Правила игры (гет)

Люциус постепенно идет на поправку. Гермиона теперь может отлучаться от него на несколько часов и помогать Снейпу. Теперь ей неприятна эта работа, ведь она помогает сделать власть Волан-де-Морта прочнее, а ее чудовищную жестокость Гермиона видела совсем недавно своими глазами. Однако ради собственного выживания приходится что-то делать. Только теперь она не старается произвести хорошее впечатление на своего начальника, просто на автомате выполняет его сухие распоряжения.

Гермиона напряжена. Ее терзают опасения за собственное будущее, за будущее Магической Британии, за новые поколения волшебников. Что вырастит из них Волан-де-Морт? Пожиратели Смерти обсуждают спешное восстановление Хогвартса. Темный Лорд хочет открыть его к первому сентября, а восстановить за лето почти разрушенный замок — дело нелегкое. Вопрос о новом директоре тоже остается открытым, вполне возможно, что на этот пост вернется Снейп, который уже целый год возглавлял школу. Но и в остальном преподавательском составе серьезные потери за счет погибших и нелояльных новой власти, почти весь коллектив придется собирать с нуля. Ну, разве что Амикус и Алекто Керроу смогут остаться на своих местах…

Единственное облегчение — это развивающиеся отношения с Люциусом. Гермионе приятно, что у нее появляется человек, которому можно доверять. Ее жизнь теперь навсегда связана с Малфоем, потому что магический брак может быть расторгнут только смертью. В таких обстоятельствах лучше поддерживать с ним дружеские отношения.

Как-то вечером Гермиона прибирает комнату, а Люциус сидит у окна в кресле, накрытый пледом, и читает книгу. Точнее делает вид, что читает, потому что взгляд его движется по спальне следом за супругой.

— Ты очень суетлива, — нарушает Малфой тишину.

— Да? Не заметила, — Гермиона понимает, что все это от нервов, но не хочет это обсуждать.

— Тебя что-то тревожит? — Люциус сегодня удивительно настойчив. Раньше он не стремился к откровенным разговорам. Скорее всего, чувства и мысли Гермионы его просто не интересовали, неужели теперь что-то изменилось?

— Да нет, не больше, чем обычно, — поводит плечами Гермиона, расставляя в порядке флакончики с косметическими зельями на трюмо.

Люциус молчит, продолжая провожать ее взглядом. Когда Гермиона через несколько минут оказывается рядом с ним, чтобы привести в порядок шторы, он ловит ее руку и притягивает на подлокотник своего кресла.

— Слушай, с нами все будет в порядке. Мы выберемся из этой опалы, — успокаивающе говорит он, но Гермиону это только сердит.

— А если я не хочу? — резко отвечает она.

— Что значит не хочешь? — Люциус от удивления даже выпускает руку Гермионы. Та тут же встает с подлокотника, но не отходит.

— Мир, который строит Темный Лорд, чудовищно жесток, аморален! Я не вижу в нем никакого будущего. Он совершенно чужд всему, что я считаю правильным. Мне претит, что я вынуждена помогать в строительстве такой реальности. Это ужасно!

По холоду в глазах мужа Гермиона понимает, что рассердила его, но отступать уже поздно, слова сорвались с языка.

— То есть ты сама пытаешься выжить здесь, но при этом презираешь других за то же самое стремление?

— Пытаться выжить и одобрять происходящее — не одно и тоже, — огрызается Гермиона. Она снова возвращается к уборке, но голова занята совершенно другими вещами.

Спустя некоторое время Малфой снова подает голос:

— Все-таки Гриффиндор — это собрание особых людей, слишком прямых, слишком упрямых, чтобы приспосабливаться. Ты живешь идеалами, которые ушли в историю. Они могут погубить тебя, и мне жаль, если это случится.

Гермиона удивленно смотрит на Малфоя. Ему жаль?

— Темный Лорд не зря оставил тебя в живых и дал шанс на место среди нас. Я только теперь понимаю, что наш брак был шансом для обоих. Для меня стать более гибким, потому что теперь, когда война окончена, больше нет места слишком жестким убеждениям. Для тебя — стать частью нас и применить свои способности. Темный Лорд не разбрасывается талантами, это было бы слишком расточительно. Он дал тебе шанс выдвинуться, компенсировал твое происхождение моей фамилией.

— Почему вы все считаете, что я захочу реализовывать свои способности в пользу Темного Лорда? Его идеи мне глубоко чужды.

— Потому что ты захочешь помочь тем, кто при новой власти не получил этого шанса, — криво усмехается Малфой.

Это дает Гермионе пищу для размышлений. Если она прогнется под новый режим, у нее будет шанс помочь другим волшебникам, страдающим от власти Волан-де-Морта. Но это будет предательство по отношению к самой себе. Сможет ли она пожертвовать собой ради других? Что победит: благородство или принципиальность? Гермиона впервые оказывается перед выбором, в котором нет верного решения. Это слишком тяжело для нее.

— Я не хочу думать о таких серьезных вещах, я устала! — всхлипывает она, не сдерживая эмоций. — Это слишком сложно, слишком тяжело для меня. Почему я должна выбирать?

Малфой встает и крепко обнимает ее. Ему еще тяжело долго стоять, поэтому он усаживает ее на кровать рядом с собой. Рыдания глушатся мягкой тканью его халата.

— Ты сильная, храбрая девочка, ты примешь правильное решение, я в это верю, — приговаривает Люциус, поглаживая ее непослушные волосы.

Гермиона затихает в его руках. Ей страшно жить дальше, страшно принимать решение, от которого зависит не только ее судьба.

— Я помогу тебе, как смогу, — обещает Малфой. — Ты помогла мне, теперь моя обязанность помочь тебе.

— У тебя нет обязанностей передо мной, — отвечает Гермиона, которой неприятно думать, что к ней проявляют доброту только из чувства долга.

— Ты ошибаешься, — Люциус берет ее руку и нежно целует внутреннюю сторону запястья, где бьется пульс. Этот жест совершенно не вяжется с тем, что он говорит, что приводит Гермиону в еще большее смятение чувств.

* * *

Проходит всего четыре дня с того момента, как Люциус начал вставать с постели, когда Гермиону снова вызывает Волан-де-Морт. Ей страшно, вдруг он как-то узнал о ее недавнем разговоре с мужем? А она ведь так и не успела попросить Снейпа обучить ее окклюменции!

Темный Лорд встречает ее в хозяйском кабинете. Узор из дубовых листьев на ковре напоминает о жуткой пытке Малфоя, произошедшей так недавно. Гермионе кажется, что резные деревянные панели на стенах давят на нее, что тяжелая люстра на потолке хочет прижать ее к полу, что шторы на окне шепчутся особенно зловеще.

— Я решил обсудить с тобой одну важную вещь, — начинает Волан-де-Морт. Он сидит в жестком на вид кресле с высокой прямой спинкой и катает между длинными пальцами узловатую Бузинную палочку. Его человеческий облик постепенно к нему возвращается, это становится все более заметно. — Догадываешься какую?

— Нет, милорд, — с трудом выговаривает Гермиона, хотя, конечно, догадывается.

— Ты считаешься самой сильной ведьмой своего поколения. Я не верил, что грязнокровка действительно может быть такой способной, пока не увидел, как ты поборола «Империус» Долохова. Я отправил тебя варить зелья, чтобы удостовериться в твоих силах. И ты справилась, причем с помощью врожденного потенциала насыщала составы магией даже без палочки. Ты могла этого не замечать, делать автоматически. Зато Северус не мог не обратить внимание. Ты стала ему очень ценной помощницей. Но я думаю, твой потенциал выше, чем помогать с приготовлением зелий.

Волан-де-Морт делает театральную паузу, но Гермиона лишь пытается собрать разбегающиеся, как тараканы на свету, мысли. Она думала, что ее ждет наказание, а в итоге ее, по сути, хвалят. Но чего хочет Темный Лорд? Готова ли она ради выживания дать ему больше? Сотрудничать с ним более тесно? Но ведь это будет абсолютное и бесповоротное предательство всех ее прежних идеалов!

— Я думаю, что могу использовать тебя с большей выгодой для нашего дела, — подтверждает ее опасения Волан-де-Морт. — Но я чувствую, что ты колеблешься, еще не готова к сотрудничеству. Идем, я прибавлю тебе решимости.

Темный Лорд протягивает руку, и Гермиона берет ее после мгновения колебания. Она сдерживает дрожь отвращения, потому что их повелитель все еще слишком похож на рептилию. Они тут же трансгрессируют и оказываются в подвальном коридоре. Здесь тихо, пахнет сыростью, слышен звук капающей воды. Гермиона ежится от озноба, то ли тут правда холодно, то ли это страх.

Волан-де-Морт подводит ее к одной из решеток-дверей. В тесной камере с низким потолком лежит гора тряпья. При неверном свете факелов из коридора сложно разглядеть лучше. Темный Лорд поднимает волшебную палочку.

— Люмос!

Благодаря освещению заклинания Гермиона понимает: то, что она приняла за тряпье, на самом деле человек, скорчившийся на полу. Узник приподнимает голову в поисках источника света. Он весь грязный, щурится, но Гермиона довольно быстро узнает в нем Невилла Долгопупса! Ее бросает в еще большую дрожь. Ее друг! Здесь, в плену, в таком чудовищном положении! Какой ужас!

— Он нас не видит и не слышит, но видит свет, — поясняет Волан-де-Морт. — Я хотел показать тебе альтернативу. Ты живешь с комфортом, в тепле и чистоте, хорошо питаешься, имеешь возможность общаться с людьми и работать, развивая себя. С того первого дня, когда я позволил моим людям поиграть с тобой, я ни разу не отдавал распоряжений тебя пытать. Я не наказывал тебя за сопротивление моим людям. Я выдал тебя замуж за сильного чистокровного волшебника, да, опального, но его имя можно восстановить, если повести себя умно. Ты находишься просто в прекрасных условиях, о которых с твоим происхождением и биографией в сложившейся ситуации не могла и мечтать. Так разве сложно отблагодарить меня за это?

Волан-де-Морт чуть приподнимает едва наметившуюся бровь и палочкой обводит Невилла и его камеру, словно еще раз демонстрируя их Гермионе.

— Оцени контраст. Ты хочешь оказаться в том же положении, что и он?

— Только если этим спасу его! — смело отвечает Гермиона, хотя храбрости совсем не чувствует.

Волан-де-Морт смеется. Его смех похож на лязганье металла о металл, от него кровь стынет в жилах.

— Ты ничем не можешь ему помочь! Он предатель, и он убил мою змею! Его ничто не спасет, особенно твое вмешательство. Но ты можешь спасти себя. Это вовсе не эгоизм — думать о себе. Человек приходит в этот мир одиноким и таким же умирает. Так зачем жертвовать собой ради кого-то?

— Потому что это делается ради благородной цели! — в отчаянии восклицает Гермиона.

— Благородной цели? Любая цель хороша. Ты многого не знаешь и не можешь судить о том, кто прав, а кто виноват. В твоих силах только спасать себя. У тебя есть шанс занять не самое последнее место в ряду моих слуг, выучиться новому, лучше узнать мир. У тебя есть муж, дела с которым идут все лучше и лучше, ты можешь родить от него ребенка и получить семью, которую хотела, я могу дать тебе выстроить неплохую карьеру, в том числе научную. Но твой потенциал должен служить моим целям, твоя верность должна принадлежать мне!

Гермиона только дрожит. Это противоречит всему, что она считает правильным. Нет, она просто не может совершить такое предательство!

— Я дам тебе несколько дней подумать. Твой выбор: либо работа со мной, либо… — он снова показывает на Невилла за решеткой. — Мне кажется, выбор очень прост, но я даю тебе время подумать, так оцени же мою доброту.

И Волан-де-Морт трансгрессирует, оставляя Гермиону одну. Она просто стоит некоторое время, пытаясь прийти в себя. Потом кидается к решетке и трясет прутья в попытке докричаться до Невилла. Все тщетно, он не видит и не слышит ее, как и сказал Волан-де-Морт. Вконец сорвав голос и выбившись из сил, она идет прочь и долго плутает по подземельям в поисках выхода.

Сил нет, хочется опуститься на холодный камень пола и умереть. Вообще мысль о смерти активно стучится в череп Гермионы. Тогда не придется ни делать выбор, ни сотрудничать с Волан-де-Мортом, ни мучиться в заключении. Так легко…

Раньше добровольная смерть казалась ей малодушным побегом от ответственности перед другими и перед собой. Теперь она воспринимает ее как избавление от непосильной тяжести жизни. Ведь имеет же она право не справиться?

И все-таки слабый отголосок прежней Гермионы пытается доказать, что нет, не имеет. Она Грейнджер (пусть теперь и Малфой) с Гриффиндора и столько всего пережила, что просто не имеет права сдаться сейчас!

Гермиона не знает, сколько времени уже плутает по подземному лабиринту, когда ее находит Северус Снейп. Увидев ее состояние, он молча трансгрессирует ее в лабораторию и усаживает на свой стул. Она с безразличием наблюдает, как он достает из шкафа бутыль из темно-зеленого стекла, трансфигурирует палочку для помешивания зелий в кубок и наливает Гермионе лиловой жидкости с приятным травяным запахом.

— Пейте, — строго говорит профессор, поднося кубок к ее губам. Она пьет, узнавая укрепляющий отвар. Силы к ней постепенно возвращаются, но только физические, не духовные.

Когда кубок пуст, Снейп взмахом палочки возвращает ему прежнюю форму и принимается за работу, а Гермиона просто сидит и безразлично наблюдает за всеми его действиями. Он работает красиво, очень умело, но сейчас даже это ее не вдохновляет.

— Что мне делать, профессор? — спрашивает она, не особенно рассчитывая на ответ.

— Использовать шансы, которые вам предоставляют, и поменьше думать, — спокойно отвечает Снейп, засыпая толченные листья китайской жующей капусты в котел.

— Но как я могу не думать?

— Очень просто, позвольте другим решать за вас, это снимет с вас ответственность и успокоит совесть.

— Но ведь каждый человек должен отвечать за свои поступки! — подобное предложение кажется Гермионе чудовищным.

— Должен, если понимает, к чему они ведут и на что направлены. Вы же сейчас хотите действовать вслепую, а это никогда не приводит ни к чему хорошему. К тому же сейчас, насколько я понимаю, выбор у вас невелик.

— Сотрудничать с Темным Лордом и предать все свои идеалы, всех друзей, живых и мертвых, или оказаться в темнице, в том страшном подземелье, страдать, сохранив совесть.

— Разве ваша совесть не мучила бы вас в подземелье? Вам дают шанс помочь кому-то из вашего прежнего круга, а вы им не пользуетесь.

— Вряд ли мне выдастся такой шанс!

— А вдруг? Отказавшись, вы точно никому не поможете.

Снейп играет на слабых струнах ее души. Гермиона это понимает, но не знает, зачем профессору понадобилось так поступать. Или Волан-де-Морт попросил его повлиять на нее?

— Что во мне такого, что Темный Лорд так во мне заинтересован? — недоуменно спрашивает Гермиона.

— Свежая кровь, не испорченная поколениями близкородственных браков, помноженная на солидный магический потенциал. Это очень полезная смесь, а Темный Лорд всегда охотился за талантами. Он готов простить талантливому человеку его происхождение в обмен на верность. У вас есть реальный шанс выдвинуться.

— Но я не хочу выдвигаться при такой власти!

— А у вас нет выбора, — усмехается Снейп, и выглядит это довольно непривычно. — При любой другой власти вы не выдвинетесь. Вы вступили в магический брак, даже если мистер Малфой умрет, печать этого брака навсегда с вами. Это слишком сильная и малоизученная магия, чтобы с ней шутить.

— Но я подруга Гарри Поттера! Я воевала на стороне Ордена Феникса! Если от него что-то осталось, то мои друзья меня примут!

— Ваши друзья готовы принять мисс Грейнджер, но не миссис Малфой. Гарри Поттер мертв, а вы теперь жена Пожирателя Смерти. И это, поверьте, очень много. У вас уже больше никогда не будет другой стороны.

Гермиона не хочет в это верить, но червячок сомнения прочно поселяется в ее душе. Приняли бы ее, если бы узнали, что она замужем за Люциусом? Она ведь даже не знает, кто из ее знакомых и друзей выжил, выжил ли вообще кто-нибудь?

Снейп задел нужные струны, и процесс размышлений пошел в правильную сторону. Если бы рядом оказался хоть кто-то, способный дать Гермионе другую надежду, но никого нет. Она одинока в стане врагов, ее муж и единственный человек, не относящийся к ней, как к скоту, тянут ее в этот же стан. Ей дают шанс занять в нем достойное место.

Что это будет? Предательство или выживание? А есть ли разница, на самом деле? Важен лишь факт!