фыркнул Мтаи. — Ведь и я оттуда же, откуда и он.

Услышав последние слова Мтаи, Симба медленно поднял на него взор, и старый лев увидел, что в карих глазах загорается ярость. Король прорычал:

— Ты сейчас всё равно что признался мне в том, что пришёл с врагами! Откуда мне знать, что ты не с теми же намерениями пожаловал в моё Королевство?

— Ты можешь думать сейчас что хочешь, Симба, — невозмутимо ответил Мтаи, глядя пожилому Королю прямо в глаза, — но когда ты всё узнаешь, то изменишь своё мнение обо мне. Но думаю, что будет лучше, если то, что я хочу рассказать, узнаете вы все. Я прекрасно понимаю, что у тебя очень много вопросов, но ответы на них ты получишь, обещаю. Тебе, как Королю и деду Млинзи, это необходимо знать.

Высказавшись, Мтаи отвёл взор от Симбы и, увидев, что они уже подошли к баобабу Рафики, слегка ускорил шаг. Кову, лежавший на спине отца, тихо застонал. Мандрил, уже заметивший подходивших к нему львов, засуетился наверху. Симба, опередив Мтаи, подошёл к толстенному стволу дерева, рядом с которым лежал Млинзи. Рафики поспешно спустился вниз при помощи лиан.

— О Айхею, что случилось? Кого убить пытались? — ужаснулся Рафики, увидев окровавленного Кову на спине Мтаи. Затем Симба увидел, как глаза мандрила расширились при взгляде на Мтаи, впрочем, сам старый лев тоже резко остановился. Оба животных несколько мгновений смотрели друг на друга, затем Симба одёрнул шамана:

— Рафики, Кову нужна помощь, срочно!

— Кладите его в тень, — коротко распорядился Рафики и поднялся наверх за мазью для ран. Мтаи проводил его взглядом, затем зашёл в тень огромного дерева, и они с Симбой аккуратно опустили бессознательного Кову на траву. Оказавшись на земле, молодой лев на пару мгновений пришёл в себя и, открыв глаза, простонал:

— Где Млинзи?

— Он в безопасности, Кову, — успокоил его Мтаи. Тут львёнок, услышав, что папа очнулся, быстро подошёл к нему и зарылся мордочкой в его гриву.

— Папа, ты жив…

— Да, сынок, — слабо улыбнулся раненый, — папа в порядке! А тебя не тронули?

— Нет, не трогали, — покачал головой Млинзи. — Как только прибежали дедушка с дядей Малкой, как сразу все перепугались и убежали!

Зять Короля слабо и добродушно засмеялся, но тут его взгляд упал на стоявшего рядом с ним улыбающегося, но одновременно и встревоженного, Мтаи. Молодой лев в удивлении попытался подняться, но тут же почувствовал сильную слабость и головокружение. Чуть засохшие раны снова начали сильно саднить. Мтаи поспешно подошёл к Кову и лёгким толчком заставил его откинуться на траву.

— Лежи, Кову, и не вставай пока, — велел он.

Молодой лев почувствовал, что снова проваливается во тьму, и смог только спросить:

— А ты кто?

Но ответить Мтаи не успел — Кову закрыл глаза и снова потерял связь с действительностью. Несколько мгновений старый лев смотрел на сына, затем ласково провёл лапой по его загривку и произнёс:

— Держись, сынок, ты обязательно поправишься. Рафики поможет.

Вскоре раны у Кову были обработаны, и сейчас он спал в прохладной тени баобаба. Млинзи же находился рядом с отцом и поглаживал его по передней правой лапе. За это время Рафики и Мтаи несколько раз обменивались многозначительными взглядами, и у наблюдавшего это Симбы возникло ощущение, что этот старый лев и их шаман знакомы, причём давно.

Король подошёл к лежавшему неподалёку от Кову Мтаи и сказал ему:

— Если у тебя есть что рассказать, то пошли со мной на мою Скалу. Всё расскажешь при всех.

Мтаи, вздохнув, ответил:

— Сейчас пока не время, Симба. Во всяком случае, для Кову, надо подождать, пока ему не станет лучше. Ведь эта история касается и его.

— Подождать, пока этот Килема снова нападёт на нас? — взвился Симба. — Из твоих слов выходит, что он почему-то хочет убить именно Млинзи, так почему? И ещё — тебе ли не знать своего двоюродного брата? — Последние слова прозвучали с некоей издёвкой, но Мтаи не обратил на это внимания, а если и обратил, то виду не подал.

— К сожалению, я его знаю очень хорошо, поэтому с уверенностью тебе заявляю — он просто так не отступит от своей цели, добьётся этого во что бы то ни стало! Избавиться от Млинзи для него — самая первостепенная цель, поскольку он представляет для них угрозу.

— Маленький львёнок? Угрозу? Для отряда взрослых львов? — градом посыпались из Симбы вопросы. — Мтаи, ты точно что-то путаешь!

— Не путаю, — покачал головой лев. — Я тебе обещаю всё рассказать, Симба, но не сегодня. Дай Кову прийти в себя.

Симба явно желал высказать возражения, но, увидев твёрдый и решительный взгляд зелёных глаз Мтаи, промолчал. Отчего-то у Короля сложилась уверенность, что старый лев его не обманет. Вздохнув, Симба произнёс:

— Ладно, Мтаи, давай отложим этот разговор до завтра, а я пойду и отведу Млинзи домой. Останься тогда с Кову.

С этими словами Король развернулся и позвал внука:

— Млинзи, пойдём домой. Папе нужно отдохнуть, мы завтра к нему придём с тобой.

— Я хочу с дедушкой Мтаи остаться, — быстро подняв голову, просящим тоном произнёс Млинзи. — Пожалуйста, дедушка Симба!

Мтаи подошёл к внуку и, ласково потрепав его по макушке и взъерошив чёлку, ободряюще произнёс:

— Не расстраивайся, малыш! Мы с тобой будем очень часто видеться! Давай ты сегодня сходишь домой, там за тебя мама наверняка сильно переживает. А вечером или завтра ты меня снова увидишь, хорошо?

Львёнок радостно кивнул и, подойдя ко Мтаи, ласково потёрся мордочкой об его огромную лапу и прошептал:

— Спасибо, дедушка! Я буду скучать по тебе!

Мтаи приобнял лапой львёнка, затем легонько подтолкнул к Симбе. Млинзи послушно засеменил за пожилым Королём в сторону уменьшившегося до размеров небольшого камня Прайдрока. Почти на каждом шагу львёнок оборачивался назад, чтобы посмотреть на второго деда. Мтаи проводил льва и львёнка долгим взглядом и повернулся к баобабу, откуда на него сверху смотрел Рафики. Затем старый лев подошёл к дереву, и мандрил поспешно оттуда спустился, а затем не менее быстро подошёл ко Мтаи и заключил его в крепкие объятия.

— Я знал, что ты жив, мой мальчик! — прошептал Рафики, стискивая руками могучую шею льва.

— Я тоже рад видеть тебя, дядюшка Рафики! — произнёс Мтаи и в свою очередь приобнял мандрила лапой, затем шутливо поинтересовался: — Скрипишь помаленьку?

— Как получается, Мтаи, — в тон ему ответил Рафики, а затем уже печальным тоном продолжил: — Да и ты постарел, милушка, постарел…

— Я ещё тебя планирую пережить! — хохотнул старый лев, отпуская мандрила. Впрочем, тот через несколько мгновений посерьёзнел и, обернувшись на всякий случай назад, на баобаб, в тени которого отдыхал раненый Кову, тихо спросил:

— Ты ведь здесь из-за этого, да? Из-за Млинзи?

— Да, друг мой, из-за мальчика, — ответил Мтаи. — Он — не побоюсь этого слова — в смертельной опасности. Прямо сейчас на Кову и Млинзи нападали, причём практически при мне. Млинзи сам всё видел и рассказал мне, ведь Килема обращался именно к нему.

— Они не тронули мальчика? — испугался Рафики.

— Нет, да при мне и Симбе не посмели бы, — тряхнул густой гривой лев. — К тому же с Королём был ещё один лев, его друг, кажется. Но, — тут Мтаи погрустнел, — это они в первый раз отступили перед тремя львами, боюсь, что этого больше не будет. Их намного больше, это-то я знаю точно… Но самое главное, что Симба и остальные теперь в курсе нависшей над ними угрозы. Причём не только над прайдом, но и над всем Королевством.

— Вот и я этого боюсь, — тяжело вздохнул Рафики. — Я общался сегодня с духами Королей, и они все сулят нам тяжёлое время. Боюсь, что очень надолго, Мтаи. Сейчас я говорю это тебе, поскольку Симба не в курсе всей угрозы. Но я не в курсе того, что происходило у тебя.

— Я ему обещал всё рассказать, но нужно, чтобы это знали все, — сообщил Мтаи. — А что происходило у меня — это целая история… Как сейчас Кову?

— Я ему дал зелье, уменьшающее боль и вызывающее сонливость, — ответил мандрил, — так что до вечера он проспит, тогда ему станет намного лучше. А пока я хочу тебя послушать.

Некоторое время Мтаи и Рафики говорили между собой. Старый лев рассказывал один интересный момент из своей жизни, когда услышал топот лап бегущей львицы. Рафики, внимательно слушавший друга, выглянул из-за ствола баобаба, где они расположились, неподалёку от спавшего Кову. К дереву подбежала запыхавшаяся Киара. Оглядевшись по сторонам, она громко позвала:

— Кову! Рафики!

В глазах львицы металась сильная тревога — она узнала от Симбы, что произошло с Кову, и прибежала к любимому мужу, чтобы убедиться в том, что с ним всё в порядке. Мтаи поднялся с земли, отряхнулся и вышел на зов. Увидев незнакомого льва, Киара попятилась назад.

— А вы ещё кто? — испуганно спросила она. — Что вы здесь делаете? Где Кову?

— Не беспокойся, Киара, с ним всё хорошо, — успокоил её Мтаи. — Он здесь!

Киара, потрясённая тем, что незнакомец знает её имя, отступила ещё на шаг назад.

— Юная принцесса, не бойся! — из-за дерева выбрался Рафики. — Твой муж в порядке, сейчас спит и набирается сил! А этого льва тебе бояться нечего — я ручаюсь за него целиком и полностью.

— Тогда кто это? — спросила Киара, уже заметно успокоившаяся.

— Меня зовут Мтаи, Киара, я родной отец Кову, — улыбнулся старый лев, сделав шаг навстречу молодой львице. — Разве тебе Симба, когда пришёл на Прайдрок, не рассказал о случившемся?

— Рассказал, вот я и прибежала сюда, — выдохнула принцесса. — Я боялась за Кову и за Млинзи, но отец мне сказал, что там есть кому присмотреть за ним. Подождите…

До Киары только сейчас дошли слова старого льва о его родстве с Кову, и молодая львица с явным интересом начала рассматривать Мтаи. В её голове прозвучали вчерашние слова Млинзи, адресованные Кову: «Тот лев был уже немолодым, но похож на тебя. И без шрама». А лицо супруга, которое она великолепно помнила и знала, было действительно очень схожим с лицом Мтаи, и через несколько минут Киара удивлённо произнесла:

— Так это тебя Млинзи видел в том видении!

— В каком видении? — одновременно спросили Мтаи и Рафики. Киара рассказала им о том, что произошло с Млинзи на границе со Слоновьим кладбищем. Мандрил и старый лев многозначительно переглянулись, затем Мтаи сказал:

— Похоже, сегодня самое время рассказать всю историю. Вот всё и начинается, Рафики!

— Что начинается? — переспросил шаман.

Мтаи изумлённо повернулся к нему.

— Ты так и не рассказал Симбе про особенность Млинзи? Ты ведь знаешь, почему львёнок увидел меня! Видение было вчера — я здесь уже сегодня!

— Симба же в курсе… — начал было Рафики, но Мтаи перебил его:

— Симба в курсе только того, что его внук отмечен Королями прошлого. И ты только что мне сказал, что львёнка отметил также и Малики — самый первый Король Прайдленда. Первый Провидец! Ты общался с его духом!

— Постойте, постойте! — решительно прервала их Киара. — Я окончательно перестала что-либо понимать. Какие Провидцы? И какое отношение к этому имеет мой сын?

Мтаи повернулся к Киаре и внимательно посмотрел в её карие глаза, затем, вздохнув, произнёс несколько слов, которые запутали молодую львицу ещё больше:

— Млинзи, Киара, отмечен не только духами твоего деда, прадеда и прапрадеда. Его отметили также духи тех Королей, которые известны как два Великих Провидца — Малики и Мвагузи* * *

. Я не знаю, почему Рафики так и не рассказал об этом твоему отцу! — И Мтаи с укоризной посмотрел на старого друга.

— Я не упомянул лишь имён тех Провидцев, — возразил Рафики.

— Ладно, — махнул лапой Мтаи. — Теперь я просто обязан рассказать вам всем эту историю. Она касается в первую очередь именно Млинзи.

* * *

После этой встречи незаметно и быстро пролетело время, день, отчаянно сопротивляясь, уступил место вечеру. Солнце, завершая свой путь по небу, начинало уже клониться к закату, но воздух был ещё жарким. Мтаи куда-то ушёл, но перед уходом сказал Рафики, что ему нужно закончить одно важное дело. Старый лев примерно минуту посидел рядом со спавшим сыном, затем поднялся и пошёл в сторону от баобаба. Через несколько минут он растворился вдали.

Кову к вечеру пришёл в себя. Покрытое уже засохшими ранами тело приятно согревал вечерний воздух. Молодой лев открыл глаза и снова их закрыл, затем сделал несколько глубоких вдохов и, почувствовав, как к нему постепенно начинают возвращаться силы, приподнял голову. Откуда-то сзади послышался шорох, и рядом с Кову появилась светлая фигура. Севшая рядом с ним львица ласково лизнула льва в щеку и с улыбкой спросила:

— Как мой малыш себя чувствует?

— Киара, — мурлыкнул лев и, приподнявшись на локтях, перекатился на живот. Однако мягким толчком принцесса заставила Кову откинуться обратно на землю.

— Не так быстро, больной! — нарочито строгим тоном произнесла Киара, потом, не удержавшись от улыбки, легла рядом с мужем и положила голову на его плечо. Так они пролежали несколько минут, затем Кову спросил:

— Перед тем как потерять сознание, я увидел чужого льва неподалёку от себя. Он мне показался странно знакомым потому, что был похож на меня.

— Этот лев тебя и принёс сюда, — сказала Киара. — Ещё к нему подоспели папа и дядя Малка. Млинзи не пострадал, он сейчас на Прайдроке.

— А где тот лев? — спросил зять Симбы. — И кто он такой вообще, если спас и сразу ушёл?

— Он вернётся, Кову, — возразила дочь Короля. — Его зовут Мтаи, он представился как ваш с Витани отец.

Кову медленно поднял голову и внимательно посмотрел на жену. Верно истолковав его взгляд, молодая львица рассказала ему о своей встрече с ним, а также в подробностях поведала ему то, что Мтаи рассказал о Млинзи.

— Провидец? — недоумевал Кову. — Этот Мтаи ничего не путает?

— Судя по тому, что Рафики в курсе всего этого, Мтаи не ошибается, — пробормотала Киара. — Они с Рафики, оказывается, знакомы, и явно давно. А отец Рафики доверяет, я думаю, Мтаи можно тоже верить.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Кову и прикрыл глаза. — Надо посмотреть на него поближе, когда он вернётся.

— Кову, я уверена, что он не обманет нас, — произнесла Киара. — Он сам принёс тебя сюда, он не хотел даже тебя оставлять, когда уходил. Млинзи сам не хотел уходить от него! А кто, как не львята, смогут различить в поведении взрослых львов фальшь? И помнишь, что рассказал Млинзи про своё видение? Пожилой лев, похожий на тебя…

— Постой-ка… — пробормотал Кову, явно что-то вспомнив. — Симба вчера рассказывал об отношениях матери с неким бродягой по имени Мтаи. Хазира ему тогда всё рассказала… Может, этот Мтаи и есть тот самый бродяга? Мама ещё тогда провела с ним несколько дней…

— А с момента их встреч и до бунта Зиры против отца прошло около четырёх месяцев, — кивнула Киара. — Видишь, шансы на то, что Мтаи на самом деле твой отец, велики. И… он хочет нам рассказать кое-что очень важное, и это касается нашего мальчика.

* * *

Вечерние лучи заходящего солнца заливали саванну багрянцем, заставляя переливаться бликами коричневую шкуру большого льва, неторопливо пересекавшего территорию. Пасть его была обагрена кровью, сам же лев нёс в зубах довольно большой кусок мяса. Недавно поевший Мтаи шёл, оглядываясь по сторонам, в известном только ему направлении. Он знал, куда идёт, знал, к кому… Она давно уже ждёт его, но ей каждый раз перед ним неловко. И ещё более неловко будет при всех тех, кого она знала уже давно.

Мтаи спустился вниз, к реке, несущей свои воды неведомо куда, и пошёл вдоль её берега. Через пару минут перед ним появилась небольшая пещера в скалистом берегу. Туда и направил старый лев свои шаги. Лежавшая внутри львица, уже далеко не молодая, примерно одного со Мтаи возраста, повернулась на звук его тяжёлых шагов. Увидев знакомое с детства лицо, она негромко произнесла:

— Ты всё-таки пришёл, Мтаи. — В голосе львицы прозвучали нотки разочарования.

— Ты знаешь, что я не могу тебя отпустить. Тебе предстоит с ними серьёзный разговор, как и мне.

— Ты всё рассказал им обо мне? — львица поднялась на лапы.

— Не успел, — покачал головой лев. — Я едва подоспел сыну на помощь. На Кову и на Млинзи напали Килема и его львы.

— С ним всё в порядке? — подскочила львица.

— В порядке, — сухо ответил Мтаи. — Я решил не рассказывать всю историю, пока Кову не станет лучше, ведь речь напрямую касается Млинзи. И не только его, а ещё Симбы, Киары… Всех!

— Тогда зачем тебе нужна я? — взмолилась львица. — Скажи, Мтаи!

— Многие не в курсе твоих родственных связей, — сухо ответил старый лев. — И Симба, и Кову, и Витани…

— И ты хочешь меня опозорить перед ними, — горьким тоном подхватила львица.

— Позорить я тебя не собираюсь, — каменным голосом сообщил Мтаи и, помолчав немного, добавил с горечью: — Ты сама себя опозорила ещё давно. Даже хуже, чем опозорила…

Львица лишь тяжело вздохнула и принялась за еду, которую Мтаи принёс ей. Сам же старый лев сидел неподалёку, лишь изредка косясь на склонившуюся над едой фигуру. Он так и не мог поверить в то, что эта львица, что сейчас сидит перед ним — та, которую он любил в молодости, с которой встречался ещё несколько лет назад… В те дни она казалась ему незабываемой, она существовала только для него… Однако Мтаи никак не ожидал, что его прежняя любовь превратится в настоящего монстра.

После того как львица управилась с ужином, Мтаи поднялся и направился к выходу из пещеры. Подняв голову, она спросила:

— Ты уходишь? Не останешься?

— Я должен присмотреть за сыном, — сухо сказал лев, обернувшись на полпути. — А ты останешься здесь, завтра я за тобой приду, так что жди.

— Постой! — Львица быстро встала, подошла ко Мтаи и, заглянув в его зелёные глаза, тихо спросила: — Ты ведь не сказал Кову и Витани, что… что я жива?

— Нет, но они сами всё увидят завтра воочию, — сухо сообщил старый лев и, не оборачиваясь, пошёл прочь. Проводив его грустным и задумчивым взглядом, львица повернулась и пошла в пещеру.

_____________

Примечания:

*Дого (суах.) — маленький, крошечный

**Килема (суах.) — дефект. На протяжение нескольких лет, до самого воцарения Млинзи на престол, является главным антагонистом. Персонаж существенно старше Симбы и имеет трёх взрослых сыновей. Подробнее о них в следующих главах. Злой, изворотливый и одновременно умный.

* * *

Сугуру (суах.) — бездушие. Является старшим из трёх сыновей Килемы и ярый его сторонник. Отец любит его больше остальных, но иногда по жестокости Сугуру будет превосходить отца, чему Килема будет не совсем рад. В фанфике ему достанется весьма немалая роль.

* * *

Мтаи (суах.) — отметина, шрам, рубец. Настоящий отец Кову и Витани и бывший любовник Зиры, а также давний воспитанник Рафики. По сути — является одним из самых главных героев фанфика. Он в курсе предназначения Млинзи, своего внука, и пришёл в Прайдленд, приняв сам для себя решение обучать и защищать юного льва и его семью. Является ментором, обучающим юных львов — королевских особ. Позднее он возьмёт к себе Млинзи для обучения. Помимо Кову и Витани, у Мтаи есть ещё родные, они появятся в дальнейшем. Он на несколько лет старше Симбы.

* * *

Малики и Мвагузи (суах.) — король и провидец соотв. Короли Прайдленда, которые умели видеть и предсказывать будущее. За всё существование этих земель таких правителей было только двое. Подробнее о них в последующих главах.

День, казавшийся для жителей Прайдрока бесконечным, начал постепенно подходить к своему завершению. Завершая свой дневной путь по голубому небу, клонилось к закату солнце, заставляя тени удлиняться всё больше и больше. Легкий вечерний ветерок слабо шевелил траву, отчего она тихо и приятно шелестела. Становилось немного прохладнее, но продолжала давать тепло нагретая за день солнцем земля. Под большим баобабом лежал, равнодушно посматривая по сторонам и медленно поворачивая голову, молодой лев с шерстью коричневого цвета. Зелёные глаза Кову почти ничего не выражали, но, слушая, как на своём баобабе что-то напевает себе под нос Рафики, он думал о произошедшем сегодня.

Мысли, метавшиеся в голове Кову, сменяли друг дружку, но были об одном и том же — о загадочном видении Млинзи, которое, кажется, сбылось. Не прошло и суток, как в их Прайдленд пожаловал незнакомец по имени Мтаи и назвавшийся его, Кову, отцом. А незадолго до появления Мтаи Млинзи почувствовал приближающееся нападение… И все события оказались взаимосвязанными, и если Кову вначале думал, что его сыну приснился обычный сон, то сегодня его предположениям был нанесён сокрушительный удар. «С моим мальчиком происходит что-то не то, совсем не то», — думал молодой лев, тяжело вздыхая. Сейчас он был не один, а с Киарой. После разговора со Мтаи она уходила ненадолго на Прайдрок, обещав вечером прийти с Млинзи. Но её обещание было встречено сопротивлением со стороны мужа, который опасался нового нападения, а что может сделать против десятка матёрых львов одна молодая самка? Поэтому сейчас она пришла одна.

— Завтра будет лучше, так что приду уже завтра на Прайдрок, — улыбнулся Кову, когда Киара сообщила, что хочет переночевать под баобабом, рядом с любимым.

— Если снова не помешают!

— Упаси Айхею! — испуганно выпалила Киара, но, увидев улыбку мужа, легонько толкнула его лапой. — Кстати, папа собирался к тебе зайти с обхода.

— Угу, — кивнул Кову, глядя куда-то вдаль. Ему показалось, что там мелькнула фигура льва, это мог быть его отец. К тому же у молодого льва было ко Мтаи много вопросов. Может, то, что старый лев собирается рассказать, и будет содержать в себе ответы на них? И самое главное — что он хочет рассказать о Млинзи? Почему с ним происходят такие странные вещи? Те же самые вопросы терзали и Киару, поэтому она прекрасно понимала чувства и настроения Кову. За всё то время, что они были вместе, им вовсе не нужны были слова, чтобы что-то высказать друг другу — Киаре достаточно было лишь заглянуть в красивые зелёные глаза супруга.

Перехватив взгляд любимой львицы, Кову с тихой улыбкой спросил:

— Что ты на меня так смотришь, малыш?

— Мне просто нравится, как ты с таким задумчивым видом смотришь вдаль, — улыбнулась Киара, затем посерьёзнела: — Я просто сильно переживаю за нашего Млинзи, особенно после того, что я сегодня узнала.

— Не ты одна, — вздохнул Кову. — Особенно мне интересно узнать, почему этот Килема хочет убить именно львёнка? Что он для него представляет? Какую-то угрозу? Киара, я вообще ничего не понимаю!

— Не ты один, — хмыкнула молодая львица. — Надеюсь, что мы завтра всё узнаем, когда Мтаи вернётся.

— Не когда, а если он вернётся, — повернулся к жене Кову. — Я ему не слишком-то верю, хоть он и называет себя нашим с Витани отцом. Не пытается ли он нас обмануть?

— Думаю, что нет, — после нескольких секунд молчания сказала Киара. — Но в любом случае всё узнаем завтра.

* * *

А на Прайдроке до конца дня также кипели разговоры о произошедшем. Симба, вернувшийся на Скалу вместе с Млинзи, коротко рассказал о нападении на Кову и его сына, а также об их неожиданном спасителе. Витани, также встревоженная, ушла навестить брата сразу после возвращения Киары. Млинзи же, уверенный, что с отцом сидит новоявленный дедушка, попросился с тётей, но мама не отпустила сына. Вернулась же молодая львица как раз с заходом солнца. Войдя в пещеру, Витани застала почти всех членов прайда за разговором. Все львицы обменивались предположениями о том, что произошло с Кову и Млинзи. Брат поведал сестре о появлении отца, поэтому теперь и у Витани был повод для раздумий.

— Может ли он оказаться на самом деле одним из этих нападавших? — спросила Сахифа, в лапах у которой лежала Мвензи и вертела головой по сторонам. — Вдруг он пытается втереться к нам в доверие?

— Я с этим Мтаи сегодня говорил, он всё равно что признался мне, что является членом их прайда, — сказал Симба. — К тому же он двоюродный брат этого Килемы, который напал на Кову. Но я видел, как он смотрел на нападавшего, видел, как он его прогонял. Они были готовы буквально наброситься друг на друга! А уходя, Килема пригрозил ему расправой. Да и Мтаи сам сказал, что вражда у них уже идёт давно.

— Почему вы все думаете, что дедушка Мтаи — плохой? — грустно спросил Млинзи, сидевший рядом с Симбой. — Я сам видел, как он нёс папу к Рафики на своей спине. Он сразу бросился к нему, когда этот Килема ушёл со своими львами.

— Млинзи, многие враги пытаются сначала понравиться, а потом нанести удар из-за валуна, — мягко возразила ему лежавшая у входа Сараби. — Такое очень часто случается, ты это поймёшь, когда будешь большим.

Львёнок вскочил на лапы.

— Хватит уже каждый раз говорить о том, что я маленький! — запальчиво закричал он. На его глазах показались злые слёзы. Симба, удивлённый вспышкой внука, тихо, но повелительно рыкнул на него, однако Млинзи не обратил на это внимания. — Почему вы все отказываетесь верить, что он хороший? Я уверен в этом! Он спас меня, он спас папу, а вы сразу его во враги заносите? И я видел, с какой теплотой в глазах он смотрел на меня, когда я к нему подошёл! Он нам не сделает ничего плохого!

— Сбавьте тон, юный лев! — строго одёрнул львёнка Симба, но тот лишь огрызнулся и выбежал из пещеры наружу, в объятия опускающейся на саванну ночи. Лев строгим взглядом посмотрел внуку вслед, затем пробурчал себе под нос: — Похоже, он уже сильно симпатизирует Мтаи.

— Симба, а когда ты сегодня навещал Кову, ты видел там этого Мтаи? — спросила Нала у мужа.

— Нет, его там не было, — покачал головой Король. — Рафики сказал, что ушёл по важному делу. Интересно, по какому?

На несколько минут прайд замолчал. Тишину нарушило лёгкое шуршание — это поднялась Мвензи и направилась к выходу из пещеры. Наверняка пошла за Млинзи, подумал Симба, а затем в тишине прозвучал голос Сараби:

— Наверное, этот лев что-то скрывает от тебя, сынок. Если он собирался прийти завтра, то разговор предстоит с ним очень серьёзный.

— Я знаю, мама, — кивнул пожилой лев. — И несколько вопросов у меня к нему уже есть. И не у меня одного. — Произнеся последние слова, Симба покосился на Витани, которая во время разговора так и сидела около выхода на выступ. Поймав взгляд Короля, молодая львица только вздохнула, но ничего не сказала. Через несколько минут Мвензи привела за собой друга, и юный наследник — под суровым взглядом деда — попросил прощения за свою резкость.

* * *

Тёмно-синее, почти чёрное полотнище ночного неба было усеяно серебристой россыпью звёзд. Над саванной неторопливо и величаво плыла луна, проливая мертвенно-бледный свет на погружённую в сон саванну. Тишина царила и в пещере Прайдрока, её лишь изредка нарушал шорох — это поворачивалась на другой бок какая-нибудь львица. Весь прайд крепко спал, некоторые львицы лежали почти вплотную друг к другу, чтобы согреваться — ночи становились холоднее, приближалась осень. Спал, свернувшись калачиком под боком матери, Млинзи, тихо сопела уткнувшаяся мордочкой в тёплую шерсть Сахифы Мвензи. Бессилен сон оказался лишь перед Королём. Симба лежал на боку, положив переднюю лапу на бок Налы, и смотрел в чёрное пространство пещеры. В звенящей тишине нелёгкие мысли одолевали пожилого льва всё сильнее. Поводом для раздумий были сегодняшние происшествия и нападения. Кто за этим стоит? Как с этим связан Мтаи? И что теперь ждёт его родное Королевство? И самое большее беспокойство Симбе доставлял главный вопрос — какая роль во всём этом отведена Млинзи? Какая судьба ждёт внука Короля?

Одолеваемый тяжкими думами, Король тяжело вздохнул и медленно и осторожно поднялся. Ему захотелось выйти наружу и подышать свежим воздухом. Нала подняла голову и сонным голосом спросила:

— Симба, ты куда?

— На свежий воздух ненадолго выйду, — тихо ответил лев и ласково коснулся жениной щеки носом. — Спи, милая, я сейчас приду.

С этими словами Симба вышел наружу. Тихо и ласково его массивное тело охватила ночная прохлада, и лев сделал несколько глубоких вдохов. Спать ему почему-то не хотелось, поэтому Симба решил немного прогуляться вокруг Скалы и стал спускаться вниз. Под мощными лапами медленно шедшего льва тихо шуршали камушки, их острые края раздражали чувствительные подушечки. Но через несколько мгновений им на смену пришла прохладная земля и трава. Симба медленно направился прямиком под выступ Прайдрока.

Медленно проходя под нависавшей над ним каменной громадой, пожилой лев вдруг услышал лёгкий шорох, который доносился от стены под выступом. Навострив уши, Симба подошёл к вертикальной поверхности и успел увидеть шмыгнувшую мимо крысу. Льву показалось кое-что странным — она быстро пробежала не вдоль стены, а внутрь неё. Наклонив голову пониже, лев увидел небольшое отверстие в земле, а затем его нос уловил странный запах, шедший оттуда. Нет, он не был ему знаком, просто от него оставалось неприятное ощущение, как будто душу что-то тревожит, и в первые минуты непонятно — что именно… Симба выпрямился, затем вновь пригнул голову к дыре в земле… и внезапно его передние лапы провалились глубоко вниз. Слабый свет луны и подмигивающие с ночного небосклона звёзды внезапно куда-то пропали, им на смену явилась чернота. Последнее, что Симба почувствовал — это то, что он стремительно катится куда-то вниз по каменистому склону, больно ударяясь частями тела о выступающие камни. Так продолжалось недолго, несколько мгновений, затем миг полёта вниз — и последовал чувствительный удар о твёрдую каменную поверхность. При падении Симба довольно сильно ударился головой о лежавший внизу камень. Разом пропали все звуки и ощущения — пожилой лев потерял сознание и остался лежать на холодном камне… Никто этого не видел и не слышал.

* * *

Полновластным хозяином воцарилось над африканской саванной солнечное утро. Над восточным горизонтом показался краешек солнца, рассеивая ночную тьму и прогоняя её насовсем. Маленькие капельки росы блестели на каждой травинке, на каждом стебельке, на каждом листочке кустарников и деревьев. Лучи восходящего светила падали на небольшую скалу, находившуюся недалеко от баобаба Рафики, и заглядывали внутрь маленькой пещеры, в которой с трудом поместились бы два льва. Яркий свет упал на коричневую морду молодого льва, спавшего на прохладном полу. Кову открыл глаза и заморгал, затем поднял голову и осмотрелся. В первые моменты лев не понял, где находится — эта пещера ничем не напоминала то место, где он обычно ночевал с супругой. Но потом в голове забрезжил лучик понимания — вчера на него с сыном напали, Кову получил серьёзные ранения, а Рафики, оказав молодому льву необходимую помощь, посоветовал ему не идти на Прайдрок, а переночевать здесь. Недалеко от баобаба и нашлась подходящая пещера, которую мандрил нашёл ещё давно. Туда он и проводил Кову, где он благополучно переночевал. Рядом со входом в пещеру свернулся огромным клубком Мтаи, вернувшийся, очевидно, поздно. Кову медленно поднялся и осторожно потянулся, чтобы не открылись уже затянувшиеся раны. Лёгкое покалывание вместо острой и резкой боли послужило своеобразным ответом на потягивание, и Кову почувствовал, как тихо хрустнули позвонки. Довольно охнув и ощутив возвращение прежних сил в тело, молодой лев широко зевнул и отряхнулся от налипшей на тело пыли. Мтаи медленно поднял голову и, увидев сына, улыбнулся:

— Доброе утро, сынок.

— Доброе, — кивнул Кову.

Мтаи также широко зевнул и, поднявшись, отряхнулся. Кову, покосившись на отца, спросил:

— Ты тут ночевал, что ли? И куда ты вечером ходил?

— Да, ночевал, — ответил старый лев. — Я боялся, что Килема может снова напасть. А ходил я вчера по одному делу, о котором ты узнаешь сегодня.

— О чём я сегодня узнаю, Мтаи? — спросил молодой лев. — Что за информация, которую ты хочешь сообщить непременно при всех?

— Важную, — коротко сказал Мтаи. — И насчёт твоего обращения ко мне — ты, Кову, можешь смело называть меня отцом. Если думаешь, что я обманываю Симбу, тебя и Витани, то ты ошибаешься. А если не веришь, то доказательства я тебе предоставлю — тоже сегодня. Просто поверь — я не обманываю.

— Дай мне повод в этом убедиться, — глядя отцу в прямо в глаза, процедил Кову.

Выдержав жёсткий взгляд сына, Мтаи только кивнул.

— Тогда идём, — велел молодой лев и вышел из пещеры. Мтаи, тяжело вздохнув, последовал за сыном. Оба льва направились к баобабу Рафики, так как путь к Прайдроку лежал прямо через него. Солнце ласково согревало мощные тела идущих зверей. Мтаи спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — коротко ответил Кову. — Дойду до дома.

— Ты решил прямо сейчас вести меня к Симбе? — удивился старый лев. — А не рано ли?

— Пока мы идём, Симба к тому времени уже проснётся и пойдёт на обход Королевства, — сообщил Кову. — Подождём, когда он вернётся. К тому же о тебе уже наверняка все узнали от него или от Киары, так что большого количества вопросов тебе не избежать, отец!

— У меня имеются на них ответы, сын, — отрезал Мтаи.

В молчании оба льва подошли к баобабу, и Мтаи негромко позвал:

— Рафики!

Наверху послышался лёгкий шорох, и между ветвями показалось заспанное лицо шамана. Увидев пришедших, он удивился:

— Куда это ты так рано направился, Мтаи? Да ещё и с Кову? Разговор по душам с сыном? Кстати, Кову. как ты себя чувствуешь?

— Нормально, Рафики, спасибо, — кивнул молодой лев.

— Мы пойдём, Рафики, — обратился к мандрилу Мтаи. — Разговор будет сегодня долгий и нелёгкий.

— Не пугай только Млинзи всеми этими историями, — предостерёг шаман друга. — Кову, а тебе нельзя напрягаться физически в течение нескольких дней, слышишь?

— Угу, — буркнул под нос зять Симбы.

— Идём, Кову, — позвал его Мтаи, и оба льва продолжили путь к Прайдроку. Через минуту Кову спросил:

— А «все эти истории», как сказал Рафики, — это и есть ответы на мои вопросы?

— По большей части — да, — кивнул Мтаи. — Поверь мне, это всё никак не для детских ушей, но Млинзи должен это узнать. Нет, я не собираюсь никого запугивать. Просто поверь, что это важно для всех. Кстати, вас с Витани это тоже касается.

— При чём здесь Витани? — удивился молодой лев. — Как она-то с этим связана?

Мтаи быстро обошёл Кову, преградив ему путь. Молодой лев остановился и непонимающим взором уставился на отца.

— Кову, — чуть повысил голос старый лев, — с тем, что я хочу вам рассказать, связаны и ты, и Витани, и Симба, и Киара, — вообще все, понимаешь? И не только они, но и их предки! Опережу твой очередной вопрос, готовый сорваться с языка — да, мне известно не только про Симбу, но и про Муфасу со Скаром, и даже про их отца, Ахади. Они все имеют непосредственное отношение ко всему, что здесь происходит и будет происходить.

Высказавшись, Мтаи повернулся и пошёл дальше. Кову, проводив в течение нескольких мгновений взглядом могучую фигуру отца, пробурчал себе под нос:

— Всё-то ты знаешь, Мтаи… Интересно, а что ты не знаешь?

Вскоре оба льва подошли к Прайдроку. Кову хватило только одного взгляда, чтобы понять — в его отсутствие произошло нечто экстраординарное, поскольку весь прайд, включая львят, был не в пещере Скалы, а снаружи, недалеко от выступа. Молодой лев различил голоса Сараби и Налы, и тут от прайда отделилась золотистая фигура, в которой Кову узнал Киару. Рядом с ней бежал Млинзи. Дочь Симбы быстро приближалась к нему и Мтаи.

— Кову, ты пришёл! — радостно выдохнула львица, но в её голосе Кову уловил какое-то беспокойство. Киара ласково потёрлась носом о мускулистую шею мужа, затем кивнула Мтаи: — Доброго утра и Вам, Мтаи.

— Здравствуй, Киара, — кивнул старый лев. К нему с радостным криком подбежал Млинзи и ласково потёрся мордочкой об его лапу. Мтаи же наклонился к внуку и лизнул его мордочку.

— Привет, малыш, привет!

Тут к молодой львице быстро подошла Нала и тихо сказала:

— Киара, его нет нигде. Зазу вообще его не видел.

— О Айхею, да что ж такое? — широко распахнула глаза Киара. Тут Нала увидела Мтаи и удивилась:

— А вы кто?

Мтаи не успел ответить — свой вопрос задал Кову:

— Киара, в чём дело?

— Кову, Симба пропал! — с тревогой в голосе ответила Нала. — Его нет нигде — ни на Прайдроке, ни рядом с ним, он и на обход не уходил! Где он может быть?

— Ваше Величество! — послышался тоненький голосок. — Ваше Величество, идите сюда!

Нала обернулась на зов Мвензи. Львёнка стояла около стены под выступом и указывала на что-то. Прайд подошёл ближе к девочке, Мтаи неторопливо последовал за львицами. Королева увидела то, что никто из них раньше не заметил — большую дыру в земле. А от этой ямы начиналась пещера, ведущая куда-то под Прайдрок.

— Что это за дыра? — спросила подошедшая Сараби.

— Здесь теряются следы Короля Симбы, — прошептала девочка. — А там пещера!

Услышав её, Сараби быстро повернулась к яме и, наклонившись, громко позвала:

— Симба!

Полная тишина послужила старой львице ответом, лишь доносился из пещеры слабый ветерок, нёсший с собой странный и какой-то нежилой запах. Сараби поморщилась и, выпрямившись, одарила всех членов прайда взглядом, полным недоумения и одновременно потрясения. По глазам остальных львов и львиц было понятно, что они все поражены не меньше. К яме подошёл Млинзи и громко позвал:

— Дедушка! Ты слышишь?

— Млинзи, отойди оттуда, — велел ему Кову, но тут львёнок наклонился ниже и сообщил:

— Туда можно спуститься!

Мтаи смотрел на то место, где Симба провалился под Прайдрок, не мигая. Зелёные глаза старого льва смотрели в одну точку, а по спине словно побежала холодная волна. Лев прекрасно знал, что это за место, знал, что здесь произошло много-много лет назад…

— Я знаю это место, — вырвалось помимо воли у Мтаи. Весь прайд Короля моментально повернулся к отцу Кову. Сначала льва никто не заметил, кроме Налы, Киары и Кову. Несколько мгновений стояла звенящая тишина, настолько плотная, что её, казалось, можно было коснуться лапой, а затем прозвучал голос Сараби:

— А ты кем будешь?

— Это, Королева Сараби, лев, который уверен, что всё знает и о нас, и о Прайдроке, а особенно — о нас с Витани, — ответом старой львице послужил ехидный голос Кову. Молодой лев, покосившись на отца, продолжил: — Этого льва зовут Мтаи, и он утверждает, что он — наш с Витани отец.

Все львицы разом повернулись к Кову и Мтаи, но взгляд каждой из них был устремлён на могучего старого льва. Из прайда вперёд вышла светлая львица, по цвету чуть темнее Киары. Выглядела для львицы она весьма необычно — если чёлку из всех львиц прайда имела только маленькая Мвензи, то сиреневого цвета глаза были почти уникальными. К тому же мордочку львицы украшала россыпь маленьких пятнышек, похожих на веснушки. Медленно ступая лапами, Витани сделала несколько шагов к брату и Мтаи, не сводя глаз с последнего.

— Это шутка? — прозвучал в тишине вопрос.

— Нет, Витани, — покачал головой Мтаи. — То, что сказал Кову, на самом деле чистая правда. Я ваш отец. Но сейчас, опережая твои реплики, Витани, которые наверняка вертятся у тебя на языке, скажу сразу — знаю, что в это сложно поверить, но я не обманываю вас. К тому же мне есть что рассказать вам всем, особенно Симбе, Кову и Млинзи.

— Давайте вернёмся к поискам Симбы, — призвала всех Сараби. Затем, повернувшись к Мтаи, старая львица произнесла: — Мтаи, ты только что сказал, что знаешь это место. Откуда?

— Да, Ваше Величество, — кивнул Мтаи. — Я знаю, что Кову сомневается в моём отцовстве, но в то, что я расскажу, должны поверить вы все. Поскольку это касается всех.

— Отец припас для всего прайда очень интересную историю, которая напрямую касается моего сына, — сообщил Кову.

Мтаи под пристальными взглядами львиц и Кову с Витани подошёл к зиявшей рядом со скальной стеной яме. Повернувшись к прайду, он велел:

— Здесь крутой спуск, можно упасть. За мной лучше не ходите.

Лев осторожно спрыгнул на дно ямы. Стоило ему сделать лишь шаг, как он оказался на довольно крутом спуске, ведущем под Скалу. Мтаи знал, куда идти, поэтому осторожно, цепляясь когтями за каменную породу, стал спускаться всё ниже и ниже. Сзади он услышал приглушённый голос Налы:

— Я тут не останусь. Там мой муж!

Характерный звук оповестил Мтаи о том, что львица на самом деле к нему присоединилась. Лев хотел было её предупредить, но передумал. Через минуту он уже подходил к концу пещеры, как вдруг услышал тихий шорох и голос:

— Где я? Что случилось?

— Симба! — окликнул его Мтаи. — Ты в порядке?

— Мтаи? — удивился Король. Мтаи всмотрелся в сгустившуюся тьму и различил под собой поднимающегося на лапы Симбу. Лев потряс головой и поднял голову.

— Как ты сюда пришёл? Откуда узнал, где я? — спросил Симба. Тут за спиной Мтаи показалась Нала. Увидев Симбу, она облегчённо вздохнула.

— Симба, слава Айхею, с тобой всё хорошо! Мы уже не знали, где тебя искать, ты так внезапно пропал! А если бы Мтаи не пришёл вовремя с Кову?

— Но они же пришли, Нала, — слабо улыбнулся Король.

Пещера заканчивалась небольшим выступом, возвышавшимся над дном метра на два. Нала осторожно спрыгнула вниз и, подойдя к Симбе, несколько раз лизнула его в щеку и нос. Лев в ответ ласково потёрся об её шею.

— Я в порядке, милая, — шепнул он в ответ.

Тут вниз спрыгнул Мтаи, а за ним показалась встревоженная Киара, а затем — Сараби. Симба, увидев пришедших, усмехнулся:

— Семья пришла на помощь! Со мной всё хорошо, девочки!

— Папа, мы просто боялись за тебя! — выдохнула Киара. — Ты не ранен?

— Папа в порядке, Киара, — успокоила её Сараби.

— Мтаи, ты куда идёшь? — спросил Симба, наблюдая за старым львом. — Выход не там.

Мтаи не ответил. Лев медленно перебирал лапами, спотыкаясь в темноте о лежавшие на полу камни и морщась от боли в подушечках лап, которые царапали и кололи острые края кусков породы. Помимо собственного дыхания и шёпота львиц Симбы, он слышал тихий писк мышей и крыс, которые быстро уползали, увидев огромного хищника. Одна из мышей быстро пробежала рядом с лапой льва и исчезла во мраке. Старый лев подошёл к дальней стене пещеры и, глядя перед собой остановившимся взором, пошёл вдоль неё, пока не наткнулся на большой камень, как-то странно подпиравший каменную вертикальную поверхность. Мтаи знал, что именно он там найдёт, но в душе испытывал чувство сильного волнения и даже страха. Чувствуя, как по широкой спине словно бежит холодная вода, и слыша неумолчный звон в ушах, старый лев поднял правую лапу и, уцепившись когтями за камень, с силой потянул его на себя. С лёгким шумом, который разнёсся звучным эхом под сводами мрачного места, он сместился чуть вперёд, на Мтаи. Приложив ещё несколько усилий, чтобы отодвинуть камень, и не добившись результата, лев позвал на помощь Симбу. Король подошёл ко Мтаи, прихрамывая — он при падении подвернул левую лапу.

— Что ты тут нашёл? — спросил Симба.

— Сейчас увидишь, — пообещал Мтаи. — Только… это может тебя шокировать.

Симба не стал задаваться вопросом, почему-то, что скрывается за этим камнем, может повергнуть льва в шок. Он и Мтаи молча уцепились когтями передних лап за камень.

— Давай, на счёт «три», — велел Мтаи. — Раз… два… три!

С силой потянув камень на себя, львы зарычали от напряжения. Тут раздался гул, и камень повалился на пол пещеры. Мтаи и Симба быстро отскочили в стороны. Огромный кусок породы упал с грохотом, подняв тучу пыли. И тут только Симба заметил, что этот камень прикрывал ещё одну пещеру. Но тут кое-что заставило пожилого льва отступить на несколько шагов назад — тот запах, что он почувствовал перед тем, как провалиться сюда, был намного сильнее. Мтаи же, с широко открытыми глазами, медленно обошёл валун и заглянул внутрь небольшого грота. Симба не знал пока, что там было, но, судя по всему, что-то очень неприятное, если оно заставило Мтаи судорожно вздохнуть и закрыть на несколько мгновений глаза.

— Да… — спустя несколько мгновений прохрипел старый лев, проглотив вставший в горле ком. — Я не ошибся…

— В чём? — спросил Симба, подойдя ко Мтаи и заглянув внутрь грота. Затхлый запах усилился, и тут пожилой Король понял, почему отец Кову так отреагировал, когда увидел в пещере это. Симба почувствовал, как его желудок словно сделал сальто, а мощное тело похолодело от увиденного. Теперь он понял, что это был за запах, понял, почему он ему не понравился. Это был запах могилы.

На полу небольшой пещеры лежали примерно полтора десятка потемневших от старости львиных скелетов разных размеров. Самый большой из них явно принадлежал льву, а остальные — львицам или львам поменьше и помоложе. Ещё рядом покоились два маленьких скелета — останки двух львят, которые сгинули так же безвозвратно, как и те, кто принял здесь ужасную смерть. Затхлый запах могилы и сырости, казалось, проникал под шкуру. По полу пещеры ползали, тихо попискивая, крысы, а по почерневшим костям ползали черви. Увиденное заставило Симбу содрогнуться и попятиться назад, в результате чего он споткнулся о валун.

— О Айхею! — хрипло прошептал лев, чувствуя, как на лбу выступил холодный пот. — Сколько же они здесь пролежали…

Лев повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как к страшной пещере подходят Нала и Киара. Симба быстро выкрикнул:

— Нет! Киара, не ходи сюда!

Но было уже поздно — молодая львица заглянула внутрь пещеры. В следующий миг она с громким криком отскочила в сторону. Взгляд Налы также упал на захоронение, и пожилая львица, судорожно охнув, отвернулась и уткнулась в густую гриву мужа. Лев через гриву ощутил дрожь тела любимой супруги, затем поднял глаза на Мтаи и по-прежнему охрипшим от ужаса голосом спросил:

— Откуда ты знал об этой могиле, Мтаи? Кто там умер?

Старый лев медленно повернул к Симбе голову, и через несколько мгновений Король услышал ответ:

— Это — те, о которых я тоже сегодня расскажу. Это наши далёкие-далёкие предки.

* * *

Через четверть часа в этом неприятном месте собрался весь прайд Симбы. Киара, поражённая леденящей кровь находкой, поспешно выбралась наружу и на недоумённые вопросы подруг вкратце всё рассказала. Любопытство, вызванное находкой скелетов, неизвестно сколько лет пролежавших под Прайдроком, было столь велико, что все львицы по одной спустились вниз. Но в отличие от львиц члены королевской семьи находились буквально в остолбенении. Эти останки пролежали во мраке под их домом и домом их предков невероятно много, а о существовании их они узнали только сейчас. И теперь в голове Симбы отчаянно метался, не давая покоя, только один вопрос — кто это вообще? И как они там оказались?

Львицы подошли к пещере, в которой лежали потемневшие останки львов. Млинзи и Мвензи проходили между лапами столпившихся львиц, и тут их заметил Симба. Сделав к львятам шаг, пожилой лев подозвал их к себе.

— Не подходите к этой пещере, ребята, — велел он им. — Там… там вам будет страшно.

— А почему остальные смотрят? — недовольно спросил Млинзи. — Им же не страшно!

— Все львицы взрослые, Млинзи, а ты ещё не настолько большой, чтобы увидеть то, что находится в той пещере, — сказал ему Мтаи. — Просто поверь — не нужно.

Львёнок недовольно фыркнул, и тут заговорила, обращаясь к отцу Витани:

— Как ты нашёл эту пещеру? Откуда ты знал, что нужно искать именно здесь?

— Я знаю очень многое о живших на этой Скале, — произнёс старый лев. — И те, чьи останки лежат здесь, являются одной из правивших десятки лет назад Королевских семей. И эта семья стала жертвой предательства, обмана.

— Это всё, что ты нам хочешь рассказать? — гулко прозвучал под сводами пещеры громкий голос Кову.

— Нет, Кову, — покачал головой Мтаи. — Семья Короля Мвагузи, которая здесь похоронена, является лишь частью истории.

— И каком боком она касается моего сына? — спросил молодой лев.

Мтаи раздражённо вздохнул — лев наконец начал терять терпение. А Млинзи, услышав, что речь идёт о нём, поднял голову и уставился на отца.

— Я устал повторять тебе, что эта история имеет к Млинзи прямое отношение. И устал от этого твоего тона, в котором так и сквозит недоверие ко мне! — выпалил Мтаи. Кову только оскалился, а Витани выступила вперёд.

— Недоверие вполне оправданное, поскольку у меня тоже к тебе доверие небольшое, — заговорила молодая львица. — Ты пришёл неизвестно откуда и сразу же заявляешь, что ты наш с Кову отец, тогда почему наша мама почти никогда о тебе не упоминала? Она лишь сказала нам, что ты её бросил, когда мы были ещё маленькими! И за всё время, что мы с Кову росли, взрослели, за всё время, что мать вела войну с Симбой, ты ни разу не навещал ни меня, ни брата! Как мы после всего этого должны к тебе относиться? Ответь, Мтаи!

Старый лев строгим взором уставился на дочь, но такая у Витани была натура — если она начала говорить что-то ядовитое, резкое или обидное, то обязательно договорит, не остановится.

— Между прочим, Кову мне рассказал всю историю о нападении на него и моего племянника. Так откуда мне знать, что это не ты подстроил нападение?

— Я? Устроил нападение? На своего родного сына?! — не выдержал вконец Мтаи. — Девочка, да ты в своём уме? Неужели ты думаешь, что я мог бы причинить боль своему сыну и тем более своему маленькому внуку?

Кову подошёл к сестре и толкнул её, дав ей тем самым понять, что она со своей грубостью зашла слишком далеко, но Витани только сердито фыркнула на него, а затем повернулась к отцу, чтобы продолжить ядовитую речь. Тут старый лев подошёл к дочери и внимательно посмотрел на неё. Немного испугавшись вида могучего льва, Витани отступила на шаг назад, но всё же выпустила ещё несколько острых слов:

— За эмоциональность — пять, а за доказательства того, что ты действительно наш с Кову отец, — пока два! Я не поверю тебе до тех пор, пока ты не расскажешь нам всю правду об этом месте, о том, что ждёт Млинзи, если история этого… как ты там его назвал?.. Короля имеет прямое к нему отношение. А теперь, если ты всё же думаешь рассказать нам правду, я предлагаю выйти всем наружу, под выступ. Знаете ли, место не располагает для долгих историй! Мне не слишком приятно находиться рядом с древней могилой и слушать заливистые речи странного льва!

Резко поднявшись, Витани развернулась и направилась к выходу. Мтаи проводил дочь сердитым взором, затем повернулся к прайду и сказал:

— Наверное, Витани права. Не обязательно именно здесь рассказывать всё, лучше подняться на поверхность. Симба, — обратился старый лев к Королю, в то время как львицы поднимались со своих мест и направлялись к выходу, к свету, — помоги поднять этот камень. Закроем эту могилу.

Симба кивнул и подошёл к камню. Львы с трудом подняли его и прикрыли вход в пещеру наглухо, затем пошли наверх. По пути Симба тихо спросил у Мтаи:

— Можешь хотя бы вкратце сказать, кто здесь похоронен?

Старый лев так же тихо ответил:

— Наш общий с тобой далёкий предок. Это один из Королей Прайдленда, его звали Мвагузи*. В этой пещере лежат останки самого Короля и его семьи. Здесь его жена, два его сына с жёнами, его сестра, несколько верных ему львиц и два львёнка. Это внучка и внуки Мвагузи.

— Почему они похоронены здесь? — прошептал потрясённый невероятной информацией Симба.

Помявшись несколько мгновений, Мтаи ответил:

— Они стали жертвой врагов, которые захватили тогда Прайдленд. Они просто убили всю семью Короля, заживо замуровав в этой пещере. Обо всём этом расскажу, Симба, обещаю.

Услышав о том, каким именно образом эти скелеты оказались в той пещере, Симба словно оглох на несколько мгновений. События последних дней просто переворачивали всё в его душе. Сначала чуть не убили его молодого зятя, маленькому внуку угрожала смертельная опасность и до сих пор угрожает. Слава Айхею, подоспел Мтаи и спас Кову с Млинзи! Этим старый лев уже вызывал у Симбы определённое доверие. Теперь Мтаи нашёл гробницу под его родным Прайдроком, гробницу, где похоронены далёкие предки… Но правда ли это? Теперь в голову Симбы начинала змеёй вползать уверенность в том, что Мтаи их не обманывает. Иначе откуда он мог бы знать историю о Короле, который правил столько времени назад? Симба помнил, как его отец Муфаса рассказывал ему истории о своих предках. Возможно, прежний владыка мог бы рассказать и больше о Королях Прайдленда, если бы не Скар…

— Так объясни же нам наконец, откуда там взялись эти скелеты? — обратилась к Мтаи Сараби, когда все вышли наружу. — И какое отношение всё это имеет к моему правнуку?

Мтаи внимательно осмотрел на прайд, окруживший его и ждавший ответа на заданный Королевой-Матерью вопрос. Серьёзным взглядом на старого льва смотрел Симба и его семья, с ярко выраженным недовернем сверлили взглядом своего отца Витани и Кову, замерли в ожидании нового интересного рассказа Млинзи и Мвензи… Обведя всех взором, Мтаи вздохнул и произнёс:

— Что ж, теперь здесь собрались все, кому небезразлична судьба Млинзи, то есть весь твой прайд, Симба. А после того, что мы там внизу обнаружили, количество вопросов у вас ко мне резко возросло. Ладно! Слушайте тогда. Но сразу скажу — всё, что будет мною рассказано, выдумкой не является. Это очень долгая и тяжёлая история, по правде — она не для детских ушей. Но Млинзи должен её знать, поскольку она его напрямую касается. Сама история уходит в глубокое прошлое Прайдленда, фактически к самому первому его правителю, которого звали Малики.

— Мтаи, ты вроде вчера упоминал имена двух правителей, в том числе и Малики, — напомнила ему Киара.

— Верно, — кивнул ей старый лев. — Малики был самым первым правителем этих Земель. Но он был особенным правителем, Малики вошёл в историю Прайдленда как Первый Провидец. Его наделил этим даром сам Айхею, явившись к нему в одном из сновидений, но это уже легенда. И именно Малики является твоим очень далёким предком, Симба, — Мтаи повернулся к Королю. — Но… не только твоим, но и моим, но об этом намного позже.

* * *

Каскад унылых, невысоких и мрачных тёмных скал возвышался над неприятной местностью. Место жительства небольшого прайда окружала потрескавшаяся серая земля, по которой перекатывались растения перекати-поле. Вдалеке же виднелась узкая-узкая бежево-коричневая полоска — это протягивались далеко-далеко пески раскалённой пустыни, от которой дышало жаром. И пески окружали эти земли со всех сторон, ближе всего пустыня была с запада. На востоке также была пустыня, но рядом с ней находились обитаемые земли, и дотуда было очень далеко. Маленькое оживление в панораму привносила чахлая растительность и маленькие кустарники, неуверенно тянувшиеся к голубому небу. Между ними слабо шелестел лёгкий ветерок, но никакого освежения он не приносил, поскольку вокруг стояла сильная жара. В тени скал лежали ослабевшие от голода львицы, сквозь бока которых проглядывали рёбра. Лишний раз идти на очередную охоту у них уже не было желания — изнуряющая жара действовала так на ослабленные организмы животных. Последняя удачная охота у них была около двух недель назад, когда вдалеке от своего дома прайд завалил антилопу. Правда, охотились они уже на чужой территории, но из живущих там львов их никто не увидел, поэтому охота прошла для львиц без последствий.

Тёмный и уже изрядно подсохший кусок мяса лежал перед глазами юного полуторагодовалого льва. Это был остаток от вчерашнего и не совсем сытного обеда. Над прайдом нависла угроза если не голодной смерти, то очень тяжёлого существования вплоть до начала нового сезона дождей. К тому же очень остро стояла проблема с водой — недалеко от скал располагалось русло пересыхающей реки, которое сейчас резало глаз голым дном с серыми камнями. И русло реки наполнялось водой только в сезон дождей, и тогда земли цвели травой, а оживавшую территорию пересекала голубая лента сверкающей на солнце воды. А самое главное — по землям бродили травоядные, на которых прайд, естественно, и охотился. Тогда львицы и львы отъедались вволю, но это время уже давно закончилось. Прежний сезон дождей кончился рано, теперь же над всеми землями тяготела серьёзная засуха. Охотиться становилось всё труднее, и наступил день, когда животные покинули территорию прайда. Львицам приходилось охотиться ещё дальше от дома и зачастую не столь удачно. Большую часть рациона прайда теперь составляли небольшие зверьки — мыши и полёвки по большей части. Но поскольку прайд не желал умирать голодной смертью, и поэтому уходил всё дальше и дальше в поисках еды. И антилопа, пойманная ими вчера, уже съедалась.

Небесно-голубые глаза юного льва по имени Малики смотрели на кусок мяса с некоей доли равнодушия и отстранённости, а сам подросток почему-то пока не стремился съесть его, пусть львёнка и мучило чувство голода, как и всех членов прайда. Эту антилопу они поймали, когда ушли от места жительства дальше, чем обычно. Прайду теперь редко удавалось поймать крупного зверя, поскольку по территории теперь шастали бродячие и оголодавшие леопарды и гепарды. У вожака прайда по имени Дабу** в последний раз случилась с ними довольно серьёзная стычка, так что отношения между большими кошками были очень натянутыми. Пойманная добыча быстро съедалась, но недавно Дабу распределил еду. Теперь пойманная каждым добыча становилась общей, поскольку лев приказывал всем львицам приносить еду в одно место и делил её поровну. Себе, как вожаку, и своей супруге он не брал куски побольше, поскольку зрелый самец ценил равенство. Равные куски доставались также и двум беременным львицам. Поначалу Дабу пытался дать им куски побольше, поскольку львицам нужно было пропитание, но они добровольно отказались.

Сам же Малики не являлся родным сыном Дабу — он был его воспитанником, поскольку у самого вожака детей не было. Юный лев родился полтора года назад. В прайд Дабу пришла издалека уже немолодая, даже пожилая львица по имени Гофу* * *

, которая, уже вынашивая львёнка под сердцем, страдала серьёзной болезнью. Львица опасалась, что болезнь может передаться сыну или что он может умереть при родах, поэтому она не охотилась, а сердобольные соседки по прайду всегда приносили ей куски мяса, на чём настоял Дабу. Но ослабленный болезнью организм не выдержал тяжёлых родов, и через два дня Гофу, произведя на свет здорового и сильного мальчика, отдала Айхею душу. Перед смертью львица попросила Дабу позаботиться о сыне. Ещё в детстве львёнок был не по годам умным и рассудительным, но иногда казался всем странным. Один раз он сказал своей подружке по имени Малкиа* * *

, что видит странного духа и что он часто находится около него. Девочка сначала просто подняла друга на смех, но с каждым месяцем странности, как она была уверена, повторялись, и львёнка начала относиться к Малики насторожённо.

Плавный ход мыслей в голове юного льва прервал тихий звук мягко ступавших по земле лап. Малики повернул на звук голову и увидел проходившую мимо Малкиа. Юная львица медленно шла, опустив голову и устало моргая глазами. Подойдя к тени, отбрасываемой одной из скал, она тяжело опустилась на землю, опустила голову на лапы и закрыла глаза. Что-то ёкнуло в груди у Малики — девушке явно было плохо. Сострадательный юный лев посмотрел на лежавший перед ним кусок мяса, затем вновь посмотрел на Малкиа, и тут ему в голову пришла мысль о том, как ей можно помочь. Юной львице в последнее время нездоровилось, но она, не обращая на это внимания, принимала активное участие в поисках скудной еды, но ей, как и всем, её не хватало. Голод явно отнимал силы у организма, который и так ослабляла болезнь, и Малики решил отдать ей свой кусок мяса. Он взял его в пасть и подошёл к лежавшей в тени юной львице.

— Что такое, Малики? — удивилась Малкиа, подняв голову.

— Тебе плохо? — с беспокойством спросил юноша, заглядывая в красивые глаза янтарного цвета. Сейчас они заметно потускнели, вместо жизнерадостности и здоровья там сквозили грусть и слабость от болезни. Взгляд заставил сердце льва-подростка сжаться — юная львица смотрела сейчас чуть ли не со слезами. Обычно девушка не любила показывать свою слабость при всех, но сейчас её никто, кроме Малики, не видел, а отношения между ними были дружескими и доверительными.

— Я просто устала, — вздохнула Малкиа, снова опуская голову на лапы. Малики было настолько непривычно и одновременно больно видеть это жест усталости, что он быстро опустил на землю кусок мяса и пододвинул его к мордочке львицы, затем помахал над ним лапой, чтобы запах еды достиг ноздрей девушки. Пару раз коротко потянув в себя воздух, Малкиа подняла голову и посмотрела на мясо, а затем — на Малики.

— Зачем это мне? — спросила она.

— Съешь, Малкиа, ты сильно ослабла и явно голодна, — заботливым тоном произнёс юный лев. — Тебе нужно подкрепиться, выглядишь ты плохо.

— Да вроде как обычно, — слабо улыбнулась девушка.

— Нет, не как обычно, — покачал головой Малики. — Ты вчера очень много помогала в охоте, сама ешь мало, а сегодня свой кусок отдала беременной Абири.

— Ей нужно как-то прокармливать и себя, и своего будущего малыша, — возразила Малкиа, — а сама она охотиться не может. Да и у Бариди то же самое.

— А ты ещё совсем юная, Малкиа, — тихо произнёс юный лев и прилёг на горячую землю рядом с девушкой. — Совсем юная, а столько для прайда делаешь. Поэтому ты заслужила свой кусок, поэтому ешь! — и Малики улыбнулся.

— Да я не настолько и голодна… — попыталась возразить Малкиа, но друг посерьёзнел и сказал:

— Ты — моя ровесница, Малкиа, ты — будущее прайда и, в конце концов, будущая мать. Свою часть ты отдала Абири, разве ты не заслужила уже этим поступком кусок? Пожалуйста, прошу тебя, съешь его!

Львица колебалась несколько мгновений, но потом вздохнула и произнесла:

— Ну, если ты настаиваешь…

— Именно что настаиваю, — решительно прервал её Малики и подвинул кусок мяса поближе. — Давай, ешь!

Через минуту кусок мяса исчез в пасти юной львицы — она действительно была очень голодна. Сглотнув последний раз, она с благодарностью посмотрела на друга.

— Спасибо тебе, Малики, — прошептала она. — Мне очень приятно, что ты так заботишься обо мне.

— У меня нет другого варианта, — тоже прошептал юный лев и, поколебавшись мгновение, ласково коснулся носом её щеки. — Я просто очень переживаю за тебя, Малкиа. Ведь ты мой лучший друг…

— Очень трогательная забота, — усмехнулась юная львица, затем серьёзно добавила: — Ты тоже мне дорог, Малики.

* * *

Жаркий день закончился, а ему на смену пришла душная ночь, не принёсшая никакого облегчения. Температура воздуха пусть и снизилась, но всё равно он был очень тёплым, поскольку земля, нагретая за день солнцем, отдавала своё тепло. На тёмном небе блестела серебром луна и мерцали множеством точек звёзды. Тихо ступая лапами, наружу из пещеры вышел Малкиа, который не мог уснуть. Нет, спать он действительно хотел, но у юного льва было такое ощущение, как будто ему мешает какой-то невидимый, но осязаемый барьер. Юноша отошёл недалеко от скалы и сел на землю. Его терзали невесёлые мысли. В последнее время он стал чаще страдать странными видениями, в которых мелькала огромное каменное изваяние — странной формы Скала, похожая на акулью голову, а затем в голове звучал неизвестный голос, и звучал он так, как будто шёл из большой пещеры. На этом месте юноша обычно просыпался в холодном поту, не понимая, к чему это ему снится.

Сзади послышалась поступь лап, и рядом с Малики сел пожилой и худощавый лев. Его узкая морда была изрыта шрамами и язвами, у левого уха отсутствовал небольшой кусок. Переднюю часть тела венчала чёрная грива, бывшая когда-то роскошной и густой, теперь же в ней виднелись проплешины, а сами длинные её пряди свалялись, местами висели неопрятными комками. Весь внешний вид пожилого льва говорил о том, что жизнь давалась ему нелегко. Это и был вожак прайда, Дабу. Присев рядом с юношей, он помолчал с минуту, потом спросил:

— Не спится, Малики?

— Нет, сир, — ответил юноша и тряхнул головой. — Бессонница почему-то напала…

— Малики, ты в последние месяцы кажешься мне немного… странным, — сказал Дабу. — Я часто слышал от остального прайда, что ты видишь какого-то странного духа, а по ночам ты разговариваешь, часто кричишь даже. Ты для всех кажешься странным. Что с тобой происходит?

— Я сам не понимаю, сир, честно, — пожал плечами юный лев. — На меня такое часто накатывает, но почему — я не понимаю. А сны эти снятся мне явно с какой-то целью, я на самом деле ощущаю рядом с собой странную силу! И… она общается со мной во сне. Сир, я понимаю, что Вы мне не поверите, но это правда!

— Со стороны ты смахиваешь на сумасшедшего, мой мальчик, — со вздохом произнёс Дабу. — Раньше я думал, что ты просто прикидываешься таким, но такое у тебя почти с рождения. Теперь же мне кажется, что всё неспроста, Малики!

Оба льва помолчали, затем вожак спросил немного тише:

— Ты можешь рассказать, что тебе снится, к примеру, во сне?

— Наиболее часто мне снится странная скала, — начал рассказывать юноша. — Она просто огромная, у ней длинный-длинный выступ, который покоится на больших камнях. Острый пик её вздымается в небо, а сзади она кончается длинным спуском, на котором растут деревья. И всё время я вижу на этой скале себя. Я уже взрослый лев, а рядом со мной стоит — вы не поверите! — Малкиа. А вокруг скалы — огромное количество зверей. Зебр, антилоп, бегемотов, слонов, гепардов… В общем, все обитатели саванны. И все называют меня Королём!

— Это более чем странный сон, Малики, — покачал головой Дабу. — Огромные скалы находятся очень далеко отсюда, за пустыней! Да ведь до моря, наверное, ближе, чем до этой скалы!

— Вот и я не пойму, к чему мне она снится, — опустил и снова поднял голову юный лев. — Вдруг это моё будущее?

Этот вопрос и звучал в голове подростка, когда он шёл спать. Юноша вернулся в довольно просторную пещеру, которую он занимал с Малкиа. Львица устраивалась комфортнее у дальней стены пещеры, чтобы ей было теплее, а юный лев ложился около входа. Малкиа уже давно спала, положив голову на передние лапы. Съев кусок мяса, принесённый Малики, юная львица почувствовала себя лучше и теперь спокойно спала. Взгляд Малики в темноте упал на её лицо, и юноша улыбнулся — с его подругой всё было хорошо, она была в порядке. Но сегодня взор льва-подростка задержался на Малкиа чуть дольше — в последнее время он часто поглядывал на неё с улыбкой и ловил такой же взгляд в ответ. Он раньше не замечал, насколько эта девушка красива…

Сегодня Малики снова снился странный сон. В нём, как и в предыдущих сновидениях, фигурировала огромная скала, окружённая животными. И только сейчас Малики увидел, насколько эта местность красива. Необъятная саванна окружала эту скалу золотистым морем, а сама каменная громада возвышается посреди этого моря подобно острову. Возможно, оттуда открывается прекрасный вид на местность. Но сегодня этот сон был иным. Сначала Малики увидел стремительно надвигающуюся на их родной дом огромную стену из песка, а затем ужасная картина сменилась другой. Юноша ощутил сильный жар, только не в теле, а снаружи — Малики оказался посреди пустыни, но он был не один, рядом с ним брела, бормоча что-то в полубреду, Малкиа. И оба уже были не подростками, а молодыми и сильными львом и львицей. Они шли далеко отсюда, они должны были идти туда… А затем… Затем внезапно всё пропало, юноша провалился на несколько мгновений в черноту, но вскоре тьма рассеялась перед ним, уступив место невероятному созданию. Перед молодым львом возвышался другой лев — лев невероятных размеров, который в несколько раз превосходил телосложением Малики. Этого льва, кроме габаритов, отличала от других ещё одна деталь — шерсть этого льва имела ослепительно белый оттенок, а роскошная и густая грива была словно из серебра. От шерсти и гривы огромного создания исходило яркое, словно неземное, сияние, из-за чего он казался окружённым радужным ореолом. Лев смотрел прямо в глаза Малики и добродушно улыбался. Огромные глаза, синие-синие, ярче неба, словно пронзали льва насквозь — настолько ярким светом они светились! Одного вида было достаточно понять, кто восседал перед Малики.

— О Айхею, неужели… — охрипшим от избытка чувств произнёс Малики.

— Здравствуй, Малики, — густым и приятным басом приветствовал его львиный Бог. — Ты удивлён, почему я являюсь тебе во сне именно сейчас?

— Оч… очень, да, господин… да, о Создатель нашего мира… — лепетал юный лев, стараясь подобрать нужное слово.

— У меня много имён, — добродушно улыбнулся Айхею, — но я предпочитаю своё, настоящее. Но давай вернёмся к теме. Ты знаешь, почему я к тебе явился?

— Нет, не знаю, Айхею, — покачал головой Малики.

— Я явился к тебе потому, что скоро должно прийти твоё время, Малики, — заговорил Айхею, словно освещая юного льва яркой синевой своих глаз. — И ещё я хочу раскрыть тебе тайну твоих сновидений. Ты видел огромную скалу, окружённую зверями, а на ней ты увидел себя — уже взрослого, и ты был со своей супругой, Малкиа.

— Супругой? — переспросил Малики.

— Да, Малики, супругой, — кивнул Айхею, отчего его роскошная грива засверкала многочисленными бликами. — Это твоя судьба, и то же самое ждёт и твою подругу. Она должна об этом тоже знать, и ты ей всё обязательно расскажешь. Ведь вы — будущая Королевская пара, вы будете править теми землями, которые вам суждено будет вскоре найти. Разве ты не знаешь, что означают ваши имена?

— Моя мать назвала меня Малики, поскольку верила, что я стану Королём рано или поздно, — негромко сказал юный лев. — Она так и сказала мне.

— Твоё имя означает «Король», Малики, а имя Малкиа означает «Королева», — сообщил Айхею. — Вас назвали так не случайно. Ведь именно я предопределяю ваши судьбы, я отмечаю тех, кому суждено запомниться навсегда. И ты, как будущий Король огромной и далёкой территории, отмечен был мной с самого твоего первого дня жизни на этой земле. И ты будешь первым Королём тех земель, которые ты видел и которые ты вскоре найдёшь. Но это не всё, что я хочу тебе сказать. Отметив тебя при рождении, я сделал тебя очень необычным львом. Ты с рождения обладал уникальным даром, о котором не догадывался до сегодняшнего дня, но скоро наступит то время, когда дар раскроется.

— Ка… какой дар? — заикаясь, спросил Малики.

— Ты видишь будущее, Малики, — тихо сообщил Айхею. — Ты станешь править теми землями как настоящий Король, но быть тебе не только Королём, но и пророком. Провидцем! И ждать тебя будет великая слава и могущество, сумей воспользоваться ими правильно!

Сказанные Айхею слова показались Малики фантастическим рассказом. Действительно, у его имени было верное значение, но теперь перед юношей открывалась странная и казавшаяся недостижимой перспектива. Примерно с минуту Малики пытался осознать и понять услышанное, но всё равно ему это казалось не более чем утопией.

— И время придёт для вас с Малкиа уже скоро, — кивнул Айхею, когда юный лев поднял на него вопросительный взор. — На эти земли скоро обрушится беда, которая грозит всем гибелью. Пустыня надвигается. Вам придётся уходить отсюда, но путь ваш будет лежать опять же через пустыню. Ты обязан провести через неё всех, кто живёт в этом прайде.

— Куда мне идти? — спросил Малики. — Как мне всех спасти?

— Иди на восток, — велел Айхею. — Строго на восток, там ты найдёшь спасение!

Внезапно Малики ощутил своей шкурой резкое дуновение холодного воздуха, в ушах засвистел ветер, а образ Айхею начал постепенно удаляться. И напоследок прозвучал его звучный бас:

— Твоя судьба в твоих лапах, Малики. И не только твоя, но и судьба Малкиа. И судьбы многих. Запомни!

После последнего слова могучий образ неожиданно вспыхнул ярким пламенем. Языки его касались тела юного Малики, не обжигая его, но затем пламя трансформировалось в слепящее белое сияние, которое поглотило юношу. И в этот момент Малики проснулся. Лев перекатился на живот, тяжело дыша и чувствуя, как в груди бешено колотится сердце.

* * *

Быстро и незаметно протекала стремительная река времени, забирая события и унося их глубоко в прошлое. После явления Айхею во сне Малики прошло два года, теперь вожаком прайда был он — спустя несколько недель после того, как ему исполнилось три года, умер Дабу. Прежний вожак давно прочил в преемники своего воспитанника. Сам же Малики за эти два года из юного льва-подростка с вечно взлохмаченной пушистой чёлкой превратился в сильного и большого самца с роскошной гривой светло-коричневого цвета. В прайде было также немало львиц помладше, и все они с интересом посматривали на своего нового вожака, но его сердце было всецело отдано лишь одной — неземной красавице, о которой Малики постоянно думал. Каждый раз, когда он видел её тёплую и нежную улыбку, у молодого льва начинало бешено колотиться сердце, он уже не удерживался от того, чтобы лишний раз не проводить её взглядом… Из худенькой юной девушки Малкиа превратилась за это время в прекрасную, гибкую и сильную львицу — гордость прайда, одну из лучших охотниц. Долгое время её учила самая опытная и сильная из охотниц, Абири, поэтому нет ничего удивительного в том, что молодая львица преуспевала больше остальных. Участие в охоте также принимали и юные особи — двухлетний юный лев Тафу, сын Бариди, и львица-подросток полутора лет Раджуа, которая являлась дочерью Абири. Последнюю учили охотиться и мать, и Малкиа.

Прежняя засуха, когда от жары изнемогали все животные без исключения и когда Малики явился во сне Айхею, закончилась для прайда, к счастью, без потерь. Начался долгожданные сезон дождей, и все львицы охотились уже с огромным удовольствием. Благодаря дождям территория, напоминавшая полупустыню, постепенно оживилась и покрылась изумрудно-зелёной травой. На вновь появившиеся пастбища стали возвращаться травоядные, и земли Дабу снова пересекала извилистая голубая лента реки. И за прошедшие два года сезоны снова сменяли один другой, но без задержек и засух, поэтому больше острых проблем с едой львицы и львы не испытывали. Но когда закончился очередной сезон дождей, встала острая проблема — не только перед прайдом, но и перед всеми зверями, жившими на этой территории. Отряды животных уходили с запада на восток, некоторые из них проходили через территорию прайда Малики. Все несли странные и одновременно пугающие вести — на земли надвигалась пустыня. Уже всё большие и большие участки земли скрывались под толщей горячих песков, переносимых ветром. А вскоре Малики услышал о том, что живший раньше на приличном расстоянии от пустыни, а теперь оказавшийся вплотную к ней маленький прайд львов прямо посреди дня замело песчаной бурей. Больше их никто не видел.

С каждой неделей пески наступали всё больше и больше, и наступил день, когда они стали видны уже буквально при выходе из пещеры — настолько близко за это время подошла пустыня. С тех территорий уже доносился жар раскалённых песков, и стало понятно, что нужно уходить отсюда. В противном случае весь прайд пустыня могла бы просто похоронить. Поэтому Малики созвал в один из вечеров весь прайд и со вздохом начал:

— Чувствую, что нам всем нужно уходить отсюда, иначе нам грозит смерть. Мы все слышали, что говорили уходившие оттуда звери. Пустыня надвигается, и жертвой песков уже стал один прайд львов.

— Я не хочу разделить с ними их судьбу, — тряхнув светлой чёлкой, фыркнула золотистая юная львица — Раджуа.

— Никто не хочет, Раджуа, — повернулась к ней Малкиа. — Поэтому нам и нужно уходить, и очень скоро.

— Но куда нам идти, Малики? — воскликнул молодой двухлетний лев с весьма привлекательной, но пока ещё не настолько густой чёрной гривой. Это был Тафу. Его блестящие агатовые глаза с любопытством и изумлением уставились на молодого вожака.

— Есть шансы на то, что спасение от пустыни есть на востоке, куда уходят все звери, — ответил Малики.

— На востоке тоже пустыня, Малики! — одёрнула его Раджуа. — На этих территориях живёт ещё несколько прайдов, но все наши земли окружает пустыня, и мы в ней — как оазис! Не в пустыне же нам селиться, в самом деле. А то странно получается: уходим от пустыни — и приходим туда же!

— По-твоему, лучше здесь остаться, Раджуа? — вскинула голову Малкиа. — Я, к примеру, жить хочу, а не быть похороненной под песками, как тот прайд!

— В любом случае оставаться здесь рискованно, — словно подводя итог разговору, сказал Малики и решительным взглядом обвёл всех присутствующих. — Нам нужно быть готовыми к бедствию, а пока оно не наступило, будем активнее охотиться. Нужно запасаться пропитанием на случай ухода через пустыню.

Вечером Малкиа подошла к сидевшему неподалёку от одной из скал Малики. Молодой лев с тоской смотрел на западный горизонт, небесно-голубые его глаза быстро перебегали туда-сюда.

— Малики, а ты уверен, что мы спасёмся, если пойдём через пустыню? — тихо спросила молодая львица у вожака.

— Ты мне веришь? — вопросом на вопрос ответил Малики.

Молодой лев, будучи подростком, так и не рассказал в первое время о ночном видении. Но после этого он начал вести себя странно, отчего члены прайда относились к нему насторожённо. Часто львицы натыкались на подростка, находившегося в тени скалы, а один раз он зачем-то залез на одну из самых высоких скал. Но в этот же день разразилась сильная буря, и мощным порывом ветра повалило одно из деревьев, росших недалеко от скалы. Малики чудом успел спасти маленького Тафу, который перед началом грозы убежал наружу. Но был в этом один нюанс — льву-подростку никто не сказал, где именно находится львёнок. Малики сам прибежал к нему. Спустя несколько недель Дабу взял юношу с собой на обход границ. Рассказывая ему что-то, пожилой вожак поймал себя на том, что не чувствует идущего рядом с ним Малики. Лев обернулся и увидел, что с подростком что-то происходит. Его глаза страшно закатились вверх, лапы мелко дрожали, а когти впились в землю. Дабу быстро подошёл к юному льву и аккуратно уложил его на землю. Внезапно Малики резко поднял голову, глаза его расширились так, что готовы были вот-вот вылезти из орбит. Пожилой вожак несколько раз легко ударил юного льва по морде, тем самым приведя его в чувство.

Юноше пришлось рассказать, что это происходит с ним уже не в первый раз, и каждый раз — перед каким-то важным или серьёзным событием. Малики уже понял, что это начало происходить с ним после сна с Айхею. Дабу сначала сам не поверил в это и счёл рассказ воспитанника бредом. Но спустя несколько недель Малики посетило видение, в котором была битва с чужими львами. Юный лев предупредил весь прайд об угрозе, но на этот раз его подняли на смех. Насторожилась только одна Малкиа, которая, казалось, оставалась в эти дни его единственным другом. Прайд спокойно улёгся спать, а ночью на них напали. Малики разбудил всех своим рёвом, и в результате прайд, застигнутый врагами врасплох, с трудом смог отбиться и прогнать врагов, потеряв двух львиц. Теперь в душе Дабу и некоторых членов прайда поселились сомнения в безумии Малики, а за все эти месяцы произошло несколько серьёзных событий, в результате чего молодой лев начал обретать доверие. А Малкиа, всегда поддерживавшая друга, верила ему. Поверила и сейчас.

— Конечно, верю, Малики, — прошептала она. — Я до сих пор помню, как ты спас меня…

* * *

Так прошло несколько дней. Территорию прайда обдували ветра с пустыни, не принося никакого облегчения прайду. Львы и львицы активно охотились и тащили добычу домой. Но там они съедали лишь её часть, а остальное откладывали на возможный долгий путь. На жаре пища быстро портилась, и Малики нашёл место для её хранения. Одна из скал сверху выглядела похожей на дугу, там была довольно большая тень, куда солнце не проникало. Малики при помощи Тафу, Раджуа и Малкиа вырыли там большую яму, в которую и сносили остатки еды.

В один из дней, когда львицы вернулись с охоты и пообедали, внимание Малики привлекли звонкие крики, доносившиеся сверху. Подняв голову, молодой лев увидел летящие на восток большие стаи птиц. Воздушные обитатели тревожно перекрикивались друг с другом и словно оповещали живущих на земле зверей о надвигающейся беде. Малики обернулся на запад и увидел то, что заставило его отступить на несколько шагов назад. У всех львов и львиц отвисли нижние челюсти при виде медленно, но неуклонно приближающейся к ним гигантской коричневой тучи, постоянно меняющей свои очертания. Она протягивалась почти по всему горизонту с севера на юг и неотвратимо приближалась. Не оставалось никаких вариантов, кроме одного — пустыня пришла. Малики обернулся на замерший прайд и скомандовал:

— Так, быстро забираем еду! Столько, сколько сможем — и бежим на восток!

Львицы моментально бросились к яме с пищевыми запасами, опережая одна другую. Поскольку пищи было много, то каждая львица и каждый лев брали в пасть не по одному куску, но всё равно все запасы забрать они не смогли. Песчаная буря тем временем приближалась, до её удара по месту жительства прайда оставалось немногим более получаса. Больше не было причин здесь задерживаться, и прайд, растянувшись цепочкой, побежал в сторону востока, неся с собой еду. Львы и львицы бежали со всей возможной скоростью, стремясь уйти от надвигающейся бури. Мощные лапы активно работали, унося мускулистые тела прочь, но природа была сильнее, и расстояние между убегавшим прайдом и надвигающейся бурей постепенно уменьшалось. Помимо свиста воздуха в ушах, Малики и Малкиа слышали постепенно усиливающийся сзади них гул стихии. Они уже давно покинули свои территории и мчались по каменистому плато. То там, то здесь мелькали большие валуны, но за ними было проблематично скрыться от стихии. А такая потребность уже появилась, поскольку между гигантской стеной песка и бегущим прайдом оставалось не больше двух миль. Летели минуты в быстром беге, сзади неумолимо преследовала бегущих стихия. Малики только заметил вдали небольшую скалу и крикнул:

— Давайте к той скале!

Прайд, уже почти сбившийся с лап от бешеного бега, направился туда. Малики остановился на мгновение, обернувшись. Невероятных размеров стена из песка и пыли заслонила полнеба. А до скалы было ещё далеко… Лев быстро припустил догонять убежавших вперёд друзей. Уже почти выбившись из сил, прайд подбегал к скале, но, когда до неё осталось чуть больше ста метров, буря их настигла. Невероятной силы ветер сбил с лап Раджуа, Тафу и Малкиа, многим песком моментально запорошило глаза.

— Не поворачивайтесь мордами к ветру! Ходу! — сквозь вой ветра послышался рёв Малики. Едва разглядев друг друга в этом хаосе стихии, львы и львицы побежали к тому месту, где стояла скала. Примерно минута — и Малики ударился лбом о твёрдый камень, он добежал до скалы.

— Скала здесь! Сюда! — позвал он. Кое-как обойдя пещеру (с лап сбивал мощный ветер), молодой лев нашёл просторную пещеру, в которую не задувало ветром песок. Надеясь, что эта пещера сможет укрыть их от бури, Малики бросился высматривать остальных. Едва держась на лапах под сильными порывами ветра, львицы кое-как приближались к спасительной пещере. Через пару минут прайд был внутри скалы, львицы отряхивались от песка и отчаянно тёрли морды лапами, стремясь прочистить глаза. Малики начал пересчитывать друзей. В пещере были все, кроме…

— Где Раджуа? — испуганно вскрикнул Тафу. Именно в этот момент Малики обнаружил отсутствие подруги. Страх вонзился в его сердце ледяными когтями, и молодой лев выбежал наружу. Жмурясь так, чтобы песок не попадал в глаза, но чтобы в поле зрения было видно хоть что-то, Малики отчаянно цеплялся лапами за землю, чтобы не упасть под могучими порывами урагана, и выкрикивал имя девушки:

— Раджуа! Где ты?

В ответ раздался слабый, еле различимый окрик. Малики повернул голову в сторону и с трудом различил сквозь бушующий песок силуэт прижавшейся к земле юной львицы. Ветер отчаянно трепал её светлую шерсть, сама же Раджуа уткнулась носом в лапы. Лев бросился к ней с криком:

— Ты чего тут разлеглась, Раджуа? Смерти ищешь?

— Мне глаза запорошило, — простонала она. — Я не вижу ничего, Малики!

— Так, а ну-ка давай, поднимайся, — велел он, прикрывая мощным телом львицу от ветра и песка. — Забирайся мне на спину!

Львица, жмурясь, кое-как приоткрыла один глаз и, различив льва рядом, осторожно поднялась и забралась на его спину. Малики медленно, стараясь удержаться под порывами ветра, дошёл до пещеры с подругой, где их уже ждали и где Тафу готов был уже броситься к ним на помощь. Раджуа осторожно слезла со спины друга и принялась интенсивно отряхиваться от песка. Малкиа тем временем подошла к Малики.

— Эй, у тебя кровь! — испуганно произнесла молодая львица. Не говоря ни слова, она осторожно зализала у Малики небольшую ссадину на лбу, чуть выше переносицы — он тогда ударился о скалу. Молодой лев благодарно посмотрел на подругу, та лишь улыбнулась в ответ…

— Что нам теперь делать? — спросила Бариди, мать Тафу. — Куда теперь идти?

— Пока не кончится песчаная буря, никуда не тронемся, — заявил Тафу. — Иначе нас просто заметёт песками, как тот прайд.

Буря кончилась примерно через час. Когда кончился вой сильного ветра и шум бьющихся о скалу многих тысяч песчинок, Малики выглянул наружу. Едва он спустился вниз, как его лапы тут же утонули в песке почти наполовину. Местность вокруг изменилась до неузнаваемости — сухая земля и редкая растительность скрылись под толстым слоем песка. То тут, то там виднелись песчаные наносы, а из животных не было видно никого, лишь стоял рядом с пещерой крупный молодой лев, осматривая изменившийся ландшафт. Из пещеры вышли Малкиа и Раджуа с покрасневшими глазами. Осмотрев последствия песчаной бури, Раджуа прошептала:

— О Айхею, неужели с нашим домом теперь то же самое случилось?

Не было смысла отвечать на этот вопрос — Малики сам прекрасно понимал, что теперь там делать нечего. Посмотрев на друзей, он тихо сказал:

— Не будем здесь надолго задерживаться. Нужно нам всё равно отдохнуть, а ближе к ночи пойдём дальше. Еду нужно экономить, путь будет долгим.

— А если будет ещё одна такая буря? — спросил подошедший к ним Тафу, также с красными глазами.

— На этот случай у нас есть временное укрытие, — ответила Малкиа. — Домой нам в любом случае уже не вернуться.

День стремительно пролетел. Над местностью, больше напоминавшей теперь пустыню, сияло ослепительное солнце. Лёгкий ветерок проносился над скалой, сдувая песок. Малики от нечего делать пошёл осмотреть местность, с ним пошла Малкиа. Остальные отдыхали в прохладе пещеры, съев часть принесённого с собой мяса. Есть им, конечно, хотелось, но никто из прайда не знал, когда они найдут землю, не засыпанную песком и на которой можно поохотиться. Поэтому вечером Малики, войдя в пещеру, сказал:

— Пора нам выдвигаться. Берём мясо и уходим.

Небольшая группа двинулась на восток. Мощные лапы львов и львиц увязали в горячем песке, нагретом за день солнцем. Под ударом стихии оказалась огромная территория, так что Малики и его друзья ещё ночью шли по мягко шуршащему под лапами песку. Впрочем, молодой лев уже замечал, что львицы всё чаще и чаще зевали, да и сам чувствовал, что его начинает клонить в сон. Но вокруг не было никаких укрытий, поэтому всем пришлось заночевать под открытым ночным небом.

Так однообразно прошли два дня, а на третий все запасы еды кончились. Тогда прайд с нанесённых ветром песков ступил уже на золотистое море саванны, на которой паслись немногочисленные стада животных. Но это были не те земли, которым суждено было править Малики и Малкиа. Это был лишь участок саванны, вдававшейся в пустыню, путь молодым львам предстоял намного тяжелее — через настоящую пустыню. На этой территории Малики и остальные обосновались на небольшое время. Молодой лев быстро сделал обход территории и узнал от встретившегося ему молодого леопарда, что далеко на востоке простирается пустыня. Через неё им и предстоял переход, поскольку Малики следовал словам Айхею, сказанным в том давнем сне. Лев поблагодарил словоохотливого леопарда и посоветовал ему также уходить с этих земель, поскольку на эти земли продолжала надвигаться с запада пустыня. Бедуи — так звали леопарда — вызвался идти с ними.

— За этими пустынями располагаются прекрасные земли, но так уж получилось, что мне пришлось вернуться сюда. С некоторых пор я здесь живу совершенно один, но я знаю, где находятся эти земли, — грустно сообщил леопард.

— Так, Бедуи, давай ты расскажешь при всех, где находятся эти земли, — сказал ему Малики.

Выслушав рассказ леопарда, Малкиа изумилась:

— Мы вырвались практически из пустыни, теперь снова придётся идти так же? И кстати — сам-то ты откуда знаешь про эти земли на востоке?

— Я много путешествую, — спокойно ответил леопард. — Когда уходил в последний раз, то дошёл дотуда. И к тому же есть два пути в эти земли. Сначала придётся идти через пустыню, чтобы дойти до русла пересохшей реки. А там есть два варианта — либо идти длинным путём, по руслу реки, либо коротким, то есть дальше через пустыню. Я оба пути запомнил, поскольку шёл туда от русла коротким путём, но пожалел — я чуть не погиб под солнцем. Обратно же возвращался по другому пути — по длинному.

— А что на длинном пути? — полюбопытствовала Раджуа.

— Вы идёте в эти земли? — вопросом на вопрос ответил Бедуи.

— Да, — кивнул Малики. — Наш дом поглотила пустыня, и мы ищем новый. Эти территории тоже под угрозой.

— Я в курсе, поэтому и уйду с вами, — сообщил Бедуи. — Все звери убегали с запада и говорили о надвигающейся пустыне. Некоторые потеряли там своих родных, поэтому я их прекрасно понимаю. Пришедшие оттуда звери живут здесь больше недели, но знают, что на востоке опять же пустыня, поэтому собираются уйти на юг. Через пустыню никто из них не пойдёт — я как-то мимоходом упомянул про земли за пустыней, и никто из зверей, мягко говоря, не решился рисковать своей жизнью.

— Может, они и на юге ничего не найдут! — фыркнула Раджуа.

— Не в этом дело, — хмуро ответил Бедуи и вздохнул. — Они не желают идти с нами, хищниками. Сами представьте — идут зебры, антилопы, импалы, чороа и прочие, а под боком хищники! Посреди пустыни, а если гепарды, леопарды и львы проголодаются? Для них это просто море восторга!

Последние слова леопард произнёс с сарказмом.

— Эти звери имеют такое же право на жизнь, как и мы, — возразил Малики.

— В таком месте, как пустыня, Малики, все равны, — тяжело вздохнул Бедуи. — И выживут там сильнейшие.

— Я попробую их переубедить, — пообещал молодой лев.

Нечего было и рассчитывать на то, что потенциальные жертвы хищников пойдут по раскалённой пустыне бок о бок со львами. Бедуи оказался прав — едва лишь Малики завёл речь о совместном спасении, как среди обитателей саванны поднялся такой гул протестующих голосов, что молодому льву приходилось несколько раз усмирять животных своим звучным и мощным рёвом. На них не действовали никакие доводы, и Малики, потратив больше часа на бесполезные уговоры, вынужден был отступить. В подтверждение своих намерений вожак зебр после собрания сразу увёл свой табун на юг. Остальные животные просто разошлись.

Вечером к грустному льву подошла Малкиа. Прекрасно поняв его настроение, она подошла к нему и, коснувшись лапой его плеча, тихо сказала:

— Не переживай, Малики. Пусть ты и не убедил их, но хотя бы попытался.

— Их можно понять, — недовольно поморщившись, ответил молодой лев. — Окажись они с нами в пустыне — разбежались бы вмиг!

* * *

Примерно неделю Малики и его прайд жили на территории этой саванны. Как и перед уходом из родного дома, львицы и львы охотились, откладывая часть еды на предстоящий и неведомый путь через пустыню. Однако обитатели равнины, наслышанные о надвигающейся пустыне, постепенно покидали саванну и массово подавались на юг. Вместе со львами к уходу готовился и Бедуи. Однажды вечером к нему подошёл Малики и спросил:

— Долго добираться до этих земель, Бедуи?

— Отсюда нужно идти больше суток по пустоши, — начал объяснять долгий путь леопард. — Когда мы придём к руслу высохшей реки, там и решим, как дальше идти — по короткому пути, по длинному пути или разделяться. Если пойдём через пустыню, то сначала нужно перейти через невысокий скалистый хребет. Прямо за ним пустыня и начинается, идти по ней пять дней строго на восток. Если мы пойдём по длинному пути, то сначала пойдём по руслу реки, затем снова через пустыню, но не пять дней, а три. Затем нужно обогнуть высокую гору, а оттуда — день пути до огромного и прекрасного оазиса.

— Это и есть те земли? — спросила подошедшая Малкиа.

— Нет, — покачал головой Бедуи. — От этого оазиса до тех земель ещё примерно три дня по пустыне. Но на этих землях — настоящий рай! Реки, озёра, ручьи, еда, холмы, трава, деревья, птицы… В общем — блаженство! Но есть одно место, с которого эта прекрасная равнина будет казаться намного красивее, чем я её описываю. Но на самый верх я, правда, не поднимался.

— На самый верх чего? — полюбопытствовал Малики.

— Гигантской и величественной Скалы, — тихо, но с чувством и отчасти даже с придыханием произнёс Бедуи. — она гордо устремляет ввысь свою вершину, а длинный и огромный выступ вдаётся в саванну и выходит прямо на восходящее солнце. Сзади же она оканчивается большим склоном, на котором растут деревья и кустарники. Оттуда наверняка открывается замечательный вид на саванну!

Слушая рассказ, Малики с изумлением смотрел на леопарда. В красках и подробностях он сейчас описывал их будущий дом — ту самую скалу, что на протяжении этих лет видел в своих снах Малики. И теперь им предстоял путь именно туда.

Отправиться в долгий путь львам и леопарду пришлось уже на следующий день. После того как львицы вернулись с охоты и прайд пообедал, в воздухе раздался шорох крыльев, и перед Бедуи приземлилась небольшая птица с пепельно-серым оперением. Сложив крылья, она встревоженным тоном произнесла:

— Бедуи, пора отсюда уходить! Пустыня близко! Буря надвигается!

— Далеко до нас, Кидживу? — подскочив, спросил леопард.

— Утром видел знакомых птиц, они сообщили, что буря уже у вечеру накроет саванну!

— Вовремя же ты предупредил нас, мой пернатый друг, — вздохнул Бедуи. Затем, повернувшись к потрясённым львам, слышавшим разговор, и сообщил: — Теперь точно пора уходить отсюда. Кидживу, — позвал леопард птицу, — лети вперёд до русла реки на востоке.

Птица взвилась с земли в воздух и, хлопая крыльями, унеслась в указанном направлении. Львы и львицы пошли забирать запасы еды в путь.

Через полчаса на восток тронулся прайд, нагруженный запасами еды. Каждый из зверей, даже Бедуи, нёс в пасти по большому куску мяса, а сам прайд шёл парами. Малкиа и Малики несли на спинах тушу небольшой антилопы, по одной импале тащили на спинах Тафу и Бедуи и остальные львицы. Тёмной точкой в небе парил Кидживу. Скоро саванна кончилась, и на смену благодатным территориям пришли унылые пейзажи с жалкими зачатками растений и сухими кустарниками. Вспоминая свои земли, которые приходили в такое же запустение во времена засухи, Малики только вздыхал. Сухой ветер то стихал, то налетал, не принося никакого облегчения, и трепал гривы и шерсть львов. Так львы шли до самого захода солнца, когда подходили к месту для ночлега — небольшому скоплению больших валунов, между которыми они и устроились ночевать. Не спал только Малики. Молодой лев лежал неподалёку от валунов и смотрел на запад. Приятный и прохладный ночной ветерок мягко подхватывал и колыхал пряди светлой гривы, а немигающий и задумчивый взор, который молодой лев направлял на запад, выдавил его истинное настроение, которым и было вызвано отсутствие сна. В голове Малики метались мысли о том, что они найдут в тех землях, куда идут, кого встретят… Как они будут там жить?

Через пару минут Малики услышал тихий шорох лап, ступающих по сухому песку. Лев обернулся и увидел подходившую к нему Малкиа. Молодая львица легла рядом с ним, и Малики почувствовал, как у него вновь заколотилось в груди сердце. За эти дни он привык видеть её рядом с собой, наблюдать за её грациозной походкой, смотреть, как её золотистая шерсть переливается на солнце бликами… Она всегда была красива… Она почти каждую ночь снилась ему, он ласково разговаривал с ней, обнимал и целовал во сне… Малики давно уже понял, что любит эту красавицу, он просто хотел быть рядом с ней, поэтому он только был рад, когда она легла рядом с ним.

— Не спится? — тихий и мелодичный её голос вызвал у него лёгкую улыбку.

— Нет, — тоже тихо ответил молодой лев, смотря на любимую львицу. — Я просто думаю, каким путём идти… Быстрее мы придём, если пойдём более коротко.

— Ты хочешь пойти через пустыню? Почти неделю же идти, Малики! — пришла в ужас молодая львица.

— Нелегко будет, — кивнул Малики. — Но я просто чувствую, что должен пойти именно через пустыню. Словно предчувствие какое-то, понимаешь? Мне кажется, что мне это как-то поможет в будущем.

— Уж не видел ли ты, что снова пойдёшь через пустыню? — без улыбки спросила Малкиа.

— Нет, — также серьёзно ответил молодой лев. — Это связано с моим правлением на тех землях… Я же тебе рассказывал, какое будущее нас ждёт?

— Рассказывал, — кивнула Малкиа и положила свою лапу на лапу друга. — Поэтому я не хочу его разрушать, так что я пойду с тобой.

— Это опасно, Малкиа, — повернулся к ней Малики. — Это же пустыня, знаешь, что она может сделать с нами?

— Я просто хочу быть рядом с тобой, — прошептала молодая львица и склонила голову на плечо Малики. Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из грудной клетки, молодой лев повернулся к ней и ласково лизнул в переносицу.

— Я тоже, — шёпотом ответил он. — Но это опасно, Малкиа.

— Мне наплевать, — тихо сказала она, поцеловав льва в ответ. — Я пойду с тобой.

* * *

Группа на следующий день подошла к длинной и широкой извилистой линии — руслу высохшей реки. Вдали виднелась тёмная полоса, тянувшаяся с севера на юг — тот скалистый хребет, про который говорил Бедуи. Львы остановились, глядя вдаль. Лента пересохшего русла, извиваясь, терялась в песчаной пустоши. Малики подошёл к Бедуи и спросил:

— Бедуи, ты вчера говорил, что есть два пути в эти земли?

— Да, я же всё рассказал, как выглядит каждый из них, — кивнул леопард. — А почему ты спрашиваешь?

— Потому что я пойду через пустыню, — сообщил молодой лев. Малкиа сделала шаг вперёд, но он произнёс следующее слово с нажимом: — Один.

Произнесённые Малики слова словно поразили всех громом. Львицы и Тафу смотрели на него так, словно увидели некое фантастическое существо.

— Ты с ума сошёл? — возмутилась мать Тафу, Бариди. — Ты там погибнешь, как ты не поймёшь?

— Если идти, то вместе, — поддержал мать Тафу.

— Я должен идти именно через пустыню, — сказал молодой лев, когда гул голосов немного утих.

— Понятно… Небось опять было видение? — с явной издёвкой спросила Раджуа, на что Тафу толкнул её.

— Какой мы прайд, если разделяемся из-за ерунды? — фыркнула юная львица, не обращая внимания на друга. — Даже в возможных битвах так же будем делиться? Если идти, то всем вместе!

— Тафу и Раджуа, вы не идёте со мной, вы слишком юны, — отрезал Малики. — Бариди и Абири, вы тоже пойдёте со своими детьми и с Бедуи. Через пустыню иду только я, я так чувствую, что мне это нужно.

— Тебе там не сильно в башку-то стукнуло? — рявкнула Раджуа. — Не много ли на себя берёшь?

— Он не один пойдёт! — выступила вперёд Малкиа.

— Знаешь что, чудик? — зарычал Тафу, подходя вплотную к Малики. — Если собрался бросить свой прайд, так и скажи!

— Поосторожнее со словами, Тафу! — рыкнул Малики. — Наоборот, я не рискую вами всеми, я не хочу, чтобы вы шли через одну пустыню. Бедуи знает длинный путь очень хорошо, вы найдёте прекрасный оазис, отдохнёте, а потом вернётесь в те земли, куда уже приду я. Я рискую собой.

— А какой прайд без вожака, если ты там пропадёшь? — воскликнула Раджуа.

— Да нечего с ним разговаривать, Раджуа! — фыркнул Тафу и, отвернувшись, пошёл по руслу реки.

— Тафу, стой! — крикнула ему вслед Раджуа, но он не оглянулся. Бариди подошла к Малики и тихо сказала:

— Малики, не стоит идти через пустыню одному. Ты нам очень дорог, а вдруг с тобой что случится?

— Я справлюсь, поверьте, — решительно сказал молодой лев и повернулся к Малкиа: — Малкиа, я боюсь, чтобы с тобой ничего не случилось в пустыне, ты можешь со своим здоровьем не выдержать жары.

Молодая львица с глазами, полными слёз, подошла к молодому льву и, зарывшись мордочкой в его пушистую гриву, прерывающимся голосом произнесла:

— Я тебя умоляю, Малики, будь осторожен… Пусть Айхею бережёт тебя!

Молодой лев, чувствуя пощипывание в глазах и в носу, ласково приподнял лапой голову Малкиа за подбородок и посмотрел ей в глаза. Небесно-голубые глаза встретились с янтарными, затем молодая львица несколько раз лизнула молодого льва в щеку.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Так мы идём или нет? — спросил Бедуи таким тоном, как будто ничего и не происходило.

— Иди, Малкиа, иди, — подтолкнул её Малики. — Береги их всех, Бедуи.

— Хорошо, — хмуро кивнул леопард, который был недоволен решением молодого льва идти в одиночку через пустыню. — И ты будь осторожен.

Обозлённые Раджуа и Тафу ждали всех впереди, и Бедуи, развернувшись, пошёл к ним, Малкиа, чуть слышно всхлипывая, пошла за ним, опустив голову. С величайшим трудом оторвав взор от уходившей Малкиа, Малики поднял брошенную на песок тушу антилопы, затем повернулся и пошёл на запад, в сторону скал. Лев шёл довольно долго, и скалы уже возвышались перед ним, когда сзади неожиданно раздался звонкий и такой родной голос:

— Малики, подожди!

Молодой лев обернулся и с изумлением узнал подбегавшую к нему Малкиа.

— Малкиа, ты что делаешь? — воскликнул он, но львица, притормозив перед дорогим её львом, зарылась носом в его гриву и прошептала:

— Я же сказала, что пойду с тобой, Малики. И не смей меня останавливать, я всё равно тебя не оставлю!

— Непослушная ты моя… — глухо бормотнул молодой лев и ласково потёрся носом об её теплую и мягкую шею. — Я так и знал, что пойдёшь за мной…

* * *

Переночевали Малики и Малкиа уже на другой стороне скал, откуда им открывался вид на саму бескрайнюю пустыню. Малую часть антилопы они съели на ужин — Малики разделил её на части, чтобы «растянуть» на весь путь. Одно было плохо — воды в пустыне могло и не быть, но вечером, когда Малики и Малкиа остановились на отдых, пролился освежающий дождь, и пара утолила терзавшую их весь день жажду.

Ночью на пустыню опустился холод, так что Малкиа свернулась калачиком, прижавшись к камню. Малики также лежал, свернувшись клубком, но благодаря густой гриве он особо не чувствовал холода. Молодой лев уже засыпал, когда услышал тихий шорох. Малики поднял голову и увидел, что Малкиа сменила позу и легла, развернувшись головой к Малики. Лев тихо поднялся и, подойдя к любимой львице, лёг рядом с ней.

— Замёрзла, что ли? — с улыбкой спросил он.

— Да нет, — тихо ответила она. — Просто легла неудобно.

Но молодой лев видел, как минуту назад содрогались её плечи, поэтому он лёг на бок и обнял львицу лапой.

— Сейчас тепло будет, — прошептал он, пододвигаясь ближе к Малкиа. Льва уже клонило в сон, и перед тем как уснуть, он услышал негромкое мурлыканье. Ласково лизнув загривок Малкиа, молодой лев опустил голову на песок и закрыл глаза.

Путь, как и говорил Бедуи, растянулся у них на пять дней. В первые три дня Малики и Малкиа съели всю антилопу, поскольку им есть хотелось сильнее с каждым днём, а мясо на сильной жаре портилось. На четвёртый день они столкнулись с коварством пустыни. Пара продолжала идти строго на запад, и Малкиа, когда они останавливались на ночлег, ложился на бок так, чтобы передние лапы указывали в нужном направлении. Днём они шли под палящими лучами солнца, идти становилось особенно тяжелее в то время, когда солнце было в зените. Измотанные за день львы вечером, когда солнце начинало садиться, практически без сил валились на песок. А когда на землю опускалась ночь, Малики и Малкиа в состоянии полудрёмы вставали и шли на запад — ночью было идти значительно легче. Так они шли три дня.

Ночью, на четвёртый день, Малики и Малкиа небольшую лужу застоявшейся воды. Измученные жаждой, они почти мгновенно выпили её и там же устроились спать. В желудке у Малики глухо бурчало от голода, а ещё он начал волноваться за Малики. Молодая львица после вчерашнего тяжёлого дня пути почувствовала себя плохо и сегодня едва дошла до места ночлега. Ей стало немного легче, когда она попила воды. Обеспокоенный молодой лев лёг рядом с ней и, лизнув её в щеку, спросил:

— Как ты, Малкиа?

— Нормально… — прошептала несчастная львица и, бессильно опустив голову на песок, заснула. Острое чувство жалости и тревоги кольнуло доброе сердце Малики, он нежно обнял её лапой и лизнул в щеку ещё раз.

Проснувшись утром, Малики осмотрелся вокруг… и вскочил. Он не узнал местности — ночью вдалеке от них дул ветер, меняя очертания песчаных дюн. Молодой лев также заметил, что солнце восходит существенно правее их.

— О Айхею, нет! — вырвалось у него.

— Что такое, Малики? — тихо спросила проснувшаяся Малики.

— Солнце! Оно с другой стороны! И… пустыня выглядит не так, как вчера! — оглядываясь по сторонам, в панике бормотал Малики.

Молодая львица вскочила, несмотря на слабость, и осмотрелась. Затем на её лицо наползло выражение ужаса.

— Мы заблудились?

Малики мгновенно повернулся к ней.

— Эй-эй, Малкиа, ты чего? Мы обязательно выйдем отсюда, слышишь? Я не позволю случиться с нами самому худшему!

По её светлой щеке скатилась прозрачная слезинка и упала на песок. Малики ласково слизнул с её мордочки слёзы и спросил:

— Как ты себя чувствуешь? Может, ещё отдохнуть?

— Нормально, Малики, — тихо ответила молодая львица. — Мы уже прошли больше половины пути, дойдём.

Она даже попыталась улыбнуться, но улыбка получилась слишком вымученной, даже похожей на гримасу. Молодой лев ласково потёрся носом об её щеку и тихо сказал:

— Я обещаю тебе, малыш, я тебя вытащу отсюда!

Этот день Малики и Малкиа запомнился надолго, но впоследствии они старались его не вспоминать. Это был самый тяжёлый день их путешествия через пустыню. Как и в предыдущие дни пути, на них с яростью обрушились раскалённые лучи солнца. Быстро нагревающийся песок обжигал молодым львам лапы, а обжигающий ветер заметал сзади их следы. Малкиа с трудом поворачивалась к Малики и явно хотела что-то сказать, но колючим репьем застревало в горле слово. Молодой лев поймал взгляд любимой львицы и встревожился — глаза Малкиа, налитые кровью, так и излучали страшную усталость и изнеможение, бедная львица едва держалась на лапах. Солнце стояло в зените, жара была невероятная. Малкиа, которая шла рядом с Малики, пошатываясь от изнурения, вдруг простонала:

— Малики, я падаю… — и рухнула на горячий песок.

— Малкиа! — хрипло вскрикнул лев. — Милая, что с тобой? Не молчи, прошу тебя!

Львица только простонала, но подняться она не могла. Несколько раз толкнув её, молодой лев, сам изнемогавший от жажды, жары и усталости, с огромным трудом поднял отяжелевшее тело львицы себе на спину. Малкиа глухо застонала и потеряла сознание.

— Я вытащу тебя отсюда, детка, — лихорадочно шептал лев, тяжело ступая обожжёнными лапами по горячему песку. Прямо в морду ему дул раскалённый ветер, в уши и глаза попадали мелкие песчинки. Казалось, что глаза молодого льва заполнились кровью — всё словно расплывалось перед Малики в красном тумане. Он не мог сказать, сколько он шёл, неся на спине свою любовь, но в один момент его могучие лапы безнадёжно подломились, песок понёсся льву навстречу… Оба оказались на горячем песке. На несколько секунд Малики потерял сознание, затем через силу приподнялся и подполз к неподвижно лежащей Малкиа. Глаза львицы были плотно закрыты.

— Малкиа… — прохрипел лев, приподнимая лапой её голову. — Ты меня слышишь?

Никакой реакции не последовало, что уже по-настоящему напугало молодого льва. Он несколько раз толкнул её лапой и, не добившись результата, стал лизать её нос своим практически высохшим языком. Но и это не произвело никакого эффекта. Малики почувствовал, как по его горячим щекам катятся слёзы.

— Милая, не умирай, пожалуйста… — зашептал он и заплакал. — Не сдавайся, родная, прошу тебя!

Молодой лев поднял странно тяжёлую голову и осмотрелся. Их окружали пески, нещадно раскаляемые жаром солнца, а вдали… Вдали смутно виднелось странное и продолговатое тёмное пятно. Малики приподнялся на лапах.

— Оазис! — хрипло выкрикнул он. — Малкиа, там оазис! Мы спасе…

Закончить вопль он не успел — видение исчезло. Тут последние силы окончательно покинули молодого льва, и он рухнул на раскалённый песок. Прямо перед его лицом оказалось лицо Малкиа. Внезапно львица приоткрыла налитые кровью глаза, и Малики словно издалека услышал её голос, похожий теперь на хрип:

— Малики…

— Милая, — шепнул теряющий сознание молодой лев. — Малкиа, прости меня… Я должен был пойти с остальными…

— Мы умрём здесь… — с трудом выдавила из себя Малкиа и закрыла глаза. Малики, безуспешно пытаясь бороться с обволакивающей его тьмой, обнял её и прошептал:

— Мы будем с тобой вместе, любимая… Навсегда…

Последняя мысль мелькнула у него в голове. «Простите меня, что я бросил вас…», — обращался он в мыслях к остальному своему прайду, бредущему где-то вдали… Тьма полностью поглотила его.

Неожиданно на смену ужасной жаре пришла прохлада, а на тело молодого льва стали падать капли нагретой в воздухе, но казавшейся для разгорячённого тела холодной воды, и Малики открыл глаза. Вокруг было ещё светло, солнце светило во всю, но с неба лился дождь — один из тех, что редко проливаются в пустынях. Малики сначала не поверил себе, но после того как одна капля попала в его приоткрытую пасть, он повернулся к безвольно лежавшей Малкиа и прохрипел:

— Малкиа, дождь!

Львица словно дожидалась этих слов. С трудом продрав глаза, она, как и её спутник, открыла пасть для воды. Оба судорожно сглатывали попадавшие туда капли и с наслаждением облизывались. Через несколько минут дождь кончился, но львам после него стало намного лучше. Облизнувшись в последний раз, Малики поспешно повернулся к Малкиа и спросил:

— Как ты, малыш?

— Ничего… — прошептала в ответ молодая львица. — Этот дождь нас спас…

— Это не дождь, — покачал головой Малики. — Это Айхею спас нас!

* * *

На следующий день Малики и Малкиа, почувствовавшие себя после дождя значительно лучше, продолжали идти по пустыне, которая уже заканчивалась. Малики понял это по птицам, которые летели с запада на восток — они летели туда, где есть жизнь. А вскоре они шли уже не по пустыне, а по территории, больше напоминавшей их прежнее место жительства, только здесь уже гулял освежающий ветерок, дувший со стороны обрывов. Подойдя ближе, Малики увидел, наверху их растёт трава и кустарники. Через полчаса лев и львица шли по дну широкого и глубокого ущелья. Осмотревшись по сторонам, Малкиа спросила:

— Слушай, а как нам выйти из этого ущелья?

— Не знаю, — покачал головой молодой лев. — Надо поискать какую-нибудь тропинку.

Такая тропинка вскоре нашлась, и Малики и Малкиа стали осторожно подниматься по ней наверх. Камни и песок падали из-под их лап вниз. Тропинка то резко шла вверх, то плавно выравнивалась, но в конце концов подъём наверх закончился, и Малики с Малкиа оказались на краю ущелья. Но местность перед ними простиралась теперь совершенно другая.

Куда ни падал сейчас взор молодого льва, везде перед ними расстилалось золотистое море саванны. Освежающий ветерок свободно гулял по траве, колыша её волнами. Вдали паслись многочисленные стада зебр, антилоп и импал, при виде которых у льва и львицы забурчало в желудках. Теперь у них здесь будет время поохотиться! Малики и Малкиа пошли к небольшому пятнышку размером с камень, видневшемуся вдали. По мере приближения к нему Малики понимал — это скала, причём огромная. Дойдя до неё, пара обошла каменную громаду, и Малики увидел длинный и огромный выступ, выходящий прямо на восток. И со всё более учащающимся биением сердца молодой лев осматривал это скалу — именно она и снилась ему всё это время. Именно о ней и рассказывал Бедуи. Теперь это был их дом.

___________

Примечания:

Значения имён:

Мвагузи (суах. mwagusi) — пророк. Король Прайдленда, известный как Второй Провидец. Более подробно о его судьбе в 12 главе.

Дабу (суах. Dabu) — управлять.

Гофу (суах. Gofu) — изнурённый, худой.

Малкиа (суах. Malkia) — королева.

Бариди (суах. Baridi) — освежающий

Абири (суах. Abiri) — быть осторожным

Раджуа (суах. Rajua) — надежда

Тафу (суах. Tafu) — сила, мощь

Бедуи (суах. Bedui) — странник

Величественные очертания гигантской Скалы, похожей на акулью голову, просто очаровывали молодых льва и львицу, что уже не одну минуту не могли оторвать от каменной громады взглядов своих горящих глаз. Две или три птицы пролетели над самой верхушкой Скалы, и их пронзительные крики разнеслись по воздуху. Малкиа, с трудом отведя взор, затуманенный восторгом и одновременно усталостью, вызванной тяжёлым путём, повернулась к Малики и, склонив голову на его плечо, прошептала:

— Малики, это… это невероятно прекрасное место! Я до сих пор не могу поверить, что мы теперь не посреди наших погибавших земель.

— Да уж, — шумно вздохнул молодой лев и легонько коснулся носом щеки Малкиа. — Это просто не поддаётся описанию. Когда смотришь на такую Скалу и на такие территории, то ощущаешь совершенно непередаваемый восторг и испытываешь желание воспарить в воздух…

На самом деле Малики сейчас испытывал лишь одно желание — лечь на прохладную и мягкую траву и заснуть, но, подавив широкий зевок, лев пошёл к самой Скале и два раза обошёл вокруг неё, словно намереваясь что-то там найти. Малкиа же направилась наверх. Осторожно поднявшись по каменистой дорожке на выступ, она подошла к самому его краю и осторожно села.

День уже клонился к вечеру, солнце опускалось всё ниже и ниже. Тени ползли по земле, становясь всё длиннее. Сама природа затихала — расходились на ночлег с пастбищ зебры, антилопы и импалы, крики и пение птиц становились всё более редкими и тихими. Всё живое в этом мире готовилось ко сну, чтобы завтра встретить новый день — такой же яркий и солнечный, как и сегодня. Всё это очаровывающее великолепие вечерней саванны и наблюдала Малкиа, сидя на краю выступа Скалы. Малики был прав — молодую львицу изнутри так и распирал восторг, ей хотелось буквально прыгать и петь от счастья. Однако усталость, полученная за все дни тяжкого пути сюда, всё-таки сказывалась, поэтому, ещё несколько раз вдохнув полной грудью упоительные свежий воздух, львица медленно встала и, расправив чуть затёкшие лапы, неторопливо пошла к пещере, в которую сначала не заглянула. Она оказалась просторной, причём настолько, что два или даже три таких прайда, как тот, в котором она и Малики жили ещё месяц назад, свободно могли там поместиться. Посреди тёмного и прохладного грота находилось небольшое возвышение, на котором с комфортом могли устроиться лев и львица.

Сзади послышалась тихая поступь лап, и к Малкиа подошёл Малики. Снова ласково коснувшись носом щеки молодой львицы, он шутливым тоном спросил:

— Место для сна себе облюбовала?

— Осматривалась здесь, — улыбнулась в ответ львица. — Малики, посмотри на эту пещеру, какая она всё-таки большая. Сюда не один прайд может поместиться!

— Здесь будем жить только мы и наш прайд. Наш будущий прайд, — тихо сказал Малики. — Но ещё я волнуюсь за Тафу и Раджуа. Где, интересно, они сейчас? Всё ли с ними хорошо?

— Очень надеюсь на это, — вздохнула переживавшая за своих юных друзей и пожилых охотниц Малкиа. — Если их не будет завтра и послезавтра, нужно отправляться на их поиски.

— Мы их найдём, Малкиа, обязательно, — успокоил её Малики. — Просто… давай оставим все заботы на завтра, хорошо? У нас завтра большой день, а может, и не только один день!

— Хорошо, — улыбнулась молодая львица. — Я никуда не тороплюсь.

— Тогда ложись и отдыхай, милая, — тихо и с улыбкой произнёс Малики и ласково лизнул Малкиа в щеку. — Ты и так слишком устала за эти дни. А я пойду и осмотрю местность.

— Буду тебя ждать, — улыбнулась Малкиа.

Молодой лев улыбнулся ей в ответ и вышел наружу, Малкиа же легла на каменное возвышение и сладко потянулась. До чего же здесь хорошо! Молодая львица лежала на приятно прохладном камне и мысленно благодарила Айхею за такой прекрасный дом. Малкиа уже прекрасно понимала, что она и её Малики останутся здесь навсегда, она давно осознала, что безумно любит молодого красавца. И он к ней относится так же. На несколько мгновений она проснулась, когда почувствовала, что вплотную к ней лежит её любимый лев и обнимает её лапой.

* * *

На следующий день Малики проснулся рано, ещё только-только начало всходить солнце. Молодой лев поднял голову и посмотрел на саванну, что виднелась в проходе пещеры. Край солнца показался из-за горизонта, его лучи, становившиеся всё ярче, достигли Скалы. Лев осторожно, чтобы не разбудить безмятежно спящую Малкиа, поднялся на лапы и медленно вышел наружу. Оказавшись под первыми лучами солнца, Малики потянулся и, почувствовав, как приятно хрустнули позвонки, пошёл осматривать Скалу дальше. Вчера он видел что-то похожее на подъём наверх и решил проверить, можно ли туда подняться.

Осторожно ступая лапами по камням, Малики вскоре поднялся на самый верх. Огромная Скала оканчивалась небольшой площадкой, молодой лев как раз подошёл к её краю и взглянул вниз. Высоко, но так красиво! Малики сейчас находился так высоко, как никогда не был, и словно чувствовал себя невероятно высоким. Лев оторвал взор от выступа и начал осматривать земли, окружавшие Скалу — земли, которым суждено было стать обширными владениями Малики и его потомков. Сейчас Малики переводил взгляд с обширных равнин на зелёные холмы, видневшиеся вдали, с широкой реки, протекавшей севернее Скалы, на странные земли, находящиеся неподалёку. Что это за территории? Они выглядели очень непривлекательно — казалось, что лучи солнца туда не попадали вовсе. Думая, что же может там находиться, Малики вспомнил о своих друзьях, Раджуа и Тафу. Где они сейчас находятся? Идут ли сюда? Не случилось ли что с ними? И понравится ли им здесь?

Затем голову Малики начали наполнять мысли, которые его тревожили больше. Почему Айхею велел ему идти именно сюда? Как с этим местом будет связана его дальнейшая жизнь? И каким он будет королём? Какая вообще судьба его ждёт?

Думая над этими вопросами, которые так и толкались друг с другом и назойливо требовали ответов, Малики осторожно спустился вниз и заглянул в пещеру. Малкиа продолжала мирно спать, положив голову на лапы. Решив не будить возлюбленную, молодой лев решил осмотреть местность. Однако осмотр будущему Королю пришлось начать позже — он шёл уже несколько минут от Скалы, как вдруг увидел вдалеке несколько фигур, которые медленно приближались. Малики присмотрелся к ним внимательнее и понял, что они идут прямо к Скале, поскольку каждый из идущих поднимал голову, чтобы посмотреть на огромное творение природы. И ещё несколько мгновений понадобилось молодому льву, чтобы узнать идущих — впереди группы шёл пятнистый леопард Бедуи, позади него шли Раджуа и Тафу с матерями.

Сначала Малики просто не поверил своим глазам, но расстояние между ними сокращалось, и молодой лев убедился, что по этим землям шагают доподлинные его друзья и члены прайда. Раджуа же, увидев Малики издалека, сначала замерла на месте, как, впрочем, и все, затем молодой лев поспешно бросился к ним. Увидев друга, Раджуа и Тафу резко сорвались с мест и помчались к нему.

— Всё-таки добрался живым! — воскликнул Тафу, шутливо толкая Малики в плечо. Раджуа же подошла к другу и коснулась носом его плеча. Так же приветствовали молодого вожака и Бариди с Абири, Бедуи с лёгкой улыбкой кивнул на приветствие Малики.

— Как вы добрались досюда? — спросила она, как будто бы между ними и не было стычки перед расставанием.

— Мы только вчера с Малкиа пришли сюда, — ответил Малики. — Правда, она чувствовала себя неважно, пусть лучше отдохнёт. Я решил пока местность осмотреть. В реальности, оказывается, вся эта панорама выглядит гораздо прекраснее, нежели во сне!

— Потом вместе всё осмотрим! — вскинул голову Тафу. — Я не могу оторвать взора от этой громадины, никогда ничего подобного не видел! Вот это творение природы!

— Эта громадина будет нашим домом? — спросила Раджуа, широко раскрытыми глазами глядя на Скалу. В глазах юной львицы так и прыгали огоньки восхищения.

— Да, — кивнул Малики. — Пойдём, я покажу вам её поближе.

Группа направилась к Скале. По мере того как они приближались к ней, Раджуа и Тафу с трудом сдерживали себя от того, чтобы не сорваться на бег и осмотреть всю каменную громаду. По пути Малики рассказал о том, как они шли сюда, на что Бедуи сказал:

— Вы же могли с Малкиа погибнуть. Айхею бережёт вас обоих, Малики.

Тут молодой лев увидел выходящую на выступ Малкиа. Молодая львица, подойдя к самому краю, широко зевнула и потянулась. Взгляд её глаз пробежался по саванне и территории вокруг Скалы, и тут в поле её зрения попалась приближавшаяся к их новому дому группа. Молодая львица сразу узнала каждого и с радостным криком бросилась к друзьям.

— Мы думали, что вы придёте сюда ещё через два дня! — пошутила она, обняв поочерёдно юного льва и трёх львиц.

— Через пустыню мы шли днями, ночами отдыхали, — ответил Бедуи. — Потом пришли к тому оазису, о котором я говорил…

— Там такая красота! — восхищённо протянула Раджуа. — Там такой красивый и огромный водопад, там столько зелени, такой свежий и приятный воздух! Даже уходить поначалу не хотелось!

— Да и с едой проблем не было, — сообщил Тафу. — Советую когда-нибудь сходить туда, у вас с Малики уже есть опыт прохождения через пустыню!

— Да ну тебя! — с улыбкой отмахнулся Малики, потом посерьёзнел. — Давайте-ка решим, как мы будем дальше жить. Раз решено свыше, что это будет наш дом, то нужно здесь устраиваться. Кстати, Бедуи, — Малики повернулся к леопарду, — ты останешься жить здесь?

— Это как решит Король, — усмехнулся леопард. — Но сами знаете, что обратно мне не вернуться.

Тут в разговор вступила Абири:

— Может, поохотимся немного? А то мы с утра доедали маленькие остатки пищи, проголодались.

Раджуа повернулась к матери:

— Классная идея, мам! Я готова съесть целого буйвола!

— Не потопаешь, не полопаешь! — хохотнул Тафу. — Так что придётся и тебе охотиться!

Малики и Малкиа переглянулись с улыбками.

На следующее утро Малики проснулся раньше всех. В свете лучей заглядывавшего в пещеру солнца играли бликами частицы пыли, падавшей сверху. Молодой лев, полежав ещё немного, осторожно поднялся и начал будить Малкиа и Раджуа с Тафу. Недовольно бурча, юные лев и львица поднялись на лапы, широко зевая и продирая затуманенные сном глаза.

— Зачем в такую рань поднимать нас? — проворчал Тафу.

— Самого красивого не увидите, — ответил Малики. — Кстати, эти земли кажутся гораздо красивее, когда ты наблюдаешь восход солнца, а не просыпаешь его!

С этими словами Малики вышел наружу, где его уже ждала Малкиа. Молодой лев сел рядом с львицей, и она склонила голову на его плечо.

— Прости, что не показал тебе земли вчера утром, — тихо произнёс Малики. — Не хотел тебя будить, ты сильно устала после пути. Хотел, чтобы ты отдохнула.

— У нас с тобой для этого теперь будет много времени, — улыбнулась Малкиа и зарылась носом в пушистую гриву льва. — Не только дни, но и недели, месяцы, даже годы…

Тут сзади раздался голос Тафу:

— Эй, хватит нежиться! Кто-то собирался нам земли показать!

Малики и Малкиа поднялись на лапы и подошли к тропинке, ведущей на самый верх Скалы. Малики пошёл вперёд, Малкиа шла за ним, цепочку замыкали Тафу и Раджуа. Ещё не окончательно проснувшиеся юные лев и львица безостановочно зевали, но стоило им подняться на самый верх Скалы и бросить взгляд на расстилавшуюся внизу саванну, как весь сон пропал у обоих. Горящими от восторга глазами Тафу и Раджуа осматривали открывшуюся им с высоты птичьего полёта местность, у обоих не находилось слов от восхищения. Малики сел на самом краю площадки и спокойно начал осматривать свои земли. Малкиа снова села рядом с ним, потом прошептала:

— Это просто невероятная красота, Малики!

— Вон на них посмотри! — беззвучно смеясь, Малики указал на Тафу и Раджуа. Молодая львица посмотрела на юных друзей и тоже затряслась от смеха. Юный черногривый лев и львица-подросток перебегали по площадке с места на место. На светлой мордочке Раджуа было написано такое же выражение детского восторга, какое запомнил Малики, когда она в три месяца впервые увидела зебру, что некогда принес с охоты их прайд. До Малики доносились восторженные и восхищённые возгласы Раджуа и Тафу, когда они замечали что-то необычное или красивое. Но тут юноша повернулся к Малики и спросил:

— Малики, а что за земли на севере? Там, где тени?

— Я пока не знаю, — ответил молодой лев. — Нужно потратить немало времени на осмотр земель и обозначить границы.

— Малики, у меня идея, — сказала Малкиа. — Посмотри на горизонт. Как далеко ты видишь отсюда?

Малики внимательно всмотрелся в простиравшуюся даль. Его взгляд был устремлён на видневшиеся небольшие озёра, реки и гряду холмов далеко на юге. Затем молодой лев осмотрелся вокруг, скользнул взглядом по северным землям. Малкиа же, также осмотревшись, тихо произнесла:

— На все эти земли падает свет солнца, Малики. Пусть же нашей территорией будет всё, на что падает свет. Королевство Солнца…

Малики повернулся и внимательно посмотрел на возлюбленную. Сказанные ей слова услышали и Раджуа с Тафу, сейчас юные друзья вожака повернулись к нему, ожидая от него ответа. Через несколько минут Малики кивнул со словами:

— Королевство Солнца… А что, звучит!

* * *

Уже давно прошёл тот день, когда у Скалы впервые собрались все обитатели саванны, чтобы почтить приход первого на этих землях Короля. Все звери до единого склонили головы, когда над ними пронёсся мощный и звучный рёв, который издали Малики и Малкиа. Сзади них стояли Раджуа и Тафу с матерями, Бедуи же остался жить на этих землях в качестве советника Малики, при церемонии он тоже присутствовал. Вот таким немногочисленным в первое время и был прайд Малики. Но со дня его восшествия на царствование прошло два года, Малкиа, естественно, стала супругой Малики. За эти два года существенно возмужал Тафу, превратившись из подростка с вечно взъерошенной гривой в крупного и красивого льва, очень похорошела и Раджуа. Теперь она не только помогала матери и остальным львицам в охоте, но и охотилась сама — сказывались уроки матери и Королевы Малкиа. Будучи подростками, Тафу и Раджуа вечно спорили друг с другом и выясняли отношения, а сейчас молодой черногривый лев с большим интересом поглядывал на похорошевшую львицу и всячески оказывал ей знаки внимания, которые она благосклонно принимала. И Малики стало ясно, что в их прайде вскоре ещё одной парой станет больше. За два года к ним присоединились ещё несколько бродячих львиц, да и сама королевская чета ожидала пополнения.

Прошло два года после свадьбы Малики и Малкиа, но в течение более чем полутора лет молодая львица не могла забеременеть. Король очень переживал за любимую и горячо молил Айхею о помощи, но без потомства Малики остаться было не суждено — часто он видел себя отцом трёх детей. И видения его сбылись, но немного не так, как ему хотелось бы. Дело в том, что в один солнечный день Малкиа наконец родила. Роды были очень тяжёлыми, начались они рано утром, а тихие попискивания разносились по пещере уже тогда, когда зашло солнце. Молодая львица, уставшая от родов и измученная болью, мгновенно провалилась в сон, даже не почувствовав нежного поцелуя супруга. Оба львята, оказавшиеся мальчиками, родились здоровыми и крупными, однако тяжесть родов отрицательно сказалась на Малкиа — больше львица не могла иметь детей. После этих родов Малики задался вопросом — почему в его видении был третий львёнок? Ответ на этот вопрос Король узнал, когда Нгоме и Мойо — так супруги назвали своих детей — исполнилось полгода.

Малики совершал утренний обход земель вместе с Тафу, и оба льва медленно приближались к тем землям на севере, которые Малики назвал Слоновьим кладбищем. Земли, начинавшиеся сразу под довольно крутым обрывом, были густо усеяны костями животных, которые приходили сюда умирать. Среди огромных останков некогда могучих слонов лежали посеревшие кости давно умерших львов, леопардов и других зверей. Малики уже не раз приходилось являться на территорию Кладбища, поскольку здесь обитали гиены, постоянно совавшиеся в Земли прайда в поисках пропитания. Король в первые недели сразу обозначил северную границу именно по этому обрыву, который отделял его земли от Кладбища.

— Как у тебя дела с Раджуа? — спросил Малики у Тафу.

Молодой лев ответил с улыбкой:

— Ну, не как раньше, когда мы постоянно из-за куска мяса спорили, Малики!

— Оно и видно, — кивнул Король. — Ты с неё вообще взгляда не сводишь, Тафу, как будто она его притягивает!

Последние слова Король произнёс шутливым тоном, однако Тафу не улыбнулся на шутку. Наоборот, он повернулся к другу и серьёзным тоном заговорил:

— Нет, Малики, дело не в этом. Когда мы жили в тех землях, что уже занесло песками, мы просто с ней общались. То спорили, то вообще ругались, хотя всегда мирились. Ты ведь помнишь, как мы с ней, когда были детьми, играли, пытаясь перетянуть к себе кусок мяса?

Малики кивнул.

— Тогда, сам понимаешь, мы были детьми, позже подростками, а когда мы уже жили здесь, я словно другим взглядом посмотрел на неё. Она теперь стала настоящей охотницей, она потрясающая красавица. Разве нет?

— Да, Тафу, — кивнул Малики, — она очень хороша. И сразу понятно, что ты влюбился в неё!

Молодой лев нисколько не смутился. Вскинув голову, он сообщил:

— Да, я не стану от своего друга скрывать это. Раджуа действительно замечательной львицей стала, она очень мне нравится, уже давно.

Малики повернулся к другу:

— Если ты не скрыл от меня то, что ты влюблён в Раджуа, то почему ты не хочешь открыться ей? Я часто вижу, как ты ухаживаешь за ней. А сама она очень хорошо к тебе относится. Лучше поговори сам с ней, Тафу, я уверен, что она тебя поймёт.

Молодой лев только успел кивнуть в знак согласия, поскольку в этот момент они уже шли по обрыву, отделявшему Слоновье кладбище от Земель прайда. Чуткий слух львов уловил отчаянный плач, доносившийся снизу. Малики и Тафу медленно подошли к краю обрыва и увидели лежавшего внизу львёнка, совсем ещё крошечного, ему было чуть больше месяца. Он лежал на спине и заливался слезами, отчаянный писк разносился по мрачной территории. Боясь, что плач может привлечь гиен, которые могли бы причинить большой вред малышу, Малики стал искать путь вниз. Наконец он нашёл узкую каменистую тропинку, по которой смог осторожно спуститься. Осматриваясь по сторонам, лев быстро подошёл к рыдающему львёнку. Увидев перед собой огромного льва, малыш на секунду затих, но потом заплакал ещё громче. Малики ласково прошёлся языком по его грудке и мордочке и попытался успокоить:

— Тише, тише, малыш! Всё хорошо, тебя никто не тронет. Успокойся, прошу тебя…

— Что с ним? — полюбопытствовал спустившийся Тафу. — Он не ранен?

— Нет, он цел, — ответил Малики. Львёнок немного успокоился и, придя в себя, немного невнятно спросил тоненьким голоском:

— Вы кто, дядя?

— Меня зовут Малики, малыш, — ответил лев. — Я — Король, поэтому я тебя не трону, я добрый лев. А тебя как зовут?

Львёнок прижал ушки к голове и снова заплакал. Через минуту он в перерыве между всхлипываниями произнёс, не совсем чётко выговаривая слова:

— Меня мама бросила…

— Как — бросила? — спросил подошедший Тафу. — Она просто оставила тебя здесь?

— Нет, — пискнул львёнок. — Она столкнула меня отсюда и убежала.

— Тафу, — повернулся к другу Малики, — найди следы львицы и попробуй догнать её. Если догонишь — приведи сюда, я буду выяснять обстоятельства. Мама давно тебя столкнула? — снова обратился Король к львёнку.

— Нет, — помотал головкой детёныш. — Почти сразу вы пришли, дядя Малики…

Сердце льва кольнуло острое чувство жалости, одновременно в душу Малики вползла злость. Какая львица сможет недрогнувшей лапой столкнуть своё дитя с высокого обрыва? Кем надо быть, чтобы на такое пойти? Лев осторожно коснулся лапой бока малыша, задев его правую лапку, и тут львёнок громко вскрикнул.

— Прости, малыш, — шепнул Малики и осторожно осмотрел львёнка. К счастью, перелома не было, лапа была просто сильно ушиблена. Король моментально принял решение забрать львёнка на Скалу, затем, осторожно взяв малыша в пасть, поднял его и бережно понёс наверх. Оказавшись на краю обрыва, лев спросил:

— Как тебя зовут?

— Не знаю, — грустно ответил львёнок. — Мама со мной мало разговаривала, а когда говорила, то называла выродком, ещё била меня…

Королю стало ещё больше жаль малыша. Ну чем он заслужил такое отношение к себе?

Тут послышался быстрый топот лап, и перед Малики резко затормозил Тафу. Отдуваясь, молодой лев сообщил:

— Я нашёл эту львицу, но она быстрой оказалась — успела убежать! Прыгнула в реку и уплыла на другой берег, мерзавка!

— Мало ей такого слова, Тафу, — жёстко произнёс Малики. — Малыш рассказал, что она била его и называла выродком. Это львица просто сволочь! Львёнка я отнесу к нам, другого варианта нет.

— О Айхею! — ужаснулась Малкиа, когда услышала из уст супруга историю о находке львёнка. — Бедный мальчик, бедный… А если бы с ним что-нибудь случилось?

— Если бы мы не нашли его, то точно случилось бы, — сказал Тафу. — Мамаша, которая удрала от меня, била его.

— Ужас, ужас, — качала головой Королева. — У бедняжки даже имени нет… Как его мы будем звать?

— Подожди, — поднял лапу Малики, а потом повернулся к львёнку, который, глядя на больших и добрых львов, ожидал своей судьбы. Король спросил у малыша:

— Послушай, ты хочешь, чтобы у тебя были новые папа и мама?

— Да! — кивнул львёнок и в первый раз улыбнулся.

— Тогда нужно дать тебе имя, — произнесла с улыбкой Малкиа. — Тебе нравится имя Мвана?

— Да, — снова кивнул малыш, затем спросил: — Мне теперь можно называть тебя папой, дядя Малики? А тётю Малкиа — мамой?

— Нужно, малыш! — улыбнулся ему Малики. — А Тафу и Раджуа пусть будут дядей и тётей для тебя.

Мвана подошёл к Малики, потёрся мордочкой об его большую и тёплую лапу и прошептал:

— Я люблю тебя, папа!

Той же ночью Малики приснился странный сон. Сначала ему снилось, как он и три молодых льва, которые были его тремя выросшими сыновьями, шли по саванне к Скале. Ярко светило солнце, в золоте его лучей светилась золотистая шерсть львов. Но вдруг ярко-голубое небо враз затянули тучи, сверкнула молния, раздался удар грома, но дождь не пролился. Произошло совсем другое и более жуткое — откуда ни возьмись, рядом с огромной Скалой Малики возник большой клан гиен, который двинулся им навстречу. Но там были не только гиены — с ними шёл отряд совершенно незнакомых львов. Малики сделал шаг вперёд, то же самое сделал и один из молодых львов — выросший Мвана. Но дальше он сделал то, что Малики никак не ожидал — приёмный сын повернулся к Королю и со злобной усмешкой начал надвигаться на него. Малики инстинктивно попятился назад, и вдруг у него из-под лап ушла земля. Злобно ухмыляющаяся морда Мваны быстро поднималась вверх, в то время как Малики падал вниз. Падение, сопровождающееся свистом в ушах, сменилось чернотой. Ещё несколько мгновений — и Малики, подскочив, проснулся в холодном поту. Он не понимал, к чему ему приснился этот странный сон. Но он через несколько лет сбылся.

* * *

Всё началось с того момента, когда Малики, совершая обход с уже подросшими Нгоме, Мойо и Мваной, наткнулся на гиен, снова недалеко от Слоновьего кладбища. Тушу антилопы поедали несколько гиен, явно голодных. Среди небольшой группы были также два щенка. Однако Короля не смутило их присутствие, и лев, направившись к ним, отчеканил:

— Я разве не говорил вам, что запрещал здесь охотиться? Ваше место не здесь, а на Слоновьем кладбище!

— Нам что, костями питаться, что ли? — оскалилась одна из гиен. Щенок, увидев могучего льва и его сыновей, только прижался к лапам матери. Малики не обратил на него внимания и продолжил:

— Вы забыли, что члены вашего клана сделали с одной из моих львиц два года назад? С того дня, когда вы чуть не убили Бариди, у вас больше нет права на охоту на моих землях! Ясно?

— Дай хотя бы малышей накормить, Малики! — обратилась к нему другая гиена.

Лев замолчал, обдумывая, как ему поступить. С одной стороны, преступление гиен, совершённое ими два года назад, было слишком жестоким. Тафу тогда сказал, что ответственность должны нести все гиены. Но с другой… Почему должны из-за этого страдать детёныши гиен? И Малики, глухо рыкнув, бросил:

— Забирайте тушу и уходите к себе. И чтобы больше ваши лапы здесь не ступали!

Гиены поспешно подхватили тушу и потащили к границе. Тут к Малики подошёл Мвана и спросил:

— Отец, зачем ты прогнал их? Они ведь тоже должны питаться и охотиться.

— Ты разве забыл, что они сделали с матерью Тафу? — повернулся Малики к юноше. — Они напали вчетвером на одинокую львицу. Это преступление, Мвана! А за преступление положено наказание, разве я вам это не говорил?

Мойо кивнул и сказал:

— Я полностью согласен с отцом. А если бы Тафу не вмешался, тогда его мама бы просто погибла. Гиенам нечего делать на наших землях.

— То есть тебе всё видится так же, как и отцу? — повернулся к Нгоме Мвана. — Мы, львы, живём на прекрасных землях, в свете и радости, а гиены, среди которых тоже есть семьи с детьми, должны прозябать?

Разговор перешёл в спор и посеял семена раздора между братьями и всей семьёй. Эта тема часто всплывала в разговорах Малики с сыновьями, причём их споры один раз перешли в драку. Возникший конфликт продолжал углубляться и разделять братьев, словно пропасть, словно река два берега. После одной особо серьёзной ссоры не только с братьями, но и с родителями, Мвана, который сочувствовал гиенам, бросился на отца. Распалившийся Малики, с трудом удерживаясь от того, чтобы не напасть на приёмного сына, прогнал его со Скалы.

— Лучше бы тебя тогда гиены нашли раньше, чем мы! — вот какие слова произнёс Малики в запале. Эта ошибка в конечном итоге стоила ему жизни. Мвана, не произнеся ни слова, ушёл со Скалы, унеся родившуюся в голове чудовищную мысль.

Но это была одна сторона конфликта. Свою негативную роль сыграла также зависть, которую питал один брат к другому. Малики всячески выделял как своего потенциального преемника Мойо, поскольку он, как, в принципе, и Нгоме, готовился к тому, чтобы в будущем возглавить прайд. Однако Малики, к тому времени вошедший в пожилой возраст, смотря на своих уже выросших сыновей, сделал свой выбор. Оба — и Нгоме, и Мойо — выросли сильными львами, в силе не уступали друг другу, когда устраивали шуточные поединки. Однако со временем пожилой Король начал замечать проскальзывающую в действиях Нгоме определённую жестокость. Малики однажды был свидетелем того, как сын, хитростью повалив Мойо на землю в одном из поединков и видя, что тот не желает сдаваться, нагнулся к его плечу и прокусил его. После серьёзного разговора с отцом, матерью и братом Нгоме немного присмирел, но он слишком поздно уже заметил, что в его душе прочно поселилась зависть к брату. Мойо же был не менее сильный, нежели брат, но сила в нём удачно сочеталась с мудростью и умением быть сострадательным и справедливым. Нет, он не находил оправдательных мотивов для тех, кто совершал нехорошие проступки в землях Прайда, но вместе с отцом принимал участие в королевских делах. Именно благодаря Мойо были вновь налажены отношения между львами и гепардами, которые из-за грубых действий Нгоме находились под большой угрозой. И в один далеко не прекрасный день Малики торжественно провозгласил своим наследником Мойо. Нгомо же, узнав об этом, никому не сказав ни слова, ушёл со Скалы. Он знал, к кому идти. Всё это время он тайно встречался по ночам со Мваной, сообщая ему о том, что происходит в их землях. Мвана, которого Малики и Малкиа искренне считали своим сыном, согласился помочь брату в его плане — собрать отряд и напасть на Малики. Зависть Нгоме к Мойо принимала уже огромные размеры и переросла в самую настоящую ненависть — жаждавший власти молодой лев готов был пойти на что угодно. Мвана и Нгоме заключили союз с небольшим прайдом бродячих львов, а затем склонили на свою сторону гиен (в этом наиболее преуспел Мвана). И одной тёмной ночью они двинулись к Скале.

В этот же день вечером Малики позвал Мойо с собой на самый верх Скалы. Сын послушно пошёл с отцом. И сейчас, сидя под тёплыми лучами солнца, Малики грустно говорил Мойо:

— Сынок, я чувствую, что мой время уже скоро закончится, поэтому я и позвал тебя. Я тебе уже давно говорил, что мне в видениях является Мвана, который хочет избавиться от меня. А теперь ушёл и Нгоме… Правда, я из донесений Бедуи знаю, с кем встречается мой сын.

— Он из доброго принца превратился в жестокого льва, отец, — вздохнув, с грустью произнёс Мойо. — Помнишь, как он тогда набросился на тебя?

— Это мне наказание, — опустил голову пожилой Король. — Когда Мвана был маленьким, я часто видел нехорошие сны, в которых фигурировал он. Я только недавно понял, что я должен был избавиться от него, а не брать чужого львёнка. Но разве мог я бросить на произвол судьбы малыша?

Мойо не нашёлся что ответить на этот вопрос. Малики же тем временем думал, как сообщить ещё одну новость — ещё об одном своём видении, уже последнем… Но не успел он даже повернуться к сыну, как вдруг раздался снизу призыв:

— Малики! Сир!

Пожилой лев глянул вниз и увидел внизу задравшего голову вверх Бедуи. Малики и Мойо быстро спустились на выступ.

— В чём дело? — спросили в один голос Король и принц.

— Сир, сегодня ночью на нас собираются напасть Мвана и Нгоме. Я только что слышал их разговор, они собрали отряд львов. Но и не только их, они ещё привлекли гиен!

Мойо ударил лапой по земле и рыкнул:

— Предатели! Я их убью обоих, если они нападут!

— Не нужно, сынок, — тяжело вздохнул Малики, решивший, что сейчас наступил момент, чтобы поведать о своём последнем видении. — Они нападут, в этом я абсолютно уверен. Но они хотят убить не столько меня, сколько тебя, Мойо. Но я не допущу твоей гибели, сын мой! Но…

Малики снова замялся.

— Что, пап? — поторопил его Мойо.

Пожилой Король вздохнул и чуть охрипшим голосом закончил:

— Мне суждено в этой битве погибнуть, сынок… Моё время закончилось.

— Нет! — в один голос вскрикнули Бедуи и Мойо. Затем молодой лев шагнул к отцу. — Не говори так, прошу тебя! Всё обойдётся, отец!

— Уже не обойдётся, сынок, — покачал головой Малики. — Но если мне суждено погибнуть, то ни за что не уйду к Айхею, не прихватив с собой хотя бы одного врага!

Малики и его прайд были уже готовы к битве, когда на землю опустилась ночь. Пожилой лев сидел под выступом в ожидании своей судьбы, в его гриву уткнулась тихо плачущая Малкиа, которой он тоже всё рассказал. Она никак не хотела, чтобы видение Короля сбылось.

«Айхею, за что это нам?» — думала пожилая Королева. Слезы катились по её щекам одна за другой и исчезали в густой коричневой гриве супруга. Малики оторвал взгляд от горизонта, куда всё это время задумчиво смотрел, и повернулся к любимой супруге.

— Не плачь, родная, — прошептал он. — Это никто не в силах изменить, к сожалению…

— Я не хочу, чтобы ты оставлял меня, Малики, — всхлипнула Малкиа. — Я не представляю своей жизни без тебя…

— Я тоже, — закрыл глаза лев и ласково лизнул супругу в щеку. И в этот момент недалеко от четы мелькнула тень, перед Малики появился Бедуи и сообщил:

— Нгоме и Мвана с чужаками и гиенами подходят к Скале, сир!

* * *

Яростная битва, которая вспыхнула сначала под Скалой, а затем переместилась на выступ, продлилась недолго. В передних рядах бились Малики и Малкиа с Мойо, сбоку от них отбивались от врагов Раджуа и Тафу, а также их выросшие дети — брат и сестра, Миади и Хофу. Врагов — гиен и чужих львов — было больше, однако члены прайда Малики, уже имевшие серьёзный опыт в боях, повергали одного за другим на холодный камень. Всё это время Мвана и Нгоме пытались напасть на Мойо и Малики, но их атаки успешно отбивали постаревшие, но не утратившие сил Бариди и Абири. Но тут один из ударов, нанесённых Мваной и оказавшийся сильным, сбросил мать Тафу вниз с выступа. Бариди, упав на камни, сильно пострадала. Тафу бросился к матери, но путь ему преградили две гиены. Вслед за черногривым львом бросилась и его семья, в результате чего Малики и Мойо оказались уже в поле зрения Мваны и Нгоме. Отец и сын уставились на изменников глазами, горящими яростью. Малики не смог даже попытаться остановить сына, как он бросился на Мойо, к нему присоединился и Мвана. В пылу битвы четверо львов слишком быстро подобрались к краю выступа, они не замечали происходившей неподалёку от них остальной битвы. Все четверо были заняты лишь собой. Наконец, Мвана взмахнул мощной лапой и нанёс мощный удар Мойо по голове, в результате чего молодой лев потерял сознание и упал рядом с обрывом. Торжествующий лев нагнулся было к его шее…

В этот момент Малики бился с тремя гиенами. Одна из них уже через минуту испытала на себе силу могучих ударов Короля и полетела с выступа вниз. Оставшиеся две гиены начали заходить с обеих сторон к Королю, но тут к нему быстро подоспела Малкиа, и парочка теперь убегала с рассечёнными мордами прочь. Малики обернулся вовремя, чтобы увидеть, как Мвана сильным ударом лишает Мойо сознания, а затем наклоняется над ним…

«Прости, родная…» — мысленно обратился Малики к Малкиа, которая бросилась спасать окружённую врагами Абири. Пожилой лев резко сорвался с места и бросился к Мване. Лев уже приготовился вонзить клыки в шею Мойо, как в него врезался Малики. В этот момент Малкиа обернулась, и через мгновение над Скалой разнёсся крик ужаса — Малики и Мвана полетели вниз, с высоты более двадцати метров.

Всего лишь на одно мгновение воцарилась над Скалой тишина, но этот миг воплотился в сознании каждого членов прайда вечностью. И в этот миг только Малкиа поняла, что произошло непоправимое. С диким криком она бросилась по тропинке ведущей вниз, тогда как остальные набросились со всеми оставшимися силами на врагов. Тафу, увидевший падение друга с выступа, также бросился к нему. Малкиа, оказавшись прямо под краем выступа, увидела два неподвижных тела — в паре метров от Малики лежал Мвана с неестественно повёрнутой в сторону головой. Из пасти молодого льва стекала на землю струйка крови, его глаза были закрыты.

В это время на произошедшее смотрел остолбеневший Нгоме. Молодой лев, казалось, выпал из реальности, и он не заметил, как Мойо пришёл в себя и, тряхнув головой, посмотрел вниз. Увиденное заставило принца резко вскочить и с криком «Отец!» броситься к тропинке. Нгоме же продолжал сидеть в шоке. Он не ожидал, что отец пойдёт на самопожертвование ради Мойо.

Малкиа медленно подошла к неподвижно лежащему Малики, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Её любимый лежал с плотно закрытыми глазами, не подавая признаков жизни. Подойдя к Королю вплотную, львица осторожно положила лапу на его широкую грудь и тихо позвала:

— Малики… Очнись, пожалуйста!

Не дождавшись ответа, пожилая львица осторожно коснулась носом его щеки. Тут лев вздрогнул и судорожно вздохнул, и в следующее мгновение его могучее тело стиснули обручи сильной боли. Малкиа, всхлипывая, принялась осторожно вылизывать морду льва. Тафу же подошёл ко Мване и осмотрел его. Ему осталось лишь убедиться в его смерти — шея Мваны была сломана.

К Малики подошёл Мойо и тихо спросил:

— Папа, как ты? Сможешь встать?

— Я… — начал было Малики и закашлялся. Через несколько мгновений кашель перешёл в хрип — при падении лев получил тяжелейшие травмы. Малкиа сразу поняла, что её Королю осталось очень мало времени на этой земле. Львица заплакала ещё сильнее, она поняла, что Малики сейчас умрёт. То же понял и Мойо.

— Папа, не умирай, прошу тебя, — прошептал молодой лев. — Ты не должен умирать! Почему ты упал-то?

— Я спасал тебя, сынок, — прошептал Малики. — Мвана собирался убить тебя, когда ты лежал без сознания. Я не мог этого допустить, Мойо… Никак… А Мвана… Что с ним?

— Мёртв, — ответил Тафу, подойдя к другу. — Сломал шею при падении. Заслужил он своё, Малики.

Тем временем битва уже стихала, гиены и чужаки, не в силах противостоять более сильным, покидали место битвы. Один из чужих львов позвал Нгоме, но молодой лев не обратил никакого внимания на зов. И лишь через минуту он медленно поднялся и пошёл под выступ. Однако показываться на глаза членам прайда Нгоме боялся, опасался их реакции.

Малики на мгновение закрыл глаза, затем подозвал Мойо. Взгляды отца и сына встретились, ни один не отвёл глаза в сторону.

— Сынок, — обратился к нему умирающий Король. — Я именно тебя готовил к тому, чтобы ты стал Королём, так что теперь пришло твоё время. Мне очень жаль, что ты таким образом пришёл к власти, но ты теперь знаешь, что у Королей всегда могут быть враги. Я же стал жертвой заговора собственных сыновей…

— Что мне делать со Нгоме? — спросил Мойо. — Он сбежал от нас ко Мване, он предал тебя. Предательство Короля карается изгнанием или смертью.

Тут Малики увидел стоявшего под выступом Нгоме и позвал его:

— Подойди ко мне, Нгоме!

Молодой лев медленно подошёл к отцу, опустив вниз глаза и боясь встретиться взглядом с матерью, Мойо или Тафу.

— Послушай меня, — начал Малики, голос которого уже начал слабеть. — Ты совершил непростительное предательство, Нгоме, будучи сыном Короля. И не пытайся оправдаться перед кем-либо из нас — ты целенаправленно ушёл ко Мване, желая убить меня или своего родного брата!

— Ты видел во Мване угрозу только для себя, — тихо произнёс Нгоме. — Он тебе ничего не сделал, ему нужна была поддержка.

— Заткнись, сволочь! — прорычал Мойо, которому стоило огромных усилий, чтобы не наброситься на брата прямо здесь. — Заткнись!

— Ты больше не живёшь здесь, Нгоме, — чуть приподнял голову Малики. — За твоё предательство и желание убить брата я изгоняю тебя отсюда навсегда. И не смей сюда никогда возвращаться!

— Отец! — поражённо воскликнул молодой лев.

— Если ты ещё раз покажешься на этих землях, то новых смертей будет не избежать, — голос Малики постепенно переходил в хрип. — Из-за тебя же вы и Мойо уже никогда не станете друзьями, а если ты замыслишь против брата что-нибудь плохое или нападёшь на него, то обречёшь весь наш род на раскол! Знай, что это случится, если ты снова покажешься на этих землях, Нгоме!

Молодой лев только попятился назад. Малики снова закрыл глаза, затем хрипло вздохнул и обратился уже к Малкиа:

— Прости меня, милая… Я не мог допустить гибели нашего сына…

Львица только уткнулась в грудь мужа. Малики уже из последних сил обратился к Мойо:

— Сынок, отныне Король этих земель — ты. Не допускай таких ошибок, как я, и пусть твоё правление будет без раскаяний и сожалений о совершённом, как это было у меня… Заботься о маме, о Тафу и Раджуа, обо всех остальных. Я в тебя верю, Мойо…

На этих словах голос Малики прервался, лев закрыл глаза, затем слабо вздрогнул и затих. Малкиа, поняв, что её любимый Малики умер, заплакала ещё громче. Слезинка скатилась по щеке Мойо и упала в траву рядом с отцом. Молодой лев положил лапу на грудь отца и произнёс:

— Я клянусь, что твоя воля будет выполнена. Ты не только самый первый Король здесь, но ещё и останешься мудрейшим. Для всех нас…

* * *

Мтаи замолчал. Десятки пар глаз были устремлены на рассказчика, затем потрясённый рассказом Симба спросил:

— Что же было дальше, Мтаи?

— Нгоме всё равно ослушался отца и обрёк весь род на раскол. Сын покойного Малики в этот же день был изгнан братом при всех, но он вернулся, когда Мойо уже обзавёлся семьёй. Попытка захватить власть не удалась, Мойо не только отбился в схватке, но и наполовину разбил отряд брата. Вражда между ними только усилилась. Вот с их вражды, Симба, и начался раскол рода Малики. Основной род, который здесь правил, правит и будет править — род Мойо, к которому вы все принадлежите. Килема, как и я, впрочем, принадлежат к роду Нгоме, который тот основал на других землях, южнее Прайдленда. Но Нгоме никогда не забывал о том, что был рождён в Прайдленде, он стремился захватить власть там. И с тех пор и по сей день рода состоят в постоянной войне за власть. Прайды обоих Королевств постоянно бились друг с другом, гибли не только Короли, но и их дети. Вражда обострилась при другом Короле, который также обладал даром предвидения. Его звали Мвагузи, но его судьба была ещё более трагичной, чем Малики. После его гибели Прайдленд на несколько лет был захвачен его убийцей, львом по имени Джеури.

— То есть род Мойо прервался? — спросила Сараби.

— Несколько лет правили Джеури и его потомки, но после гибели Мвагузи на севере поселился его сбежавший сын, Фаиди его звали. В историю Прайдленда вошла и его семья, которая готовилась к тому, чтобы отбить Прайдленд у врагов. Спустя четыре года после убийства отца Фаиди удалось вернуться домой…

* * *

Время летело и летело. Прошли десятки лет после того, как первый Король погиб в битве за свой дом. Скалой и землями Прайда остался править его сын Мойо, Нгоме же был изгнан умирающим отцом. Однако лев не оставлял попыток вернуться в дом, где он был рождён. Мойо по-прежнему винил брата в гибели отца, ведь если бы он не ушёл Мване на помощь, Малики бы умер в кругу семьи, увидев внуков и внучек. Может, даже и правнуков… Однако это уже не суждено было сбыться. Мало кто из правивших после Мойо Королей из его рода доживал до рождения внуков, молодые и пожилые львы погибали в многочисленных битвах с далёкими родственниками, их места занимали другие, однако Прайдрок прочно оставался под властью рода Мойо. Но был лишь один период, который вошёл в историю Прайдрока как «время скорби и боли». Это были долгие четыре года, когда территория была захвачена врагами, убившими тогдашнего правителя по имени Мвагузи.

Ещё будучи юношей, Мвагузи прекрасно знал историю, которая случилась с семьёй Малики. Юный лев сказал себе, что, когда вырастет, ни за что не допустит такого распада в своей семье. А поскольку Мвагузи рос добрым львом, он пообещал себе, что не будет идти на суровые меры, а постарается объяснить проблему терпеливо. К тому же его отец, Король Хекима, так и учил его. Мвагузи был единственным ребёнком у Хекимы и Узури, но уже с самого детства поражал родителей странностями, как выражалась Узури. Львёнок мог проснуться посреди ночи и выбежать с Прайдрока наружу, а утром говорил, что разговаривал во сне с духом первого Короля. Или ещё интереснее — со львёнком случались странные приступы. Сидит Мвагузи ровно и смотрит на горизонт, а через мгновение он весь дрожит, закатив глаза. Каждый раз после такого случая он говорил, что видел чужих львов и нападение на родной дом. И всё то, что Мвагузи видел, сбывалось — нападения происходили, но Хекима с успехом прогонял врагов. Про них он узнал, когда львёнку исполнился год. Тогда Хекима рассказал ему о первом Короле этих земель по имени Малики и его трёх сыновьях — Нгоме, Мойо и Мване. Последний не являлся его родным сыном, Малики и его друг Тафу нашли его брошенным на Слоновьем Кладбище. Но когда будущие защитники прайда подросли, между ними возник конфликт, который со временем перерос в ссору, расколовшую их. Дело чуть не закончилось дракой между Мваной и Малики, и Король прогнал приёмного сына. Сочувствовавший молодому льву Нгоме ушёл позже к брату после того, как Малики объявил своим наследником Мойо. Молодые львы хотели убить Мойо, поскольку думали, что будет некому после Малики занять престол. Но всё закончилось трагически — погиб не только Мвана, но и Малики. Король погиб во время битвы, спасая Мойо, которого Мвана и собирался убить. Молодой лев стал Королём, а Нгоме был изгнан умирающим Малики. Но раздор между братьями не кончился, Нгоме и Мойо так и остались врагами. И после них уже два рода жили на соседствующих друг с другом землях — род Мойо и род Нгоме. И оба рода воевали между собой за власть в Прайдленде. При Хекиме эта борьба только обострилась — потомок Нгоме, Мабайя, нападал на Короля чуть ли не каждый месяц. Когда Мвагузи, уже понявший, что является не совсем обычным львом, вырос и превратился в красивого черногривого красавца, Хекима умер, но враги, которых возглавлял Мабайя, были к этом непричастны. Короля сгубила болезнь, и он объявил молодого льва Королём, а перед этим поженил его с львицей, которую Мвагузи любил ещё с детства. Молодую и сильную охотницу звали Сабури, она тоже была неравнодушна к красивому и сильному сыну Хекимы.

В один день крупный золотистый лев с чёрной гривой и светло-бежевая львица сидели на выступе Прайдрока и наслаждались прекрасной панорамой заката. Сабури склонила голову на мускулистое плечо любимого льва и тихо мурлыкала. Молодая львица ждала от молодого Короля детей, скоро ей уже предстояло родить. Сабури уже давно не охотилась, поскольку пребывавший на седьмом небе от счастья Мвагузи запретил супруге любые нагрузки, однако ненадолго прогуляться вокруг Скалы она выходила, гуляла всё время с любимым.

А Мвагузи одолевали тяжёлые мысли — он в последнее время страдал одним и тем же видением. Он, уже постаревший, идёт к Прайдроку, заходит под выступ и подходит к самой стене. Затем неожиданно его передние лапы проваливаются под землю, лев теряет равновесие и падает вниз. Катясь сначала по каменистому склону, он падает вниз. Затем поднимается, проходит чуть вдаль и видит ещё один грот. Оттуда раздаётся странный шёпот. Лев идёт на звук и видит внутри грота львиный прайд. Только не отдыхающий — львы, львицы и львята не стали бы, отдыхая, лежать друг на друге, тем более залитые кровью. В самом крупном льве Мвагузи узнавал себя… и на этом месте сзади раздавался громкий грохот. Лев оборачивался и видел большой камень, который закрывал проход в пещеру. И на этом месте Мвагузи просыпался, чувствуя, как быстро колотится в широкой груди его сердце. Этот сон надолго оставался саднящей раной в его душе, и молодой лев был уверен, что он сбудется, ведь всё, что ему снилось, рано или поздно сбывалось.

— Что с тобой, милый? — спросила его Сабури. — Ты в последнее время какой-то задумчивый. Что-то случилось?

— Что? — потряс головой Мвагузи. — А, нет, Сабури, всё в порядке. Просто… Помнишь тот сон, который мне снился? Когда я обнаружил себя в той пещере?

— А тебе не кажется, что всё это может быть просто сном? — спросила его Сабури. — Сны не всегда сбываются, Мвагузи.

— Мои сбываются всегда, — вздохнул Мвагузи. — Как мне этого не хочется, милая… То же самое было и с Малики, помнишь? Он в юности видел самого Айхею во сне, тот велел ему идти через пустыню. Малики тогда и нашёл эту Скалу, где мы живём. А из рассказов отца и предков я понял, что Айхею выбрал Малики только для того, чтобы найти Прайдрок. А по какой причине он выбрал меня? Что мне суждено сделать? Умереть со своим прайдом в той пещере?

Произнеся эти слова, молодой лев горько усмехнулся. Молодая львица ласково лизнула мужа в щеку.

— Не сгущай краски, Мвагузи, — улыбнулась она. — Лучше подумай о том, кто у нас будет… Я уверена, что львёнок будет не один… Ой!

— Что такое? — испугался Мвагузи.

— Один из них толкнулся! Потрогай, Мвагузи! — прошептала молодая львица.

Король осторожно дотронулся лапой до объёмистого живота Сабури.

— Точно, да! — улыбнувшись, он поцеловал супругу. — Пошевелился наш малыш!

Через несколько дней у Сабури утром, после восхода солнца, начались схватки. Роды были довольно трудными, однако львица к обеду произвела на свет… трёх крупных и здоровых львят — двух мальчиков и девочку. Мвагузи просто не мог найти себе места от счастья, когда смотрел на уставшую, но счастливую молодую жену и прекрасных львят, жавшихся к её животу. Лев не мог удержаться от того, чтобы хотя бы раз в минуту не лизнуть ласково супругу в щеку и каждого из детишек. Вместе с Сабури Мвагузи назвал своих детей. Мальчики получили имена — Имани и Таманио, девочку они назвали Ашики.

Однако на следующий день после родов на прайд напали постаревший Мабайя и его злобный сын Джеури. Битва была тяжёлой, поскольку часть прайда осталась защищать молодую мать и львят. А среди львов были только двое — Мвагузи и его лучший друг Каго. Прайд с трудом отбился от врагов, однако в битве Мвагузи был серьёзно ранен. Каго принёс друга в пещеру и помчался за их шаманом. Первым шаманом-лекарем у них был Дактари, которого взял к себе ещё дед Мвагузи. Обеспокоенная Сабури устроилась рядом с любимым мужем, опасаясь за его жизнь. Однако могучий организм и здоровое тренированное тело справилось с болезнью, и через неделю Мвагузи снова был на лапах и совершал обходы земель. И в один из этих дней молодому льву приснился сон.

Мвагузи сидел под выступом Скалы, когда вокруг бушевала непогода. С небес падал дождь, вокруг свистел ветер, разрывая серое полотно ливня и гоня по траве волны. Внезапно ливень прекратился и засияло солнце. И тут за спиной Мвагузи раздался голос:

— Мвагузи!

Лев обернулся и увидел перед собой другого льва — такого же крупного и мускулистого, но не с чёрной гривой, а с коричневой. Его небесно-голубые глаза внимательно смотрели прямо в янтарно-золотистые глаза Мвагузи. От льва исходило странное сияние, как будто он весь светился изнутри.

— Кто ты? — спросил молодой лев, хотя через мгновение догадался.

— Ты знаешь, кто я, — произнёс с лёгкой улыбкой лев. — Меня зовут Малики, я первый Король в этих землях.

Мвагузи, испытывавший большое уважение к предкам, почтительно склонил голову перед первым правителем.

— Я знаю, тебя волнует один вопрос, что однажды волновал и меня, — заговорил Малики. — Ко мне во сне являлся сам Айхею и указал, куда нужно идти. Его желанием было сделать эти земли знаменитыми, а их Королей — мудрыми и справедливыми правителями. Я пришёл сюда через пустыню и основал здесь прайд, который потом… Хотя, эту историю ты, Мвагузи, уже знаешь. Скажу тебе только одно — ты такой же, как и я, ты тоже Провидец. Ты способен видеть и предсказывать будущее. Но у меня были от этого одни беды, я увидел распад моей семьи и свою же гибель.

— Я тоже видел то место, где мне суждено упокоиться навсегда, сир, — вздохнул Мвагузи. — Но если Вам было суждено найти земли Прайда, то что Айхею и духи Королей приготовили мне?

— Судьба твоего дальнейшего рода будет завидеть от того, кто появится на свет через полтора года, — сказал первый Король, затем погрустнел. — И извини меня за то, что скажу дальше. Как бы мне ни хотелось скрыть от тебя правду, но твоя судьба будет не менее трагичной, чем моя. Тебе, как и мне, суждено погибнуть на глазах у семьи, и лишь один спасёт весь наш род, род моего сына Мойо. Этот лев родится у вас с Сабури через полтора года, береги его!

Услышав, что ему всё же суждено умереть, Мвагузи не удержался от тяжёлого вздоха. Молодой лев не раз уже видел сон о своей гибели, а все его сны и видения сбывались. Теперь он услышал категоричное подтверждение этому.

— Однако твоё правление будет ещё более известным, нежели моё, — сказал Малики. — Тебе очень много предстоит сделать, Мвагузи. Но самое главное — будь рядом с семьёй и не допускай никаких ссор и конфликтов. А своё дитя, что родится через полтора года, береги как можешь! Слышишь? Поскольку скоро придут тяжёлые времена для Прайдленда, и ключевую роль в его освобождении сыграет именно твой младший потомок. Береги его, Мвагузи!

С этими словами Малики исчез, и Мвагузи тут же проснулся. Лев обнимал одной лапой Сабури, а вторая покоилась на земле, её когтями он впивался во сне в камень.

Следующие несколько недель Мвагузи не мог думать ни о чём другом, кроме этого сна. После того как Мвагузи узнал, что его ждёт гибель перед всей его семьёй, он не мог ни на чём сосредоточиться. Но вскоре он смирился с тем, что его ждало, Король сам себе сказал, что если ему и суждено погибнуть на глазах у семьи, то он сделает это, защищая её до последней капли крови. Правильные слова ему сказала его любимая жена — жить, не думая о мрачном будущем, а радуясь настоящему. А настоящее было намного лучше, чем будущее — у Мвагузи была красавица-жена и трое прекрасных львят. Жили они счастливо, несмотря на постоянные нападения Мабайи с Джеури. Но в год, когда Сабури была беременна уже во второй раз, Мабайя был убит в одной из битв, и Джеури поклялся отомстить за гибель отца и убить Мвагузи. Спустя несколько лет ему это удалось.

* * *

В год, когда младшему сыну Мвагузи и Сабури, Фаиди, исполнилось три года, Король, уже постаревший, но по-прежнему полный сил могучий лев и справедливый правитель имел огромную и крепкую семью — двое его старших сыновей были уже женаты, дочь собиралась выйти замуж за принца соседнего прайда, поскольку была беременна от него. Мвагузи и Сабури уже воспитывали пятерых внуков. Да и Фаиди, их младший сын, не был одинок, он с интересом поглядывал на недавно присоединившуюся к прайду одинокую молодую львицу по имени Халили. Так бы и жила счастливо семья Мвагузи, однако сам Король знал свою судьбу. Он уже смирился с этим, но хотел погибнуть не просто так, а защищая свою семью и свой дом.

Нападение Джеури произошло перед тем днём, на который была назначена свадьба Фаиди и Халили. Ночью, перед самым рассветом, на прайд напал Джеури со своими львами. И не только с ними — отряд нападавших намного превосходил по численности прайд Мвагузи. Однако Король всегда говорил, что победу не всегда приносит численность. Назревала больших масштабов схватка, но состоялась под Прайдроком не битва, а бойня.

Джеури, желавший мести за отца и поклявшийся убить Мвагузи, вызвал Короля на поединок. Лев вышел перед врагом и, смерив его яростным взглядом, произнёс:

— Не будь таким самоуверенным, Джеури. Самоуверенность может обернуться поражением!

— Сейчас мы это проверим, — кивнул Джеури. Оба льва сначала кружили друг против друга, выбирая, с какой стороны удобнее напасть. Затем Джеури взревел и без предупреждения бросился на Мвагузи. Король отдал приказ никому из его прайда не вмешиваться и поставил условие львам Джеури — если победит Мвагузи, то они уходят отсюда и больше никогда не нападают на них. Мвагузи не собирался убивать Джеури в случае победы, но сам Джеури уже решил судьбу Короля. Смертный приговор не только Мвагузи, но и его семье был вынесен сыном убитого Мабайи.

Мощная лапа Джеури взвилась в воздух, но Мвагузи успешно увернулся от удара. Недовольно рявкнув, Джеури метнулся к лапам врага, намереваясь вонзить в них клыки. Лев вовсе не собирался биться честно. Но Мвагузи вовремя увидел манёвр Джеури и отскочил в сторону. Одобрительные крики и слова поддержки неслись с обеих сторон, торжествующе смотрели львы Джеури на своего предводителя, не находили себе места от беспокойства члены огромной семьи Мвагузи. Все взгляды были устремлены на бьющихся могучих львов. Через несколько минут Джеури был уже в крови — Мвагузи сильным ударом лапы разорвал кожу на его боку и плече. Но и Мвагузи был также ранен — острые когти Джеури оставили на широкой груди льва несколько рваных борозд, из которых текла, пропитывая густую гриву, кровь. Король внимательно следил за каждым действием врага и сохранял полнейшее спокойствие, а Джеури же, в ярости от того, что не может нанести смертельные удары, начал пускаться на хитрости. Но все его намерения Мвагузи быстро просёк. Основательно разозлившись, Джеури с яростным рёвом бросился на Мвагузи и ударил его по морде, метя в глаза. Когти рассекли ему морду от лба и до носа. Кровь потекла в глаза, Мвагузи зажмурился от неё. Сзади донёсся крик жены:

— Мвагузи, осторожно!

Несколько мощных ударов последовало с разных сторон. Джеури нанёс потерявшему ориентацию Королю несколько сильных ударов. Серьёзно раненный Мвагузи чуть не упал на траву. На какое-то мгновение в поле зрения промелькнул Джеури, готовящийся нанести очередной удар, и Мвагузи отреагировал быстро. Король быстро отразил удар и сильно ударил Джеури по голове. От удара он беззвучно рухнул на траву. Прайд Мвагузи взорвался торжественным рёвом. Никто из них не знал, что Джеури прикинулся нокаутированным.

Мвагузи подошёл к поверженному, как он решил, врагу и собрался было обратиться к отряду врагов, но тут Джеури резко поднял голову и вонзил клыки в правую лапу Короля. Лев заревел от боли, поскольку острые клыки вошли в плоть до самой кости. Джеури резко дёрнул головой в сторону, отправив раненого Мвагузи на землю. Сыновья, всё это время помнившие наставление отца не вмешиваться в поединок, но с трудом удерживавшиеся от того, чтобы не броситься ему на помощь, не выдержали и сорвались с места, но им навстречу метнулись несколько львов из отряда Джеури. Сам вожак нанёс Мвагузи пару сильных ударов по голове. Готовый потерять сознание, могучий Король попытался подняться с земли и ударить врага, но третий удар лишил Мвагузи сознания. Затем Джеури наклонился к шее поверженного Мвагузи и прошептал:

— Я же поклялся отомстить за своего отца, Мвагузи. Так что получай своё!

С этими словами Джеури вонзил свои клыки в шею Короля и с силой сжал челюсти.

— НЕТ!!!

С диким криком ко Мвагузи бросились Сабури и их дочь, Ашики. Молодая львица сбила врага с тела отца, но через мгновение он сильным ударом по голове лишил её сознания. Мвагузи, хрипя, пытался зажать лапой глубокую рану, нанесённую Джеури — острые и длинные клыки врага пробили ему яремную вену. На землю ручьём лилась тёмная кровь. Фыркнув, довольный и окровавленный Джеури отошёл в сторону и велел своим львам:

— Всех окружить!

Львы мгновенно окружили семью Мвагузи. Во время битвы никто не заметил, как из-под выступа сбежали двое — молодые лев и львица. Перед битвой Мвагузи всем рассказал, что он будет убит на глазах у всей семьи и про слова Малики, который приснился ему годы назад. Вся семья велела Фаиди и Халили найти момент и бежать в безопасное место, остальные все остались биться с Мвагузи, никто больше не захотел оставлять своего отца и Короля. Никто из семьи Мвагузи не знал, что все они будут убиты, даже львята, которых матери спрятали в одной из укромных пещер на Скале.

Рядом со смертельно раненным Королём оказалась Сабури. Плача, пожилая львица пыталась зажать сильно кровоточащую рану лапой. Мвагузи открыл глаза и прохрипел:

— Сабури… Родная моя… не нужно…

Это было всё, что успел сказать несчастный Король перед тем, как смерть накрыла его своим чёрным крылом. Львица, подняв затуманенные слезами и горем глаза на Джеури, прорычала:

— Ты, мразь! Умри!

С этими словами она бросилась на врага. Джеури отскочил назад, и львица приземлилась перед ним. Снова взмах лапой, сильный удар — и Сабури упала без сознания. Яростно выдохнув, Джеури огласил территорию рёвом:

— Вперёд! Убить всех!

* * *

Через несколько минут самая ужасная в истории Прайдленда бойня была окончена. Были убиты все, кто находился в этот момент под выступом — оба сына Мвагузи и их жёны, его молодая дочь и верные им львицы. Джеури не пожалел даже львят — враги обыскали весь Прайдрок и нашли малышей в пещере. Все львята прайда также были убиты — не только внуки Мвагузи, но и дети погибших львиц. Около полутора десятков окровавленных тел лежали недалеко от входа в пещеру, которая вела под Прайдрок. Эту пещеру спустя два месяца после рождения детей нашёл Мвагузи.

Львы Джеури начали заносить тела убитых внутрь. Пришедшая в себя Сабури, увидев, что натворил Джеури, буквально лишилась разума. Всё это время она просидела рядом с окровавленным телом Мвагузи, трясясь в рыданиях. Она больше не видела смысла жизни, не хотела больше жить. Она потеряла всё и всех, в своём состоянии она забыла про убежавших Фаиди и Халили. Когда все тела были занесены под Прайдрок, Джеури подошёл к безутешной Королеве и заявил:

— Поможешь нести тело своего мужа к остальным. И не смей спорить, иначе отправишься за ними!

Львица уже не желала ничего говорить или предпринимать что-то против врагов. Она молча помогла устроить тело любимого мужа грудью на широкой спине врага, затем подлезла под живот Мвагузи и осторожно выпрямилась. Поднеся тело к проходу, Джеури скомандовал:

— Отошла в сторону! Дальше сам его отнесу.

Убийца взял безвольно свисавшие передние лапы Мвагузи себе в пасть и начал спускаться вниз. Сабури прекрасно знала, что они там их и оставят, а без семьи она жить больше не хотела. Она приняла решение добровольно уйти вслед за любимыми мужем и детьми. Она пошла вслед за Джеури. Один из львов попытался остановить её, но она лишь с грозным рыком огрызнулась и пошла дальше.

Невдалеке от прохода вниз была ещё одна пещера, небольшая, рядом со входом в которую лежал большой валун. Именно туда и занесли тело убитого Короля. Сабури медленно пошла к той пещере и увидела сложенные буквально друг на друге тела сыновей, дочери, внуков и близких львиц. Джеури небрежно сбросил мёртвого льва рядом с остальными телами. В пещере сгустился тяжёлый запах крови. Молча львица вошла в грот, и тут Джеури спросил:

— Ты что делаешь, красавица?

— То, что должна, — тихо ответила бедная львица.

— Ты жить должна, — гадко ухмыльнулся убийца. — Разве со мной тебе будет хуже?

— Упаси Айхею, — прорычала Сабури. — Будь ты проклят, Джеури! Понеси заслуженное возмездие, когда придёт время!

— Я считаю до трёх, — отчеканил лев. — Если ты к этому моменту не выйдешь, будешь замурована здесь заживо.

— Я умру рядом с любимым, — сказала львица и села на землю рядом с телом Мвагузи.

Джеури только фыркнул и подозвал другого льва.

— Закрываем!

Львы закрыли валуном проход. Камень лёг идеально, наглухо отрезав львицу от врагов.

В полнейшей тишине Сабури легла рядом с телом Мвагузи и, нежно поцеловав его окровавленную морду, прошептала:

— Я иду к тебе, Мвагузи… И к вам, родные мои…

Тяжёлый рассказ плавно лился в полной тишине. Все, включая львят, затаив дыхание, слушали историю о страшно погибших Королях. Во время рассказа Мтаи многие львицы косились на львят, без слов — взорами — выражая своё мнение о том, что младшему поколению вовсе не стоит слушать такие ужасы. Впрочем, уже через несколько мгновений после того, как последние слова Королевы Сабури, сказанные старым львом, повисли в воздухе, вперёд вышел Кову и поманил львёнка к себе. Млинзи, оглядываясь на деда, медленно подошёл к отцу. Лев, обняв малыша большой и тёплой лапой, сурово произнёс, глядя на Мтаи:

— Больше не говори ни слова при львятах, понял меня? Ты пришёл сюда для того, чтобы лишить их нормальной жизни и спокойного сна?

— И не только львят, — буркнула себе под нос Витани. Услышавший слова дочери, Мтаи вперил в неё взгляд, в котором мелькали искры глухого раздражения, а затем обратил его на Кову. Ни одна из львиц, ни Симба не произнесли ни слова, и Мтаи уверенным тоном сказал:

— Я пришёл сюда, чтобы помочь не только Млинзи, Кову и Витани, но и вам всем. Всё это я вам рассказываю для того, чтобы вы знали, что за враги грозят Млинзи! Вы не знаете, что вас ждёт, я просто хочу, чтобы вы имели представление о Килеме! Неужели сложно это понять?!

— Сложно, — вышел вперёд Симба. — То, что ты рассказываешь, не предназначено для ушей львят. Тебя слушает не только Млинзи, но и Мвензи. Почему маленькая девочка должна слушать истории, которые могут поразить взрослых львов?

— Я не пугаю внука, если ты об этом, Симба, — вскинул голову Мтаи. — И больше того, что его роль в этой истории главная, я повторять не буду. Рано или поздно вы сами в этом убедитесь. Во всяком случае, скоро начнёте убеждаться. И не смотрите на меня так, я говорю правду. Килема просто так не оставит вас, а Млинзи — в особенности.

Слушая слова Мтаи, Симба старался не выдавать охватывающего раздражения, но его тяжёлое дыхание и быстро вздымающая и опускающаяся грудь, подёргивающийся кончик хвоста выдавал его чувства. Но последние слова Мтаи словно сломали какую-то внутренную преграду в душе пожилого льва, и Симба, резко встав, почти закричал:

— Да перестанешь ты ходить вокруг да около, Мтаи? Сегодня все только и слышат от тебя одни и те же слова — Млинзи грозит опасность! Ты расскажешь нам, в чём она будет заключаться?!

— Я для того вам всё и рассказываю, Симба! — не менее горячо заговорил отец Кову. — Неужели вы думаете, что львёнок будет противостоять Килеме и его отрядам в одиночку? Они грозят и вам тоже! Поэтому и хочу, чтобы львёнок, его родители и остальная семья были готовы к сложностям. Пока Млинзи маленький, ему необходима защита, как и вам. Для этого я и здесь, Симба.

Король, Кову и Витани не сводили взгляда с гостя. Мтаи прекрасно видел в их глазах всё, что они хотели бы ему сказать, но они сдержались, затем Симба, глубоко вздохнув, негромко сказал:

— Я понимаю, что всё это сложно и неожиданно, но судьба Млинзи беспокоит меня не меньше твоего, Мтаи. А за безопасность своей семьи я многое отдам. Что ж… — Симба обвёл взглядом прайд, его карие глаза задержались на Млинзи, мордочка которого выражала не ужас, а заинтересованность, затем Король произнёс: — Если ты уверен, что это поможет Млинзи и нам в будущем, то продолжай.

Эта часть рассказа Мтаи оказалась последней, но никто даже и предположить не мог, чем он её сопроводит!

* * *

— Он очень изменился, Хурума, — жаловалась своей подруге Королева Уру. — Если у его выпадает время, то он охотнее проводит его с Муфасой, а не с Такой. А когда ложимся спать, то просто перекидываемся парой слов, затем от просто отворачивается от меня и засыпает. Я уже не помню, когда Ахади был со мной ласков. Только одно раздражение, Хурума…

Две львицы, сидевшие за Прайдроком, наслаждались дивной картиной африканского заката. Последние лучи заходящего солнца согревали гибкие и грациозные тела Королевы и её подруги. В рубиновом солнечном мареве золотистая шерсть Хурумы словно пылала, а Уру, имевшая тёмный цвет шерсти, почти сливалась с фоном Скалы. В такую тихую и безмятежную погоду думается только о хорошем и светлом, но мысли Уру текли совершенно в противоположном направлении. Она давно уже замечала изменения в характере своего любимого мужа Ахади. Уже не первый месяц Король вёл себя, по мнению Уру, странно. Прежде ласковый и нежный, он начал держаться отчуждённо, мотивируя это тем, что он устал от постоянного исполнения королевских обязанностей и разборов тяжб между подданными, что требовали постоянного присутствия правителя. Однако Уру прекрасно знала, что между их прайдом и большим отрядом чужака по имени Аскари давно шла война, и была уверена, что именно напряжённые события и многочисленные стычки с врагом так действуют на льва. Однако львица потом стала ловить себя на том, что видит перемену отношения Ахади только к ней — к своим сыновьям пожилой Король относился как и прежде, с заботой, пусть и строго, но он искренне любил их. Сначала Уру удивлялась этому, но затем в её душе начало нарастать недовольство сложившейся ситуацией. Ведь она — тоже член его семьи, она Королева! Разве она, дочь великого Мохату, будет молчать?

— Меня тоже беспокоит его нынешнее отношение к тебе, — пробормотала Хурума и со вздохом опустила голову, затем медленно начала возить лапой по мягкой траве. — Ты, Король и ваши дети — очень крепкая и дружная семья, во всяком случае, кажетесь такой. Неужели ты хочешь лишиться счастья, Уру?

Пожилая львица не ответила, только чуть отвернула голову. Хурума поняла подругу без слов. Ласково коснувшись лапой плеча подруги, она тихо сказала:

— Я знаю, что ты любишь Ахади. Поэтому борись за своё счастье.

— Уру! — раздался зычный голос. Уши львицы дёрнулись, и Хурума подмигнула Королеве. Та поднялась и быстро пошла на зов.

Уже ночью Хурума и Уру сидели под выступом Скалы. Королева, всхлипывая, утыкалась носом в тёплую грудь подруги, а Хурума ласково поглаживала Уру по голове и вздыхала. Конечно, она не раз слышала истории о том, как львы-Короли бросали своих львиц, но Ахади ей таким вовсе не казался. Хурума ошибалась насчёт супруга подруги.

— Чем эта Тунду лучше меня? — всхлипывала Уру. — Она сама присоединилась к нам недавно, а это мой родной дом, дом моего отца, моего деда и прадеда. Да и сам Ахади — чужеземец, а теперь Король. Неужели он настолько стал меня ненавидеть?

Хурума, снова вздохнув, прижалась мордочкой к щеке Уру, мысленно желая Ахади образумиться и вернуться к жене. Королева сразу передала разговор своей подруге, и всё это время из её глаз текли горькие слёзы обиды. И всё, что она сказала про Ахади, было верным. Это ЕЁ родной дом, она здесь родилась и выросла, а Ахади появился уже после того, как будущая Королева отметила совершеннолетие. Он был выходцем из далёкого горного прайда, а львы с гор славились своей силой, выносливостью и мужеством. Увидев в первый раз сильного молодого льва, Уру словно пропала на несколько мгновений — настолько взгляд его красивых глаз зачаровывал её! И уже через несколько месяцев молодой Ахади стал верным помощником Мохату, а затем и его правой лапой. И когда он пришёл просить лапу и сердце Уру, старый Король согласился сразу же. Ахади поклялся перед умирающим Королём, что никогда не оставит Уру одну, что он будет с ней всегда. И вот теперь он эту клятву нарушил.

Всё прошедшее после неприятного разговора время Уру казалось, что она спит, что на неё давит тяжкий сон и нет никакой возможности проснуться. До этих мгновений львица думала, что раздражительность супруга связана с активностью врагов, но ей даже в кошмарном сне не могло присниться, что Ахади признается ей в том, что полюбил другую львицу. Королева просто не могла понять, чем Ахади могла так привлечь Тунду. Львица не отличалась особой красотой, Уру была гораздо красивее. Ахади сам говорил, что ему нравятся львицы с тёмным цветом шерсти, а Королева же восхищалась львами с золотистой шерстью и чёрной гривой. Могучий Ахади именно такой внешностью и обладал. С какой теплотой, любовью и нежностью на неё смотрели его ярко-зелёные глаза, будь то даже случайный взгляд! И какое приятное тепло разливалось в её груди при звуках его низкого бархатистого голоса с успокаивающими нотками! Неужели Ахади теперь будет радовать своим голосом и присутствием Тунду? Неужели счастье для Уру кончилось? Подумав об этом, Королева заплакала ещё сильнее. Хурума принялась тихо утешать её, чтобы её всхлипывания не услышали спавшие ближе к выходу из пещеры Така и Муфаса.

Утром Ахади, заметив сидевшую на выступе супругу, медленно подошёл к ней.

— Не выспалась? — спросил Король, сев рядом с львицей. Уру захотелось отодвинуться от неверного супруга. «Решил сделать вид, что ничего не сделал, да?» — мелькнула яростная мысль, но вслух высказывать своё отношение Уру не решилась. Ей сейчас не хотелось ссориться с Ахади, но лев сам начал тягостный разговор.

— Послушай, Уру, — как можно ласковее произнёс лев, — я понимаю твои чувства и хочу сказать… В общем, и ты меня пойми. Ты не думай, что я разлюбил тебя, мои чувства к тебе не ослабли, вовсе нет! Но Тунду…

— Скажи мне, — проглатывая вставший при упоминании имени львицы в горле ком, прошептала Уру, — тебе нравится мучить меня? Обязательно мне нужно говорить об этой твоей новой пассии?

Слова произносились быстро, толкая друг друга, а на глаза наворачивались слёзы. Ахади часто и шумно дышал, по его вздымающейся широкой груди было понятно, что лев раздражается.

— Уру, — с решительным голосом повернулся к ней лев, — давай эту тему оставим. Я вчера тебе объяснил, почему я испытываю чувства к Тунду. Я не могу жить с одной львицей всю жизнь, мой отец вскоре после моей первой охоты женился на другой львице.

— И что теперь? — горько хмыкнула Уру. — Ты хочешь от неё ребёнка? Тебе мало Муфасы и Таки?

— У меня есть дети! — рыкнул Ахади.

— Которых я тебе родила, Ахади. Я! — почти закричала львица. — Я — мать твоих наследников, один из которых обязательно станет здесь Королём. Ты же хотел наследника? Ты его получил. От меня!

— Я тебя за это до сих пор благодарю, — сухо ответил Ахади. — Я тебя действительно ценю.

"Ценю"… Это слово царапнуло слух Уру, словно коготь. Ахади её ценит. Ценит, а не любит. Неужели он не понимает, что жене нужна поддержка, что хотя бы простые и короткие три слова согреют её сердце на целый день вперёд? И с последним словом мужа уверенность в любви Ахади словно испарилась, словно капля воды, упавшая на горячий, нагретый солнцем камень.

— Ты бы мог сказать, что не ценишь меня, а любишь, — проворчала Уру.

— Только не начинай сцен, пожалуйста, — поморщился Ахади.

— Да мне-то что? — с деланным равнодушием воскликнула Уру. — Женись на этой Тунду, пусть она родит от тебя сына, ты сделаешь его своим наследником, а нас с Такой и Муфасой выгонишь отсюда. Это будет прекрасным решением, Ахади!

— Замолчи! — рявкнул лев. — Немедленно замолчи и перестань нести глупости. Я тебе всё вчера сказал, больше повторять не буду. И это моё решение, решение Короля.

— А вот моё решение — решение Королевы! — оскалилась Уру. — Я сегодня же заберу Таку с Муфасой и уйду прочь отсюда, чтобы тебе и Тунду не мешать.

— Только посмей забрать у меня сыновей! — снова рявкнул Ахади. — Ты не посмеешь!

— Тогда, Ахади… — На этом месте Королева сделала паузу и продолжила: — …тогда выбирай — либо я, либо Тунду. Тебе на обдумывание сутки.

С этими словами Уру резко встала и, развернувшись, пошла в сторону спуска с Прайдрока. Ахади проводил её злым взглядом и крикнул вслед:

— Не смей ставить мне условия, львица! Я — Король!

Не обернувшись на гневный крик мужа, Уру спустилась с выступа. В душе её кипели гнев и горечь. Ахади действительно Король, но подлинная королевская кровь течёт в жилах именно Уру. Ведь Мохату, Король — её отец, неужели Ахади это забыл? Тогда скоро придёт время ему напомнить! Но тут вспомнила слова своего отца о том, что весь прайд обязан подчиняться именно льву, даже если законный наследник — дочь.

Думая о неверном супруге, Уру не заметила, как врезалась во что-то большое и тёплое. Сфокусировав взгляд, она увидела, что перед ней стоит Муфаса.

— Мама, ты в порядке? — спросил молодой лев, заглянув Уру в глаза.

— Да-да, Муфаса, всё хорошо, сынок! — пожалуй, слишком быстро ответила Уру и натянуто улыбнулась. Но от внимательного взгляда будущего Короля не ускользнуло печальное выражение мордочки матери, и Муфаса, вздохнув, произнёс:

— Мам, я же вижу, что у тебя проблема. Не молчи, расскажи, прошу тебя…

В горле Королевы снова встал ком, и она почувствовала, как по её щекам начали катиться слёзы. Молодой лев испугался и начал утешать её. Уру увела сына за Скалу и, дождавшись, пока Ахади уйдёт на осмотр границ, рассказала сыну о вчерашнем разговоре с супругом. Муфаса пришёл в ярость.

— Когда отец вернётся, я с ним поговорю!

Разговор отца с сыном привёл к очередной ссоре — на этот раз Короля со всей семьёй. А Уру услышала в свой адрес такие слова:

— Если ещё кому-нибудь расскажешь про меня и Тунду — можешь больше себя членом этого прайда не считать. Не нравится — уходи, ты мне не нужна!

Слова подействовали на Уру словно удар по щеке. В течение нескольких тяжёлых мгновений она испытывала такое чувство, как будто падает с обрыва. Уру не могла даже пошевелить лапой после этих слов, и сквозь неприятный звон в ушах донёсся изумлённый и рассерженный голос Муфасы:

— Отец, что ты такое говоришь? Это же наша мама, твоя жена, Королева!

— Истеричка не может быть моей женой, — отчеканил Ахади. — Если она разочарована решением Короля, пусть уходит!

Довольно долго в воздухе висела сгустившаяся тишина, затем Уру тихо сказала:

— Хорошо. Я уйду отсюда. Но помни, Ахади, что счастья тебе не будет с чужой львицей. Ты сам поклялся мне, при отце, что не бросишь меня никогда. Эту клятву ты нарушил, так что скоро придётся об этом пожалеть.

— Пошла… вон отсюда! — прохрипел Ахади, шагнув к львице. Метнув в бывшего супруга взгляд, полный злобы, львица развернулась и пошла прочь. Она больше не слышала ничего. Ни слов сыновей, умолявших мать остаться и обозлившихся на отца, ни просьб своей лучшей подруги Хурумы, которая застала семейную ссору. Злость и ненависть к Ахади бушевала в душе Уру подобно буре, но ещё львица была зла от своей беспомощности, ведь являясь наследницей Мохату, она должна была уходить из своего дома только потому, что закон их прайда всегда на стороне льва-Короля, кем бы он ни был до этого. Несчастная львица была уже далеко, когда услышала сзади крик:

— Мама, постой!

Уру обернулась и увидела несущегося к ней Муфасу. Его пышная алая грива развевалась на ветру, а карие глаза сверкали ещё не остывшей злостью на отца. Молодой лев остановился рядом с матерью и, уткнувшись носом в её тёплую шею, тихо сказал:

— Я не оставлю тебя. Пусть отец и воспитывал меня как будущего Короля, я не оставлю ту, что произвела и вырастила меня.

Не найдя в себе слов от нежности и умиления, Уру заплакала и зарылась мордочкой в гриву сына.

— Така не ушёл, — пробормотал позже Муфаса, нежно вытирая слёзы с глаз Уру. — Отец буквально силой остановил его. А я не хочу, чтобы наша семья распалась из-за Тунду и глупости Ахади.

— Сейчас моя семья — только ты, сынок, — прошептала Уру, нежно лизнув молодого льва в щеку.

* * *

Неделю Муфаса и Уру жили в землях, которые от Прайдленда отделялись рекой, — в Чужеземье. Место для жизни разительно отличалось от их родного дома — здесь практически не было растительности, не бродили стада травоядных, не охотились хищники. Только с лёгким шорохом пересекали потрескавшуюся землю перекати-поле, да ещё перебегали редкие мыши-полёвки. Словом, охотиться тут было проблематично, однако Муфаса по ночам уходил охотиться на родные земли и приходил с добычей. Львица, стараясь забыть об измене Ахади, радовалась тому, что рядом с ней — её добрый и сильный сын, который не даст мать в обиду. О Прайдленде, пусть это был её родной дом, Уру думала с неохотой, потому что там Ахади наверняка уже жил вместе с Тунду. Но с отцом остался и Така, и материнское сердце волновалось за второго сына. Понимает ли он своего отца, осуждает ли Ахади за его поведение? И несмотря на презрение к Ахади, Уру краем сознания чувствовала, что её тянет обратно, в родные края. И когда прошла неделя, произошёл целый каскад невероятных событий.

В этот день в поисках воды Уру ушла к самой границе, к реке. Муфаса, вернувшийся с охоты перед восходом солнца ни с чем, спал у входа в пещеру, охраняя мать, и не проснулся тогда, когда она вышла наружу. Львица очень хотела пить, но воды вокруг не было, поскольку дождь не проливался с небес уже довольно давно. Единственный вариант — река, и Уру направилась сразу туда. Тёмная лента воды уже была видна издали, и львица ускорила шаг, не замечая, что на неё внимательно смотрят два ярких рубиново-красных глаза, принадлежавших льву. Этот лев уже давно шёл за Уру, ухмыляясь. Он был уверен, что прекрасно проведёт время на берегу реки. Лев знал, что Уру ушла от Ахади, поэтому он не сможет защитить её. Этого льва звали Джахили, и именно он был предводителем большого прайда, с которым воевал Ахади. В битвах они часто встречались друг с другом, каждый из них стремился победить другого, однако оба льва были одинаково сильными. И ещё — эти львы не называли себя аутсайдерами, при одной встрече Джахили рассказал о своих далёких-далёких предках. Из его слов выходило, что Ахади и Джахили — потомки первого Короля по имени Малики. Однако владеет Прайдлендом Ахади, и его власть Джахили стремился отнять. Ведь он тоже происходит из Королевского рода, а находится со своими львами на положении аутсайдеров!

Уру подошла к реке, напилась и пошла было обратно, но тут путь ей преградила могучая фигура черногривого льва. На мгновение ей показалось, что перед ней Ахади, но у её супруга шерсть была немного светлее, и на мускулистом теле было гораздо меньше шрамов. Но лев обладал такой же густой, как и у Ахади, чёрной гривой. Уру сразу узнала врага и попятилась назад, а на морде Джахили появилась мерзкая плотоядная усмешка.

— Ух ты, какая у нас тут красавица! — пророкотал он нараспев. — Сама Королева Уру! Только без своего мужа, что мне, впрочем, только в радость!

— Что тебе нужно? — Уру отступила ещё на шаг назад. Лев, нехорошо улыбаясь, начал приближаться к львице, оттесняя её к реке. Когда она уже вступила задними лапами в воду, Джахили усмехнулся и протянул:

— Тебе некуда бежать, львица! — тут усмешка исчезла с морды льва, и тут Уру резко развернулась и бросилась в воду. Однако Джахили оказался проворнее. В один огромный прыжок преодолев расстояние, разделявшее его и Уру, лев повалил её в воду, затем, ухватив клыками за загривок, вытащил на песок. Уру попыталась вырваться, но усилия оказались тщетными — своим могучим весом лев прижал её к земле и рыкнул на ухо:

— Если дёрнешься хоть раз — будет больно!

Львица в испуге сжалась подо львом, однако Джахили не зря был гораздо сильнее. Последовавший за этим промежуток времени воплотился в жизни Уру как бесконечный кошмар, она не испытывала ничего, кроме боли — «развлекаясь» с Уру, Джахили больно вгрызался клыками в её загривок, до крови. Затем её ущи наполнил протяжный и полный удовольствия рык Джахили…, а вслед за ним раздался оглушительный рёв:

— НЕТ!!!

Уру и Джахили одновременно обернулись. Воздух над рекой разорвал дикий крик:

— Ахади!

Огромный золотистый лев с пышной чёрной гривой стоял на противоположном берегу. Быстро вскочив, Джахили бросился бежать, Ахади метнулся к бревну, которое лежало, перекинувшись через реку. Однако когда Король оказался на берегу, где была Уру, Джахили уже со всех лап мчался вдоль реки. Лев бросился было за ним, но его остановил стон:

— Ахади… стой…

Издав рык, полный злобы, Ахади развернулся и подбежал к Уру. При её виде лев пришёл в ужас — её шерсть была сильно потрёпана, а шея была вся в крови. Из многочисленных прокусов на песок падали красные капли, и сама львица дрожала крупной дрожью. Прерывисто дыша, она подняла взгляд, полный боли и ужаса, на Ахади.

— О Айхею, Уру… — прошептал Ахади, опускаясь рядом с львицей, нежно целуя её, словно и не было той ссоры неделю назад. Уру уткнулась в густую гриву мужа, тоже забыв про свой уход, и разрыдалась. Она не могла подняться, поскольку её лапы дрожали, а раны, нанесённые клыками Джахили, горели огнём. Пододвинувшись к Уру ближе, Ахади начал осторожно зализывать её раны, приговаривая:

— Девочка моя… бедная…

Несчастная львица ещё долго не могла успокоиться. Когда сердце в её груди перестало бешено колотиться, когда львица обрела дар речи, то смогла лишь выдавить:

— Он появился внезапно… Ахади, спасибо…

— Мама! — раздался сзади крик, и к паре подбежал Муфаса. Увидев отца, он удивился:

— Отец? Что ты…

Закончить вопрос молодой лев не успел — его взгляд упал на окровавленную Уру, и Муфаса спросил:

— А что здесь случилось?

Когда солнце уже было в зените, Ахади лежал в пещере рядом с Уру. Львица, почувствовав себя в настоящей безопасности, склонила голову на его плечо. Муфаса сидел недалеко от родителей. Ахади не видел выражения его лица, поскольку сын сидел к родителям спиной. Трудно было понять, о чём думает молодой лев, однако Ахади догадался. И оказался прав — в этот миг Муфаса повернулся к отцу и зло выпалил:

— Если бы ты не выгнал тогда маму, с ней бы этого не случилось! Всё из-за тебя, отец!

Ахади ничего не ответил, только тяжело вздохнул. Муфаса был прав — всё могло бы быть иначе. Молодой лев хотел услышать от отца хотя бы слово в оправдание, но понял, что Ахади на самом деле тяжело переживает случившееся. Так и не услышав от отца ни слова, Муфаса раздражённо вздохнул и вышел наружу. Ахади, проводив сына грустным взглядом, повернулся к Уру и, лизнув её в нос, прошептал:

— Я не знаю, как мне после всего этого просить у тебя прощения, Уру. Не знаю, с чем сравнить свою вину перед тобой…

Львица только тяжело вздохнула. Ахади же, уткнувшись в её шею носом, прошептал:

— Родимая, прости меня… Если можешь… Я уверен, что ты не простишь меня за моё предательство, но… я просто хочу знать, что я тебе небезразличен, Уру.

Уру посмотрела на супруга. Если бы они встретились при других обстоятельствах, она бы не тратила время на разговоры. И ужасного происшествия могло не случиться, если бы не ссора. Но сегодня… Сегодня Ахади вмешался и спас Уру. Львица прекрасно понимала настроение мужа, верила, что он сам себя наказал, что он осознал свою очень серьёзную ошибку. Сейчас Ахади вернулся, он рядом с ней. Он спас её, значит, он всё же её любит. Но тогда…

— А почему ты оказался там? — сорвался с уст Уру вопрос.

Ахади серьёзно ответил:

— Я хотел проведать тебя, милая. Я потом узнал, куда вы с Муфасой ушли, вот и решил… Знаешь, как сильно я жалею о том, что наговорил тебе тогда!

— Какое счастье, что ты успел, Ахади! — прошептала Уру, по спине которой каждый раз, когда она вспоминала Джахили, пробегал неприятный холодок. А при мысли о том, что могло бы случиться, не появись Ахади так вовремя, у Уру просто сжималось сердце. Забыв обо всём, что произошло неделю назад, львица зарылась носом в густую гриву родного льва. Ахади, нежно поцеловав супругу, промурлыкал:

— Я тебя очень люблю, Уру. Я сделаю всё что угодно, лишь бы ты меня простила.

— Ты спас меня, — ответила Уру, впервые чуть приметно улыбнувшись за это время. — Разве этого не достаточно?

* * *

Домой они возвращались уже вместе. Жизнь в Прайдленде наладилась, Уру и Ахади помирились. Король при всём прайде и при сыновьях попросил прощения у супруги. Однако возвращением Уру была недовольна Тунду. Спустя сутки после примирения королевской четы она исчезла под покровом ночи из Прайдленда, твёрдо обещая отомстить. Теперь дни, пролетавшие над Прайдлендом, были наполнены светом и радостью спокойной семейной жизни. Но испытания для Ахади и Уру не закончились — спустя примерно три недели львица с ужасом поняла, что беременна. Отцом ребёнка явно был Джахили, поскольку за прошедшие недели близости между Уру и Ахади не было. Каждый раз, когда львица вспоминала о том, что через несколько месяцев у неё появится львёнок, перед глазами долго стоял образ могучего врага и его пугающая усмешка.

Дни продолжали лететь, сплетаясь с ночами, складываясь затем в недели. Каждый день приближал неотвратимое событие, которого Уру боялась. Когда её живот стал более заметен, голову Королевы стали посещать мысли о том, как сделать так, чтобы нежеланный львёнок не появился на свет. Но о способах избавления от плода Уру не знала, как, впрочем, не знала, существуют ли они. Поэтому, чтобы не навредить себе, Уру вынуждена была смириться с тем, что ей предстоит родить. Ахади прекрасно понимал, что чувствует его супруга, но и сам Король не испытывал никаких тёплых чувств к ребёнку от насильника. Но что с ним делать, когда он родится?

И вот наконец этот день наступил. Уру проснулась посреди ночи, почувствовав резкую боль внизу живота. Ахади, спавший рядом с супругой, подскочил:

— Ахади… — пропыхтела Королева. — Кажется, началось…

Проснувшиеся львицы мигом окружили Королеву и вытеснили молодых Муфасу и Таку на выступ. Ахади остался внутри — успокаивать Уру, которая металась от сильной боли. Но прошло немного времени, прежде чем на свет появился львёнок. Девочка.

Хурума, подойдя к подруге, коснулась её щеки носом и сказала:

— Посмотри на неё, Уру. Это девочка.

Как лучшая подруга, Хурума знала правду о том, что случилось с Уру. Но рождение львят для Хурумы было радостным событием, ведь у неё подрастала дочь, а ютившаяся у живота Уру крошечная львичка была очень похожа на Сараби, когда та появилась на свет.

Королева взглянула на новорождённую дочь и увидела, что цвет её шерсти был такой же, как мех Джахили, и испытала непреодолимое чувство оказаться как можно дальше от пещеры. Девочка явно пошла в отца. Уру только прошептала:

— Уберите её от меня. Прошу вас.

Ахади поспешно начал успокаивать супругу, но так твердила только одно слово:

— Уберите…

* * *

Прошло несколько месяцев после появления Кигени на свет. Именно так её назвала Уру, поскольку девочка была совершенно чужой и ненавистной — как для Ахади, так и для Уру. Лишь при одном воспоминании о том страшном дне в Уру вскипала ненависть к врагу и дочери. И никто не говорил девочке прайду о её рождении. Муфаса и Ахади относились к маленькой девочке более чем равнодушно, сторонясь её. С ней общался только Така, который почему-то пожалел малышку. Когда она плакала, то именно он утешал её. Между единоутробными братом и сестрой могло завязаться подобие дружбы. Но прошло только три месяца, как Кигени исчезла из прайда Ахади. За несколько дней до этого между Ахади и Уру состоялся серьёзный разговор. Королевская чета решала судьбу ничего не подозревавшей маленькой девочки. Оба не хотели видеть в своём прайде напоминание о Джахили. Потом Уру спросила:

— А ты не боишься, что Кигени, когда вырастет, захочет отомстить нам?

— Есть вероятность, — вздохнул Ахади. — Но я не хочу растить ребёнка от главного врага своей жизни!

Уру была солидарна с супругом. По ночам ей часто снился Джахили, который требовал, чтобы ему отдали дочь. На этом месте львица просыпалась, чувствуя, как бешено в груди колотится сердце. Лишь пару раз в душе львицы мелькало на мгновение сострадание и жалость к малышке — как она будет жить вдали от прайда? Но эти чувства тут же раздавливала память о том страшном дне. Ахади сказал, что вернёт Кигени её отцу — Джахили, и отправил к нему мажордома, чтобы тот сказал, что Король идёт для серьёзного разговора. Вернувшийся молодой и быстрый Зазу сообщил, что на границе Ахади будет ждать сам Джахили.

Вечером, когда солнце уже почти касалось горизонта, Ахади и Кигени спустились с Прайдрока и направились к южной границе.

— Папа, мы идём гулять? — спросила Кигени, забегая вперёд и весело заглядывая Ахади в глаза. — Я думала, мы сегодня с Такой поиграем.

— Нет, — холодно ответил Ахади. — А Така устал сегодня.

Львичка горестно вздохнула, затем спросила:

— Папа, почему ты не разговариваешь со мной? Мама так же себя ведёт.

Король не ответил, только подтолкнул малышку вперёд. Кигени только вздохнула и пошла. Но тут же отстала — ей приходилось бежать, поскольку на один шаг огромного Ахади приходилось несколько шагов Кигени. Так они молча и дошли до границы. Когда Ахади и Кигени оказались рядом с двумя огромными валунами, от них отделилась большая тень и двинулась в их сторону. Кигени в ужасе прижалась к могучим лапам Ахади, и тут из темноты раздался хриплый голос:

— Зачем пожаловал, Ахади? Маленькая девочка — не подходящий свидетель для поединка! Или ты привёл сюда дочь, чтобы она увидела твою смерть?

— В поединке встретиться мы всегда успеем, Джахили, — оборвал его Ахади. — А эта маленькая девочка на самом деле твоя дочь. Ты помнишь, что ты сделал с моей женой много месяцев назад?

— О да, Ахади, помню! — расплылся в противной улыбке Джахили. — Я прекрасно провёл время, и ты очень некстати появился. Если бы не ты, то твоя Уру испытала бы всю гамму чувств!

С рычанием Ахади двинулся на Джахили, но лев, осклабившись, фыркнул:

— Ты вроде сюда пришёл с другими намерениями!

— Да! — рыкнул Ахади, затем подтолкнул вперёд Кигени и велел: — Забирай свою дочь! Я не собираюсь воспитывать её как родную!

— Дочь? — нормальным тоном переспросил Джахили, уставившись на Ахади таким же недоумённым взглядом, что и Кигени. Львичка тоненьким голоском спросила:

— Папа, о чём он? — И, повернувшись к Ахади, прошептала: — Я не твоя дочь?

Ахади только промолчал, отвернув в сторону голову, чтобы не встречаться со взглядом малышки. И в этот момент в голове Джахили вспыхнула идея. Он обязательно отнимет у Ахади Прайдленд, и скоро Король поймёт, что сам открыл врагам путь. Он очень сильно об этом пожалеет!

В этот момент Ахади добавил:

— Мы назвали её Кигени. Думаю, ей очень подходит это имя.

С этими словами Король развернулся и пошёл прочь, оставив позади ухмыляющегося Джахили и испуганную малышку. Затем вслед льву донёсся крик:

— Это ещё не конец, Ахади!

Подойдя ко вжавшейся в землю Кигени, Джахили осторожно взял её в пасть и понёс к себе. Ахади ещё долго слышал громкий плач малышки, но даже не обернулся…

* * *

Прошло три месяца. Прайдлендом продолжал править Ахади, его сыновья росли и крепли. Однако война с Джахили продолжалась, причём обстановка ухудшалась — мелкие стычки, продолжавшиеся в течение последних трёх месяцев, вылились в кровавое сражение на южной границе, где Ахади передал Джахили Кигени. Король был серьёзно ранен, четыре львицы из его прайда погибли. Джахили же, несмотря на то что его отряд по численности превосходил прайд Ахади, потерял почти половину львов. Разъярённый враг вынужден был отступить, но пообещал, что вернётся с более сильным отрядом и убьёт Короля. Однако и в прайде Джахили, перед его последним нападением на Ахади, произошли кровавые события.

Джахили, лениво посматривая по сторонам, нёс в пасти продолжавшую плакать львичку. Однако лев словно не слышал Кигени. Его путь пролегал среди большого количества огромных валунов, лежавших вразброс по территории, покрытой чахлой растительностью. Из-за них выходили и внимательно смотрели на вожака, не в силах сдержать любопытства, его львицы и львы. До его ушей доносился тихий шёпот, затем передо львом материализовался другой — такой же могучий и мускулистый. Это был родной брат Джахили, Бусара. Оба брата были рождены одной львицей от одного льва, но оказались полярно разными. Оба имели густые гривы, только у Бусары она была не угольно-чёрной, как у Джахили, а тёмно-коричневой. Цветом шерсти львы также различались, у вышедшего к Джахили брата шерсть была коричневая, значительно темнее. Даже цвет глаз у Бусары был другим — изумрудно-зелёным, и в их взгляде было гораздо больше тепла и доброты, тогда как эти чувства у Джахили почти полностью отсутствовали.

— Кто это? — спросил Бусара, переводя взгляд с брата на маленькую Кигени.

Лев отрицательно качнул головой, давая брату понять, что не собирается сейчас вдаваться в подробности происходящего. Бусара нахмурился, но тут Джахили указал взглядом на видневшийся вдали ручей и многозначительно посмотрел на брата. Лев понял, что Джахили хочет поговорить с ним наедине, и когда вожак занёс Кигени в небольшую пещеру в одном из валунов, передал его лежащей там супруге и вышел наружу, Бусара его уже ждал. Львы пошли к ручью, где Джахили поведал историю появления Кигени на свет. Вожак прекрасно знал, что Уру родила девочку именно от него, поэтому у него были планы на Кигени и последующее завоевание Прайдленда Ахади.

— Она назвала её не так, как я хотел назвать свою дочь от Миади, если бы она могла родить! — гадко ухмыльнулся Джахили. — Только вслушайся — Кигени! Великолепно, Уру прекрасно придумала, сентиментальность просто на уровне! Только девчонку буду звать так, как сам захочу. Она сама будет ненавидеть тех, кто её предал. Ненависть — очень мощное оружие, и теперь я поверну его против Ахади.

— Ты собираешься использовать маленькую девочку против Ахади? — спросил Бусара. — Да она едва ли старше моего Мтаи или твоего Килемы, какую роль она сыграет в этой войне?

— Ты меня не дослушал, брат мой! — В голосе Джахили так и звенело нескрываемое торжество. — Она вырастет и рано или поздно узнает правду про своего отца! Ну как сказать — правду… Когда она будет взрослой, когда будет в состоянии понимать серьёзные вещи, я ей скажу лишь часть правды, а дальше она сама сообразит. Тогда, Бусара, Ахади придёт конец!

— Ахади к тому времени, когда Кигени станет взрослой львицей, сам, может быть, умрёт, — возразил Бусара, но тут Джахили повернул к нему опалённую жаром предвкушения победы морду.

— Когда Ахади не станет, я примусь за его сыновей, в особенности за этого Муфасу, — прошипел вожак. — А его брат — хиляк, от него может быть и польза. Захватим его в плен, а если будет артачиться — тоже отправлю к праотцам. Прайдлендом буду править я! Мы с тобой тоже не простые львы, Бусара!

— Да, — кивнул Бусара. — Но не кажется ли тебе, что ты становишься слишком жестоким в своём стремлении захватить дом Ахади?

Джахили ничего не ответил, и по выражению его морды Бусара, повернувшийся к брату, понял, что его не проймут никакие доводы. На пути к своей цели Джахили никто не остановит, потому что таких львов просто нет.

Поздно ночью, когда Джахили и остальные уже спали, Бусара ушёл ночью на осмотр границ. Сегодня была его очередь патрулировать территорию. Нападения никто из врагов Ахади не опасался, поскольку Король предпочитал честные поединки и схватки, не желая красть победу*. А брат Бусары не отличался мудростью и честностью, у него была своя трактовка справедливости. Джахили с огромным удовольствием напал бы на Ахади ночью, но время нового нападения ещё не подошло, нужно было подготовиться.

Мощные лапы льва неслышно ступали по сухой почве, сам же лев лениво посматривал по сторонам. Ему хотелось спать, но он заставлял себя шагать дальше. Когда Бусара подошёл к двум валунам, которые находились как раз на границе Королевства Ахади и земель Джахили, то ощущение сонливости пропало от увиденного — между камнями лежала, не сводя со льва взгляда золотистых глаз, светло-бежевая львица. Сердце Бусары бешено забилось — он уже довольно давно встречался с очаровательной молодой красавицей из прайда Ахади. Джахили — как, впрочем, и никто из прайда — не догадывался, что Бусара и Акили уже давно с обоюдным удовольствием проводили время по ночам. На светлой мордочке Акили появилась улыбка. Бусара подошёл к молодой львице и потёрся мордой об её шею, затем шутливо спросил:

— Тоже вышла патрулировать?

— Представь себе, — в тон ему ответила Акили, затем более серьёзным тоном продолжила: — Я просто хотела снова тебя увидеть, Бусара. Едва получилось исчезнуть со Скалы так, чтобы не заметили Ахади или его сыновья.

— А я не ожидал тебя увидеть здесь, — улыбнулся лев. — Но всё равно очень рад нашей встрече…

Акили поднялась с земли и села рядом с могучим львом, склонив голову на его плечо и тихо замурлыкав.

— Ты не опасаешься того, что о наших встречах могут узнать? — обеспокоенным голосом спросила молодая львица. — Если Ахади узнает, то он меня изгонит прочь. Ладно я, но твой брат тебя может убить.

— Не думаю, что он способен убить родного брата, — покачал головой Бусара. — Но Джахили действительно становится слишком жестоким, особенно после того как изнасиловал Уру.

— А как живёт Кигени? — поинтересовалась Акили. — С таким львом как Джахили?

— Ты не поверишь, но она чувствует себя неплохо, — вздохнул Бусара. — Она уже подружилась с моим Мтаи, только Джахили постоянно говорит малышке о том, что её мать отказалась от неё и скинула на него, что Уру ненавидела её.

— Она избегала её, мало говорила с ней, — подтвердила Акили. — В душе Уру её ненавидела, я слышала, как они говорили с Хурумой.

— Если бы только это… — снова вздохнул лев. — Он ещё рассказал Кигени, что Уру специально выкрала её, чтобы убить. Я сам слышал. Мне кажется, он настраивает её против твоего прайда, чтобы Кигени, когда выросла, сама захотела отомстить вам. Он всерьёз верит в то, что это возможно. А мне ещё не хочется, чтобы малышка общалась с Килемой. Он, хоть и львёнок, но уже проявляет жестокость к мелким зверькам. Именно таким его и хочет видеть мой брат.

— Ты живёшь в одном прайде со своим братом и не видишь, что он — сумасшедший? — вскинула голову молодая львица.

Лев, опустив взгляд, тихо пробормотал:

— Мне не под силу изменить его, Акили. Да и бесполезно это.

— Тогда почему ты живёшь в его прайде? — почти крикнула Акили, на что Бусара тихо рыкнул на неё. — Почему не уйдёшь? Мы бы могли с тобой бросить свои прайды и жить спокойно, без битв и войн!

— Я не могу уйти, ты же знаешь, — покачал крупной головой Бусара. — Как все потомки рода Нгоме, мы связаны клятвой… которую я нарушил, — произнёс лев после короткой паузы.

— Поэтому я и хочу, чтобы мы с тобой ушли, — тихо сказала Акили, прижавшись к тёплому боку льва. — Если Джахили узнает о том, что ты нарушил клятву, он тебя наверняка убьёт.

Зарывшись мордочкой в густую гриву Бусары, молодая охотница прошептала:

— Давай уйдём отсюда, милый… Пожалуйста…

Лев в ответ только покачал головой — он, пусть и относился к злодеяниям брата с неодобрением, не мог покинуть свой прайд. И большую часть этой ночи после встречи с любимой львицей Бусара провёл в размышлениях. Ещё их с Джахили отец внушал львам, что их долг — отвоевать Прайдленд у потомков Мойо. Когда братьям исполнилось по три года, они при отце и при всём прайде принесли клятву верности своим предкам, которые в течение многих поколений воевали за Прайдленд. Эта клятва была обязательна для каждого наследника и будущего вожака. Но потомки Мойо были очень стойкими и сильными — они теряли в битвах Королей, Короли нередко оставляли на кровавой земле своих сыновей и дочерей, но сломить их было нельзя — достаточно было вспомнить историю о возвращении Фаиди, сына жестоко убитого Мвагузи. В сражениях гибли также и потомки Нгоме, лишались жизней вожаки и их сыновья. Но от своих целей они не отступали и шли к ней всеми способами. И клятва как раз и содержала в себе эти цели. И эту клятву Бусара уже нарушил, он стал первым таким львом из всего рода Нгоме. В его душе боролись два чувства — верность своему прайду и любовь. Иногда оба чувства тесно сплетались в тесный узел в груди Бусары, иногда одно преобладало над другим. Но сегодня Бусара сказал сам себе — ему теперь придётся выбирать между долгом своему прайду и чувством к любимой львице. И свой выбор лев сделал.

Прошло ещё два месяца, ещё несколько раз Бусара и Акили встречались, и всё яснее брат Джахили понимал — молодая охотница из прайда Ахади прочно заняла все его мысли. Она была очень похожа на его молодую супругу, умершую во цвете лет, сразу после того, как произвела на свет Мтаи. И свой выбор лев сделал — он сообщил ей о том, что его брат готовит на Ахади ночное нападение.

— Я не буду биться против твоего прайда, Акили, — заявил Бусара, нежно целуя львицу в лоб. — Если бы бился, то потом просто не смог бы больше посмотреть тебе в глаза.

— Я давно убедилась, что ты выбрал меня, а не брата, Бусара, — улыбнулась молодая охотница.

— Предупреди свой прайд и самого Ахади, что нападение состоится завтра ночью. А чтобы не участвовать в нём, я что-нибудь придумаю, — сказал лев, заглянув любимой в глаза, затем ласково лизнул её за ухом. — Сама береги себя, а ещё лучше — не участвуй, если будет возможность.

Молодая львица только сильнее прижалась к тёплому и мускулистому боку Бусары. В это время высоко над ними кружил ворон. Птица, надёжно скрытая темнотой и бесшумно машущая крыльями, осталась незамеченной. Когда Бусара и Акили направились к своим прайдам, ворон улетел к тому, кто его отправил — большому черногривому льву, который сидел недалеко от ручья.

— Ну? — спросил он, когда ворон приземлился на его могучую спину.

— Бусара сообщил ей о готовящемся нападении, — отрапортовал посыльный. — Сдал он нас полностью!

— Не торопи события, — глухо рыкнул лев. — Самое интересное впереди!

* * *

Вечером, перед тем как выйти к границам Королевства Ахади, Джахили увидел идущего к валунам Бусару. Лев сильно хромал, припадая на переднюю левую лапу, залитую кровью. Его плечи и грудь покрывали несколько царапин, которые кровоточили.

— В чём дело, Бусара? — быстро направился к нему вожак.

— Чужака встретил, — мотнул головой лев. — Полез он куда не надо, вот и получил. Почему именно сегодня, перед нападением? Скоро выходить!

— С твоей лапой тебе только в битву и идти, боец! — саркастически фыркнул Джахили. — Оставайся здесь, а я за тебя наваляю Ахади!

Через некоторое время, когда солнце скрылось за горизонтом, территория опустела. Кигени, Мтаи и Килема весело возились недалеко от одного из валунов. Бусара же лежал за другим камнем, зализывая раны, которые он нанёс сам себе. Конечно, было больно и неприятно, но другой вариант отсутствовал. Лев гадал, что может происходить на границе между двумя территориями. Кто побеждает? Вскоре весёлая возня со стороны львят утихла, и Мтаи подошёл к отцу.

— Папа, тебе больно? — спросил он, широко открытыми глазами глядя на чуть засохшие раны на мощном теле отца.

— Нет, сынок, — улыбнулся Бусара. — Уже всё в порядке, папа быстро поправится. Давай, иди ко мне, у меня тепло, а я тебе сказку расскажу. Кигени, не хочешь сказку послушать?

— Да, да, хочу! — моментально запрыгала вокруг Бусары маленькая львица.

Однако сказку Бусаре пришлось прервать на самом интересном месте — лев увидел возвращающийся прайд. Странно, они пришли как-то рано… Присмотревшись более внимательно, Бусара увидел, что двое львов несут на спинах Джахили. Осторожно поднявшись, Бусара хромающей походкой направился к брату. Лев был тяжело ранен, на спины львов текла его кровь, но он был в сознании. В ночной тишине, рассеиваемой тихим шёпотом и шорохом ступающих лап, слышалось его трудное дыхание. Вожака внесли в пещеру, где к нему тут же бросились дочь и сын. Отстранив их лапой, Бусара подошёл к брату. Лев открыл глаза.

— Погиб кто? — спросил Бусара.

— Нет, — простонал Джахили. — Битвы не было, только поединок. Я дрался с Ахади. Но дело не в этом. Ахади откуда-то знал, что мы придём туда, куда хотели.

— Вот это да… — пробормотал себе под нос Бусара и посмотрел куда-то в сторону. Лев не заметил, каким внимательным взглядом его смерил раненый Джахили. Бусара повернулся к брату, и тот сразу же закрыл глаза.

Две недели спустя после выздоровления Джахили начал готовить новое нападение на Ахади, чтобы покончить с ненавистным львом раз и навсегда. На обходы территории теперь ходил Бусара, но встречаться с дорогой его сердцу Акили он не перестал. Она видела поединок Ахади и Джахили и, рассказывая о нём Бусаре, описала его точно так же, как лев себе и представлял.

— Твой брат был злее, чем в предыдущих битвах, — вздыхала молодая львица. — Я теперь за тебя ещё больше переживаю, Бусара…

Бусара не подозревал, что его брату всё уже известно. Этого ворона посылал Джахили, именно вожаку птица сообщала о многочисленных встречах Бусары с Акили. Сразу после поединка с Ахади Джахили понял, что Бусара сообщил врагам о том, что готовится нападение. Сначала он не мог поверить, что брат обманывает вожака, однако наблюдение ворона подтвердило намерения Бусары. Но окончательно в неверности Бусары Джахили убедился после поединка с Ахади. Лев был сначала потрясён, а потом обозлился. Его собственный брат собирается идти против него, а вожак просто сидит и ждёт? Что, если случится так, что Бусара и вовсе перейдёт на сторону Ахади? Нет! Джахили обязательно устранит все помехи со своего пути к победе над Ахади и положит конец всему! И этот день настал — спустя неделю после выздоровления Джахили решил поговорить с братом наедине. После разговора он чувствовал себя ещё более озлобленным — брат явно уходил от ответа, прекрасно зная правду. Вожак, как и его предки, усвоил ещё в детстве одну главную истину — никогда не верить лжецам, рано или поздно они нанесут свой удар. А Бусара уже давно утратил доверие Джахили. Теперь от брата следует как-то избавиться.

* * *

Это случилось ещё через несколько дней, когда Бусара гулял с Кигени и Мтаи. Килема остался, сказавшись больным, как ему велел Джахили. Сам же вожак неслышно следовал за братом. До Джахили доносились весёлый и звонкий смех ребятишек и добрый низкий голос Бусары. Тут маленький Мтаи затеял игру в прятки, они с Кигени побежали прятаться. Убежали они достаточно далеко. Бусара, улыбаясь, проводил львят взглядом и повернулся, чтобы прямо перед собой увидеть злобный оскал морды брата, который неслышно подошёл сзади. Бусара попятился.

— Что, брат, не ожидал? — фыркнул вожак. — Может, ты мне расскажешь правду, в конце концов? Например, о том, как ты раскрыл все планы нападения на Ахади. И всё из-за глупой львицы!

— Ты становишься жестоким, Джахили, — покачал головой Бусара. — Зачем тебе настраивать маленьких детей против Ахади? Уже сейчас хочешь видеть их жестокими и злыми?

— Речь идёт о победе над нашими врагами! — рявкнул Джахили. — Прайдленд по праву принадлежит нам, мы вернём его. Ты тоже принадлежишь к роду Нгоме, а теперь отрекаешься от него?

— Я не собираюсь убивать. Никого! — не менее горячо заговорил Бусара. — И да, я признаюсь в том, что хотел помочь прайду Ахади только потому, чтобы не пострадала та, которую я люблю! И я действительно раскрыл твой план нападения на Ахади только для того, чтобы показать тебе, что жестокость заведёт тебя слишком далеко. Ты сам помнишь историю сына Малики!

— Значит, ты отрёкся от нашего рода, — почти шёпотом сказал Джахили. — Ты всё это время предавал меня. Тогда…

И в этот момент Джахили, резко сорвавшись с места, набросился на брата. Оба льва сцепились в жестоком и кровавом поединке, они наносили друг другу сильные удары, разрывая шкуру и заливая землю кровью. Увернувшись от взмаха правой лапы Бусары, Джахили припал к земле и всадил клыки в его левую лапу. Лев взревел от боли и попытался вырваться, но безуспешно. Джахили повалил брата на землю и прижал его своим телом так, что у Бусары не было никакой возможности пошевелиться.

— Одумайся, безумец! — прохрипел лев, но было поздно. В этот момент вожак и его брат услышали крики детей. Джахили не обратил на них никакого внимания, тогда как Бусара повернулся к своему сыну. Тут вожак быстро нагнулся к шее брата и сомкнул на ней челюсти.

— Не смей! — успел рыкнуть лев перед тем, как клыки глубоко вошли в его шею. Мощные челюсти Джахили начали душить льва, Бусара плотно обхватил могучими лапами шею брата, впившись в неё когтями, а задними упёрся ему в живот, стараясь освободиться. Однако попытки были тщетны — захват полностью перекрыл воздух Бусаре. Пасть Джахили наполнил солоноватый вкус тёплой крови, движения Бусары стали более вялыми, однако Бусара смог собрать силы и отбросить брата в сторону. Лев тоже ударился головой о камень и остался лежать без чувств.

Громкий боевой рык разносился далеко вокруг, однако Мтаи и Кигени, хоть и спрятались в небольшую нору далеко от Бусары, всё услышали. Львёнок, узнав голос отца, вылез как раз вовремя, чтобы увидеть склонившегося над отцом Джахили. Ему отсюда было прекрасно всё видно, в голове Мтаи навсегда запечатлелось, как «добрый» дядя перегрызает горло своему брату, а Бусара из последних сил отбрасывает врага от себя. Джахили падает и почему-то не поднимается. С громким криком львёнок срывается с места и бежит к отцу.

Бусара уже чувствовал, что не поднимется. Его огромное тело мелко дрожало, из глубоких прокусов на шее и прочих полученных в поединке ран текла на землю кровь. Мтаи, подстёгиваемый ужасом, летел словно птица, а сзади него быстро мчалась Кигени. Оба львёнка быстро подбежали к окровавленному Бусаре.

— Папа! — выкрикнул львёнок и заплакал, увидев, в каком состоянии находился Бусара. Могучий лев, добрый, любящий и заботливый отец, умирал… Жизнь с неохотой покидала его тело.

— Сынок… — прохрипел Бусара. Его голос прерывался, лев захлёбывался собственной кровью. — Мтаи… уходи отсюда… Бегите с Кигени… как можно… дальше…

— Папа, не умирай! — заплакал Мтаи громче. В этот момент Кигени увидела неподвижно лежащего отца, но она не подошла к нему, а лишь попятилась в ужасе — она поняла, кто именно нанёс Бусаре смертельные раны. Издав тихий стон, львичка тяжело опустилась на землю. В этот момент взгляд угасающих глаз Бусары встретился с испуганным и затуманенным слезами взглядом девочки, и лев прошептал:

— Ребята… вы мне не поможете… Бегите отсюда… пока он не пришёл в себя… Он может навредить вам…

— Дядя Бусара… — всхлипнула Кигени, затем медленно подошла ко льву и дотронулась лапкой до его плеча. — Вставай, пожалуйста! ..

Лев из последних сил дотронулся лапой до каждого львёнка поочерёдно, затем, прошептав:

— Я вас люблю… Акили, прости меня… — затих. Ярко-зелёные глаза льва закатились, последний вздох вырвался из широкой груди несчастного Бусары.

Мтаи прижался к окровавленной морде льва и заплакал громче. Кигени, у которой по щекам тоже текли слёзы, тихо позвала двоюродного брата:

— Мтаи, нам нужно бежать!

Львёнок только покачал головой, сильнее прижимаясь к ещё тёплому телу Бусары. Ему никуда не хотелось бежать, хотелось остаться тут навсегда, рядом с папой. Тут раздался глухой и басовитый стон, и лежащий на земле Джахили пошевелился. Кигени, вздрогнув, подбежала ко Мтаи.

— Мтаи, бежим! Папа сейчас встанет и с нами что-нибудь сделает!

Слова Кигени словно встряхнули Мтаи, и львёнок, оторвавшись от бездыханного тела отца, покосился с опаской на стонущего Джахили.

— Бежим! — повторила Кигени.

Заставив себя смотреть на тело отца мгновением меньше, чем хотелось бы, Мтаи быстро поднялся и побежал вслед за Кигени, прочь от места трагедии. В этот момент Джахили поднялся на лапы и подошёл к брату. Когда лев увидел Бусару, бездыханного и окровавленного, в его душе сначала взметнулся испуг, который сменило удовлетворение — теперь никто не помешает Джахили осуществить последнее нападение на Ахади.

— Извини, брат, — негромко произнёс вожак, легонько толкнув лапой мёртвого льва. — Но зато ты мешать не будешь. Скоро сам встретишь Ахади там, куда ты ушёл!

Повернувшись, лев собирался направиться обратно к валунам, но, сделав буквально шаг, остановился, почувствовав очент знакомый запах. Несколько мгновений понадобилось льву, чтобы понять — свидетелями убийства стали его дочь и племянник. Лев осмотрелся по сторонам в поисках следов, затем вернулся к телу Бусары. От него вела в сторону цепочка следов, лапками львят была примята трава. Довольно фыркнув себе под нос, Джахили быстро пошёл по запаху и следам. Нет, он вовсе не собирался убивать львят, тем более родных — Мтаи и Кигени были ему нужны.

Тем временем львята продолжали бежать. Они бежали долго, и вскоре Кигени остановилась и, чувствуя, что в правом боку колет, выдохнула:

— Я.. не могу… больше…

— А если дядя Джахили бежит за нами? — спросил Мтаи, также тяжело дыша. — Вставай, надо бежать!

Тут львята услышали шорох, а затем — быстрый топот лап. Не говоря ни слова, Мтаи и Кигени подскочили и бросились бежать — оба прекрасно поняли, кто за ними гонится. Перед глазами Мтаи так и стояла искажённая злобой морда дяди, который вот-вот настигнет их. Джахили видел быстро мелькавшие лапки львят, убегавших так, будто за ними гонится не лев, а разъярённый буйвол. Расстояние между ними быстро сокращалось, убийца уже слышал быстрое и неровное дыхание бегущих львят. А Мтаи и Кигени слышали, как Джахили буквально дышал им в затылки.

Тут земля неожиданно кончилась, и перед львятами оказался крутой обрыв, под которым протекала небольшая, но быстрая и глубокая река. Мтаи и Кигени быстро затормозили на самом краю, вцепившись когтями в землю. Несколько комков земли покатились вниз. Львята отступили назад, и тут раздалось тяжёлое дыхание — перед ними оказался огромный Джахили, на морде которого так и сияла широкая улыбка.

— Попались, детки! — пропел он. — Теперь не убежите от папы и дяди!

— Ты убил папу! — закричал на него Мтаи, голос которого дрожал от страха и злости одновременно. — Что он тебе сделал?

— Так надо было, малыш, надо было, — снова пропел лев. — Я обязательно вам скажу, зачем я это сделал, а сейчас — давайте-ка, пошли домой!

Мтаи отступил к самому краю обрыва — он в страхе думал, что Джахили убьёт и их. Между тем улыбка исчезла с морды льва, уступив место каменному выражению.

— Я сказал — домой! — скомандовал он львятам.

В этот момент Кигени резко повернулась ко Мтаи и с силой толкнула его лапой в грудь. Львёнок не удержался и… упал вниз, покатился по обрыву прямо в быстро бегущий водный поток. В следующий миг Кигени, оттолкнувшись от земли, прыгнула следом за Мтаи. Ошалевший на миг Джахили с гневным рёвом бросился к краю обрыва, но было уже поздно — львят быстро несло течением, и в считанные мгновения они скрылись за поворотом.

Течение было сильным, и вскоре львята были далеко от родных земель. И Мтаи, и Кигени изо всех сил работали лапами, стараясь удержаться на поверхности, а вслед им донёсся мощный рёв Джахили, полный ярости. Вода заливалась Мтаи и Кигени в глаза и уши, но он смог увидеть, что обрывистые берега постепенно сходят на нет, уступая место более отлогим спускам. В этот момент Кигени вскрикнула от боли — течение ударило её правым плечом о подводный камень. Мтаи, услышав крик девочки, повернул голову на звук.

— Что случилось? — выкрикнул львёнок и, не дожидаясь ответа, велел: — Давай на берег, он близко!

— Мне больно! — простонала Кигени.

Мтаи быстро подплыл к маленькой львице, ухватил её челюстями за левую переднюю лапу и с силой заработал своими конечностями. Берег всё приближался, тут лапы львёнка нащупали дно, и через несколько мгновений оба были на берегу. Обессиленные, львята рухнули на песок, показавшийся горячим после холодной речной воды. Кигени заходилась кашлем и вся дрожала. На правом плече у неё виднелась кровоточащая ранка. Львёнок, сделав несколько глубоких вдохов, поднялся и подошёл к маленькой львице и начал зализывать кровоточащую ссадину. Кигени поморщилась.

— Я ударилась о камень, — пояснила она.

— Всё в порядке, заживёт, — успокоил её Мтаи.

Они оба быстро согрелись, солнце уже находилось высоко, а на голубом небе не было ни облачка. Первое время львята провели на берегу, отдыхая после ужасов сегодняшнего дня. Через некоторое время на Мтаи навалилась вся тяжесть боль случившегося — львёнок вспомнил, что далеко отсюда под палящим солнцем остался лежать мёртвым его отец. Кигени, нашедшая тень под небольшим кустарником, услышала тихие всхлипывания, доносившиеся от двоюродного брата. Львёнок сидел у самой кромки воды, по его щекам катились одна за другой слёзы и падали на зеркальную гладь воды. Кигени медленно поднялась и подошла ко Мтаи. Он даже не повернул головы к ней. Девочка села рядом с ним и обняла его лапой.

— Мне тоже жаль дядю Бусару, Мтаи, — тихо произнесла она. — Но его уже не вернуть, да и мы теперь очень далеко от дома.

— Я не собираюсь туда возвращаться, — хрипло прошептал Мтаи. — И тебя не пущу. Я не понимаю, зачем он убил папу?

Кигени промолчала — ответа на этот вопрос она не знала. Мтаи тоже не была известна истина, но только пока. Убийства отца он забыть не смог.

Когда солнце было в зените, львята отправились прочь от реки на поиски какой-либо еды. Они ни о чём не говорили — у Мтаи не просились никакие слова на язык, а Кигени прекрасно понимала, что братик не в настроении разговаривать. У обоих глухо урчало в животах, а самостоятельно охотиться они ещё не умели. Львята долго блуждали по саванне и лишь только вечером наткнулись на полуобглоданную тушу антилопы. Судя по запаху, её обработали гиены, но львята с наслаждением утолили голод. Но вскоре им пришлось искать укрытие — на девственно-голубое небо наползла огромная лиловая туча, которую пронзали яркие вспышки молний, и глухо рокотал далёкий гром. С небес хлынул холодный ливень, Мтаи и Кигени почти мгновенно вымокли, выглядели так, словно опять искупались в реке. Взгляд львёнка из постепенно сгущавшейся тьмы выхватил что-то большое и длинное, и Мтаи крикнул, стараясь перекричать грохот грома:

— Давай туда спрячемся!

Львята смогли влезть внутрь — этот предмет оказался большим бревном, которое внутри было полым. Там было немного теплее и сухо. Кигени дрожала от холода, как и Мтаи, и оба они прижались друг к другу, чтобы общее тепло согревало их. Львичка быстро заснула, прижавшись к львёнку, но ко Мтаи сон не шёл долго. Львёнок по-прежнему был грустен, его одолевала тоска по папе. Перед его взором вновь встал образ могучего льва — доброго, ласкового и улыбающегося. Видение тут же сменилось — этот же лев лежит окровавленный, из последних сил дотягиваясь до сына… Сердце Мтаи тревожно сжалось — нашли ли Бусару, похоронили ли? Едва последняя мысль мелькнула в голове львёнка, как в его глазах защипало — больше папа не обнимет его никогда… «Я люблю тебя, сынок!» — прозвучал в ушах Мтаи голос Бусары, и львёнок провалился в сон. Он не слышал того, что произошло.

Когда гроза закончилась, когда на тёмном и чистом ночном небе засияли кристаллики звёзд, Кигени проснулась, услышав невдалеке тихий шорох. Львичка шевельнула маленькими ушками и подняла голову. Звук доносился снаружи, и девочка, осторожно поднявшись, чтобы не разбудить Мтаи, вышла наружу и вдохнула свежий ночной воздух. Вокруг стояла дивная тишина, которую нарушало лишь мерное сопение Мтаи… и вновь раздавшийся тихий шорох. Кигени осмотрелась кругом и отошла на несколько шагов от бревна в сторону кустарника, откуда доносился этот звук. Она увидела, что ветки мелко шевелились, и почувствовала, как по её спине побежали мурашки. Но не успела маленькая львица попятиться, как из-за кустов неслышно и быстро появилась огромная тень. В два прыжка мощный лев преодолел расстояние до Кигени и прижал её к земле, зажав маленькую пасть лапой. Широко раскрытыми глазами Кигени уставилась на отца. В то же мгновение Джахили, взмахнув лапой, ударил девочку по голове, лишив сознания. Кигени тут же обмякла, лев ухватил её клыками за загривок и, подняв, быстро пошёл прочь — к себе домой.

Мтаи проснулся только утром. Золотистые лучи сияющего солнца упали на его мордочку, и львёнок, потянувшись, открыл глаза. Природа уже давно проснулась, радуя слух заливистым пением птиц и стрекотанием кузнечиков. Львёнок поднял голову и повернулся, чтобы разбудить Кигени, но удивился, обнаружив её отсутствие. Мтаи поднялся и выглянул наружу. Саванна радовался глаз своей красотой и величием, простираясь далеко-далеко вокруг. Однако сестрёнки рядом не было. Мтаи окликнул её несколько раз и, только тогда убедившись, что её нет поблизости, направился к росшему неподалёку кустарнику. Когда до него оставалось совсем немного, львёнок обнаружил на земле то, что заставило его насторожиться, а сердце — сжаться. Почва и трава хранили на себе отпечатки больших львиных лап и следы Кигени. Запах Мтаи угадал сразу — ему с детства не нравился Джахили. «Нет!» — мелькнула в голове паническая мысль. Львёнок бросился в отчаянии в ту сторону, откуда они вчера пришли, но разум подсказал ему, что сейчас Кигени далеко, а явиться прямиком к Джахили — это всё равно, что заглянуть в пасть крокодилу. Вожак вполне мог отправить Мтаи вслед за отцом. Львёнок опустился на землю и заплакал, однако он вскоре смог овладеть собой и принять решение — пойти и найти какого-нибудь льва, чтобы спасти Кигени.

Львёнок долго бродил по саванне, пытаясь найти того, к кому можно обратиться. Время продолжало быстро лететь, а Мтаи ощущал в организме неприятности. Тело львёнка болело и как будто пылало огнём, горло разрывала сильная боль, а под веки словно насыпали песок. Кружилась голова, и львёнок ступал неверными и путаными шагами. Уже наступил вечер, когда Мтаи увидел перед собой большой баобаб с раскидистыми ветвями, откуда доносилось какое-то пение и бормотание.

— Помогите! — хотел выкрикнуть львёнок, но из его груди вырвался лишь слабый хрип. Но на баобабе его услышали — из-за ветвей показался молодой мандрил. В это мгновение всё поплыло перед глазами львёнка, земля понеслась ему навстречу, и Мтаи надолго расстался с действительностью. Он не знал, что попал в земли Ахади.

* * *

Львёнок долго странствовал в ином, фантастическом мире забытья. Лишь на вторую неделю появления в Королевстве Ахади Мтаи пришёл в себя. До его слуха словно издалека донеслось глухое бормотание, и львёнок открыл глаза. И сразу увидел перед собой лицо склонившейся над ним обезьяны.

— Как ты себя чувствуешь, дружок? — тихо спросил мандрил.

Мтаи хотел ответить, что чувствует хорошо, но почувствовал, что язык как будто прилип к нёбу, и из его горла вырвалось нечленораздельное мычание. Сочтя это удовлетворительным ответом, мандрил хмыкнул. А львёнок чувствовал себя значительно лучше — ушла из груди и горла боль, а из тела ломота, пропал жар, но слабость осталась.

— Хорошо, что ты пришёл к дядюшке Рафики раньше, малыш! — воскликнул мандрил. — Ты был в тяжёлом состоянии, когда встретил меня. Но сейчас с тобой всё хорошо, духи сжалились над тобой!

— А где я? — прошептал львёнок, неожиданно уловив запах мяса. Недалеко от себя львёнок увидел довольно большой кусок мяса.

— Ты в Королевстве моего друга и Короля Ахади, малыш! — расплылся в улыбке Рафики и, поймав взгляд львёнка, добавил: — О тебе тут заботились!

Упоминание знакомого имени насторожило Мтаи, а вместе с тем он вспомнил всё то, что с ним случилось до болезни. Тяжесть случившегося снова навалилась на львёнка с силой рухнувшего наземь огромного булыжника. Тут раздался женский голос:

— А где наш маленький больной?

Перед Рафики и Мтаи материализовалась молодая и красивая львица со светло-бежевой шерстью. Её большие ярко-золотистые глаза словно излучали тепло, когда она смотрела на львёнка. Увидев Мтаи, она улыбнулась:

— Как ты себя чувствуешь, малыш? И как тебя зовут?

— Меня зовут Мтаи, — пролепетал львёнок. — А почему я пришёл сюда?

Ответ львёнок сам нашёл в памяти.

— У меня пропала сестра, её похитили… я не мог её найти! — Глаза львёнка наполнились слезами, но вместе с тем остолбенела львица. Это была та самая Акили, с которой встречался покойный Бусара. А имя Мтаи она прекрасно знала — любимый лев часто рассказывал о сыне, она его таким и представляла, похожим на Бусару.

— Лев по имени Бусара — твой отец? — тихо спросила Акили. Мтаи кивнул, чувствуя, что при упоминании отца в его горле встал ком.

— Да… он мой папа… — шепнул львёнок. — Только… он умер… его убили… Мой дядя… убил папу!

Акили попятилась и села на землю, широко раскрыв от шока глаза. Рафики внимательно посмотрел на львёнка, и в тишине раздался сдавленный шёпот молодой львицы:

— Нет… не может быть! Бусара…

* * *

Прошло два месяца. Всё это время Мтаи провёл у баобаба Рафики, его никто не брал на Скалу, да и сам львёнок не изъявлял желания там появляться. Он без утайки рассказал Рафики, откуда он пришёл. Естественно, о львёнке узнал и Ахади, но Рафики представил Мтаи под другим именем — Мтото, а Кигени назвал как Кали. А мандрил был в курсе войны Ахади с Джахили, знал, что Ахади и Уру отдали врагу его дочь Кигени, рождённую Королевой.

— Чтобы Ахади не узнал, кто ты и твоя сестрёнка на самом деле, и не изгнал тебя, лучше я назову вас по-другому. И не упоминай земли, из которых вы с сестрёнкой пришли, — сказал Рафики спустя неделю после того, как Акили узнала о гибели Бусары. Мандрил был уверен, что этим всё и закончится, если Король всё поймёт. Ахади и Уру относились к львёнку с заботой, познакомили его со своими сыновьями. Мтаи любил слушать на ночь истории, которые ему рассказывал отец, и не один вечер львёнок провёл в компании Ахади и его сыновей. Так львёнок и узнал истории о первых Королях Прайдленда и двух Провидцах. Но вместе с тем Ахади не оставлял попыток отыскать сестру Мтаи, так и не догадываясь об истине. Однако никаких результатов поиски не давали. Ахади не брал с собой на поиски Мтаи, поскольку нередко натыкался на следы прайда Джахили, который явно готовился к нападению. Но львёнок сам понимал, что, если они встретят Джахили, то Ахади узнает всю правду, а потом враг убьёт обоих.

Акили относилась ко Мтаи как к родному сыну — Бусара сказал ей о том, что растит сына один. Каждый вечер она приносила ему еду, а потом, дождавшись, когда львёнок насытится, они говорили об отце. Акили старалась меньше спрашивать о Бусаре, понимая, что львёнку больно вспоминать того, кто любил его всей душой и оберегал от своего жестокого брата. Однако львёнок сам отвечал на не заданные Акили вопросы.

— Я очень любила твоего папу, Мтаи, — сказала как-то Акили. Молодая львица называла сына любимого льва по имени, поскольку рядом никого, кроме Рафики, не было. — Очень больно было его потерять… А каково тебе пришлось… это ведь случилось у тебя на глазах.

— Когда вырасту, обязательно отомщу дядюшке, — прорычал львёнок. Это он решил уже давно.

— Поживёшь у нас, пока не вырастешь, — решительно сказала Акили. — Я поговорю с нашим Королём, чтобы ты мог перебраться на Скалу. Ведь тебе идти некуда, да и Ахади поможет тебе найти сестру. Когда станешь взрослым, большим и сильным львом, как твой папа, то сможешь наказать своего дядю.

Однако не всё вышло именно так, как говорила Акили. Как-то раз, когда Мтаи жил уже больше двух месяцев в Прайдленде Ахади, к баобабу пришёл сам Ахади. Маленький лев, увидев могучего правителя, быстро подошёл к нему и склонил голову. Лев рассмеялся:

— Не кланяйся мне, Мтото.

Мтаи уже привык к этому имени, но и своё собственное не забывал. Правда, в первые дни он несколько раз порывался поправить Короля, однако сразу вспоминал, почему его теперь называют Мтото, а не Мтаи.

— Мы никак не можем найти Кали, Мтото, — грустно вздохнув, сообщил Ахади. — Боюсь, что она могла стать добычей наших врагов, с которыми мы воюем уже много лет.

Львёнок прекрасно понял, о ком говорит Король. Злобный и жестокий Джахили до сих пор продолжает нападать на Ахади, не желая отменять своих планов по захвату Прайдленда!

В этот момент раздался шум крыльев, и на могучую спину Ахади приземлился его мажордом — молодая птица-носорог по имени Зазу. Он был явно чем-то встревожен. Через мгновение нервный голос рассёк воздух:

— Сир, наши враги пересекли нашу границу, идут вдоль ущелья!

Ахади, резко повернувшись к мажордому, велел:

— Быстро лети на Скалу и собирай прайд, Зазу! Я сейчас буду.

Птица послушно взвилась в воздух и помчалась выполнять приказ Короля. Лев поспешно подошёл к Рафики, который как раз был на земле около дерева и тихо попросил Рафики:

— Если со мной что-то случится, Рафики, пусть о Мтаи позаботится Муфаса. И пусть он не теряет надежды отыскать сестру.

— Не смей, слышишь? — поднял обе руки мандрил. — С тобой ничего не случится!

Но это случилось. На следующий день изрядно потрёпанная Акили рассказала Рафики и Мтаи о битве. Сопровождая рассказ бесконечными всхлипываниями, она поведала ужасные события; Мтаи не мог произнести от шока ни слова.

* * *

— Мне стыдно перед ним, милая. И перед тобой тоже, — вздохнув, тихо сказал Ахади Уру, когда они этим утром сидели на краю выступа. Льва терзали тяжёлые мысли о том, что недавно произошло между ним и его сыном Такой, а причиной ссоры стало решение Короля и реакция молодого принца на неё. Ахади догадывался, что оба его сына любят одну и ту же львицу, но своим истинным наследником он видел Муфасу — в него была влюблена Сараби. Однако и Така тоже был неравнодушен к молодой охотнице, только она считала, что её судьба — Муфаса, а Таку она считала своим лучшим и верным другом. Такое положение вещей молодого льва не устраивало, и он решил поговорить с отцом. Но опоздал — Ахади объявил о скорой свадьбе Муфасы и Сараби.

— Почему ты ничего не сказал мне? — Така буквально налетел на отца. — Я тоже люблю Сараби, тоже достоин того, чтобы быть рядом с ней!

— Пойми, сынок, — решил объяснить ему Ахади. — Муфаса — мудрый и сильный лев, на него большие надежды — как мои, так и всего нашего прайда. А будущему Королю нужна львица, которая станет Королевой.

— Я мог стать Королём, если бы ты выбрал меня! — взвился молодой наследник. — Я хочу быть рядом с Сараби!

— Успокойся, Така, — велел ему Ахади. — В прайде много прекрасных молодых охотниц, посмотри, каким взглядом смотрит на тебя Асали. Она к тебе неравнодушна!

— Мне никто не нужен, кроме Сараби! — рявкнул Така. — Ты специально согласился, чтобы унизить меня перед всем прайдом и перед Муфасой!

— Не повышай на Короля и отца голос! — рыкнул Ахади. — Это моё решение — решение Короля, оно окончательное.

С этими словами Ахади развернулся и вышел из пещеры, где и происходил разговор. Он уже почти спустился вниз, когда услышал сзади шорох. Ахади не успел обернуться — на него налетел сын и повалил на себя. Львы покатились вниз и упали на землю. Разъярённый Така вскочил, Ахади — тоже.

— Что ты делаешь? — выпалил Король. Вместо ответа Така снова напал на отца, метя ему в глаза. Он сцепились в короткой, но жаркой схватке, в ходе которой Така всадил клыки в заднюю лапу отца. Ахади резко развернулся и нанёс сильный удар правой лапой. Така отлетел в сторону и заревел от дикой боли, пронзившей его левый глаз. Молодой лев лежал на земле, прижимая к морде лапу. Ахади, ещё распалённый битвой, возмущённый действиями сына, но начавший приходить в себя, подошёл к лежавшему на земле сыну. Така, злобно рыча, отнял лапу от морды и показал отцу окровавленный глаз.

— Посмотри, что ты наделал, Ахади! — прорычал он, поднимаясь. — Ты поднял лапу на сына. Ты сам нарушил закон, и кто ты после этого?

Внезапно Ахади почувствовал сильное головокружение и дрожь в могучих лапах. Мощное тело осело на землю, а в глазах потемнело. Губы беззвучно что-то шептали, а душу наполнило раскаяние. Така, не обратив внимания на отца, резко развернулся и побежал прочь от Скалы. С тех пор молодой лев не возвращался на Прайдрок, а раскаяние от поступка до сих пор грызло душу Ахади.

— Что я сделал не так, милая? — спросил Ахади, повернувшись к супруге. — Неужели я настолько плохой отец, что Така меня возненавидел?

— Моя вина в этом тоже есть, — выдохнула Уру и опустила голову. — Нам нужно было уделять Таке больше внимания. У него были проблемы в последнее время, а мы и не замечали.

— Одним сильным львом в прайде стало меньше, — сказал Ахади. — Наш враг что-то готовит, а чем больше сил у нас, тем больше вероятность победить Джахили, если битва случится. Нужно срочно вернуть Таку домой.

Вскоре Ахади отправился проведать своего маленького гостя, живущего у Рафики, а вскоре прибежал на Скалу — Джахили уже вторгся в их Королевство. Прошло совсем немного времени, и от Скалы в сторону ущелья вышел большой прайд, который вёл могучий боец и мудрый правитель — вёл в свой последний бой…

Битва была жестокой и продолжительной — солнце уже вышло из зенита, а схватка продолжалась. Дрались между собой львы, львицы, дрались отдельными небольшими группами. Земля под лапами бьющихся была залита кровью, все устали от битвы, но прекратить сражаться никто не мог — от каждого льва или львицы зависела судьба того или иного прайда. Прайд Джахили понёс большие потери, но жертвы были и у Ахади. Король бился с дальним родственником Джахили, но силы постепенно покидали раненого Ахади — враг был не менее сильным. И хитрым. Один раз враг пошёл на уловку и смог повалить Ахади на землю, затем ударил его по голове. Сознание Ахади помутилось, и лев замахнулся ещё раз… Но тут мелькнуло рыже-чёрное пятно, и лев исчез с тела Ахади. Король быстро вскочил и увидел перед собой… Таку. Ахади замер на несколько мгновений, но потом на обоих накинулись враги, и Король ограничился коротким кивком, который выражал благодарность за помощь и похвалу за возвращение. Вскоре на Таку напал тот же лев, пытавшийся убить Ахади, а сам Король уже схлестнулся в кровавом поединке с Джахили. Он отнимал у Ахади время, силы и кровь, и почти в последний момент лев увидел, что Така в опасности — молодой лев и родственник Джахили бились на самом краю ущелья. Сын Ахади не умел биться должным образом, гораздо большие успехи в поединках были у Муфасы, который сейчас весьма умело держался под натиском сразу двоих львов. Така был слабее, но это не помешало победить ему первого врага в этой битве — почти сразу после помощи отцу он одолел молодого члена прайда Джахили. Но сил родственника Джахили было больше, чем у молодого сына Ахади. Он с силой ударил Таку, лишив его ориентации, и потащил к краю обрыва, чтобы скинуть вниз…

Увидевший это Ахади с грозным рёвом метнулся к врагу и сбил его наземь. Лев ударил Ахади в ответ, и Король, потеряв равновесие, начал падать, но успел обеими лапами схватить врага за шею. Под ними был не сразу крутой обрыв, а небольшой склон, которым начиналась стена ущелья. По этому склону львы и покатились, и Ахади умудрился перебросить врага через себя и сбросить с большой высоты. Отчаянно ревя и извиваясь в воздухе, лев упал на каменное дно ущелья и разбился. Ахади же катился по склону на спине, поэтому не успел зацепиться за камни. Единым усилием мощных мышц лев развернул своё огромное тело, но успел уцепиться только одной передней лапой за край. В этот момент раздался крик Муфасы:

— Отец!

Через несколько мгновений крупный молодой лев, сам рискуя жизнью, бросился вниз и успел схватить отца за лапы. В этот момент лапа Ахади под тяжестью веса льва отцепилась от края обрыва, Муфаса начал съезжать за отцом вниз… Тут ему в спину впился лапами Така, а его бросилась удерживать Уру. Однако вес двух крупных львов был велик для молодого худощавого принца и его матери, и они оба чувствовали, что им становится тяжелее удерживать Муфасу и Ахади.

— Отец, держись! — крикнули Муфаса и Така одновременно.

— Только не отпускай лапы! — простонал Муфаса, морщась от боли — большой вес Ахади вытягивал ему лапы, однако молодой принц удерживал отца изо всех сил. Сзади раздался сдавленный стон Таки и Уру — им было ещё тяжелее.

— Папа, попробуй подтянуться повыше и уцепиться за край! — прорычал Муфаса, чувствуя, что он медленно съезжает к краю пропасти. — Я тебя держу!

Лев медленно и осторожно начал подтягиваться, но тут из-под тела Муфасы выскользнул большой ком земли, и оба льва резко сместились вниз примерно на кисточку хвоста.

— Нет! Держитесь! — послышались крики Таки и Уру.

Пока Королева и её черногривый сын пытались удержать Ахади и Муфасу, позади них подоспела развязка битвы. Джахили бросился было вперёд, чтобы покончить сразу со всей семьёй, но его окликнули:

— Не надо, Джахили! Уходим, потом вернёмся!

Несколько мгновений вожак врагов разрывался между желанием убить семью Короля, который был сам на волосок от смерти и отомстить за погибшего родственника, и долгом уберечь прайд от дальнейшего истребления, ведь в этой битве погибло много его лучших и сильнейших львов. Наконец, сделав выбор в пользу последнего, Джахили, громко прорычав от злобы и ударив по земле лапой, бросился бежать за отступавшими львами и львицами. Он только потом узнал, что эта битва оказалась не напрасной.

— Муфаса, сделай что-нибудь, я уже не могу вас держать! — отчаянно взревел Така, цепляясь лапами в бока Муфасы. Лапы молодого льва уже онемели от напряжения, а массивные львы всё больше и больше съезжали вниз. Ахади понял — если он будет активнее стараться выбраться наружу, он запросто может сорваться вниз вместе с Муфасой. Тело молодого льва уже почти наполовину было над пропастью. А Ахади продолжал тянуть их всех вниз… Глубоко вздохнув, Король принял последнее в своей жизни решение:

— Муфаса, сынок… У меня нет выбора. Отпусти меня.

Молодой лев на мгновение оторопел от этих слов и уставился на отца, только сильнее вцепившись когтями в его лапы.

— Не смей просить об этом, слышишь? — прошипел Муфаса. — Я не позволю тебе умереть! Така, — крикнул молодой лев за спину, — собери все силы и продолжай держать нас! Знай, что держишь не просто нашего отца и своего брата, но и всю нашу надежду, оплот и силу нашего прайда!

— Сынок, — тихо произнёс Ахади, — теперь оплот и надежда всего прайда — ты. Вы с Такой оба выросли сильными львами, я горжусь вами обоими. Но Королём, Муфаса, станешь ты. Ты должен заботиться…

— Замолчи! — рявкнул Муфаса. — Я! Тебя! Не отпущу!

Львы снова ненамного съехали вниз.

— Тогда погибнем все мы! — повысил голос Король. — Ты хочешь погубить себя и своего брата? Разве это поступок мудрого льва и Короля? — Ахади на миг замолчал, потом закончил уже тише: — Ты понимаешь, почему я должен это сделать, сынок. Так надо, чтобы вы жили. Муфаса, ты теперь будешь Королём и должен позаботиться о маме и Сараби. И о Таке. Мы сейчас можем все погибнуть, пусть лучше уйдёт один или все. Отпусти меня!

Оба молодых льва сейчас поняли, что, если они продолжат титанические усилия по спасению, то погибнут оба. Муфаса, чувствуя, что на его глаза наворачиваются слёзы, прошептал:

— Я горжусь тобой, отец. Мы все тебя очень любим. Прости, прости!

С этими словам Муфаса, зажмурившись до огненных брызг в глазах, втянул когти и перестал удерживать Ахади. Уши молодого льва пронзил дикий крик Королевы, а через несколько мгновений раздался глухой удар тела о землю. Молодой лев открыл глаза и увидел самое страшное, чего он опасался — на дне ущелья распростёрся, странно вывернув голову, Ахади. Под его могучим телом медленно расползалось тёмно-бордовое пятно, а в голове Муфасы металось вспугнутой птицей только одно слово: «Прости…»

* * *

Не успел Мтаи замолчать, как вперёд с решительным видом вышел Симба. Карие глаза пожилого льва, казалось, метали молнии, а голос словно звенел, когда Король заговорил.

— Хватит рассказывать на сегодня ужасов, Мтаи! — велел он. — Мой внук и его подружка теперь гарантированно лишились покоя и сна.

— Во-первых, — взвился лев, — Млинзи и мой внук тоже! Его судьба беспокоит меня не меньше, чем тебя! Я его люблю так же сильно, как и вы все! Во-вторых, не расскажи я Млинзи всей правды, которая подготовит его к будущим испытаниям, я сам бы лишился покоя и сна. Поэтому я и здесь.

Мтаи замолчал, переводя дух. В этот момент вперёд вышла Сараби. Подойдя к старому льву почти вплотную, она сказала:

— Я вспомнила тебя, Мтаи. Только звали тебя у нас по-другому — Мтото, верно?

— Да, Сараби, — кивнул лев. — Вы знали меня под этим именем. Но теперь ты знаешь правду, так что я Мтаи уже навсегда.

— Постой, мама, — потряс головой Симба. — Ты знала Мтаи?

— Знала, — кивнула Королева-Мать. — И Муфаса его знал, к тому же Мтото, то есть Мтаи — немало помогал нам. Он почти не жил на Прайдроке, но не покидал наши земли, защищая их и сообщая нам о врагах. Но когда Муфаса погиб, ему пришлось уйти ввиду опасности. Поэтому поверь словам своей мамы, Симба, и поверишь словам Мтаи. Этот лев не обманет никого!

Симба медленно переводил взгляд с матери на Мтаи, а потом — с него на Сараби. Затем старая львица коротко улыбнулась — Король кивнул.

— Однако этот лев должен заслужить и наше доверие, — выступил вперёд Кову. — Если он действительно наш с Витани отец.

— Я докажу вам это прямо сейчас, — сказал Мтаи и крикнул: — Мхомо!

Из травы неподалёку быстро выпорхнула птица. Она имела бежевый окрас, но горло и перед брюшка были белые, а на груди виднелась тёмная полоса. Белобрюхий стриж — именно так называлась птица — приземлился перед Мтаи и спросил:

— Слушаю тебя!

— Лети и зови её, — коротко скомандовал старый лев.

Кивнув, Мхомо взвился в воздух и быстро исчез.

— Кого ты позвал? — спросила Витани.

— Ту, о которой сегодня уже шла речь, — ответил Мтаи. — Эту львицу я знал под именем Кигени, но кто мог подумать, что она встанет на такой путь… Она сама сегодня вам всё расскажет. Надеюсь, вы сможете её понять… и простить…

— Уже очень хочется посмотреть на неё, — фыркнула Витани.

— Простить? За что? — удивился Кову. — Мы же её не знаем совсем!

— Ошибаешься, — медленно произнёс Мтаи, — ты её прекрасно знаешь, Кову. Как и вы все.

Время потянулось в томительном ожидании. Никто не произнёс ни слова, а все львы и львицы прайда Симбы обменивались вопросительными взглядами. Наконец раздался шум крыльев, и на спину Мтаи приземлился Мхомо. Сложив небольшие, но сильные крылья, птица произнесла:

— Она подходит, только… Она боится, но я передал ей твои слова.

Мтаи коротко кивнул. Из прайда по-прежнему никто не произнёс ни слова, стало казаться, что тишина стала как будто осязаемой. Наконец послышался тихий шелест травы — к выступу приближалась львица. Всё ближе и ближе.. Ещё несколько шагов… Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кигени вышла перед прайдом.

В тот же миг все львы, кроме Мтаи, и львицы отпрянули назад. Киара и Сахифа поспешно забрали детей ближе к себе, Сараби и Сарафина прижали уши к головам, Симба широко раскрыл пасть. Никто из них не мог отвести шокированного взгляда от львицы. Но больше всего были поражены встречей Кову и Витани. Молодой лев находился в шоке, как и сестра, оба открывали и закрывали пасти, словно рыба, вытащенная из воды. Мтаи, глубоко вздохнув, сказал:

— Познакомьтесь. Эту львицу зовут Кигени. Но вы её знаете под другим именем.

— Её имя знает здесь каждый, — произнёс, трудно ворочая языком от шока, Симба. — Но мы знаем её под другим именем — Зира.

_________

Примечания:

Дизайн Ахади и Уру, описываемых здесь, принадлежит художнице DJCoulz.

И ещё: не нужно высказывать никаких претензий по поводу того, что флэшбеки слишком большие и длинные. Не тратьте зря время на бесполезные придирки. То же самое касается моментов с гибелью героев. Это сюжетный ход.

И "Смерть персонажа" в предупреждениях указана.

* Так же ответил Александр Македонский своему военачальнику Пармениону, когда тот предложил царю напасть на армию Дария III ночью (битва при Гавгамелах)

Имена:

Джахили — мерзавец (суах. jahili)

Бусара — разумный (суах. busara)

Кигени — чужая (суах. kigeni)

Мхомо — быстрый (суах. mchomo)