Гарри Поттер и Восьмая книга (джен)

Гарри Поттер шел по Кингс-Кросс, держа за руку дочь, и думал о том, что за это лето многое изменилось.

Все началось с того, что Джинни перекрасила волосы. Мерлин знает, зачем, но она искренне считала, что быть блондинкой ей идет. Гарри, хотя и скучал по ее роскошной рыжине, не решился ничего говорить, опасаясь гнева жены, которая в такие моменты становилась страшно похожей на миссис Уизли, а Гарри не любил представлять себе, что он женат на миссис Уизли. Хватало и того, что она приходилась ему тещей. Однако белобрысая Джинни, мелькающая перед глазами, раздражала и почему-то напоминала Малфоя, и этим раздражала еще больше. Малфой, конечно, был тот еще говнюк, но отношение Гарри к нему заметно потеплело после битвы за Хогвартс. Теперь же, едва задумываясь о Драко, Гарри был готов рвать и метать.

К сожалению, он не мог обсудить это с Гермионой и Роном, которые бы наверняка подсказали, что можно сделать — те укатили отдыхать куда-то в теплые края, не то в Африку, не то на побережья США. С некоторых пор от них приходили странные, слишком короткие письма, и Гарри беспокоился.

Впрочем, уж сегодня-то они должны быть здесь! Гермиона никогда не доверяла отправку детей другим, даже зашиваясь на работе.

Гарри подпихнул Лили и Альбуса в проход на платформу 9 3/4 и нырнул сам. Позади Джинни что-то говорила Джеймсу.

При виде пышущего дымом Хогвартс-экспресса Гарри на какой-то момент ощутил, что грызущая его непонятная тоска развеялась, а в душе поселились ностальгия и светлая грусть. Вокруг сновали туда-сюда дети и родители, орали коты, клекотали совы, где-то панически урчала жаба, впервые в жизни вытащенная из-за шкафа. Однако, стоило где-то впереди мелькнуть светлой макушке — Малфой? не Малфой? — Гарри помрачнел и обернулся к Альбусу.

— И не вздумай дружить со Скорпиусом, — буркнул он. Альбус, которого эти нравоучения успели задрать за лето, передернул плечами и отвернулся.

Гарри разозлился. Он уже хотел было развернуть сына к себе, потрясти за плечи и как следует наорать, но тут Джинни крикнула:

— Рон!

К ним действительно шел Рон, но почему-то без Гермионы. Рядом с ним шла темнокожая женщина, держа за руку Розу. «Развелись, что ли? — мелькнуло в голове у Гарри. — Но почему тогда не сказали?»

Рон и эта женщина подошли ближе, и Гарри заметил, что она очень несчастна. Ее буйные каштановые волосы странно диссонировали с темной, почти черной кожей. Гарри заметил, что она, несмотря на типично негроидную внешность, чем-то напоминает Гермиону, — и страшное подозрение охватило его.

— Гарри! Джинни! — радостно воскликнул Рон и попытался улыбнуться, но скорбные складки на лбу и у губ не ушли, и улыбка получилась ненатуральной и даже несколько комичной. Рон вообще выглядел потрепанным и осунувшимся, будто постарел разом на десяток лет. — Сестренка, что ты сделала с собой? Какой ужас, мама будет недовольна.

Джинни криво улыбнулась и обняла брата.

— А сам-то!

Она привычным движением повернулась к женщине, но замерла. Женщина вздохнула и, слегка приподняв уголки губ, грустно сказала голосом Гермионы:

— Привет, Джинни. Привет, Гарри.

— Гермиона?

— Да, — печально кивнула она. — Не спрашивайте даже, я не знаю, что это такое. Мы отдыхали в Африке, и... и я решила изучить вуду, обратилась к местным колдунам...

— Обратилась! — фыркнул Рон. — Она освободила домового эльфа главной жрицы!

Гермиона свирепо взглянула на него.

— Уж кто-кто, а афро... африканцы должны понимать, что такое рабство!

Рон закатил глаза.

— И наутро я проснулась вот такой, — заключила Гермиона. — Жрицу вуду не нашли, а другие колдуны так и не смогли определить, что она со мной сделала.

— Какой кошмар, — сочувственно сказала Джинни. Взгляд, который Гермиона бросила на ее волосы, Джинни не заметила.

— Завтра мы пойдем в Отдел Тайн, — тихо сказал Рон. — К начальнику. Может, он что-то сможет сделать. Представляете, сотрудник Отдела, к которому мы обратились, начал орать, что мы зажрались, и неужели быть негром так плохо!

— Афроамериканцем, Рон, — устало поправила Гермиона и всхлипнула.

— Ты не американка, — огрызнулся Рон. — Ты англичанка. И уж точно не афро.

Джинни обняла Гермиону и что-то начала ей говорить, и Гермиона мало-помалу успокоилась. Но тут она увидела кого-то в толпе и побледнела, а на щеках появились красные пятна. Это выглядело пугающе.

— Я... пойду, — прошептала Гермиона и попыталась ввинтиться в толпу. — Не хочу, чтоб они меня увидели такой. Рон, посади детей на поезд!

Гарри смотрел, как она уходит, и думал о том, как изменилась за лето его подруга. За это лето слишком многое изменилось, и уж точно не в лучшую сторону. Что-то странное происходило в мире, и он это чувствовал — как будто Создатель оставил его на произвол судьбы. И это, пожалуй, было пострашнее владычества Волдеморта.