Новое Начало – Альтернатива. Часть III. Война на восемь сторон света (гет)

— Знаешь, теперь я даже немного понимаю Валькери, державшую Малфоя все это время на коротком поводке. Иметь под боком, да какое под боком — в своей постели! — существо, способное на такое… Брр…

И Грейнджер встряхнулась всем телом, как сбрызнутая водой кошка.

— Ну, положим, не все так уж и драматично, — возразил ей Гарри, садясь на корточки и приваливаясь спиной к ближайшей стене.

Он сам и его товарищи с союзниками, торопливо эвакуировавшись буквально из-под носа ледяного монстра на другую сторону Города-Призрака, получили некоторую передышку, но не ослабляли внимания, настороженно прислушиваясь к далекому, постепенно утихающему грохоту.

Судя по покосившимся, но понятным вывескам на фронтонах зданий, их перебросило в местный обширный ремесленный район; когда строился этот город, он рассчитывался на максимальную независимость и автономность от внешнего мира.

— Истинные Лорды не продержались бы у власти столько времени, будь они все поголовно буйными психопатами, взрывавшимися столь разрушительной неконтролируемой яростью по малейшему поводу… До такого градуса злобы они доходили весьма редко; все лонохарцы того времени отлично знали, чем именно это будет чревато — впавший в бешенство Лорд уничтожал все на своем пути, не делая разницы между своими и чужими, правыми и виноватыми.

— И я тоже, к слову, совершенно не собирался доводить дело до такого… Я рассчитывал на, гм, — и Гарри указательным пальцем поправил очки, — так сказать, жаркую супружескую ссору. Желательно — с поножовщиной.

Гермиона и Джинни практически синхронно округлили глаза и фыркнули, сдерживая смешки, а Ами, не удержавшись, звонко рассмеялась в голос и тут же замолкла — ладонь ее брата привычно закрыла шумной принцессе рот.

— Ну а что? План бы неплох, — не разделил их веселье Гарри. — Архонт и Архимагистр Ордена Хаоса могли бы долго гонять друг друга по этим снегам, а их войско ломало бы голову, на чью же сторону им встать в этом милом семейном междусобойчике. А мы тем временем просочились бы в Третий Круг.

Кто же знал, что Малфой от правды сразу размякнет, как промокашка, а эта стерва попробует тут же спеленать прозревшего дракона. Попробует — и сможет! А потом вообще все планы полетели в тартарары… Черт… Джелар про эти стилетики ничего не говорил…

Поттер выглядел несколько раздосадованным, но по-прежнему спокойным и уверенным.

— Кстати о стилетах, дай-ка их сюда, милочка, — и Гарри повернувшись, протянул руку к Ровене.

— И не подумаю! — и насупившаяся девица с все еще опухшим носом отступила на шаг, бросив опасливые взгляды по сторонам и прижимая руки к груди, где, видимо, и припрятала свои трофеи. — Я как-то вовсе не уверена, что ты не применишь их во вред Драко! И тебе не стоило так сильно его избивать!

— О боги… — пробормотал Поттер. — Еще и претензии от влюбленных на мою голову… И что значит — во вред? Ты что, не видела, во что превратился твой Драко? Да дьявол с тобой, можешь не отдавать, но если потеряешь — сама понимаешь, кому сделаешь хуже.

— Не потеряю! — буркнула Ровена, заметно расслабившись, поняв, что силой стилеты у нее отбирать никто не собирается.

— А ты можешь призвать сюда своих демонов? — заинтересованно спросил у нее Гарри. — От твоих талантов некроманта толку сейчас будет немного — скелетов в Городе-Призраке полно, подымай — не хочу, но дракон их даже не заметит. А вот демоны… Может, среди твоих подопечных найдется кто посильнее? Нам сейчас не помешает любая помощь…

— Нет. Посылать их против стихийного дракона — это только бессмысленно погубить.

— Ясно, — фыркнул Поттер, потеряв всякий интерес. — Ты бесполезна. Иди и замерзни под каким-нибудь забором.

— Что?! — вспыхнула Ровена, но, услышав сдавленные смешки и заметив ехидные глаза Гарри за стеклами очков, надулась и отошла.

— Так каковы будут наши действия? — прямо поинтересовался Эдвард. — Я, например, как-то плохо представляю, что смогу ему противопоставить. Бить его шестопером? Жечь «Инсендио», пусть и усиленным? Да даже просто уворачиваться от его атак мне удастся очень недолго…

— Если кто-то этого не понял, то уточняю — Вольдерихар чует именно меня и гоняться будет именно за мной. И я, конечно, очень польщен такой честью, — сказал ему Поттер в ответ. — Вам всем достаточно просто уйти из его поля зрения при очередном перемещении, и вы будете в относительной безопасности.

— И что это ты предлагаешь? Собрался сражаться с ним в одиночку? — скептически поинтересовалась у него Гермиона.

— Ну зачем же в одиночку… Со мной пойдут те, кто смогут хотя бы не попадать под его удары, а это — Рен и Окой.

— Но я тоже…

— Нет. — Гарри отрицательно покачал головой, сразу дав понять, что по этому вопросу спорить он не намерен. — Ты еще не до конца восстановила силы после «Башни Героев». Да и нужно, чтобы с остальными остался кто-то, кто сможет их прикрыть и вытащить отсюда, если… — тут Грейнджер просто прожгла Гарри взглядом, но тот, ничуть не смутившись, продолжил, — …если придется отходить разными путями.

И Поттер хмуро улыбнулся.

— А ты думала, я скажу «если что-то со мной случится»? Не дождетесь. Итак, когда господин Дракон нас найдет, а он найдет и весьма скоро, мы переместимся еще раз, но порознь — я, Рен и Окой потянем за собой дракона, а все остальные прыгнут позже и, пожалуйста, не прямо ему под лапы. Укройтесь от его глаз и… будьте резервом что ли. Но я очень надеюсь, что до этого дело не дойдет. Теперь о вас…

Гарри поднялся и повернулся к выбранным напарницам.

— Окой. Твоя главная задача — отвлечение. Ты сама и твои иллюзорные копии, хотя имей ввиду — Вольдерихар вполне может на них и не купиться, — должны дергать его в разные стороны, отвлекать и рассеивать внимание. Что будешь делать дальше — решим по ситуации.

Йокай-кицунэ лишь кивнула лобастой головой, распрямив уши вверх. Вообще-то она могла свободно разговаривать и в звериной форме, только более глухим и низким голосом, но богатой мимики ее лисьей морды вкупе с ушами с лихвой хватало, чтобы выразить почти все, что требуется. Да и, похоже, ей это просто нравилось.

— Теперь мы с тобой, — и Поттер подошел к Рен, молча сияющей, как новенький галлеон. В бой? Вместе с господином? Против стихийного дракона? Да хоть против десятерых! — А мы с тобой будем основной ударной силой. Скорости перемещения нам обоим вполне хватит, чтобы уходить от его ударов и контратаковать. Мне для этого дела достаточно Тэцу и стихии огня, раз уж я так, между делом, все же Пиро`сар, а вот ты…

И Гарри нахмурился, глядя на трофейное оружие Рен.

— Этого шеста хватит, чтобы хотя бы пробить его броню?

— Не знаю… За хетсаан я бы поручилась, но этот… — и Рен, отступив назад, стремительно закрутила Аэласс’хару вокруг себя. — Он крепок, отлично сбалансирован и хорошо показал себя против вражеской пехоты, но это просто посох — в нем нет ни капли магии. И против ледяного дракона…

— Да, с хетсааном было бы куда сподручнее, а такой штукой даже проломить лед едва ли выйдет, — кивнул Поттер, привычно потирая переносицу и задумчиво глядя на бывший боевой шест Валькери. — Вот если бы его чем утяжелить… Хотя о чем это я? Мы же в квартале ремесленников! Так, за мной!

И явно что-то задумавший Гарри быстро пошел вдоль по улице, осматривая вывески.

«А снег все-таки пошел», — отметила Грейнджер, направившаяся вслед за Поттером вместе с Рен и Нортом, и машинально подставила ладонь под начавшие падать с серого неба крупные хлопья.

— Не то, не то, не то… — крутил тем временем головой, осматривая вывески, торопливо шагающий Гарри. — Ну конечно, мастерская по изготовлению ночных горшков нам сейчас просто очень кстати… О! Вот то, что надо! Рен! Мистер Норт! Вы мне сейчас понадобитесь.

И ударом ноги выбив давно вросшую в косяк растрескавшуюся дверь, он вошел внутрь крепкого каменного дома с узкими окнами. Вслед за Поттером в темноту скользнула Рен, а Эдвард еле-еле протиснулся боком, окончательно доломав дверной проем своими латами. Гермиона же, подняв взгляд, обнаружила на вывеске, висящей на даже не тронутых ржавчиной цепях, скрещенные молот и клещи. Это была кузница.

— Отлично. Мистер Норт, а отделите-ка эту наковальню от фундамента. И держите ее!

И через миг из кузницы послышался протяжный стон и скрежет рвущегося металла.

— Ага, вот так… Теперь ты, Рен, поднеси конец посоха поближе. Запомните, надо будет все сделать быстро — на вспышку огненной стихии Вольдерихар явится сюда шустрее, чем книззл на запах вальерьянки.

Затем изнутри ярко полыхнуло и Грейнджер, любопытствуя, тоже вошла внутрь, увидев строящего посреди кузницы Эдварда, держащего в руках довольно немаленькую наковальню, обращенную основанием к Гарри. Рен же протягивала к нему же один из концов Аэласс’хары, который венчал массивный стальной цилиндр-шестигранник.

А у стоящего посередине Поттера, скинувшего тканевые обмотки с кистей, с обеих рук били жаркие, оранжево-желтые, с синевой по краям, упругие языки пламени, уже докрасна разогревшие и металл оконцовки шеста, и квадратную площадку основания наковальни.

— Так вот что ты задумал… — наклонила голову Гермиона.

Дождавшись, когда металл на конце шеста и на основании наковальни раскалится почти добела, начав деформироваться и стрелять колючими искрами, Гарри скомандовал:

— Соединяй! — и Рен с силой вдавила оплывший на конце шест в проплавленную ямку в наковальне. Поттер же, чьи кисти теперь, как варежки, покрывал ровный слой колышущегося огня, спокойно разглаживал голыми пальцами раскаленный мягкий металл, делая сочленение более прочным.

— А теперь — в снег? — спросил Норт, когда сваренный стык стального утяжелителя шеста и наковальни приобрел однородность и из желто-оранжевого стал красно-малиновым.

— Еще чего, — фыркнул Гарри. — И чтоб потом всё развалилось от первого же удара? Нет, тут нужен медленный отпуск металла… Хотя.. Все равно наковальню лучше укрепить магией.

Он стряхнул гаснущее пламя с ладоней, вытянул руки, сосредоточился и по бокам от остывающего места соединения вспыхнули два несложных даймонских магических круга полуметрового диаметра, между которых густо засквозили сине-зеленые нити, обтекающие, оплетающие и проникающие внутрь стыка двух металлов и самой наковальни.

— Шевелитесь! Эта тварь точно направляется сюда!! — раздался с улицы сдвоенный крик близнецов, добровольно вызвавшихся быть караульными и забравшимися на крышу ближайшего дома. — У нас есть еще минута или две, а потом надо будет либо хватать ноги в руки, либо принимать бой!

— Хм, вроде бы что-то получилось, — удовлетворенно констатировал кузнец-самоучка, взирая на созданное оружие, которое все еще держал в латных рукавицах Норт. Стальной усеченный с боков параллелепипед длиной чуть более полметра и шириной сантиметров в сорок с торчащим с одной стороны острым конусом «рога» как будто вырастал из блестящего шестигранного цилиндра на конце боевого посоха, превращая Аэласс’хару в немалых размеров молот весом около тридцати-тридцати пяти килограмм.

— Давай, Рен, махни молоточком…

Девушка подхватила «молоточек» из рук Эдварда, несколько раз перекинула его из руки в руку, оценивая полностью изменившийся баланс, а потом с ускорением закрутила его, провернув два-три раза по диагонали, потом горизонтально вокруг пояса, по одному восходящему обороту вокруг груди и шеи и положила наискось на плечо. Несмотря на легкость, с которой стальная чушка с шорохом рассекала воздух, было видно, что это требует от Рен определенных усилий — мышцы на ее руках и плечах вздувались весьма заметными буграми.

— Не тяжеловат?

— Я справлюсь, — сказала она. — Тяжелый и с большой инерцией, но против такого дракона будет в самый раз. Спасибо, Гарри!

— Тогда все на выход! И можешь, кстати, дать ему имя. Теперь это уже другое оружие — не лонохарский посох Аэласс’хара, а боевой молот Даймона! — улыбнулся в ответ Поттер, а Рен, задумавшись лишь на секунду, на ходу хлопнула по уже холодному металлу, испещренному слегка светящимися зелеными прожилками:

— Нарекаю тебя Аор-тан!

И это название, учитывая момент, молоту вполне подходило, потому как означало «Пронзающий лед».

Покинув кузницу, они присоединились к остальным, стоящим снаружи под постепенно усиливающимся снегопадом.

— Тревога! — уже в полный голос завопили Фред и Джордж. — Летит, птеродактиль!

И рыжие братья, сиганув прямо с высоты второго этажа в глубокий сугроб, оказались на земле.

— У вас в закромах найдется, чем для пробы поприветствовать нашего прохладного, перепончатокрылого друга? — спросил Гарри у братьев Уизли.

— А то! ПЗРК этого гада не возьмет — он же холодный, как уши покойника, но на этот случай у нас есть замечательные гранатометы! Кушайте, как говорится, не обляпайтесь! Да и нам ли впервой палить по драконам?

В руках военизированных братцев оказалось по зеленому тубусу длиной в метр с небольшим, которые они одним движением раздвинули, приводя в боевое положение.

И вовремя — сверху раздался рокот, свист и шипение громадных крыльев, а затем оглушительный рев и грохот ломающегося камня. Ледяной дракон, форму которого обрел Вольдерихар, несмотря на пробуждение, видимо сохранил достаточно способностей Аква`сара, чтобы быстро и точно «нащупать» своего давнего недруга, несущего весьма заметную метку стихийного аспекта Огня.

Опустившаяся с неба и раздавившая в щебень с пяток домов без малого семидесятиметровая рептилия имела четыре лапы, массивную голову с рогами и шипастым воротником на сужающейся шее, широкие крылья и длинный суставчатый хвост. Стоило отдать должное — конечная форма Истинного Лорда была красива, величава и грозна. Он ничуть не походил на некую движущуюся ледяную статую, выпиленную из глыбы замерзшей воды и обретшую жизнь.

Искрящийся различными оттенками синего, голубого и серого цветов, дракон был будто собран из различной формы и величины глыб, острых кусков, пластин льда, состыкованных единым панцирем. А за спиной, покрытой двойным частоколом зубчатого гребня, мерцали полуразвернутые крылья с ажурной, снежной перепонкой, растянутой между длинных и острых сосулек-костей.

Но рыжие братья, явно равнодушные к эстетике и красоте этого зрелища, сориентировались быстро.

— Как тебе это, ледышка?

И одновременно выскочив из-за угла, жахнули по дракону из одноразовых легких гранатометов М72А6.

Их гранаты, рассчитанные на борьбу с легкобронированными целями и укрытиями с вражеской пехотой, справились отлично, осадив Вольдерихара и вырвав из его туловища два изрядных куска, оставив большие дымящиеся щербатые воронки. Пошатнувшийся и глухо взрыкнувший дракон тут же потянул в себя снежные струи, стягивая сугробы с крыш и мостовых, заращивая дыры, а потом…

Струя синего огня с вибрирующим звуком вскользь ударила по дому, за которым укрылись люди и только мгновенно расцветший купол Щита, поднятого Поттером, уберег всех от гибели. Волна растекающегося холода в секунду проморозила стены и каменную мостовую, растрескавшиеся и вспучившиеся от резкого охлаждения и на глазах обросшие густой шубой инея. А купол, хоть и сдержал удар, но температура внутри него разом упала градусов на двадцать, прихватив всем морозом уши и лица.

— Уходим! — резко выкрикнул Гарри, дыхнув белыми клубами, и развернувшийся прямо под куполом круг перемещения унес их на пять-шесть миль к западу.

Погода продолжала портиться, из-за идущего снега видимость заметно ухудшилась, но уже неприятно знакомый шипящий звук рассекающих небо Таай`Шарра крыльев был отлично слышен и быстро приближался. Ледяной дракон взлетел повыше и теперь полого планировал к месту, где чуял объект своей охоты.

— Все, действуем по плану! — твердо и громко произнес Гарри. — Разделяемся и я, Рен и Окой отвлекаем дракона и уводим его за собой. Все остальные — перемещаются за нами следом, укрываются неподалеку, но в бой до моего приказа не вступают. Всем всё ясно?

— Да!

— Тогда — за дело!

И, пожалуй, самое рискованное сражение Гарри Поттера началось.

* * *

Дождавшись, когда дракон приблизится на расстояние меньше мили и станет виден сквозь пелену снега, Гарри запустил в него приличных размеров огненный шар, послуживший для Вольдерихара, как красная тряпка для быка — заложив в вираж и уклонившись от полыхающего, как комета, снаряда, он с ревом спикировал на открыто стоящих двух людей и кицунэ. По земле, заливая все на сотню метров неестественно-ослепительной белизной, растекся замораживающий удар, а затем обрушился и сам дракон.

Вот только Поттера с Рен и Окой там уже не было — заранее развернутый портал перебросил их еще на несколько миль западнее, где дома Города-Призрака шли плотным ковром одноэтажных строений. И там Гарри, не сдерживаясь, выпустил порезвиться стихию Огня, снова привлекая дракона. Потоки пламени ударили вниз, в каменную мостовую, заворачиваясь волнами и закручиваясь восходящими потоками; в небо взлетели облака пара от тающего и испаряющегося на земле и в воздухе снега. Отошедшие пока подальше Рен и Окой во все глаза взирали на объятого огненным буйством Поттера, стоявшего с занесенным мечом, по лезвию которого тоже уже змеились трепещущие языки.

Разумеется, проигнорировать такое приглашение Вольдерихар не мог — не прошло и десяти секунд, как с неба пожаловал главный виновник торжества. Сравняв приземлением с землей целый квартал, он развернулся, взмахом хвоста снося крыши и пропарывая стены. И тут же получил в морду россыпь файерболлов, опаливших ледяные пластины и заставивших часть их пролиться замерзающими струями.

Монстр яростно взревел — для такого как он, огонь был особенно неприятен, — и запустил свой криогенератор на полную катушку, выдав в сторону атаковавшего его мага мощный поток заморозки. Но там сначала расцвел широкий магический круг, выставленный как щит, а затем сквозь него полетели огненные плети, слизывающие расползшуюся изморозь и иней. Воздух наполнился низким гулом огня, шипением тающих воды и снега и громкими, как выстрелы, щелчками камней брусчатки, десятками лопающихся от столь резких перепадов температур.

— Окой! — разнесся громкий крик Поттера, и кицунэ, распавшись на бегу на пять неотличимых друг от друга лисиц, атаковала ледяного дракона. И тут подозрения Гарри оказались верны — иллюзиями Истинного Лорда было не обмануть. Сразу распознав, кто из несущихся на него лис настоящая, он коротко плюнул в нее синим сгустком и взмахнул крылом, посылая короткую, но мощную воздушную волну.

Кицунэ, метнувшись в строну, увернулась от плевка, и прямо перед летящей на нее белесой стеной воздуха исчезла, чтобы возникнуть немного ближе, и понестись со всех четырех лап в обход Вольдерихара.

— Рен! — подал команду Гарри, видя, что их враг отвлекся на треххвостую.

И Шиан-Эр, успевшая занять позицию почти за спиной преобразившегося Малфоя, взвилась в воздух в высоком прыжке, занося в замахе свой свежесозданнный «Ледоруб». И эту атаку дракон пропустил — острый, конический шип наковальни, предназначенный для выковки колец и прочих изогнутых изделий, со всего размаху, помноженного на скорость прыжка, врезался ему в шею где-то посередине.

От удара, пробившего шею почти на треть, по сторонам густо полетела ледяная шрапнель, шея Вольдерихара с хрустом изогнулась, а сам он оглушительно заревел.

Монстр, порожденный яростью Лорда Дракона, вряд ли испытывал боль, но вот разрушение созданного тела ему явно очень не нравилось. С треском вспучив закрытую блестящими плитами грудь, бестия на несколько долгих секунд выдала по кругу непрекращающуюся струю замораживающей синевы, заставив Поттера снова закрыться щитами, магическими и огненными, Окой — спешно исчезнуть в призрачной вспышке, ну а Рен со всей возможной скоростью скрылась в пока еще не разрушенных кварталах, вскоре выскочив с другой стороны.

А ледяная фигура гигантского дракона повела узкими бойницами полыхающих золотым огнем глаз, и сосредоточился на своем основном противнике. Повреждения, нанесенные ему Когтем и Йокай-кицунэ — а Окой таки умудрилась на бегу оторвать ему два крайних сегмента хвоста, — не играли для него особого значения.

Снег с земли и из воздуха, из набирающего силу снегопада, сплетался в потоки прямо в воздухе, затягивая выбоины на мощной, угловатой туше. И Гарри еще раз крайне недобрым словом помянул свою самозваную родственницу. Та явно знала, что делала, спешно удрав и оставив их тут запертыми с пошедшим вразнос Малфоем, как на гладиаторской арене.

Победить впавшего в ярость Истинного Лорда, Ледяного Дракона посреди родной стихии, питающей его и дающей ему силы? Попробуйте, если желаете. Похороны — за ваш счет.

Но Поттер и не думал сдаваться, вовсю используя власть над огнем, который после долгого сдерживания, такое впечатление, резвился как вырвавшийся на свободу полудикий зверь, радостно вгрызаясь в противника. Насколько он помнил по записям, переданным Джеларом, Истинные Лорды могли удерживать подобную форму не более суток, но Малфой вдобавок был еще и стихийным магом совпадающего аспекта, так что обещанные сроки становились слишком расплывчаты. Но даже сутки непрекращающегося бега и сражений со стремящейся добраться до тебя монструозной тварью Гарри совершенно не устраивали — единственный проход в Третий Круг должен был открыться уже через несколько часов.

И поэтому он все наращивал и наращивал силу, все глубже погружаясь в черный водоворот силы Тэцу, нападая и защищаясь, осторожно бросая в отвлекающие удары своих верных помощниц. На дракона обрушивались огненный град, плавящий его панцирь, могучая сила Киар-Бет рвала, дробила и выбивала глубокие воронки в теле Вольдерихара. В быстрых атаках накоротке окутанный пламенем Тэцу глубоко, по самую рукоять вонзался в брызжущий водой лед, отсекая целые глыбы, а Рен уже не раз и не два перешибала своим молотом лапы и шею ревущему в неистовой злобе монстру.

Но драконья форма была неуничтожима, быстро затягивая повреждения и продолжая разносить все вокруг в попытке добраться до вертких врагов. И что самое плохое — стоило только Поттеру с его помощницами ослабить натиск, как ледяная бестия сама неистово перла в атаку, поливая все на своем пути замораживающим огнем, давя лапами и срубая хлещущим хвостом.

* * *

— Что, все паршиво? — негромко спросила Джинни у напряженно наблюдающей за развернувшимся боем Гермионой.

— Неважно, — через силу признала та, не отводя взгляда. — Истинный Лорд в своей стихии все равно, что Рен у пирамиды Эрц-Хаора — его сила возрастает многократно. Огонь позволяет Гарри защищаться, но его атаки проходят впустую, водяная тварь легко восстанавливается. Киар-Бет тоже не особо работает против воплощений Стихий — в Даймоне, из-за его возраста присутствие Элементов было гораздо слабее, и таких созданий отродясь не водилось.

— А зачем нам вообще с ним сражаться? Мы могли бы укрываться от него все это время до открытия прохода в Третий Круг, а потом прыгнуть туда и быстро проскочить.

— Укрываться? Мы, может быть, и смогли бы, но только не Гарри. Дракон чует его, и от него не спрячет даже Абсолютный Щит. То, что ты видишь, только выглядит как искусственный зверь. На деле же это — воплощенная ярость фактически аватара стихии Воды. И бороться с ней — все равно, что пытаться высечь море, как один безумный персидский царь. Шторм невозможно победить и с ним не сражаются, его пережидают.

— И как же поступит Гарри? — услышав такое от своей умной и рассудительной старшей подруги, Джинни всерьез забеспокоилась.

— Не знаю, Джин, не знаю, — покачала та головой. — Наши силы, к сожалению, практически бесполезны против такого, тут он прав. Даже твой песок этот дракон может размыть водой, а воды он способен собрать много… Но Поттер точно не отступит, уж я-то этого упертого знаю.

И Грейнджер обнадеживающе взглянула на Уизли.

— Наш Гарри выходил из стольких передряг… Вспомни только то, пожирающее все нечто. Он обязательно придумает что-нибудь и тут, главное — не мешать ему. В том числе и своими необдуманными поступками. Или ты думаешь, я не поняла, зачем ты ко мне подошла?

Под насмешливым взглядом Гермионы рыжая девушка чуть смущенно потупила взор.

— Братья еще просили узнать, не пора ли им распаковывать тот их суперпулемет? Это чудище он бы мигом перемолол в тертый лед.

— Ага, а он потом вновь соберется за пять минут или даже быстрее, — скептически продолжила Гермиона. — А их пулемет без патронов станет просто громоздкой железкой. Нет, Гарри этого бы не одобрил. Ждем.

* * *

Но по большому счету младшая Уизли была права — ситуация складывалась весьма паршивая, и Гарри вполне успел это осознать.

Впервые со времен, когда он взял в руки меч, он не знал, что ему делать с противником, и это открытие было не особо приятным.

Добраться до Драко Малфоя — или уже окончательно Вольдерихара? — заключенного в глубине ожившей и злобной ледяной туши и являющегося источником всего этого порождения гнева, не получалось от слова «никак». Нет, дракон был вполне уязвим и для огня, и для физических атак, вот только восстанавливал он повреждения быстрее, чем его трое противников успевали провести повторный удар. Восстанавливал и сам бросался в атаку.

Ненависть, злоба, мощь нападавшего Истинного Лорда накатывалась на всех, проникая в мозг, во все члены. Никогда еще Поттер не встречал столь сильной ярости и кровожадного безумства.

Даже комбинация сферы-ловушки и огненного шторма, которой Гарри уничтожил в свое время всех имеющихся у Вольдеморта дементоров, в этот раз не помогла — угодивший в сжигающий все капкан, сначала Вольдерихар заметно потерял форму и объем, но быстро сбил жар, а дальше оставаться под одним куполом со смертоносным созданием было глупо, и Поттер сам отменил свое колдовство, спасаясь бегством.

Сохранять паритет, напрягая все силы, пока удавалось, но это только пока — Гарри отчетливо понимал, что затяжной бой будет равен поражению. Он видел, что его бойцы устают; нет, ни Рен, ни Окой пока не ослабляли ни силы ударов, ни скорости передвижения, но было заметно, как вздымаются бока у кицунэ и как валит пар от учащенно дышащей Рен, промокшей насквозь и от бешеных скачек, и от летящей во все стороны воды и снега. Еще немного — и придется позволить ей принять «форсажную» форму, и тогда счет пойдет не на часы, а на минуты, иначе контуры трансформации начнут тянуть из нее уже не магические резервы, а жизненную силу.

Про последний же козырь Шиан-Эр, когда тело Когтя начинало работать, как небольшой ак-нот, давая силы на единственную и последнюю мощнейшую атаку, он даже не желал и думать. Да и сам Поттер потратил достаточно сил, сражаясь почти на пределе допустимых возможностей. По крайней мере, сейчас пробить защиту Таай`Шарра и вытащить отсюда всех своих, он уже точно не мог.

Гарри начинал все четче ощущать, нет, не безысходность, обреченность или еще какие пораженческие эмоции, а некое горьковатое понимание того, что в этот раз удача, несмотря на все старания, может быть не на его стороне.

И все точки, все линии вероятных событий, снова сводились к нему и только к нему.

Если он проиграет, то вместе с ним, в попытке его защитить, гарантированно погибнут Окой и Рен. Первая потому что дала клятву, а вторая — потому что не мыслила жизни, как одиночка и ни за что бы не уступила Гарри право уйти в чертог Наэ Хомад первой.

Затем Вольдерихар, возможно и не найдет оставшихся, прикрытых Гермионой, но она одна вряд ли сможет вытащить всех из Лоно Хара. А значит, они либо почти наверняка погибнут в схватке с вернувшейся за Малфоем Валькери, либо Хара`сар промоет им мозги, сделав послушными болванчиками. Хотя нет, скорее всего, просто убьет, ибо после вернувшего себе память Поттера и всего произошедшего в Таай`Шарре, Пэнтекуин будет очень настороженно относится к адептам темной магии другого мира и всем, кто был рядом с ними.

И в обоих мирах, Земле и Лоно Хара, все станет, как и прежде, разве что Джелар уцелеет и, если выберется из мира инсектов, сможет изрядно отравить жизнь своей августейшей родственнице. Хотя вряд ли он успеет многое — «игла жизни» его ритуала воскрешения осталась у Гарри, а без нее он протянет максимум год.

А в снегах мертвого Города-Призрака без памяти и могилы останутся истлевать безымянные кучки костей, когда-то бывшие теми, кто почти подкосил империю Лоно Хара.

От таких мыслей Гарри до скрежета сжал зубы, и еще сильнее, глубже провалился во мрак, жадно черпая оттуда силу. Еще никогда ему не приходилось балансировать на грани так долго, окутываясь тьмой и ощущая всем своим существом зовущую, стылую бездну за спиной. И эта граница, грань, за которую переступать не следовало, становилась все более неясной и размытой, делающей использование сил Тэцу опаснее с каждой минутой.

«И это — все? — досадливо и зло подумал Поттер. — Это — предел? Нет, его с лихвой хватит для любого боя с магами Земли и даже для сражения небольшой армией тех же лонохарцев, но вот с подобным этой твари…»

И он отбил очередной выпад дракона, прикрыв замешкавшуюся Окой, чья намокшая шерсть встала короткими иглами.

«Но нет, высшие маги Киар-Бет, Зодчие Теней были способны обуздать и подчинить себе такие силы, которые позволили бы завязать в узел этого Дракона, скатать его в снежок и закинуть прямиком во дворец к Валькери! Я помню, я знаю это! Тогда… почему?! Недостаточно… Слишком мало… Знаний и силы… Мне нужно больше… Больше!»

И Гарри, продолжая сражаться, послал тьме, мраку, что сочился из его меча, пульсировал у него в груди, протекал и пронизывал всего его целиком, мысль, в которую вложил всё свое жгучее, заставляющее пылать разум и сердце, желание победить, выжить, спасти друзей, добиться того, чего они все желали и к чему стремились.

Сделать так, чтобы все было н_е з_р_я.

«Тэцу… Я знаю, ты слышишь меня, ты ведь не просто проклятый меч, магический артефакт и канал к могуществу Тьмы… Ты так давно со мной, что я уже и не помню времен, когда я и ты были порознь… Ритуал, соединивший нас, провела моя мать, но я сам, по своей воле, принял тебя, не испугался и не отверг, пытался понять и познать… Я давно чувствую, что я для тебя — тоже не просто очередная жертва, лишь временно прикрытая силой договора. И я знаю, что ты не примешь мою жизнь в уплату за победу. Я прошу тебя — помоги. Помоги мне, а о цене вопрос не встанет».

И то, к чему воззвал Гарри, ответило. Ответило так, как будто уже давно нетерпеливо ждало этой просьбы, подобно джиннам из старых преданий, которые, обладая чудовищной мощью, были способны воспользоваться ей исключительно по желанию кого-то другого…

В те времена, когда Поттер только начинал познавать тайны, что скрывал в себе Тэцу, он воспринимал впитываемые фрагменты чуждых знаний как болезненные, обжигающе-холодные иглы, вонзающиеся в его мозг. Потом, адаптировавшись к чужой магии, он перестал их чувствовать вообще, но вот сейчас это ощущение вернулось, усилившись стократ.

В разум Гарри вошла не игла, его пронзил настоящий коготь, несущий на острие сияющую каплю сокровенного знания, подобно яду высшей очистки, способного как спасти, так и убить. В голове юноши развернулся даже не пласт информации, а умение, «пусковая кнопка», требующее лишь вложить в него практически всю магическую силу и пожелать исполнения. Взамен же…

То, что получал использовавший это заклятье, обозначалось емкой даймонской фразой «Харраг Л'эйт-Эйра», что означало «Все Страхи Мира».

Отскочив назад и крикнув Рен и Окой, чтоб они выиграли ему хотя бы десять секунд, Гарри, ни на миг не усомнившись, активировал этот «подарок».

Заработавшая магическая конструкция на миг парализовала его, осушив немалый резерв магии до дна, и одновременно вывернула разум Поттера внутрь его самого, продолжая набирать силу и разворачивать многослойные вуали даймонских кругов и символов.

И только сейчас у Гарри от пришедшего понимания, что именно он запустил без малейшей возможности отмены, заныло сердце и пробрала дрожь. От этого знания веяло такой изуверской жутью, такой безжалостной, циничной, холодной целесообразностью, что становилось ясно, почему оно применялось довольно редко и сравнительно небольшим кругом высших иерархов Даймона.

И сколько смыслов вложил создатель этой магии в слова «Все Страхи Мира».

Самая горька усмешка судьбы была в том, что она, эта магическая формула, позволявшая на не очень большой срок обрести воистину несокрушимую мощь, немного походила на то, что избрал своим способом обретения бессмертия не кто иной, как Вольдеморт.

Реддль, желая удержаться в мире живых, если и не навечно, то на максимально возможный срок, дробил свою душу на части, делая ее осколки своеобразными «якорями», не дающими ему даже после физической смерти ни окончательно умереть, уйдя за предел, ни даже стать призраком.

Каэр-Ду же пошел другим путем, да и цели он преследовал иные. Личное бессмертие его в ту пору уже не интересовало — набранная власть, сила и опыт величайшего ученого и мага своего мира, непререкаемый авторитет живого Бога, служили ему надежной защитой, а для поддержки тела годились и ритуалы Таэн-Наэ. Но сама суть темных сил, наличие грани, за которую нельзя было переступать при их использовании, и которая ограничивала личную мощь каждого адепта Киар-Бет, являлась для Владыки вызовом и достойной задачей.

Суть была проста — для полного раскрытия силы, Тьме нужна душа, что станет проводником, нырнув на самое «дно» бездны. Но это был путь в один конец; маг, полностью погрузившийся во мрак, открывший ему все ворота, был обречен. Да, Тьма радостно и щедро даровала смельчаку невиданную силу, но взамен, как плату, выпивала его душу.

«Одноразовые» маги-смертники не являлись походящим решением, хотя изредка применялись и они, но жертвовать так теми, на чье обучение тратились годы и десятилетия? Это было неприемлемо.

И выход был найден.

Раз миру теней Наэ Хомад нужны души, как инициатор, как растопка для темного пламени, как плата за темную мощь — то мир теней их получит.

Эр-Кхан Каэр-Ду, а вслед за ним и Зодчие Теней, высшие маги Даймона, научились не раскалывать свои души, подобно Реддлю, а… копировать их. Создавать своих собственных духовных двойников, полноценных, неотличимых отражений личности — и безжалостно скармливать их алчущей Тьме, обретая взамен силы, ставящие их на порядок выше всех остальных магов.

Это гениальное, но жуткое умение не рвало и не уродовало их души подобно примитивной, топорной магии изготовления хоркруксов, но раз за разом безжалостно отправлять на смерть, сжигая в черном пламени силы… самого себя? Такое тоже не проходит бесследно, и потому очень немногие Зодчие смогли сохранить в себе искру человеческой сути, большей частью становясь чем-то иным, нежели люди или простые, даже даймонские маги.

И теперь через это предстояло пройти Поттеру, потому что и выбора не оставалось, и все мосты позади были сожжены. Позволить погибнуть всем, кто пошел за ним, кто доверился ему, признал за ним право лидера, командира, старшего друга… черт, да и господина тоже, — или пожертвовать ради них частью себя, своим отражением, пусть и теряя при этом частичку права именоваться человеком.

Для Гарри выбор был более чем очевиден с тех самых пор, когда он, устилая дорогу трупами и заливая кровью, без жалости прошелся по особняку Розье, выручая Рона и Гермиону.

И он снова оказался там, где начал свой путь, уже наяву попав в то место, где ранее бывал только в тяжелых, беспокойных снах той поры, когда только привез замотанный в ткань «Тэцу-Но-Кирай» из развалин семейного дома в Годриковой Впадине.

Он снова стоял посреди клубящегося тумана на краю бездонного колодца, откуда тянуло жутким, обжигающим лицо холодом, а тьма в провале и близко не напоминала обычную темноту — живой, активный мрак, перетекал, струился, закручивался в танцующие по волнующейся поверхности водовороты и вытягивал наружу ищущие щупальца.

Он вытянул руку над колодцем и оттуда, отпочковавшись от беспокойной поверхности мрака, к его пальцам взлетел шар глянцево-черной субстанции. Коснувшись Поттера, он резко вытянулся вверх, а затем в стороны, формируя некое полотнище овальной формы три на два метра, чьи неровные края тянулись и трепетали, как живые.

Озерцо тьмы, вставшая вертикально быстро успокаивалось, мелкие волны, бегущие по ее глади, исчезали и сглаживались, и вот перед Гарри повисла идеально ровная, черная зеркальная поверхность. И, какой-то частью своего сознания уже зная, что надо делать, он протянул к отражающей плоскости вытянутую руку с выставленной вперед ладонью и коснулся ее, лишь немного погрузив руку в обжигающую тьму. Погрузил и начал медленно отступать назад.

И Зеркало Тьмы, идя плавными круговыми волнами, послушно отпустило Гарри, даже не пытаясь удержать или облепить его руку, но… Вслед за ней, плотно прижав свою ладонь к его, из черной, будто полированной поверхности, показалась другая рука, точно такая же, с такими же намотанными на кисть серыми лентами ткани и тканью рукава.

Шаг назад дался непросто, но был сделан, потом еще один, и еще — Поттер отступал, все больше охватываемый острым чувством нереальности, невозможности того, что он видит. Все, происходящее здесь, вовсе необязательно являлось тем, чем казалось, но суть Гарри воспринимал ясно — он выводил из зеркального мрака... свое ожившее отражение, полную, абсолютную копию. Вот, наконец, тягучая темнота, похожая на ртуть, сомкнулась за спиной и затылком двойника и напротив друг друга, уже разомкнув руки, стояли два Гарри Поттера.

Время в этом месте, будто плывущее в странном тумане, не имело значения, тут царила тишина, а любой звук отдавался быстро гаснущим эхом. Двое юношей стояли и смотрели друг на друга с одинаковым выражением плохо скрываемого опасения, изумления и… любопытства.

И они оба одновременно неуверенно улыбнулись и синхронно произнесли:

— Знаешь, я всегда завидовал Уизли…

— Знаешь, я всегда завидовал Уизли…

Гарри и… Гарри.

В этом загадочном островке бытия, в некоем Преддверии, где ничто не имело физической формы, они были равны. Близнецы, клоны, зеркальные отражения друг друга, он знали друг о друге абсолютно все: все желания и стремления, знания и помыслы, память и тайны — всё, что есть у каждого человека и которые он никогда не расскажет даже самым близким своим людям. И думали, и мыслили они одинаково, так что и фраза, прозвучавшая двойным эхом, была совершенно неудивительна.

— Нам надо сделать или сказать что-то разное…

— Нам надо сделать или сказать что-то разное…

И снова — синхронные слова и два смешка от осознания этого.

«Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…»

И Поттеры, выставив вперед по сжатому кулаку, качнули ими два раза, на третий выкинув фигуру из классической считалки «камень-ножницы-бумага».

Гарри слева выкинул «ножницы», а другой, успев в последний момент передумать, очистить голову от любых мыслей — «камень».

И все, последняя незримая нить, делающая их живым существом и только его отражением, оригиналом и копией, порвалась, оставляя здесь, в сосредоточии темных сил Тэцу, две одинаковые, но уже раздельные души. Хотя с каждой секундой, прожитой врозь, они начинали незаметно, хоть на йоту, но отличаться, наращивая различия подобно тому, что не бывает абсолютно похожих близнецов.

Поезд «Гарри Поттер-2» уже несся пусть по параллельным, но все же уже своим рельсам, со своими личными, индивидуальными выбоинами и неровностями, и дай ему время, то наверняка бы отвернул на другой путь, близкий, но не слепо повторяющий судьбу оригинала.

Но вот времени как раз и не было — запушенное заклинание, подобно затвору огнестрельного оружия, заряжало свежеотпочкованную душу в некий казенник, и тратило ее на разовое обретение максимально возможной силы Киар-Бет.

А потом лишь выбрасывала «стреляную гильзу», отправляя получившего свое двойника в бездну, на корм тамошним обитателям.

— Знаешь, я…

— Конечно, знаю, — ответил тот, второй. Хотя кто из них первый, а кто — второй, сейчас бы не разобрала бы и родная мать. — Но даже не вздумай себя в чем-нибудь винить. Ты все сделал правильно. Иначе, без смертей среди своих, Вольдерихара не одолеть. Или было бы лучше послать Рен в самоубийственную атаку и наблюдать, как она сгорает?

— Я бы раньше сам открыл бы Врата Тьмы, чем допустил это, — сжал зубы Гарри, мрачно, но одобрительно глянув исподлобья. — Но Рен бы не приняла бы такой жертвы, жить одна она не сможет и не будет. А пытаться умереть с ней наперегонки — глупая затея…

— Согласен. Так что не надо сокрушаться. Не знаю, как это обстояло у Зодчих Теней, но ты вовсе не кидаешь на съедение мраку своего несчастного, новорожденного близнеца. Уж я-то знаю, что ты мне даже… слегка завидуешь.

И Поттер понимающе прищурился.

— Ведь я, вернее мы, давно и не раз думали, что все же было бы любопытно проверить, что такое полная мощь Тэцу-Но-Кирай? Какова она? И что именно кроется там, потом, в тени крыльев Наэ Хомад? Жутко, страшно, притягательно, но… Рен, друзья и их судьбы, победа в войне и то, что будет после войны, мир Даймон, да и весь Веер Миров с его тайнами… Это долгая, наполненная смыслом, интереснейшая, достойная жизнь.

И Гарри покачал головой.

— Итоговая цена подобного поступка была для нас неприемлема. А теперь… Теперь я все же проверю, насколько глубока эта кроличья нора. Жаль только, что рассказать потом не смогу. И знаешь, мне даже не страшно, ведь что бы не произошло после — я в любом случае не исчезну, продолжив жить в тебе.

Гарри в ответ лишь бледно улыбнулся. То, что сейчас творилось в его душе, невозможно было описать никакими словами. Но все уже было решено.

— Только не убивай Малфоя, я все же обещал этой девчонке… — сказал он тому, другому Поттеру, сделавшему шаг назад, к призывно вздымающейся тьме. — Да и вообще, он еще может пригодится.

— Не убью, — кивнул тот. — Но изваляю, как миссис Уизли — отбивную в сухарях. Бить слизеринцев становится у нас уже неким семейным хобби, начиная с отца…

— Это верно. Ну что… — сказал Гарри, которому каждое слово давалось все тяжелее и тяжелее.

— Ага. Хорошо все же понимать друг друга без слов. Нельзя долго тянуть — тем труднее будет уйти потом. Прощай… брат. И не делай, ради всего святого, такое лицо! Я уже все сказал!

— Странно, я думал, что это тоже не будет для тебя секретом. Просто я понял, что теперь я буду еще сильнее завидовать Фреду и Джорджу.

— Я понял, только промолчал. Прощай. Может, увидимся во снах. Кто знает…?

И Гарри Поттер исчез, канув в ждущий его мрак.

* * *

И пространство вывернулось наизнанку, забросив шагнувшего во мрак Поттера… обратно на поле боя, в Таай`Шарр.

Но странное дело, все в нем словно замерло, подобно стоп-кадру — изогнувший шею для новой замораживающей атаки Лорд-Дракон, припавшая к земле Окой, следящая за направлением удара, готовая тут же исчезнуть и появиться в другом месте, зависшая в воздухе во время очередного прыжка Рен, изогнувшаяся в полете и занесшая для удара свой молот.

И не очень-то тщательно укрывшиеся остальные друзья, в напряженных позах стоящие поодаль от широкой проплешины сплошных разрушений среди кварталов, возникшей за время боя с драконом и не оставившей в радиусе мили ни одного целого строения.

Замерли все, словно само время остановило свой бег, и только снег был как будто неподвластен ему, продолжая густо сыпать с низких, темных небес.

— Тссс… — и с тихим шипением очередная снежинка опустилась в нежный наст.

— Пссс… — и зашипела еще одна. И еще одна. И десять. И еще больше… И еще, еще и еще, наполнив оглушающую тишину многократно повторяющимся со всех сторон коротким, обрывающимся треском и шипением.

Гарри скосил глаза вбок и увидел на плече… не снежинку. Искру. Яркую, медленно гаснущую на руке частичку темно-красного огня.

И тогда он поднял взгляд вверх, внутренне обмирая.

С затянутого темным тучами небосвода, летя слегка наискось, шел уже не снег — с него, все больше вытесняя снежные хлопья, густо валили пепел и светящиеся красным искры, а само небо… Оно нависало и давило, а низкие, черно-серые бурлящие тучи подсвечивались изнутри алыми вспышками.

В глазах Поттера потемнело, а по телу прокатилась волна холода и жара одновременно. Давно, с тех пор как он стал хозяином «Меча Проклятых», в его груди поселился клубок живой, пульсирующей тьмы. Он мог быть почти неощутимым, мог яростно биться вторым сердцем, раздуваемый сильными эмоциями, мог как источник, напитывать мышцы тяжелой, тягучей силой, отзываясь на гнев и ярость, сжатые твердой рукой контроля.

Но никогда еще он не превращался в настоящее черное солнце, зажегшееся в него в груди и безжалостно рассылающее по венам вместо крови вскипающую тьму, которая, такое ощущение, на живую прожигала в организме новые ветвящиеся ходы.

«Ты хотел силы? Ты ее получишь!» — проступила в туманящейся голове мысль, своя, а может и не своя.

Вцепившись обеими руками в грудь с разливающейся в ней вязкой, жгучей чернотой, Гарри рухнул на колени. Его лицо, руки с вздутыми, потемневшими венами, все его тело содрогалось от растекающейся по нему запретной, нечеловеческой мощи, глаза заволокло черно-красной дымкой от лопнувших в страшном напряжении сосудов, а тело, такое ощущение, раскалилось докрасна, заставив одежду тлеть и дымиться, как за секунду до того, как вспыхнуть открытым огнем.

Не выдержав неистово распирающей его силы, раскинув руки, запрокинув голову и не жалея легких и голосовых связок, Гарри, оскалившись, зарычал, вкладывая в этот звериный клич всю ярость, упорство и ослепляющую боль, с которой получивший долгожданную свободу мрак рывками проращивал в его теле все новые и новые корни.

И от этого крика темные небеса над головой Поттера, исторгающие из себя огненную метель, прогорели рваными дырами, раздались изогнутыми щелями, но сквозь них потек вовсе не солнечный свет. Оттуда, пробивая вспухшие багряные клубы огненных теней, на землю опускались столбы жаркого, красного света, словно там, за облаками, от горизонта до горизонта, сейчас разверзлась и пылала гигантская огненная преисподняя.

И сквозь горящие прорехи, будто почуяв внизу одинокое человеческое существо, с сыпящего искрами неба скользнули десятки расплывчатых, крылатых силуэтов, наполнив все вокруг шорохами и хаотическими звуками, скребущимся прямо в голове.

Окутанные тьмой, как истлевшими саванами, и похожие на растекающиеся чернотой нечеткие контуры людей с горящими мертвой синевой глазами, они скользили на обгорелых крыльях, подобно опаленным и оскверненным адом ангелам, огибая Гарри, пролетая рядом, мимолетно касаясь его и снова взмывая ввысь. Подобно хищникам, почуявшим новую жертву, они кружили над Поттером, подбираясь все ближе и ближе.

— Вы! Вы, все!!! — заорал Гарри, ничуть не боясь их, раздираемый изнутри ощущениями боли, нестерпимого жара и одновременно пронизывающего холода, а еще — пугающего восторга и наплывами эйфории от вскипающей в нем еще неуправляемой, но уже неистовой, безграничной силы.

— Вы все так звали меня, сулили небывалое могущество, искушали безграничной мощью! И вот я сам пришел к вам! Я открыл Врата Тьмы и сейчас сполна воспользуюсь ее дарами! Дайте же мне и вашу мощь, вложите в мои руки ваши силы — и можете брать взамен все, что хотите!

Летучие тени замерли, а затем багряно-черное пространство разорвали многократно повторенный вой, визг, безумный хохот и еще целый рой звуков, которым нет определения ни в одном человеческом языке. Но их смысл понял бы любой разумный — дикая радость, торжество, предвкушение и неописуемая жажда крови.

В небе прямо над Поттером протаяла еще одна дыра, и ударивший оттуда черно-красный луч, мгновенно вобравший в себя все устремившиеся к нему крылатые порождения, воплощения и перерождения поглощенным мечом душ, ударил в стоящего на коленях с раскинутыми руками смотрящего вверх юношу, глаза которого были сплошь залитой темнотой, заставив его многократно содрогнуться и растаять взметнувшимся вверх черным призраком.

* * *

В реальности же то, что произошло в Преддверии, не заняло и трех секунд.

Подняв к лицу правую руку, Гарри зачарованно посмотрел на нее, медленно разгибая пальцы, как будто видел впервые, а может и впрямь его взору открылось нечто, недоступное прочим.

Но когда он, не торопясь, опустил ее, кладя ладонь на рукоять «Лезвия трехсот душ», то случилось нечто необычное, видимое и другим, благо его друзья наблюдали за Поттером очень внимательно. Его рука расслоилась, подобно раскрытому вееру, на множество других, призрачных, рук — увитых полосами татуировок, облаченных в грубую черную ткань, парчовые рукава с золотой вышивкой, наручи и боевые перчатки, обшлаги военных мундиров… Мелькнули крепкие руки мужчин, редкие запястья женщин, растопыренные узловатые пальцы стариков — и все они, как один, повторили движение Гарри, взявшись вслед за ним за рукоять Тэцу-Но-Кирай и вновь собравшись в единое целое.

Окончательно пробудившаяся полная мощь творения древнего мага, отразилась и на самом Тэцу, который с хрустом и звоном изменялся, становясь еще длиннее и шире. Поперек его лезвия, идя от обуха к острию, прямо в металле вспухли и застыли десятки острых и искривленных отростков, будто у меча от напряжения проступили жилы или оскалились клыки. А плотные, черные тканевые ленты, согласно традициям японских оружейников покрывавшие рукоять, развернулись, обнажив заострившуюся клювом сталь охвостья Тэцу, и как змеи, неторопливо оплетали кисть и предплечье Гарри, намертво соединяя демоническое оружие и руку юноши.

И, вздернув меч вверх, Поттер движением руки сверху вниз, выставив локоть, что было сил вбил клинок в землю, припав на одно колено.

Тэцу, на треть ушедший в замерзший камень, тонко, пронзительно, зазвенел, звуча одновременно в ультра и инфразвуке, заставив неприятно завибрировать кости черепов всех, находящихся вокруг.

— РИНННННН!!! — пела сталь и на ее зеркальной поверхности вновь, как тогда у Хогвартса, проявились и вспыхнули ярким фиолетовым огнем символы, которые нанесла на металл в далеком прошлом кровью маленького мальчика его собственная мать, и меч окутался настоящим фонтаном тьмы, ударившего вверх и в стороны. А затем оживший мрак, не касаясь Поттера, собрался вокруг него, наполнив воздух растекающимся, заползающим в уши и разум зловещим шепотом тысячи голосов, и приняв форму уже кое-кем виденного ужасающего существа.

Воистину адская тварь, на несколько долгих секунд обретшая материальность в реальном мире, была жуткой помесью змеи и неведомого насекомого, слепленной из чего-то черного и блестящего, с плоской, трехсегментной головой, горящей россыпью шести синих глаз, закрытой пластинами спиной и множеством движущихся лап по бокам. Растопырив три пары верхних конечностей, оканчивающихся длинными, зазубренными лезвиями, кошмарное существо обернулось вокруг Гарри, чуть касаясь его остриями жвал, лапок и когтей, нависло над его головой и… рассыпалось на бесчисленные ленты и потоки тьмы, начавшие оплетать Поттера с головы до ног.

Тьма всегда внимательно вглядывалась в души тех, кто взывал к ней, одаряя осмелившегося принять ее силу сообразно его призванию и сути. Жадный становился похож на многорукую гидру, убийца и мучитель — на покрытого шипами и лезвиями кровавого демона, искатель плотских удовольствий — на обоеполое нечто, прекрасное и отвратительное, отталкивающее и притягательное одновременно.

Склонившийся над вонзенным в каменную мостовую мечом, Поттер обрел доспехи, сотканные будто самой Праматерью-Ночью. Дышащие многочисленными тающими струями темноты, они делали его шире и выше, полностью закрывая тело Гарри, оставив непокрытой лишь голову, от которой тоже тянулась тающая темная дымка.

Замершая абсолютно неподвижно, парящая тьмой статуя, резко поднялась и тогда вздрогнули даже друзья Поттера, повидавшие всякого. Кожу невозмутимого лица, ставшую на фоне окутавшего тело покрова мрака алебастрово-белой, прочертили черные разводы, словно тьма, заполнившая глазницы Гарри, уже не вмещалась там и, вытекая, медленно сочилась вниз, по щекам. А в каждом глазу Поттера, подобно просветам в дверце некоей дьявольской топки, горело по три пронзительно-фиолетовых вертикальных щели, буквально источающих лиловую дымку. И пригибающую к земле силу и жестокую волю.

А сам Гарри чувствовал себя… неописуемо. Кровь, такое впечатление, ставшая подобной раскаленной лаве, неслась по жилам со скоростью курьерского поезда, а давно ставший привычным комок тьмы, его неразлучный спутник со времен обладания своим мечом, проложил, прожег в теле новые пути пульсирующими корнями и без устали напитывал его силой, черпаемой из открытой Тэцу бездонной пропасти.

Мрак тек везде — под ногами, по воздуху, струился по его телу, неся силу, могущество, даруя невозможное. Окружающий Гарри мир, вернее, его восприятие, разительно изменилось: теперь он видел, или даже, скорее ощущал, всех живых существ в округе, как различные скопления переплетений линий и каналов жизни, светившиеся через любые препятствия. Снег, непогода, магические контуры Стен и внешнего купола Таай-Шарра больше не являлись преградой его взору, он видел густую россыпь огоньков обитателей Первого Круга, практически пустой Второй и насыщенный жизнью Третий, мельтешение которого почти подавлял чудовищный по мощности источник магии.

И самое главное — воспринимал Лорда Дракона как сияющий чистым, громадным сапфировым пламенем стихийной силы набор кристаллов, с заключенным внутри бледно-оранжевым сгустком утомленной живой плоти.

В голове Поттера на фоне ровного низкого звука, отбивая ритм боевых барабанов, гулко ухала отдача бешеного сердцебиения, на задворках сознания эхом растекались мириады что-то кричащих, шепчущих и молящих голосов; казалось, еще несколько мгновений неподвижности — и его попросту разорвет переполняемой мощью.

Гарри прерывисто глубоко вздохнул и, пригнув голову, длинно выдохнул, подспудно ожидая, что из его челюстей могут вырваться вперемешку струи огня и темноты, настолько сильно ощущался внутри только набирающий силу вулкан. Подняв увеличившийся и изменившийся Тэцу, ставший неразрывно связанным с его правой рукой, он ткнул им в беснующегося Вольдерихара и громко скрежетнул почти неузнаваемым голосом:

— Рен… Окой… Прочь…

Кицунэ и Шиан-Эр немедленно повиновались, отступив за спиной Поттера подальше, который, сделав несколько шагов навстречу, молча ожидал действий Вольдерихара. И тот не заставил себя долго ждать — серо-голубое творение оглушительно зарычало и, опустив голову почти к земле, пустило в Поттера струю замораживающего пламени.

В ответ темный латник не пошевелил и пальцем — обращающая все в лед струя разбилась об собравшуюся вокруг парящего тьмой силуэта рваную фиолетовую полусферу, пронизанную ломаными черными линиями, расшвырявшую холодный огонь брызгами во все стороны. А затем Гарри вытянул вперед левую руку, и колдовская сфера свернулась, сложилась в яркую точку и тут же развернулась сложным магическим кругом, орнаментом напоминающим земное кельтское солнце.

Круг словно выстрелил вперед, заключив дракона в прозрачный шар, а потом на поверхности проступили четыре широких полосы даймонских письмен, опоясавших его сверху вниз, слева на право и по диагонали. Поттер сжал руку в кулак, и полосы, полыхнув лазурным огнем, провернулись на несколько оборотов, стягивая сферу, как намотанные цепи, и уменьшая ее в диаметре. Дракон, сжимаемый со всех сторон, свирепо зарычал, выдыхая морозные облака, дернулся, распрямился, как пружина, и, ударив лапами одновременно с хвостом, все же проломил магическую ловушку, лопнувшую вихрем огней.

Гарри молча посмотрел на Вольдерихара; в его жутковатых глазах больше не было ничего человеческого, это было что-то другое, иное, страшное, запредельное… А затем темная фигура, оставляющая за собой клочья мрака, метнулась навстречу дракону, решившему раздавить столь долго жалившее его насекомое.

Но вышло иначе — когтистая ледяная лапа столкнулась с соразмерной ей пятипалой призрачной рукой, возникшей из мгновенно вспухшей узлами и струями тьмы руки Гарри. И будучи сжатой, драконья конечность шумно треснула и осыпалась мелкими осколками, раздавленная наполовину. И тут же Тэцу, ставший подобным изогнутому палашу, с треском отсек Вольдерихару другую переднюю лапу, а освободившаяся рука Поттера, размывшись в воздухе от скорости, вычертила новый магический круг. Вылетевший из него рой пылающих дротиков, каждый из которых походил на два длинных, переплетенных между собой синих языка огня, пробили в Лорде Драконе сотню сквозных дырок, заставив того пошатнуться и яростно взвыть.

А меч, взвившись в воздух и оставляя за собой темную, тающую полосу, снова обрушился на дракона, глубоко вгрызаясь тому в основание толстой шеи.

* * *

«Так вот что в последние моменты их жизней видели самураи Такэды Тендо и сам князь, когда по их души с проклятым мечом в руках пришел безумный Ичиро Акамацу…» — невольно подумалось Гермионе, которая была в курсе начала пути жуткого оружия Поттера. К Тэцу Грейнджер относилась с нескрываемым опасливым уважением, но это ничуть не помешало ей выпытать у Гарри всю его историю.

И вот теперь, оторопело наблюдая как ее друг, неизвестно как обретший пугающую даже ее силу и облик, крушит непобедимого ледяного монстра, это было первое, что пришло девушке в голову.

А облеченный в расплывающиеся мраком доспехи Гарри внезапно стал будто воплощением неотвратимости, некоей высшей силы, которой безразличны тщетные потуги любых смертных существ — людей, нелюдей и даже персонификаций природных стихий.

Ибо та, чей покров он нес на плечах, была древнее и могущественней любой иной силы.

Дракон ревел не переставая, крутясь, нападая и отступая, заливая обращающими все вокруг в замороженный камень потоками, но теперь уже он, несмотря на окружающие его тысячи тонн замороженной воды, не успевал восстанавливать слепленное из глыб тело. Поттер раз за разом дробил тянущиеся к нему острые осколки когтей, пронзал и крушил ледяной панцирь, стремясь добраться до сердцевины, и с каждым разом сила его будто прибывала, окутанный мраком меч все легче вспарывал толстую броню, а остающиеся на ломаных сколах и выбоинах черные нити продолжали истончать лед, заставляя его осыпаться вниз.

А потом, словно ему надоело рубить лед лично, Поттер направил на Вольдерихара измененный Тэцу и лезвие с полыхающими на нем фиолетовыми иероглифами опоясало сразу семь различных по диаметру кругов Киар-Бет, и дракона будто одновременно ударили с четырех сторон невидимые стенобитные орудия, снеся крылья, перебив спину и глубоко вмяв грудь. По земле прокатилась ударная волна, как от падения небольшого метеорита, в воздух взвились туча снега и тысячи сверкающих осколков, а по вымершему городу поплыл пронзительный, скрежещущий вой.

Один взмах мечом — и с его острия стремительно сорвался сгусток тьмы, расползшийся на земле за спиной дракона во вращающуюся пронзительно-красную даймонскую печать — двойной круг с символами внутри «обода» и тремя ромбами-осями.

— Герран! — произнес Поттер.

Еще один взмах — и вторая печать легла слева от Вольдерихара.

— Д`аэхт!

А третья печать, выбросившая острые языки красного света справа, заперла Истинного Лорда внутри треугольника размеров в сто пятьдесят метров.

— Иэн!!!

И циклопический удар содрогнул землю Таай-Шарра, сбив с ног всех, кроме будто вросшего в землю Гарри. Участок земли, описывающий окружность магического треугольника с драконом внутри, со стоном и грохотом просел вниз на пять метров, словно в это место рухнул с небес невидимый столб, придавив Вольдерихара к земле. А затем вверх ударил громадный черно-красный смерч, разметавший снежные облака на несколько миль и пробивший тоннель до самого лазоревого неба.

«Нет, это точно не Япония…» — отчетливо поняла свою ошибку засыпанная снегом и пылью Гермиона, опасливо привставшая с земли, — «Не замок князя Тэндо, и не Акамацу, пришедший, чтобы удовлетворить свою месть…»

Грейнджер сейчас глядела на Рен, севшую на колени прямо в ставший почти черным снег, и которая, замерев и затаив дыхание, не отрываясь смотрела на Поттера расширившимися глазами, в которых плескались узнавание, благоговение и восторг.

«Это совершенно другой уровень — это Даймон и его Зодчие Теней... И наш Гарри, опять прыгнувший выше головы…»

Еще один удар снова сшиб всех, как кегли, а со стороны избиваемого дракона сквозь пелену снежной пыли слышался пробирающий до костей вой, рев и скрежет ломающегося льда.

Заметавшийся под гигантским прессом Истинный Лорд выглядел уже не так грозно, став грязно-серым и сплошь растрескавшимся. И когда третий удар, раскатившийся по сторонам слепящим, темным ветром, вмял того в землю, Гарри решил больше не ждать.

Все же взять измором и уничтожить ледяного дракона посреди зимы, было непросто даже для нынешнего Поттера, обретшего силу, ставящую его минимум на равных с Истинным Лордом. Но как показывал его прошлый боевой опыт, чтобы убить гиганта, вовсе необязательно изрубить его на куски. Достаточно просто пробить ему голову.

Или, например, вырезать сердце.

Тьма вокруг Гарри вспучилась, заклокотала, и он, оставляя размазанный шлейф, метнулся к обездвиженному Вольдерихару, почти невидимому за стягивающимися к нему водой и снегу.

Тремя ударами Тэцу он прорубил в нижней части его груди узкий разрез, обнаживший искрящуюся, ультрамариновую сферу, заключившую внутри себя Истинного Лорда. Дракон протяжно заревел и рванулся, но уцепившийся за разлом Поттер четвертым ударом окутанного черно-фиолетовыми сполохами клинка вскрыл это «яйцо», и, не мешкая, сунул внутрь руку.

Вырванный из своего ледяного кокона, частично превратившийся в некое подобие серебристого драконида Малфой, отлетел и покатился, как кукла, по заснеженной, залитой застывшей водой и обильно засыпанной битым камнем земле. Чуть позже спрыгнул на утоптанный лед и снег и Гарри, за спиной которого с шипящим хлопками погасли три печати, выбросившие в небо по тонкому алому лучу.

Стихийный же монстр, лишенный своего сосредоточия и источника силы, плавно замедлял движения; потоки снега, что он тянул в себя для восстановления, опадали и рассыпались бессильной поземкой, полыхающие неугасимой яростью глаза медленно тускнели… И когда золотой огонь окончательно в них угас, громадная туша тут же начала с грохотом осыпаться на дробящиеся куски льда.

Не обращающий внимания на замершее и разрушающееся чудовище, Поттер, подошедший к Драко тяжелой поступью упер свой жуткий взор в постепенно возвращающего себе человеческий облик бессознательного Драко, приподнял меч… и опустил его, уперев острием в землю.

«Только не убивай Малфоя, я все же обещал этой девчонке…» — звучали в его голове будто издалека доносящиеся слова того, другого Поттера, который уже совсем скоро вернется, ну а он…

«Вот и все…»

Исторгающее из себя тающую черноту облачение внезапно показалось Гарри неподъемно-тяжелым и пригибающим к земле, и он опустился на холодный каменный обломок, сев и опершись обеими руками на вбитый между ног меч.

Шум и шепот в ушах нарастал, а могучая, казавшаяся бесконечной сила мрака таяла, исчезала сейчас с каждым мигом, закручиваясь где-то за спиной громадной, жадной воронкой, ведущей в уже знакомую стылую, кромешную бездну. Которая пока мягко, даже ласково, тянула Гарри вслед за собой. Можно было бороться с ней, сопротивляться изо всех сил, но сделанное было уже не обернуть вспять — Тьма всегда взимала положенную ей плату.

«Я не боюсь…» — прошептал Поттер, и понял, что действительно не испытывает страха, лишь удовлетворение и усталость, как после тяжелой, но честно сделанной работы.

«Увлекательное путешествие для высокоорганизованного разума, не так ли профессор?» — с некоторой иронией вспомнил он слова Дамблдора. «Забавно, что я узнаю это раньше вас. Хотя мне никто и не обещал именно смерть…»

И, не противясь воле черного потока, влекущего его в неведомые глубины, отмечая гаснущим сознанием, летящую к нему со всех ног Рен и бегущих за ней друзей, присевшую у Драко Ровену, Гарри подумал:

«Я сделал, что должен — и будь, что будет… А вы — не останетесь одни, я вас никогда не брошу… Но, тот, другой я…»

Мир вокруг него померк, сжимаясь в сужающийся тоннель, отовсюду потянуло сквозящим холодом и накатившим ощущением медленного, но все ускоряющегося падения спиной вперед в бездонный, блистающий мрак.